Часть 95
Часть 95
24 марта 1985 года, местное время 10:05, США, штат Мэн, округ Кеннебек, город Манчестер, Уортинг роуд, дом 75
Саманта Смит
В этот мартовский воскресный день, когда за стенами дома холодный секущий ветер нес секущую лицо смесь из дождевых капель и ледяной крупы, Саманта Смит не намеревалась вообще выходить из дома. Ей хотелось залезть с ногами в глубокое кресло, в тепле и уюте почитать книжку*, слушая, как молотит в оконное стекло полуснег-полудождь, посмотреть телевизор и помечтать, как будет хорошо жить, когда можно будет не бояться ядерной войны. А еще из головы у Саманты не выходил гигантский космический корабль, уже несколько дней нависавший над Америкой и всем миром, но с этим она ничего поделать не могла.
Примечание авторов:* по многочисленным свидетельствам знакомых, Саманта Смит очень любила читать.
Впрочем, в космическую угрозу она верила не больше, чем в желание СССР завоевать весь мир. Побывав два года назад вместе с отцом в Советском Союзе, она убедилась, что образ Империи Зла, создаваемый западной пропагандой, не имеет с действительностью ничего общего. И примерно такие же сказки американское телевидение и газеты начали рассказывать о галактической империи мистера Сергия, чей линкор посетил Землю неожиданно для всех. Саманта была готова написать письмо и галактическому императору, чтобы спросить, зачем он хочет завоевать Землю, только не знала, куда отсылать свое послание.
Однако, едва девочка погрузилась в чтение, за окнами раздался тихий свист, ненавязчиво вплетающийся в шум дождя, а потом Саманта услышала звук «у-ффф», как будто что-то массивное улеглось на лужайку внутреннего двора между домом и лесом. Подбежав к окну, девочка увидела, что на их лужайке стоит странный летательный аппарат, складывая крылья на спине «шалашиком». Папа Саманты по имени Артур Смит тоже увидел это потенциально опасное явление, и потянулся к телефону, чтобы вызвать полицию.
Но Саманта его остановила.
— Постой, папочка, я думаю, что это совсем не то, что кажется на первый взгляд. Смотри…
И тут в корме аппарата, там, где у нормального самолета находятся двигатели, раскрылся люк, и оттуда один за другим вышли: мужчина в форме неизвестного Смитам образца (но явно не в советской), элегантно одетая рыжеволосая женщина и трое подростков, возрастом примерно на два-три года старше Саманты. Тут даже университетскому преподавателю английского языка и литературы будет ясно, что таким составом нападения не производят. Было видно, что всех пятерых мокрый снег с дождем как бы обходит на некотором расстоянии, что лишний раз доказывало их нездешнее происхождение.
Потрясенный Артур Смит идет открывать заднюю дверь на лужайку, которую семья использует только летом, так как в холодное время года за ней нет ничего интересного.
И вот нежданные гости стоят уже в гостиной, так что Саманта может рассмотреть их вблизи без особой спешки. В ней крепнет убеждение, что единственный мужчина среди гостей — это сам император Сергий.
— Я знаю, — с детской непосредственностью сказала она, — что вы император Сергий из рода Сергиев, которым нам прожужжали все уши, а это ваши жена и дети.
— Вы правы только отчасти, юная леди, — ответил Серегин, — я действительно император Сергий из рода Сергиев, по происхождению офицер русского спецназа из двадцать первого века, но вот мисс Мэри Смитсон мне совсем не жена, а главный государственный казначей. Воротилы Уолл-стрит, встретив ее на дороге, должны падать в обморок, потому что она способна раздеть их до трусов. Но вам, простым людям, которые не играют на бирже, спуская и наживая состояния, незачем бояться этой милой леди. Ее основной смысл нахождения здесь и сейчас — в том, что она тоже происходит из двадцать первого века и является вашей соотечественницей. И те молодые люди мне совсем не дети, а воспитанники и пажи-адъютанты, и тоже происходят из двадцать первого века. Когда мы доберемся до родного мира, мальчики вернутся к своим папам и мамам, а вот девочка навсегда останется моей приемной дочерью, потому что в сиротский приют я не верну даже бродячую кошку.
— Так, значит, вы из будущего? — улыбнулась Саманта. — И как там, в двадцать первом веке?
— Там плохо, — вместо Серегина ответила Мэри Смитсон. — У нас в Америке безумец сидит на безумце и безумцем погоняет. Повсюду терроризм, наркомания, нищета, бездомные армейские ветераны, ночующие в коробках под мостами. Питтсбург, Детройт и Чикаго выглядят как после войны или стихийного бедствия. Америка в двадцать первом веке ведет множество войн по всему миру, но они не уничтожают зло, а только увеличивают его. Исламистские борцы за веру, которых ЦРУ натаскивало на базах в Пакистане против Советов, в итоге развернулись против своих кормильцев и поильцев. Только за один день одиннадцатого сентября две тысячи первого года эти бывшие друзья Америки убили почти тридцать тысяч гражданских американцев…
— Тридцать тысяч за один день? — спросил Артур Смит. — Но как такое могло получиться, ведь это истинное безумие⁈
— Все просто, — сквозь зубы произнесла Мэри Смитсон. — Сначала террористы-смертники, прошедшие обучение на пилотов, захватили в небе над Америкой пять пассажирских самолетов. Такое бывало и раньше, но на тот раз преступники не требовали денег и не выдвигали политических условий. Три самолета из пяти таранили башни-близнецы Всемирного Торгового Центра в Нью-Йорке, основное количество жертв было там. Еще один самолет врезался в здание Пентагона, и только тот, что был предназначен для Белого Дома, рухнул в чистом поле, так как пассажиры на нем подняли восстание. Вот и вся арифметика ненависти, вернувшейся к тем, кто ее породил. Я говорю это с горечью, сознавая, что моя страна сама стала причиной обрушившихся на нее бед.
— Не плачьте по так называемым «борцам за веру», которых сейчас мои пилоты и бойцы штурмовой пехоты истребляют в Афганистане без всякой пощады, — сказал Серегин. — Если их не убить заранее, однажды они выплеснутся в мир и принесут ему много горя и смертей, ведь, по сути, война там идет не между коммунистическим тоталитаризмом и демократией, а между вестернизированной городской цивилизацией и средневековым аульным варварством.
Саманта посмотрела сначала на папу, потом на маму, и спросила:
— А почему вы говорите все это мне, девочке, от которой не зависит ровным счетом ничего?
— Вы ошибаетесь, моя юная леди, — хмыкнул Серегин, — потому что вы не только маленькая храбрая девочка, но и посол мира, которая отважилась написать письмо ужасному советскому генсеку. Наплевав на все условности, ты съездила в Советский Союз и показала, что там живут такие же люди, а не кровожадные дикари, как описывала ваша американская пропаганда. Большинство народа по обе стороны Железного занавеса обожает вас как воплощение ангела мира, но есть и такие деятели, что ненавидят вас до зубовного скрежета…
— Но за чтоможно ненавидеть мою дочь? — воскликнула Джейн Смит, мама Саманты.
— Образ врага, миссис Смит, — мрачно произнес Серегин, — это слишком хрупкая штука для того, чтобы тыкать в него пальцами, даже такими тонкими, как у вашей дочери. В создание надувного Страшилы вложены миллионы долларов, и те, кто этим занимался, не хотят, чтобы их труд пропал даром, ведь на кону миллиардные суммы на военные заказы. У нас есть достоверные сведения, что президент Рейган приказал директору ЦРУ Джозефу Кейси организовать убийство вашей дочери, замаскированное под несчастный случай. В Белом Доме сейчас готовы на все, лишь бы заткнуть рот Саманте Смит, но при этом хотят, чтобы все выглядело максимально естественно…
— Но откуда вам это известно⁈ — пылая возмущением, воскликнул Артур Смит, а его супруга прижала руку к груди и отступила на шаг.
Любому другому после подобных заявлений он давно указал бы на дверь, но необычная личность визитера принуждала к сдержанности. Не было никаких сомнений, что мистер Сергий действительно император Галактики, по слову которого неземная мощь способна стирать в порошок целые страны, и ссориться с этим человеком из-за неприятных слов не следовало.
— Известно нам это от самого мистера Кейси, который уже несколько дней пребывает на положении узника в застенках моей службы безопасности, — ответил Сергий из рода Сергиев. — Мы выжали из него сведения о множестве разных мерзостей, и это только одна из них, касающаяся жизней двух человек, а не тысяч и не миллионов. Но и это еще далеко не все. В нашем прошлом двадцать пятого августа вы и ваша дочь погибли в авиакатастрофе вместе с еще шестнадцатью пассажирами и двумя пилотами самолета местных авиалиний, который, заходя на посадку ночью в плохую погоду, врезался в землю, не долетев километра до посадочной полосы. По итогам расследования во всем обвинили экипаж самолета, который не смотрел на приборы, но мне, как офицеру сил специального назначения, известно о существовании компактной аппаратуры, помещающейся, например, в кузов полугрузовика-пикапа, которая вносит помехи в показания радиовысотомера — может завысить, а может занизить приборную высоту полета. В первом случае, заходя на посадку в условиях плохой видимости, самолет падает до полосы, во втором перелетает ее и врезается, к примеру, в склон холма или высотный дом. И еще, чтобы вы знали, как все обстоит на самом деле: при заходе на посадку второй пилот всегда занят только тем, что смотрит на высотомер и диктует его показания командиру, который и сажает самолет. Это правило исполняется неукоснительно, потому что оно написано кровью жертв предшествующих катастроф. Если рейс разбился с недолетом до полосы, значит, данные высотомера не имели ничего общего с действительностью.
— Но как вы можете нам это доказать? — спросил мистер Смит.
— А вот как, — ответил император Сергий и подвыдернул свой меч из ножен, тут же вставив его обратно.
На миг гостиную дома Смитов затопило неистовое бело-голубое сияние, повеяло ароматами мирры и ладана и стало слышно, как где-то вдалеке мужские голоса речитативом читают на латыни «Отче наш». Проморгавшись, семейство Смитов увидело, что теперь их гость облачен в белые с золотом доспехи паладина* и стоит, сложив руки на рукояти двуручного меча, а над головой его завис белый с золотом архангельский нимб. И такие же нимбы, только поменьше, обнаружились над головами Мэри Смитсон и всех троих подростков. Более того, когда Артур и Джейн посмотрели на свою дочь, то увидели, что и ее голову окружает золотистое сияние.
Примечание авторов:* в подобных случаях каждый видит то, что ему диктует этнокультурный код.
И тут раздался громыхающий Глас с Небес:
— Артур Смит и жена его Джейн, знайте: Сергий, сын Сергия из рода Сергиев, бог-полководец, Адепт Порядка, защитник русских сербов и болгар, самовластный князь Великой Артании, а также император Четвертой русской Галактической империи, в первую очередь служит Нам Специальным Исполнительным Агентом, специалистом по вопросам, решаемым путем меча. Неустанными добрыми делами и верной службой он заслужил в небесной иерархии звание младшего архангела. Все, кто приближены к нему и помогают в его делах, становятся святы, а противящиеся его устремлениям будут прокляты во веки веков. Но и вы двое тоже не так просты, как кажетесь. В своей семье вы воспитали настоящего ангела, и за это честь вам, хвала и награда в виде вечного блаженства. Но не возгордитесь сверх меры: задатки, вложенные в вашу дочь, требуется развивать, а саму ее оберегать от злых людей. Поручаю эту трудную обязанность моему Специальному Исполнительному Агенту Сергию из рода Сергиев. А сейчас прощайте, надеюсь свидеться с вами в Наших Чертогах очень, и очень нескоро.
Едва Глас с Небес умолк, как раздались отдаленные звуки колокольного боя, и откуда-то сверху на совершенно потрясенных Артура Смита и жену его Джейн посыпались золотистые искры Божьего Благословения. На этом Божественная Манифестация закончилась, но чета Смитов все равно продолжала стоять в благоговейном оцепенении.
— Мама, папа, — принялась тормошить их девочка, — ну что же вы стоите как окаменевшие, все уже закончилось!
Наконец отец семейства пришел в себя.
— Мистер Сергий, мы должны будем передать вам свою дочь? — первым делом нерешительно спросил он.
Серегина этот вопрос озадачил и даже немного разозлил.
— Саманта — ваша и только ваша дочь, и вы с леди Джейн ее законные представители, — назидательно произнес он. — Мне поручено лишь позаботится о ее безопасности, ну еще о расширении кругозора, ибо со дна вашего американского колодца, с его назойливой лживой пропагандой, мира, даже вашего единственного, не разглядеть. Я же могу организовать девочке экскурсии по самым разным местам и временам — от Древней Византии до родных для меня миров двадцать первого века. Для начала я предлагаю вам посетить одно очень интересное мое владение под названием Тридесятое царство. Маленькая леди, вы любите сказки?
— Да! — воскликнула Саманта. — Очень люблю!
— В таком случае вам там понравится, — сказал Серегин. — Экскурсия однодневная, так что ничего лишнего с собой брать не нужно, теплые вещи тоже не потребуются — климат в Тридесятом царстве достаточно жаркий, хорошо хоть не морской, а высокогорный.
— И насколько далеко расположено ваше Тридесятое царство? — с некоторым сомнением спросилАртур Смит.
— Для тех, кто идет вместе со мной, это расстояние равно двум шагам, для прочих это бесконечность, — ответил Серегин. — А сейчас я даю вам полчаса на сборы, время пошло.
— Но мы же еще не ответили вам согласием? — удивилась Джейн Смит.
— Так уж получилось, что у меня есть свойство видеть людей насквозь, — ответил Серегин. — Вы, миссис Смит, тоже любите сказки, только боитесь в этом признаться даже самой себе, считая это несолидным для взрослой женщины. На самом деле тут нечего стыдиться — способность мечтать и воображать есть важнейшие свойства человеческой натуры. Кроме этого, в каждой сказке есть доля сказки, а все остальное основано на реальных событиях.
— Ну хорошо, мистер Сергий, — вздохнул Артур Смит, — мы согласны. Я же вижу, что если мы откажемся, Саманта нам этого никогда не простит. А теперь скажите, почему эта экскурсия — в какое-то Тридесятое царство, а не на ваш линкор?
— На моем линкоре, который носит гордое имя «Неумолимый», побывать вы еще успеете, — ответил Серегин. — Завтра-послезавтра там состоятся мои переговоры с американским госсекретарем мистером Шульцем, и вы все трое тоже на них приглашены в качестве типичных представителей широких американских народных масс. Вот тогда и насмотритесь на его интерьеры из далекого будущего.
— Но зачем вам это, мистер Сергий? — удивился отец Саманты. — В смысле наше участие в переговорах с мистером Шульцем.
— А затем, что власть у вас, американцев, давно и прочно отделилась от народа, участие которого в управлении государством заключается лишь в процессе голосования за функционально неразличимых между собой политиков, ибо первоначальный отбор кандидатов производят люди, весьма далекие от широких избирательских масс. А если пролезет на старт кампании кто-то неправильный, то его постараются дискредитировать, завалить судебными исками или даже пристрелить. В Древнем Риме в аналогичной ситуации изобрели институт народных трибунов. Ваша семья, и в первую очередь маленькая леди Саманта, подходите на эту роль наилучшим образом. А сейчас поспешите со сборами, а мы пока подождем.
25 марта 1985 года, 10:15 мск, околоземное космическое пространство , линкор планетарного подавления «Неумолимый», главный командный центр
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической Империи
В тридесятое царство мы со Смитами угодили в час дня — в этот момент у сверстниц Саманты (неважно, остроухих или круглоухих) как раз заканчиваются школьные занятия, и они, пообедав, направляются на спортивные и игровые площадки или, переодевшись в мини-камуфляж и нанеся на тело маскировочную раскраску, приступают к любимой игре в войнушку.
Пришлось пояснить гостям, кто такие остроухие и какая у них роль в нашем обществе. Саманта была заинтересована, а вот ее родители оказались шокированы. Все же даже в самых лучших американцах сидит комплекс превосходства белого англосакса-протестанта, выбить который не всегда получается даже вместе с зубами. Но бить родителей Саманты Смит я не стал, просто сказал, что во всех моих владениях все разумные существа равны между собой, без различия происхождения. Иерархия в нашем обществе выстраивается в соответствии со степенью лояльности, уровнем знаний и компетентности, а также уровнем личных заслуг и достижений.
Впрочем, для Саманты остроухие пока не годились в партнерши по играм. Вместо них я представил ей Ольгу и Татьяну Романовых из тысяча девятьсот четвертого (то есть уже шестого) года. Разница в возрасте у девочек была минимальна, да и английский язык у моих воспитанниц был поставлен по выговору принцессы Виктории Великобританской, а не бонн и нянь неизвестного, чаще всего простонародного, происхождения. К тому же Оленька, умница-разумница, год с небольшим проучилась в нашей школе, что подняло ее интеллектуальный уровень и кругозор на высоту, недосягаемую для юной американки.
При этом стоит отметить, что остроухие того же возраста ничуть не глупее дочерей отставного царя, просто они резче, прямолинейнее, и даже целеустремлённее. Они знают, что рождены для долгой верной службы предмету своей платонической любви, и, более того, им ведомо, что это чувство взаимно. А вот маленькой леди Саманте еще рано нырять в такие глубины сильных чувств, ведь пока она любит только папу и маму.
Ну и, конечно же, вместе с Ольгой и Татьяной Саманту Смит и ее родителей встречали Птица, Анастасия и Яна-Зайчонок. Если для Анастасии имя девочки пустой звук, то Птица о нашей сегодняшней героине кое-что слышала, хотя и родилась уже после ее гибели. А вот Яне было все равно, как зовут новую знакомую, она всегда рада новым друзьям.
— Вот, — сказал я, — тут у нас, конечно, не Артек, но тоже много интересного. И самое главное, в чем вы можете убедиться лично — здесь у нас не пропагандируется ненависть ни к каким народам или расам. А теперь оставляю вас на попечение наших дам, а сам откланиваюсь. Извините, дела, уж больно хлопотная у меня должность.
— Постойте! — воскликнул Артур Смит. — Скажите, как это можно вести войны без ненависти? Ведь вы, когда вам нужно, убиваете людей тысячами, если не миллионами, и при этом заявляете, что не испытываете к ним негативных чувств. Пакистан после вашего удара лежит в руинах, и люди убивают друг друга на развалинах, будто дикие звери!
И в самом деле, после того, как я провернул над Пакистаном операцию «День гнева», там началась полоса затяжных гражданских беспорядков, и не утихает уже больше недели. До руин городов еще далеко, но праздник непослушания несколько затянулся. Однако у меня нет никакого желания применять собственную вооруженную силу для подавления беспорядков, за исключением защиты дипломатического квартала в Исламабаде. Там был высажен один батальон штурмовой пехоты, командир которого получил приказ при пересечении погромщиками защитного периметра открывать по ним огонь на поражение из всех имеющихся видов оружия. И, что самое интересное, после пары инцидентов (общее число жертв не дотягивало и до тысячи) местные башибузуки все поняли и больше не пытались вломиться на территорию дипломатического квартала. А то бывали уже прецеденты, когда местные, разъяренные неподтвержденным слухом о причастности янки к теракту в Мекке, врывались на территорию американского посольства, громили, жгли и убивали. С одной стороны, это показывает, насколько в Пакистане народные массы «любят» Америку, а с другой, демонстрирует общую дикость нравов, лишь слегка припорошенную европейской цивилизационной пудрой.
— Только так и можно, — отрезал я. — Ведь моя армия не просто ведет войны — она вершит правый суд над негодяями, а потом приводит приговор в исполнение. В Пакистане по факту мерзавцами оказались все — от диктатора Зия-Уль-Хака и его прихвостней до самых широких народных масс. Пакистанские военные, в своем большинстве отрыжка британского колониального прошлого, много раз свергали законно избранную власть, и последний из диктаторов вскарабкался к своему посту тем же путем — через заговор и переворот. А местный народ, когда его освободили от аппарата государственного принуждения, тут же показал миру звериный оскал средневековых зверств. Нечто подобное должно было случиться в афганских городах после того, как туда ворвались бы озверевшие боевики, но я лишь поменял местами действующих лиц, в результате чего зло обрушилось на тех, кто его породил. И вот еще что. Если проделать нечто подобное с вашей Америкой, то результат будет тот же, без значительных отклонений. Внутри белого англосакса-протестанта тоже сидит первобытный дикарь, каждого встречного воспринимающий как врага и добычу, так что ненависть для меня — просто излишний и даже вредный элемент, поэтому я постараюсь облагородить вашу Америку, не прибегая к разрушению ее государственности. Если у вас будет желание выслушать страшную историю из американского будущего, то мисс Анна позовет сюда мисс Дафну, и та расскажет вам о том ужасе, который она пережила в детстве в Новом Орлеане, когда на него налетел ураган «Катрина». А сейчас позвольте откланяться, дела не ждут.
Итак, оставив Саманту и ее родителей на попечение Птицы и Анастасии, я действительно занялся поднакопившимися делами, причем прямо там же, в Тридесятом царстве. Именно здесь расположен лагерь предварительной подготовки будущих имперских янычар, куда из лагерей афганских «беженцев» отфильтровывают мальчиков в возрасте от семи до шестнадцати лет, еще не вкусивших человеческой крови. Дети младшего возраста на общих основаниях попадают в воспитательную систему моей имперской Метрополии (то есть бывшего Царства Света), а тех, что уже принимали участие в боях с советской или афганской армией или были соучастниками пыток и казней неверных, при сортировке мои бойцы кончают на месте. Эти уже переполнены ненавистью, и изменить их можно, только полностью стерев память и заново начав процесс формирования личности. Однако в условиях, когда во всех мирах на планете Земля предостаточно тех, кого можно просто подобрать и поставить в строй, данная овчинка не стоит выделки. Этот факт признал даже товарищ Османов, когда я инициировал его Истинным Взглядом. И даже то, что я делаю со сбежавшими в Пакистан семьями афганских боевиков, можно счесть верхом гуманизма, ибо, как сказал Конкордий Красс, любой, даже самый добрый, неоримский император, не задумываясь, подверг бы этих людей безоговорочному уничтожению только за то, что их отцы и старшие братья оказывали вооруженное сопротивление Империи.
Осмотрев полевой лагерь и воспитанников, я выразил генерал-майору Османову полное одобрение и высказал надежду, что однажды эти мальчики станут моими Верными, как и сам Мехмед Ибрагимович. А если этого не произойдет, то какие они тогда янычары? Мы еще немного поговорили за жизнь. Выяснилось, что товарищ Османов неплохо знал Нестора Махно. Потом, закончив обмениваться впечатлениями (приятно поговорить с умным человеком), я вернул переполненное впечатлениями семейство Смитов из Тридесятого царства к себе домой, и прямо из их дома шагнул в Шантильи, прямо в семейную спальню, под бочок к Елизавете Дмитриевне. Она меня спросонья обняла, поцеловала, и мы спонтанно занялись тем, ради чего создаются семьи.
А на утро у меня было назначено рабочее совещание на «Неумолимом». С моей стороны присутствуют Самые Старшие Братья, от Советского Союза — товарищи Романов и Громыко, Гейдар Алиев и маршал Соколов. Вообще-то на таком мероприятии «по чину» должен был присутствовать еще и министр внутренних дел Федорчук, но мне этот прямолинейный и туповатый служака, мягко выражаясь, не понравился. Одной исполнительности для такого высокого поста недостаточно, нужен еще и определенный интеллект, который у этого выходца с Украины отсутствует напрочь. Энергооболочка говорит, что это был ставленник умирающего Брежнева в системе… госбезопасности, и уже Андропов передвинул того на МВД вместо опального Щелокова. Так что, пока пану Федорчуку ищут адекватную замену,на рабочих встречах это ведомство не представлено вообще никак. Не вижу причины поднимать завтрашнего отставника на столь высокий уровень. Кстати, с удивлением узнал, что уже создан ОМОН, а также что в СССР имеет место организованная преступность. Почему-то мне казалось, что это явление возникло в разгар перестройки, вместе с кооперативным движением и другими ростками капитализма. А тут вот оно как… И, наверное, кое-где эта организованная преступность уже начала срастаться с местной властью, а как только появится легальный бизнес, то срастется и с ним. По-другому она не умеет.
— На повестке дня — внутренние дела, Афганистан и все тот же проклятый американский вопрос, — сказал я. — Бить эту цитадель дерьмократии сразу или дать еще помучиться? А если бить, то кого сажать в опустевший Овальный кабинет, ведь брать на себя управление побежденными Соединенными Штатами Америки мне абсолютно не с руки, и советским товарищам я этим заниматься тоже не советую. Однако начнем все же с внутренних дел, несмотря на то, что ответчик по этому вопросу отсутствует.
— Хорошо, — сказал Григорий Романов, — давайте начнем с внутренних дел. Кстати, замену товарищу Федорчуку мы уже подобрали. Это хорошо знакомый мне по ленинградским временам генерал-лейтенант внутренней службы в запасе Владимир Иванович Кокушкин, участник войны и орденоносец, одиннадцать лет прослужил в милиции. Правда, этот человек уже не молод — шестьдесят пять лет, поэтому пока сомневается, осилит ли должность министра.
— Пришлите его ко мне на «Неумолимый», — ответил я. — Тут мы и здоровье ему поправим, как всякому ветерану, и проверим пригодность к должности министра на профориентационном оборудовании. А сейчас к делу…
Я обвел присутствующих Истинным Взглядом и продолжил:
— Данные орбитального психосканирования показывают, что кое-где у вас уже появился организованный криминал, он же бандитизм. Эти нехорошие люди занимаются уже не только банальной уличной преступностью, грабежами, квартирными и карманными кражами, но и мошенничеством в особо крупных размерах, организацией незаконных азартных игр, крышеванием проституции и торговлей наркотиками. При этом имеет место врастание организованных преступных структур в незаконное предпринимательство, которого у вас в связи с господством дефицита товаров народного потребления больше чем достаточно, а также, в отдельных случаях, в местную власть и органы правопорядка. Тут у вас все еще в самом начале, а вот в Основном Потоке, где в девяносто первом году случился крах Советского Союза, эта криминальная закваска пышно взошла в так называемые лихие девяностые, когда всеобщая продажность органов власти сверху донизу и разгул криминального насилия станут нормой жизни. Выживут, правда, в этих собачьих боях всех против всех совсем немногие, да и сливки с разграбления государственной собственности снимут деятели совершенно другого полета, но их как явления у вас еще нет, и будем надеяться, что и не появятся, а вот организованный криминал уже в наличии.
— Товарищ Серегин, а почему вы делаете такой акцент именно на организованной преступности? — спросил Гейдар Алиев. — По имеющимся у нас сведениям, данные явления, конечно, существуют, но носят пока лишь очаговый характер. В основном у нас в стране порядок.
— Вот именно что пока, и именно, что «в основном», — в сердцах сказал я. — Стоит хоть немного ослабить государственные вожжи, и организованная преступность из очаговой станет массовым явлением. Да и сейчас ваш порядок явление относительное. Где-то он и в самом деле советский, а где-то глаза б мои на него не глядели. Кроме того, не стоит забывать и о деятельности западных разведок. Я не исключаю, что ЦРУ, БНД, Ми-6 и прочие разведструктуры коллективного Запада начнут вкачивать финансовые ресурсы не в ожиревшую туповатую интеллигентскую диссидентуру, а в набирающие силы организованные преступные группировки, особо выделяя те, что сформировались по этническому принципу. Директор ЦРУ Джозеф Кейси, что парится сейчас в моих застенках, любил говорить, что для ускорения работы требуется нанимать негодяев. В этом смысле американцы, без тормозов и моральных ограничений, будут изо всех сил поддерживать серийного убийцу-людоеда, лишь бы тот действовал в их интересах. Главного мерзавца и его банду, то есть месье Горбачева с компанией, я вам с повестки дня снял, но противник может воспользоваться услугами множества негодяев поменьше. Людей, за деньги и теневую власть готовых на все, в стране даже более чем достаточно…
Маршал Соколов, беспокойно ерзавший, пока речь шла о неинтересном ему криминальном вопросе, на последних фразах вдруг насторожился. И едва я замолчал, чтобы перевести дух, советский министр обороны вклинился в разговор:
— Товарищ Серегин, а разве вы не собираетесь побеждать Америку, как вы это сделали в пятьдесят третьем и семьдесят шестом году?
— Вы, товарищ маршал, неправильно понимаете мою задачу, — довольно резко ответил я. — Мое дело — выломать у Америки ядовитые ядерные зубы и выгнать ее армию и флот со всех зарубежных мест базирования, при этом я не намерен изменять в этой стране общественно-политический строй и лишать ее государственной самостоятельности. Мой Патрон таких действий просто не поймет. И в то же время даже без ядерной триады и шестисот заграничных военных баз элиты Соединенных Штатов коллективно все равно останутся отъявленной сволочью, переиграть которую вам предстоит уже самостоятельно. Избавившись от всех идеологических ловушек марксистско-ленинского учения, вам следует на деле доказать всему миру преимущества социалистического строя, чтобы всем советским гражданам, а не только москвичам, жить было лучше и веселее, чем обитателям современных каменных джунглей дикого Запада. Если вы не справитесь с этой достаточно простым делом, то я, конечно же, вернусь в ваш мир провести работу над ошибками, но только виновным в них лучше заранее принять яду, потому что я таких кунштюков очень не люблю. Если вопрос вам понятен, то заканчиваем его обсуждение и ставим точку в той теме, от которой мы так неуклюже отклонились. Поскольку организованная и профессиональная преступность несет непосредственную угрозу советскому государственному строю, особенно на территории среднеазиатских и кавказских республик, борьбу с ней следует передать Комитету Государственной Безопасности, и вести ее теми же методами, что и с вражеской разведывательно-диверсионной агентурой в военное время. Ну, вы меня поняли?
— Неужели все так плохо? — спросил Григорий Романов.
— Я поймал вас за шиворот на самом краю пропасти, — сказал я. — Следующей моей остановкой, скорее всего, будет год нашей величайшей геополитической катастрофы. Я непременно дам вам возможность посмотреть на то, от чего я с такой настойчивостью оттягиваю вас за уши. Был у меня уже такой момент, когда я двум версиям царя Николая Второго, из пятого и пятнадцатого годов, показывал Советскую Россию образца тысяча девятьсот восемнадцатого года. Воистину, то был шок и трепет. — Я подумал и добавил: — Однако если среди участников организованных преступных группировок попадутся ветераны боевых действий в Афганистане или где-нибудь еще, оказавшиеся за чертой закона силою обстоятельств, из-за равнодушия бюрократического аппарата или еще по каким причинам, то передавайте их мне. С каждым из этих деятелей мы будем разбираться в индивидуальном порядке, совсем этот человек конченый или еще может исправиться. В любом случае обратно в родной мир он не попадет никогда, и для вас он все равно что умрет. Просто тем, кто проливал кровь за Родину, можно дать один новый шанс, а вот всем остальным — нет.
— Мы вас поняли, — кивнул Гейдар Алиев, по старинке делая пометки в блокноте. — Что-нибудь еще?
— Дальше у нас общие вопросы, — сказал я. — Чтобы избежать катастрофического исхода, нам потребуется устранить все факторы, что привели к столь печальному результату, а не одного лишь месье Горбачева, будь он неладен. В первую очередь, речь идет о диспропорциях в экономике, выраженных в том, что тяжелая индустрия гипертрофирована, а легкая промышленность недоразвита. Из-за этого в стране правит бал дефицит потребительских товаров. В значительной степени такая ситуация вызвана тем, что ваши советские элиты подсели на потребление импортных изделий класса «люкс», и потому им безразлично, в каком количестве и какого качества выпускаются товары для широких народных масс. Также не стоит забывать о завале в сельском хозяйстве, вызванном даже не столько организационными, сколько идеологическими причинами. Идеологический кризис марксизма-ленинизма как левого революционного вероучения — вообще важнейшая из всех причин распада Советского Союза. Как можно выйти из кризисной ситуации, когда методы, рекомендованные «теорией», только ухудшают положение, а иные прочие, не рекомендованные, будучи применены бесконтрольно и в неумеренном объеме, приведут к краху советской власти. Впрочем, пока даже товарищи Маркс, Энгельс и оба Ленина не обещают быстрого результата, потому что, изучая явления в экономических системах двадцатого века, они столкнулись с колоссальным количеством фактического материала, который еще нужно переработать. И в самом ближайшем будущем, на уровне девяностых и двухтысячных, объем информации только увеличится. Так что все это время рекомендую действовать симптоматически, постоянно руководствуясь консультациями соционжинеров и сверяясь с результатами психосканирования. Однако самое главное — помнить то, о чем многие забывают. Это достижения социализма должны работать на советских граждан, а не наоборот, когда люди выглядят как придатки к голословным лозунгам. Понятно?
— Это-то понятно, — хмыкнул Григорий Романов, — непонятно, где и когда вы, Сергей Сергеевич, так подковались по идеологической и хозяйственной части?
— Пришлось, — коротко ответил я. — Чем больше миров проходишь, тем больше знаний получаешь и тем больше у тебя печалей. Шучу. Главное — идти от простого сложному, а не наоборот. А теперь я хотел бы заслушать Сергея Леонидовича на тему того, как, с его точки зрения, выглядит обстановка в Афганистане.
— Нормальная обстановка, рабочая, — ответил министр обороны Советского Союза. — Сопротивление душманов почти прекратилось, взлетающие и садящиеся самолеты «стингерами» не обстреливают и засад на автоколонны не устраивают.
— Вот то-то же, — сказал я. — Но вы и сами, даже без моей помощи, если бы набрались нахальства, могли бы закончить Афганскую войну с тем же результатом, только при несколько больших издержках. Силы Советского Союза и Пакистана, стоящего за спиной у афганских бандитов, несопоставимы, а если вспомнить про Индию, то можно сказать, что у Зия-Уль-Хака не было бы даже малейшего шанса увернуться от возмездия. Генерал-диктатор пришел к власти путем военного переворота, и потому не обладал ни малейшей легитимностью, а советские военнопленные на пакистанской территории — это чистейший казус белли. Сначала — ядерные удары тактическими ракетами, потом — налеты тяжелых бомбардировщиков и высадка парашютного десанта в места содержания военнопленных, одновременно с сухопутным вторжением со стороны Индии, решающей собственные задачи. После такого вступать в силовое противостояние с Советским Союзом не стал бы даже самый воинственный из людоедов. А когда вы стоите на месте и позволяете себя бить со всех сторон, то сами напрашиваетесь на большие неприятности.
— К сожалению, — вздохнул маршал Соколов, бросив косой взгляд на Андрея Громыко, — наше политическое руководство заигралось в дипломанию и не давало нам санкции на сколь-нибудь решительные действия за пределами афганских границ.
— Вы, Сергей Леонидович, хотели сказать, что мы заигрались в дипломатию? — немного раздраженно спросил Громыко. — Должен заметить, что международные переговоры и дипломатические консультации — это неотъемлемая часть современной жизни.
— Нет, Андрей Андреевич, я сказал то, что хотел сказать, — упрямо произнес маршал Соколов. — Дипломания — это переговоры ради самих переговоров, без малейшей надежды на результат. Политическая трескотня, за которой не слышно вообще ничьих голосов, особенно людей дела.
— Ша, товарищи, — сказал я. — Сергей Леонидович (маршал Соколов) прав, а вы, Андрей Андреевич (Громыко) ошибаетесь. Американцы и западные европейцы — это персонажи с пониженной социальной ответственностью, которые держат свое слово только для того, чтобы потом ударить в спину, желательно насмерть. Не так ли, уважаемая Нина Викторовна?
— Именно так, — ответила моя министр иностранных дел. — Вести настоящие дипломатические переговоры имеет смысл только с союзниками и нейтралами, а врагов, если они не сдаются, следует уничтожать или хотя бы держать в страхе внезапного удара. Разговаривать с ними незачем по определению.
— Уж больно вы, Нина Викторовна, кровожадны для нормального министра иностранных дел, — проворчал Громыко.
— Нет в словах товарища Антоновой никакой особой кровожадности, — сказал я. — Если ты не убил врага, значит, через некоторое время враг убьет тебя, твою мать и отца, жену, дочерей и сыновей. О том нам говорит опыт двадцать второго июня сорок первого года. А если начать с врагом разговоры ради разговоров, то можно нечаянно отдать без боя все до последних трусов, но так ничего и не понять. От этого исхода я вас и отвращаю.
— Но вы-то сами в самом ближайшем будущем собираетесь вступить с американцами в переговоры? — спросил советский министр иностранных дел. — Или это не так?
— Все так, Андрей Андреевич, — сказал я. — Только это будут не переговоры, а ознакомительная встреча. Хочется глянуть на одного из подельников мистера Рейгана Истинным Взглядом в естественной, так сказать, среде обитания, прежде чем его возьмут за шкирку и упрячут в камеру, как мистера Кейси, мистера Уайнбергера и генерала Весси-младшего. Кстати, вы тоже можете участвовать в этих смотринах вместе с товарищем Лавровым, только смотрите не проблюйтесь, ибо под Истинным Взглядом американские политики выглядят гораздо гаже, чем если смотреть на них глазами обычного человека.
— Интересно, а почему вы так возитесь с этим молодым человеком? — завистливо стрельнув взглядом в сторону невозмутимого Лаврова, проворчал Громыко. — Неужели в нем есть какие-то особенные задатки?
— Есть, — подтвердил я. — В моем мире товарища Лаврова запомнили как, не побоюсь этого слова, великого министра иностранных дел, равного вам по всем достоинствам. А вот на некоторых его предшественников у меня зуб размером со Спасскую башню, однако сейчас на них у меня просто нет времени.
— Но все же можно рассказать об этих людях чуть поподробнее? — произнес Григорий Романов. — Мы все-таки хотим знать, кого можно выдвигать вперед, а кого нет.
— Ну хорошо, Григорий Васильевич, — сказал я, — слушайте. Первый персонаж — это Эдуард Амвросьевич Шеварднадзе, ныне первый секретарь ЦК компартии Грузии. Уже в этом году, летом, по решению Горбачева он должен был сменить Андрея Андреевича в должности министра иностранных дел СССР. Вместе со своим шефом проводил абсолютно рептильную проамериканскую политику, без боя сдавая один рубеж советской обороны за другим, и этим впоследствии даже гордился. Мол, он прекратил холодную войну. На самом деле такие действия называются капитуляцией и влекут за собой катастрофические последствия. Дураком, не понимающим, что он делает, я этого человека назвать не могу, следовательно, его действия обусловлены националистическими убеждениями и отсутствием лояльности к Советскому Союзу в целом. Вы, товарищ Алиев, записывайте, записывайте. В ближайшее время желательно бы учинить в Грузинской ССР тотальную проверку руководства на вшивость и продажность. Данные орбитального психосканирования говорят о том, что от обнаруженных фактов даже на лысой голове волосы встанут дыбом. Вторая личность сейчас работает в структуре советского МИДа, и зовут ее Андрей Козырев. Этот абсолютно бесцветный политический слизняк смердяковского типа «прославился» уже после распада СССР, когда, будучи министром иностранных дел, спросил у американского экс-президента Никсона: «А какие у России должны быть национальные интересы?». Тут все проще: проверять и разбирать нечего, гнать надо такого кадра поганой метлой из дипломатии в дворники или швейцары…
Я сделал паузу, оглядел сидящих напротив советских государственных деятелей и добавил:
— Однако, надо сказать, подобных деятелей не только в МИДе, но и везде в советских управленческих структурах пруд пруди, и это факт. Причин тут две, и они взаимосвязаны. Первая — это выдохшаяся идеология, в которую никто не верит, ибо ее рецепты приводят к результатам, противоположным желаемым. И вторая, как следствие косыгинской «реформы» — это постоянно ухудшающееся состояние советской экономики и материального благосостояния граждан. Деятели смердяковского толка в силу своей лакейской сущности особенно падки на материальную составляющую западного «успеха», и клеятся на нее как мухи на липкую бумагу. С одной стороны, следует исправить указанные недостатки, а с другой, сделать так, чтобы люди с мировоззрением лакея не получали ни одного сколь-нибудь важного поста, дающего им власть. Вот вроде бы и все об этом.
— По этому вопросу мы вас поняли, и как только у нас появятся средства, с абсолютной надежностью отделяющие мух от котлет, приступим к очистке аппарата от накопившейся человеческой накипи, как говорится, сверху донизу, — произнес Григорий Романов. — А теперь скажите, что у вас есть по вопросу наших взаимоотношений с Западом и, в-частности, с Америкой?
— Взаимоотношения с Западом определяются тем, что он нас ненавидит и боится чуть ли не со времен Петра Великого, когда вылезшие из непролазных лесов русские дикари насмерть растрепали первоклассную европейскую державу Швецию, — сказал я. — Поэтому нам не стоит ждать с той стороны ни милостей, ни благодеяний, ни равноправного отношения. Западные политики, какими бы друзьями России и Советского Союза они ни прикидывались, имеют одно-единственное стремление — надеть хомут на упрямую русскую шею. При этом словом «русский» они определяют весь многонациональный советский народ; всех в случае распада Советского Союза ждет западная «помощь», итогом которой станут межнациональные конфликты, перекачка всего ценного на Запад и обнищание народных масс. Что касается Америки, то сейчас она у меня на плотном контроле. Тут главное — не только выполнить задачу, но и не проморгать ситуацию, когда можно запачкаться в очень липкой и вонючей субстанции. Я имею в виду средства первого ядерного нападения, ракеты «Першинг» и «Томагавк», выдвинутые американцами на передовые позиции в Европу. Арестованные мною подельники Рейгана, чтобы им было пусто, придумали план, по которому они потребуют моей капитуляции под угрозой неизбежного развязывания ядерной войны против СССР. При этом им безразлично, что станет с самой Америкой: если не получится захватить мировое господство, то гори оно все атомным пламенем. Типичный американский прием — шантаж. Я, конечно, приму все надлежащие меры, чтобы аннулировать эти намерения, но тут надо уловить момент, когда вчера было рано, а завтра станет поздно. Плохо, конечно, что Советский Союз не имеет пока своих средств противоракетной обороны, способных сбивать хотя бы единичные пуски, но даже у американцев на данном этапе их противоракетный щит сделан больше из высокохудожественного трепа, чем из реальных боевых систем.
— Вы уверены в успехе в том случае, если произойдет худшее? — озабоченно спросил маршал Соколов.
— Чтобы успех был полным, моя команда сейчас работает с полной отдачей, — ответил я. — И еще нам нужно дождаться, когда американцы достанут свои комплексы первого удара из подземных бункеров и начнут их развертывание на позициях. С этого момента я начну действовать автоматически, не соизмеряя силы ударов и ничего ни с кем не согласовывая, потому что малейшая заминка с советской стороны может стоить десятков тысяч жертв. Вопрос, как я уже говорил, только в том, кого сажать в опустевший Овальный кабинет после того, как все закончится, ибо дядя Рональд, одобривший развязывание ядерной войны, гарантированно пойдет у меня по первой категории…
И тут неожиданно заговорил товарищ Тамбовцев.
— А вы, Сергей Сергеевич, — чуть скрипучим голосом произнес он, — попробуйте обратить внимание на Джорджа Буша-старшего. Вроде и мужчина он не глупый и не фанатичный, и личный боевой опыт имеет немалый: пошел добровольцев на фронт в шестнадцатилетнем возрасте и выжил в собачьих схватках с японскими пилотами над Тихим океаном. Такие обычно не склонны кидаться с голой пяткой на шашку и топиться в омуте, кусая отражение Луны. А чтобы сподручнее было его разагитировать, используйте другого Джорджа Буша-старшего, из семьдесят шестого года. Но делайте это не раньше, чем освободится главное кресло в Овальном кабинете, а то как бы чего не вышло.
— Спасибо за совет, Александр Васильевич, — сказал я. — То, что вы сказали, действительно важно. Так и сделаем, не раньше, но и не позже, чем это необходимо.
— Я, хе-хе, — сказал Тамбовцев, — действительно самый старший из вас, потому что в эти времена был уже взрослым человеком, а не недорослем и не мальчиком в коротких штанишках, так что помню все — и хорошее, и плохое. И никому из врагов моей Родины я ничего не простил. Пусть и не надеются. Однако приятно же, когда сами собой исполняются самые заветные желания…
На этой оптимистической ноте наша встреча была завершена.
8 марта 1942 года, 10:15, Токио. Главный Штаб Объединенного Флота Японской Империи, Кабинет главнокомандующего
Главнокомандующий объединенным флотом — адмирал Исороку Ямамото
С момента начала войны на Тихом океане прошло ровно три* месяца. За это время Японская империя захватила огромную территорию, получила доступ к необходимым ей ресурсам и одержала множество блистательных побед. Американский флот полностью выбит из войны на море. Потеряв до трети самолетов и четверть летчиков (по большей части от зенитного огня), соединение Тюити Нагумо сумело утопить оба американских авианосца и вдребезги раздолбать американскую военно-морскую базу в Перл-Харборе, попутно уничтожив большую часть ремонтных мощностей. Потери янки исчисляются в десятки кораблей (в том числе все застигнутые в базе линкоры), также погибли их обученные в мирное время команды, не успев сделать ни одного выстрела. Теперь противнику если и удастся ввести в строй какое-то количество из потопленных кораблей, то только после войны. Но кому нужно это старье, по большей части построенное во времена прошлой Великой Войны?
Примечание авторов:* Токио и Перл-Харбор лежат по разные стороны линии перемены дат, поэтому для Японии война началась восьмого декабря.
На южном направлении действия японского флота и армии тоже были более чем успешны: англо-голландские силы разгромлены, корабли потоплены, включая линкор «Принц Уэльский» и линейный крейсер «Рипалс». Под стопу Японской Империи легли Филиппины, Британская и Голландская Ост-Индия, Малайя, Сингапур (главная британская база в регионе), а также острова Новой Британии. Теперь у страны Ниппон есть все или почти все необходимые ресурсы, но промышленникам в Токио хочется еще: их аппетиты распространяются на Индию, Австралию, Новую Зеландию и даже на Новую Гвинею, пока находящуюся под контролем австралийцев.
И в то же время адмирал Ямамото понимает, что борьба только начинается, а силы противников несопоставимы, даже если вывести на скобки Советский Союз и покровительствующего русским демона Серегина. Одних Соединенных Штатов Америки, если дать им время, вполне хватит, чтобы размолоть японскую нацию в прах. Слишком уж большой у них перевес в людском и промышленном потенциале. Сейчас враг ошеломлен и растерян, но это состояние продлится недолго. Правда, благодаря чудесным приборам, подарку демона Серегина, японскому военно-морскому командованию до сих пор удавалось с минимальными потерями выигрывать все морские сражения. В драке слепых и зрячего последний всегда имеет решающее преимущество.Главнокомандующий объединенным флотом надеялся, что так же пойдет и дальше, но не мог этого гарантировать. Демоны, даже если прежде они были людьми, очень капризные существа, которые в любой момент могут изменить условия игры.
Правда, и Советы, покончив с войной против Германии, тоже не особо торопятся разворачиваться на Восток. Съев маленькую Финляндию, они не спеша разгрызли и обсосали каждую косточку, не забывая при этом занимать территорию бывших Польши и Чехословакии, а также концентрировать войска на юге против Румынии. А германская армия тем временем грузилась в эшелоны и отправлялась на африканский фронт, где у британцев настали невеселые времена. Новый фюрер Германии взялся за них всерьез*. Зимнее наступление Роммеля на Египет увенчалось полным успехом, и сейчас противников разделяют пески Синайской пустыни и Красное море. И только цепочка военно-морских баз Гибралтар — Мальта — Кипр и мощный военно-морской флот позволяют британцам сохранять присутствие в Средиземноморском регионе. Адмиралу Ямамото не надо входить в состояние саттори, чтобы понять: стоит выбить из этой цепочки Гибралтар, посадить на его аэродром пикировщики «Штукас» — и Мальта с Кипром тоже полетят к западным демонам, ибо снабжать их будет уже невозможно. И придется тогда Средиземноморскому флоту Его Величества короля Британии под ударами великолепной германской авиации прорываться в Метрополию через теснину Гибралтарского пролива. Результат будет такой же, как и у японской морской авиации при охоте на линкор «Принц Уэльский» и линейный крейсер «Рипалс», только в Гибралтаре британское железо будет уходить под воду в гораздо больших количествах.
Примечание авторов:* Гейдрих начинал свою карьеру офицером германских ВМФ, где были наиболее сильны антибританские настроения, и только одна некрасивая история (ухаживал за одной девушкой, а женился на другой) заставила его сменить стезю.
Демон Серегин смотрит на все это спокойно, и русский вождь тоже только тихонько усмехается в усы. Британия нынешним Советам совсем не друг, и пока не враг, а просто недобрый сосед, до которого никак не доходят руки. Сначала им нужно съесть все, что лежит на европейском столе, и лишь потом переходить к блюдам морской кухни, в силу чего Маньчжурская операция Красной Армии откладывается на некую среднесрочную перспективу. И в то же время советские группировки в Монголии, Забайкалье, Приамурье и Приморье достаточно сильны, и даже самые завзятые оптимисты из японских армейских генералов понимают, что преодолеть с ходу приграничные укрепления у Маньчжурской армии не получится. А потом господин Сталин и его демонический покровитель рассердятся всерьез, и будет тогда всем в Токио очень и очень больно.
Чтобы ничего подобного не произошло даже случайно, император Хирохито приказал вывести из состава Маньчжурской армии все японские полевые соединения, оставив на месте только гарнизоны укрепрайонов и воинские части так называемой армии Маньчжоу-го. Для любого человека, хоть немного сведущего в искусстве войны, территория Маньчжурии выглядит как гигантский медвежий капкан, широко раззявивший зубастые челюсти. Сколько войск туда ни размести, армия Советов при поддержке из старших миров разгрызет их, не оставив и костей. Боевые действия в Прибалтийской наступательной операции и завершающий удар в советско-финской войне-продолжении показали это совершенно определенно, когда демон Серегин и его потусторонние войска просто отсутствовали, а результат для Сталина все равно получился неудержимо победоносным.
И вот, когда адмирал Ямамото старался решить задачу, в каком направлении вести экспансию дальше, где отчаянно обороняться, а где наступать, воздух в кабинете вдруг колыхнулся, впуская внутрь демона Серегина. Демон приветствовал хозяина кабинета легким кивком, но и этот жест минимальной доброжелательности со стороны сверхъестественного существа тот воспринял как акт величайшей милости, и глубоко поклонился в ответ.
Когда все положенные церемонии были завершены, демон сказал:
— Приветствую вас, Исороку-сан. Я вижу, что вы сейчас стоите как самурай на распутье, не зная, какая дорога ведет к спасению страны Ниппон, а какая к ее погибели.
— Приветствую вас, господин Серегин, — поклонился гостю адмирал Ямамото. — В настоящий момент я подозреваю, что все пути ведут в одно и то же место, называемое «капитуляция», но только часть из них короткие, а другие гораздо длиннее.
— Выбирайте самый длинный путь, Исороку-сан, — ответил демон Серегин, — и идите по нему не спеша, а за это время обязательно что-нибудь случится. Это я говорю потому, что уже гневаюсь на президента Франклина Делано Рузвельта за то, что тот приказал интернировать и поместить в заключение без вины и суда примерно семьдесят пять тысяч американских же граждан только на основании их японского происхождения. Расизм в чистом виде. При этом интернирование гражданских японцев, не имеющих американского гражданства, может считаться оправданным, если при этом не были поставлены под угрозу их жизнь и здоровье. А как у вас, в Японской империи, обстоят дела с положением интернированных гражданских, и особенно военнопленных из числа длинноносых варваров? Если я не очень хорошо отношусь к их правителям, это не значит, что позволю всякие мерзости в отношении простых граждан этих стран.
— Дела с военнопленными обстоят не очень хорошо, — опустив голову, как провинившийся ученик перед учителем, сказал Исороку Ямамото. — Несмотря на то, что все необходимые приказы на этот счет отданы, начальники на местах своевольничают и безобразничают, допуская жестокое обращение и даже бессудные казни, например, на основании того, что где-то американская подводная лодка потопила японское пассажирское судно. Но только смею заметить, что обычно к таким художествам более склонны представители госпожи Армии.
— Ваши флотские тоже хороши, — отрезал демон. — Возможностей поизгаляться над беззащитными у них и в самом деле поменьше, но если они появляются, самовыражаются ваши матросы и офицеры по полной программе. Вот послушайте…
И господин Серегин начал говорить с таким видом, будто сверялся с записями в какой-то невидимой книге, время от времени перелистывая ее страницы, и каждая такая запись была обвинением от лица высших сил, предъявленным всему японскому народу, из плотных толп которого и вышли все эти преступники. От леденящего голоса демона и вида зависшего над его головой яркого белого сияния у адмирала Ямамото мороз шел по коже, а душа прощалась со всеми былыми надеждами.
И демон подтвердил эти опасения.
— Ну вот как вас брать таких в вассалы? — сказал он, сверкнув огнем из глаз. — А ведь я вас, Исороку-сан, предупреждал, когда все еще не началось. Очевидно все же, что черного кобеля не отмыть добела никакими предупреждениями и увещеваниями. И в тоже время мне жалко японскую нацию, и я не хочу, чтобы она захлебывалась в собственной крови.
— Жалость недостойна самурая, — возразил адмирал. — Наш долг перед императором тяжелей горы, а смерть легче перышка…
Сказал, и осекся: его гость преобразился в младшего архангела прямо на глазах, разом потеряв все человеческое в облике. Сияние над головой стало таким ярким, что на него невозможно было смотреть, а за спиной распахнулись белоснежные крылья.
— Ну и черт с вами, с самураями! — загрохотало откуда-то с небес. — Вы можете маршировать рядами и колоннами хоть под пулеметы, хоть в пекло ядерных ударов! И никто не прольет по вам ни одной слезинки. Но ведь вместе с вами будут гибнуть и те, кто не одержим вашим кровавым безумием, в первую очередь женщины и дети, которые есть будущее вашей нации. Если позволить решать дело янки, то так и будет, ибо те тоже отъявленные мерзавцы, только без вашего самурайского кодекса чести и отваги!
Немного успокоившись, демон вернул себе часть человеческого облика и продолжил уже почти обычным голосом:
— Запомните то, что я вам сейчас сказал, и постарайтесь выполнять хотя бы в грубом приближении. В первую очередь, все виновные в нарушении воли вашего божественного Тэнно должны принести ему извинения по всей строгости ваших обычаев, и эти действия должны быть максимально широко освещены в вашей японской печати, чтобы об этом знали все. А кто таких извинений не принесет, должны быть повешены по приговору военного трибунала. Особо это касается господина Сиро Исии и его подельников. Если не знаете, кто это такой, наведите справки. Во-вторых, приступайте, наконец, к выводу ваших войск из Центрального и Южного Китая, потому что в самое ближайшее время я выпущу туда китайскую армию из семьдесят шестого года. Бойцы это так себе, но они вооружены с опережением как минимум на два десятка лет, очень многочисленны и «любят» вас той особенной любовью, что доводит до гроба. Одним словом, кто из японцев не покинет эту территорию, тот сам будет виновен в своих несчастьях. В-третьих, ни в коем случае не хватайтесь за австралийское и новозеландское направления. Чтобы проводить операции такого масштаба, у вас не хватит ни армейской живой силы, ни транспортного тоннажа, а Новая Гвинея — это что-то вроде ловчей бумаги, намазанной клеем, куда может прилипнуть любое количество ваших солдат, без всякого смысла и толка. Ваше все на ближайшие несколько месяцев — это захват Гавайских островов, дабы выбить у противника передовую базу, а потом — десант армии смертников в район Панамского канала с целью разрушить эту транспортную артерию и резко ограничить возможности американского флота в Тихоокеанском регионе. Вот где пригодятся ваши самураи, ничуть не дорожащие ни своей, ни чужой жизнью. Ничего другого я вам посоветовать сейчас не могу, а потому прощайте!
И демон Серегин резко развернулся и ушел к себе в страну демонов через мгновенно распахнувшуюся дыру в пространстве, оставив адмирала Ямамото наедине с его мыслями и сомнениями. Впрочем, сомнения через некоторое время пройдут, адмирал выйдет из своего кабинета и направится в императорский дворец «Кодзё», чтобы довести волю слуги Повелителя Богов до божественного Тэнно.
30 марта 1985 года, 14:25 мск, околоземное космическое пространство , линкор планетарного подавления «Неумолимый», парадный ангар
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической Империи
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается; за неделю с лишним мистер Шульц наконец сподобился прибыть в Шереметьево, откуда наш челнок забрал его на орбиту разговаривать разговоры. И каков же был шок у этого деятеля, когда в парадном ангаре «Неумолимого», под золотым двуглавым орлом на алом щите, его встречали товарищ Громыко, товарищ Лавров и семейство Смитов в полном составе, во главе с девочкой Самантой. Бедолага даже с шага сбился, ступая на красную дорожку с трапа. Более сильное впечатление, пожалуй, мог произвести только Сеймур Херш. Но к этому совершенно негуманному оружию я намерен прибегнуть только в том случае, если от мерзких намерений развязать ядерную войну администрация Рейгана перейдет к практическим действиям, о которых надо будет кричать на весь свет.
Но в Вашингтоне пока молчок. После изъятия директора ЦРУ, а за ним министра обороны и председателя комитета начальников штабов, правящие американские крысы попрятались по норам и затихарились: а вдруг это не последний мой банкет на эту тему? В Пентагоне, кстати, моя штурмовая пехота знатно пошумела. Высадившись на крышу здания с больших десантных челноков, остроухие воительницы и бойцы с белостокской выучкой проделали себе проходы при помощи тяжелых гравитационных резаков (в нескольких местах, на два-три этажа вниз) и ворвались внутрь, щедро разбрасывая направо и налево ослабленные депрессионно-парализующие импульсы, тяжелые пинки бронированными ботинками и затрещины латными рукавицами. Пришли, взяли кого надо за шиворот, и ушли обратно тем же путем вместе с добычей, даже не попрощавшись с аборигенами этого места.
Ну чистая Война Миров, когда за односторонне прозрачным бронированным забралом тяжелых штурмовых доспехов пиндосскому офицерью было не разглядеть довольно милых лиц моих воинствующих девиц и сурового оскала героев белостокской мясорубки. По счастью, в эти нетолерантные времена встретить женщину в подобном учреждении было не проще, чем снег в июльскую жару на улице в Москве, поэтому все синяки и случайные переломы достались грубым и агрессивным мужикам белого англосаксонского происхождения и протестантского вероисповедания. Они уже приготовились править всем миром — и тут такое явление: пришельцев из ниоткуда, грубо тыкающие обитателей Града На Холме, будущих мучителей Ирака и Югославии, мордой прямо в грязь. По мощам им и елей, по подвигам и награда.
Такое не показывали утром по CNN широким американским народным массам, но мистер Шульц, конечно же, был ознакомлен с фактурой во всех ее подробностях. И тут, в дополнение к прочим неожиданностям, эти монстры войны стоят вдоль красной дорожки в почетном карауле. Забрала откинуты вверх, как на средневековых шлемах, а под ними видны юные и задорные лица остроухих и суровые физиономии героических выходцев из Советского Союза образца сорок первого года. Мальчики справа, девочки слева. И некоторые мальчики ну чисто орки, как они есть. И в качестве звукового сопровождения ко всей этой мизансцене — имперский гимн, знакомый каждому, кто хоть раз видел «Звездные войны». Кушайте, мистер Шульц, только не обляпайтесь.
Однако, запнувшись один раз от неожиданности, мой оппонент по мнимым переговорам невозмутимо выдержал весь дальнейший церемониал, более не меняясь в лице. Истинным Взглядом было видно, что это сработала привычка к американскому дипломатическому покерфейсу, когда думают одно, говорят другое, а делают впоследствии третье. Но здесь у нас подобные хитрости бесполезны: Истинный Взгляд пронзает их насквозь. Также я вижу, что мистер Шульц к самим переговорам относится крайне несерьезно, и даже если нам удастся достигнуть каких-нибудь договоренностей, американский госсекретарь собирается всячески волокитить их исполнение. Более того, это состояние оппонента, помимо меня, фиксируют все участники предстоящих переговоров — от Нины Викторовны Антоновой до членов семьи Смитов. Андрей Андреевич тоже, между прочим, ничуть не изменился в лице, но я чувствую его напряженное внимание, сосредоточенное на мистере Шульце. Таким оппонента по переговорам он еще не видал, и теперь подозревал, что точно так же американские дипломаты относились и к переговорам с Советским Союзом.
И вот, когда официальная часть подошла к концу, мистер Шульц бросил косой взгляд в сторону советской делегации, потом в сторону семьи Смитов, и спросил:
— Мы же, мистер Сергий, вроде бы договаривались о двухсторонних переговорах?
— А мы и будем разговаривать только вдвоем, — жестко усмехнулся в ответ я. — А это свидетели, которые будут фиксировать все, что мы скажем. Во-первых, у меня есть правило никогда не вести переговоров за спиной у союзников, и я никогда им не пренебрегаю. Во-вторых, в связи с тем, что ваши элиты давно и фатально оторвались от собственных народных масс, я не уверен, что простые американцы будут верно проинформированы о содержании наших переговоров, а потому позвал сюда храбрую девочку, голос который должен услышать весь мир, и заодно ее родителей, так как сама Саманта Смит является несовершеннолетней. И еще, мистер Шульц! Любого, кому вздумается причинить зло этой семье, я лично отловлю, где бы он ни находился, и выверну наизнанку как старый носок! Я это умею, и обязательно сделаю. Имейте это в виду. А теперь идемте, будем разговаривать разговоры, пока у меня есть такое настроение. Летс гоу!
Четверть часа спустя, там же, императорские апартаменты
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической Империи
За столом переговоров рассадка участников была довольно оригинальной. Я сидел напротив мистера Щульца, справа от меня находилась советская делегация, слева — семейство Смитов; таким образом, американский госсекретарь оказывался один против всех. При этом Смиты жадно впитывали саму окружающую обстановку и все происходящее здесь. Тридесятое царство — это сказка для детей, а вот галактический линкор планетарного подавления напоминает взрослым суровую и мрачную историю из «Звездных войн», где не хватает только злобного Дарта Вейдера и безумного императора Палпатина. Прямо от своего дома они вознеслись сюда, на орбиту, к источнику моего могущества, из двадцатого века в один миг шагнув на несколько тысячелетий вперед.
Кстати, на мистера Шульца эта мизансцена произвела значительно меньшее впечатление, и я уже знаю почему. Эти вислоухие ишаки, Рейган и компания, увидев, что я лично прибыл к ним на единственном линкоре, решили, что меня не стоит воспринимать всерьез. Мол, настоящие императоры сидят у себя дома в столичном мире на троне и самолично не лазают по разным закоулкам. Ага, щаз! Это французские, британские и испанские короли сидели дома как прикованные, а вот всероссийские императоры, начиная с Петра Великого, шведские короли (лично знаком с одним таким), да король Пруссии Фридрих Великий лично выступали в походы вместе со своими армиями.
Что касается единственного линкора, то императору Шевцову его систершипа хватило для того, чтобы основать свое государство прямо в сердцевине владений эйджел, и целая многочисленная и разветвленная цивилизация пятого уровня ничего не могла поделать с его новорожденной Империей объединенного человечества, ибо при каждой атаке ее зубы крошились как под алмазной фрезой. А государство, созданное гением Владимира Шевцова, проводя через инверсию побежденные, но не уничтоженные воинствующие кланы темных эйджел, после каждой такой попытки становилось все сильнее. Но нынешнему американскому руководству такие материи неведомы в принципе, они и свою собственную земную историю знают очень фрагментарно — мол, здесь читали и здесь читали, а здесь заворачивали рыбу или пролили кофе. И уж тем более они не подозревают о том, что, даже если бы я не схватился за мистера Кейси, все равно их хитрость с термоядерной боеголовкой в грузовом отсеке шаттла «Дискавери» была бы вскрыта задолго до его старта. Хитрость, примитивная донельзя. Впрочем, с этого мы и начнем.
— Начнем с того, — сказал я, — что мне прекрасно известно, что эти переговоры администрация президента Рейгана затеяла исключительно с целью потянуть время и получше подготовить какую-нибудь подлость, которая поможет вам меня уничтожить. Не так ли, мистер Шульц?
Мой оппонент ни на секунду не изменился в лице, но мысли в его голове заметались бешеными белками. Расшифровать я их не мог, ибо нет у меня задатков мага Разума, но вот настрой ужаса и смятения уловил отчетливо. И это же через призму заклинания Истинного Взгляда увидели Громыко с Лавровым, а также все трое Смитов. При этом у Саманты, которая владела собой намного хуже родителей, на лице отобразилось неприкрытое отвращение.
Наконец американский госсекретарь справился с бушующим внутренним смятением и сказал:
— Вы ошибаетесь, мистер Сергий, мы и в самом деле хотели договориться с вами о длительном мирном сосуществовании.
— Ваше высказывание ложно! — отрезал я. — Ни о каком мирном сосуществовании, тем более длительном, вы договариваться не собирались, ибо всем в Белом Доме известно, что этот пункт поставлен в программу для отвода глаз. Тема переговоров об освобождении арестованных мною мистера Кейси, мистера Уайнбергера и генерала Весси-младшего гораздо более правдоподобна, но меня не интересуют заключенные ваших тюрем, которых вы намереваетесь выставить на обмен. Более того, если я захочу кого-то из них освободить, то обойдусь без вашего содействия. Атака на Пентагон была еще не самым крайним случаем проведения десантно-штурмовой операции. Мои воители и воительницы способны брать на штык и гораздо более защищенные объекты, так что не удивляйтесь, если в ближайшем будущем моя коллекция в галерее моральных уродов пополнится новыми экземплярами, а у вас, наоборот, сильно убудет разных ценных пленников. Вы, мистеры (я имею в виду правящий класс, а не весь американский народ), есть мерзость в господних глазах, лживая, кровожадная и алчная до чужого добра мерзость…
— Но позвольте сказать, мистер Сергий! — вскричал мистер Шульц. — Мы совсем не такие, вы на нас наговариваете!
— Такие, такие, и даже еще хуже! — вполголоса проворчал Сергей Лавров и добавил ту самую коронную фразу при дебилов, которая сделала его знаменитым у нас в двадцать первом веке.
Андрей Андреевич Громыко молча кивнул, а Смиты понимающе переглянулись, потому что переводящее оборудование «Неумолимого» перевело им последнюю фразу Лаврова не полностью. Впрочем, слово «дебилы» было понятно им и без перевода.
— Тут, мистер Шульц,- сказал я, — никого не введут в заблуждение ни ваши притворные улыбки, ни пустые, ничем не подкрепленные обещания. Во-первых, я сам, как выходец из двадцать первого века, прекрасно знаю им цену, а потому не верю ни одному вашему слову. Во-вторых, каждый из присутствующих, кроме вас, наделен мною свойством распознавать истинный смысл ваших слов и действий, чтобы никогда больше никто не купился на подобную фальшивку. Одним словом, разговаривать нам с вами не о чем, ибо любая бумага, какую вы можете подписать по итогам этих переговоров, будет стоить не больше, чем газета в деревенском сортире, заранее разорванная на четвертушки. Да и желания подписать с вами хоть какое-нибудь соглашение у меня сейчас нет. Зато имеется ультиматум. Если в течение трех дней с сего момента вы не начнете вывод из Европы своего ядерного оружия первого удара, то есть крылатых ракет «Томагавк», а также баллистических ракет средней и меньшей дальности, тогда пеняйте только на себя. В случае вашего отказа от выполнения этого требования руки у меня окажутся развязаны. Как говаривали в таких случаях старики-римляне, горе побежденным.
— Но это невозможно! — воскликнул Джордж Шульц. — Эти ракеты необходимы нам для того, чтобы сдерживать агрессивные поползновения Советов, и уж тем более это невозможно сделать в течение трех дней!
— И вот вы, мистер Шульц, опять совравши, по крайней мере, в части «агрессивных поползновений Советов», — парировал я. — Вы прекрасно знаете, что никаких таких поползновений нет, и в Москве уже давно никто не произносит даже ритуальных фраз, вроде «победа мирового коммунизма». Эти ракеты «Першинг-2» и 'Томагавк’нужны вам для внезапного нападения на Советский Союз или, на худой конец, для такой переговорной расторговки, когда вы не потеряете почти ничего, а вот позиции вашего оппонента будут сильно ослаблены, потому что ракетно-ядерные силы ваших союзников по НАТО, Франции и Великобритании больше не будут уравновешиваться советскими ракетами средней дальности.
— Да, мистер Шульц, — неожиданно для всех произнесла Саманта Смит, — мистер Сергий прав — вы первостатейный лжец! Русские войны не хотят, потому что им не нужно ничего чужого, они только хотят защитить свое, зато вам нужен весь мир, чтобы рассадить повсюду жестоких диктаторов, как в Чили и Корее, чтобы они грабили свои страны в вашу пользу. Когда вам нужен образ врага, вы ставите перед собой зеркало, надеваете на собственное отражение русскую шапку-ушанку со звездочкой и кричите, что Советы хотят завоевать весь мир. Скажите, что это не так, соврите еще один раз, ведь вам это ничего не стоит…
Мистер Шульц уже набрал воздуха в грудь, чтобы прикрикнуть на дерзкую девчонку, и… осекся, увидев как во мне пробуждается сущность младшего архангела. Зал для переговоров затопило неземное сияние, заставив потускнеть даже парадное освещение, и отчетливо стал слышен звук невидимого метронома, отсчитывающего истекающие секунды Вечности.
— Устами младенца глаголет истина! — рявкнуло откуда-то сверху громовым голосом. — Вы прожженный лжец, мистер Шульц, как и вся ваша порода, и в таком качестве не заслуживаете ни доверия, ни даже малейшего снисхождения Свыше! Гореть вам в аду, вместе с другими такими же, как вы, так и передайте своему президенту Рейгану, адские муки для которого начнутся еще при жизни. Что же ты сидишь, пшел вон, пес, пока тебя не вытолкали взашей!
Я усилием воли загнал архангела туда, где ему и положено быть, и заговорил уже обычным человеческим голосом:
— Идея взять Советский Союз в ядерные заложники и требовать у меня под это уступок изначально была тухлой, и очень хорошо, мистер Шульц, что вы так и не успели произнести вслух заранее заготовленные горделивые речи. В конечном итоге то, что произошло с Пакистаном, может показаться вам еще цветочками, ибо там я далеко не полностью использовал свой ударный потенциал. В Европе от военных объектов стран НАТО вообще может не сохраниться и камня на камне, при этом советские войска так и останутся в казармах. Так уж и быть, я сделаю одолжение — лично поучу вас хорошим манерам и истинному миролюбию. А сейчас, господин госсекретарь, все! Разговор с вами закончен, вы можете идти, до ангара вас проводят, чтобы не заблудились, и даже пинка в зад на прощание не дадут, а там челнок доставит вас туда же, откуда и забрал. Больше никаких переговоров у нас с вами не будет, по крайней мере, до тех пор, пока в Овальном кабинете сидит мистер Рейган или кто-то подобный.
В этот патетический момент вошли две бойцовые остроухие и жестами показали мистеру Шульцу, что тому пора очистить помещение.
Пять минут спустя, там же
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической Империи
Ну, вот мы и поговорили с мистером Шульцем, чтобы ему пусто было. Даже я, уж до чего привычный человек, и то не ожидал, что внутри этого деятеля не окажется ничего, кроме лжи, злобы и алчности. В мире семьдесят шестого года американские дипломаты были все же как-то поприличнее, взять того же Дэвида Поппера. И даже Генри Киссинджер, которого считали источником всяческих мерзостей, не идет ни в какое сравнение с только что распробованным экземпляром. Более того, в шоке был и такой ветеран дипломатического фронта, как Андрей Андреевич Громыко. Он впервые разглядел главного оппонента под микроскопом, и был премного удивлен его… вопиющей примитивностью. Скорее всего, именно в силу неравенства весовых категорий хозяева потребовали у Горбачева назначить министром иностранных дел Эдуарда Шеварднадзе. В противном случае у них никак не могла получиться игра в поддавки, ибо Андрей Андреевич Громыко не годился для нее категорически.
Кстати, о Шеварднадзе. К нему в гости в Тбилиси уже едет совместная комиссия от Комиссии Партийного контроля и КГБ, проверять, есть ли вообще в Грузии советская власть, или это только кажется. В результате этой проверки, скорее всего, последуют самые решительные действия советского руководства по очистке этой закавказской республики от националистических элементов. И уже позже, как последствие последствий, в Тбилиси грянет националистический мятеж, поддержанный самыми широкими народными массами. И к силовому подавлению этого бунта нужно быть полностью готовым, чтобы собравшийся в кучу цвет грузинской национальной интеллигенции выбросить во тьму внешнюю самым решительным образом. Депрессионно-парализующие излучатели в Неоримской империи для того и придумали, чтобы имперские силы безопасности без особых хлопот и кровопролития могли отделять организаторов беспорядков и актив от вовлеченных народных масс.
Собственно, начать этот процесс стоило бы с Прибалтики, где положение еще более острое, но местные товарищи решили иначе. Мол, в отношении грузинской художественной самодеятельности есть хотя бы за что зацепиться, а в Прибалтике антисоветчиной (то есть родоплеменным сознанием) пропитаны самые широкие народные массы, а вот верхушка, то есть старые партийцы, сохраняют верность идеям Маркса и Ленина. Также хранят верность советским идеям Кунаев и Щербицкий, а под ногами у них уже похлюпывает болото самого кондового национализма. И если на Украине прямо сейчас националистические выступления маловероятны, то Казахстан прежде всех других окраинных союзных республик готов продемонстрировать образчик первобытной азиатской свирепости. Чтобы далеко не ходить, в моем танковом полку есть призванные из Алма-Аты живые свидетели вспышки насилия, что произошла в Основном Потоке в восемьдесят шестом году, после того, как Кунаева на посту первого секретаря Горбачев попытался заменить на Колбина. Уже подзабытый майор Джумабаев, обратившийся в Джумабай-хана, возник далеко не на пустом месте. И к тому, что в Алма-Ате может полыхнуть даже хлеще, чем в Тбилиси, тоже надо быть готовым со всей пролетарской решимостью.
Если ты не можешь фактами доказать народу, что твое учение всесильно, потому что верно, готовься к тому, что люди начнут присягать на верность идеям твоих оппонентов. Это, как говорится, проза жизни. А о каком всесилии советской идеи можно говорить при полупустых (пока что) полках магазинов и эпических очередях за самыми обычными продуктами и вещами? Любой нормальный политик в таких случаях принимается действовать от эмпирического опыта, перепрыгивая через нежизнеспособные идейные догмы, когда те начинают мешать. Впрочем, часть членов Политбюро, включая Генерального секретаря, этот вопрос понимают неплохо, хотя действительно талантливых прыгунов среди них нет. И ведь товарища Романова тоже необходимо регулярно подпинывать под зад, даже для коротких подлетов. Честно говоря, с Просто Лёней было и проще, и веселее, а местный хозяин жизни и смерти Советского Союза, кажется, меня до сих пор немного боится. Мол, я его подсадил на такую высоту, я его и свергну, как и Горбачева, если мне что-то не понравится.
Однако это в корне неверно. Горбачев был мерзавцем, которого просто надо было устранить, а от товарища Романова мне требуется исправление ситуации, и особо спешить при этом не стоит, ибо дров от лишней торопливости можно наломать не меньше, чем по злому умыслу. Так, например, получилось с уже запланированной антиалкогольной компанией, одним из яростных апологетов которой является председатель комиссии партийного контроля товарищ Соломенцев. Человек совершенно искренне переживает, что народ спивается, что рождаются дети-уроды, что мужики пропивают зарплаты и режут в невменяемом состоянии друг друга и своих жен, что на предприятиях в дни после получек резко возрастает число прогулов и производственного травматизма, но падает выработка.
— Все это так, Михаил Сергеевич, — сказал я ему при личной встрече, — но если вы всего лишь ограничите производство и продажу алкоголя, народ не бросит пить, а перейдет на медицинский спирт, суррогаты и самогон, на производство которого в домашних условиях пойдут продукты питания, коих в стране и без того не хватает. Самый мягкий и безвредный вариант — это домашние вина и ягодные настойки. Ко всем перечисленным вами проблемам добавятся алкогольные отравления, ибо не все, что пахнет спиртом, безопасно пить, а также резкая криминализация сферы оборота и потребления алкогольной продукции. Сухой закон имел место в империи господ Романовых в течение трех последних лет ее существования, но никто не скажет, что пить тогда стали меньше, просто финансовые потоки за выпитое пошли мимо бюджета, и получилось то, что получилось. Потом, в двадцатые годы, в Североамериканских Соединенных Штатах, тоже из благих побуждений, решили ввести сухой закон. Американское государство тогда устояло, но на запрете спиртного поднялась знаменитая итальянско-американская мафия, которая, как известно из классики, бессмертна. В Основном Потоке в Советском Союзе при месье Горбачеве сработали оба этих фактора. И страна рухнула, не в последнюю очередь от хронического бюджетного безденежья, и организованная преступность пышно поднялась на нелегальном обороте алкоголя, распоясавшись так, что этого нельзя было даже представить в предшествующие относительно благополучные советские годы.
— Так как же нам быть? — спросил меня тогда ошарашенный Соломенцев. — Ведь положение сложилось совершенно нетерпимое…
— Тише едешь, дальше будешь, — меланхолически ответил я. — В первую очередь необходимо заняться организацией культурного досуга самых широких народных масс, главным образом на селе и в райцентрах, чтобы водка у людей перестала быть единственным отдохновением души. Дело это долгое, нужное и требующее немалых затрат, но оно того стоит, иначе проблему деградации населения не решить. Во-вторых, требуется разблокировать социальные лифты, ибо сейчас у вас по ним наверх со страшной силой, отпихивая всех остальных, лезут детки партийно-государственной номенклатуры, а молодые люди обычного, и тем более деревенского происхождения, чувствуют себя бесправным быдлом, которому не подняться по социальной лестнице выше прораба на стройке или колхозного бригадира. А это неверно в корне. Во-первых, такое положение вызывает в молодых людях фрустрацию, которую те снимают выпивкой, во-вторых, зачем вам новое дворянство, такое же тухлое, как и прежнее, ибо без обязательства отслужить четверть века в самых опасных местах этот класс, как его ни называй, неизменно превращается в общественного паразита. Одним словом, потребление алкоголя станет уменьшаться по мере того, как к лучшему будет меняться советская страна. Никаких других путей тут нет — напрямую запрещать употребление алкоголя можно и нужно только несовершеннолетним, а все иное от Лукавого…
Однако что-то я ударился в воспоминания совершенно не во внешнеполитическую сторону… Наверное, потому, что нелегкая это работа — из болота тащить бегемота, а моя нынешняя деятельность этот процесс и напоминает. Худший враг нынешнего Советского Союза находится не вовне, а изнутри. И даже если я решу все внешние проблемы, а во внутренней политике все останется без перемен, то величайшая геополитическая катастрофа рано или поздно все равно произойдет. Но сейчас при посторонних, то есть семействе Смитов, говорить об этом не стоит. Укрепление фундамента и краеугольных опор советского строя — исключительно наше внутреннее дело. Наше, потому что и в этом мире я не отделяю себя от советского народа, для него веду свою войну, а отнюдь не ради благополучия зажравшейся партийной верхушки, которую еще предстоит подвергнуть тщательной сортировке, беспощадно откидывая в сторону все незрелые и подгнившие экземпляры.А пока будем использовать тех деятелей, что имеются прямо под рукой…
— Итак, товарищи и некоторые господа, — сказал я, закончив совещаться сам с собой, — вот мы и поговорили с мистером Шульцем. У меня, честно сказать, мнение об этом историческом персонаже сложилось самое преотвратное, примерно как о какашке, поданной вместе с прочими блюдами на обеденный стол. И, как я понимаю, из подобного рода кадров сформирована вся администрация мистера Рейгана, без исключения. А теперь у кого из вас на эту тему будут дополнительные вопросы или особые личные впечатления?
— Вы совершенно правы, мистер Серегин, — звонко произнесла Саманта Смит. — Этот мистер Шульц выглядит как мерзкий скользкий тип со зловонными мыслями. Не понимаю, как ему самому не противно быть таким гадким?
— Вы, юная леди, — сказал я, — не понимаете этого человека, потому что родители воспитали вас в совершенно ином стиле. При первой встрече я не зря назвал вас ангелом. Тяжело вам будет жить в обществе, где такие, как мистер Шульц, не исключение из правил и не изгои, а реалии обыденной жизни. Ну да ладно, этот вопрос, если он встанет ребром, мы тоже для вас порешаем.
— Что вы имеете в виду, мистер Серегин? — встревоженно спросил отец Саманты.
— Ничего особенного, — пожал я плечами, — просто, если жить в вашей Америке покажется вам невмоготу, я могу предложить вам всем переехать в мою метрополию в другом мире, которая тоже в какой-то степени Америка, только искалеченная ужасными событиями в прошлом…
— Там была ядерная война? — ужаснулась Джейн Смит.
— Нет, миссис Смит, — ответил я, — ядерной войны там не было. Однако бывают вещи и похуже. Где-то в самом начале девятнадцатого века в Соединенных Штатах Америки того мира поселился один из высших демонов, надев на себя тело местного жителя, Иеремии Джонсона, так же, как мы надеваем на себя модное пальто. Прошло совсем немного времени, и американские мужчины, подобные мистеру Шульцу, сами отдали демону все, что у них было, в том числе своих матерей, жен и дочерей, чтобы взамен получить иллюзию превосходства и над слабым полом, и над всем остальным миром. Женщин там выращивали как скот на убой и на племя, а мужчины были демону кем-то вроде сторожевых овчарок. Меня и прислали в тот мир для того, чтобы я вскрыл нарыв, вычистил и уврачевал язву и превратил гноище и пепелище, оставленное демоном, в подобие райских кущ и цивилизацию пятого уровня. Дело по душе и по умениям там найдется и социальным работникам, таким, как вы, и вашему супругу, и уж тем более вашей дочери Саманте, которая пока не знает, кем станет, когда вырастет…
— А что стало с демоном? — наивно спросил Артур Смит. — Наверное, вы изгнали его при помощи сильного заклинания экзорцизма, как пишут в старинных манускриптах?
— Нет, мы вместе с мисс Коброй его убили, — ответил я. — При помощи градиента энергий Хаос-Порядок, создаваемых Адептами этих фундаментальных сил, можно уничтожать даже таких живучих тварей, как высшие демоны. И вместе с ним умерли все его слуги, а вот его бывшие жертвы испытали огромное облегчение. С той поры прошло всего пять месяцев, а сдвиги к лучшему в том мире уже очевидны.
— И у нас, наверное, тоже захватил власть такой демон, скрывающийся под личиной мистера Рейгана? — с серьезным видом спросила Саманта.
— Нет, — ответил я, — на деятельность одного из высших демонов ситуация у вас в Америке сейчас не похожа. Скорее, это выглядит как сонм низших демонов и бесов, которые пытаются оседлать американцев, используя слабые стороны их национального менталитета и изъяны в воспитании. Кто делает ставку исключительно на материальный успех, сам открывает дорогу внутрь себя злым силам. Помните, как там у Вагнера: «Люди гибнут за металл, Сатана там правит бал».
— Так что же, вы думаете, мистер Шульц такой мерзкий потому, что внутри него сидит бес или демон? — с легким скепсисом спросил товарищ Громыко. — Если смотреть на этого деятеля обычными глазами, он кажется обычным человеком, и только ваш Истинный Взгляд показывает его как средоточие всяческих мерзостей.
— Не знаю, Андрей Андреевич, так глубоко я в него не лез, — ответил я. — Во-первых, противно, во-вторых, не моя это стезя. Могу сказать только, что, по отчетам магов Разума моей службы безопасности, и мистер Кейси, и мистер Уайнбергер, и генерал Весси-младший были обсеменены множеством разных нечистых сущностей, с которыми они сосуществовали вполне комфортно. Я уже говорил, что не исключаю того, что в администрации Рональда Рейгана все деятели носят в себе подобных сожителей. И поэтому разговаривать с ними не о чем. Впрочем, этот факт ни на йоту не меняет нашей задачи поставить Америку в позу обычной страны, которая не будет испытывать ко всему миру чувство исключительного превосходства. И сделать это надо при минимальном ущербе рядовым американским гражданам, которые не выпрыгивают из штанов от ненависти к Советскому Союзу. Dixi! Я все сказал.
1 апреля 1985 года, местное время 12:15. Соединенные Штаты Америки, Федеральный округ Колумбия, Вашингтон, Белый дом, Овальный кабинет
Присутствуют:
40-й президент США Рональд Рейган
Вице-президент Джордж Буш-старший
Госсекретарь Джордж Шульц
Исполняющий обязанности директора ЦРУ Джон Норман Макмэхон
Исполняющий обязанности министра обороны Уильям Говард Тафт IV
Главнокомандующий вооруженными силами США и НАТО в Европе генерал Бернард Уильям Роджерс
Настроение у собравшихся в Овальном кабинете было таким, будто эти деятели присутствуют на собственных похоронах. Нависший над головами американцев инопланетный убийца цивилизаций разом низверг Соединенные Штаты Америки с пьедестала морального и военного лидера всего западного мира и поставил государство патологических лжецов, мошенников и убийц в позу преступника, ожидающего немилосердного, но справедливого суда и неизбежной казни. От американской агентуры в Советском Союзе (которая пока никуда не делась) собравшимся в Овальном кабинете было известно, что всего за три недели операций армейских сил императора Сергия от вооруженного антисоветского сопротивления в Афганистане не осталось ровным счетом ничего. Видные главари и непримиримые боевики были беспощадно убиты в боях с имперской штурмовой пехотой, а остальные предпочли сложить оружие в обмен на амнистию. Но самое главное, зачищены так называемые лагеря беженцев в Пакистане, и куда делись от семисот тысяч до миллиона человек, не знает никто.
Но все же главным носителем минорного духа являлся госсекретарь Джордж Шульц, только что прибывший с переговоров на галактическом линкоре, где его облаяли разными нехорошими словами и выпроводили обратно чуть ли не пинком под зад, потому что с закоренелыми лжецами разговаривать не о чем. И особенно унизительным это происшествие было оттого, что его свидетелями и непосредственными участниками стали маленькая мерзавка Саманта Смит и ее родители. О, как мистер Шульц ненавидел эту семейку, и в тоже время боялся хоть что-нибудь против нее предпринять, ибо безоговорочно поверил в обещание императора Сергия вывернуть любого недоброжелателя Смитов как старый носок. Нет уж, пусть лучше свою голову под гнев этого чудовища подставляет кто-нибудь другой.
— Итак, джентльмены, — сказал Рейган, — сегодня мы собрались для того, чтобы заслушать весьма невеселые новости, доставленные нам с борта галактического линкора мистера Сергия мистером Шульцем. Говорите, Джордж, мы вас слушаем.
— Мистер президент, переговоров как таковых просто не было, — сказал госсекретарь, униженно опустив взгляд в стол. — Об освобождении мистера Кейси, мистера Уайнбергера и генерала Весси-младшего не может быть и речи. Мистер Сергий сказал, что тех заключенных наших тюрем, кто ему интересен, он вытащит из наших застенков самостоятельно, без всякой нашей помощи, и вообще его коллекция важных пленников в ближайшее время может изрядно пополниться. Еще он сказал, что все мы патологические лжецы, соглашения с которыми не стоят даже клочка туалетной бумаги, а потому вместо возможного соглашения нам предъявлен ультиматум: в течение трех дней с даты проведения переговоров начать вывод из Европы крылатых ракет «Томагавк», а также баллистических ракет средней и меньшей дальности. И два дня из этого срока уже прошли. Когда минуют еще сутки, мистер Сергий будет считать, что руки у него развязаны.
После этих слов генерал Роджерс с видом крайнего недоумения и даже непонимания посмотрел сначала на госсекретаря, потом на исполняющего обязанности министра обороны, и только затем на президента Рейгана.
— Но как же такое может быть? — только и смог произнести он. — Кто он, этот мистер Сергий, если ставит нам такие ультиматумы?
— Да, Джордж, — невесело хмыкнул Рейган, — поясните нам всем, как выглядит император Вселенной, так сказать, вблизи.
Госсекретарь Шульц ответил своей кривой усмешкой и произнес:
— На первый взгляд мистер Сергий выглядит как любой обычный белый мужчина в возрасте между тридцатью и сорока годами — не яйцеголовый задохлик из университета, но и не громила, как Шварценеггер. Хотя подозреваю, что в очном поединке мистер Сергий зарежет старину Арни как повар куренка. Чик — и того уже нет…
— Почему вы так решили? — спросил Джордж Буш-старший, единственный из всех присутствующих имевший реальный боевой опыт, правда, в качестве летчика-истребителя.
— Арнольд Шварценеггер — это бодибилдер и актер, человек, стремящийся казаться тем, кем не является, а вот мистер Сергий на самом деле опытный боец и безжалостный убийца, — ответил госсекретарь. — В прошлой жизни он, очевидно, много раз убивал врагов собственными руками, а сейчас своей волей обрекает на гибель десятки тысяч людей в разных странах. И еще. Когда речь зашла о Саманте Смит и ее родителях, он пообещал, что прикажет изловить любого, кто задумает причинить зло этой семейке, а потом лично вывернет наизнанку. И я ему верю — он это и вправду может сделать, и обязательно прибегнет к такой экзекуции, если мы не воспримем всерьез его требования. Встретившись с этим человеком лицом к лицу, я понял, что разорение Пакистана и разгром афганских повстанцев потребовались ему по большей части для того, чтобы в дальнейшем и мы, и Советы с полной серьезностью воспринимали каждое его слово. С Советами, кстати, этот эффект достигнут в полном объеме. Мистер Нет тоже присутствовал на этих, с позволения сказать, переговорах, но сидел тихо и скромно, слушая, что скажет его господин и повелитель. И ради той же цели мистер Сергий похитил у нас мистера Кейси, мистера Уайнбергера и генерала Весси-младшего, и если ему будет надо, схватит и упрячет в свои застенки любого из наших политических деятелей. Поймите, император Сергий не собирается вести с нами переговоры, потому что насквозь видит нас со всеми нашими хитростями. Он сказал, что намерен диктовать, что нам нужно делать, а что категорически запрещено, и в случае ослушания последует удар непосредственно по голове виновника и тех, кто его поддерживает.
— Сейчас нам известно, — сказал исполняющий обязанности директора ЦРУ Джон Норман Макмэхон, — что избрание мистера Романова тоже не обошлось без вмешательства мистера Сергия, хотя его линкора нигде поблизости еще не было видно. И у Советов при этом тоже были потери. Предыдущий, самый вероятный кандидат мистер Горбачев и директор Кей-Джи-Би мистер Чебриков были арестованы прямо на заседании и безвестно исчезли во владениях мистера Сергия. И еще такой примечательный факт — в тот день перед собравшимися выступил во плоти покойный уже два с половиной года мистер Брежнев, и никто не усомнился, что это настоящий бывший генеральный секретарь, а не талантливо загримированный артист. И вообще тогда мистер Сергий пришел в Большой Кремлевский Дворец с сильным эскортом неведомым образом, как бы просто появившись из воздуха, а потом тем же способом ушел обратно в свои владения. И вместе с ним ушли мистер Романов и все новоназначенное Политбюро, очевидно, для того, чтобы получить от нового господина самые верные и точные инструкции, о которых нельзя было говорить вслух в присутствии рядовых членов их Центрального Комитета.
— А почему вы об этом не докладывали раньше? — спросил Рейган. — Ведь это важнейшие сведения, которые могут иметь первостепенное значение!
— Мистер президент, как мы могли докладывать сведения, которые выглядели, словно их взяли из плохого фантастического романа? — ответил Джон Макмэхон. — Это сейчас стало ясно, что от мистера Сергия можно ожидать чего угодно, а прежде эта история казалась бредовым вымыслом чьего-то больного ума. Подумать только: супергерой, способный оказаться в любом месте по своему желанию, воскресшие покойники и другие чудеса в стиле мистера Берроуза…
— Вы еще даже представления не имеете о том, кем мистер Сергий может оказаться на самом деле, — проворчал госсекретарь Шульц.
— Ну что же, говорите дальше, если уж начали, Джордж, не томите нас бесцельным ожиданием, — устало произнес Рональд Рейган. — Впрочем, в последнее время на нас свалилось столько страшных чудес, что еще одно явление по этой части вряд ли сможет потрясти хоть сколь-нибудь сильно.
— О таком явлении, мистер президент, вы еще не слышали, — сказал Шульц. — Когда я намеревался прикрикнуть на эту гадкую и предерзостную Саманту Смит, обозвавшуюменя закоренелым лжецом, мистер Сергий вдруг буквальным образом вышел из себя. Точнее, не так. Это из нашего потустороннего врага, гораздого на разные чудеса, наружу вышло нечто архангелоподобное, из-за чего помещение, в котором мы находились, затопил ярчайший неземной свет от ярко сияющего нимба и нечеловеческих глаз. При этом за спиной у мистера Сергия развернулись белоснежные крылья, а голос стал таким громким, что закладывало уши, и звучал он откуда-то сверху, а не как обычно у людей. А еще в тот момент отчетливо запахло миррой и ладаном, вперемешку с озоном, а когда наступала тишина, становился слышен звук метронома, будто бы отсчитывающего последние секунды до Конца Света… Ощущение своей ничтожности и греховности при этом было столь жутким, что казалось, я умру прямо на месте. Однако и в том, что изрек громыхающий с небес голос, для нас всех тоже не было ничего хорошего. Мороз по коже… Было сказано, что все мы закоренелые лжецы, и в силу этого не заслуживаем ни доверия, ни снисхождения. Затем мне сообщили, что все мы будем гореть в аду, а для вас, мистер президент, вечные муки начнутся еще при жизни… А после этого от меня потребовали убираться вон, в самых грубых выражениях. Тут к мистеру Сергию неожиданно вернулся человеческий облик, и уже обычным своим голосом он сказал мне, что идея взять Советы в ядерные заложники изначально была тухлой, и что больше никаких переговоров между нами быть не может, по крайней мере, до тех пор, пока тут, в Овальном кабинете, сидит мистер Рейган или кто-то подобный. Все, на этом переговоры действительно были закончены, после чего меня выперли с линкора, соблюдая лишь самые минимальные правила вежливости. А ведь могли бы просто выкинуть в открытый космос и забыть, что такой жил на свете…
Когда госсекретарь Шульц закончил говорить, в Овальном кабинете наступила какая-то просто невероятная тишина. Первым пришел в себя исполняющий обязанности министра обороны Уильям Говард Тафт Четвертый, некоторым образом напоминающий пародию на вампира-мутанта.
— Э-э-э, мистер Шульц, — сказал он, — а что, если мистер Сергий продемонстрировал вам не свою истинную сущность, а какие-нибудь спецэффекты из отдаленного галактического будущего? Наш Голливуд тоже горазд на такие штуки, от которых наши неискушенные предки разом попадали бы в обморок. Чем более развита цивилизация, тем ловчее она должна уметь морочить голову разной деревенщине.
— Возможно, вы и правы, мистер Тафт, — ответил Джордж Шульц, — однако я лично не рискнул бы проверять, истинно ваше утверждение или ложно. Таким образом, учитывая безжалостную брутальность нашего оппонента, можно ненароком оказаться в преглупейшем и препоганейшем положении. Учтите еще вот что. Пакистан мистер Сергий растоптал сразу, едва только ввел в окрестности Земли свой галактический линкор, но с Америкой он тем не менее разговаривает разговоры, пусть даже с использованием не самого вежливого лексикона. Момент, когда этот человек от слов перейдет к делу, станет для нас воистину началом конца, так что не стоит его торопить…
— А есть разница в том, потерпим ли мы поражение под вражескими ударами или претерпим то же самое через добровольное разоружение? — спросил Уильям Говард Тафт Четвертый. — По мне, так сдаться без борьбы было бы унижением и страшным позором. Мы должны хотя бы попытаться восстать против диктата и заявить, что не подчинимся наглым требованиям межпланетного авантюриста и мошенника.
— И вы, Уильям,готовы в такой попытке поставить на кон свою собственную голову? — спросил Джордж Буш-старший. — А то, как я понимаю, у императора Сергия вопрос с разными оппонентами поставлен очень просто. Чик, и вы уже смотрите на мир из корзины с отрубями*.
Примечание авторов:* во время казни на гильотине голова казнимого падает в корзину с отрубями.
Этот вопрос смутил исполняющего обязанности министра обороны, сбив весь гонор. Карьеру в армии этот человек делал по юридической части, и никогда не слышал не то что свиста пуль, но даже отдаленного ворчания фронтовой канонады.
— Нет, — поежился он, — свою голову в этом деле я ставить в залог не готов. Мистер Шульц прав хотя бы в том, что мистер Сергий доказал, что способен умыкнуть кого угодно даже из-под самой сильной охраны.
— Так значит, мистер Тафт, — с нажимом произнес президент Рейган, — вы за то, чтобы мы вывели свои «Першинги» и «Томагавки» туда, где они не будут непосредственно угрожать территории Советов?
— Я понимаю, что это решение противоречит американским интересам, — сказал исполняющий обязанности министра обороны, — но сила, выступившая против нас, выглядит неодолимой, так что при столкновении с ней лучше тихонько стоять в сторонке. Поэтому я пас, то есть подаю в отставку. У нас в Америке хороший опытный юрист не пропадет и без государственной службы.
— Если в Европе повторятся пакистанские события, то не думаю, что это будет хорошо для Америки, — сказал генерал Роджерс. — Десять лет назад мы потерпели поражение во Вьетнаме, и еще одного разгрома наша нация просто не вынесет. Пацифистские настроения в американском народе сейчас достаточно сильны, и стоит мистеру Сергию заявить, что он не хочет завоевывать Америку, а хочет подарить ей долгий и прочный мир под эгидой его Империи, как у этой идеи сразу появится множество сторонников и даже фанатов. Впрочем, то же самое может произойти и в результате нашего выполнения столь наглых требований. Подчинившись наглому диктату, мы покажем, что чрезвычайно ослабли и что Америка уже не та.
— Ладно, джентльмены, я вас понял, — вздохнул Рейган. — Решение придется принимать мне в единоличном режиме, потому что от вас я не слышу ничего, кроме призывов к капитуляции. Однако я совсем не для этого дважды побеждал на выборах. Волей избравшего меня американского народа я сообщаю вам, что мы не подчинимся и не покоримся. И будь что будет! Аминь!
3 апреля 1985 года, 10:15 мск, околоземное космическое пространство , линкор планетарного подавления «Неумолимый», императорские апартаменты
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической Империи
Решив не покориться моему наглому диктату, президент Рейган начал с того, что приказал арестовать и поместить в тюрьму несчастное семейство Саманты Смит с формулировкой «за связи с врагом». Неожиданностью это для меня не стало, ибо американские власти, направо и налево декларирующие приверженность демократии, склонны к проявлениям внутреннего террора по отношению к несогласным с их политикой.Поэтому агенты ФБР, направившиеся по адресу: штат Мэн, округ Кеннебек, город Манчестер, нарвались на взвод моих первопризывных амазонок, и «полегли» там под огнем парализаторов все до единого. И только старшего команды, который пытался стрелять в Саманту (правда, неудачно) мои злобные девочки забрали с собой в изломанном состоянии, заодно с семейством Смитов. Теперь Бригитте Бергман и ее помощникам предстоит выяснить, был тот выстрел собственной инициативой этого бабуина или такие инструкции ему дали, отправляя на задание.
Девочка от всего произошедшего в шоке, ее родители в ужасе: они не ожидали, что их американское государство может накинуться на них, чтобы убить. И даже в мой рассказ о том, какой смертью они погибли в Основном Потоке, Саманта и ее родители, конечно, поверили, но как-то отвлеченно. Мол, было это в каком-то другом мире, а с ними ничего подобного случиться не может. И вдруг случается визит немирных ФБРовцев, предъявляющих ордер на их арест, и тут же — стремительно контрвторжение моих воительниц со стрельбой из парализаторов. Одновременно с этим звучит единственный выстрел из пистолета: пуля просвистела в сантиметре от головы Саманты Смит. Минуло еще одно мгновение — и вот уже все нападающие лежат недвижимо, причем на телах не видно ни капли крови. И тут вперед выступает командовавший операцией Змей и от моего имени приглашает семью Смитов укрыться в моих владениях, так сказать, до прояснения обстановки. И, кстати, мне на заметку, службе безопасности пора обзаводиться собственным спецназом, чтобы не было нужды привлекать к подобным тонким делам армейские части или мою личную гвардию.
Эта операция и должна была обойтись без смертоубийства, потому что война у меня пока не со всем американским народом, и даже не с государством как таковым, а всего лишь с камарильей мистера Рейгана. Потом разберемся, кото и в чем был грешен за последние двести лет, а сейчас главное — сломать американские элиты, рвущиеся к мировому господству, при том, что за душой у них нет ничего, кроме ненасытной алчности и патологической лживости. И с этой целью, пока такое еще возможно, мне следует использовать самую массовую антирейгановскую пропаганду, ведь дядя Рональд перешел ту черту, за которой против него этично использовать любое, даже самое неконвенциональное оружие. Я имею в виду профессионального расследователя Сеймура Херша, чье местонахождение локализовать было нетрудно. Роль курьера, и в то же время верительной грамоты, сыграл Роберт Хайнлайн-старший, передав главному возмутителю американского болота мое личное послание. Он, в смысле старина Роберт из восемьдесят пятого года, уже вышел из первой, самой длительной, восстанавливающей ванны, и говорит, что ощущает себя так, будто помолодел как минимум на двадцать лет.
И вот в моих апартаментах снова переговоры, только на этот раз отсутствуют советские представители (это дело только между мной и американским народом), а на месте Джорджа Шульца сидит куда более приятный Сеймур Херш. Нельзя сказать, что, получив приглашение на эту встречу, мой гость не испытывал сомнений, но, как и всякий профессиональный журналист, он готов следовать за информацией, особенно если та может обернуться сенсацией. Тем более что старина Роберт заверил его в моей высочайшей порядочности и гуманности. На данный момент в этом мире я втоптал в землю пока только генерала Зия-Уль-Хака с его камарильей, однако мистер Херш прекрасно знает, что это за тип, со всей его подноготной, и жалости, или даже сочувствия, к нему не имеет ничуть. Не удивило его и присутствие на встрече Саманты Смит с родителями, ведь эта девочка тоже знаменитость, только несколько другого рода.
— Итак, леди и джентльмены, — сказал я, — слушается дело о попытке развязывания неспровоцированной термоядерной войны. Отсутствие главного подсудимого, то есть мистера Рейгана, на этом предварительном слушании не помешает нам рассмотреть все обстоятельства дела, которые потом потребуется донести до американского народа.
— Мистер Сергий, скажите, а у вас имеются полномочия судить американского президента? — с легкой усмешкой отреагировал на мои слова Сеймур Херш.
Я хотел было ответить, но меня с детской непосредственностью опередила Саманта.
— Мистер Сергий, чтобы вы знали, работает специальным исполнительным агентом у самого Господа Бога, и имеет от него все необходимые полномочия на то, чтобы оторвать любую дурную голову и закинуть ее в кусты, — произнесла она под аккомпанемент грома небесного. — Если он пришел к нам сюда, значит, дела наши хуже некуда.
И тут из меня выглянул архангел, чтобы хорошенько рассмотреть очередного Фому Неверующего. Убедился, что тот не представляет опасности, и вернулся обратно, повышать квалификацию через общение с энергооболочкой. Для внешних наблюдателей, не имеющих магического зрения и не инициированных Истинным Взглядом, эта вылазка выглядела как кратковременная, на пять-шесть секунд, активация всех моих должностных атрибутов, главным образом нимба и крыльев.
— Да, мистер Херш, — сказал я. — В данном мире титул императора для меня не главный, он лишь дает возможность участвовать в местной политике в качестве главы независимого государства. Важнее всего священная, возложенная на меня самим Всемогущим Господом, обязанность делать миры, через которые я прохожу, безопаснее, чище и добрее. Это та еще работа — расчищать авгиевы конюшни, особенно при том, что методы Геракла «до основанья, а затем» мне прямо запрещены. Мой Патрон желает не смерти грешника (все мы рано или поздно окажемся пред его ликом), но исправления его натуры.
Собеседник посмотрел на меня с эдаким особенным прищуром поверх очков и спросил:
— И что, в нашем мире и вправду все так плохо, как сказала маленькая мисс Саманта? Я лично какого-то особенного неблагополучия не наблюдаю, по крайней мере, у нас на Западе.
— Ой ли? — ответил я. — А бойня во вьетнамской деревне Согнгми, вашими трудами вскрытая и представленная на суд благодарного человечества, разве не является симптомом внутреннего неблагополучия общества, как и массовое применение химикатов, от которых страдали ваши же солдаты? В ту же корзину можно сложить ядерные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки из чисто «научного» интереса, и варварские ковровые бомбардировки городов, как во время Вьетнамской и Корейской войн, так и во время Второй Мировой. Но и это еще далеко не все: если копнуть немножко вглубь истории, выяснится, что вы, англосаксы, способны с той же нечеловеческой безжалостностью относиться к собственным соплеменникам и единоверцам. В девятнадцатом веке, во время Войны между Штатами, армии Союза прошли через территорию Конфедерации, сжигая и уничтожая все на своем пути, и если кто-то не был убит сразу, то ему грозила медленная смерть от голода и болезней. И еще раньше, в шестнадцатом-семнадцатом веках, на заре эпохи первоначального накопления капитала, в старой доброй Англии случилось огораживание феодалами бывших общинных земель, оставившее без средств к существованию большое количество английских крестьян. Это явление породило законы против бродяг, позволявшие без суда казнить любого мужчину, женщину или даже ребенка, если у них нет определенного места жительства. Следствием этого стал массовый отток обездоленного сельского населения сначала в города, а уже оттуда по кабальным контрактам в заокеанские колонии, ибо переезд стоил недешево. Между кабалой и веревкой виселицы простые Джоны и Мэри выбирали кабалу, садились на корабли и плыли в Новый Свет, чтобы наполнить собой то, что впоследствии стало называться Соединенными Штатами Америки, и вместе с ними за океан отправлялись младшие сыновья их мучителей, составившие впоследствии вашу элиту.
— Туше! — воскликнул Сеймур Херш, хлопнув ладонью по столу. — В нашей истории действительно есть моменты, заставляющие задуматься… Но в любом случае, как мне кажется, все это было в прошлом и более не повторится. Или у вас другое мнение?
— Люди не меняются, мистер Херш, — сказал я, — а потому история как раз таки склонна к повторению пройденного материала на новом уровне, едва люди начинают забывать предшествующие уроки. Еще один виток спирали — и вот они, казалось, надежно забытые, проблемы прошлых поколений. Чуть позже, поскольку к теме нашей беседы это не относится, я представлю вам живых свидетелей, которые расскажут, что творилось в Новом Орлеане в августе две тысячи пятого года во время урагана «Катрина». Однако, по моему мнению, больше всего это было похоже на последний день Помпеи вперемешку с Содомом и Гоморрой. И ведь никто вас не оккупировал, все свои несчастья вы доставили себе только сами.
— Ну хорошо, мистер Сергий, — кивнул мой собеседник, — допустим, вы правы, а я, гм, был несколько самонадеян, и от исторических экзерсисов перейдем к настоящему времени. Дело в том, что я пока не вижу никаких причин, по которым мистер Рейган мог бы желать развязать неспровоцированную термоядерную войну.
Я немного подумал и ответил:
— Главная причина, мистер Херш, собственно, в том задании, которое я получил от своего Патрона. Чтобы остановить скольжение вашего мира в сторону Инферно, необходимо сделать две вещи: во-первых, как следует прочистить мозги престарелым деятелям в Москве, чтобы строили свою политику на основе фактического положения дел в их собственной стране, а не исходя из мертворожденных марксистских догм; во-вторых, остудить горячие головы в Вашингтоне, уже размечтавшиеся о победе над мировым коммунизмом. Интересы транснациональных, а по сути американских, корпораций, которые защищает мистер Рейган, по большей части находятся в непримиримом конфликте с интересами человечества в целом. Первая задача затруднений не составила: для меня это далеко не первая прочистка коммунистических мозгов, а вот вашингтонские деятели в ответ на мое требование вывести из Европы ядерное оружие первого удара уперлись как бараны. Это не советские базы окружают по периметру последний оплот так называемого «свободного мира», а, наоборот, американское присутствие имеется везде и всюду, а Советы обороняются на передовых рубежах…
— И по этой причине вы помогли Советам справиться с проблемами в Афганистане и вдребезги размазали по земле Пакистан, где больше нет никакой власти, и все кидаются на всех? — задал риторический вопрос Сеймур Херш и тут же добавил: — Кстати, я лично был бы не против того, чтобы коммунистический режим в Москве наконец пал, ибо он косен, догматичен, негибок и беспощадно подавляет всякую общественную и коммерческую инициативу снизу, а также стремление народов к свободе. Опять же можно вспомнить о проблеме «прав человека» и о советских политзаключенных, так называемых «узниках совести»…
Услышав такое, архангел внутри меня возмущенно встопорщил перья и затрубил в фанфару, из-за чего у меня снова проявились все атрибуты Специального Исполнительного Агента, а голос, которым я возразил мистеру Хершу, сделался потусторонне гулким:
— По моему сугубо русскому мнению выходца из двадцать первого века, все это люди без совести, американская и израильская агентура влияния, ментально чужеродные элементы и перерожденцы, поставившие целью разрушить страну, в которой они имели несчастье родиться. Запихать их в топку всех до единого, и забыть, что такие жили на свете. Слишком дорого обошлись моему народу их хотения тухлого. Кстати, коммунистический режим, о котором вы только что так пренебрежительно отозвались, в свои лучшие годы показывал высочайшие темпы экономического роста и улучшения благосостояния народных масс. Тяжелейшую войну, кстати, Советский Союз тоже выиграл практически в одиночку, Второй Фронт подключился только тогда, когда все уже было предрешено, а потом помогали вашей Америке добивать самураев, за что после получили жесточайшую неблагодарность и Железный Занавес. И если бы не одна известная всему миру жопа с ушами, однажды стучавшая ботинком по трибуне ООН, еще неизвестно, какая страна стала бы мировым лидером по промышленной мощи и качеству жизни населения. Ничего, пройдет совсем немного времени, и вы увидите, как страна, что казалась вашим вашингтонским деятелям одряхлевшей, уже почти уже умершей, переживает вторую молодость.
— Ну хорошо, мистер Сергий, — сказал Сеймур Херш, поежившись. — Давайте оставим советские дела советским людям, пусть они сами решают, кто им враг, а кто друг, и вернемся к исходному вопросу, поставленному маленькой мисс Самантой, о том, что как раз наши американские дела исключительно плохи.
— Тут у вас пока еще не сам ад на Земле, — ответил я, — однако силы, желающие отправить большую часть человечества в небытие, уже сформировались и действуют. Последним препятствием для начала претворения в жизнь основной части их плана является существование Советского Союза и так называемых стран народной демократии. Именно эту цель — полный разгром ослабевшего Красного Проекта и достижение мирового господства — ставит перед собой Рейган и компания. Они считают, точнее, считали, что, запугав весь мир «Звездными Войнами*» и выдвинув на передовые рубежи оружие первого внезапного удара, смогут вынудить Советский Союз к перенапряжению своих экономических возможностей и в конечном итоге к капитуляции. И тут прихожу я, такой красивый, на своем линкоре, стираю в порошок их сукиного сына Зия-Уль-Хака и в ультимативном тоне требую отвести «Першинги» и «Томагавки» обратно на американскую территорию. И в то же время я не желаю военного разгрома и оккупации, и уж тем более уничтожения Америки. Обе системы должны существовать мирно и порознь, и соревноваться не в количестве боеголовок, а в научных достижениях, промышленном потенциале и уровне жизни населения. Только боюсь, что такая идиллия недостижима. Господа, которые играют мистером Рейганом как куклой-марионеткой, считают, что подобный исход для них горше смерти, и, пытаясь переиграть неодолимое, готовы идти на любое обострение. Так уже было в мирах пятьдесят третьего и семьдесят шестого года, которые мне довелось пройти. В обоих мирах американская верхушка попыталась сыграть на обострение, была с треском разгромлена и вышвырнута во тьму внешнюю, но Америка своей независимости не потеряла: правят ею, как и прежде, законно избранные президенты Эйзенхауэр и Форд, только сроки их полномочий в соответствии с Актами о капитуляции и Вассальными присягами на верность продлены как минимум на двадцать лет…
Примечание авторов:* Программа Стратегическая Оборонная Инициатива (СОИ) иносказательно называлась «Звездными Войнами».
— Постойте, мистер Сергий, — остановил меня Сеймур Херш, — о каких вассальных присягах вы говорите?
Я вздохнул и пояснил:
— Любое государство, которое своим поведением вынудило меня вступить с ним в вооруженный конфликт, потерпев поражение, становится моим вассалом. Я обеспечиваю своим вассалам защиту от других стран на Земле и от нападения из космоса, в свою очередь вассал обязуется не начинать по своей инициативе военных конфликтов и согласовывать со мной все свои внешнеполитические демарши. Исходя из этого, моим вассалам следует вести себя по возможности миролюбиво, тратя государственные средства не на военные цели, а на улучшения инфраструктуры транспорта, медицины и образования. А еще вассальное мне государство не должно препятствовать своим гражданам переходить на имперскую военную и гражданскую службу и получать в имперских университетах высшее образование. И все. Внутренние дела вассала остаются на его собственное усмотрение, разумеется, если не подпадают под юрисдикцию ипостаси Специального Исполнительного Агента. На данный момент у меня в вассалах ходят Японская империя образца тысяча девятьсот шестого года, разгромленная мною на полях Маньчжурии, две версии кайзеррейха из пятнадцатого и восемнадцатого годов, битый мною Третий Рейх образца сорок второго года, где покойника Гитлера сменил вполне вменяемый Рейнхард Гейдрих, и, наконец, два издания Соединенных Штатов Америки — из пятьдесят третьего и семьдесят шестого годов…
— Представительная коллекция, — хмыкнул мой собеседник. — Впрочем, лично для меня идея принудительного миролюбия кажется здравой, а то наши генералы в один совсем не прекрасный момент могут доиграться с атомными спичками до большого пожара, ведь на другой стороне, в Москве, мне кажется, сидят не менее азартные игроки.
— Вы еще не все знаете из последних новостей, — сказал я и выложил Сеймуру Хершу и семейству Смитов историю с попыткой удара крылатыми ракетами с ядерными боеголовками по афганским городам и пунктам дислокации ограниченного контингента советских войск, подкрепив ее данными объективного контроля, выведенными на голографический дисплей над столом. Все, включая маленькую леди Саманту, были в шоке, а великий журналист еще и грязно выругался, помянув мистера Рейгана и всех его приспешников.
— Да… — сказал он, исчерпав запас нецензурных выражений, — подобного я не ожидал. И, кстати, как на это отреагировали в Москве?
— В Москве об этом даже не узнали, — ответил я. — Тамошним престарелым кадрам вредны столь сильные переживания. Некоторое время после этого мы ждали повторной проверки бдительности и решимости в виде залпа «Поларисами» или «Трайдентами» из-под воды, а потому поспешили арестовать американского министра обороны Уайнбергера и генерала Весси-младшего, чтобы разобраться, что это было. Разобрались. Вот, мистер Херш, ознакомьтесь: тут англоязычные протоколы допросов обоих этих деятелей и, как вишенка на торте, откровения мистера Кейси в застенках моей службы безопасности, в том числе и те, которые неинтересны мне, но очень чувствительны для вашей общественности. Держите, это, как говорится, он нашего стола вашему столу. Лично вам этих материалов хватит на десяток Пулитцеровских премий, и еще останется про запас.
Я подтолкнул к нему объемную папку, битком забитую листами из тонкого волокнистого материала, который нельзя ни смять, ни порвать, ни даже сжечь. Тот принял ее с осторожностью, будто мину с неразряженным взрывателем, с некоторым усилием открыл магнитные застежки и приступил к чтению, одну за другой выкладывая на стол пачки скрепленных листов.
Через некоторое время он опомнился, поднял на меня взгляд и спросил:
— Мистер Сергий, я могу это забрать?
— Разумеется, — ответил я, — для вас это и приготовлено. Обратите внимание: в конце каждого документа указано, по каким независимым от меня каналам вы сможете найти подтверждение этим сведениям. И еще должен сказать, чтобы потом не было недопонимания: как только агрессивные планы вашингтонских стратегов перейдут в фазу практической подготовки, я тут же начну действовать со всей возможной решительностью. Американским и европейским городам при этом ничего не угрожает, советские ракеты останутся в своих шахтах; удары будут с хирургической точностью наноситься только по военным объектам. И вот там, а также на некотором расстоянии вокруг, все превратится в мелкую труху или оплавленные камни, в зависимости от того, чем я буду туда бить.
— Это понятно, — кивнул мой собеседник, — будь я русским, тоже бы сказал, что риск в подобных делах недопустим. А теперь, из чистого журналистского любопытства, хотелось бы узнать, что случилось бы с нашим миром, если бы в него не пришли вы со всей своей ратью?
— Рассказ тут надо начинать издалека, — сказал я. — Дело в том, что в первой половине двадцатого века, с одной стороны, ваши элиты были напуганы социалистической революцией в России и появившимся по ее итогам Красным Проектом, с другой стороны, их шокировала Великая Депрессия, за которой уже явственно маячил призрак социалистической революции по-американски. Левые в те времена у вас были для этого достаточно сильны. Следствием таких обстоятельств стало то, что Рузвельту позволили осуществить его «Новый Курс», сбивший градус социального недовольства до приемлемых величин. Ваши явные и тайные владыки решили, что лучше поступиться малым, чем отдать все. Началось так называемое «просперити», а в таких условиях не до революций. Потом, после Второй мировой войны, эта политика вместе с так называемым «планом Маршалла» была экспортирована в Европу, где после победы над Гитлером тоже были сильны левые настроения. Таким образом возник многочисленный и лояльный к существующим капиталистическим порядкам европейский и американский средний класс, состоящий из интеллигенции, инженерно-технического персонала и квалифицированных рабочих. Подбить этих людей на революцию не представлялось возможным, им и так все было хорошо. А в Советском Союзе в это время происходили свои события: там один лысый придурок превращал уже построенный Сталиным социализм в государственно-монополистический капитализм. Если до шестидесятого года британское, западно-германское и американское простонародье жило хуже, чем их советские «одноклассники», то потом все стало наоборот. И положение с каждым годом только ухудшается. Однако псевдосоциалистическая внутренняя политика стоила Западу дорого: частью за нее платит бизнес через увеличение налогов, частью — западные государства, наращивая долговое бремя, чтобы финансировать социальные расходы. И владельцам заводов, газет, пароходов хочется уменьшения налогов до минимального предела, и государственный долг нельзя наращивать до бесконечности даже Соединенным Штатам Америки. И предел для обеих систем, как кажется некоторым, сейчас уже на горизонте, для них весь вопрос в том, кто рухнет первым — Запад или Восток, хотя явственных признаков неблагополучия не заметно ни там, ни там. По крайней мере, мистер Рейган уверен, что если позволить Советскому Союзу выйти из нынешнего кризиса и окрепнуть, он сразу же кинется завоевывать вашу любимую Америку.
— Так это истинная уверенность или ложная? — с серьезным видом спросил Сеймур Херш.
— Ложная, — ответил я, — но сути дела это не меняет, потому что в голове у шизофреника или религиозного фанатика все его идеи обладают неопровержимой истинностью, и убедить его в обратном невозможно. А ваши тайные и явные владыки, что стоят за спиной у мистера Рейгана, желают раздела богатств, накопленных на советской половине мира, отжима в свою пользу рынков сбыта и источников сырья и ликвидации геополитического оппонента, а потому подталкивают своего протеже к самым радикальным действиям. И когда эта цель будет достигнута, и с лика Земли исчезнет сообщество государств, называющих себя социалистическими, а вся их территория станет доступной для хищнического разграбления, то для элит, обретших мировое господство, отпадет и надобность в массовом западном среднем классе. Всемогущество коллективного Запада обернется медленным, почти незаметным, процессом перехода общества в постиндустриальное, а потом и в постгуманистическое состояние, который громко назовут «Концом истории». Постепенно нищающие широкие народные массы (Маркс называл этот процесс пауперизацией) станут рудиментом прошедшей эпохи, кормить который слишком дорого и ненужно, а значит, надо решать задачу по его элиминации. Это я опять же говорю вам как выходец из первой четверти двадцать первого века, воочию наблюдавший начало процесса добровольного самоубийства человечества. Сушеных мучных червей и сверчков на обед еще не пробовали? Ешьте и не ворчите — ведь их белок получается в несколько раз дешевле говяжьего. А потом, когда такие новации станут обыденностью, следует ожидать перехода к такой общественной формации, что даже Гиммлер с Геббельсом будут удивленно спрашивать из ада: «А что, господа американские плутократы, нам так тоже можно было?».
— Да, мистер Сергий, — удивленно произнес мой собеседник, — в сказанное вами верится с трудом… Однако человек, которого я премного уважаю, сказал, что вы никогда не лжете и даже не преувеличиваете. Хотя я представлял себе будущее Америки гораздо более счастливым.
— Собственно, последняя фаза — это только экстраполяция существовавших в мое время политических процессов, — сказал я. — Пока на коллективном Западе готовили человечеству всеобщий холокост (ведь добровольное самоубийство — дело небыстрое), Россия оправилась от разгрома и поднялась с колен, да и коммунистический Китай пережил определенные трансформации и превратился в первую промышленную державу мира. Судя по сведениям, которые я имею из времен на шесть лет старше моих собственных, борьба там идет на самом крайнем рубеже; Америка со всеми своими сателлитами поражена всеобщим безумием, и лишь немногие понимают, что идут прямо в ад. А если обстановка чуть обострится, случится Третья Мировая Война, в ходе которой сражавшиеся за правое дело попадут в рай, а все остальные просто сдохнут. Я и спешу туда, отвращая миры от гибельных путей и раздавая удары направо и налево, потому что как раз там мой дом и моя Родина, что находится в опасности. Доведите эту мысль до тех, кто будет вас читать. Лишнего времени у меня нет, так что церемониться с теми, кто будет мешать мне выполнить поставленную Патроном задачу, я не стану. Сотру в прах и скажу, что так и было, зато всем, кто встанет на мою сторону, обещаю свою помощь и содействие. Dixi! Я так сказал!
Тысяча шестидесятый день в мире Содома, утро, Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Мудрости
Анна Сергеевна Струмилина, маг разума и главная вытирательница сопливых носов
Я родилась в тот период, когда Советский Союз доживал свои последние месяцы. Но люди не знали об этом, не знали, что скоро всем их мечтам и надеждам придет конец. О том периоде я знаю в основном из рассказов мамы, ну и немного из книг. Мама ностальгировала по советскому прошлому. Хранила старые журналы… Они пожелтевшей стопкой лежали на нижних полках книжного шкафа, вместе с фотоальбомами, и были всегда доступны мне. Я листала их, разглядывая картинки… Ну а потом, пойдя в школу, стала и читать, и меня это чрезвычайно захватывало.
В девяностые я уже вполне осознавала действительность, и хорошо ощущала атмосферу потерянности и разочарования, что охватила всю территорию некогда большой и дружной страны. Да и нищету испытать пришлось — тогда очень многие разом лишились работы, а кто не лишился, стал получать зарплату с большой задержкой, и часто не деньгами, а какими-то продуктами. Тревожность висела в воздухе, подпитываемая ночными пьяными криками во дворе, рассказами о бандитах, криминальными сводками по телевизору. Конечно мы, дети, не могли в полной мере почувствовать ужас того времени, ибо детство всегда прекрасно, но все же запомнилось многое такое, что уже впоследствии заставляло меня задуматься о том, как же приходилось выкручиваться нашим родителям, чтобы обеспечивать семье сносное существование.
Да, времечко было лихое… И когда я, маленькая, принималась листать эти старые пожелтевшие журналы, то передо мной восставал совершенно иной мир, казавшийся мне чудесным… Там много писалось о дружбе. О дружбе стран и народов. О том, что все люди хотят мира. О том, что «наша страна» — тот сказочный Советский Союз — идет курсом побед и свершений. Там были картинки и фотографии, и я любила их рассматривать, с горечью понимая, что сейчас все не так. А почему «не так», я себе объяснить не могла. Вроде и войны никакой не было, а отчего-то окружающие меня люди были не похожи на героев статей и рассказов из этих советских журналов. И уж тем более действительность была не похожа на ту, журнальную. Словно сейчас это был совсем другой мир.
Именно из тех советских журналов я и узнала впервые о Саманте Смит. Увидела ее фотографии… И она, девочка-миротворец, с этой своей милой, такой открытой и искренней улыбкой, надолго запала мне в душу. Я хотела знать о ней больше, и просила маму рассказать мне то, что ей известно.
«Какая это была чудесная девочка! — говорила мама. — Такая простая, не кривляка, умненькая. Ее имя было у всех на устах. Она показала народам Америки и Советского Союза, что мы не враги друг другу, что у нас много общего, что нам нечего делить и мы можем быть друзьями».
«А сейчас? Что с ней сейчас?» — спрашивал я, уже предчувствуя что-то нехорошее, ибо детская моя логика подсказывала, что такая, как Саманта, даже став взрослой, не могла просто взять и бросить свое дело, которым заслужила любовь миллионов, и сейчас была бы довольно известна.
И все же для меня стало потрясением, когда я узнала, что девочка-миротворец вместе с отцом погибла в авиакатастрофе. Я не хотела в это верить. Такого просто быть не могло! Почему именно Саманта⁈ Почему такая несправедливость⁈ Это что же будет, если все хорошие люди, и тем более дети, будут вот так бессмысленно погибать, не успев свершить еще многого такого, что сделало бы счастливыми всех людей?
Уже будучи взрослой, я натыкалась на разные публикации о той авиакатастрофе. По правде говоря, мелькала у меня догадка, что гибель Саманты была подстроена. Но я тут же отметала ее: как можно убить ребенка? Нет, такого не может быть. Я гнала прочь мысль о чьей-то злонамеренности, боясь утратить тот образ мыслей, который принято называть «верой в человечество». Но при этом часто задумывалась: а была ли Саманта опасна для кого-то? Увы, набираясь жизненной мудрости, я приходила к выводу, что да, была. Никто, очевидно, не ожидал, что благодаря своей исключительной харизме (так это обычно называют, но я предпочитаю говорить «Божья искра») она будет способна за короткий миг разрушить заботливо насаждаемые стереотипы, нужные тем, кто жаждал представить Советский Союз в образе Империи Зла. Так что все больше я убеждалась, что Саманту просто «убрали», хотя и не находила информации, доказывающей это. Были какие-то расследования, высказывались догадки… Но, видимо, следы были заметены очень хорошо, как умеют это прислуживающие Золотому Тельцу американские бездушные политиканы — истинные враги рода человеческого. Одно из расследований повергло меня в дрожь. Там были опубликованы записи с «черного ящика», запечатлевшие голоса обреченных людей в том самолете. «Нет, нет! — кричала Саманта.– За что⁈ Милый Боженька, я же хорошая!». Это были последние ее слова. Так погибла смелая девочка, несущая в мир абсолютное добро. Я потом долго представляла себе эти ее последние секунды — этот ужас, безысходность… И холодные мурашки бежали по моей коже.
Ну теперь-то я точно знаю, что Саманту убили. Это был ребенок-брильянт, который мог бы спасти мир, но ей этого не позволили. И я ненавижу их — тех, кто не позволил. Те, кто может убить ребенка в угоду своей подлой, алчной натуре — это даже не люди. Это темные сущности, которые следует безжалостно уничтожать. Я бы разорвала их собственными руками!
Впрочем, спокойно, Анна Сергеевна, спокойно… Наказывать врагов — не твоя прерогатива. Они все получат свое. Непременно. Ты это увидишь, и наконец удовлетворишь свою жажду мести. Там, где Серегин, которому сам Бог доверил быть Справедливым и Беспощадным Судией — там виновных карают по заслугам, невзирая на чины и богатства. И ни один мерзавец еще не избежал своей участи… А я — я непременно посмотрю на то, как поплатятся за свое деяние убийцы Саманты. И то, что здесь, в этом мире, она пока еще жива (и теперь уже точно не погибнет), ничего не меняет, ибо дело даже не в ней, а в том, что такое, не знающее границ, Зло не должно существовать в принципе. Ведь приказ на ее устранение уже отдан, и операция разрабатывается. Точнее, она разрабатывалась, пока Серегин не вмешался в местную историю и не принялся гвоздить по пустым американским головам тяжелой дубиной. Я не очень-то близка с Бригиттой Бергман, для меня эта немка слишком холодна и беспощадна, но в данном случае могу только приветствовать, что несостоявшимися убийцами Саманты Смит занялась как раз она — наша безжалостная фрау Немезида.
Познакомившись и побеседовав с семейством Смитов, я поняла, что родители Саманты сами по себе уникальны. Это были абсолютно ментально здоровые люди. Они воспитывали свою дочь свободной личностью, что отнюдь не означает вседозволенности и потакания. Они не навязывали ей своего мнения, побуждая к тому, чтобы ребенок доходил до всего сам. И лишь мягко направляли. Мне сразу стало ясно, что это глубоко верующая семья. Эти люди не просто верили в Бога — они Ему доверяли, то есть без ропота и протеста принимали Его волю, исходя из того, что все, что бы ни задумал Всевышний — правильно. Артур и Джейн были из той породы людей, кто всегда открыт миру и готов приобретать новый опыт; они любили жизнь и не страдали предрассудками и предубеждениями. Конечно же, только такие родители могли воспитать столь необычного ребенка…
Саманта же оказалась довольно застенчивой, скромной девочкой, несмотря на свою славу, что была как раз в разгаре. Этот ребенок оказался совсем не подвержен звездной болезни. Как маг Разума я отчетливо ощущала исходящее от нее свечение. В ней отчетливо просматривался потенциал мощнейшего мага Истины, и Дима подтвердил мои предположения… Тринадцать лет — как раз тот возраст, когда в юном человеке может прорезаться Талант. Только вот маги Истины бывают разные, и Саманта, конечно, станет совсем не такой, как Бригитта Бергман.
Сама внешность Саманты располагала к себе сразу. Девочка-лучик, глядя на которую, любой преисполнялся радости. Веснушчатый носик, большие глаза, милая улыбка… По-детски непосредственная, и в то же время поразительно мудрая, она неизменно удивляла всех, кто с ней общался. Смелость в ней сочеталась с умением высказывать свои мысли весьма деликатно. Очевидно, из-за этого ее называли «девочка-дипломат», но это было неверно. Меньше всего она думала о «дипломатичности» своих высказываний. Просто она была собой — такой, какой воспитали ее родители. Не притворялась и не лукавила, была вежлива и уважительна к другим. Теплая энергия любви струилась вокруг нее, щедро наполняя каждого, кто оказывался рядом. И я все больше понимала, что второй Саманты быть не могло. Она была создана такой и пришла ради великой цели, и, хоть ее жизнь в нашем мире оборвалась в самом начале, оставила заметный след в истории и в сердцах, и ее помнят до сих пор. Образ этой девочки служит примером истинным миротворцам. Она все же успела совершить многое: показала человечеству, что все мы одинаковые и хотим одного и того же — мира на земле. Но именно поэтому Саманта и стала опасна для таких, как Рональд Рейган, и их хозяев, ведь она взрослела, умнела, покоряя сердца целых народов, и в дальнейшем рот ей было бы уже не закрыть. Эх… я думаю, что, останься эта девочка жива в моем мире, и вся история пошла бы по другому, гораздо более счастливому пути. Да и не одна я так думаю. «Блаженны миротворцы»… Что ж, отныне Саманте суждено проявить весь свой потенциал. Ей уже ничего не угрожает.
Между прочим, ее мать, Джейн Смит, оказалась в некотором смысле моей коллегой. Она была соцработником и занималась неблагополучными подростками. А тут надо иметь крепкий стержень… С подобной работой абы кто едва ли справится — тут недостаточно образования и душевных качеств. Тут именно Призвание нужно иметь. А Призвание — оно всегда свыше. И очень хорошо, когда имеется концепция Бога-учителя, Слово которого понимаешь и следуешь ему.
Все, что касается концепции Бога-учителя, я без труда считала у Джейн. Артур же, безусловно признавая Единого Творца всего сущего и волю Его, был больше склонен к философским изысканиям. Но в главном мысли этих двоих текли в одном русле (что, к сожалению, в нашем мире довольно большая редкость). И неудивительно, что именно в этой семье, приверженной духовным ценностям, родился такой ребенок, как Саманта… Это — благословение Господне, и награда, и испытание.
В силу того, что эти люди очень легко приняли то невозможное, что случилось, мне с ними, как и Серегину, было просто. Беседы с четой Смитов доставляли мне удовольствие, а на Саманту я налюбоваться не могла, вспоминая ее фотографии из советских журналов. Девочка сразу подружилась со всеми моими подопечными: ее внутренний свет привлекал их, как мотыльков. Я заметила, что даже моя Ася-Матильда, которая выглядит как уже вполне оформившаяся барышня, очень тянется к юной американке. Очевидно, на ее порывистую натуру и взрывной характер хорошо действуют уравновешенность и рассудительность Саманты. И та тоже восприняла новую знакомую, несмотря на то, что Ася была одета в камуфляжную форму и имела в плечевой кобуре настоящий пистолет Федорова, снаряженный боевыми патронами. Ведь Ася-Матильда является личным адъютантом мистера Специального Исполнительного Агента Творца Всего Сущего, а в глазах набожной Саманты Смит это очень высокое звание.
«Чертенок и ангелочек», — с умилением думала я, глядя на две головки, светленькую и темненькую, когда эти две девочки шли рядом.
Когда было решено устроить семейству Смитов экскурсию в Аквилонию, меня назначили сопровождающей, чему я весьма была рада. Джейн и Артур расспрашивали меня о том, как там живут люди, вероятно, опасаясь, что могут столкнуться там с чем-то неприятным — Каменный век, как-никак, и первобытные люди. Но я не вдавалась в подробности, интригуя их еще больше. Я была уверена, что они испытают приятное удивление, увидев воочию процесс зарождения государства. И не абы какого — а государства справедливого, ничего общего не имеющего с миром наживы и капитала. Они и не представляют, что такое возможно: жить без вражды с соседями, не делить общество на сословия, заботиться обо всех, а не только о тех, кто владеет материальными благами. Словом, их ждет много удивительных открытий… Ну и приятных впечатлений, разумеется. Ведь визит наш приурочен к Дню Осеннего Равноденствия, совмещенному с Праздником Урожая — а это один из четырех главных праздников у Прогрессоров. Вместе с нами на этот праздник отправляются Владимир Высоцкий с Мариной Влади, да Кобра с Мишелем, пожелавшим, помимо всего прочего, проведать старшего брата Ники вместе с семейством. И я, вместе с гавриками, тоже, наконец, увижу это таинственное действо, о котором премного наслышана.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ