Настоящее прошлое. Каждому по делам его

Глава 5

– Награждается медалью Почёта! – громко произнеся это, Президент Соединённых Штатов Америки Джордж Буш, второй этого имени, вышел из-за небольшой трибуны и под звуки военного оркестра, грянувшего «Знамя, усыпанное звёздами», а также аплодисменты полудюжины «официальных лиц», среди которых я смог узнать только пресловутых вице-президента Дика Чейни aka Охотник на адвокатов и госсекретаря Колина Пауэлла aka Пробирошник, двинулся в мою сторону. Эти аплодисменты тут же подхватили ещё пара сотен остальных присутствующих на церемонии, а расположившиеся чуть в стороне репортёры принялись ослеплять меня десятками фотовспышек…

Сесть нам удалось. Хотя обошлось это в несколько переломов, дюжину сотрясений мозга и более полусотни синяков, шишек и всякого такого. Я же собрал целый букет – к перелому костей кисти и рассаженным ударом резака щеке и мышцам руки добавилось сотрясение мозга и трещины в ребре и челюсти. Пыря обошёлся только сотрясом и огромным синяком в полгруди. Он, гад такой, успел-таки пристегнуться. Когда – я не заметил. А он не заметил, что не пристегнулся я. Впрочем, это было немудрено. В такой-то обстановке… Хотя он себя клял.

Как бы там ни было – мы сели. И не утопли, чего я, перед потерей сознания, очень испугался. А ещё через час нас даже сумели эвакуировать из приводнившегося самолёта, а его оттянуть к берегу, чтобы освободить фарватер. Но я ничего это не видел. Потому что валялся в отрубе. То ещё приключение для меня оказалось… Потом был госпиталь и-и-и… фотографирование со всеми, кто прорвался ко мне в палату. А таковых было под две сотни. Ну, если считать не только журналюг, но и всяких официальных лиц – от закадычного друга будущего президента Трампа мэра Нью-Йорка Джулиани и до всей властной верхушки США, начиная от спикера палаты представителей Денниса Хастерда и заканчивая самим президентом. Ну дык, как бы там оно ни было с властью тайной, которая и обеспечила успех всей этой операции, явной и официальной власти США требовалось срочно восстанавливать своё реноме. Потому что такой публичной плюхи, как одновременная успешная атака на аж два национальных символа Америки – Пентагон и Белый дом и одного из бизнес-символов даже не США, а всего мирового капитала – Северной башни Всемирного торгового центра – она никогда не получала. Ну да – и на этот раз из четырёх террористических атак успешно закончились три. Так что, поскольку мы с Пырей сумели отбить наш самолёт и увести его от Южной башни, чудом сумев успешно посадить его в проливе Ист-Ривер – тот самолёт, который в моей прошлой истории упал где-то в Пенсильвании, здесь сумел успешно долететь до Белого дома и напрочь снести ему правое крыло. Причём пилот, похоже, метил по центральному портику, но не справился с управлением. И я его понимал. Я в пролёт «Ed Koch Queensboro bridge», который был в тридцать раз шире, чем этот портик, с трудом вписался… И это при- том, что у меня был куда как больший опыт пилотирования, чем у любого из угонщиков. Я ж права пилота ещё в СССР получил!

Как бы там ни было – оплеуха для США вышла знатная. И потому власти срочно требовалось поднять рейтинги. Вот она и воспользовалась для этого тем, что было под рукой. А именно – «героями, своей храбростью и мужеством предотвратившими теракт и спасшими тысячи жизней». Ну не знаю насчёт тысяч… наибольшее число погибших – около полутора тысяч, пришлось на Северную башню, в Пентагоне таковых оказалось меньше двухсот, а в Белом доме всего трое. К тому моменту, когда в него врезался самолёт, в резиденции Президента США уже была объявлена экстренная эвакуация, так что ни самого Буша-младшего, ни большинства сотрудников там уже не было… Поэтому, когда к Южной башне ВТЦ подлетел наш самолёт, существенная часть сотрудников из неё, скорее всего, уже сдристнула. Даже если никто там и не объявлял официальной эвакуации, когда за окошком офиса горит такое наглядное пособие, как соседняя башня-близнец, – у большинства людей точно немедленно появятся дела где-нибудь как можно дальше от своего штатного рабочего места. Ну я так думаю… Так что с тысячами, скорее всего, было преувеличение. Но всё равно сколько-то сотен народа мы спасли. Считая с нами самими.

Вот только с «героями» у американцев вышла небольшая накладочка. Потому что самыми основными героями оказались совсем не граждане США! Но американцы не были бы американцами, если бы не нашли выход. Он состоял в том, что я… был объявлен американцем!

Во-первых, у меня на руках оказалась всё ещё действующая «грин-карта». Первую я оформил в начале девяносто третьего, а следующую получил в девяносто восьмом уже, считай, автоматически. И срок её действия истекал только в две тысячи третьем… Впрочем, в тот момент я и гражданство вполне мог оформить, но меня останавливала необходимость принятия присяги. Ну не мог я заставить себя произнести: «…я абсолютно и полностью отрекаюсь и отрекаюсь от всякой верности и верности любому иностранному государю, властителю, государству или суверену, подданным или гражданином которого я до сих пор был», потому что моя верность всегда принадлежала только моей семье и моей стране… Во-вторых, я в США и без всех этих юридических тонкостей довольно многими уже давно воспринимался своим. Потому что я был здесь довольно известной личностью. Как-никак книги публиковал, кино снимал, в скандалах засветился, миллиардером стал – то есть в газетах и на экранах в определённый период моя рожа часто мелькала. И что с того, что у большинства граждан самой великой страны мира память на всё, кроме бейсбола и регби, как у рыбки гуппи, так что они уже успели напрочь меня позабыть – напомнили! Причём та личность, которую сейчас из меня слепили СМИ, от меня настоящего очень сильно отличалась. Я оказался страстным болельщиком (ну вот ни разу не было), великим путешественником (тут – да, близко, путешествовать мы любили), великолепным спортсменом (было, но уже далеко в прошлом), компанейским парнем и звездой вечеринок (вот уж вряд ли, хотя, судя по той вечеринке в Майами, какая-то сермяжная правда в этом была) и настоящим американским патриотом (ой, мама моя…)! Даже мою выходку на «Оскаре» вывернули так, что я теперь стал не уродом, испоганившим всемирно популярную церемонию и нагадившим в чай всем США, вместе взятым, а «искренним и честным человеком, очень эмоционально реагирующим на всё, что казалось ему несправедливым». Поняли? «Казалось ему несправедливым»! Наивный чукотский юноша, временами косячащий из-за глупых, но искренних заблуждений. И ведь даже не поругаться – челюсть в гипсе. Говорить не могу.

Так же громко чествовали и остальных спасшихся с нашего рейса. Причём и пассажиров, и остатки экипажа. А вот Пырю – задвинули. Нет, не то чтобы совсем – его чествовали и награждали, как и остальных… то есть тех, кто всё время просидел на креслах в конце салона, испуганно пялясь на трёх арабов с резаками в руках, и до самого конца не шевельнул и пальцем, дабы что-то изменить. Потому что трёх стюардов и стюардесс, самоотверженно помогавших пассажирам покинуть приводнившийся борт, а также пару пассажиров с военным прошлым, всего лишь приглядывающих за упакованным нами с Пырей арабом, чествовали круче. Лишь чуть-чуть меньше, чем меня. Ну так они-то как раз были самыми настоящими стопроцентными американцами!

Впрочем, без награды он не остался, получив, как и основная масса выживших из числа пассажиров, Президентскую медаль свободы – одну из двух высших гражданских наград США. Но на фоне моей медали Почёта, представлявшей из себя, по существу, американский аналог Героя Советского Союза, она смотрелась не очень. И будь у меня рабочая челюсть – я бы точно пободался за его права. Но, увы, вот уже вторую неделю я был обречён на молчание…

Оркестр замолк. Президент всея Америки Джордж Буш, второй этого имени, в торжественной тишине, нарушаемой только вспышками фотокамер, приколол мне на лацкан пиджака упомянутую награду, после чего вся толпа, собравшаяся на Южной лужайке Белого дома, разразилась бурными аплодисментами. Я, как гвоздь программы, был последним в очереди на награждение, так что сразу после того, как звезда медали Почёта легла на мою грудь и мистер Джордж Буш-младший отшагнул в сторону, ко мне рванули журналисты.

– Мистер Марков, что вы чувствуете… Мистер Марков, вы будете подавать прошение на граж… Мистер Марков, как вы думаете… Мистер Марков… Мистер… – но, увы, уже через десяток секунд они разочарованно отвалили от меня и переключились на Алёнку. Ну да – она тоже прилетела. И неделю почти круглосуточно торчала у моей постели в госпитале имени Уолтера Рида, пока меня приводили в состояние, в котором меня уже можно было хоть как-то показать публике. В этот медицинский центр, являющийся третьим старейшим постоянно используемым объектом армии США после Вест-Пойнта и казарм Карлайла, меня перевели на третий день. Причём со скандалом. Уж больно меня не хотели отпускать из Нью-Йорка. Так что мэр и местная общественность устроили настоящий бунт, заявляя, что, поскольку я «спас ньюйоркцев», я должен лечиться именно в этом городе! Но, похоже, я оказался очень нужен президенту, который посещал меня со сворой фотографов чуть ли не по три раза в неделю. Впрочем, что конгрессмены, что сенаторы, что всякие другие официальные лица от него не слишком отставали. А что, очень удобно – герой и под рукой, и ляпнуть ничего не может… Так что мне даже пришлось во время одного из подобных посещений сымитировать потерю сознания, только после которого количество посетителей заметно ограничили. А то прям валом пёрли…

От репортёров Алёнка сумела отбиться только минут через пятнадцать. После чего меня загрузили в арендованный минивэн и повезли в отель. Ну да – из госпиталя меня уже выписали. Чему я был только рад. Потому что лежать там, изображая популярный фон для фотографий, мне надоело хуже горькой редьки.

Пока ехали, я раздумывал над тем, что вторая жизнь у меня получается какая-то… нервная. Специально же не пошёл по офицерской стезе – думал, уж на этот-то раз обустрою себе спокойную и безопасную жизнь. И на` тебе – травмы, контузии, ранения, а напоследок вообще чуть не вписался в самолёте в небоскрёб и не стал трупом в расцвете лет! Эдак, несмотря на все усилия с теломерной терапией и всем остальным, что я прилагаю, сдохну задолго до тех восьмидесяти девяти, которые я протянул в прошлой жизни. Ой, что-то я как-то не так свою новую жизнь выстраиваю. Причём сильно не так…

Сразу после награждения начался период, после которого я оказался выжат даже не как лимон, а как та канарейка из Жванецкого. Впрочем, большая часть усилий, которые мне пришлось приложить, вполне себе пошли мне на пользу.

Дело в том, что на следующий день после моего награждения ко мне в отель прорвалась-таки Джинджер Буханан, которая заявила, что следует немедленно ковать железо, пока оно горячо. То есть пока моя известность и даже популярность на самом пике – её следует максимально монетизировать. Так что они приняли решение, во-первых, резко увеличить тираж моей новой книги, во-вторых, запускают переиздание всех моих старых книг и, в-третьих, разработали под это дело мощную рекламную кампанию, которая начнётся буквально через неделю. А когда я попытался отвертеться от участия в последней, указав ей на полную невозможность говорить, Джинджер заявила, что всё предусмотрено и что говорить мне совершенно не потребуется. Всё, что нужно, они скажут сами. От меня же нужен только мужественный вид и попытки улыбаться. Даже если они будут перемежаться болезненными гримасами. Причём так будет даже лучше. Ну и жена рядом. Она у меня красотка… И ещё им немедленно требуется моя книжка по итогам всего случившегося. Вот прямо вчера! И любые ссылки на моё состояние здоровья отвергались с порога. Мол, какой такой покой и свежий воздух – трясти надо!

А ещё через пару дней выяснилось, что подобные миссис Буханан «акулы капитализма» имеются не только в США. Потому что ко мне потоком пошли представители немецких, французских, итальянских, испанских и даже арабских и китайских издательств. Причём все они были готовы платить нехилый аванс. Один араб так вообще припёрся с миллионом наличных в «дипломате». И гордо бухнул его передо мной на стол. Ну вот куда мне его девать-то?! В самолёт с чемоданом баксов не пустят, даже в первый класс, в банк тоже не положишь – тут же стукнут в налоговую, и привет! Налоговики в США – сила покруче ФБР. Они вон даже Аль Капоне, за которым Гувер со товарищи годами гонялись, посадить сумели! А я платить налоги в Америке больше не хотел. Хватит! Только если уж совсем не увернуться.

Ну а потом пошли представители киносетей, которые тоже решили срубить бабла на моей популярности. Так что и все серии «Властелина колец», и фильмы, созданные по моим собственным книжкам, опять пошли в ротацию. Причём последние украсились крупной надписью: «Создано на основе произведений почётного гражданина Нью-Йорка, кавалера медали Почёта, американского писателя Романа Маркова»! Ну да – Городской совет Нью-Йорка вместе с мэрией единодушно постановили объявить меня почётным гражданином города… Уж не знаю, это ли послужило причиной, но доходы от фильмов, снятых по моим книгам, на этот раз почти догнали по объёму доходы от новой ротации «Властелина колец». Впрочем, их суммарный объём оказался на порядок меньшим, чем при прошлых ротациях – фильмы-то не новые… но и так, судя по начавшимся поступлениям, сотню миллионов они все мне принести должны.Лишнюю сотню миллионов! То есть никак не учтённую в моих планах. Так что я начал задумываться – где бы эту сотню использовать. Потому как даже если и просру – на моих планах это никак не отразится. А если нет – ещё и ускорит.

К сожалению, ничего подобного «чёрной среде» я более не помнил. То есть – не совсем так. Помнил-то я многое – и «пузырь доткомов», и крушение Enron, и разорение легендарной Kodak, и американский ипотечный кризис с обрушением банка Lehman brothers, но более-менее точно я помнил только про ипотечный кризис. Да и то совершенно случайно. Просто как-то попалось на глаза фото, победившее в конкурсе World press photo за 2009 год… ну то, где полицейский с пистолетом наготове передвигается по дому, в котором всё кувырком – я и заинтересовался. И погрузился в контекст. Так что про ипотечный кризис я знал довольно много. Но до него было ещё семь лет. С остальным же… туман. Знаю, что было, но когда, даже хотя бы год – нет. Так что куда вкладываться, было непонятно… Впрочем, быстро выяснилось, что «кризис доткомов» уже случился. А Enron пока, несмотря ни на что, пропагандировался как сверхнадёжная компания лично президентом Клинтоном, и все негативные слухи про него расценивались как обычные происки конкурентов.

А ещё на меня обрушился буквально вал приглашений в почётные и не очень члены всяческих ассоциаций, федераций и союзов… Всё началось с того, что меня приняли в ALPA – Международную ассоциацию линейных пилотов, крупнейшую в мире, между прочим. В неё входило более пятидесяти тысяч пилотов из более чем тридцати авиакомпаний США и Канады, которые единодушно решили, что мои действия за штурвалом пассажирского самолёта, закончившиеся тем, что все пассажиры остались живы, не оставляют им никакого иного выхода, кроме как признать меня почётным членом. Что, кстати, давало мне определённые привилегии. Например, ни в одной авиакомпании, входившей в ALPA, и ни на одном самолёте, пилотируемом её членом, для меня теперь не могло прозвучать «мест нет». Даже если нет – меня должны были посадить на место стюарда. То есть хоть тушкой, хоть чучелком, но отвезти меня туда, куда мне надо, члены ассоциации были обязаны… Хотя, сами понимаете, для меня этот момент был сейчас не слишком актуальным. Потому что последние несколько лет мы по миру передвигались почти исключительно на бизнес-джетах… Потом меня посетили представители NRA – Национальной стрелковой ассоциации, которые также вручили мне удостоверение почётного члена и немного пожурили меня за то, что я несколько безответственно отношусь к собственной безопасности. Мол, вот был бы у меня в самолёте пистолет… Чего я, честно говоря, совсем не понял. Это что же – в США до сих пор можно проносить оружие в салон самолёта? Вроде ж нет! Или да?! После чего общественность пошла потоком. Я стал почётным садоводом, собаководом, любителем южноамериканской кухни, вязальщиком крючком, яхтсменом, любителем бабочек, кошечек, аквариумных рыбок и ещё чёрт-те кем, кем я никогда не являлся… Ну а когда представители ещё двух общественных организаций – Американского комитета ветеранов и Американского легиона едва не подрались в лобби отеля, решая, членом какой именно из этих организаций я просто обязан стать, а предложение какой – отвергнуть с презрением, я принял решение всё это остановить. И сбежал в Лос-Анджелес.

До Калифорнии мы с Алёнкой наконец-то добрались к концу первой декады октября, где едва не оказались погребены под очередной волной популярности. Потому что, как выяснилось, как-то засветиться со мной здесь также желали буквально все. То есть не только те, кого я мог бы назвать своими приятелями или хотя бы знакомыми, а совсем все. Истинная или мнимая близость ко мне вдруг стала товаром, которую именно сейчас удавалось очень неплохо продать. Так что даже те, кто всего лишь однажды пописал со мной в одном туалете, на голубом глазу заявляли, что «мы с Роми старые друзья, и он всегда был безбашенным. Вот, помню, один раз…». Вследствие чего сначала в местной, а потом и в федеральной прессе стали появляться такие истории про меня, что мне пришлось срочно соглашаться на новое интервью Ларри Кингу, который ради этого даже прилетел в Калифорнию.

Дело в том, что у меня наконец-то сняли гипс с челюсти. Так что я снова смог снова издавать кое-как понятные остальным звуки. Немного и недолго… но Ларри показал себя настоящим виртуозом, вывернувшись за счёт того, что он заполнил существенную часть своей программы кусками того интервью, которое я дал ему два с лишним года назад из Гонконга. Ну про горящие небоскрёбы и самолёты, ударившие по Пентагону… Так-то его уже все давно забыли, но благодаря этому ходу Кинга оно освежилось в памяти, вследствие чего я предстал перед зрителями не только в ипостаси героя, спасшего людей, но ещё и как провидец, прозревающий будущее. То есть не то экстрасенс, не то новая реинкарнация Жюля Верна пополам с Нострадамусом. Хотя на этот раз я ничего внятного о будущем поведать не смог. Ну, то есть об Америке… что, естественно, американцев и интересовало больше всего. А так-то сказал. Как о вещах приземлённых, например о том, что драные джинсы скоро будут носить не только панки и появится мода на бороды, так и о более глобальных, типа ISUS или ДАИШ (ну, которое ИГИЛ), цифровой валюте и мировой пандемии коронавируса. О последних с апокалиптическими нотками, но без более-менее внятной привязки к датам. Мол, будет, и скоро, и мир содрогнётся и ужаснётся, но когда точно – бог весть… И это снова подогрело интерес ко мне. На радость Джинджер Буханан. Потому что она выпустила-таки мою книжку, написанную по всей той истории с рейсом 175 United Airlines Бостон – Лос-Анджелес… Книжка, если честно, получилась дрянь. Ну не умею я писатьнастолько быстро. Так что Джинджер даже пришлось где-то с середины книги подключать к работе над книжкой парочку «литературных негров» (один из которых, кстати, и на самом деле был чёрным), дабы максимально ускорить процесс. Выглядело это так – я наговаривал на диктофон свои мысли и эмоции, а «негры» оформляли всё это в текст. А потом всё это соединялось с тем, что написал уже я, и окончательно «причёсывалось». Споры у нас были – мама не горюй! Потому что в книжке я выглядел этаким несгибаемым героем и яростным американским патриотом, так что править приходилось ой как много. Ну, чтобы тот «бронзовый тип» хотя бы отдалённо оказался похож на меня. Причём положение усугублялось тем, что в нашу работу активно вмешивалась Джинджер. Да-да, с сакраментальным «нашему читателю нужно это». Вследствие чего, скажу честно, поправить удалось далеко не всё, что хотелось… Но, похоже, мисс Буханан действительно знала, что именно нужно «их читателю», потому что книжка в настоящий момент разлеталась как горячие пирожки. Более того, четыре студии сейчас вели переговоры о покупке прав на её экранизацию.

Как бы там ни было – волну «удивительных историй» наше появление на шоу Ларри Кинга практически не сбило. Так что пришлось предпринимать дополнительные действия, главным из которых стала наша традиционная тусовка. Ну, то есть в нашем стиле – с шашлыком, оливье и селёдкой под шубой. Количество приглашённых на неё мы постарались максимально ограничить, как бы показывая, что вот те, кто придёт, действительно входят в круг друзей или как минимум дружественных и значимых лиц, а все остальные идут лесом.

Тусовку решили устроить по старой памяти в домике Мэрилин Монро. Алёнка договорилась с Элизабет Тейлор о том, что мы его арендуем на один вечер. Та не отказала, но вытребовала для себя право привести на нашу тусовку «пару-тройку друзей». Ну а я подсуетился и выставил её как главную линию обороны, поручив ей согласовывать список гостей. Мол, челюсть у меня пока ещё болит, а Алёнке с организацией и готовкой забот выше головы – не откажи, помоги… Чем Элизабет с удовольствием занялась, мобилизовав себе в помощь Железного Арни. С последним мы особенно сильно близки не были, хотя общались вполне по-дружески. Он, как я понял, уже нацелился на кресло губернатора Калифорнии, так что упустить момент как можно ярче засветиться рядом с «главным текущим инфоповодом» никак не мог. Но мне от этого было только легче.

Несмотря на все ограничения, народу набилось – куда там селёдки в бочке! Домик-то у Мэрилин был совсем небольшой. Да и дворик тоже… Как потом выяснилось, за право туда прийти чуть ли не драки разразились! Но мисс Тейлор и мистер Шварценеггер твёрдо держали оборону.

Однако и так гостей набралось за две сотни. И очень разных. В том числе и таких, которых на моих прежних тусовках никогда не встречалось. Например, мы с Алёнкой, неожиданно для себя, познакомились с мэром Лос-Анджелеса Джеймсом Ханом и сенатором от Калифорнии 1-го класса Дайэнн Фанстайн. И не спрашивайте меня, что такое сенатор 1-го класса и чем он отличается от 2-го или, там, 3-го. Я совершенно не в курсе… Причём о совместной фотографии просили именно они. Ой, чёт я куда-то не туда свернул. Чую, доведут меня подобные связи до цугундера…

Несмотря на мои опасения – всё прошло очень мило. Народ вёл себя вполне корректно, я же, пользуясь тем, что о травме челюсти всем было известно – по большей части лишь улыбался и кивал. Ну и жарил шашлык – куда уж без этого.

Но на этом ничего не закончилось. На следующий день весь бульвар Уилшир, на котором был расположен наш отель, проснулся от рёва тысяч мотоциклов. Мы с Алёнкой, естественно, тоже. Услышав, что рёв смолк, я встал с кровати и подошёл к окну.

– Фью! – присвистнул я. – Ох ты ж ёлки…

– Что там? – настороженно вскинулась моя жена.

– Да тут, похоже, слёт байкеров. Весь бульвар заполонили. До Санта-Моники и даже дальше…

Алёнка удивлённо покачала головой и, откинув одеяло, скинула стройные ножки с нашей постели. Но встать не успела. Потому что на тумбочке зазвонил телефон, который она и подхватила.

– Да? Здесь… Сейчас дам, – и жена, округлив глаза, протянула мне трубку. Я молча взял.

– Слушаю.

– Мистер Марков? – послышалось из динамика.

– Да.

– Прошу прощения, но-о-о… на ресепшен подошли люди, которые говорят, что они с вами знакомы и что вы непременно будете рады их видеть, – голос рецепционистки звучал слегка испуганно.

– Кто?

– Они говорят, что их зовут Джим и Фил. И что они ваши друзья по Гонконгу.

– Эх ты! – удивился я. – Да, знаю. Так это они тут весь бульвар заполнили? Ну с друзьями.

– Д-д-да, наверное… – несколько заторможенно произнесла рецепционистка. После чего нервно закончила: – Мистер Марков, могу я попросить вас поскорее спуститься вниз и решить со своими друзьями вопрос о том, чтобы они разблокировали подъезд к отелю?

– М-м-м… хорошо, – кивнул я, снова выглянув наружу. Да уж набились – точно хрен кто сможет подъехать!

Кроме Джима и Фила в лобби торчало ещё около дюжины впечатляюще выглядящих байкеров. Ну почти. Среди десятка брутальных типов, упакованных в кожу и джинсу, как-то затесался некий лысоватый усатый дедок в очках и со странной нашлёпкой спереди на шее. Он ко мне и подошёл после того, как мы обнялись с Джимом и Филом.

– Говорят, парень, ты надел нашу жилетку? – сипло поинтересовался дедок, окинув меня испытующим взглядом. Я тоже внимательно осмотрел его и ухмыльнулся.

– Было дело, – и пояснил: – Нужно было прикрыть кобуру с отвёртками. Чтобы «копчёные» не заметили, пока я к ним поближе не подобрался.

Дедок задумчиво выслушал мой ответ, после чего кивнул.

– Понятно… Только вот какое дело, парень, – нашу жилетку абы кто не носит. Ты уж извини, но мы за этим следим. И наказываем.

– Так я и не абы кто, – отозвался я. – И жилетку не в магазине купил. И не сам сшил. Вот он подарил, – я кивнул в сторону Джима. – А если мне человек от души подарок сделал, причём человек, которого я уважаю, то, ты уж извини, мужик, не знаю, кто ты есть – но я ни у тебя, ни у кого другого ничего спрашивать не буду. Сам решу, что с его подарком делать. Понятно говорю?

Дедок вновь окинул меня оценивающим взглядом, после чего… улыбнулся и протянул мне руку.

– Меня зовут Сонни Баргер. Я тут среди парней в авторитете немножко… Короче, они попросили меня перетереть с тобой насчёт того, как ты смотришь на то, чтобы к нам вступить. Тогда ты сможешь носить нашу жилетку по праву. Как на это смотришь?

– Меня Роман Марков зовут, – представился я в ответ. – К вам, говоришь?

– Ну да.

– И те пацаны, что вот сейчас на улице толпятся, тоже так считают?

– А то! – дедок ухмыльнулся. – Стали бы они иначе тут собираться?

Я задумчиво наклонил голову и потёрся щекой о плечо.

– Тогда за это стоит выпить. Есть где?

– А то! – повторил дедок, расплываясь в улыбке и, повернувшись к остальным, заявил: – Я сразу понял – правильный пацан.

– Ну тогда мне нужен мотоцикл. И прикид.

– Так есть всё! – с энтузиазмом сообщил дед. – Мы тут скинулись и купили. И «Харлей», и шмотки для тебя. Не всё ж тебе в обносках после пацанов шастать…

В отель мы с Алёнкой вернулись только в два часа ночи. Ну да – она поехала со мной. Нашлись и для неё шмотки. Ну как нашлись… десяток девчонок-байкерш просто стянули с себя кто что – кто джинсы, кто жилетку, кто бандану – и одели мою любимую. Я, если честно, ошалел – при её-то категорическом неприятии чужой одежды натянуть вот это всё на себя… но альтернативой было – остаться в отеле. Так что она без звука натянула чужие шмотки и запрыгнула на заднее сиденье «Харлея», который мне подарили. После чего я поддал газку и выехал на бульвар Уилшир.

В отель мы вернулись буквально в умат… во всяком случае я. Ну так сколько народу выпить-то со мной хотело. Любимая сгрузила меня с сиденья мотоцикла, доволокла до лифта, подняла на этаж, допинала до номера и уложила на кровать. А потом полночи воевала с моим организмом, которому регулярно требовалось опорожниться. То через верх, то через низ… Сами понимаете – с утра я чувствовал себя ну очень смущённо. Потому как до этого ничего подобного не случалось. Никогда. Во всяком случае в этой жизни. А сейчас – на` тебе!

– Алён… ты это… прости… – прохрипел я, когда моё слегка облёванное тело загрузили в ванну. – Не понимаю, чего это на меня вчера нашло…

– Молчи уж, горе моё, – усмехнулось моё счастье, – всё, что мог, ты уже вчера натворил.

Я с минуту повспоминал, а потом недоумённо уточнил:

– А чего это я вчера натворил?

– Деньгами швырялся.

Я нахмурился.

– И чего? Ну проставился я вчера мужикам. Так они мне вон – и прикид подогнали, и аппарат.

– Во-первых, ты проставился больше чем на сто тысяч.

– Ох ё… – ахнул я. Впрочем, и народу-то там было – тысячи три, не меньше. А то и все пять. Потому что весь вечер подъезжали.

– А во-вторых, ты реально швырялся деньгами. Пачками. В банковской упаковке.

Я, охренев, замер. А потом сипло спросил:

– Это как это?

– А вот так! Куда мы отсюда поехали, помнишь?

– М-м-м… куда-то в сторону Сан-Бернардино… Но мы до него не доехали. Там какое-то ранчо было по пути. И стоянка грузовиков, что ли… С баром… Не помню, как называется. Потом… не помню. Вроде как больше никуда не ехали. Там и пили.

– А как пили – помнишь?

– Ну-у-у… я платил. Вроде. Первый раз так точно. Пачку сотенных отдал.

– Во-от, – любимая усмехнулась. – И потом так же. В смысле, по пачке. Там барменша местная – Ирма-Мишлен. Пухлая такая, как Бибендум. Её-то хоть помнишь?

– Не очень, – признался я, опасливо покосившись на Алёнку. Нет, я, конечно, верный и всё такое, но я вчера так нажрался…

– Да-а-а, – жена недоверчиво покачала головой. – А я думала, что уж её-то ты никогда не забудешь. Ну после того, как она тебя так смачно поцеловала…

Я сглотнул, а любимая сделала долгую мстительную паузу и закончила:

– Ты аж еле вырвался! – Я шумно выдохнул. Вот же ж… нет, ТАК пить нельзя! Алёнка же продолжила: – Так вот – когда деньги на выпивку заканчивались, она орала тебе: – Account is exhausted! После чего ты лез в свой рюкзак, доставал из него следующую банковскую упаковку сотенных и швырял в неё… И ведь ни разу не промазал, любимый!

– Да уж, погуляли… – растерянно пробормотал я себе под нос. – Слава богу, камер на телефонах ещё нет, а то уже всё было бы на Юту…

– Что?

– Да так, ничего, – тут же отморозился я, прикусив язык. На что любимая, ослепительно улыбнувшись, сообщила:

– Кстати, насчёт камер – часов в шесть пополудни появилось несколько машин телевизионщиков. Так что парочку твоих бросков точно покажут в сегодняшних новостях. А может, уже и показали во вчерашних. Так что готовься, телезвезда ты моя…

Я со стоном откинулся на бортик ванны и закрыл глаза. Бли-и-ин, ну что за поездка! Слава богу, что скоро домой. А то я не выдержу… Я ещё не знал, что впереди меня ждёт ещё пара сюрпризов. Похоже, кто-то в горнем мире – Бог или, там, Вселенский разум, отчего-то решили, что я слишком спокойно прожил последние два года. Так что пришло время вывалить на меня всё, что за это время у них для меня накопилось…