Истории мертвого дома

Кукла

Борис Львович с утра пребывал в необычайном волнении и приподнятом состоянии духа. Выпив кофе, он надел костюм, хоть никуда и не собирался, и даже побрызгал щетинистую шею хорошей туалетной водой. Он ждал ценный груз, целых два месяца ждал, пока драгоценная посылка наконец прибудет. И сейчас изнывал от сладостного предвкушения и даже некоего страха — а вдруг покупка будет не такой, какой он ее себе представлял?

Курьер прибыл ровно в одиннадцать, как и было оговорено в памятке к его заказу. Крупный мускулистый чернявый парень, задыхаясь, протянул ему для росписи накладную:

— Трындец, еле допер. Чего у вас в этом ящике, кирпичи что ли?! Сколько ни вожу из этой конторы, хоть бы один сказал, что в ящике! Запаковано еще так, как будто там урана сто кило!

Борис Львович улыбнулся еле заметной улыбкой, проставил в нужном окошечке не роспись, а код из цифр и букв, и захлопнул за любопытным доставщиком дверь. Прошел в гостиную, где стоял ящик с драгоценным грузом. Упаковали, как обещали, на совесть: ящик был металлический, с несколькими кодовыми замками. Борис Львович открыл мейл, в котором, кроме инструкции к его заказу были и коды к замкам. Постоял, подумал, отер потный лоб и пошел на кухню. В крохотной кухоньке было нечисто, неопрятно. Особо бардака он не разводил, но почти всегда в раковине лежала хоть одна грязная тарелка, а плита была вечно закапана то жиром, то выкипевшим супом. Старый преподаватель вынул початую бутылку дешевого коньяка, плеснул в бокал, глотнул. Сердце его колотилось, и радость и волнение поднимались, словно пена от шампанского.

Он знал, что над ним, старым, некрасивым, суетливым чудаком, которого никогда не видели с женщиной, посмеивались и сослуживцы в колледже, и соседи по дому. Он был такой незначительный, неинтересный, скучный. Борис Львович глотнул еще коньяка и победно ухмыльнулся — они просто не знали, что привезли ему в этом наглухо запечатанном ящике. Ни у кого такого нет и не будет, и никто не знал, какая гордость за себя переполняла старика. Он смог. Наконец-то он дотянулся до этого счастья, а они все просто придурки, которые и сотой части того блаженства не испытывали и никогда не испытают.

Борис Львович поставил пустой бокал на стол и вернулся в комнату. Быстро ввел числа в кодовые замки, осторожно снял тяжеловатую крышку. Хоть фирма и высылала фотографии конечного изделия, то, что предстало перед его глазами, вызвало вздох изумления. Она была как живая, эта кукла. Со стороны казалось, что в ящик смеха ради забралась настоящая девочка лет 16–17. Борис Львович завел одну руку ей под колени, а вторую — за шею. Девочка словно живая обмякла в его руках, и он переложил ее на диван. Одели ее совсем простенько, даже бедновато — простенький ситцевый сарафанчик в цветочек, дешевые полотняные летние тапочки. Борис Львович окинул куклу придирчивым взглядом, хоть и придраться было не к чему — даже золотистые зачаточные волоски на загорелой голени были как у живого человека. Темно русые волосы, стянутые медицинской резинкой на затылке, нежный овал лица, неподвижные серо-фиалковые глаза. Нос мягких очертаний, верхняя губа чуть уже, чем нижняя, и даже сухие чешуйки, будто она постоянно облизывала и обкусывала губы, даже они невероятно живые и реалистичные.

На рекламу компании, изготавливающей секс кукол, он натолкнулся на обычном порно сайте и на ссылку кликнул больше от скуки — такие куклы никогда ему не нравились и вызывали самое настоящее отвращение. Он искренне недоумевал, как эти пластиковые калеки могут вызывать хоть какое-то возбуждение. Фотографии, которые он увидел на сайте, сначала навели его на мысль, что позировали настоящие девушки. Но онлайн-консультант уверил, что это куклы, изготовленные по их уникальной технологии. «Вы нигде такого не найдете, даже японцы ничего подобного не делают» — писал невидимый собеседник в чате. Конечно, двигаться и говорить, как живой человек, кукла не могла, но могла автоматически принять нужные позы и на ощупь ничем не отличалась от живого человека. «Полное ощущение теплой кожи под вашими руками» — гласил рекламный буклет, который выслали Борису Львовичу на почту. Изображения в буклете смотрелись жутковато — он пролистал несколько страниц с фотографиями кусочков искусственной кожи разных оттенков, от чернильного до молочно белого, с веснушками и без, с легкими изъянами вроде крошечного лопнувшего сосудика или родинки.

Процесс подбора внешности растянулся почти на месяц — сотни набросков и фотографий живых девушек присылались ему на почту. Он забраковывал, одобрял, просил добавить крошечный шрамик на брови, изменить форму носа, сдвинуть вниз линию роста волос… Борис Львович лепил ее чужими руками — руками далекого невидимого художника, направлял его. «Нет, не так, родинку на руке влево на миллиметр, мизинец короче на два миллиметра, ногти обкусанные, не надо идеального маникюра… Форма лица чуть более прямоугольная, нет, не так сильно. Брови на полтона светлее, чем волосы.» Пришлось пересмотреть десятки фотографий гениталий и женских сосков, что привело Бориса Львовича в смущение, и он натурально заливался краской около монитора.

И наконец пришла последняя фотография, смоделированная в графическом редакторе: уже не девочка, на излете подросткового возраста, почти девушка, словно налитой нераскрывшийся бутон, она сидела на лавочке около пруда и смотрела на зрителя грустно и нежно. Это была именно она, та, образ которой Борис Львович лелеял в мозгу много-много лет.

Стоила кукла баснословных денег, и ему, пожилому преподавателю математики в колледже, пришлось продать дачу и взять кредит. Он внес немалый аванс, который вообще ничего не гарантировал — оплата проводилась биткоинами, и на его сомнения координатор равнодушно ответила, что иначе они не работают — конфиденциальность превыше всего. Она не уговаривала, не пыталась убедить в честности компании, и Борис Львович решил рискнуть.

И вот эта девочка лежала на диване в его паршивой, давно не ремонтированной квартирке, на продавленном старомодном диване с вытянутыми нитками. Прекрасная и юная, как утренняя заря. Он сел рядом с ней, притронулся к щеке — теплая. Координатор сказала, что объект (она называла куклу объект) приедет с аккумулятором, заряженным на 15 процентов. «Достаточно, чтобы сделать первые тесты» — сказала девушка с механическим голосом.

— Объект заряжен на 15 процентов и готов к первым тестам, — сказал сам себе Борис Львович и грустно усмехнулся. Любовь всей его жизни — объект. Надо же.

Он взял ее за руку, и рука поднялась, как поднялась у живого человека, если б он среагировал на прикосновение кого-то знакомого и родного. Пальцы были прохладными, но он сам так хотел. У той тоже была всегда холодная ладошка. Борис Львович лег рядом, погладил куклу по русым волосам, таким живым и настоящим, совсем не похожим на паклю париков. Интересно, как они это сделали? Купили волосы у женщин? Он уткнулся кукле в ключицу, вдохнул запах и едва не потерял сознание от нахлынувших чувств. Как это вообще возможно, дать кукле запах живого человека?!

Борис Львович решил сделать самый главный настоящий тест попозже, а пока примерился — не снимая с куклы одежду, лег сверху и немного поразмышлял, как бы ему половчее приладиться, чтобы не мешала разница в росте. Вдруг механическая плоть пришла в движение, руки девочки взметнулись и обхватили его поперек торса, а ноги обняли за бедра и сошлись на крестце. Видимо, в куклу была заложена какая-то базовая программа, и Борис Львович поморщился — это пришлось ему совсем не по душе. Какая мерзость. Та, другая, никогда бы себя так не повела.

— Начальное положение, — скомандовал он.

Перед доставкой он изучил инструкцию, и эта команда должна была привести ее в положение «смирно, руки по швам». Но кукла не реагировала, продолжая сжимать его всеми конечностями, мало того, сила обхвата увеличилась. Борис Львович попытался силой разжать ее руки, но механическая девочка, равнодушно глядя в потолок своими неподвижными фиалковыми очами, снова усилила силу нажима.

— Вот черт! — выругался Борис Львович.

Такие деньги, и ему прислали бракованного робота! Но на случай нештатных ситуаций в инструкции был пункт — следовало позвонить техническому координатору. Кряхтя, Борис Львович вместе с куклой поднялся с дивана, и хоть она весила ровно столько, сколько положено весить стройной семнадцатилетней девушке, этот маневр дался ему нелегко. Возраст все-таки. Кукла обнимала его за плечи, и руками Борис Львович мог действовать весьма ограниченно. Кое-как он открыл файл на компе, нашел нужный контакт и набрал нужный набор символов в безопасном мессенджере, который не требовал номеров телефонов. Ответил ему бодрый и молодой, судя по голосу, парень.

— Доброго дня, я координатор Михаил! Компания «Механическая флейта» приветствует вас! Обозначьте свою проблему, пожалуйста!

— Ваш чертов робот вцепился в меня и не реагирует на команды! — раздраженно проворчал Борис Львович.

Кое-как описав парню, в каком положении он оказался, Борис Львович тяжело оперся рукой на стол — сесть ему не позволяла вцепившаяся в него бесноватая кукла.

— Хм. Да это странно. Такой запрос мы получаем впервые, — несколько растерянно ответил координатор.

— И что? — взорвался пожилой препод. — Мне теперь так и ходить с привешенной девкой на передке?! Да вы охренели там что ли! Снимай ее с меня, полудурок!

— Сейчас я уточню информацию и вернусь к вам с решением, — произнес парень заученную шаблонную фразу, и в трубке заиграла противная мелодия ожидания.

Борис Львович судорожно вздохнул — проклятая кукла, пялясь вникуда мертвым взглядом, кажется, сжала его еще чуть сильнее. Было не то что больно, но сильно неприятно. Наконец музыкальный проигрыш оборвался и в трубке зазвучал по-пионерски оптимистичный голос Михаила:

— Посмотрите, пожалуйста, уровень зарядки вашего объекта. Когда кукла разряжается, она принимает базовую позу.

Борис Львович вытянул шею и носом отвел пушистый завиток с шеи куклы — под кожей просвечивала индикация — 95 %.

— Девяносто пять процентов, — недовольно проворчал он. — Говорили же она с пятнадцатипроцентным зарядом приходит?!

— Девяносто пять? Не может быть. Вы уверены? Это нарушение правил транспортировки, объекты никогда не отправляют с полным зарядом. Это чревато… В общем, так не делают.

— Может, я несколько чокнулся, связавшись с вашей конторой шарлатанов, но точно пока не ослеп! Девяносто пять процентов! О чееерт..! — Борис Львович застонал сквозь зубы — ему не показалось, кукла действительно усиливала нажим рук и ног. — Сделайте что-нибудь, дебилы! Она сжимает меня все сильнее!

— Я сейчас сделаю запрос… секунду… — в трубке послышалось клацанье клавиш. — Я сделал заявку технической бригаде. Она выезжает на дом к клиенту и устраняет неполадки. Но… честно говоря…

— Что? Что ты там мямлишь, придурок? Пусть ваша обосранная бригада летит ко мне на всех парах!

— Это как бы не скорая помощь… у них есть определенные дни работы. И день исполнения вашей заявки — завтра.

— Что?! Что?! — Борис Львович побагровел и взорвался фонтаном отборнейшей матерной брани. — Я должен сутки сидеть дома с вцепившейся в меня куклой?! Иди звони им, бей им железными ботинками в дверь, пришли ко мне эту чертову бригаду!

— Дело в том, что ремонтная бригада работает у нас на общих условиях, а значит все контакты в «Механической флейте» на условиях анонимности. Поэтому у меня есть только один канал связи с ними, и он откроется только завтра.

— И что мне делать?!

— Ну… Честно говоря, такая проблема у нас впервые. Давайте попробуем решить это подручными средствами.

— Это еще как?

— У вас есть возможность облить себя и ее растительным маслом?

— Честно говоря, не знаю… Можно попробовать, конечно…

— Если получится, вам нужно будет попрыгать, и возможно, она просто соскользнет с вас.

Обдав координатора матюгами, Борис Львович потащился на кухню. Открыв шкафчик, он вытащил бутылку растительного масла и с кряхтеньем водрузил ее на стол. Через плечо куклы он открыл зубами крышку и замер в нерешительности. Как быть дальше, он не знал — чтобы вылить масло себе на грудь, нужно было поднять руки, скованные куклой. Чертыхнувшись, он нагнулся, вцепился в горлышко бутылки зубами и дернул головой вверх. Фарфоровые коронки выдержали тяжести почти полной бутылки, и солидная порция масла попала куда надо — ему на грудь, куда присосалась чертова кукла. Борис Львович подождал немного и начал с грохотом прыгать, стремясь сбросить ношу. Но она будто почувствовала и мгновенно прижала его к себе еще сильнее, да так, что он с трудом мог вздохнуть. Ноги ее взяли его бедра в каменные тиски, и в комнату ему пришлось возвращаться крошечными шажками.

Координатор висел на линии, и когда Борис Львович, пыхтя, добрался до телефона, спокойно и насмешливо произнес:

— Что, Борис Львович, не получилось?

— Нет… — начал было старый преподаватель, но вдруг его осенило. — Откуда вы знаете мое имя?

— Я знаю. Я вас давно ведь знаю, много лет. Я — ведущий разработчик в «Механической флейте», и когда вы начали формировать образ куклы… Чем больше пояснений и подробностей давали, тем больше вырисовывалось лицо Тани. Вы ведь помните ее?

Борис Львович прикрыл глаза и тяжело привалился бедром к письменному столу.

— Таня? О чем вы? Если мой эскиз показался вам знакомым, то это случайность. Собирательный образ, составленный из десятков фотографий из соцсетей.

— Это могло бы быть так. Если бы не сходились мельчайшие подробности — родинки расположенные треугольником около шрама от аппендицита. Шрам на брови. Постоянно обкусанные ногти. Таня всегда грызла ногти. И глаза… когда вы начали описывать цвет ее глаз с желтой точкой на одной левой радужке… Я понял, кто вы такой.

— А ты-то кто? — буркнул Борис Львович.

— Я Танин брат. И я помню тот день, когда ее нашли за гаражами. К нам прибежала соседка, закричала, что Таню наконец нашли. И я тоже побежал туда с родителями… Что вы с ней сделали, господи… Мне она до сих пор снится. В кошмарах.

— Я не знаю никакую Таню и вас не знаю! — раздраженно крикнул Борис Львович, пытаясь замаскировать страх.

— Когда образ куклы был готов — а он был совершенной копией Тани, даже одежду вы заказали такую же, этот сарафан, в котором ее нашли… Так вот, когда я увидел свою изнасилованную и убитую тридцать лет назад сестру, я понял, что нашел вас. Вся эта конфиденциальность — полная фигня, я нашел быстро. И вспомнил. Тишайший сорокалетний дядька по соседству, помогал местным мальчишкам и девчонкам с математикой, и Тане тоже. Никогда не был женат, всегда один, странноватый чудак. Кто бы мог подумать на вас. Вы ведь даже помогали ее искать, мою сестру.

— Это не я, — помертвелыми губами прошептал Борис Львович, чувствуя, как перехватывает дыхание — кукла сжала его еще сильнее.

— Знаете, что было с нами потом? Мама не выдержала, она просто и банально сошла с ума. Сидела в Таниной комнате и слушала одну и ту же песню на повторе — «Ничего на свете лучше нету» из Бременских музыкантов, Таня эту песню очень любила. Отец бухать по-черному начал, а у него сердце слабое было, помер через пять лет таких пьянок. Вы не Таню убили, вы нас всех убили. И давайте начистоту, Борис Львович — моя сестра ведь не одна была? Были еще девочки?

— Нет! — закричал преподаватель. — Не было больше никого! Что ты понимаешь, сопляк! Я… Я любил ее! Дышал ею, жил ею. Она была как… Как весна, как заря, не знаю! Высматривал ее из окна, любовался, шептал ей ласковые слова! А потом увидел, как ее тискает во дворе пацан какой то. Прыщавый сопливый кретин, и ей это нравилось! Он и под юбку ей залез! Как она могла..! Как она посмела предать мою любовь!

— Какой ж ты выродок, — устало произнес координатор.

— Ну и что ты со мной сделаешь? Задушишь этой куклой? Если ты такой правильный, вызови полицию, пусть меня судят! Пусть суд судит!

Координатор фыркнул:

— И какой шанс, что тебя осудят спустя 30 лет? Да и не нужен мне такой суд. И Тане не нужен.

Борис Львович вскрикнул от боли — внутри робота что-то тихо загудело, пришли в движение скрытые механизмы. Треснули его ребра, и тело взорвалось резкой болью, перед глазами промелькнула красная пелена.

— Прощайте, Борис Львович, — тихо и серьезно произнес координатор. — Кукла будет сжимать вас сильнее и сильнее, часа на три это все затянется, чтоб вы прочувствовали, так сказать. Таня ведь тоже не сразу умерла… В общем, я рад, что наше сотрудничество прошло плодотворно.

Старый преподаватель посмотрел в равнодушные глаза своей убийцы — стройной тоненькой русой девочки, продолжавшей сжимать его грузное некрасивое тело. Он наклонился и впился в ее теплые румяные губы, ощущая, как сознание его затапливает и ужас, и боль, и невероятная страсть.

Настя скривила рожицу:

— Ну, такое себе. Это же чревато — старика найдут с куклой, через нее выйдут на эту контору, и как этот мужик собрался отвертеться?

— Там же все анонимно! Они не выйдут на контору!

Настя закатила глаза:

— О боже, Егор, какой ты еще мальчишка! Думаешь, менты умеют только отписки строчить? Конечно, они его найдут!

Я потер лоб:

— Брат Тани знает, где живет этот козел! Он пойдет и заберет куклу!

— Хм… ну, как вариант. Ладно, может, хватит? Бабушка скоро ужин будет готовить, надо пойти ей помочь.

— Ну Наааасть! — заканючил я. — Давай еще одну историю прочитаем, последнюю.