Хроники Менталиста 3

Глава 2 Такого разговора я не ожидал…

Рука опустилась, и Молот рванулся вперёд с рёвом. Он был быстрее, чем казалось с первого взгляда! Черт! Такая туша не должна двигаться с такой скоростью!

Я ушёл от первого удара, который пронёсся в миллиметрах от моего лица. Знакомое тепло разлилось по телу, и движения стали точными, выверенными — результат многих поколений воинов, чья память текла в моей крови.

Шаг назад, разворот, удар в незащищённый бок — я двигался, подчиняясь древним инстинктам. Молот охнул от неожиданности, когда мой кулак впечатался точно между рёбер. Удар не сильный, но точный — прямо в солнечное сплетение.

Толпа загудела с новой силой.

Противник взревел и бросился на меня снова, размахивая кулаками как молотом (видимо, отсюда и прозвище). Но я будто заранее видел каждый его взмах, каждый шаг. Поэтому с легкостью уклонялся, блокировал, контратаковал.

Через минуту я заметил, что дыхание Молота стало тяжёлым. Через две — он уже выдыхался. А через три в его глазах появился самый настоящий страх… Хотя нет! Скорее эта была растерянность человека, который еще перед боем считал, что уже победил.

Я не помнил, как нанёс решающий удар. Помнил только, как мир словно сжался до одной точки, а потом резко расширился. И Молот уже лежал на полу, глаза закатились, а изо рта сочилась струйка крови.

Толпа взорвалась — десятки глоток ревели одновременно, сливаясь в хаотичную какофонию звуков. У ринга беснующиеся мужики в засаленных куртках колотили по ограждению, выкрикивая ругательства вперемешку с восторгами. Кто-то рвал ставочные билеты, швыряя клочки бумаги в воздух, кто-то пробивался к букмекерам требовать выплат. Лица в алкогольном угаре, перекошенные от жадности, ярости или экстаза. В дальнем углу зала началась драка — двое что-то не поделили и теперь выясняли отношения кулаками.

Хромой застыл у самого ринга с выражением человека, случайно нашедшего золотую жилу. В его глазах читался неприкрытый восторг человека, чья темная лошадка внезапно выиграла забег.

После объявления о моей победе толпа окружила ринг плотным кольцом. Потные тела, возбужденные голоса, запах алкоголя и табака — всё смешалось в единый поток, из которого тянулись руки, хлопающие меня по плечам и спине.

— Сокол! Сокол! — скандировали самые активные болельщики, те, кто поставил на меня и сорвал куш.

Хромой протиснулся через толпу, отпихивая людей локтями, и схватил меня за руку, поднимая её вверх в победном жесте.

— Дамы и господа, — прокричал он, перекрывая гул голосов, — перед вами новая звезда Ржавого Порта! Непобедимый Сокол!

Я слабо улыбнулся, чувствуя, как адреналин схватки уступает место изнеможению. Тело нещадно ломило, а во рту было суше, чем в пустыне.

В задних рядах толпы я заметил группу мужчин в костюмах, резко выделявшихся на фоне потрепанной одежды обычных зрителей. Они не кричали и не размахивали руками, только внимательно наблюдали, изредка обмениваясь короткими фразами. Один из них — высокий седой мужчина с военной выправкой — поймал мой взгляд и едва заметно кивнул.

— Большие шишки, — шепнул мне Хромой, проследив направление моего взгляда. — Владельцы верфей, начальники цехов… Сегодня ты их впечатлил, парень. А это очень дорогого стоит. Уж поверь.

Меня вытащили из ринга и повели через толпу к комнате отдыха. По пути сквозь человеческую массу ко мне пробилась девушка — не из тех оборванок, что ошивались в подворотнях, а настоящая красотка. Длинные светлые волосы, уложенные в замысловатую прическу, платье, подчеркивающее каждый изгиб фигуры, и этот взгляд… хищный, оценивающий, полный неприкрытого интереса.

Она возникла передо мной так внезапно, что я замер. В следующий момент её тонкие пальцы с идеальным маникюром уже обхватили моё лицо, а ярко-красные губы прижались к моим. От неожиданности я даже не сопротивлялся. Её поцелуй был умелым, глубоким, с привкусом дорогого алкоголя и тонких духов — ни в какое сравнение с той дешевой парфюмерией, которой иногда пользовались девчонки из трущоб.

Всё тело пронзила электрическая волна, в голове помутилось, а где-то внизу живота разлилось горячее, тягучее ощущение. Такой реакции я от себя не ожидал — после изнурительного боя любое движение отдавалось болью, но сейчас каждая клетка кричала о том, что я очень даже жив и готов к новому поединку. Главное, чтобы соперница продолжила в том же духе…

— На удачу, чемпион, — выдохнула она мне прямо в губы, а затем медленно провела пальцем по моему подбородку. — И на будущее… Я в «Моском Дьяволе» каждый вечер… буду рада тебя там увидеть…

Она растворилась в толпе, оставив после себя шлейф аромата и ощущение невесомости. Я невольно улыбнулся, проводя рукой по губам — будто пытаясь сохранить это странное, новое чувство.

Только потом я заметил Кристи. Она стояла в стороне, прислонившись к стене, и её взгляд… В нём было что-то такое, что моя улыбка мгновенно растаяла. Когда наши глаза встретились, она резко отвернулась и быстрым шагом направилась к выходу.

Что-то кольнуло под ребрами — не физическая боль, а нечто более глубокое и острое. Вся эйфория момента схлынула, как морская волна, оставив после себя только холодную пустоту.

Я не успел окликнуть её — людской поток уже нёс меня дальше, к комнате отдыха. Хромой крепко держал меня за плечо, проталкиваясь сквозь толпу и сыпля поздравлениями. Отголоски странного чувства ещё звенели внутри, но музыка, выпивка и гул голосов постепенно заглушали его.

В комнате отдыха уже собрались несколько человек. Хромой суетился, разливая выпивку по стаканам.

— За будущего чемпиона! — провозгласил он, поднимая свой бокал.

Я сделал глоток, морщась от крепости дешевого виски. Алкоголь обжег горло, но быстро разлился по телу приятным теплом, притупляя боль в ушибленных мышцах.

— Ты превзошел все ожидания, парень, — Хромой хлопнул меня по плечу с такой силой, что я чуть не пролил напиток. — Три года никто не мог одолеть Молота. А ты уложил его, будто это была детская игра.

— Мне просто повезло, — пожал я плечами, стараясь казаться скромнее.

— Везение… черта с два! — Хромой подмигнул мне. — Я видел, как ты двигался. Это была особая техника. Где ты так научился драться?

Прежде чем я успел ответить, дверь открылась, и в комнату вошел тот самый седовласый мужчина, которого я заметил в толпе. За ним следовали двое помощников — молодые парни с цепкими глазами, явно служившие телохранителями.

— Господин Никонов! — Хромой моментально преобразился, его голос стал подобострастным. — Какая честь! Не ожидал увидеть вас сегодня.

— Решил взглянуть на местные таланты, — ответил тот низким, чуть хрипловатым голосом. Он подошел ко мне, протягивая руку. — Виктор Никонов, владелец Северной верфи.

Я пожал протянутую руку, стараясь не выказывать удивления. Северная верфь была крупнейшим предприятием Ржавого Порта, там строились и ремонтировались корабли для всего региона. Никонов фактически контролировал экономику половины города.

— Впечатляющий бой, — продолжил он, внимательно изучая меня. — Особенно для новичка. Ты ведь недавно в городе?

— Пару месяцев, — ответил я уклончиво.

— И откуда родом, если не секрет?

— С юга, — я выдал заготовленную легенду. — Маленький городок, вы о нём не слышали.

Никонов улыбнулся, но его глаза остались холодными.

— В Империи много маленьких городков. И из них выходит много… интересных людей.

В его словах мне почудился какой-то подтекст, но я не подал виду, просто кивнул и сделал ещё один глоток виски.

— У меня есть предложение, — сказал он, присаживаясь на край стола. — Мне нужны люди с твоими… навыками. Охрана грузов, сопровождение важных клиентов. Работа непыльная, но денежная.

Хромой, услышав это, вскинулся как ужаленный:

— При всем уважении, господин Никонов, но у парня контракт со мной. Ещё два боя, минимум.

Никонов повернул голову к Хромому, и что-то в его взгляде заставило контрабандиста съёжиться. Он даже не сказал ничего — просто посмотрел, и этого хватило. Комната мгновенно наполнилась напряжением.

— Полагаю, контракты в вашем бизнесе — это вопрос… гибкий, — произнёс Никонов таким тоном, будто вообще удивился. что контрабандист посмел вмешаться в разговор.

Я видел, как Хромой побледнел. Капелька пота скатилась по его виску. Для него Никонов был из другой лиги, из мира настоящей власти, с которой не спорят.

— Я… я прошу прощения, господин Никонов, — залепетал Хромой, нервно потирая руки. — Конечно же, мы можем пересмотреть условия. Какие-то бои… это мелочи, в конце концов. — Он выдавил подобострастную улыбку. — Парень действительно хорош, и если он нужен вам, то я с радостью уступлю. Контракты в нашем деле — формальность, как вы верно заметили.

Никонов довольно кивнул, принимая капитуляцию как должное.

— Вот и славно. Разумное решение, — он повернулся ко мне. — Можешь собирать вещи прямо сейчас. Один из моих людей проводит тебя.

Хромой, всё ещё бледный, молча кивал, словно китайский болванчик. Стоящие позади Никонова телохранители обменялись понимающими взглядами — они явно видели подобные сцены не раз.

— Нет, — твёрдо сказал я.

Звук моего голоса прозвучал в комнате особенно отчётливо. Никонов медленно повернул голову, словно не веря, что кто-то осмелился ему возразить.

— Что ты сказал? — его тон был спокоен, но в глазах появился опасный блеск.

— Я сказал «нет», — повторил я, глядя ему прямо в глаза. — Я дал Хромому слово, что проведу еще два боя. Так что этот вопрос не обсуждается.

Хромой смотрел на меня так, будто я только что подписал себе смертный приговор. В комнате повисла звенящая тишина. Телохранители напряглись, явно ожидая приказа скрутить дерзкого выскочку.

Но вместо гнева на лице Никонова появилось странное выражение — смесь удивления и чего-то похожего на уважение. Он изучал меня несколько секунд, словно редкий экспонат в музее, затем медленно кивнул.

— Неожиданно, — произнес он тихо. — В наше время редко встретишь человека, который ценит данное слово выше выгоды. — Он перевел взгляд на Хромого, который всё ещё не мог поверить в происходящее. — Тебе повезло с этим бойцом. Он куда больше, чем ты заслуживаешь.

Хромой выдохнул с очевидным облегчением, но промолчал, боясь сказать что-то не то.

Никонов медленно достал из внутреннего кармана пиджака визитку на плотном картоне с золотым тиснением герба его компании. Качество бумаги и печати выдавало в ней вещь дорогую, не чета самодельным карточкам местных дельцов.

— Два боя, так два боя, — произнес он, протягивая её мне. — Когда закончишь здесь, приходи. Я плачу втрое больше того, что получаешь у Хромого, плюс проценты от особых операций. — Он выдержал паузу. — И защиту. Настоящую защиту, которую не купишь ни за какие деньги в этом городе.

Я принял визитку, ощущая тяжесть качественной бумаги и выпуклые буквы под пальцами. В этом простом предмете чувствовалась та же основательность, что и в самом Никонове.

— Спасибо, — ответил я. — Я подумаю.

Никонов поднялся и направился к выходу. Телохранители тут же подтянулись ближе, готовые расчистить путь своему боссу. У самой двери он обернулся:

— И ещё, парень, — Никонов задержался у двери, окидывая меня оценивающим взглядом. — В следующем бою держи левую руку выше. Ты открываешь рёбра при уклоне. Мелочь, но в серьёзной схватке может стоить жизни.

Он произнёс это буднично, как человек, который не просто смотрел бои со стороны, а сам бывал на ринге.

— Я в молодости тоже любил это дело, — добавил он с едва заметной улыбкой. — Пятнадцать лет не проигрывал, пока не пришлось заняться бизнесом. Иногда скучаю по тем временам.

В его словах звучала странная искренность, редкая для человека его положения. Затем он кивнул, словно подтверждая какую-то мысль, и вышел, сопровождаемый телохранителями.

Когда за Никоновым закрылась дверь, в комнате словно стало легче дышать. Хромой рухнул на ближайший стул, вытирая испарину со лба. Его руки заметно подрагивали.

— Твою мать, — выдохнул он, глядя на меня смесью страха и восхищения. — Ты вообще понимаешь, что только что сделал? Никонову никто не отказывает. Никто!

Он схватил бутылку и плеснул себе виски, щедро, до краёв стакана. Жидкость выплеснулась на стол, но он даже не заметил, опрокинув половину содержимого одним глотком.

— Хотя… — он помедлил, обдумывая что-то. — Может, оно и к лучшему. Теперь он тебя точно захочет заполучить. Такое упрямство ценится в его… делах.

Я крутил в пальцах визитку, размышляя о странной встрече. В Никонове было что-то необычное — властность сквозила в каждом его движении, но это не была власть чиновника или обычного богача. Так держатся люди, привыкшие командовать и убивать.

— Кто он на самом деле? — спросил я, глядя на золотое тиснение визитки. — Не просто владелец верфи, верно?

Хромой огляделся по сторонам, словно опасался, что нас могут подслушать, и понизил голос:

— Официально? Бизнесмен, промышленник, филантроп. Половина Ржавого Порта работает на его верфях. Но это только верхушка айсберга. — Он сделал ещё глоток. — В этих водах не проходит ни одна серьёзная сделка без его ведома. Контрабанда, оружие, работорговля… всё под его контролем.

Он помедлил, затем добавил ещё тише:

— Ходят слухи, что у него особый интерес к Одарённым. Говорят, он коллекционирует их, как другие собирают картины или антиквариат.

— Одарённых? — я напрягся, стараясь не выдать своего беспокойства.

— Люди с особыми способностями, — Хромой взмахнул рукой, словно это было чем-то само собой разумеющимся. — Менталисты, телепаты, целители… Они веками служили в Империи, но после переворота многие ушли в подполье. Такие, как Никонов, платят целые состояния, чтобы заполучить хотя бы одного в свою коллекцию.

Он подался вперёд, глаза блестели от выпитого:

— Бойцы вроде тебя — редкость. Но Одарённые — это совсем другой уровень. Если встретишь такого, беги. Или сразу иди к Никонову, он озолотит за наводку.

Я слабо кивнул, чувствуя, как внутри всё сжимается. Хромой, сам того не зная, говорил обо мне.

— И не вздумай соглашаться на его предложение, — продолжил он, покачивая янтарную жидкость в стакане. — Этот старик использует людей, а потом выбрасывает, как сломанные инструменты. Я видел, как целые команды исчезали, когда переставали быть ему полезными.

Я спрятал визитку в карман, чувствуя её тяжесть даже сквозь ткань.

— Не собираюсь, — ответил я, стараясь звучать беззаботно. — Мне нужно только заработать на документы и уехать отсюда.

Хромой посмотрел на меня с каким-то почти отеческим сожалением:

— Все так говорят, парень. Я сам когда-то приехал сюда на месяц. Двадцать лет прошло. — Он обвёл рукой комнату. — Этот город не отпускает так просто. Особенно таких, как ты.

— Таких, как я?

— Бойцов. Настоящих зверей. Тех, у кого есть… особые таланты, — он многозначительно посмотрел на меня. — Не знаю, что у тебя за секрет, но дерёшься ты не как обычный человек. И Никонов это явно заметил.

Я хотел что-то ответить, но дверь резко распахнулась. На пороге стояла Кристи — плечи напряжены, губы сжаты в тонкую линию. Что-то в её позе, в напряженных пальцах, сжимающих дверной косяк, выдавало едва сдерживаемые эмоции.

Она быстро оглядела комнату — полупустые бутылки, развалившегося на стуле Хромого — и наконец остановилась на мне. Кристи, обычно такая разговорчивая, сейчас ограничилась всего двумя словами:

— Пойдём домой.

Ни просьбы, ни вопроса — простая констатация факта. Всё её существо излучало решимость, за которой пряталось что-то более сложное и болезненное.

Я кивнул и допил свой виски одним глотком. Адреналин схватки окончательно схлынул, оставив после себя только глухую усталость и странное чувство тревоги.

— Отдыхай, чемпион, — Хромой хлопнул меня по плечу, слегка покачнувшись. — Завтра обсудим детали следующего боя. Будет ещё круче, обещаю. — Он подмигнул. — И гонорар будет соответствующий. После сегодняшнего ставки на тебя взлетят до небес.

Ночной воздух прогнал хмель и немного остудил разгоряченное тело. Кристи шла рядом, сохраняя дистанцию — достаточно близко, чтобы оставаться вместе, но слишком далеко для случайного прикосновения. Она молчала, глядя куда-то перед собой, будто мысленно находилась в совершенно другом месте.

Я несколько раз пытался завести разговор, но получал в ответ только односложные фразы. Обычно Кристи была разговорчивой, особенно когда мы оставались вдвоем, но сегодня между нами словно выросла стена высотой в несколько метров.

В нашу комнату мы вошли в том же напряженном молчании. Я закрыл дверь и повернулся к ней, готовый спросить напрямую, в чем дело, но Кристи резко развернулась, сверкнув глазами:

— Тебе понравилось, да? — выпалила она, скрестив руки на груди. — Целоваться с этой… этой… — она явно подбирала слово пообиднее, но сдержалась, — блондинкой!

Я замер. Так вот в чем дело.

— Вообще-то, это она меня поцеловала, — начал я, но Кристи фыркнула так громко, что я осекся.

— Ага, конечно! А ты прям сопротивлялся, да? — она передразнила мой голос. — Я всё видела, Макс! Ты стоял там, посреди толпы, и лыбился, как идиот! — Её щеки покраснели от возмущения. — И вообще… я видела, как ты… как у тебя…

Она внезапно запнулась, её взгляд на секунду опустился ниже моего пояса, а потом она резко отвернулась, и румянец на её щеках стал ещё ярче.

— Кристи, — я попытался звучать спокойно, хотя внутри всё сжалось от неловкости. Черт, она заметила… — Слушай, я же не…

— Я читала, что это нормальная реакция, ничего особенного, — выпалила она слишком быстро, всё ещё не глядя на меня. — В смысле, я знаю, что парни… что это просто физиология и всё такое.

Теперь покраснел уже я. Разговор сворачивал куда-то не туда.

— Слушай, — я поднял руки в примирительном жесте, — это вообще ничего не значит…

— А должно что-то значить? — перебила она, и в её голосе прозвучала обида. — Я же не твоя девушка, верно? Можешь целоваться с кем хочешь! И… и всё остальное тоже можешь делать, если хочешь!

Она отвернулась к окну, вздёрнув подбородок. В её позе читалось такое упрямство, что я невольно улыбнулся. Кристи, которая бесстрашно сражалась с бандитами и агентами Империи, сейчас выглядела как обиженный ребёнок. Вот что с девушками делает слепая ревность.

— Я понимаю, что не имею права злиться, — продолжила она тише, словно говоря сама с собой. — Мы же… мы просто друзья…

Я видел, как она закусила губу, явно пытаясь справиться с эмоциями.

— Кристи, — я шагнул к ней, — дело не в поцелуе. И не в том, как я… отреагировал. Это просто…

— Знаю, знаю, — она резко развернулась, — просто адреналин и физиология. Ничего личного.

В её голосе сквозила такая горечь, что я растерялся. Конечно, физически это было приятно — что уж там скрывать, какой парень не среагирует на поцелуй красивой девушки? Но объяснять Кристи разницу между физическим удовольствием и настоящими чувствами казалось слишком сложной задачей. Особенно сейчас, когда она смотрела на меня как на последнего предателя.

Кристи помолчала немного, её плечи поникли, и весь запал постепенно уходил, сменяясь чем-то более глубоким и серьёзным. Она отошла к окну, словно ей нужно было пространство между нами.

— Знаешь, дело даже не в той девчонке, — наконец произнесла она, глядя на тускло освещенную улицу внизу. — А в тебе. В том, каким ты был на ринге.

Она повернулась, и в её глазах я увидел не ревность, а настоящий страх.

— Ты дрался… не как ты, Макс, — тихо сказала она. — Словно кто-то другой управлял твоим телом. Ты двигался иначе. Даже стоял иначе. — Она провела рукой по волосам. — А потом, когда эта девушка… когда она тебя поцеловала, ты смотрел на неё так, словно… — она запнулась, подбирая слова, — словно был кем-то другим. Кем-то, кто привык получать всё, что захочет от этой жизни.

Слова Кристи застали врасплох своей точностью.

— Я просто сконцентрировался, — ответил наконец. — Амулет помогает, но это всё ещё я.

Подруга пристально смотрела на меня. Её глаза в полумраке комнаты казались темнее обычного.

— Правда? — тихо спросила она. — Ты вообще себя видел сегодня? После боя ты вёл себя так, будто тебе всю жизнь рукоплескали.

— Да брось, — я фыркнул, — я просто радовался победе. Первый серьёзный бой, куча денег, толпа ревёт… Любой бы так себя вёл!

— Дело не в радости, — она скрестила руки на груди. — А в том, как ты держался. Словно привык к этому. Словно для тебя быть в центре внимания — самая естественная вещь в мире.

Меня начал раздражать этот допрос. Подумаешь, выиграл бой, получил заслуженную похвалу и немного насладился вниманием. Что в этом такого странного?

— Слушай, — я развёл руками, — это был просто адреналин, понимаешь? Тебя когда-нибудь толпа из сотни человек считала героем? Нет? А меня вот сегодня — да. Дико заводит, знаешь ли.

Кристи медленно покачала головой:

— Я знаю тебя с детства, Макс. И никогда не видела, чтобы ты так… наслаждался вниманием. Ты всегда держался в тени, старался не выделяться.

Она подошла ближе и внезапно взяла мою руку в свою. Её пальцы были прохладными.

— Мне кажется, ты меняешься, — сказала она с неожиданной серьёзностью. — И я не уверена, что это к лучшему.

— Я не меняюсь, — резко ответил я, выдергивая руку. — Просто расту. Становлюсь сильнее. И если ты ждала, что я всю жизнь буду тем же напуганным ребенком из трущоб…

Я осекся, видя, как она вздрогнула от моих слов. Чёрт. Я не хотел, чтобы это прозвучало так.

— Извини, — тихо сказал я. — Просто… всё это. Бои, деньги, люди. Это все слишком… ново.

Кристи несколько секунд изучала меня взглядом, словно пыталась разглядеть что-то за моими словами. Потом кивнула, будто приняв какое-то решение:

— Хорошо, — сказала она и отступила к своей кровати. — Ты прав. Мы все меняемся.

Мне показалось, что в этой простой фразе скрывалось куда больше, чем она хотела показать.

— Давай просто выспимся, — сказала она, отворачиваясь. — Завтра будет новый день.

Вскоре мы оба лежали в своих кроватях, разделенные двумя метрами пространства и огромной пропастью недосказанности. В комнате было темно, только лунный свет пробивался сквозь тонкие занавески, создавая причудливые тени на стенах.

Я думал, что на этом разговор закончен. Мы оба лежали в своих кроватях, разделенные всего парой метров и бездной неловкости. Тишина затягивалась, и я уже начал проваливаться в дремоту, когда Кристи неожиданно заговорила:

— Макс? — её голос был таким тихим, что я едва расслышал. — Ты… ты не спишь?

— Нет, — ответил я. — Что-то не спится.

Кристи помолчала, словно собираясь с духом. Я слышал, как она нервно теребит край одеяла — привычка, оставшаяся у нее с детства.

— Можно… можно тебя кое о чём спросить? — в её голосе звучала такая неуверенность, что я невольно улыбнулся. Кристи, которая могла заехать кулаком в нос любому обидчику, сейчас звучала как маленькая девочка.

— Конечно, — ответил я. — Что угодно.

Снова пауза. Она явно подбирала слова.

— Какой… она была? — наконец спросила она, и я почти физически ощутил, как жарко вспыхнуло её лицо в темноте.

— Кто?

— Та девушка. Блондинка, — её голос звучал приглушённо, словно она наполовину спрятала лицо в подушку.

Я не сразу понял, о ком речь, а когда понял — удивился. Мне казалось, мы уже закрыли эту тему.

— Не знаю, — честно ответил я. — Высокая. Красивая. С такими, знаешь… — я запнулся, осознав, что говорю с Кристи о формах другой девушки. — С длинными волосами. Ухоженная, как те девчонки из богатых кварталов. Пахла какими-то дорогими духами.

— Она была… ну… сексуальная? — слово далось ей с таким трудом, что я едва сдержал смешок. Кристи никогда не стеснялась крепких выражений, но сейчас её смущение было почти осязаемым.

— Наверное… — я пожал плечами, хотя она не могла этого видеть. — В том смысле, что привлекательная. Взрослая.

Кристи снова замолчала. Я слышал её дыхание — чуть более частое, чем обычно.

— А поцелуй… какой он был? — вопрос был едва различим.

Я почувствовал, как к щекам приливает жар. Говорить с Кристи о поцелуях казалось чем-то запретным, почти непристойным. Мы никогда раньше не обсуждали такие вещи.

— Эм… ну… — я замялся, не зная, стоит ли отвечать. Но в темноте почему-то было легче быть откровенным. — Хороший, наверное? Профессиональный.

— В каком смысле профессиональный? — в её голосе звучало неподдельное любопытство.

— Ну, она… — я сглотнул, — она точно знала, что делает. Не как… неопытная.

Кристи придвинулась ближе к краю своей кровати, я слышал, как скрипнули пружины.

— И тебе понравилось? — спросила она тихо, но в этой тишине её голос казался особенно отчетливым.

Я повернулся на бок, лицом к ней. В темноте я мог различить только её силуэт — она тоже лежала на боку, подперев голову рукой, глядя в мою сторону.

— Физически — да, — признался я после паузы. — Это было… приятно. Но странно. Я даже не знаю, как её зовут.

— А что ты почувствовал? В смысле… внутри?

Я задумался. Странный вопрос, но я понимал, что Кристи нужен честный ответ.

— Это было как удар тока, — сказал я медленно, подбирая слова. — Всё тело словно загорелось. Сердце забилось так, что я подумал — сейчас выскочит. А потом… потом стало жарко. Везде.

Кристи молчала так долго, что я подумал — она заснула. Но потом услышал шорох её одеяла. Скрип кровати и легкие шаги по полу.

И вдруг она оказалась рядом, склонившись над моей кроватью. Лунный свет очерчивал её силуэт, падал на волосы, создавая вокруг головы что-то вроде нимба. Я видел блеск её глаз в темноте.

— Кристи? — прошептал я, не понимая, что происходит.

Она молча наклонилась ниже. А потом её губы неожиданно коснулись моих — мягко, неуверенно, совсем не так, как у той блондинки. В этом прикосновении не было опыта или техники, только искренность и какая-то отчаянная решимость.

Я замер, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть момент. Её губы были теплыми, чуть дрожащими. Поцелуй длился всего несколько секунд — невинное, едва ощутимое прикосновение.

А потом она отпрянула, словно испугавшись собственной смелости, и быстро вернулась в свою кровать. Я услышал, как она натянула одеяло до самого подбородка.

— Спокойной ночи, — прошептала она в темноту.

— Спокойной, — эхом отозвался я, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.

В этот момент все — бой, Никонов, странные изменения, даже амулет — отошло на второй план. В моей голове была только Кристи и её неловкий, искренний поцелуй, который каким-то образом затмил все яркие впечатления этого безумного дня.

Я лежал в темноте, глядя в потолок, и понимал, что это были самые счастливые секунды в моей жизни…