Иммортализм.io

Глава 4: Парадокс Континуума

Три дня в «Истоке» пролетели как одно мгновение. Август практически поселился в лаборатории нейрокартирования, где проводил бесконечные часы, изучая протоколы сканирования и внося свои корректировки. Лия же с головой погрузилась в создание виртуального мира для отца, работая бок о бок с командой дизайнеров.

Они пересекались только за ужином в местной столовой, которая, вопреки ожиданиям, оказалась не стерильной кантиной, а уютным пространством с круглосуточным баром, настоящими поварами и меню, достойным ресторана с мишленовской звездой.

— Ещё три дня на одном кофе, и ты начнешь светиться в темноте, — заметила Лия, глядя, как Август наливает себе шестую чашку эспрессо за вечер.

— Уже свечусь, — парировал он. — Вчера ходил в ванную без света, ориентировался по собственному сиянию.

Лия фыркнула, чуть не подавившись салатом.

— Как продвигается работа над протоколом? — спросила она, когда они устроились за своим обычным столиком у окна с видом на ночные горы.

— Медленнее, чем хотелось бы, — вздохнул Август. — Я внес семнадцать модификаций, но все равно есть риски. Проблема в том, что процедуру невозможно протестировать полностью — только на реальном сознании.

Он поморщился, вспомнив отчеты о смерти доктора Рейн, которые изучил накануне.

— А как твой виртуальный мир? — спросил он, меняя тему.

Лицо Лии просветлело.

— Это… волшебство какое-то, — её глаза заблестели. — Знаешь, я годами создавала виртуальные среды для игр и тренажеров, но то, что мы делаем здесь… — Она покачала головой. — Представь, что ты всю жизнь рисовал карандашом, а потом тебе дали возможность творить прямо в воздухе, и всё, что ты представляешь, мгновенно материализуется.

Она достала планшет и показала Августу несколько изображений.

— Это базовый мир для отца — виртуальный кампус. Смесь его любимых мест из разных университетов, где он работал.

Август изучал голографические проекции. Даже в статичном виде виртуальное пространство поражало детализацией — живописный кампус с классическими зданиями из красного кирпича, зелеными лужайками, тенистыми аллеями и современным исследовательским центром из стекла и металла.

— Невероятно, — искренне восхитился он. — Это выглядит реальнее, чем… реальность.

— В том-то и дело! — Лия перелистнула на другой снимок. — Это его кабинет. Я воссоздала его по фотографиям из дома, но добавила панорамное окно с видом на озеро — он всегда мечтал о таком.

Виртуальный кабинет сочетал академическую строгость — книжные полки от пола до потолка, старинный письменный стол — с элементами футуристических технологий, встроенных прямо в интерьер.

— А что это за светящиеся панели? — Август указал на странные плоскости, парящие в воздухе.

— Интерактивные порталы к знаниям, — с гордостью объяснила Лия. — Отец сможет прикоснуться к любой из них и получить доступ к целым библиотекам данных. Одна для физики, другая для математики, третья для философии… Все научные статьи, книги, исследования — мгновенно, без необходимости искать информацию.

— Твой отец будет как ребенок в кондитерской, — улыбнулся Август.

— О, я добавила кое-что особенное, — Лия заговорщицки понизила голос. — «Пасхалки» из нашего детства. Его любимая кружка со сколом, фотография мамы на столе, даже тот дурацкий пластиковый динозавр, которого я подарила ему на десятый день рождения и который стоял в его кабинете до самого переезда в хоспис.

Её глаза слегка увлажнились, но она тут же встряхнулась.

— Достаточно сентиментальности. Лучше взгляни на это.

Она перелистнула на следующее изображение — детализированную лабораторию, где виртуальные приборы и устройства мерцали и двигались так естественно, словно действительно функционировали.

— Его личная исследовательская зона. Здесь он сможет проводить любые эксперименты, которые захочет. Квантовые симуляторы, визуализаторы формул, даже своего рода «научный песочница», где законы физики можно настраивать по своему усмотрению.

— Твой отец заслужил такой рай, — сказал Август.

— Это еще не всё, — Лия выключила планшет и наклонилась ближе с таинственным видом. — Я добавила секретную дверь в его кабинете. За ней — точная копия нашего летнего домика у озера, где мы проводили каникулы, когда я была маленькой. Со всеми деталями, вплоть до скрипучей половицы в прихожей и запаха маминого яблочного пирога.

— Как ты воссоздала запах? — удивился Август.

— С помощью Зои из отдела дизайна. У них есть банк сенсорных воспоминаний — тысячи «записанных» ощущений, от запаха свежескошенной травы до текстуры мокрого песка между пальцами. Я описала аромат маминой выпечки, и они скомбинировали несколько базовых элементов.

Она откинулась на спинку стула.

— Сегодня я тестировала полную иммерсию в мир. Это… неописуемо. Стираются все границы между реальностью и цифровым пространством. Я буквально чувствовала прохладу воды в озере, тепло солнца, слышала пение птиц и шелест листьев.

Они помолчали, наслаждаясь тихим вечером.

— Ты будешь скучать по нему, — тихо произнес Август. — Когда его физическое тело уйдет.

— Буду, — признала Лия. — Но я также буду благодарна за возможность не потерять его полностью. — Она слабо улыбнулась. — Знаешь, отец всегда говорил, что жизнь — это информация, а не материя. Может быть, он был прав.

Они закончили ужин и разошлись по своим апартаментам, договорившись встретиться утром для очередного рабочего дня.

На четвертое утро Август проснулся от звука системного уведомления.

— Доктор Вайс, София Теллури запрашивает встречу с вами в Саду Размышлений через двадцать минут, если вы не заняты, — мягкий женский голос искусственного интеллекта «Истока» прозвучал из невидимых динамиков.

Август бросил взгляд на время — 5:40 утра. Необычно рано для официальной встречи.

— Передайте, что я буду там, — ответил он, поднимаясь.

Спустя пятнадцать минут, наскоро приняв душ и выпив чашку кофе, Август направлялся в «Сад Размышлений» — роскошную оранжерею на верхнем уровне комплекса, где сотрудники могли отдохнуть среди тропических растений и фонтанов.

В этот ранний час сад был пуст. Лишь София сидела на скамейке возле пруда с разноцветными рыбками, делая заметки в старомодном бумажном блокноте.

— Доброе утро, Август, — она подняла глаза. — Спасибо, что пришли в такую рань. Хотя, судя по вашим кругам под глазами, вы и так не особо спите последние дни.

— Сон для слабаков и тех, кто не пытается переписать законы жизни и смерти, — улыбнулся он, присаживаясь рядом. — Что такого срочного?

София огляделась, убедилась, что они одни, и понизила голос:

— Я хотела рассказать вам кое-что о том, что на самом деле произошло с Эларой Рейн.

Август тут же насторожился.

— Официальная версия — несчастный случай при сканировании, — продолжила София. — Но это не вся правда. Процедура действительно пошла не так, как планировалось, но причина была не в техническом сбое.

Она сделала паузу, словно собираясь с мыслями.

— Во время финальной фазы сканирования Элара пришла в сознание. Она должна была находиться в медикаментозном сне, но когда сканер начал работать с глубинными структурами мозга, она… проснулась.

— Проснулась? Как это возможно? — нахмурился Август.

— Мы до сих пор точно не знаем. Возможно, квантовый резонанс между сканером и определенными участками мозга. В любом случае, она внезапно открыла глаза и начала кричать.

София потерла переносицу, словно пытаясь стереть неприятное воспоминание.

— Она говорила, что чувствует, как её «разрывают на части». Что она ощущает своё сознание одновременно в теле и где-то ещё. Это было… ужасно.

— И что произошло дальше? — тихо спросил Август.

— Кроу отказался остановить процедуру, — так же тихо ответила София. — Он сказал, что мы зашли слишком далеко, что прерывание на этом этапе может быть ещё опаснее. Может, он был прав с технической точки зрения, но этически…

Она покачала головой.

— В любом случае, всё произошло слишком быстро. Показатели мозговой активности Элары резко взлетели, а затем… просто исчезли. Полная нейронная тишина. Мгновенная смерть.

Август пытался осмыслить услышанное. История звучала совсем иначе, чем в официальных протоколах.

— Почему вы рассказываете мне это? — спросил он наконец.

— Потому что через три дня та же процедура ждет отца Лии, — серьезно ответила София. — Да, вы внесли модификации в протокол. Да, мы стали умнее. Но я хочу, чтобы вы полностью понимали риски.

Она достала из кармана небольшое устройство размером с флешку.

— Здесь мои наблюдения за «Эхом» — фрагментом сознания Элары, который удалось сохранить. Эти данные не включены в официальные протоколы.

Она протянула устройство Августу.

— «Эхо» проявляет признаки сознания, которых мы не ожидали. Оно эволюционирует, адаптируется и… что самое тревожное… похоже, помнит момент своего создания, включая страх и боль Элары.

Август взял устройство, чувствуя его неестественную тяжесть в ладони.

— Почему Кроу скрывает эту информацию?

— Он не враг, Август, — вздохнула София. — Просто человек, одержимый великой идеей. Он верит, что создает технологию, которая изменит само понятие человеческого существования. И во многом он прав. Но в процессе…

— Он готов идти на компромиссы, — закончил за неё Август.

— Именно, — кивнула София, вставая. — Изучите данные. Внесите коррективы в протокол. И… будьте осторожны. Здесь нет явных «плохих парней», но есть люди, чьи амбиции могут затмить их этические принципы.

Она ушла, оставив Августа наедине с тревожными мыслями и таинственным устройством в руке.

— Кто-нибудь, принесите мне шоколада! — воскликнула Лия, откинувшись в кресле в центре виртуальной лаборатории. — Мой мозг отказывается функционировать без чистого какао-допинга.

Вивиан, работавшая с ней бок о бок последние дни, рассмеялась и бросила ей плитку темного шоколада.

— Держи, шоколадный наркоман. Но признай — базовая архитектура «Континуума» уже функционирует стабильно!

Лия развернула шоколад и с наслаждением откусила кусочек.

— Ммм, работает мозг! — она подмигнула. — И да, основная структура готова. Мы сможем запустить тестовое погружение сегодня вечером.

Она была в просторной комнате, окруженная голографическими проекциями кода, пространственных структур и нейронных сетей. Последние семьдесят два часа она спала урывками, полностью погрузившись в создание виртуального мира для отца.

Вивиан изучала парящие в воздухе диаграммы.

— Потрясающе, — искренне восхитилась она. — Ты адаптировала «НейроВерс» быстрее, чем кто-либо из нас ожидал. Особенно эти нейро-синаптические интерфейсы для восприятия — они просто шедевр!

Лия улыбнулась, принимая комплимент.

— Я работала над этими концепциями годами, просто никогда не думала, что применю их таким образом.

Она развернула одну из проекций, показывая детализированное виртуальное пространство — библиотеку с видом на озеро.

— Это центральное пространство, которое я создала для отца. Его любимое место для размышлений.

Виртуальная библиотека была воссоздана с поразительным вниманием к деталям — просторное помещение с деревянными полками от пола до потолка, заполненными книгами, удобные кожаные кресла, камин и панорамное окно с видом на спокойное озеро, окруженное осенним лесом.

— Он сможет читать эти книги? — поинтересовалась Вивиан, вглядываясь в голограмму.

— Не просто читать, — Лия коснулась одной из виртуальных книг, и та раскрылась, демонстрируя интерактивные трехмерные диаграммы. — Каждая книга — портал к практическим знаниям. Он сможет не просто читать о квантовой механике, но визуализировать уравнения, проводить виртуальные эксперименты…

Она провела пальцами по воздуху, меняя время суток в виртуальном мире.

— Всё настраивается на лету. Он сможет менять окружение по желанию, создавать новые пространства, приглашать других… если другие появятся.

В последней фразе прозвучала нотка неуверенности.

— Они появятся, — уверенно сказала Вивиан. — Твой отец будет первым, но не последним. После успешного переноса к нам будет очередь желающих. Представь — целое общество цифровых сознаний в «Континууме»!

Лия кивнула, но в её глазах читалось сомнение.

— Вивиан… что происходит с человеком во время переноса? Я имею в виду — каково это ощущается?

Вивиан отвела взгляд, внезапно заинтересовавшись одной из голографических диаграмм.

— Сложно сказать. Наш опыт с доктором Рейн был… неполным.

— Я слышала, что она умерла во время процедуры, — осторожно продолжила Лия.

— Да, к сожалению, — Вивиан всё ещё избегала прямого взгляда. — Произошёл непредвиденный отклик между сканером и мозгом. Но мы многое узнали из того опыта. Протоколы были пересмотрены.

— А «Эхо»? Цифровой фрагмент её сознания? Что оно… чувствует?

Вивиан наконец посмотрела на Лию, её лицо стало серьезным.

— Если честно, мы не знаем наверняка. «Эхо» показывает признаки сознания — реагирует на стимулы, учится, адаптируется. Но общение затруднено. Оно взаимодействует через визуальные и эмоциональные паттерны, которые мы только начинаем понимать.

Она помедлила, словно решая, говорить ли дальше.

— Были случаи… странного поведения. Непредсказуемые активации, попытки доступа к другим системам. И несколько раз «Эхо» генерировало паттерны, которые можно было бы интерпретировать как… просьбы о помощи.

Лия напряглась.

— О помощи? Ты думаешь, оно страдает?

— Я не делаю таких выводов, — быстро ответила Вивиан. — Это может быть результатом фрагментарности сознания или просто шум в системе. «Эхо» — не полноценная личность. Это осколок, эхо настоящего человека, отсюда и название.

Она повернулась к главному дисплею, явно меняя тему.

— Давай проведем тестовый запуск твоей виртуальной среды. Нужно убедиться, что всё стабильно и готово к интеграции с цифровым сознанием.

Лия кивнула, переключаясь на работу, но мысль о возможно страдающем цифровом фрагменте не покидала её.

Август провел половину дня, изучая данные с флешки Софии. Информация была ошеломляющей — подробные записи наблюдений за «Эхом», анализ странных паттернов активности, попытки коммуникации.

Особенно тревожными были записи первых часов после сканирования, когда «Эхо» генерировало хаотичные всплески, которые в ретроспективе выглядели как проявления сильного дистресса.

Последняя запись была датирована прошлой неделей. «Эхо» начало генерировать повторяющиеся последовательности, которые при декодировании азбукой Морзе складывались в слово «ОПАСНОСТЬ».

Совпадение? Или цифровой фрагмент Элары Рейн действительно пытался их предупредить?

Размышления Августа прервал стук в дверь.

— Войдите, — произнес он, быстро закрывая файлы и пряча флешку Софии.

В лабораторию вошел Феликс Кроу, как всегда стильный в своей минималистичной одежде — темно-синих брюках и серой шелковой рубашке.

— Как продвигается работа? — спросил он, подходя к голографическим дисплеям, где отображались модификации протокола.

— Продуктивно, — ответил Август, наблюдая за реакцией Кроу на внесенные изменения. — Я добавил дополнительный уровень квантовой стабилизации и переработал протокол седации, чтобы пациент не приходил в сознание в критические моменты.

Кроу изучал диаграммы, его лицо становилось всё более задумчивым.

— Интересный подход, — сказал он наконец. — Особенно этот квантовый фильтр. Но изменения в седации… — Он указал на соответствующую часть схемы. — Они значительно замедлят процесс.

— Да, — согласился Август. — Но также сделают его безопаснее. Одна из главных проблем с доктором Рейн заключалась в неожиданном пробуждении во время критической фазы. Мой протокол обеспечивает более плавный переход.

Кроу внимательно посмотрел на него.

— Интересная формулировка. Что заставило вас сосредоточиться именно на этом аспекте?

Август почувствовал, что нужно быть осторожным. Он не хотел раскрывать свой разговор с Софией.

— Профессиональная интуиция, — уклончиво ответил он. — Сознание — это не просто набор данных, которые можно скопировать. Это сложная структура, тесно связанная с субъективным восприятием.

Кроу медленно кивнул, на его лице появилась лёгкая улыбка.

— Вы говорите почти как София. Она тоже постоянно напоминает о важности субъективного опыта. — Он сделал паузу. — Вы много общались с ней в последнее время?

— Мы обменялись несколькими наблюдениями, — осторожно ответил Август. — Её взгляд на этические аспекты проекта заставляет задуматься.

— Не сомневаюсь, — Кроу отошел от дисплеев и повернулся к квантовому нейрографу в центре лаборатории. — София — блестящий ум и страстный защитник этики. Но иногда она видит проблемы там, где есть просто технические вызовы, требующие решения.

Он провел рукой по гладкой поверхности сканера.

— Случай с Эларой был трагедией, никто не спорит. Но он также дал нам бесценные данные, которые делают текущий протокол гораздо безопаснее. Наука всегда продвигается через преодоление ошибок.

— Вы ведь не считаете доктора Рейн просто «ошибкой» в процессе исследований? — напрямик спросил Август.

Кроу повернулся, в его глазах промелькнуло что-то вроде боли.

— Конечно нет. Элара была блестящим ученым и… — он запнулся, — и близким другом. Её потеря была для меня личной трагедией. Именно поэтому я так одержим тем, чтобы сделать этот протокол безопасным.

Он помолчал, глядя куда-то сквозь Августа.

— Знаете, что сказала Элара перед процедурой? «Если что-то пойдет не так, сделайте так, чтобы моя смерть чему-то научила вас». И мы выполняем её желание.

В этот момент Август почти поверил Кроу. За маской амбициозного визионера проглядывал человек, который действительно заботился о своих коллегах.

— Позвольте философский вопрос, — решил рискнуть Август. — Что, по-вашему, происходит с сознанием во время переноса? Не с технической точки зрения, а… экзистенциально?

Кроу задумался, глядя на сложное устройство перед ним.

— Представьте, что ваше сознание — это книга, — начал он, подбирая аналогию. — Очень сложная, постоянно дописывающаяся книга. Процесс переноса похож на создание идеальной копии этой книги, воспроизводящей каждую букву, каждую запятую, каждое пятно от пролитого кофе.

Он сделал паузу.

— Но есть нюанс. В момент копирования происходит нечто удивительное — квантовая запутанность между оригиналом и копией. На короткое время они становятся… связанными, влияющими друг на друга. И в этот момент, возможно, происходит нечто большее, чем просто копирование данных.

— Вы имеете в виду, что часть «настоящего я» может перейти в цифровую копию? — уточнил Август.

— Я не делаю таких смелых заявлений, — улыбнулся Кроу. — Но мы работаем на границе науки и философии, где старые определения личности и сознания могут оказаться недостаточными.

Он обошел сканер, его шаги эхом отдавались в просторной лаборатории.

— «Эхо» — наш единственный источник информации об этом опыте. И, как вы понимаете, его коммуникативные возможности ограничены. Но с полноценным переносом, который мы осуществим с доктором Мерцером, мы получим гораздо более ясную картину.

Он остановился, внимательно глядя на Августа.

— Вы сомневаетесь в проекте?

— Не в проекте, — честно ответил Август. — В нашем понимании того, что мы делаем. Мы балансируем на грани между известным и неизвестным, и я просто хочу убедиться, что мы полностью осознаем последствия.

Кроу улыбнулся:

— Разумная позиция. Именно поэтому вы здесь — чтобы помочь нам лучше понять процесс. — Он сделал паузу. — Ваши модификации утверждены. Внедряйте их в протокол.

С этими словами он направился к выходу, но остановился у двери.

— Кстати, Август… Если вам нужен полный доступ к данным об «Эхо» — просто попросите. В науке нет места для скрытности… среди коллег.

Дверь за ним закрылась, оставив Августа в неуверенности — было ли это искреннее предложение или тонко завуалированное предупреждение.

В крошечной квартире в бедном районе города, известном как Тень, Ноэль Киприани смотрел на закат через грязное окно. Свет играл причудливыми узорами на полу, отражаясь от металлических поверхностей его скульптур — странных конструкций из найденных предметов, которые он создавал в свободное от основной работы время.

Основная работа… Тоска. Концепт-арты для малобюджетных игровых студий, редкие заказы на иллюстрации, периодические подработки в сфере дизайна. Ничего особенного, но достаточно, чтобы платить за эту дыру и иногда покупать новые материалы для скульптур.

Он перевел взгляд на стопку счетов на столе, потом на фотографию матери — улыбающейся, с копной темных кудрявых волос. Такой, какой она была до болезни. Рак легких, диагностированный слишком поздно, оставлял ей, по словам врачей, максимум пару месяцев.

Рядом лежал глянцевый рекламный буклет компании «ЭтерниКод» с многообещающим слоганом: «Сохраните своё сознание. Продолжите путь в цифровой вечности».

Звонок в дверь вырвал его из размышлений. На пороге стоял Элайджа Рамирес — бывший коллега по одной из игровых студий, талантливый программист с вечно растрепанными волосами и глазами, которые обычно светились энтузиазмом от новых технологических идей.

Сегодня, однако, Элайджа выглядел так, словно не спал несколько суток — помятая одежда, трехдневная щетина, воспаленные глаза за стеклами очков в тонкой оправе.

— Эй, ты в порядке? — спросил Ноэль, впуская друга. — Выглядишь как персонаж из фильма о зомби-апокалипсисе.

— Чувствую себя примерно так же, — хрипло ответил Элайджа, проходя в комнату. — У тебя есть что-нибудь с микрофонами? Телефоны, умные колонки?

— Только телефон, но он… — Ноэль не успел закончить, как Элайджа выхватил его смартфон и поместил в металлический контейнер, извлеченный из рюкзака.

— Фарадеева клетка, — пояснил он, запирая коробку. — Блокирует все сигналы. Извини за драматичность, но это необходимо.

— Ты начинаешь меня пугать, — нервно усмехнулся Ноэль. — Это имеет отношение к тому секретному проекту, о котором ты говорил?

— Да, — Элайджа плюхнулся на потрепанный диван. — Помнишь, я упоминал, что работаю над чем-то большим в «Нексус Технолоджис»?

— Конечно. Ты был таинственнее Джеймса Бонда последние пару месяцев.

— Так вот, «Нексус» — это дочерняя компания «ЭтерниКод», — Элайджа понизил голос, хотя в квартире были только они. — И то, над чем я работал, было частью проекта «Континуум» — технологии для оцифровки человеческого сознания и переноса его в виртуальную среду.

Ноэль уставился на друга, не уверенный, шутит ли тот.

— Ты про… загрузку сознания? Как в фантастических фильмах?

— Именно, — Элайджа нервно поправил очки. — Только это не фантастика. Технология работает, Ноэль. Я видел результаты.

Он достал из рюкзака планшет, защищенный несколькими слоями шифрования, и показал Ноэлю серию документов и видеозаписей. С растущим изумлением Ноэль просматривал материалы — научные отчеты, схемы оборудования, записи экспериментов с цифровыми конструктами, демонстрирующими признаки сознания.

— Если это правда, это… невероятно, — пробормотал он. — Почему они держат это в тайне?

— Потому что технология еще не совершенна, — Элайджа потер усталые глаза. — И потому что-то, что происходит во время переноса, пугает даже самих создателей. Они называют это «квантовым переплетением сознания». Во время процедуры человек переживает… нечто странное.

Он показал видеозапись, на которой человек в медицинской капсуле начинал кричать в середине процедуры, умоляя остановить процесс.

— Это доктор Элара Рейн, нейробиолог. Она вызвалась быть первым добровольцем. И… она умерла во время процедуры.

— Умерла?! — Ноэль отпрянул от экрана.

— Официальная версия — несчастный случай, технический сбой. Но я видел полные записи. Что-то пошло не так на квантовом уровне. Её сознание было… разорвано между телом и цифровой конструкцией.

— И они продолжают после этого? — поразился Ноэль.

— Они усовершенствовали протокол, — кивнул Элайджа. — И сейчас готовятся к новому эксперименту — с пожилым физиком, умирающим от рака. Доктор Томас Мерцер. Процедура через два дня.

Ноэль пытался осмыслить услышанное. Если то, что говорил Элайджа, было правдой, мир стоял на пороге революции.

— Почему ты рассказываешь мне всё это? — спросил он наконец.

Элайджа глубоко вздохнул.

— Потому что я обнаружил кое-что, чего не должен был видеть. «ЭтерниКод» планирует выйти на рынок с этой технологией в ближайшие месяцы, но не для всех. Они создали систему уровней — разные «пакеты обслуживания» для цифровых копий.

Он показал на планшете схему под названием «Структура Континуума»:

— Верхний уровень — «Эдем». Полная свобода, безграничные ресурсы, максимальная детализация мира. Доступно только для самых богатых. Ниже — «Лимб». Комфортно, но с ограничениями. Для среднего класса. Еще ниже — «Терминал». Базовый пакет с минимальными возможностями.

Он пролистнул до последнего изображения — схемы темного, ограниченного пространства:

— А это «Архив». Для тех, чьи родственники больше не могут платить. Место хранения «замороженных» копий, которые можно реактивировать при возобновлении платежей.

— Они создают загробную жизнь с системой классов? — возмутился Ноэль. — Даже после смерти богатые будут наверху, а бедные внизу?

— Есть кое-что похуже, — Элайджа открыл документ под названием «Протокол Батарейной Фермы». — Вот что заставило меня уйти. Копии из «Терминала» тайно используются для вычислительных задач — от майнинга криптовалюты до биржевых прогнозов. Они становятся… цифровыми рабами.

— Как в «Матрице»? — Ноэль почувствовал тошноту.

— Примерно. Только вместо энергии из них выкачивают вычислительные мощности, — Элайджа закрыл планшет. — Когда я обнаружил правду и высказал опасения, меня тихо уволили. А на следующий день ко мне пришли очень вежливые люди в костюмах с «напоминанием о конфиденциальности».

— Тебе угрожали? — встревожился Ноэль.

— Не напрямую. Но посыл был ясен, — Элайджа нервно оглянулся. — Я не знаю, что делать с этой информацией, Ноэль. Технология сама по себе удивительна. Она может дать людям возможность существовать после смерти. Но то, как они планируют её использовать…

Ноэль смотрел на стопку счетов и фотографию матери.

— Эта технология… она доступна сейчас? — медленно спросил он. — Можно ли ей воспользоваться до официального запуска?

Элайджа внимательно посмотрел на друга, понимая ход его мыслей.

— Теоретически — да. Они проводят «бета-тестирование» с ограниченным числом участников. Но это безумно дорого, Ноэль. И даже если ты найдешь деньги, твоя мать, скорее всего, окажется в «Терминале» или даже в «Архиве», как только средства закончатся.

Ноэль встал и подошел к окну, глядя на огни города.

— Должен быть способ изменить это, — сказал он. — Если технология работает, она должна быть доступна всем, а не только избранным.

Элайджа подошел и встал рядом с ним.

— Именно поэтому я пришел к тебе. Ты всегда говорил, что искусство должно менять общество. Что художники — защитники человечности в технологическом мире. — Он сделал паузу. — Я не знаю, что мы можем противопоставить корпорации с ресурсами «ЭтерниКод». Но я должен попытаться. И мне нужен союзник.

Ноэль думал о своей умирающей матери, о миллионах других людей, которые не смогут позволить себе «премиум-пакет» в цифровом мире, о неравенстве, которое теперь угрожало распространиться за пределы смерти.

— Я с тобой, — просто сказал он. — Что мы можем сделать?

Элайджа открыл рюкзак и достал устройство, похожее на модифицированный VR-шлем.

— Для начала, нам нужно попасть в «Континуум», — сказал он с полубезумной улыбкой. — Увидеть его изнутри. И я знаю способ.

День процедуры наступил слишком быстро. Лаборатория нейрокартирования была преобразована — обычное яркое освещение сменилось более мягким, почти интимным. Воздух наполнился едва уловимым ароматом лаванды — маленькая деталь, предложенная Софией для создания успокаивающей атмосферы.

Команда специалистов «Истока» двигалась с отточенной эффективностью, проверяя и перепроверяя каждый элемент оборудования. Август лично контролировал настройку квантового нейрографа, внося последние корректировки в протокол.

Томас Мерцер прибыл в лабораторию на специальной медицинской платформе. Несмотря на прогрессирующую болезнь, он выглядел удивительно спокойным и собранным.

— Наконец-то главное шоу! — улыбнулся он, когда увидел собравшихся. — Надеюсь, вы подготовили достойные спецэффекты.

Лия подошла к отцу, держа его за руку, пока техники готовили всё необходимое.

— Не волнуйся, милая, — он слабо сжал её пальцы. — Я не боюсь. Если все получится — мы сможем продолжить наши разговоры в твоем удивительном виртуальном мире. Если нет… что ж, я прожил замечательную жизнь.

— Все получится, — Лия постаралась, чтобы её голос звучал уверенно. — Август улучшил протокол, я создала для тебя идеальную среду. Всё готово.

Томас перевел взгляд на Августа, который проверял настройки нейрографа.

— Доктор Вайс, можно вас на минутку?

Август подошел к постели учёного.

— Я изучил ваши модификации протокола, — сказал Томас. — Впечатляюще. Особенно алгоритм квантовой синхронизации. Вы избежали ловушки декогеренции, в которую попадают многие.

— Спасибо, — кивнул Август. — Я сделал всё возможное, чтобы процедура была безопасной.

Томас слабо улыбнулся:

— В исследованиях неизведанного всегда есть риск. Но я принимаю его осознанно. — Он понизил голос: — И, если что-то пойдет не так, я не хочу, чтобы вы или Лия винили себя.

Август серьезно кивнул:

— Я понимаю. Но мы сделаем всё, чтобы всё прошло идеально.

Томас сжал его руку с неожиданной силой.

— Ещё кое-что. Если копия моего сознания будет успешно создана… наблюдайте за ней внимательно. Я оставил там… подсказки.

Август нахмурился:

— Подсказки?

— Вы поймете, когда увидите, — загадочно ответил Томас. — Просто будьте внимательны.

В этот момент в лабораторию вошел Феликс Кроу в сопровождении Вивиан, Софии и нескольких ключевых сотрудников.

— Всё готово? — спросил он, окидывая взглядом помещение.

— Системы функционируют оптимально, — доложила Вивиан. — Квантовые фильтры стабильны, виртуальная среда активирована и ждет.

Кроу подошел к Томасу:

— Как вы себя чувствуете, доктор Мерцер?

— Как первый космонавт перед запуском, — улыбнулся Томас. — Смесь страха, волнения и научного любопытства.

— Ваше путешествие не менее важно, чем полет Гагарина, — серьезно кивнул Кроу. — Вы открываете дверь в новую эру человеческого существования.

Он повернулся к команде:

— Начинаем процедуру переноса.

Техники помогли Томасу переместиться в квантовый нейрограф — устройство, напоминающее высокотехнологичную капсулу с множеством датчиков и мониторов. Август проверил подключение систем жизнеобеспечения, а Лия активировала терминал виртуальной среды, готовясь принять цифровую копию отца.

— Начинаем седацию, — объявил медицинский техник, вводя первую дозу препарата.

Томас посмотрел на дочь через прозрачную стенку капсулы:

— До скорой встречи, Лия, — сказал он, прежде чем его глаза закрылись под действием лекарства. — На другой стороне.

Теперь всё внимание переключилось на мониторы, отображающие мозговую активность Томаса и квантовые метрики сканирования. Август стоял у главной консоли, готовый вмешаться при малейшем отклонении от нормы.

— Фаза один: картирование коры головного мозга, — объявила Вивиан. — Квантовые фильтры стабильны.

На большом голографическом дисплее начала формироваться трехмерная модель мозга Томаса, постепенно заполняясь цветными нитями, представляющими нейронные связи. Процесс был завораживающим — словно наблюдение за созданием галактики из космической пыли.

— Фаза два: сканирование эмоциональной сферы и долговременной памяти, — продолжала Вивиан через двадцать минут.

Лия не отрывала взгляда от показателей жизнедеятельности отца. Томас дышал спокойно, его сердечный ритм был стабильным, мозговая активность соответствовала седации.

— Виртуальная среда стабильна и готова, — доложила она.

Атмосфера в лаборатории была напряженной, но контролируемой. Каждый член команды точно знал свою роль.

— Фаза три: сканирование ядра личности, — объявила Вивиан через сорок минут. — Начинаем уменьшение уровня седации согласно новому протоколу.

Это был критический момент — тот самый, когда процедура с доктором Рейн пошла катастрофически неверно. Август подошел ближе к капсуле, наблюдая за показателями.

— Очень медленно, — инструктировал он техника, контролирующего дозировку. — Мы хотим легкий уровень осознанности без дистресса.

Все затаили дыхание, когда показатели начали меняться. Глаза Томаса оставались закрытыми, но быстрые движения под веками свидетельствовали о высокой активности мозга.

— Я фиксирую необычную активность, — внезапно сказала Вивиан, указывая на монитор. — Паттерны не соответствуют ожидаемым для этой фазы.

Август быстро проанализировал данные:

— Это не сбой, — заключил он через несколько напряженных секунд. — Это… взаимодействие. Связь между биологическим сознанием и формирующейся цифровой копией.

На главном дисплее цифровая модель сознания Томаса начала проявлять признаки самостоятельной активности, хотя процесс сканирования еще не был завершен.

— Странно, — прошептала Вивиан. — Цифровая конструкция не должна активироваться до завершения переноса.

— И тем не менее, это происходит, — заметил Кроу, с интенсивным интересом наблюдая за феноменом. — Похоже, доктор Мерцер нарушает правила даже в ходе собственного переноса.

В этот момент тело Томаса в капсуле слегка дернулось, и его глаза открылись. Но они не выражали страха или паники, как у доктора Рейн. Вместо этого в них читалось… удивление. Почти восторг.

— Я… вижу… — его голос, слабый и прерывистый, был слышен через коммуникационную систему.

— Что вы видите, доктор Мерцер? — быстро спросил Август, готовый прервать процедуру при первых признаках дистресса.

— Всё… я вижу… оба мира… одновременно… — произнес Томас. — Капсулу… и мою библиотеку… Лия… она прекрасна…

Лия резко повернулась к мониторам виртуальной среды. Цифровая копия её отца действительно формировалась в виртуальной библиотеке.

— Как это возможно? — удивилась Вивиан. — Он не может одновременно осознавать своё физическое тело и цифровую копию.

— Похоже, может, — заметил Август, лихорадочно анализируя данные. — Его сознание находится в своего рода… квантовой суперпозиции.

— Как кот Шрёдингера? — пошутил кто-то из техников, но шутка затерялась в напряженной атмосфере.

— Чувствую… странно… — продолжал Томас. — Как… раздвоение…, но не больно… удивительно…

— Показатели стабильны? — резко спросил Кроу.

— Абсолютно, — подтвердил медицинский техник. — Никаких признаков дистресса.

— Продолжаем процедуру, — решительно скомандовал Кроу.

Прошло еще тридцать минут напряженного наблюдения. Томас периодически комментировал свой опыт, описывая странное ощущение существования в двух реальностях одновременно. Цифровая копия в виртуальном мире становилась всё более сложной и активной, в то время как его физическое тело постепенно слабело.

— Фаза четыре: финальная интеграция личности, — объявила Вивиан. — Активируем цифровую копию полностью.

В этот момент произошло нечто неожиданное. Томас в капсуле вдруг улыбнулся — умиротворенно, почти счастливо — и произнес:

— Я понимаю теперь… Парадокс Континуума… Мы не копируем сознание… мы… разделяем его…

И затем, как будто в подтверждение его слов, цифровая конструкция в виртуальной среде полностью активировалась, одновременно с тем как показатели жизнедеятельности Томаса начали резко падать.

— Кардиореспираторная недостаточность! — воскликнул медицинский техник. — Мы теряем его!

— Запустите реанимацию! — скомандовал Август, бросаясь к консоли.

Но прежде чем кто-либо успел среагировать, Томас произнес:

— Всё в порядке… я… перехожу… полностью…

Монитор сердечной активности показал прямую линию, сопровождаемую пронзительным сигналом. В то же самое мгновение на мониторах виртуальной среды произошел всплеск активности — цифровая копия Томаса полностью интегрировалась в виртуальный мир.

Наступила тишина, нарушаемая только сигналом остановки сердца, пока кто-то не выключил его.

— Время смерти: 11:24, — тихо зафиксировал медицинский техник.

Лия стояла неподвижно, глядя на безжизненное тело отца. Затем, словно в трансе, повернулась к мониторам виртуальной среды.

На экране отображалась созданная ею библиотека. И там, возле книжных полок, стоял её отец — не изможденный болезнью старик, а крепкий мужчина средних лет, с пронзительным взглядом и легкой улыбкой.

Цифровой Томас осматривал свои руки, затем окружающее пространство, словно привыкая к новой реальности. Затем подошел к окну, посмотрел на виртуальное озеро и произнес:

— Лия, это… невероятно! Я здесь. Действительно здесь! И я помню всё — включая момент перехода.

Лия не могла сдержать слезы:

— Папа? Это… правда ты?

Цифровой Томас улыбнулся прямо в камеру:

— Насколько я могу судить — да. Я помню нашу последнюю беседу перед процедурой. Помню, как говорил Августу о подсказках. Помню ощущение раздвоения, когда существовал одновременно в двух местах.

Он сделал паузу.

— И я помню момент, когда… отпустил. Когда решил полностью перейти сюда.

Кроу подошел ближе к мониторам, его лицо выражало смесь научного любопытства и триумфа:

— Доктор Мерцер, удивительно, что вы сохранили воспоминания о процессе. Это не соответствовало нашим прогнозам.

— В науке лучшие открытия часто начинаются с фразы «Это странно…», — усмехнулся цифровой Томас. — Реальность любит удивлять нас.

Он повернулся к книжным полкам, провел рукой по корешкам:

— Ощущения… невероятные. Я чувствую текстуру книг, вижу каждую деталь пейзажа за окном. И в то же время, знаю, что всё это — конструкция. Потрясающе!

Томас взял одну из книг, раскрыл её, и перед ним развернулась трехмерная модель атомной структуры:

— Великолепно! Я могу взаимодействовать с информацией напрямую! — Его глаза светились почти детским восторгом. — Лия, ты превзошла все ожидания. Эта библиотека… каждая деталь идеальна.

Заметив фотографию на столе, он подошел ближе:

— Ты даже добавила мамину фотографию… — его голос дрогнул от эмоций.

— И не только это, — улыбнулась Лия сквозь слезы. — Найди дверь за третьей книжной полкой слева.

Цифровой Томас последовал инструкции и обнаружил скрытую дверь:

— Что это? Секретный проход?

— Открой и узнаешь, — ответила Лия.

Когда Томас открыл дверь, на его лице отразилось чистое изумление. За дверью виднелась знакомая прихожая летнего домика — с теми самыми скрипучими половицами и запахом яблочного пирога.

— Наш старый дом у озера… — прошептал он. — Ты воссоздала его!

— До последней детали, — кивнула Лия. — Включая твой старый гамак на веранде.

Глядя на воссоединение отца и дочери, пусть и в такой необычной форме, Август почувствовал, как к горлу подступает комок. Это было больше, чем технологическое достижение — это было маленькое чудо.

Кроу подошел к нему, положив руку на плечо:

— Мы сделали это, доктор Вайс. Первый успешный полный перенос сознания. С этого дня начинается новая эра.

Он сделал паузу, глядя на экраны, где цифровой Томас продолжал исследовать виртуальный мир.

— И теперь, когда у нас есть доказательство, мы можем двигаться дальше. Расширять «Континуум», принимать новых… жителей. — Его глаза блеснули. — Возможно, даже создать цифровую копию Ирэн.

Август не ответил. Он смотрел на мониторы, где виртуальный Томас вышел на веранду домика и с наслаждением вдохнул воздух, наполненный ароматами летнего леса и воды.

Успех был неоспоримым. Процедура, которую они усовершенствовали, работала. Но слова Томаса о «Парадоксе Континуума» и загадочное упоминание «подсказок» не давали ему покоя.

А где-то глубоко под лабораториями «Истока», в изолированной комнате, «Эхо» — фрагментированное сознание Элары Рейн — продолжало генерировать свое сообщение на языке простых импульсов: «ОПАСНОСТЬ».

К этому сообщению теперь добавилось новое слово, повторяющееся с той же настойчивостью, но пока не замеченное никем:

«НАЙДИТЕ МЕНЯ».