Инженерный парадокс 7

Глава 14

Я находился в приёмной представительства Канцелярии Образования Империи. Не для получения этого самого образования, которое, как по мне, заслуживало принудительных работ образователей на Свалке. Лет этак… пока живы, примерно.

Ну и в целом, основной профиль Канцелярии меня не слишком интересовал. А вот то, что лицензирование и патентное право в Империи было в ведомстве этой канцелярии — интересовало.

При этом я стоял, прислонившись к стене, держа в руке пластиковый билетик с номером тридцать два. И передо мной было не меньше десяти человек. И было это не просто так.

Дело в том, что лицензирование и патентное право в нашем сословном государстве было… сословным. И, например, врождённый аристократ просто… не мог получить патент. Вот вообще, что бы он ни изобрёл. Потому что аристократ — отдельное сословие, с землёй, майоратом и прочим подобным. И он САМ, своей гвардией и оружием должен защищать свои права, интеллектуальные — в том числе.

Дворяне — серединка на половинку. Какой-нибудь выслуживающийся дворянин из Имперских Кузен мог получить патент, за который ему обязаны были выплачивать ощутимые деньги при использовании. Но для этого нужно было заплатить немалые деньги и пройти комиссию, которая придирчиво будет выискивать, а не спёр ли данный патентующий разработки Кузен, и не желает ли погреть на этом нечистые руки.

Но можно, факт. А вот дальше шли совершенно запредельные барьеры, из-за чего большинство разработок защищались секретом производства, а не патентом. Торговый дом или компания, например, за патент на десять лет должна была отдать от миллиона рублей, не считая комиссий на месяцы, а то и годы, и прочего подобного.

Патент же для корпорации был просто запредельно дорогим. От десяти миллионов и выше, чаще — выше.

При этом, изобретательство Империя поощряла, как для себя, так и для подданных, не входящих в организации типа торговый дом или корпорация. Частный патент подданному можно было получить бесплатно, причём не только на долю с использования, но и, например, запретительный. А вот к секретам производства корпораций Империя относилась довольно вольно.

Интересы государства — и всё тут. Хотя и корпорации шли на соглашения, и скрыть от имперских проверяльшиков было можно: преступлением сокрытие не являлось, поскольку действия проверяльщиков и шпионов были «серой зоной», прямо не регламентированной никаким законом.

В общем — бардак, и чёрт голову сломит, будем честны. Вдобавок, такая техника, как Левиафан самим фактом своего существования подпадает под обязательное лицензирование. Можно, конечно, не лицензировать… И дождаться отряда карателей в механизированных доспехах, которые «незаконный технический объект» конфискуют, по причине «злостного нарушения Законов Империи».

Познакомился я с этим с искренним возмущением, но потом стал думать. И Икси заставил думать. И даже Ринату. И в итоге, что вызывает искреннюю гордость, нашёл очень интересный выход. Дело в том, что я — основатель корпорации Гараж. Но, при этом, ни в одном документе я не значусь на какой бы то ни было должности.

Далее, есть мои миньоны и, кстати, стройоны. Они… вольнонаемные служащие корпорации, причём это — второстепенный факт. И мои родовые слуги базово. Соответственно, выходит довольно занятная картина, в которой Левиафан можно лицензировать как имущество корпорации Гараж. А можно… как частную собственность имперского дворянина графа Марка Мехова.

Обслуживаемый дворянскими слугами рода Мехов и имеющий к корпорации Гараж отношение лишь постольку, поскольку я там значусь основателем. Найдя эту лазейку, я немного удивился: а почему подобное не используют корпорации?

Ну и оказалось три основных момента. Первый: большинство основателей корпорации — родовые аристократы, которым запатентовать просто невозможно, в отличие от корпоративной разработки — её ОЧЕНЬ дорого и сложно. Второй: даже если есть дворянин или даже мещанин, на которого можно записать прототип или разработку — записывают на корпорацию.

Корпорация зарабатывает. И заинтересована в том, чтобы имущество и активы не скрывались, а увеличивали ценность корпорации, кредитный рейтинг, доверие партнеров и инвесторов и прочее подобное.

Ну и третье: я — гениален. Потому что Левиафан НЕ является военным объектом либо объектом стратегического назначения, по текущим нормативам. И лицензировать его буду как… передвижной добывающий комбайн, не более и не менее.

А вдобавок, запатентую на себя, как графа, ряд разработок, за что придётся заплатить. Но потом по патентам пойдёт прибыль, причём не облагаемая налогом. Причём точно будет: без секретных разработок, одна только модель развесовки и системы хождения Левиафана — уникальна, может быть запатентована и точно будет применяться в добывающей технике. Это выгодно.

Ну а секретные моменты я просто не прописывал, точнее, описал в лицензии «общими словами». Которые, учитывая место, где я стою в очереди… Просто пройдут без вопросов. Ну, по крайней мере, я так надеюсь, а пересмотренная гора прецедентов на это указывает.

И тут моё внимание привлёк щеголевато одетый тип. В общем-то, дело этого типа, как он одет, само собой. Но очередь состояла из мещан, не слишком богатых. И даже я, понимая, где окажусь, был одет в потёртый мундир без знаков различия, буквально «на грани приличия» для дворянина.

А этот тип, лет тридцати на вид, был одет кричаще-ярко. Как стареющая шлюха — выразился бы Кирпич и был бы прав. Ну и дорого, несмотря на безвкусицу, тоже нужно отметить. Более чем приличные платья Глории, достойные хоть Императорского бала, стоили в разы меньше кричащей безвкусицы, даже на мой не слишком разбирающийся взгляд.

И подходит этот тип к автомату, выдающему билетики в очередь на приём. Достаёт мобильник и громко высказывается, что «до хрена быдла, так что побыстрее!». И автомат ему выплёвывает билет с номером двенадцать!

Вообще, нумерация тут была та ещё. Я вот получил номер тридцать два, а женщина, подошедшая к автомату сразу за мной — видимо, секретарша кого-то не слишком богатого — тридцать девятая.

Объяснения у этого может быть всего два: первый — местные чиновники держат «окно», которое может и не понадобиться, но считают нужным иметь. Ну и второй — банальные приписки. То есть в отчётности, скажем, принято сто человек, а не деле — шестьдесят или что-то такое.

Ну и с учётом этого хамоватого хлыща — видимо, первое. И сам он меня немножечко раздражает. А если…

Подошёл к терминалу, опёрся на него, извлёк планшет и связался с Икси. А потом и Рукожопа подключил. И через три минуты, с чувством глубокого внутреннего удовлетворения наблюдал картину: в бюро вызвали четырнадцатого, а хлыщ подпрыгивал и ругался по мобильнику.

Ну, ругайся, сколько хочешь, а в местных вычислителях очередь твоего «двенадцатого» номера наступит не раньше, чем через неделю. И не поменяет ни этот хлыщ, ни продажные чиновники ни черта. Личности номер присвоен, а для устранения «ошибки» надо будет писать рапорты, устраивать полный разбор весёлых манипуляций с очерёдностью…

А через полчаса загорелся и мой номер, так что я вошёл в здоровенный зал, с десятком полуоткрытых кабинок, над одной из которых светился мой номер.

В кабинке сидела дама лет сорока, с усталой физиономией и… усталым эмофоном, что показатель. А то моё знакомство с бюрократами говорит, что «усталое», «несчастное» и прочее подобное выражение лица может быть всего лишь «служебной формой».

— Представьтесь, посетитель, изложите своё дело, — пробубнила женщина.

— Граф Марк Мехов, дворянин. Имею технический объект для Имперского Лицензирования и заявки на несколько личных патентов.

— Граф⁈ — подняла она удивлённый взгляд.

— Да. И моё дело вполне в компетенции вашего бюро.

— Ну-у-у… хорошо, господин граф, представьте ваш… что это⁈ — уставилась она на здоровенную стопку из шести папок, под которыми её стол слегка заскрипел.

— Описание, техдокументация…

— Так, погодите, — прикрыла она глаза и помотала головой. — Видео или фото вашего объекта у вас…

— Вторая папка, носитель на первой странице.

— Хорошо, сейчас взгляну…. Господин граф! ЭТОТ объект не может быть лицензирован в нашем…

— Может.

— Не может!

— А я вам говорю — может. Этот объект — мобильная добывающая платформа. По сути — здоровенный контейнер на шагающем приводе для добывающего оборудования. И чем это выбивается из компетенции вашего отдела?

— А размеры⁈

— А где они указаны как критерий?

— Минимальные… впрочем вы правы. И вы утверждаете, что ЭТО — просто контейнер?

— Не утверждаю. Это так и есть. Документы, — указал я на папки.

— Ну… хорошо. Ознакомлюсь, — кивнула женщина. — Посидите пока.

Сидеть пришлось почти два часа: количество документации было весьма внушительным. Но будущая прибыль и отсутствие скорых трат, точнее, их сокращение минимум в два раза — скрашивало моё сидение.

Кстати, женщина оказалась не совсем уж забитой или безграмотной: она действительно заинтересовалась, лезла в сеть, если что-то не понимала. Но документация была составлена правильно, так что через пару часов она, со слабой улыбкой, сообщила:

— Да, господин граф, и вправду — ваш добывающий комбайн может быть лицензирован в нашем бюро, а патенты — оформлены.

— Но? — уточнил я, потому что это «но» читалось и по контексту, и в эмофоне.

— Но лицензирован ваш комбайн будет как «объект двойного назначения». Я — не дура, господин граф, и многое поняла.

— И что же? — уточнил я, прикидывая, где мог ошибиться.

— И всё. Вас устраивает это, либо обратитесь в вышестоящую инстанцию?

Хм-м-м… Значит, не ошибся, а она либо аппроксимировала данные — что маловероятно, явно не её уровень. Либо знаменитая интуиция, свойственная в большей степени женщинам.

— Устраивает, госпожа патентовед.

— Хорошо, тогда вот вам квитанции на оплату, — с искренним благоговением передала она бумаги.

Благоговение было понятно, потому что суммы, прописанные там, были минимум на порядок больше, а скорее всего — на два порядка, относительно привычных ей.

И… на самом деле, тут выходит ситуация, в которой я её невольно «подставляю». Не так фактически, но… Итак, она рассмотрела обращение и, по букве закона, полностью ему следовала. И ревизионная комиссия, направленная, например, Военной Канцелярией, может из штанов выпрыгивать, но… Империя УЖЕ сказала своё слово.

А вот дальше тонкий момент: по закону эта дама ни в чём не виновата, но… Знаю я, как работают бюрократические машины. И с шестидесятипроцентной вероятностью её назначат «виноватой». Выкинут из канцелярии без выходного пособия… И, безусловно, без какого бы то ни было суда. Потому что суды — отдельная структура, прямого подчинения лично Императору, который своим словом гарантирует их непредвзятость.

И суд её не осудит, но его в случае «виноватости» просто не будет. И сама эта женщина в суд не пойдёт — суд, особенно в вопросе внутренних моментов работы Канцелярии — та ещё морока. Многие годы, которые надо заниматься только им, а выкинутой со службы будет не до того: надо зарабатывать на жизнь.

А адвокаты-крючкотворы её делом просто не заинтересуются — не тот масштаб, ни имени ни заработаешь, ни гонорара баснословного не получишь.

Короче, несмотря на то, что всё по закону, я её слегка «подставил» и сам понимаю это. А она… Ну достаточно приличный человек, судя по моим ощущениям. Так что:

— Всё лицензировано и патенты оформлены, осталось только оплатить пошлину?

— Ну да, естественно, — нахмурилась она.

— Отлично. В таком случае возьмите, — положил я на стол визитку. — Если у вас появится нужда в службе — я заинтересован в таком работнике.

— Но я… И вообще — это похоже на…

— Нет. Это предложение в случае, если у вас появится желание и возможность. Фиксаторы бюро должны были отметить, что моё предложение произошло ПОСЛЕ выполнения вами вашей работы и никак на неё не повлияло.

— Ну… да, наверное. Тогда примите благодарность, господин граф.

— И вы мою, госпожа патентовед, — кивнул я, направляясь из бюро.

По дороге позвонил Федьке — его это, в общем-то, вполне касалось, да и разговоры были.

— Федь, у нас лицензия и патент.

— Ура-а-а… — уныло протянул друг. — Марк, где деньги брать? Десяток миллионов? Больше?

— Сто двадцать тысяч, — хмыкнул я.

Что было на сорок тысяч больше, чем если бы Левиафан был лицензирован исключительно как гражданский объект. Но с этим я, скрепя зубы, смирился.

— СКОКА???!!!

— Сто двадцать тысяч имперских рублей.

— Марк, это твои связи⁈

— Нет. Это умение читать между строк.

— Скажи на милость, как твоё умение читать между строк смогло снизить патентные отчисления в десять раз⁈

— Не моё «умение», а чужое «неумение», — хмыкнул я. — Короче, Федь: готовь сто двадцать тысяч рублей. И я буду в Гараже через сорок минут.

Добрался, даже выпил полбокала вина: впечатленный Федька устроил небольшой «корпоративчик» с бутылкой на шесть физиономий, на четверть часа. На четверть, потому что дел у всех было до чёрта.

Я вот направился к ангару Левиафана, заодно выполняющему функцию грузового и разгрузочного хаба. И попал как раз к моменту, когда гигант примерился к раскрывающемуся грузовому люку и опустился на него открывающимся брюхом. И началась погрузочная суета. Поездов у нашей подземки, как таковых, не было, были вагонетки. Но десять-пятнадцать тонн тянули, так что разгрузка происходила примерно такими партиями, а погонщики вагонеток направляли их на склады, в Гараж, на химическое производство… В общем — куда положено направлять то, что погрузили.

А я за этим наблюдал и в некотором роде боролся с собой. Потому что инженер-техник во мне вопил благим матом: сортировка, погрузка, доставка — всё это должно быть автоматизировано. Хотя точность сортировки несколько снизится, но повысится производительность и сократится время…

А вот инженер без приставки отвечал: в Гараже массу народа, который сейчас просто… безработный. Явление, скорее всего, временное, но… Левиафан — средство экстренное, скорее всего, уникальное. Даже при полной автоматизации его, он… не рентабелен. Количество затраченных на его производство ресурсов он отобьёт через год, а то и позже.

Прибыль Гаража, конечно, выше, причём намного. Но уже за счёт производства.

А обеспечить пусть временную, но работу собирателям — дело просто необходимое. ДАЖЕ если проблема с крысами не решится. Тогда вся добыча будет производиться Левиафанами… что отодвигает постройку космолёта минимум на десять лет. Один Левиафан — нормально. В нужное время он будет демонтирован, и детали займут своё место в космолёте, практически без переделки и подгонки. Но вот несколько… Это уже куча того, что в космолёте просто не пригодится. Редчайшие и уникальные приборы, детали… Просто не нужные в таком количестве космолёту. Ему будут нужны другие детали.

Так что ориентируюсь я на то, что Левиафан — вынужденная мера, обеспечивающая простаивающих собирателей работой и позволяющий Гаражу функционировать. Но основная работа по разбору Свалки всё равно будет на собирателях, качественно оснащённых, но именно людях.

Полюбовался, поразмышлял и направился к Горелому: он у нас выполнял роль капитана Левиафана, а мне от него нужны отчёты и данные. Горелый стоял в рубке управления с видом капитана сухопутного сверхдредноута… Кем, с определённой точки зрения, он и являлся. И зная мои запросы, с ходу засыпал меня недоделками и ошибками ПО.

Потому что, хотя я и не врал Феде — первый запуск Левиафана был не «испытанием», а полноценной добычей — но всё же подобный проект без обкатки не иметь недочётов просто не может. И, что радовало: технических недочётов Горелый практически не называл. Основные проблемы были с вычислителями и ПО.

— Составь отдельным отчётом программные баги и направь Икси. Пусть они с Рукожопом напрягаются, — подытожил я доклад. — Это всё?

— Не совсем, Марк. Но это не столько Левиафан…

— А что?

— Перчатки. Буквально горят, у нас закончился запас.

— Какие, нафиг, перчатки? — недоумевающе уставился я на белые, покрывающие горелые ласты.

Горелый спрятал руки за спину и пояснил: у нас в Левиафане конвейер с высоким процентом ручного труда. И самые банальные, технические рабочие перчатки не выдерживают этого. Расход запредельный, и запасы истощены.

— Понял, — хмыкнул я. — Займусь. Вопрос, на самом деле, не совсем ерундовый… Так, пока из Гаража пришлют вагон с перчатками.

— Погрузка уже идёт, Марк, — доложила Икси.

— Вот. К окончанию разгрузки Левиафана — будут. А вот после следующего рейса Левиафан остановится на сутки.

— Ей… как остановится⁈ — выпучил на меня глаза Горелый, да и прочие миньоны в рубке недоуменно загудели. — Так добыча же…

— Именно поэтому и остановится. Нужна некоторая модернизация, Горелый. Сбор хабара ковшом и магнитами хорош… Но его эффективность меня не устраивает. Нужны инструменты более точного сбора.

— Так его только сделали, Марк, — растерянно сообщил Косой.

— Я — в курсе, — усмехнулся я. — Разве это повод не улучшить то, что может быть улучшено?

— Наверное, нет. А какая модернизация?

На что я рассказал планы: крысоловы, которые числились в охране Левиафана, вполне могут спускаться на поверхность Свалки. Кратковременно, даже не вставая на саму поверхность, и цеплять магнитные и клещевые зацепы. В чём-то паллиатив, конечно… Но, с другой стороны, ряд ценной добычи, захватываемой ковшами, неизбежно портится.

Вдобавок — пара манипуляторов крупного калибра, снабжённых магнитом по типу машин-очистителей, но гораздо большей грузоподъемности и размеров, само собой. То есть часть добычи, всё-таки, стоит добывать адресно, а не вгрызаясь в Свалку.

Раздал указания, разъяснил, ну и направился в Гараж. Производить детали и заодно думать об этих грешных перчатках. Размышления, кстати, привели меня к довольно интересному решению. Рабочий костюм, вполне применимый в вакууме и вообще в космолёте… Но и на Свалке не помешает.

А именно: принцип «Келифа». Безусловно, делать каждому собирателю подобный костюм — расточительство немыслимое. Но, если использовать корпоративную «экономию» на фибромышцах, с алюминием, а не платиной, то выходит…

Отлично выходит: гибкость защитного материала становится не настолько критичной, точнее, сопротивление материала сгибанию. Грубо говоря, ту же перчатку из полимеров можно делать в несколько раз толще, а несколько полосок фибромышц скомпенсируют жёсткость.

И костюм — то же самое. Более того, можно сделать не «такими же, как руки». А сильнее: непринципиальный момент. Ненамного: много даже алюминиевых фибромышц — это долго и дорого, учитывая общий объём. Но в полтора-два раза «ухватистее» человеческой хваталки — почему бы и «да»?

При этом проект был бы волюнтаризмом, если бы не запущенный гигастанок. Сделать несколько тысяч пар сверхпрочных перчаток с фибромышцами, со слабым, но не нулевым обратным откликом… И тактильным управлением — нахрен тут нужен вычислитель…

Короче, сутки работы гигастанка и не так много ценных ресурсов. И кстати, учитывая сгибаемость целого костюма…

Нет, после расчётов понял я. Гибриды таких собирателей схарчат, разве что медленно и печально. А жаль, неплохо бы вышло, если бы вышло.

Но даже так, перчатки, а впоследствии костюмы — вполне логично и оправдано. Направил миньонам задание по ресурсам для гигастанка, составил задачу.

И вопросительно уставился на Ринату, ожидающую моего внимания в сторонке.

— Вы освободились, Марк?

— Работа моя никогда не заканчивается, потому что всегда появляется новая, — философски ответил я. — Что случилось?

— До прибытия первого контейнеровоза к цели остались сутки. В порту был получен последний прайс, и Синицины переслали его нам.

С этими словами Рината переслала мне этот самый прайс-прейскурант. Не в плане денег, а того, что африканцы готовы предложить в качестве бартера. Впечатляющий список, который я направил Икси, да и сам над ним задумался.

Потому что деньгами-то африканцы готовы платить без вопросов. Но вот бартер… пара позиций меня с ходу заинтересовали, а это только первый лист из десятков.

— А есть ли разница, кто у нас покупает? — заинтересовался я.

— Покупатель у нас один, Марк. С которым у Синицыных договор: королевский дом.

— У нас потенциально есть ещё один покупатель… Впрочем, выясним со временем, что и кому рентабельнее.

— Гениа… ой.

— Вот да, — хмыкнул я. — Что скажешь по списку, Икси? — уточнил я через полминуты.

— Я вычеркнула из него значительную часть предложений, Марк.

— Что, дороже, чем у нас?

— Не дороже. Просто выгоднее осуществить бартер драгоценными металлами и камнями, реализовать у нас и закупить пусть дороже, но с гораздо большей итоговой прибылью.

— Хм, логично. А оставила?

— Уникальные товары и то, что выгоднее драгоценностей с учётом наших цен, Марк.

Для начала я отобрал всякую «экзотику». Шкуры, клыки, драгоценная древесина. Реально оказалось выгоднее того же золота, учитывая соотношение вес-ценность. Правда, как товар Икси, и вторящая ей Рината, этот товар не советовали: рынок очень невелик, так что можно обрушить цены без особого напряжения.

Так что пойдёт на продукцию корпорации «высокого класса». Да в ту же Африку на попугайские машины, кстати говоря. Ну и драгоценности, металлы, просто редкие минералы — редкие не столько составом, а размерами и уникальными характеристиками. Драгоценными их никто не называл, но мне — пригодится.

— Э-э-э… — уставился я в список. — А что значит «набор из трёх жён»? И почему они в списке⁈

— Потому, Марк, что купить жён из Африки, в количестве трёх штук за раз, в Империи затруднительно. Я таких торговых предложений не нашла, — ответила Икси.

— А жён, Марк, это что-то вроде того, что у вас с Глорией…

— Отставить подкалывать меня! — возмутился я. — Что это вообще за товар такой⁈ Рабство, что ли?

— Судя по разъяснительным документам — нет. Брак с брачным контрактом…

— И что, есть «покупатели»?

— Да, — буквально в один голос ответили Рината и Икси.

— Так, дайте-ка мне эту разъяснительную информацию, — заинтересовался я.

Почитал… офигел. Нет, всё как положено, именно жёны. И пакеты были даже по девять штук за раз, заразы такие! Но вот брачный контракт…

— Процент имущества супруга, при нанесении побоев без достаточных оснований⁈ — возмущался я. — А кто определяет «достаточность»⁈

— Пункт одиннадцать, подпункт «Б», второй абзац — «на усмотрение супруги», — озвучила Икси.

— Охренеть… Вычёркивай этих «африканских жён»! — отрезал я.

Просто была у меня мысль устроить весёлую жизнь Федьке, благо есть, за что… Но, с учётом этого долбаного контракта… да они часть Гаража отжать могут, арапки этакие! Нафиг такие шутки, я лучше по-другому пошучу…

— И Рината, как бы нам выйти на контакт с этой королевской семьёй, узнать, что им надо?

— Я займусь, Марк. И это ге… правильный подход. Вот только следующий корабль отправляется через три дня.

— Ну, на следующий раз, значит, — пожал я плечами.

Вообще, руки Синицыным я выкрутил неплохо, хотя и у них есть возможность… попытаться обойти контракт по духу, действуя по букве. Но самая прелесть в том, что загрузить торговый объем мы сможем… Да вообще весь, что у них есть. И хоть раз в неделю. Каждый день не потянем… Но у Синицыных и кораблей на каждый день не наберётся.

А сейчас в Африку, помимо бытовых приборов и машин, поедет… земля и высококачественный пластик, детали. Не так выгодно, как готовая продукция — но прибыль всё равно на голову выше, чем если продавать тут.

— Но это не так выгодно… — растерянно протянула Рината, ознакомившись со списком.

— Мы выполняем свою часть контракта с Синицыными. Получаем прибыль. Это — выгодно. А если ты узнаешь, что нужно африканцам…

— Поняла, Марк. Не подведу!

— Вот и хорошо.

Отпустил Ринату, навестил Андрея и, под его восхищённый и полный трудового энтузиазма мат, сообщил, что попугайские машины надо клепать в фоновом режиме. Не пропадут.

Особняк рода Синицыных, кабинет главы рода, Архангельская губерния

Даниил сидел в своём кабинете, просматривая графики и отчёты, как и его сын. И на определённый момент Леонид присвистнул:

— А ты знаешь, отец, вот ты сомневался, а Мехов заполняет второй объём. Успешно заполняет, правда, наш процент будет пониже.

— Не страшно, — отмахнулся Даниил. — Готовая продукция и даже ресурсы у него скоро кончатся.

— Ты на это рассчитывал? — нахмурился младший Синицин.

— Не он, а я, — вдруг раздалось от порога кабинета, где стоял патриарх семейства. — Этот шустрый мальчик вывернул нам руки. Молодец. Но знаешь, внук, он в своей жадности обманул сам себя. Он не ограничил объем отгружаемого, оставив это на наше усмотрение, кроме минимально возможного.

— А если он заполнит всё?

— Маленькая корпорация, ориентированная на войну? Откуда у них столько трофеев, внук?

— Не думаю, что пластик и плодородная почва в прессованных блоках — трофеи.

— Пусть добыча и переработка. Возможно — со знаменитой Свалки Новгорода. Но корпорация Гараж — небольшая и молодая. Он просто нарушит контракт, со временем.

— Это… недостойно, дед!

— Это — бизнес, внук, — сурово нахмурился Варфоломей. — Это контракт — условие Мехова.

— Которые мои юристы разбирали несколько дней, — дополнил Даниил.

— Именно. И если он из-за жадности упустит шанс — это ЕГО вина. Мы дали всё, что он хотел. А если кусок оказался великоват — так надо соизмерять аппетиты с возможностями. А мы для тех же объёмов перевозок без проблем найдём более рентабельные поставки… чем земля. Имея с этого гораздо больший процент.

— Я… всё равно считаю себя ему обязанным, дед, отец! Но решать вам. Пойду, с вашего позволения! — поднялся Леонид, покидая кабинет.

— И я думаю, сын, направить новый корабль через три дня. Выделив Мехову половину трюма, — как ни в чём небывало, продолжил Варфоломей.

— А вот это… хотя да, бизнес есть дело, — хмыкнул Даниил.

— Вижу, и ты не согласен, сын?

— Не то, чтобы не согласен, отец, — ответил глава рода. — Просто… есть у меня ощущение.

— И какое же?

— Если мы будем играть с Меховым «грязно», то заполучим себе недоброжелателя. А то и врага.

— Это было бы возможно. И даже опасно, учитывая то, свидетелями чего мы стали. Но я не намерен отказаться от фрахта вообще — мы и вправду должны. Просто стоит ввести аппетиты этого юноши в более разумные рамки.

— Это разумно, отец. Вот только…

— Что ещё, Даниил⁈

— Есть у меня и второе ощущение. Что Мехов просто… будет забивать все трюмы. И в результате…

— Мы станем у него извозчиками, — хмыкнул Варфоломей. — Глава рода — ты, — напомнил старик. — Но даже если я так ошибся… То процент от поставок такого эффективного партнёра вполне устроит наш Торговый Дом.

— И в этом ты прав, отец, — кивнул Даниил.