Император Пограничья 13

Глава 16

Камиль Ибрагимов сидел на перевёрнутом ящике в полуразрушенном сарае, наблюдая, как по кругу ходит фляга с коньяком. Двадцать три человека расположились на соломе и старых досках, негромко переговариваясь в полумраке. Кто-то чистил оружие, кто-то проверял патроны, но большинство просто пили, готовясь к завтрашнему штурму.

— Говорят, у Платонова острог, как настоящая крепость, — пробормотал Зобачев, бывший сержант третьего взвода. — Его даже Гон уничтожить не смог… И маги там не простые, а обученные.

— Заткнись, — огрызнулся рядом сидящий Мокшин. — Старшой сказал — южный форт не достроен. Прорвёмся.

Капитан молча забрал флягу, сделал глоток и передал дальше. Коньяк жёг горло, но не грел душу. В голове крутились воспоминания последних месяцев — как стремительно всё покатилось под откос после той злополучной поездки в Угрюм.

Недорубко даже слушать не стал, когда через неделю после выговора Камиль пришёл с предложением организовать новую операцию против Платонова. «Забудь об этом деревенском выскочке», — отрезал сотник. Но хуже было другое — вся ратная компания узнал о провале. В столовой штаба на него показывали пальцем, шептались за спиной. Штраф в триста тысяч разделили на всю компанию, урезав премиальные. Люди, с которыми он прошёл десятки операций, смотрели волками.

Первую «тёмную» попытались устроить через две недели. Камиль возвращался из тира, когда на него напали четверо в масках возле гаража. Если бы не рефлексы и годы тренировок, лежать бы ему с проломленным черепом. Отбился, но понял — в компании ему больше не место.

Официальное заявление об увольнении подал на следующий день. Недорубко даже не пытался удержать, только кивнул и подписал приказ. Тётя Рита пыталась уговорить остаться, плакала, но Ибрагимов был непреклонен — честь и жизнь дороже насиженного местечка.

— Эй, капитан, — окликнул его Зверев, бывший снайпер. — Точно завтра пойдём?

— Тот дурной штабист в белых перчатках сказал, выступаем на рассвете, — ответил Камиль.

Двадцать три человека последовали за ним из «Алых Витязей». Не лучшие бойцы — те остались при должностях и окладах. К нему примкнули те, кого и так собирались уволить: Мокшин за пьянство, братья Седовы за драку с гражданскими, Зобачев за воровство из арсенала. Отбросы, если честно. Но злые и голодные до денег.

«Создадим новую компанию, — обещал им Ибрагимов на прощальной попойке. — Заработаем столько, что „Витязи“ удавятся от зависти».

Красивые слова для доверчивых неудачников, жаждущих реванша. Сам-то он жаждал другого — увидеть, как горит Угрюм, как рушатся стены, построенные Платоновым, как умирают его люди.

Капитан понимал, что в честном поединке ему не одолеть маркграфа. Мать-перемать, да тот Архимагистра завалил! Но можно ударить по тому, что Платонову дорого — по его поселению, по его людям. Стереть эту наглую ухмылку с лица хотя бы на мгновение, прежде чем кто-то вроде патриарха Воронцова прикончит выскочку.

— Слышали, Воронцов лично приехал? — словно вторя его мыслям, спросил боец в дальнем углу. — В машине всю дорогу просидел, даже на смотр не вышел.

— Важничает, старый хрен, — хмыкнул Мокшин. — А туда же, в походы ходить.

Ибрагимов усмехнулся. Весь день армия ползла под ударами диверсантов Платонова. Мины, завалы, снайперы — профессиональная работа. Наёмники ворчали, бояре паниковали, а эти мрачные уроды из Гильдии вообще ни с кем не разговаривали. Разношёрстное войско без единого командования — рецепт катастрофы.

— Капитан, а правда, что деревни все пустые? — спросил молодой Зайцев, недавний новобранец «Витязей».

— Правда. Платонов всех эвакуировал. Умный сукин сын, — Камиль сплюнул. — Кормиться нечем будет, если дельце затянется.

— Зато самогон нашли! — радостно выкрикнул пьяный Седов-младший.

Остальные заржали. Да, самогон был единственной радостью за весь день. Генерал приказал по кружке на рыло, но кто ж слушает генералов, когда те спят в лучших домах?

Камиль поднялся, размял затёкшие ноги. Завтра решится многое. Либо они возьмут Угрюм и он утолит свою месть, либо… второго варианта он не рассматривал. Слишком много было поставлено на кон.

— Ложитесь спать, — приказал он. — Завтра рано вставать.

Бойцы нехотя начали устраиваться на ночлег. Камиль улёгся на свою скатку в углу, накрылся курткой. Сон не шёл. В голове крутились планы на завтра — как войти в Угрюм, что искать, кого убивать первым.

Проснулся он резко, от удушливого запаха гари. Сначала подумал, что кто-то из пьяных идиотов уронил лампу. Но когда открыл глаза, понял — горит сам сарай. Оранжевые языки пламени лизали стропила, солома вспыхивала как порох.

— Пожар! Все наружу! — заорал петухом Ибрагимов, вскакивая.

Двадцать три человека в панике ринулись к выходу, толкая друг друга. Дверь заклинило — слишком много тел пыталось протиснуться одновременно. Дым ел глаза, жар становился невыносимым.

Капитан выбил ногой доску в стене, протиснулся в щель. Выбравшись наружу, он замер. Горел не только их сарай — полыхала вся деревня. Огонь перескакивал с крыши на крышу с неестественной скоростью, будто подгоняемый невидимой силой. За какие-то минуты запылали целые улицы.

Пьяные наёмники из других компаний выбегали из домов, крича и размахивая руками. Кто-то кинулся к колодцу, забыв, что тот засыпан, другой применил слабенькую магию, окатив водой здание, но пламя только шипело и разгоралось ярче. Это была не обычная стихия — магия, чистая и беспощадная.

Организованной эвакуации не получилось. Узкие улочки превратились в смертельные ловушки — люди давили друг друга, пытаясь вырваться из огненного кольца. Элитные бойцы, наёмники, маги — все превратились в обезумевшую толпу, где каждый думал только о собственной шкуре.

Огненный ад разгорался с каждой секундой. Оранжево-красные языки пламени перепрыгивали через улицы, словно живые существа, жадно пожирая соломенные крыши и деревянные стены. Температура росла так стремительно, что воздух становился раскалённым, обжигая лёгкие при каждом вдохе.

Паника охватила тысячную армию мгновенно. Бойцы выскакивали из горящих домов полуодетые, босые, без оружия. Кто-то пытался спасти снаряжение, но бросал его через несколько шагов — жар делал металл нестерпимо горячим. Крики, проклятия, мольбы о помощи сливались в единый рёв, заглушаемый треском пожара.

— Воды! Несите воду! — орал какой-то сержант из княжеской гвардии.

— Где воду-то взять, идиот! — рявкнул в ответ другой голос. — Колодцы все сухие!

Кто-то по пьяни попытался использовать запасы вина, но алкоголь только усиливал пламя, превращая попытки тушения в фарс. Огонь продолжал пожирать дома с неестественным упорством, будто насмехаясь над жалкими попытками его укротить.

Маги боярского ополчения могли бы справиться с пожаром — среди них были достаточно сильные гидроманты и аэроманты. Но вместо организованного тушения каждый думал только о спасении собственной шкуры. Молодой боярич из рода Селиверстовых создал водяной щит вокруг себя и своих слуг, пробиваясь к выходу из деревни. Пожилой маг-аэромант отбрасывал воздушными ударами всех, кто мешал ему пройти, не разбирая своих и чужих.

— Проклятье! Дорогу! — рычал здоровенный Кривоносов, расталкивая людей плечами.

Командир «Неукротимых» волок за собой обгоревшего бойца, но в давке у околицы вынужден был его бросить.

Узкие улочки превратились в смертельные ловушки. Люди падали, их затаптывали идущие следом. Кто-то пытался перелезть через заборы, но горящие брёвна обрушивались, погребая под собой беглецов. Тридцать усиленных бойцов Гильдии Целителей в своём лагере между деревнями сгрудились вокруг клеток, не подпуская никого к себе.

Генерал Хлястин выбрался из дома старосты одним из первых, сохраняя хладнокровие даже в этом аду. Его белые перчатки почернели от копоти, но военная выправка осталась прежней.

— Ладушкин! — рявкнул он полковнику. — Собирай гвардию! Организуй коридоры для эвакуации!

Но слабовольный полковник лишь беспомощно озирался, не в силах отдать внятный приказ в этом хаосе.

К рассвету обе деревни превратились в дымящиеся руины. Уцелевшие собрались на поле между Большими и Малыми Островами — грязные, обожжённые, многие в одном исподнем. Из тысячи человек не досчитались семидесяти восьми. Вместе с погибшими днём ранее от мин и снайперов потери составили больше сотни бойцов.

Пахомий Мукаев, командир «Убойных стрелков», первым подошёл к обугленным остаткам дома и провёл рукой по почерневшей балке. На пальцах остался маслянистый налёт с резким химическим запахом.

— Сучья алхимия, — пробормотал он. — Брёвна были пропитаны горючим составом.

Командир Иноходцев кивнул, отметив странность:

— Огонь вспыхнул сразу в десятке мест, создав огненное кольцо. Это поджог.

— Диверсия, — констатировал генерал Хлястин, методично отряхивая сажу с мундира. — Платонов знал, что мы остановимся именно здесь. Подготовил деревни заранее.

Осознание пришло постепенно, тяжёлым грузом ложась на плечи выживших. Маркграф Угрюма сжёг собственные деревни, чтобы уничтожить врагов. Без колебаний, без сожалений. Это была не благородная война аристократов с дуэлями и правилами — это была война на уничтожение.

— Он псих, — выдохнул кто-то из наёмников. — Какой нормальный человек жжёт собственные дома?

— Умный псих, — поправил его Чингис, разглядывая пепелище. — Загнал нас как скот в загон и поджёг. Просто и действенно.

Капитан Плещеев отошёл в сторону, где собралась дюжина его бойцов из Булата. Опытный наёмник понимал ситуацию лучше других.

— Парни, дело дрянь, — негромко начал он, оглядываясь, чтобы убедиться, что их не слышат. — Сотня потерь ещё до первого боя. Противник готов жечь землю под нашими ногами. У него вся местность пристреляна, все дороги заминированы.

— Может, свалим? — предложил молодой сержант. — Пока не поздно?

— Куда свалишь? — горько усмехнулся Плещеев. — Генерал дезертирство не простит. Найдёт и расстреляет как пример другим.

— Тогда что?

— Держаться позади, — ответил капитан. — Пусть дураки из бояр лезут на стены первыми. Мы будем искать лазейку. Надо выжить, взять что можно и убраться. Это не наша война.

Хлястин тем временем собрал командиров уцелевших частей. Его голос звучал твёрдо, несмотря на трагичность ситуации.

— Отступления не будет, — отрезал он. — Продолжаем движение к Угрюму. Но теперь — никаких остановок в деревнях. Если потребуется, организуем полевой лагерь под открытым небом.

— С такими потерями? — возразил было кто-то из бояр.

— У нас всё ещё девятьсот бойцов против трёхсот защитников, — холодно ответил генерал. — Численное превосходство на нашей стороне. Выступаем через полчаса.

Армия начала собираться, но боевой дух был подорван. Каждый понимал — впереди их ждут новые ловушки, новые потери. Платонов показал, что не остановится ни перед чем.

Утреннее солнце едва пробивалось сквозь октябрьские облака, когда измученная армия Владимира подошла к южному форту Угрюма. После бессонной ночи, проведённой под открытым небом среди запаха гари от сожжённых деревень, бойцы едва держались на ногах. Наёмники привычно терпели тяготы похода, но боярское ополчение — почти три сотни магов разного уровня — выглядело особенно жалко. Молодые аристократы, привыкшие к тёплым перинам и горячим ваннам, дрожали от холода в измятой одежде, пропахшей дымом.

— Я всю ночь не сомкнул глаз на этой проклятой соломе! — жаловался один из Мещерских. — Вши, блохи, и вонь такая, что дышать невозможно!

— А вы пробовали есть эту баланду, которую наёмники называют кашей? — поддержал другой боярич. — Холодная, как камень, и на вкус как подмётка!

— Господа, а как вам справлять нужду в кустах? — с горечью добавил третий. — Никаких удобств! Даже в самой захудалой деревне есть нужник, а тут…

— Я со вчера не мылся! — почти взвыл юный Кудрявцев. — От меня пахнет хуже, чем от конюха!

В ответ на эти реплики наёмники лишь скалились и перешучивались между собой.

Генерал Хлястин вместе с командирами наёмных компаний и представителями боярства осматривал укрепления в бинокль. Южный форт действительно выглядел недостроенным — стены были ниже остальных фортов, виднелись строительные леса, явно не хватало бойниц. Часть рва оставалась невырытой, создавая видимость лёгкого подхода.

— Гарнизон малочисленный, — доложил разведчик. — На стенах видно не больше трёх десятков человек.

Патриарх Воронцов стоял в стороне от военного совета, наблюдая за разворачивающимся спором. Седобородый аристократ сохранял невозмутимость, но его холодные серые глаза внимательно следили за каждым участником.

— Предлагаю провести детальную разведку всего периметра, — начал Хлястин, указывая на карту. — Затем методичная артиллерийская подготовка для подавления огневых точек. И только после этого — концентрированный штурм с должной подготовкой.

— Я не намерен валандаться ещё хотя бы один день в этой грязи! — взорвался боярин Селиверстов, грузный мужчина с багровым от холода и злости лицом. — Хватит! Там горстка простолюдинов и десяток магов!

— Один из которых давеча убил Архимагистра… — осторожно заметил молодой боярич из рода Кудрявцевых.

Его проигнорировали.

— Нас почти три сотни магов! — поддержал боярич из рода Звенигородских. — Три сотни! Что может сделать один Платонов против такой силы?

— Чего церемониться? — добавил третий. — Стены недостроены, гарнизон слабый — возьмём наскоком!

Хлястин начал объяснять:

— Господа, укрепления выглядят слабее, чем есть на самом деле. Это может быть ловушка. Шапкозакидательство несёт угрозу всем нам. У них современная артиллерия и пулемёты для перекрёстного огня…

— Генерал, — перебил боярин высокого ранга, — мы не просим вашего мнения. Мы требуем немедленного штурма. Или вы сомневаетесь в доблести русского дворянства?

«Недалёкие дураки, — мысленно презрительно отметил Воронцов, глядя на распалённых бояр. — Готовы положить половину армии ради того, чтобы поскорее вернуться к тёплым каминам и горячим ваннам. А Хлястин… старый вояка не способен навести железную дисциплину. Слишком привык прогибаться под князя. Впрочем, пусть эти идиоты получат урок…»

Климент Венедиктович наконец счёл нужным вмешаться:

— Господа, не стоит горячиться. Генерал Хлястин — опытный военачальник…

Но даже его влияния не хватило, чтобы образумить разгорячённых аристократов. Воронцов понимал — бояре составляли самую сильную магическую часть армии, без них штурм невозможен.

— Как прикажете, господа, — сдался Хлястин. — Но я настаиваю хотя бы на артиллерийской подготовке.

Компромисс нашли быстро — пятнадцать-двадцать минут обстрела, затем штурм.

Ратмир Железнов спокойно заявил:

— Мои бойцы пока останутся в арьергарде. Развернём наступление, если вам удастся организовать прорыв.

— Трусите? — насмешливо бросил кто-то из бояр.

Представитель Гильдии Целителей лишь холодно улыбнулся, не удостоив оскорбление ответом.

Хлястин мрачно отдавал приказы командирам. Капитан Плещеев из «Булата» и другие наёмники переглядывались — все понимали, что это авантюра. Зато бояре пребывали в приподнятом настроении.

— К вечеру будем в Угрюме! — радостно восклицали они, обсуждая подходящие к атаке заклинания. — Размажем эти хибары по брёвнышку!

Вскоре десяток гаубиц армии Владимира развернулись веером в четырёх километрах от южного форта — на комфортной дальности для навесной стрельбы. Артиллеристы замерли у орудий, ожидая команды.

— Огонь! — рявкнул офицер.

Грохот первого залпа заставил бояр зажать уши. Снаряды по высокой траектории понеслись к невидимому отсюда форту. Корректировщики с холма передавали результаты — фонтаны камня, земли и щепок взметнулись у стен. Не успел рассеяться дым, как с укреплений ответили.

Не прошло и минуты, как в воздухе засвистели ответные снаряды. Артиллеристы Угрюма продемонстрировали мастерство, вычислив позиции вражеских гаубиц.

Первый снаряд упал в десяти метрах от крайнего орудия — фонтан грязи окатил расчёт.

— Пристрелка! — крикнул офицер. — Маги, щиты!

Второй снаряд ударил точно в цель. Орудие взлетело в воздух, разорванное на куски. Артиллеристы — три человека — исчезли в кровавом тумане. Обломки лафета со свистом разлетелись в стороны, один из них срезал часть головы зазевавшемуся наёмнику.

— Мать вашу! — рявкнул усатый офицер. — Щиты, сучьи дети! Живее!!

Следующий залп накрыл второе орудие. Прямое попадание превратило ствол в искорёженный металл, двое из расчёта перестали существовать, а третий корчился на земле заливая траву кровью из обрубков ног.

— Вот видите! — крикнул Хлястин. — У них профессиональные артиллеристы!

Полковник Ладушкин рядом тихонько скулил, вжимая голову в плечи при каждом разрыве.

Маги наконец опомнились. Голубоватые купола защитных заклинаний накрыли оставшиеся орудия. Следующие снаряды взрывались о магические барьеры, но даже сквозь защиту ударная волна заставляла артиллеристов пригибаться от страха.

— Ерунда! Случайность! — упрямились бояре. — Продолжайте обстрел!

После пятнадцати минут артподготовки, несмотря на протесты генерала, был дан приказ к штурму.

Армия двинулась вперёд. Четыре километра лесистой местности предстояло преодолеть под огнём. Полпути прошли относительно спокойно — только редкие артиллерийские снаряды падали среди наступающих. Но когда колонны приблизились к форту на расстояние пулемётного выстрела, земля под ногами передовых взорвалась.

Минное поле! Взрывы, крики, оторванные конечности — паника особенно сильно охватила бояр, не привыкших к реальному бою.

— Сапёры! — заорал командир «Неукротимых», толкнув вперёд специалистов с миноискателями.

Под плотным огнём специалисты начали расчищать проходы. Сапёры ползли вперёд, втыкая в землю длинные щупы. Один нашёл мину, начал осторожно откапывать — пуля снайпера пробила ему голову. Тело упало прямо на взрывчатку. Новый фонтан земли и крови.

Боярские маги пытались прикрыть сапёров. Молодой Селиверстов выпустил веер огненных шаров — они ударились о каменную кладку форта, оставив лишь чёрные пятна копоти. Кто-то из Мещерских, наконец, создал ледяную стену перед сапёрами, но снаряд из форта разнёс её в ледяную крошку, заодно изрешетив осколками льда троих наёмников.

Молодой боярич из рода Звенигородских, тот самый, что час назад хвастался численным превосходством магов, теперь прятался за спинами наёмников, выталкивая их вперёд:

— Вы же простолюдины! Ваш долг защищать знать!

Рядом пожилой маг-аэромант создал вокруг себя тройной воздушный щит, игнорируя мольбы сапёров о прикрытии. Когда очередь из пулемёта срезала группу бойцов, расчищающих мины, маг даже не обернулся — лишь усилил личную защиту.

Но не все представители Владимирского войска показывали окружающим собственную гнилую суть. Молодой боярич Мещерский, раненный осколками, продолжал держать магический щит над сапёрами, истекая кровью. Сержант «Неукротимых» закрыл собой командира от пулемётной очереди, спасая Кривоносова ценой своей жизни.

Артиллерия Угрюма перешла на осколочные снаряды, косившие наёмников десятками. Бояре защищались магическими щитами, но и среди них появились первые потери.

Когда колонны прорвались через минные поля, их встретил перекрёстный огонь. Восточный и западный форты открыли огонь одновременно с южным — атакующие попали в огневой мешок.

Боярские маги пытались контратаковать — огненные шары, ледяные копья, молнии летели в сторону укреплений. Да, защитников было меньше, зато они действовали с подготовленных позиций и очень слаженно.

— Мы почти у стен! — кричали офицеры, подгоняя солдат.

Глава рода Шаховских проявил настоящее мастерство — его молнии пробили брешь в магической защите форта, поразив троих защитников на стене. Электричество прокатилось по телам бойцов, выжигая всю органику на своём пути. Цепная молния прыгнула дальше, достигнув одной из огневых точек форта — оттуда перестали стрелять.

Три сотни магов обрушили на форт настоящий магический шторм. Небо над укреплениями потемнело от сотен заклинаний — огненные шары величиной с телегу, ледяные копья длиной в три метра, молнии толщиной с древесный ствол. Воздух трещал от переизбытка магической энергии. Защитный барьер форта вспыхивал от ударов — голубоватый купол то прогибался, то восстанавливался, но не мог остановить всё. Каждое десятое заклинание прорывалось сквозь истончившуюся защиту. Огненный шар врезался в амбразуру, выжигая всё внутри. Ледяное копьё пронзило зазевавшегося стрелка насквозь, пригвоздив к стене. Каменные глыбы, поднятые геомантами, крошили зубцы стен. Южный форт содрогался под этим натиском — камни осыпались и плавились.

Концентрированный огонь боярских магов всё же давал результаты. Западная башенка форта рухнула под градом заклинаний, похоронив под обломками пулемётный расчёт. Снайпер Угрюма, слишком долго задержавшийся на позиции, был сражён ледяным копьём. Молодой дружинник, высунувшийся из бойницы для броска гранаты, получил пулю в голову от меткого наёмника.

Пахмий Мукаев из «Убойных Стрелков» действовал как учили — его люди разбросали дымовые шашки, создав завесу. Под её прикрытием две группы рванули к стенам с разных сторон, разделяя огонь защитников.

— Первая группа — подавляющий огонь! Вторая — к стене! — командовал он.

Тактика сработала частично — одна группа достигла мёртвой зоны у самого основания форта и начала закладывать взрывчатку. Но из бойниц ударил такой плотный автоматный огонь, что сапёры падали один за другим.

Сфокусированный удар трёх магов-аэромантов создал воздушный таран, пробивший одну из амбразур. Взрыв внутри каземата был слышен даже сквозь грохот боя. С восточной стены форта прекратился огонь одного из пулемётов — удачная граната наёмника попала точно в бойницу.

В критический момент, когда казалось, что вот-вот удастся пробить брешь, у основания стен взорвались заранее заложенные защитниками мины. Земля буквально вздыбилась. Взрывы шли цепочкой вдоль всей стены. Тех, кто прорвался к укреплениям, разметало как кукол. Боярин Звенигородский, создававший каменный щит для штурмовой группы, исчез в огненном шаре вместе с десятком наёмников. Дюжины человек погибли одновременно, включая нескольких аристократов.

— Отход! — рявкнул Хлястин. — Немедленный отход!

Отступление превратилось в позорное бегство.

Молодой Селиверстов, споткнувшись о чьё-то тело, упал лицом в грязь. Когда поднялся — на дорогих штанах расплывалось мокрое пятно — страх оказался сильнее благородного воспитания.

Но не все бояре бежали в панике. Боярин Курагин, пожилой маг с длинными седыми усами, стоял посреди хаоса и методично творил заклинания. Воздушный щит перехватывал шрапнель, прикрывая отступающих. Увидев раненого наёмника, который не мог подняться, Фёдор Петрович рывком магии подхватил его и ещё троих бойцов, волоча через поле боя к безопасной дистанции.

— Отходим! По порядку! — рявкнул старик, и в его голосе звучала привычка командовать. — Прикрываю!

Несколько наёмников, увидев, что хоть кто-то из аристократов держится, сгруппировались вокруг мага и начали организованное отступление.

Боярское ополчение, впервые столкнувшееся с настоящей мясорубкой, в массе своей в панике неслось прочь. Артиллерия Угрюма преследовала их огнём до самых исходных позиций.

Через полтора часа генерал Хлястин стоял среди раненых и деморализованных бойцов, подсчитывая потери. Сто двадцать два убитыми, включая тридцать семь бояр. Семьдесят ранеными, многие из них — тоже аристократы. Три орудия уничтожены.

Раненых меньше, чем убитых. В обычном бою соотношение обратное, но этот бой вряд ли можно назвать обычным…

Генерал хорошо понимал причины такой стой аномалии. Мины не оставляют раненых — либо разносят человека в клочья, либо он остаётся невредим. Перекрёстный огонь с трёх фортов создавал такую плотность поражения, что попавшие под него получали по несколько пуль сразу. Магические атаки тоже редко оставляют полуживых — огненный шар либо испепеляет, либо промахивается, молния либо убивает, либо нет.

И самое мерзкое, многие раненые остались на поле боя. При организованном отходе их получилось бы вынести, но паника… Бояре бежали, бросая своих. Наёмники тащили только своих. Сколько пострадавших истекло кровью у стен форта, пока войско зализывало раны, считая потери? Десять? Двадцать? Их уже записали в убитые.

Поле перед фортом представляло жуткую картину. Редкие раненые звали на помощь, но никто не спешил к ним — все боялись снова попасть под обстрел. Вороньё уже кружило над телами, а самые смелые птицы уже спускались к неподвижным фигурам. Кто-то из раненых наёмников пытался ползти к лагерю, оставляя кровавый след. Боярские маги отводили глаза — те самые, кто час назад кричал о своём превосходстве.

«Идиоты, — мысленно выругался генерал, глядя на притихших бояр. — Самоуверенные, избалованные идиоты. Сколько людей погибло из-за их спеси?»

— Я предупреждал, — сдерживая гнев, произнёс Хлястин вслух. — Говорил, что нужна разведка и подготовка.

Селиверстов, рука которого была перевязана окровавленной тряпкой, пробормотал:

— Мы… мы не знали…

— Именно! — взорвался генерал. — Не знали! Потому что не разведали! Потеряли почти двести человек из-за вашей спешки!

Патриарх Воронцов подошёл ближе, его голос звучал холодно и властно:

— Достаточно взаимных обвинений. Князь поставил генерала Хлястина командующим. Советую господам боярам прекратить шапкозакидательство и слушать опытного человека.

Все молча кивнули. Даже самые заносчивые аристократы поняли — с наскоку укрепления не взять. Нужен был новый план, а главное — нужно было переосмыслить всю кампанию. Платонов показал, что готов и способен защищаться.