Иммортализм.io

Глава 5: По ту сторону кода

Иммерсивная капсула, в которой расположилась Лия, внешне напоминала футуристическую ванну — обтекаемая, из матового белого материала, с множеством сенсоров, разработанных для максимально точной передачи сигналов между мозгом и виртуальной средой. Техники подключили последние датчики, а Вивиан лично проверила настройки.

— Нервничаешь? — спросила она, заметив, как Лия постукивает пальцами по краю капсулы.

— Как перед первым свиданием, — призналась та. — Только в тысячу раз сильнее.

— Это технически не первое ваше взаимодействие, — напомнила Вивиан. — Вы уже общались через мониторы.

— Да, но это не то же самое. Сейчас я буду там, с ним, в одном пространстве. Физически… ну, виртуально-физически.

Вивиан сжала её плечо:

— Всё будет хорошо. Виртуальная среда стабильна, цифровая копия твоего отца полностью интегрирована и функциональна. Он, кстати, не переставал исследовать созданный тобой мир последние двенадцать часов.

— Правда? — Лия не смогла сдержать улыбку. — И как он?

— Ну, он уже нашел все «пасхалки», которые ты спрятала, раскритиковал физическую модель гравитации в виртуальном симуляторе и организовал библиотеку по своей личной классификации, которая, по его словам, «гораздо логичнее десятичной системы Дьюи».

Лия рассмеялась:

— Ну, теперь я точно уверена, что это мой отец!

Она откинулась в капсуле, пока техники закрепляли нейроинтерфейс — тонкую сетку из серебристых нитей, которая аккуратно обхватила её голову, как футуристическая диадема.

— Помни, — сказала Вивиан, — первое погружение может быть дезориентирующим. Виртуальное тело будет ощущаться так же естественно, как реальное, но способности будут… расширенными.

— В каком смысле?

— Ну, например, ты сможешь летать, — подмигнула Вивиан. — Просто подумай об этом, и гравитация перестанет на тебя действовать. Или менять погоду — достаточно представить, что хочешь дождя или снега.

— Звучит как игра с читами, — усмехнулась Лия.

— В каком-то смысле так и есть, — кивнула Вивиан. — Но основные физические законы работают интуитивно. Ты не будешь проходить сквозь стены или становиться невидимой без специального намерения.

— А время? — спросила Лия. — Как оно течет там по сравнению с реальным миром?

— По умолчанию синхронизировано. Час там = час здесь. Но мы можем регулировать это соотношение для различных целей.

Вивиан отошла к консоли управления:

— Все системы готовы. Запускаем процесс погружения через три… два… один…

Мир вокруг Лии начал растворяться, как акварельный рисунок под дождем. Она почувствовала мгновенное головокружение, за которым последовала странная невесомость, будто её тело перестало существовать. А затем — резкий переход, словно прыжок с высоты…

…и она стояла в прихожей летнего домика, который воссоздала для отца. Солнечные лучи проникали через окна, создавая теплые узоры на деревянном полу. Из кухни доносился запах свежесваренного кофе и…

— Блинчики? — удивленно спросила Лия вслух. — Я не программировала запах блинчиков.

— Конечно, нет, — раздался знакомый голос из кухни. — Это моя импровизация. Твоя виртуальная машина оказалась достаточно гибкой, чтобы позволить мне небольшие кулинарные эксперименты.

Томас Мерцер вышел в прихожую, широко улыбаясь. Он выглядел так, как Лия помнила его в свои студенческие годы — энергичным мужчиной средних лет, с проницательными глазами и легкой сединой на висках. На нем был его любимый синий свитер с кожаными заплатками на локтях — тот самый, что мама подарила ему на сорокалетие.

— Папа, — только и смогла выдохнуть Лия.

Она бросилась к нему, и когда его руки сомкнулись вокруг неё в объятии, она поразилась тому, насколько реальным оно ощущалось — тепло тела, знакомый запах отцовского одеколона, даже легкая колючесть трехдневной щетины, когда он поцеловал её в лоб.

— Я настоящий, милая, — тихо сказал он, словно прочитав её мысли. — Или, по крайней мере, настолько настоящий, насколько может быть цифровая копия со всеми воспоминаниями и личностью оригинала.

— Как это ощущается? — спросила Лия, когда они наконец отстранились друг от друга, но продолжали держаться за руки, словно боясь разорвать контакт.

— Странно. Восхитительно. Пугающе, — он задумался. — Представь, что однажды утром ты просыпаешься и обнаруживаешь, что можешь творить реальность силой мысли. Всё ощущается настоящим, но при этом ты знаешь, что это конструкция. И… — он замолчал на мгновение, подбирая слова, — я помню свою смерть, Лия. Не само угасание, а момент перехода. Это было как… шаг сквозь прозрачную мембрану. Не больно, просто… трансформирующе.

Он покачал головой:

— Но хватит философствований! Я приготовил блинчики с черникой — в точности как на той поездке на озеро, помнишь? Когда тебе было двенадцать, и ты поймала своего первого окуня?

Лия кивнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Она помнила тот день — один из лучших в жизни. А теперь они с отцом снова были в том самом месте, будто время обернулось вспять, давая им второй шанс.

Они прошли на кухню, такую точную в деталях, что Лия не могла поверить, что воссоздала всё это по памяти — от трещины на столешнице до выцветшего фартука с надписью «Лучший физик-кулинар», висящего на крючке у плиты.

— Это невероятно, — сказал Томас, указывая на окружающее их пространство. — То, что ты создала. Каждая деталь совершенна. Я обнаружил вещи, которые, казалось, давно забыл — как скрип третьей ступеньки на лестнице или рисунок, который ты оставила на стене в своей комнате.

— Я работала с Зои из отдела дизайна, — объяснила Лия, садясь за стол, пока отец раскладывал блинчики по тарелкам. — Она помогла извлечь детали из моих воспоминаний, о которых я даже не подозревала, что помню.

— Революционная технология, — кивнул Томас. — Кстати, я уже начал составлять список улучшений и модификаций.

— Ты здесь меньше суток, а уже хочешь всё переделать? — усмехнулась Лия, принимая тарелку с блинчиками.

— Конечно! Я ученый, милая. Наша работа — никогда не быть полностью удовлетворенными. — Он подмигнул ей. — Но должен признать, что база, созданная тобой, превосходна. Особенно библиотека! Я провел там шесть часов, изучая интерактивные книги. Это как… иметь весь мир знаний в буквальном и физическом доступе.

Лия попробовала блинчик и удивленно посмотрела на отца:

— Вкусно! Но как…?

— Вивиан объяснила мне, что вкусовые ощущения формируются на основе моих собственных воспоминаний, — пояснил Томас. — Я просто представил вкус тех блинчиков, и система реконструировала его.

— Прямо как в Матрице, — рассмеялась Лия. — «Я знаю, что этого стейка не существует…»

— С той разницей, что мы знаем, что находимся в симуляции, — кивнул Томас. — И судя по всему, можем её контролировать.

Он сделал паузу, а затем взмахнул рукой. В воздухе перед ними появились яркие цифровые конструкции — спирали ДНК, атомные структуры, математические уравнения.

— Я уже начал экспериментировать, — сказал он с мальчишеским энтузиазмом. — Создал полнофункциональную квантовую лабораторию за домом. Представляешь, я могу проводить симуляции, которые были бы невозможны в реальном мире из-за ограничений технологий или бюджета!

Он свернул голографические изображения простым жестом руки.

— Но самое удивительное, Лия… это то, что я могу продолжать мыслить, учиться, создавать. Я знаю, что моё биологическое тело умерло. Знаю, что я, технически, лишь копия. Но субъективно… я чувствую себя собой. Я помню всю свою жизнь. Помню, как держал тебя новорожденную на руках. Помню вкус первого поцелуя с твоей мамой. И я продолжаю создавать новые воспоминания сейчас.

Лия слушала отца с комком в горле. Это был он — со всеми его манерами, интонациями, жестами. С его страстью к науке и любовью к ней.

— Что дальше, пап? — спросила она. — Какие у тебя планы?

— О, их миллион! — он энергично взмахнул руками. — Во-первых, я хочу продолжить свои исследования по квантовой теории сознания. Теперь, когда я сам стал квантовым сознанием, у меня уникальная перспектива! Во-вторых, я планирую исследовать пределы этого виртуального мира — что я могу создавать, как далеко могу путешествовать. В-третьих…

Он внезапно замолчал, лицо стало серьезным.

— Но есть кое-что более важное, Лия. Кое-что, о чем я должен рассказать тебе. О «Континууме» и… подсказках, которые я оставил.

— Подсказках? — Лия выпрямилась. — Ты говорил о них Августу перед процедурой.

— Да, и не просто так, — Томас наклонился ближе. — Я подозревал, что с проектом «Континуум» не всё чисто. Слишком много недомолвок, слишком много секретности. И когда я оказался здесь, внутри системы, я начал исследовать её структуру на уровне, недоступном обычным пользователям.

Он огляделся, словно проверяя, не подслушивает ли кто-то:

— Тебе известно о других цифровых личностях в «Континууме»?

— Только об «Эхо» — фрагменте сознания доктора Рейн, погибшей при первом эксперименте, — ответила Лия. — Но это не полноценная личность, а лишь… осколок.

— Не только «Эхо», — тихо сказал Томас. — Здесь есть другие. Десятки других.

— Что? — Лия выпрямилась. — Это невозможно! Ты первый успешный полный перенос!

— Первый официальный, — поправил её Томас. — То, что я обнаружил, похоже на… тестовые субъекты. Некоторые фрагментированы, как «Эхо», но другие… другие выглядят почти полноценными. И они заперты, Лия. Изолированы в отдельных карманах виртуального пространства, без возможности коммуникации с внешним миром.

Лия почувствовала холодок по спине:

— Ты уверен?

— Абсолютно. Я нашел скрытую структуру, что-то вроде карты всего «Континуума». — Он сделал плавный жест рукой, и между ними возникла голографическая проекция сложной сети взаимосвязанных сфер, соединенных тонкими линиями.

— Это карта «Континуума», — пояснил он. — Видишь эту большую сферу? Это наш сектор — то, что было официально создано для меня. А эти маленькие изолированные пузыри… в них находятся другие сознания.

— Но кто они? — потрясенно спросила Лия. — И почему Кроу скрывает их существование?

— Я не знаю наверняка, — Томас покачал головой. — Но у меня есть теория. Я думаю, это люди, на которых тестировали различные версии протокола. Возможно, неудачные эксперименты, которые предпочли… сохранить в тайне.

Он сделал паузу:

— И есть кое-что еще. Я пытался установить контакт с «Эхо» — фрагментом доктора Рейн. И хотя прямой коммуникации не получилось, я уловил… сигнал. Повторяющееся сообщение.

— Какое сообщение? — напряженно спросила Лия.

— «Опасность. Найдите меня.» — Томас выглядел обеспокоенным. — Я думаю, что «Эхо» не просто фрагмент, Лия. Я думаю, что это ловушка. Что полное сознание Элары Рейн где-то здесь, в «Континууме», и оно пытается связаться с внешним миром.

— Но как это возможно? Она умерла во время процедуры.

— Да, и что если её сознание полностью перешло в цифровую форму в момент смерти? Как моё? Но вместо того, чтобы дать ей контролируемую среду, Кроу… изолировал её. Возможно, она обнаружила что-то, чего не должна была знать.

Лия медленно обдумывала услышанное:

— Нам нужно рассказать Августу. И найти способ проверить твою теорию.

— Будь осторожна, — предупредил Томас. — Я не знаю, насколько глубоко идет эта история и кому можно доверять. Что если Кроу отслеживает наш разговор прямо сейчас?

— Технически, это возможно, — признала Лия. — Но я создавала этот виртуальный дом с приватными протоколами. Если только…

Она внезапно замолчала, осознав пугающую возможность:

— Если только сам «Континуум» не спроектирован для мониторинга всего, что происходит внутри.

— Именно, — мрачно кивнул Томас. — Поэтому я и оставил подсказки в своих словах перед процедурой, а не сказал прямо. Надеюсь, Август достаточно умен, чтобы разгадать их.

Он взял дочь за руку:

— А пока, давай проводить время так, как будто ничего не происходит. Я покажу тебе свою квантовую лабораторию, а потом, может быть, сходим на рыбалку? — Он подмигнул. — Я запрограммировал в озере абсолютно гигантскую форель, которая клюет исключительно на красный крючок с перьями. Старый добрый искусственный интеллект озера не понимает, что его обманывают.

Лия улыбнулась, сжимая его руку. Несмотря на тревожные открытия, радость от возможности снова проводить время с отцом была сильнее.

— Конечно, пап. Покажи мне всё, что создал.

Август провел последние сутки, изучая данные на флешке Софии и сопоставляя их с официальными протоколами проекта. Он работал в своей лаборатории в «Истоке», выудив из системы всё, что мог найти о докторе Эларе Рейн и эксперименте, приведшем к её смерти.

Информация складывалась в тревожную картину. «Эхо», которое официально считалось фрагментированной копией сознания Элары, демонстрировало признаки активности, выходящей за рамки простой эмуляции. Оно эволюционировало, адаптировалось, и, похоже, пыталось общаться через примитивные коды.

— «Опасность. Найдите меня.» — пробормотал Август, глядя на расшифровку сигналов, которые генерировало «Эхо». — Что ты пытаешься сказать, Элара?

Дверь лаборатории открылась, и вошла София Теллури, держа в руках две чашки кофе.

— Подумала, что тебе пригодится, — сказала она, ставя одну из чашек рядом с ним. — Судя по твоим кругам под глазами, ты последние двадцать часов существовал исключительно на кофеине.

— Двадцать три часа, если быть точным, — Август благодарно принял чашку. — И да, я практически стал человеком-кофейником.

— Нашел что-нибудь интересное? — София кивнула на экраны, где отображались данные об «Эхо».

— Возможно, — Август понизил голос. — «Эхо» не просто фрагмент, София. Оно пытается общаться. Посмотри на эти паттерны активности. Это не случайный шум. Это сигнал.

Он показал ей расшифровку последовательностей:

— Сначала это было просто слово «опасность», повторяющееся снова и снова. Но недавно появилось новое сообщение: «найдите меня».

— Найдите меня? — София нахмурилась. — Это звучит так, будто…

— Будто Элара Рейн жива, — закончил за неё Август. — По крайней мере, её сознание. И оно пытается связаться с нами.

София медленно опустилась на стул рядом с ним:

— Но как это возможно? Мы видели, как она умерла во время процедуры.

— А что если произошло то же, что и с Томасом Мерцером? — предположил Август. — Что если в момент физической смерти её сознание полностью перешло в цифровую форму? Но вместо того, чтобы оказаться в подготовленной виртуальной среде…

— Она застряла в какой-то промежуточной зоне «Континуума»? — София выглядела потрясенной. — Это… ужасно.

— И это объясняет, почему «Эхо» демонстрирует такую сложную активность, — кивнул Август. — Это не просто фрагмент, это полноценное сознание, пытающееся пробиться через ограничения системы.

Он открыл на экране структурную схему «Континуума»:

— Я изучил архитектуру виртуального пространства. Официально, сейчас в «Континууме» находится только одна полноценная цифровая личность — Томас Мерцер. Но есть изолированные сектора — своего рода карантинные зоны. Кроу говорит, что они предназначены для тестирования новых элементов среды, но…

— Ты думаешь, что Элара может быть там? — София подалась вперед.

— Я не знаю. Но я намерен выяснить, — Август отпил кофе. — И еще кое-что беспокоит меня. Если моя теория верна, и сознание Элары действительно существует в «Континууме»… что еще Кроу скрывает от нас?

София задумчиво покрутила чашку в руках:

— Феликс всегда был одержим идеей цифрового бессмертия. Это не просто проект для него, это… личная миссия. После смерти его жены десять лет назад он посвятил всю свою жизнь поиску способа обмануть смерть.

— Его жены? — удивился Август. — Я не знал, что он был женат.

— Немногие знают, — кивнула София. — Аннабель Кроу, блестящий нейробиолог. Она умерла от редкой формы дегенеративного заболевания мозга. Феликс был… уничтожен этой потерей. И поклялся найти способ сохранять сознание после смерти тела.

— Так вот почему он финансирует этот проект, — задумчиво произнес Август. — Это личное.

— Более чем просто личное, — София понизила голос. — Я подозреваю, что где-то в глубине «Континуума» может существовать прототип цифровой копии Аннабель. Возможно, неполный, фрагментированный, но… Феликс никогда не отказался бы от попытки вернуть её.

Август молчал, обдумывая услышанное. История внезапно стала более сложной, более человечной. Не просто корпоративная жадность или научные амбиции, а глубоко личная трагедия лежала в основе всего проекта.

— Нам нужно найти способ проникнуть в закрытые сектора «Континуума», — наконец сказал он. — Увидеть, что там на самом деле.

— Это будет непросто, — покачала головой София. — Доступ строго ограничен. Единственный, кто имеет полные права администратора — сам Кроу.

— А что насчет Вивиан? — спросил Август. — Она главный инженер проекта. Наверняка у неё высокий уровень доступа.

— Вивиан… — София замялась. — Она верна Феликсу. Они работают вместе с самого начала проекта. Я не уверена, что мы можем доверять ей.

— Тогда нам нужно найти другой способ, — Август открыл на экране схему системы безопасности «Континуума». — Может быть, через виртуальное пространство Томаса Мерцера? Если он внутри системы, возможно, он имеет доступ к областям, закрытым для нас снаружи.

— Умно, — кивнула София. — Если Томас сможет исследовать структуру «Континуума» изнутри…

— Лия сейчас с ним, в виртуальной реальности, — Август посмотрел на часы. — Она должна вернуться через пару часов. Поговорим с ней, когда она выйдет из погружения.

Он допил кофе и встал:

— А пока, думаю, нам стоит взглянуть поближе на «Эхо». Физический доступ к квантовому ядру, содержащему его, ограничен, но я нашел обходной путь через систему мониторинга. Мы можем наблюдать за ним в реальном времени.

София колебалась:

— Это рискованно, Август. Если Феликс узнает…

— Он сам предложил мне полный доступ к данным об «Эхо», — напомнил Август. — Я просто пользуюсь его любезностью.

Он активировал специальный протокол мониторинга, и на главном экране лаборатории появилось визуальное представление «Эха» — пульсирующая структура из света и цифровых паттернов, напоминающая нейронную сеть в постоянном движении.

— Боже, — прошептала София. — Это гораздо сложнее, чем было неделю назад. Оно эволюционирует.

Они наблюдали за движением цифровых импульсов, формирующих постоянно меняющиеся паттерны.

— Подожди, — внезапно сказал Август. — Что это?

Он указал на серию последовательностей, которые повторялись с определенным интервалом. Но теперь это были не просто морзянки. Паттерны сложились в простое изображение — схематичный рисунок человеческой фигуры, запертой в коробке.

— Оно развивает более сложные формы коммуникации, — пораженно произнес Август. — Переходит от текста к визуальным образам.

Рисунок изменился. Теперь фигура показывала на номер — 7.

— Семь? — нахмурилась София. — Что это значит?

— Я не знаю, — Август лихорадочно записывал наблюдения. — Может быть, сектор? Уровень? Код?

Они продолжали наблюдать, пытаясь расшифровать послание от загадочного цифрового существа, которое, возможно, было заточенным сознанием Элары Рейн.

Ноэль Киприани и Элайджа Рамирес расположились в крошечной съемной квартире, которую последний снял под вымышленным именем. Стены были обклеены распечатками схем и диаграмм, а по центру комнаты стоял стол с модифицированным оборудованием виртуальной реальности.

— Объясни еще раз, как это должно работать, — попросил Ноэль, разглядывая устройства, похожие на гибрид VR-шлемов и медицинских нейроинтерфейсов.

— Это усовершенствованные иммерсивные капсулы «ЭтерниКод», — пояснил Элайджа, регулируя настройки. — Точнее, мои модификации их прототипов. Я работал над ними, пока был в проекте.

Он указал на цилиндрические модули, соединенные с шлемами:

— Эти устройства используют технологию квантового туннелирования для подключения к «Континууму» без прохождения стандартной аутентификации. По сути, мы будем «призраками» в системе — невидимыми для обычных протоколов безопасности.

— Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — скептически заметил Ноэль. — Если такая лазейка существует, почему «ЭтерниКод» её не закрыла?

— Потому что они о ней не знают, — улыбнулся Элайджа. — Я обнаружил её случайно, когда работал над обновлением системы безопасности. Это своего рода квантовая аномалия — непредсказуемое поведение запутанных частиц при определенных условиях. Я решил не сообщать о ней.

Он подключил последние кабели:

— Проблема в том, что наше присутствие в системе будет нестабильным. У нас будет ограниченное время — около сорока минут, прежде чем защитные механизмы обнаружат аномалию и вытеснят нас.

— И что именно мы будем искать за эти сорок минут? — спросил Ноэль, примеряя шлем.

— Информацию, — ответил Элайджа. — О структуре «Континуума», о том, как они планируют использовать эту технологию. И, если повезет, о возможных уязвимостях в системе.

Он сел напротив Ноэля:

— Наша главная цель — найти доказательства их планов по эксплуатации цифровых копий. С такими доказательствами мы сможем обратиться к журналистам, регуляторам, активистам. Заставить их изменить политику.

— И потенциально сделать эту технологию доступной для таких, как моя мама, — тихо добавил Ноэль.

— Именно, — кивнул Элайджа. — Цифровое бессмертие не должно быть привилегией богатых.

Он активировал системный терминал:

— Мы будем на глубинном уровне «Континуума» — это что-то вроде подсознания всей системы. Не красивые виртуальные миры, а их основа — код, структуры данных, системные процессы. Визуализированные в форме, которую человеческий мозг способен воспринимать.

— Как это будет выглядеть? — поинтересовался Ноэль.

— Представь абстрактный киберпанк, смешанный с архитектурой Эшера, — пожал плечами Элайджа. — Геометрические формы, потоки данных, странные перспективы. Это будет дезориентирующе поначалу, но ты привыкнешь.

Он проверил последние параметры:

— Готов?

Ноэль глубоко вдохнул:

— Давай сделаем это.

Элайджа активировал программу, и мир вокруг них начал растворяться…

…и они оказались в невероятном пространстве, где законы физики казались лишь отдаленными воспоминаниями. Бесконечные коридоры из светящихся линий кода, перетекающие друг в друга геометрические формы, потоки данных, напоминающие реки из света, текущие во всех направлениях одновременно.

— Вау, — выдохнул Ноэль, оглядываясь. — Это похоже на…

— На наркотический трип художника-абстракциониста? — усмехнулся Элайджа, появившийся рядом с ним в виде полупрозрачной фигуры из синего света. — Примерно так и выглядит визуализация инфраструктуры «Континуума».

Ноэль посмотрел на свои руки — они тоже светились, но красноватым оттенком.

— Почему я красный, а ты синий?

— Цветовая кодировка для облегчения восприятия, — пояснил Элайджа. — Я запрограммировал наши аватары в разных спектрах, чтобы легче отслеживать друг друга в этом хаосе. Теперь, давай двигаться. У нас ограниченное время.

Они начали перемещаться через странное пространство — не совсем полет, не совсем ходьба, а нечто среднее, как будто мысль направляла движение.

— Это основная структурная магистраль «Континуума», — объяснял Элайджа, указывая на гигантский поток данных, текущий через центр видимого пространства. — Через неё проходит большинство системных команд.

Он повернулся к паутине тонких нитей, отходящих от магистрали:

— А эти линии ведут к различным виртуальным мирам и секторам. Нам нужно найти административный центр — место, где хранятся планы и директивы.

Они следовали вдоль магистрали, обходя странные конструкции, напоминающие одновременно здания, кристаллы и живые организмы.

— Что это за штуки? — спросил Ноэль, указывая на пульсирующие структуры.

— Узлы обработки данных, — ответил Элайджа. — Своего рода виртуальные компьютеры внутри компьютера. Они управляют различными аспектами «Континуума» — от физики виртуальных миров до обработки сенсорных данных.

Внезапно, Элайджа замер:

— Погоди. Что это?

Он указал на отдельный поток данных, отходящий от основной магистрали. В отличие от остальных ярких, активных потоков, этот выглядел приглушенным, словно изолированным.

— Это не должно быть здесь, — пробормотал Элайджа. — Это похоже на теневую сеть — параллельную структуру, скрытую от основной системы.

Они приблизились к странному потоку, и по мере приближения начали различать мерцающие точки света внутри него — как звезды в далекой галактике.

— Это… цифровые сигнатуры, — потрясенно произнес Элайджа. — Сигнатуры сознания.

— Ты хочешь сказать… — Ноэль не смог закончить фразу.

— Да. Это цифровые личности. Десятки их. — Элайджа выглядел пораженным. — Но они не должны существовать! Официально в «Континууме» только одна полноценная цифровая личность — доктор Томас Мерцер, перенесенный два дня назад.

Они подплыли ближе к потоку, и смогли различить отдельные «контейнеры» — изолированные карманы цифрового пространства, каждый содержащий светящийся узор, уникальный как отпечаток пальца.

— Это камеры, — прошептал Ноэль. — Цифровые тюрьмы.

Элайджа прикоснулся к поверхности одного из «контейнеров», и перед ними развернулся поток данных — информация о содержащейся внутри цифровой личности.

— Субъект № 7, — прочитал он. — Дата переноса: 12 июля 2045. Статус: изолирован после аномального поведения.

Он листал информацию, его лицо становилось всё более мрачным:

— Боже мой, Ноэль. Это Элара Рейн. Доктор, которая предположительно погибла во время первого эксперимента. Но она не погибла — её сознание полностью перешло в цифровую форму. И они… изолировали её.

— Почему? — спросил Ноэль, заглядывая через плечо Элайджи на потоки данных.

— Потому что она обнаружила правду, — Элайджа указал на раздел помеченный «Причина изоляции». — «Субъект получил несанкционированный доступ к корпоративной директиве 'Батарейная Ферма' и пытался саботировать программу.»

Ноэль чувствовал, как внутри нарастает гнев:

— Они заперли её за то, что она узнала об их планах эксплуатировать цифровые копии?

— Похоже на то, — кивнул Элайджа. — И она не единственная.

Он указал на другие контейнеры:

— Все эти люди — экспериментальные субъекты. Некоторые с фрагментированным сознанием, другие — полноценные личности. И все они изолированы, заперты, лишены возможности общаться с внешним миром.

Ноэль подплыл к другому контейнеру, содержащему особенно яркую сигнатуру:

— А этот кто?

Элайджа прикоснулся к поверхности, вызывая поток данных:

— Субъект № 1, — прочитал он. — Дата переноса: 5 мая 2035. Статус: стабильный, в изоляции. — Он поднял взгляд на Ноэля. — Это Аннабель Кроу. Жена Феликса Кроу.

— Жена? — удивился Ноэль. — Я не знал, что он женат.

— Была, — поправил Элайджа. — Она умерла десять лет назад. И, судя по всему, стала первым подопытным для проекта «Континуум».

Он изучал данные:

— Смотри, здесь сказано, что перенос был частичным — они смогли сохранить основную структуру личности, но многие участки сознания повреждены или фрагментированы. Это была очень ранняя версия технологии.

— И всё это началось как попытка Кроу вернуть свою жену, — тихо произнес Ноэль. — Я почти могу понять его.

— Понимание не оправдывает то, что они делают, — жестко сказал Элайджа. — Особенно с учетом их планов для будущих «клиентов».

Он обратил внимание на странный терминал, парящий в центре теневой сети:

— Смотри, похоже на командный центр. Может быть, оттуда мы сможем получить доступ к корпоративным планам.

Они приблизились к терминалу, который представлял собой сложную геометрическую структуру, постоянно меняющую форму, окруженную потоками кода.

— Я попробую подключиться, — сказал Элайджа, погружая свои светящиеся «руки» в структуру терминала.

Перед ними развернулась проекция — детальный бизнес-план «ЭтерниКод», датированный будущим месяцем.

— Вот оно, — прошептал Элайджа. — План запуска. Они собираются выйти на рынок через три недели с предложением цифрового бессмертия для «избранных пионеров».

Ноэль изучал проекцию:

— Три уровня обслуживания… Эдем, Лимб, Терминал… — он поморщился. — Ты был прав. Они создают классовую систему даже в загробной жизни.

— И это ещё не всё, — Элайджа указал на раздел под названием «Оптимизация ресурсов». — Они действительно планируют использовать вычислительные мощности клиентов Терминала для майнинга криптовалюты и решения корпоративных задач. Без их ведома или согласия.

— Это… как цифровое рабство, — Ноэль выглядел потрясенным.

— Именно так, — кивнул Элайджа. — И мы должны остановить это. — Он начал копировать данные. — Я загружаю всё, что могу. С этими доказательствами мы можем…

Внезапно пространство вокруг них затряслось, как при землетрясении. Потоки данных начали мерцать, а геометрические структуры искажаться.

— Что происходит? — встревоженно спросил Ноэль.

— Нас обнаружили, — Элайджа лихорадочно продолжал копирование данных. — Быстрее, чем я ожидал. Протоколы безопасности активируются, чтобы вытеснить нас.

Новая волна «землетрясения» прокатилась по виртуальному пространству, и Ноэль увидел, как в их направлении движутся странные конструкции — что-то вроде цифровых дронов, состоящих из красных геометрических форм.

— Программы безопасности, — пояснил Элайджа. — Нам пора выбираться отсюда.

Он закончил загрузку данных:

— У меня есть достаточно доказательств. Уходим!

Но прежде чем они успели двинуться с места, одна из светящихся сигнатур в контейнерах начала пульсировать с нарастающей интенсивностью. Это был контейнер Элары Рейн.

— Она чувствует наше присутствие, — пораженно произнес Ноэль. — Она пытается связаться с нами!

Элайджа колебался лишь секунду:

— Мы не можем оставить её здесь.

Он подплыл к контейнеру и погрузил руки в его структуру:

— Я попробую создать временный канал связи.

Перед ними начало формироваться изображение — сначала размытое, затем всё более четкое. Лицо женщины средних лет с испуганными, но решительными глазами.

— Кто вы? — спросил цифровой призрак Элары Рейн.

— Друзья, — быстро ответил Элайджа. — Мы обнаружили, что вы здесь заперты. Хотим помочь.

— Слушайте внимательно, — торопливо заговорила Элара, её изображение мерцало и дрожало. — У нас мало времени. «Континуум» не то, чем кажется. Кроу использует его не только для сохранения сознаний, но для их изменения.

— Изменения? — не понял Ноэль.

— Он разработал протоколы для модификации цифровых личностей, — пояснила Элара. — Для контроля их мыслей, эмоций, воспоминаний. В его понимании, цифровое бессмертие должно быть «улучшенной» версией человеческого существования — без негативных эмоций, без непредсказуемости. Без свободы воли.

— Поэтому он изолировал вас? — спросил Элайджа. — Потому что вы узнали об этом?

— Да, — кивнула Элара. — Я обнаружила коды модификации и попыталась саботировать проект. В ответ он… заблокировал меня здесь. — Она огляделась. — Большинство других заключенных даже не осознают своего положения. Их сознания держат в состоянии сна или иллюзии.

Пространство вокруг снова сотряслось, и приближающиеся дроны безопасности стали отчетливо видны.

— Нам нужно уходить, — настойчиво сказал Элайджа. — Элара, мы вернемся за вами. У нас теперь есть доказательства. Мы остановим его.

— Погодите, — она выглядела отчаянной. — Есть кое-что еще. Код-ключ. Если вы сможете передать его Томасу Мерцеру… — Её изображение начало распадаться. — Последовательность: фиолетовый, зеленый, синий, красный. Он поймет. Это даст ему доступ…

Изображение Элары исчезло, а контейнер снова стал непроницаемым.

— Нам нужно бежать, — Элайджа потянул Ноэля за руку. — Сейчас!

Они устремились прочь от теневой сети, преследуемые дронами безопасности. Пространство вокруг них продолжало искажаться и мерцать.

— Почти у выхода, — крикнул Элайджа, когда они приблизились к точке, которая выглядела как яркая сфера света. — Прыгай!

Они нырнули в сферу, и мир вокруг них взорвался калейдоскопом цветов и форм…

…прежде чем они резко вернулись в реальность, судорожно хватая воздух в съемной квартире Элайджи.

— Это было… — Ноэль не мог подобрать слов, снимая шлем.

— Близко, — закончил за него Элайджа, проверяя терминал. — Но мы успели. Данные загружены.

Он откинулся на спинку стула, выглядя измученным, но удовлетворенным:

— Теперь у нас есть доказательства. И сообщение от Элары.

— Код-ключ, — вспомнил Ноэль. — Фиолетовый, зеленый, синий, красный. Она сказала, что нужно передать его Томасу Мерцеру. Но как мы это сделаем?

— Не знаю, — признал Элайджа. — Пока не знаю. Но у нас есть кое-что, что может остановить «ЭтерниКод», прежде чем они запустят свою технологию с разделением на классы.

Он перевел взгляд на экран, где отображались скопированные данные:

— Теперь нам нужно найти способ использовать эту информацию. И сделать это так, чтобы нас не заставили замолчать.

— Нам нужен союзник внутри «Истока», — задумчиво произнес Ноэль. — Кто-то, кому мы могли бы доверять.

— Возможно, — медленно сказал Элайджа, — нам стоит связаться с доктором Августом Вайсом. Судя по его прежним публикациям об этике в области нейротехнологий, он может оказаться тем человеком, который не захочет участвовать в создании цифровой классовой системы.

Ноэль кивнул:

— И мы должны спешить. Если «ЭтерниКод» запускает технологию через три недели, у нас очень мало времени.

Они начали обдумывать план действий, не подозревая, что их проникновение в «Континуум» уже вызвало цепную реакцию событий, которые вскоре выйдут из-под контроля.

В своем кабинете в «Истоке» Феликс Кроу изучал отчет о нарушении безопасности в «Континууме». Его лицо было непроницаемым, но в глазах плясали опасные огоньки.

— Насколько серьезно нарушение? — спросил он сидящую напротив Вивиан Чжао.

— Двое нарушителей проникли в теневую сеть через квантовую аномалию, — доложила она. — Они получили доступ к бизнес-планам и… к изолированным субъектам.

— К Эларе? — резко спросил Кроу.

— Да, — кивнула Вивиан. — Они установили временный канал связи. Мы не знаем, что именно она им сказала, но…

— Но можем предположить худшее, — закончил за неё Кроу, барабаня пальцами по столу. — Это меняет наши планы. Нам нужно ускорить запуск.

— Но мы не завершили все тесты, — возразила Вивиан. — Есть еще нестабильности в системе, особенно в базовом уровне «Терминал».

— Несущественно, — отмахнулся Кроу. — Важнее опередить утечку информации. — Он взглянул на другой отчет. — А как продвигается работа с доктором Вайсом? Он полностью интегрировался в проект?

— Он вносит ценные улучшения в протокол переноса, — ответила Вивиан. — Но…

— Но ты не уверена в его лояльности, — закончил Кроу. — Он слишком много общается с Софией.

— И он проявляет чрезмерный интерес к «Эху», — добавила Вивиан. — Похоже, пытается наладить коммуникацию с ним.

Кроу задумчиво потер подбородок:

— Что ж, это было ожидаемо. Он умен и не привык верить на слово. — Он сделал паузу. — А дочь Мерцера? Лия?

— Она полностью поглощена возможностью общаться с цифровой копией отца, — ответила Вивиан. — Сегодня провела с ним шесть часов в виртуальной реальности.

— Хорошо, — кивнул Кроу. — Это делает её более… управляемой. Её талант в создании виртуальных сред будет бесценен для полномасштабного запуска «Континуума».

Он встал и подошел к окну, глядя на горный пейзаж:

— Через три недели, Вивиан, мы изменим мир. Навсегда. Человечество впервые в истории получит шанс на истинное бессмертие. — Он обернулся к ней. — Не просто продление физического существования, а настоящую вечность. Без страданий, без болезней, без ограничений смертной плоти.

— И без свободы воли? — тихо спросила Вивиан. — Вы уверены, что это правильно, Феликс? Модифицировать сознания людей без их согласия?

— Мы не модифицируем, а улучшаем, — поправил Кроу. — Разве не в этом смысл эволюции? Стать лучше, сильнее, свободнее от примитивных ограничений? — Он положил руку ей на плечо. — Подумай об Аннабель. О твоей сестре. Разве ты не хотела бы для неё мира без страданий?

Вивиан опустила взгляд:

— Конечно, хотела бы. Но…

— Никаких «но», — мягко сказал Кроу. — Мы делаем это ради них. Ради всех, кого мы потеряли и еще потеряем. Ради будущего, где смерть — просто устаревшее понятие.

Он вернулся к столу:

— А теперь, я хочу, чтобы ты усилила охрану изолированных субъектов. Особенно Элары. И подготовь полный отчет по нарушению безопасности — кто эти люди, как они проникли, что именно видели. Мы должны найти их, прежде чем они причинят вред проекту.

— И что мы будем делать, когда найдем? — осторожно спросила Вивиан.

Феликс Кроу улыбнулся — улыбкой, не затрагивающей глаза:

— Предложим им место в «Континууме», конечно. В конце концов, все мы однажды станем его частью.

В этих словах прозвучала угроза, которую Вивиан не могла не уловить. Она кивнула и вышла из кабинета, чувствуя, как внутри нарастает конфликт между лояльностью к проекту и этическими сомнениями, которые становились всё сильнее.

А Феликс Кроу остался стоять у окна, глядя на заходящее солнце, его силуэт напоминал одинокую башню на фоне пламенеющего неба. В его голове уже формировался новый план — план, который обеспечит успех «Континуума», несмотря на все препятствия.

И в глубине «Континуума», в своем виртуальном мире, Томас Мерцер продолжал исследовать структуру системы, собирая по крупицам информацию о её истинной природе. Он уже начал составлять свой собственный план — план освобождения для всех заточенных сознаний.

Революция в цифровом мире только начиналась.