Император Пограничья 9

Глава 14

Машина мягко покачивалась на ухабах, увозя нас от Сергиева Посада. Безбородко уверенно вёл внедорожник, а я устроился на сбоку от него с магофоном в руках. Сзади примостились Полина, Михаил и Гаврила, а Ярослав с Евсеем забрались в грузовой отсек — места на всех не хватило.

Я открыл Эфирнет и набрал в поиске «Рюрик первый император». Страница загрузилась медленно — связь в Пограничье оставляла желать лучшего.

Первая же статья заставила меня усмехнуться. «Рюрик Великий имел обширный гарем из пятидесяти невест, с которыми произвёл на свет более сотни детей, обеспечив династическую стабильность…»

Вздор. У меня была одна жена — Хильда, и одна дочь — Астрид, свет моих очей. Откуда взялась эта чушь про гаремы? Хотя… я вспомнил визит в Константинополь, где принимал нас базилевс Лев VI Философ. На приёме присутствовали послы хазарского каганата — те действительно привезли с собой целую свиту красавиц. Возможно, какой-то недалёкий летописец перепутал и приписал их обычаи мне.

А вот следующая статья была ещё хуже. Некий скандальный историк Максимилиан Зубровский, чьи теории, отвергались всем научным сообществом, утверждал: «Официальная история скрывает неудобную истину — династия Рюриковичей фактически прервалась на самом основателе. Общепринятая версия о продолжении династии является мифом, созданным позднейшими летописцами для легитимации власти последующих правителей. У самого Рюрика не было ни одного сына, только дочь, имя которой история не сохранила».

Что за чушь⁈ Астрид была законной наследницей престола. Да, у меня не было сыновей — но разве это означает конец династии? Я сам выдал её замуж за достойного человека, укрепив союз. Её дети носили мою кровь. Это основы политики — через брачные союзы власть переходит, род продолжается.

Есть два способа заключать такие браки. Первый — когда дочь уходит в род мужа, принимает его имя и обычаи. Но разве я был дураком, чтобы отдать единственную наследницу чужому роду? Конечно же, я выбрал второй путь — муж пришёл в наш род, стал частью династии! Его дети носили мою кровь и мое имя. Он не правил бы сам — лишь поддерживал власть Астрид, давал ей наследников. Для правящих дочерей это обычная практика. Сейчас это назвали бы «консортом», но тогда у нас не было особого названия для такого положения.

Неужели этот книжный червь не понимает таких простых вещей? Или он настолько погряз в гордыне, что забыл — женщины тоже могут править и передавать династические права?..

Иная публикация гласила: «Рюрик предположительно погиб в 1062 году от стрелы половецкого лучника во время похода на степняков, защищая южные рубежи империи».

Я стиснул зубы. Ни года, ни причины эти горе-историки не угадали. Но вспоминать настоящие обстоятельства своей смерти я не собирался — слишком больно ворошить те события даже спустя столетия.

Дальше шло ещё хуже. Один умник писал о моих братьях, что их и вовсе не существовало. Мол это просто неверный перевод древнескандинавских слов «sine hus», означающих «со своим родом», и «thru varing», означающих «с верной дружиной». Другой пустослов уверял, что Синеусе — это «возможно, собирательный образ нескольких военачальников», а «Трувор — просто доверенный советник».

Мой младший брат, который мог часами спорить со мной о тактике боя, спасший мне жизнь в битве при Ладоге. Человек, чей громкий и заразительный смех я помню до сих пор. Трувор, чьи изобретения и открытия в магии помогли нам выстоять против первых волн Алчущих. Живые люди, мои братья по крови и духу — превращены в «ошибку перевода», в выдумку неграмотных летописцев. Будто их никогда не существовало. Будто я никогда не хоронил и не оплакивал вместе с ними отца, не праздновал свадьбу Трувора, не выигрывал войны, не строил крепости…

Я пролистывал статью за статьёй, но везде находил лишь обрывки и домыслы. Складывалось впечатление, что либо реальные летописи были уничтожены в тёмные века, когда Бездушные едва не поглотили мир, либо кто-то намеренно подчистил историю.

Изучая очередную статью, я внезапно замер. «Фрагменты так называемого „Железного кодекса“, приписываемого Рюрику». Сердце забилось чаще — я узнал формулировки, которые диктовал своим писцам тысячу лет назад:

«Воин, бросивший щит перед лицом Алчущих, да будет изгнан без права возвращения. Ибо его трусость обрекает на смерть тех, кто стоял за его спиной».

«Командир, пожертвовавший мирными ради спасения войска, да будет предан суду равных ему по званию. Ибо меч дан нам не для выбора, кого защищать».

«Знание о повадках Бездушных да не будет сокрыто. Каждый воин обязан передать своё умение трём другим, дабы смерть одного не унесла спасение многих».

Современные историки считали эти законы «чрезмерно жестокими для эпохи раннего средневековья» и «явным свидетельством более позднего происхождения». Они не понимали, что в мире, где каждый павший воин через час вставал в рядах врага, трусость была смертным приговором для всех. А пункт о передаче знаний… Я усмехнулся. Именно благодаря этому закону тактика борьбы с Алчущими распространилась по всей империи за считанные годы.

Горло сжалось, когда я вспомнил, как Трувор убеждал меня записать все военные уставы. «Брат, твои приказы забудутся через поколение, если не высечь их в камне», — говорил он, раскладывая на столе свитки с набросками. Именно он предложил назвать свод «Железным» — несгибаемым, как воля защитников империи. Половину формулировок мы оттачивали вместе долгими зимними вечерами, споря о каждом слове.

— Интересное чтение? — негромко уточнила Полина. — А правда, что ты вчера ходил на свидание с этой… Засекиной?

Я оторвался от экрана и, обернувшись, внимательно посмотрел на графиню.

— И давно у тебя завелись собственные шпионы, Полина?

Девушка смутилась, но упрямо вздёрнула подбородок.

— Это не шпионы. Просто… люди говорят.

Я перевёл взгляд на своих спецназовцев. Михаил невозмутимо смотрел в окно, а вот из грузового отсека донёсся подозрительный кашель. Ярослав, значит.

— Ярослав, — позвал я, не оборачиваясь, — в следующий раз, когда решишь поделиться информацией о моих передвижениях, убедись, что я дал на это разрешение.

— Виноват, Ваше… эм… Сиятельство, — пробормотал боец, и я услышал, как Евсей тихо фыркнул.

— Можно просто «воевода», — отозвался я.

Потому что воевода — это административная и военная должность, а маркграф — титул. Став маркграфом, я не утратил должность воеводы. А произносить её вслух не в пример короче.

Вернувшись к Полине, я пожал плечами:

— Да, был на свидании. И чудесно провёл время, спасибо, что спросила.

Гидромантка покраснела ещё сильнее и отвернулась к окну. Остаток пути прошёл в напряжённом молчании, нарушаемом только шумом мотора.

Когда показались стены Угрюма, я убрал магофон и сосредоточился на предстоящих делах. У ворот нас уже ждали — весть о нашем приближении опередила сам отряд.

Едва я вышел из машины, ко мне подошли Игнатий Платонов, Борис, Захар и Василиса.

— Прохор! — отец обнял меня, не скрывая облегчения. — Слава богу, ты вернулся. Как прошла встреча с князем?

— Продуктивно, сам же видел, — с улыбкой ответил я, намекая на информацию в Эфирнете. — Как у нас дела?

Игнатий перешёл на деловой тон:

— С тех пор, как в лесах стало безопасно, мы отправляем группы охотников собирать Реликты. За неделю подобрали много диковинок, особенно Чернотрав. И ещё — вчера прибыла новая партия переселенцев из Сергиева Посада. Савельев прислал двадцать семь человек — в основном ремесленники с семьями. Прорыв Бездушных в город многих серьёзно напугал. Решили попытать счастья в иных местах.

— А молодые Бутурлины? — спросил я, вспомнив об осиротевших детях.

— Прибыли два дня назад, — отец слегка нахмурился. — Поначалу было тяжело, особенно Елизавете — девушка всё ещё переживает потерю родителей. Но Василиса Дмитриевна взяла её под своё крыло, показала поселение, познакомила с другими женщинами. А Илья сразу попросился в дружину.

Борис подхватил:

— После окончания Гона мы сосредоточились на восстановлении, Прохор Игнатьевич, — командир дружины держался чрезмерно официозно после моего недавнего роста в титулах. — Стены починили, где Жнецы пробили бреши. Последние раненые выписались из лазарета три дня назад — Светов и Альбинони сработали на славу. Что до молодого Бутурлина — парень толковый, немного горячий, но это пройдёт. Поселил их пока в вашем доме — так спокойнее и охрана рядом.

Проблема с нехваткой жилого пространства снова догнала нас. Нужно расширяться, иначе не получится уместить серьёзно возросшее население…

— Отлично. Захар?

Старый слуга почесал бороду:

— Из покинутых деревень весь урожай свезли, барин. Зерна теперь хватит на пару месяцев точно, но нужно думать о будущем. Старосты Жохово, Цепелево, Копнино, Нерожино и Шувалихи хотели с вами побеседовать. Мыслю, хотят обсудить переселение своих жителей к нам на постоянной основе.

— Ещё бы, — буркнул Борис, — сами видели, как мы тех Бздыхов в хвост и гриву драли, прошу простить, — добавил он, покосившись на Василису. — Вот и решили теперь, что с нами всё одно безопасней будет, чем в старых деревнях.

— Всё так, всё так, — степенно погладил клочковатую бороду Захар. — Да только вот с жильём для новых людей туговато — бараки переполнены беженцами. Дома пока не отстроены. И ещё… — он понизил голос, — из представительства магофоном звонили. Тот торговец, Левинсон, что вы наняли для второго магазина, просил прислать новых поделок для сбыта. А! Да чуть не забыл главное — свадьба намечается!

— Свадьба? — я удивлённо поднял бровь.

— Антип, сын Силантия, и Настасья, — пояснил Захар с улыбкой. — Помните, должны были ещё до Гона их обвенчать, да вы тогда в Сергиев Посад уехали надолго. Молодые решили дождаться окончания Гона и вашего возвращения. Настасья говорит, без воеводского благословения под венец не пойдёт. Через два дня хотят, если позволите.

Со вздохом я растёр лицо. В преддверии Гона я действительно беседовал с Силантием и самолично давал добро провести свадьбу, да только потом пришлось спасать людей под стенами Сергиева Посада, воевать с Уваровыми, а под конец навалились проблемы с продовольствием, патронами и сбором Лунного покрова, вот и вылетело из головы, что, конечно, меня не оправдывает.

Ну по крайней мере, есть возможность всё исправить и всё-таки отпраздновать чудесный союз молодых.

— Скажи молодым, что благословляю. После всего пережитого людям нужен праздник. Василиса, что с шахтой?

Княжна выпрямилась, в глазах горел азарт:

— Прошли ещё три метра по основному штреку. Вынули чуть больше двенадцати кубометров породы. Плавление назначено на сегодня. Скажи, удалось ли найти опытных горняков? Пока тебя не было, у нас снова едва не покалечился шахтёр. Хотя какой он шахтёр! — в сердцах бросила Голицына, — Бывший лесоруб, нужных навыков не имеет. Я ведь говорила, что требуются толковые горняки, говорила! — начала заводиться геомантка.

— Спокойно, — твёрдо произнёс я, вскидывая раскрытую ладонь. — Поиск идёт, я о том не забыл. Пока находился в Сергиевом Посаде навёл справки, там таких рабочих не сыскать, но у меня есть идея, как эту проблему решить. Загляни ко мне попозже, обсудим. Отец, — я перевёл взгляд на Игнатия, — через час созываю большой совет. Нужно обсудить последние свершения, текущие проекты и наши дальнейшие действия.

— Понял, сын. Всех соберу.

Направляясь в дом, я обдумывал услышанное. Угрюм восстанавливался после Гона быстрее, чем я ожидал. Торговля Реликтами набирала обороты, представительства работали, люди прибывали.

Большой зал дома воеводы, или теперь уже вернее будет сказать маркграфа, заполнялся людьми. Я стоял у стола с картами, наблюдая, как входят участники совета. Маги, чьё число плавно приближалось к полутора десяткам, расселись полукругом. Старосты Прокоп, Тихон и Марфа заняли места напротив. Зарецкий и Грановский устроились у окна. Борис с Захаром встали по бокам от меня. Кузнец Фрол неловко топтался, не зная, куда себя деть.

Когда все собрались, я обвёл взглядом присутствующих.

— Благодарю всех за то, что пришли. У меня есть важные новости, которые касаются будущего Угрюма.

Я сделал паузу, давая словам вес.

— Несколько дней назад князь Матвей Филатович Оболенский подписал указ о создании Угрюмской марки. Отныне наш острог — полуавтономная территория под протекторатом Сергиево-Посадского княжества. А я получил титул маркграфа.

В зале повисла тишина. Некоторые, как Василиса и отец, уже знали об этом, но для большинства новость стала неожиданностью.

— Маркграф? — первым нарушил молчание Прокоп. — Это что же получается, мы теперь не Владимирскому княжеству подчиняемся?

— Именно так, — кивнул я. — Мы переходим под юрисдикцию Сергиева Посада. Это даёт нам защиту от притязаний нового князя Сабурова и его приспешников. Поясню свои слова: князь Веретинский на днях умер, и престол Владимира занял граф Сабуров.

Марфа нахмурилась:

— А что это значит для простых людей? Налоги увеличатся? Новые повинности появятся?

— Наоборот, — успокоил я её. — Маркграф платит фиксированный налог, а не постоянно растущий. Иными словами мы будем платить ту же сумму, что и сейчас. Никаких дополнительных поборов.

Тихон почесал седую бороду:

— Звучит слишком хорошо. В чём подвох?

Я усмехнулся его прямоте.

— Подвох в том, что мы должны сами себя защищать и обеспечивать. Княжеские Стрельцы к нам не придут, но и княжеские чиновники тоже. Мы сами себе хозяева.

Грановский поднял руку:

— Прохор Игнатьевич, а что с планами развития? Фабрики и производства — всё это остаётся в силе?

— Не просто остаётся, а получает новые возможности. Как маркграф, я могу вести разработку природных ресурсов и открывать мануфактуры без согласования с княжеской канцелярией.

Оживление в зале усилилось. Люди начали понимать открывающиеся перспективы.

— Друзья, — я повысил голос, привлекая внимание, — мы пережили Гон. Благодаря усилиям каждого из вас — от дружинников и землепашцев до могущественных магов — мы не просто выжили, но и одолели врага. Теперь у нас есть шанс построить что-то большее, чем просто острог в Пограничье.

Я развернул карту окрестностей.

— Но для этого нужно решить первоочередную задачу — продовольствие. Помните наше совещание перед Гоном? Мы обсуждали четыре направления работы. Так вот, теперь это стало как никогда актуально, потому что наша численность растёт семимильными шагами. Сейчас хочу услышать отчёты каждой группы.

Первым поднялся Зарецкий.

— Мы с Анной Дмитриевной, — на миг румянец покрыл его щёки, — провели серию экспериментов с Реликтами. Жилотрав действительно укрепляет корневую систему — тестовые грядки показали прирост на пятнадцать процентов. Серая Росянка удерживает влагу даже в засушливые дни. А вот с Зеленоцветом проблема — его в окрестностях почти нет, охотники нашли всего три экземпляра. И это несмотря на увеличившийся во время Гона рост…

Соболева добавила:

— Эликсиры для работников готовы. Безопасная формула даёт прирост силы и выносливости на шесть часов без побочных эффектов. Проверили на добровольцах — один человек выполняет работу за двоих.

— Отлично, — кивнул я. — Продолжайте поиски Зеленоцвета. Возможно, стоит организовать экспедицию вглубь Пограничья или закупить его, благо теперь нам это по силам. Что с улучшенными орудиями?

Максим Арсеньев оживился:

— Жатка, которую испытывали при сборе урожая в Жохово, доработана. Устранили основные поломки, механизм стал надёжнее. Сейчас с Фролом работаем над магическим плугом — основа готова, осталось интегрировать артефактные компоненты.

Кузнец подтвердил:

— Железо выковал по чертежам Максима Андреевича. Штука вышла увесистая, но крепкая. Как приладим магию — сразу в поле испытаем.

— Когда ожидаете завершения?

— Дня через три-четыре, — прикинул артефактор. — Нужно правильно настроить резонанс между металлом и кристаллами.

Я повернулся к геомантам:

— Василиса, как продвигается осушение болот?

Княжна встала, подойдя к карте:

— Ещё до Гона мы начали с южного участка в пяти километрах от острога. За неделю осушили двенадцать гектаров из сорока, но потом пришлось прерваться — нашествие Бездушных… Система дренажных каналов работала исправно, вода отводилась в накопительные резервуары. Почва богатая, как и предполагалось — чёрный торф с высоким содержанием органики.

Вельский добавил:

— Главная сложность — поддержание баланса. Нельзя осушать слишком быстро, иначе торф пересохнет и станет пожароопасным. Приходится работать поэтапно.

— И сколько ещё времени потребуется на оставшиеся участки?

— При текущих темпах — около двух недель на все сорок гектаров, — подсчитала Мария Сомова. — Увы, это оказалось сложнее, чем мы рассчитывали.

Полина встала со своего места:

— Система полива продумана, но для полной реализации нужны трубы. Много труб. Дерево не подойдёт — сгниёт за сезон. Металл слишком дорог и его у нас недостаточно. Керамические трубы хрупки, легко трескаются при перепадах температур…

— А почему бы не использовать камень? — внезапно подал голос Вершинин. — У нас четыре геоманта. Можем формировать трубы прямо из цельной породы — никаких швов, идеальная герметичность.

Василиса оживилась:

— Точно! Базальт или гранит прослужат столетия. Можем делать трубы любого диаметра и толщины стенок.

— Это решит проблему, — кивнул я. — Сколько времени займёт создание необходимого количества?

Вельский прикинул:

— Если работать вчетвером посменно — около двух недель на основные магистрали. Потом можно не спеша доделывать ответвления.

— Отлично. Начинайте, как только появится возможность. А пока используйте накопленную воду для полива существующих полей через временные каналы.

Я окинул взглядом собравшихся. На лицах читалась гордость за проделанную работу.

— Итак, у нас есть промежуточные результаты, но до полной победы над продовольственной проблемой ещё далеко. Завтра я лично осмотрю осушенные участки и испытательные поля. Прошу всех удвоить усилия — теперь, когда Гон позади, мы можем сосредоточиться на развитии.

Переводя дыхание после обсуждения сельскохозяйственных вопросов, я откинулся на спинку стула.

— Теперь перейдём к не менее важной теме — жилью. Захар уже упоминал, что старосты Жохово, Цепелево, Копнино, Нерожино и Шувалихи с высокой долей вероятности хотят обсудить переселение к нам на постоянной основе.

Старый слуга кивнул:

— Так точно, барин. После того, как видели, как мы Гон пережили, все хотят под наши стены перебраться.

— Это создаёт проблему, — продолжил я. — Бараки переполнены беженцами из Сергиева Посада и других мест. Многие семьи из тех деревень ютятся по чужим домам. Если на время Гона это ещё было терпимо, все понимали чрезвычайность нашего положения, то для постоянного проживания потребуются новые жилища.

Староста Прокоп нахмурился:

— Всё верно. Мои сельчане уже волком воют. Тяжело, когда в избе пара семей проживает. Ни быт ладить, ни, кхм, думаю, вы меня поняли…

— Именно поэтому нужно заранее продумать транспортировку их домов, — сказал я. — Те из вас, кто был здесь весной, помнят, как мы перевозили дома из Анфимовки, Овечкино и Дербышей.

Вельский, Безбородко и другие новоприбывшие маги заинтересованно подались вперёд.

— Я слышал что-то про каменные желоба, — заметил Степан. — Но подробностей не знаю.

— Суть в следующем. Вместо того чтобы возить брёвна на телегах по разбитым дорогам, мы с Василисой создали систему каменных желобов — по сути, искусственные русла в земле. Геоманты формируют и уплотняют грунт, создавая гладкие полукруглые каналы. По ним брёвна скользят, как по ледяной горке.

— Но как они движутся? — спросила Мария Сомова. — Сами по себе?

Василиса пояснила:

— На участках с уклоном — под действием собственного веса. На ровных местах Полина создавала тонкий слой льда для уменьшения трения.

— А я оживлял брёвна заклинанием, — добавил Зарецкий с гордостью. — Они сами ползли по желобам, как огромные деревянные гусеницы. Воевода научил меня этому приёму.

Вельский присвистнул:

— Изящное решение. И сколько времени ушло на создание желобов?

— Шесть дней на три деревни, — ответил я. — Но теперь нас четверо геомантов. Справимся быстрее.

— Постойте, — вмешался Грановский. — А эти желоба до сих пор существуют? Можно их использовать повторно?

Я покачал головой:

— Уничтожили сразу после переезда. Нельзя оставлять такие явные указатели на расположение острога. Враги могли бы по ним выйти прямо к нашим воротам.

— Разумно, — согласился инженер. — Придётся создавать новые.

— Но даже если бы они существовали, — пояснил я, — те желоба проложены от обезлюдевших и разобранных деревень к Угрюму. А нам потребуются иные маршруты.

Тимур Черкасский поднял руку:

— А что с разборкой домов? Это же колоссальный объём работы.

— В прошлый раз мы разделили людей на бригады, — объяснил я. — Одни маркировали брёвна, указывая, из какого дома и с какого места. Другие разбирали, третьи сортировали — гнилые в утиль, целые на перевозку. Четвёртые грузили и доставляли к желобам.

Прокоп добавил:

— Система работала как часы. За три недели три деревни перевезли.

— Три недели… — задумчиво протянул Вершинин. — А у нас теперь пять деревень. Это почти два месяца работы.

— Необязательно, — возразила Василиса. — С четырьмя геомантами создание желобов пойдёт быстрее. Да и опыт уже есть — не придётся экспериментировать. И рабочих рук у нас теперь куда больше.

Полина подняла руку:

— Я готова снова заниматься льдом. В прошлый раз неплохо получилось.

— Я могу помочь с этим, — мягко заметила Ольтевская-Сиверс.

— И у меня резерв вырос, — отметил Зарецкий. — Смогу оживлять больше брёвен одновременно.

Марфа скептически хмыкнула:

— Всё это хорошо, но где размещать новые дома? Места-то у нас не прибавилось.

— Будем расширять периметр острога, увеличивая количество бастионов, — ответил я. — Новые кварталы с южной и восточной стороны. Стены придётся перестраивать, но это неизбежно при таком росте населения.

— А защита? — забеспокоился Тихон. — Чем больше периметр, тем сложнее оборонять.

— Запланирован новый набор в дружину. У нас будет больше обученных бойцов, — заверил его Борис.

Профессор Карпов, до этого молчавший, заговорил:

— Кхм, господа, а не проще ли построить новые дома? Зачем возиться с разборкой и перевозкой старых?

— Мы это уже проходили, — ответил я. — Время. На постройку дома с нуля уйдёт в разы больше времени, чем на перевозку и сборку готового. К тому же людям психологически важно сохранить свои жилища — это часть их жизни, их истории.

В зале воцарилось оживление. Маги обсуждали технические детали создания желобов, старосты прикидывали количество необходимых рабочих, Грановский с Зарецким спорили об оптимальном угле наклона для скольжения.

— Итак, — повысил я голос, — план следующий. Завтра встречаюсь со старостами пяти деревень, выясняю их намерения. Если решат переселяться — начинаем подготовку. Геоманты приступят к созданию желобов, остальные займутся организацией бригад.

— А если не все захотят переезжать? — спросил Вельский.

— Тогда скорректируем план под реальное количество, — пожал я плечами. — Но, судя по настроениям, желающих будет большинство. Гон показал преимущества жизни за крепкими стенами под защитой дружины.

Все понимающе закивали.

Я обвёл взглядом собравшихся, готовясь озвучить последнюю тему.

— Остаётся ещё один важный вопрос — завершение тестирования жителей на магический дар и создание полноценной академии.

Леонид Карпов оживился, поправив очки:

— Мы проверили сто пятьдесят человек, осталось около трёхсот пятидесяти. Поправка теперь уже трёхсот восьмидесяти. При той же интенсивности работы потребуется ещё несколько недель.

— Времени у нас достаточно, — кивнул я. — Леонид Борисович, готовы ли вы взять на себя организацию оставшихся проверок?

Профессор выпрямился:

— Разумеется, Прохор Игнатьевич. Это моя прямая обязанность. Однако мне потребуются помощники — одному с таким объёмом не справиться.

— У меня есть предложение, — я повернулся к седобородому теоретику. — В лазарете доктора Альбинони работает девушка по имени Анфиса. Менталистка с редким даром чувствовать эмоции.

— Помню-помню, — заметил Карпов. — Очень необычное фиолетовое свечение в центральном кристалле…

— Именно. Её способности помогут успокоить нервничающих людей и понять их истинный настрой. Многие простолюдины боятся магии или, наоборот, слишком сильно её желают. Анфиса поможет отделить зёрна от плевел.

Профессор задумчиво кивнул:

— Разумное предложение. С менталисткой процесс пойдёт эффективнее. Кто ещё может помочь?

— Возьмите Светова. Пока раненых нет, он свободен. Леонид Борисович, даю вам две недели на завершение проверок. После составьте подробный список всех одарённых с вашими соображениями по их обучению — кому какие дисциплины подойдут, в каком порядке осваивать.

— Будет исполнено, — профессор достал записную книжку и что-то пометил. — А что насчёт лицензии для академии? Напомню, этот вопрос подвис. Без официального признания наши выпускники столкнутся с проблемами.

Я усмехнулся, вспомнив прошлые попытки:

— Беру его на себя. Прежде меня отвлекали Бездушные, но сейчас я готов взять за эту кучку напыщенных индюков из Академического совета всерьёз. Да, они настроен против нас из-за истории с Горевским, но теперь у нас есть козыри — статус марки, покровительство князя Оболенского и поддержка общественности.

— Они могут снова отказать, — предупредил Карпов.

— Пусть попробуют, — в моём голосе прозвучала сталь.

Я поднялся, давая понять, что совещание подходит к концу:

— У всех есть задачи. Приступайте к их выполнению. Результаты жду через неделю.

Люди начали расходиться, обсуждая услышанное. Я жестом остановил Голицыну:

— Василиса, задержись. Нужно обсудить один вопрос. И Александр…

Зарецкий, проходя мимо, вопросительно посмотрел на меня.

— Я загляну к тебе после разговора с Василисой. Жди меня в лаборатории.

Алхимик кивнул и вышел последним, прикрыв за собой дверь. В зале остались только мы с геоманткой. Василиса настороженно смотрела на меня, явно гадая, что за деликатный вопрос я хочу обсудить.

Я помолчал, собираясь с мыслями, затем произнёс:

— Василиса, нам нужно ехать в Москву. Пришло время познакомить меня с твоим отцом.