Вороненое сердце. Граф

13. Тени сгущаются

Нечаев прибыл ни свет, ни заря, причем не один, а с помощниками. Они приехали на трех машинах: две отправились в лес, а сам Петр на третьей заглянул ко мне в имение. Дарью я будить не стал: мало того, что ей требовался длительный отдых, так она еще тяжело приняла смерть Наталии. Мне показалось лучшим решением оставить ее в покое на некоторое время. Я велел Дее присматривать за гостьей, а сам встретил Нечаева и двух его помощников, одним из которых оказался знакомый мне доктор Арсений Ланский.

— Рад видеть вас в добром здравии, граф, — Петр пожал мне руку. — С Дарьей Сергеевной все в порядке?

— Едва ли, — я жестом пригласил мужчин присесть. — Вчера она потратила много сил, получила ранения, так еще и пережила сильное эмоциональное потрясение.

— В таком случае, — не успев сесть, Ланский тут же выпрямился, — я считаю своим долгом взглянуть на графиню.

— Дея, — тихо позвал я.

— Барин, — эхом отозвалась цыганка, выйдя из-за двери так, словно все это время она за ней и стояла.

— Дарья проснулась?

— Она и не засыпала.

— Скажи, что доктор Ланский хочет ее осмотреть.

— Будет исполнено, — Дея поклонилась.

— Арсений Иванович, Дея покажет вам, где находятся апартаменты графини. — Сказал я побледневшему доктору.

— Да-да, к-к-конечно, — кивнул он, боязливо взглянув на цыганку — их прошлая встреча точно не прошла для Ланского бесследно. Но, к его чести, мужчина смог взять себя в руки и удалиться вместе с моей горничной.

Второй помощник Нечаева попросил извинить его и вышел вместе с Федором осматривать поврежденную машину. Петр попросил отправить с ними Прохора, чтобы тот рассказал о ночном происшествии в имении и показал тела. Просьбу я выполнил, и мы с главой Тайной канцелярии остались наедине.

— Коньяку? — предложил я.

— Граф, — Нечаев позволил себе сдержанную улыбку. — Пить по утрам — не лучшая привычка.

— Я начал ночью, так что не считается, — графин звякнул горлышком о край бокала, и аромат изысканного напитка приятно защекотал ноздри. — Не знаю, как другим аристократам, но мне, знаете, в новинку отрубать голову любовнице.

Нечаев едва заметно кивнул — слова о весьма тесных отношениях Воронцова и дочери Бобринского не стали для него новостью.

— В таком случае, я вас поддержу, — Петр придвинул ближе один из бокалов. — Но весьма сдержанно.

Уяснив намек, я налил собеседнику немного, но так, чтобы он не счел это жадностью или неуважением. Полное понимание необходимой дозы нарабатывается исключительно практикой и приходит с опытом.

— Благодарю, — оценил Нечаев мои старания и взял бокал.

Мы выпили и помолчали, наблюдая за тем, как тлеют угли в камине. Нечаев, как и положено воспитанному гостю, не лез ко мне с расспросами, но мы оба понимали, что они неминуемы.

— Итак, с чего начать? — я никогда не любил тянуть время и откладывать дела на потом.

— С момента, как машина перевернулась, и до вашего с Дарьей Сергеевной возвращения к ней. — Обозначил временные рамки Нечаев. — Остальное мне уже известно, Федор всегда делает весьма обстоятельные доклады.

Не знаю, мог ли я сравниться с шофером в сфере изложения случившихся фактов, но рассказал Петру все, что помнил. Благо, память меня никогда не подводила, да и события минувшей ночи отпечатались в ней надолго.

Единственное, о чем я пока умолчал, так это о практически неконтролируемом приступе ярости — мне было понятно, что это заслуга Чернобога. Прежде чем делиться этой информацией, следовало самому с ней разобраться. В остальном же никаких тайн от собеседника у меня не было.

Нечаев слушал внимательно и не перебивал. Когда же я договорил, он учтиво кивнул.

— Благодарю за подробный рассказ, граф. Не сочтите за грубость, но я рад, что минувшей ночью вы возвращались вместе с Дарьей. Пусть она и пострадала, но без ее участия события могли бы приобрести более печальный оттенок.

— Хотите сказать, что меня могли бы убить?

— Допускаю такую вероятность, — Нечаев, как всегда, очень тщательно подбирал слова. Но, несмотря на это, общение с ним доставляло мне удовольствие. Оно чем-то напоминало игру в шахматы — всегда нужно думать наперед.

— Но если целью был я, то почему в лес утащили Дарью? И зачем Наталия все это затеяла?

— Я думаю, что дочь Бобринского простой исполнитель, — поделился со мной догадкой Нечаев. — Видите ли, вы сами передали мне слова Дарьи Сергеевны о том, что ее двоюродная сестра не обладала даром. Ей он не передался, несмотря на родство крови. Но, тем не менее, Наталия практически без опыта в магии смогла противостоять столь одаренной юной особе, как Дарья.

— С чего вы решили, что у Наталии не было практики? Она сражалась очень уверенно.

— Дарья несколько лет жила под одной крышей с двоюродной сестрой. Уверен, она бы поняла, будь у той хоть какая-то склонность к дару. Пока не могу утверждать, но склонен предполагать, что дочь Бобринского была заражена червем.

— А они могут не только человека в осьминога превращать? — удивился я.

— В том-то и дело, что они могут лишь это, — покачал головой Нечаев. — По крайней мере, прежде мы думали именно так.

— Хотите сказать, что это какой-то новый вид червей?

— Вполне возможно, — кивнул Петр, выпил оставшийся в бокале коньяк, немного подержал во рту и проглотил. — Наши сотрудники изучат тело и сделают выводы. Пока рано судить.

— А что насчет того, что Наталия была только исполнительницей? Думаете, это не ее я видел раньше в черном плаще?

— Определенно, — Нечаев покрутил в руках бокал, словно раздумывал, стоит ли выпить еще или нет. После недолгих раздумий он поставил бокал на стол и демонстративно отодвинул от себя, давая понять, что с него достаточно. — Скорее всего, — тихо продолжил глава Тайной канцелярии, — некто даровал Наталии силу личинкой червя или другим неведомым нам способом. Он же дал и задание, с которым она не справилась.

— Вы о моем убийстве? — я тоже допил коньяк и решил на этом закончить с выпивкой на сегодня.

— Очевидно, что наибольшую опасность для секты в вашем краю представляете именно вы, как единственный управитель драгуна. — Озвучил Нечаев мои собственные мысли. — Но Наталия решила свести счеты с двоюродной сестрой. Думаю, все дело в зависти. Дарья Сергеевна с рождения владеет даром, который не передался Наталии. К тому же, Бобринский наверняка сказал дочери о том, что Дарья теперь живет у вас. Принимая во внимание ваши с Наталией весьма личные отношения, она могла решить, что вы, граф, предпочли ей Дарью. Думаю, тогда она и решилась принять чужую силу.

— И из-за такой малости она проглотила червя? — в этот момент мне захотелось налить себе еще, но я все же воздержался.

— Юные влюбленные барышни нередко совершают необдуманные поступки, — развел руками Нечаев, — которые, к сожалению, зачастую приводят к трагичным и необратимым последствиям. Скажите, ваши отношения с дочерью графа Бобринского были чем-то большим, нежели мимолетным увлечением?

— К сожалению, я не могу этого вспомнить. Да и какая теперь разница?

— Пожалуй, уже никакой, — Нечаев поднялся. — Благодарю за гостеприимство, граф, но вынужден вас покинуть. Хочу лично осмотреть место боя в лесу.

— Если не возражаете, я составлю вам компанию, — я тоже встал.

— Мне казалось, что вы хотите отдохнуть.

— Хочу, — лукавить не имело смысла. — Но это еще успеется. К тому же, в лесу Дарья оставила пистолет и кинжал. Мне бы хотелось вернуть вещи владелице.

— Как вам будет угодно, — согласился Нечаев, и мы покинули имение.

Машина быстро довезла нас до леса, где уже вовсю хозяйничали агенты Тайной канцелярии. Они оцепили периметр и деловито расхаживали взад-вперед, изучая место боя. Пара молодых мужчин в серых костюмах достали рулетки и блокноты, чтобы замерить и зафиксировать параметры каждого изверга. Тела даже фотографировали аппаратами, больше похожими на здоровенные коробки, установленные на треноге.

— Нам необходима вся информация, — проследил мой заинтересованный взгляд Нечаев.

Мы прошли глубже в лес. То и дело к моему спутнику подходили его подчиненные, чтобы уточнить те или иные детали. Заодно Петр распорядился, чтобы мне передали вещи Дарьи, что было сделано практически мгновенно.

Прерываясь на вынужденные остановки, мы все же добрались до места, где состоялась кульминация ночной битвы. В свете дня все здесь выглядело немного иначе, но события минувшей ночи сразу же встали у меня перед глазами так, словно все случилось мгновение назад. Глядя на отрубленную голову Наталии, я практически слышал, как она с глухим звуком падает на землю и катится в сторону, шелестя травой.

Недовольный рев вырвал меня из омута памяти.

— Это еще что? — голос Нечаева не звучал возмущенно, хотя глава Тайной канцелярии явно был недоволен.

— Простите, — виновато произнес показавшийся из-за туши полоза молодой человек с длинным шрамом через половину лица. — Никак не можем его унять.

— Кого? — решительным шагом Петр обогнул дохлого червяка.

Я увязался следом и увидел мертвого медведя, рядом с которым замер смешной мохнатый детеныш. Он скалил на людей небольшие клыки и пытался выглядеть очень грозным.

— Медведица на полозов напала, чтобы детеныша защитить. Теперь он от нее не отходит, — вздохнул все тот же парень. — Мы кормить пробовали — не берет. В руки тоже не дается. Кусается, зараза, — в доказательство своих слов, говоривший продемонстрировал нам драную штанину.

— К чему все это? — Нечаев холодно посмотрел на медвежонка сквозь очки. — Он все равно не выживет в лесу без матери. — Рука главы Тайной канцелярии скрылась за полой пиджака.

— Подождите, — я вышел вперед и посмотрел на медвежонка. Он сразу перестал скалиться и уставился на меня несмышлеными глазищами, при этом трогательно водя мелким мокрым носом и оттопыривая нижнюю губу. — Он же совсем дите.

— Кажется, вы ему приглянулись, — сухо прокомментировал поведение медвежонка Нечаев.

— Меня животные любят, — я осторожно протянул руку и дал зверю ее обнюхать. Не прошло и десяти секунд, как он уже доверительно терся о мою ладонь. — Видите?

— Прежде я видел полную противоположность, — пробормотал Нечаев. Он снял очки. Протер их, а потом снова нацепил на тонкий нос. — Ни одна живая душа не любила графа Воронцова.

— Времена меняются. Графы тоже. — Я пожал плечами, после чего осторожно взял медвежонка на руки. Он сразу успокоился и прижался ко мне пушистым телом. От дикого зверя я ожидал совсем не такой реакции.

— И что вы намереваетесь с ним делать? — поинтересовался Петр.

— Ожидаете от меня ответа в духе «съем на обед» или «утоплю в речке»?

— В том числе, — не стал отрицать Нечаев. — Признаться, я пока не до конца понимаю, чего от вас можно ожидать в некоторых ситуациях.

— Жалеете, что завербовали?

— Отнюдь. Так что со зверем?

— Его мать спасла мне жизнь. Медвежонка возьму себе, — решил я. — Пока мелкий, проблем от него не будет. А потом… в зоопарк сдам или оставлю. Буду кормить нерадивыми работниками.

Нечаев только головой покачал, но противиться не стал. Лишь мельком глянув на труп медведицы, он обошел вокруг полозов.

— Обидно, что они мертвы, — вздохнул Петр.

— Я не ослышался? — пришел мой черед удивляться. — Разве мы не сражаемся против этих тварей?

— В неволе полозы не размножаются, — будничным тоном поведал мне Нечаев. — Но, если повезет пленить маленьких, то их отправляют в специальные хозяйства, где им не позволяют расти до определенных размеров и регулярно сцеживают кровь, дабы усиливать мощь Российской империи. Живые плененные полозы стоят куда больше, нежели мертвые.

— Вот тебе и веселая ферма, — пробормотал я.

— Что, простите? — вскинул бровь Нечаев.

— Ничего, — я обошел полозов и приблизился к телу Наталии. — Что удалось узнать?

— Мы осмотрели тело, — загнусавил сгорбленный тип в белом халате. — Раны на руках вызваны применением дара управления кровью. Голова отсечена одним ударом. Срез ровный. Его сразу прижгли. Если внутри находилась личинка, то выбраться через шею она не могла. Остаются другие пути, но требуется вскрытие.

— Думаю, граф Бобринский будет искать свою дочь, — я взглянул на Нечаева.

— Эту проблему я решу лично, — задумчиво отозвался он. — Мы заберем все тела и изучим. С докладом ознакомитесь позже. За полозов же вам заплатят, как и за уничтожение извергов.

— Ну хоть какие-то хорошие новости. Мы здесь закончили?

— Я бы еще остался, чтобы решить некоторые вопросы. Но вы вольны уехать, как только захотите. Машина в полном вашем распоряжении.

— Подожду вас, — решил я.

Ждать пришлось довольно долго. Пока Нечаев командовал своими людьми, я сидел на хвосте дохлого полоза и баюкал на руках задремавшего мишку. Он ворчал во сне и беспокойно ворочался, но сразу открыл заспанные глаза, стоило Нечаеву приблизиться.

— А вот вы ему не слишком нравитесь, — заметил я.

— Как-нибудь переживу, — судя по виду Петра, моей любви к животным он не разделял. — Сейчас я бы хотел вернуться в ваше имение и выслушать доклад Дарьи Сергеевны. Надеюсь, она уже пришла в себя, так как наши дела ждать не могут.

Я не возражал, так что мы направились обратно к машинам, которые домчали нас до моего дома. Тела извергов со двора уже убрали, как и разбитую машину Федора. Самого шофера тоже нигде не было видно. На крыльце же нас встретил Прохор.

— Батюшки, — выдохнул он, увидев у меня на руках медвежонка. — Евдокия из такого стряпать не научена, барин.

— И ты туда же, — вздохнул я и протянул медвежонка Прохору. — Это не еда, а мой питомец. Размести его… где-нибудь.

— Дык я ж… — дворский поспешно отдернул пальцы, когда медвежонок едва не цапнул его.

— Нельзя кусаться, — сказал я зверю, и тот вдруг сразу послушался: успокоился и позволил дворскому взять себя на руки. — Прохор, а Дарья встала?

— Барыня уже изволила откушать, — с готовностью кивнул дворский. — Она не хотела, но Дея ее… уговорила. Умеет эта цыганка людей сговорчивее делать, тут уж не поспоришь. Сейчас барыня в гостиной, ожидает вас.

— А Ланский?

— Доктор уехал вместе с Федором. Еще и уродов этих со двора забрали. — Доложил Прохор.

— Хорошо. Можешь идти.

Дворский еще раз поклонился и потащил медвежонка в сторону конюшен.

Дарья все еще была болезненно бледна, но нашла в себе силы встать, когда мы с Петром вошли в дом.

— Как ты? — сразу спросил я.

— Доктор сказал, что мне нужен отдых. А еще запретил использовать силы, пока не начну обучаться в академии, — с сожалением произнесла Дарья. Говорила она тихо, а ее обычно мелодичный голос был тихим и немного хрипел, как разлаженный инструмент. — Говорит, по незнанию можно загубить здоровье.

— И правильно говорит, — заметил я.

— Тебе он тоже самое сказал, если бы узнал, что драгун тебе чуть мозг не выжег, — слабо улыбнулся девушка.

— Справедливо, — я вернул ей улыбку и сел рядом.

— Дарья Сергеевна, — Нечаев опустился в кресло напротив. — Я понимаю, что вам сейчас тяжело. Но мне нужно задать вам несколько вопросов о Наталии.

— Конечно, — с готовностью кивнула девушка. Она ожидала этого.

— Вы никогда не говорили, что Наталия обладает даром. Могло ли статься так, что она это как-то утаила?

— Едва ли, — покачала головой Дарья. — Сами знаете, что дар имеет особый запах. Если бы она применяла его в доме, я бы точно почувствовала. Она могла практиковаться где-то еще, но предпочитала проводить время… иначе, — девушка многозначительно посмотрела на меня. — В любом случае, едва ли Наталия стала бы скрывать свой дар. Наоборот, она бы им гордилась, а ее отец уже давно устроил бы ее в Академию.

— Насколько сильным был дар Наталии? — задал следующий вопрос Петр.

— Сильнее моего, — Дарья помрачнела. — Но он походил скорее на бурю — неистовый, непредсказуемый и разрушительный. Она действовала подсознательно и не отдавала себе отчета в том, что делает. Мне показалось, что внутри нее просто была заключена сила, которой требовался какой-то выход. Вы думаете…

— Уверен, — по взгляду Дарьи Нечаев понял, что та думает о том же, о чем и он.

— Если Наталии дали эту личинку, то когда? — подключился к обсуждению я. — Могла ли она хранить ее где-то, пока размышляла обо всем?

— Едва ли. Без носителя и в неблагоприятной среде личинки долго не живут. Они иссыхают, — пояснил Петр. — Я думаю, что она получила паразита после того, как узнала, что Дарья Сергеевна теперь у вас.

— Тогда нужно выяснить, кто бывал в доме Бобринского, — предложил я. — Или куда отлучалась Наталия.

— Я этим займусь. — Кивнул Нечаев и вновь обратился к Дарье. — Скажите, ваша двоюродная сестра была ревнива?

— Столь же, сколь и любвеобильна, — Дарья с тоской посмотрела в окно. — А еще она была завистлива и терпеть не могла делиться. Наталия… — девушка вдруг вздрогнула и резко повернулась к нам. — Вы хотите сказать, что она решила, будто я и Михаил…

— Думаю, да, — Нечаев не мешкал с ответом.

— Но… с чего она взяла? Чтобы я и он, — на бледных щеках Дарьи заиграл слабый румянец, когда она посмотрела на меня. — Такое попросту невозможно!

— Признаюсь, это даже немного обидно, — слова гостьи не задели меня. Наоборот, мне хотелось немного разрядить атмосферу и отвлечь Дарью от мрачных мыслей.

Но все мои старания вдребезги разбил озлобленный голос графа Бобринского, прозвучавший с улицы:

— Где моя дочь⁈