Искатель, 2002 №9

Перед конторой торговца недвижимостью Аарона Хакера остановилась машина с нью-йоркскими номерами. Даже не глядя на желтые номерные знаки, торговец мог бы безошибочно определить, что владелец машины прежде никогда не бывал в Айви-Корнерз: ничего похожего на его багровый лимузин тут раньше не видели.

Из машины вылез мужчина. Наверняка покупатель: он подошел к стеклянной двери, держа в руке сложенную газету. Впоследствии Хакер утверждал, что мужчина показался ему здоровенным верзилой, но на самом деле он был просто дородным толстяком. Он носил костюм из тонкого сукна, и ткань настолько пропиталась потом, что под мышками образовались большие темные круглые пятна. Человеку было лет пятьдесят, но он сохранил пышную черную шевелюру. Красная физиономия, шершавая кожа, серые настороженные цепкие глаза, узкие щелочки век.

Войдя, он повернул голову на стрекотание пишущей машинки, затем кивком приветствовал торговца недвижимостью.

— Мистер Хакер?

Торговец улыбнулся.

— Да, сэр. Чем могу помочь?

Толстяк помахал газетой.

— Я вычитал ваше имя в рубрике объявлений о продаже земельных наделов и домов.

— Да, я даю еженедельные объявления. Иногда даже в «Нью-Йорк-таймс». Жители больших городов часто хотят перебраться в такие городки, как наш, мистер…

— Уотербери, — представился толстяк, доставая белоснежный носовой платок и вытирая щеки. — Ну и жарища нынче, а?

— Да, такого зноя давно не бывало, — согласился торговец. — Может быть, присядете, мистер Уотербери?

— Спасибо, — толстяк с тяжким вздохом опустился в кресло. — Пришлось поколесить. Хотелось хорошенько осмотреться на месте. Славный у вас городок.

— Что верно, то верно. Нам тут тоже нравится. Вы уже присмотрели что-нибудь?

— По правде сказать, да. Дом на самой окраине, напротив какого-то большого пустующего здания.

— Пустующее здание… — задумчиво повторил торговец. — Ага! Это такой домина с колоннами?

— Вот-вот. Что с этим домиком? Там же висит объявление о продаже.

Торговец покачал головой и суховато усмехнулся.

— Верно. — Он порылся в бумагах и извлек на свет какой-то формуляр. — Но, я думаю, скоро вам расхочется покупать его.

— Отчего же?

Хакер протянул формуляр посетителю.

— Прочтите сами.

Посетитель прочел: «Колониальный стиль, восемь спален, две ванных, центральное отопление, просторные террасы, сад с деревьями и кустарниками. Рядом школа и магазины, 75 тысяч долларов».

— Ну, что вы на это скажете?

Уотербери поерзал в кресле.

— Ав чем дело? Или тут какой-то подвох?

— Хм, — Хакер пригладил завитки на висках. — Если вам, мистер Уотербери, действительно так полюбился наш городок, я могу предложить немало домов получше.

— Погодите, погодите, — рассердился толстяк. — О чем вы говорите? Меня интересует именно этот особняк в колониальном стиле. Он продается или нет?

— Этот дом висит на моей шее уже лет пять, сэр, — с улыбкой ответил торговец. — Яс удовольствием сбагрил бы его, получил комиссионные и выкинул всю эту историю из головы. Только вот не получается никак.

— В чем же дело?

— Дав том, что и вы дом не купите. Я подрядился продавать его только ради старушки Грайм.

— Я все никак не возьму в толк…

— Что ж, объясняю. Эта древняя коробка не стоит таких денег. Дом не стоит и десяти тысяч, уверяю вас!

Щеки толстяка побагровели.

— Десять тысяч? А она ломит семьдесят пять?

— То-то и оно! Только не спрашивайте меня, почему. Дом древний, но бывают и постарше, однако они достойны всяческих похвал. А тут — просто старая хибара, источенная термитами. Через год-другой начнут рушиться перекрытия. В подвале воды по колено, сад заброшен…

— Почему же старуха требует таких денег?

Торговец передернул плечами.

— Ума не приложу. Может, с этим домом связаны какие-то воспоминания. Семья владеет им уже больше ста лет.

— Да, дела неважные, — пробормотал толстяк. — Хуже некуда. — Он странно улыбнулся. — А ведь домик-то мне приглянулся. Даже и не знаю, чем. Но для меня это — самый подходящий дом.

— Понимаю, понимаю. Старые добрые времена. И за десять тысяч. Да, вы сделали бы правильно. Но за семьдесят пять… — Он усмехнулся. — Мне кажется, я знаю, почему Сэнди Грайм заломила столько. У нее туго с деньгами. Прежде ей помогал сын, он работал в большом городе и неплохо получал. Но потом он умер, и она поняла, что дом надо продавать. А расстаться с ним все никак не могла, вот и требует столько, что ни один дурак не купит. Зато совесть у нее чиста: она же продает дом! — Хакер покачал головой. — В странном мире мы живем, а?

— Воистину, — пробормотал Уотербери и встал. — Знаете, мистер Хакер, а что, если я поговорю с миссис Грайм? Попробую переубедить ее?

— Хорошо, только я сперва позвоню Сэнди Грайм и предупрежу о вашем приезде.

Уотербери медленно ехал по тихим улицам городка. Всю дорогу до дома Сэнди Грайм ему не встретилось ни одной машины. Он остановился у покосившегося забора, доски которого смахивали на смертельно уставших часовых. Некоторые уже покинули пост. Лужайка перед домом заросла буйной травой, террасу второго этажа поддерживали замшелые колонны. Возле двери висел молоток. Уотербери взял его и дважды постучался.

Ему открыла крохотная старушка с голубоватыми седыми волосами и морщинистым лицом. Несмотря на жару, старушка была в шерстяной кофте.

— Вы мистер Уотербери? — спросила она. — Аарон Хакер предупредил, что вы едете.

— Да, это я, — толстяк улыбнулся. — Как дела, миссис Грайм?

— Все в порядке, грех жаловаться. Не угодно ли войти?

— Да, на улице так знойно.

— Так входите же. Я только что поставила в холодильник лимонад. Только не надейтесь, что мы сойдемся в цене, мистер Уотербери. Не на такую напали!

— Это заметно, — с улыбкой согласился толстяк и следом за старушкой вошел в дом.

— Аарон — глупец, если отправил вас сюда. Все надеется, что я передумаю. Но я уже слишком стара для семи пятниц на неделе, мистер Уотербери.

— Я даже не знаю наверняка, входила ли в мои планы покупка дома, мисс Грайм. Мне просто хотелось…э… поговорить с вами.

Старушка откинулась на спинку кресла-качалки, и та жалобно скрипнула.

— Ну, выкладывайте, что там у вас на уме.

Уотербери промокнул щеки платком и спрятал его в карман.

— Э… миссис Грайм, я — человек дела. Холостяк. Много работал и сумел сколотить кое-какое состояние, а теперь хочу уйти на покой и поселиться в маленьком тихом городке. Айви-Корнерз — то, что надо. Несколько лет назад я был тут проездом в Олбани. Тогда-то и подумал, что неплохо было бы осесть здесь.

— Ну, и?

— А сегодня оказался в Айви-Корнерз, увидел ваш дом и пришел в восторг. Ну и домик! По-моему, лучшего и желать нельзя.

— Мне он тоже нравится, мистер Уотербери. И все же я запросила за него довольно умеренную цену.

Уотербери захлопал глазами.

— Умеренную? Помилуйте, миссис Граймс. Да в наши дни такие дома стоят не больше…

— Ну, все! — воскликнула старушка. — Мне некогда препираться и торговаться с вами. Если вам не по карману моя цена, разговор окончен.

— Но, миссис Грайм…

— Всего хорошего, мистер Уотербери.

Она с многозначительным видом поднялась на ноги. Но гость остался в кресле.

— Одну минуту, миссис Грайм, — сказал он. — Всего одну минуту. Я понимаю, что это безумие, но — договорились. Я заплачу вашу цену.

Старушка настороженно оглядела его.

— Вы все обдумали, мистер Уотербери?

— Обдумал. Денег у меня вдосталь. Если вы стоите на своем, ладно, я согласен.

Старушка тускло улыбнулась.

— Наверняка лимонад уже охладился. Принесу вам стаканчик, а потом расскажу о доме.

Уотербери залпом проглотил сладкое ледяное питье.

— Этот дом, — начала старушка, снова устроившись в кресле-качалке, — принадлежит нашей семье с 1802 года. А построили его еще на пятнадцать лет раньше. В спальне на втором этаже родились все наши, кроме моего сына Митчела. Я одна подкачала — увлеклась новомодными идеями насчет всяких там роддомов. — Она подмигнула Уотербери. — Я понимаю: мой дом — не самый крепкий в Айви-Корнерз. Когда я привезла маленького Митча домой, подвал был наполовину залит. Нам и посейчас не удается откачать всю воду. Кроме того, Хакер говорит, что тут потрудились термиты. Я этих тварей не видела, да и вообще я люблю свой старый дом, понимаете?

— Конечно, понимаю.

— Митчел потерял отца в девять лет от роду. Дела шли неважно. Правда, отец оставил ему небольшую ренту, очень скромную, но жить можно. Митчел очень горевал, прямо с ума сходил после смерти отца. Я, наверное, меньше расстроилась. Потом Митчел учился и стал… как это… вечно забываю самые простые слова.

Толстяк сочувственно прищелкнул языком.

— Поступив в университет, он уехал из Айви-Корнерз в Нью-Йорк. Я была против, поверьте! Но ведь молодежь честолюбива донельзя, а Митч хотел выйти в люди. Не знаю уж, чем он занимался в городе, но дела, похоже, шли неплохо: раз в месяц он присылал мне деньги. — Ее взор затуманился. — Я не видела его девять лет.

— Ну и ну, — вставил сердобольный Уотербери.

— Да, мне пришлось несладко. Но еще хуже стало, когда он вернулся. У него были какие-то неприятности.

— Вот как?

— Я понятия не имела, что это за неприятности и в чем их причина. Он объявился среди ночи, худой, постаревший. Вот уж не ожидала увидеть его таким. Вещей не было, только маленький черный чемоданчик. Когда я хотела взять этот чемоданчик, Митч чуть не ударил меня. Свою родную мать! Я укладывала его спать, как малыша в ту ночь. Но он плакал до самого утра, я слышала. А на другой день велел мне уйти из дома на несколько часов. Сказал, что так надо, но ничего не объяснил. Я вернулась домой только к вечеру и заметила, что черный чемоданчик исчез.

Глаза толстяка округлились.

— То есть?

— Тогда я еще ничего не знала, но вскоре узнала все. Тем же вечером к нам во двор вошел какой-то человек. Понятия не имею, как ему это удалось. Но я услышала голоса в спальне Митчела. Я подкралась к двери, чтобы послушать и, возможно, узнать, что гнетет моего мальчика. Но из-за двери доносились только крики, угрозы и… — Она умолкла, ее плечи поникли. — И выстрел. Револьверный выстрел. Когда я рывком распахнула дверь, окно было раскрыто настежь, незнакомец исчез, а Митчел лежал на полу. Он был убит… С тех пор минуло пять лет. Пять долгих лет. Нескоро же я узнала, что произошло. Меня вызвали в полицию и сказали, что Митчелл и его приятель совершили преступление. Похитили много тысяч долларов. Митчел сбежал с деньгами, не захотел делиться с сообщником. Он спрятал краденое где-то в доме. Не ведаю, где. Потом к сыну приехал сообщник, требовал свою долю. Узнав, что деньги исчезли, он застрелил Митча.

Сэнди Грайм подняла глаза.

— Вот почему я решила продать дом за семьдесят пять тысяч. Я знала, что убийца моего сына рано или поздно придет сюда и захочет завладеть домом. За любую цену. Мне оставалось только ждать приезда мужчины, который согласится выложить за эту старую развалюху баснословную сумму.

Ее кресло плавно покачивалось. Уотербери поставил пустой стакан на стол, облизал губы. В глазах у него потемнело, все вокруг было как в тумане. Голова свесилась набок.

— А ведь у лимонада горьковатый привкус… — заплетающимся языком пробормотал он и захрипел.