Как приручить дракона 5

Глава 6 Рекреация

— Что, внуча, просто так возьмешь и уедешь с ним? — Гражина Игоревна стояла на мостках, уперев руки в бока.

Выглядела главная збаражская пиромантка действительно величаво, как настоящая княгиня из сказок. И брови хмурила грозно. Но на младшую Вишневецкую ее суровый вид, похоже, производил мало впечатления. Может, иммунитет выработался? Или мое присутствие сказывалось?

— Не уеду, а уплыву, — невозмутимо кивнула Яся и подала мне второй рюкзак. — У меня дело к одному водяному. Живет в районе Столина, страшный хам. И по пути кое-какие исследования проведу. Да и вообще — разлив, половодье началось, грех не воспользоваться!

Я слушал все это с интересом — и про водяного, и про ее планы. Это сочетание некоей лихой бесшабашности, деловитости и искренности меня в Ядвиге всегда очень привлекало.

— Моя девочка… — лицо старшей Вишневецкой разом подобрело. — А я думала, у тебя романтические бредни на уме… А ты о деле думаешь. И вправду, для акваманта весеннее половодье — самое благодатное время. А вот меня аж выкручивает каждую весну, нервы на взводе… Ну, это все стариковское, тебе об этом нечего думать! И далеко поплывете?

— Так говорю — к Столину. Вот, Георгия попрошу — он водяному по жабрам настучит. А то хамит, гад такой, беззубок на дне прячет, а мне пробу на тяжелые металлы нужно взять! А сама я как ему настучу? Что обо мне подумают? Я же — девочка! — Яся взяла с мостков тяжеленный кофр со своим научно-магическим оборудованием и протянула мне. — За несколько дней обернемся, а там и в колледж пора, у моих практика кончается, семинары надо вести…

Последняя реплика вызвала явное сомнение и скепсис у Гражины Игоревны, но вслух княгиня-бабушка ничего не сказала.

Я протянул руки и подхватил кофр. Он отправился так же, как и остальные — в середину байдарки. Хорошо, что взял трехместную, грузоподъемности хватит! Не знаю, что там напаковала Ядвига, но суденышко всерьез просело. Это учитывая несколько моих непромокаемых мешков со снаряжением, которые прилетели доставкой, конечно. Девушка наконец грациозно скользнула в лодку, устроилась на носу, взяла в руки весло и спросила:

— Ну, отчаливаем? — на лице у нее поселилось выражение явного счастливого предвкушения.

Думаю, на моей физиономии можно было прочесть что-то очень похожее. Душа пела — вот, как можно было охарактеризовать мое сиюминутное состояние. Я оттолкнулся от мостков и парой мощных гребков направил байдарку вперед по мутным вешним водам реки Горынь.

Гражина Игоревна стояла на берегу и качала головой, то ли одобряя, то ли осуждая наше поведение. Ох уж эти бабушки — не поймешь их! Да и сама она, наверное, не понимала.

Каждый год к концу зимы у меня внутри все просто свербело. Хотелось зелени, солнца, ощущения свежего теплого ветра на лице. Прочь от грязного снега зимнего города, от выхлопных газов и черного асфальта! Прочь из душных, невыносимо протопленных квартир с раскаленными батареями!

Ну да, материалисты могут начать говорить об авитаминозе, но поверьте — даже ежедневная пригоршня капсул мультивитаминов не спасают от этого сильного чувства. Там, на Земле, до того, как меня подкосила болезнь, я каждую весну как можно раньше, в идеале — на каникулах между третьей и четвертой четвертью — вырывался с командой байдарочников на разлив — на сутки, двое, как позволит сумасшедший ритм школьной жизни. Это рыбакам нельзя на лодках во время нереста, нам было можно! Мы не за добычей, мы — надышаться!

Перед моей, скажем, инфильтрацией на Твердь, я уже был не в силах выдержать несколько часов гребли и обычно нанимал такси, чтобы меня вывезли на берег Днепра, как можно дальше от обжитых мест, и там раскладывал палатку, разжигал костерок и сидел на берегу — дышал! Я ведь и помереть так же хотел, под шум речных волн, на каком-нибудь поросшем соснами пригорке.

Почему соснами? Так под соснами чисто, подлеска минимум и клещей тоже нет. Восторги — восторгами, но клещи — это, скажу я вам…

— Репеллент! — очнулся я. — Вот зараза! Забыл! Сожрут ведь теперь!

— КАКОЙ, НАХРЕН, РЕПЕЛЛЕНТ? — захохотал дракон. — ТЕБЯ КОГДА В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ КОМАРЫ ИЛИ КЛЕЩИ КУСАЛИ-ТО, ИДИОТ?

— Ты чего? — обернулась Вишневецкая. — Какой еще репеллент?

— Однако, никакой, видимо… — растерялся я. — Даже дракон спросил: когда комары последний раз меня кусали? Получается — с прошлого лета ни-ни…

— Кусают ли комары драконов? — задумалась Ядвига. — И если кусают, то зачем? Послушай, вот носферату тебя укусил — и спекся. Ему как будто внутрь бензину налили и подожгли, я результаты вскрытия видела — лютый кошмар! Комары что, самоубийцы — тебя кусать?

— Действительно… — задумался я над ее словами про «видела результаты вскрытия». Очень любопытная у меня невеста, очень! Аж страшно. Но вслух проговорил совсем другое: — То есть, даже когда я в человеческой ипостаси, моя кровь обладает некими сверхъестественными свойствами? Или, только попав в чужой организм, начинает видоизменяться в нечто нечеловеческое?

— Тема для исследования! — обрадовалась Ядвига и даже запрыгала в лодке, отчего та принялась ходить ходуном. — Нацедишь мне в пробирочку грамм тридцать, ну, как в Мозырь прибудем? О! А потом в имаго обратишься — и тоже нацедишь… Сравним! О-о-о-о, на разных этапах: с чешуей, с крыльями, без крыльев…

— ОЙ-ЕЙ, — дракон явно занервничал. — ЧТО-ТО НЕ ПО СЕБЕ МНЕ… КРОВУШКИ ОНА ХОЧЕТ!

— Не, ну можно, в принципе… — я растерялся. — А вообще такие исследования кто-то проводил?

— Это с драконьей кровью-то? Никогда о таком не слышала. Драконы — явление штучное! — Яся аккуратно опускала весло в воду, почти без плеска, не то, что я! — В основном все из области легенд и по большей части — эльфийских.

Я греб мощно, подстраиваясь под ритм девушки — как и положено тому, кто сидит на корме. Ну, и подруливал, понятно. Мне хотелось как можно дальше уйти от жилья, выбраться на простор…

— Яся… — я не знал, с какой стороны подступиться. — У тебя ведь есть способ довести нас к Ольшанам за три дня, да?

Расстояние тут было до пункта назначения — мама не горюй, на авто — километров триста пятьдесят от Збаража до Ольшан, а если считать по рекам — так и вовсе одуреть можно. Умножай на три, смело!

— Да-а-а? Ну-у-у, не зна-а-аю! — она явно дурила мне голову. Я отчетливо представлял себе выражение ясиного лица, и не важно, что видел я только ее ровную спинку, точеную талию и тугой, густой хвост из белых-белых волос. — Может, ну их, эти Ольшаны, вместе с этими Гольшанскими, Пацами и Олельковичами? Только отплыли ведь, хорошо же тут, чес-слово!

Кругом и вправду было чудо, как хорошо. Блестели на солнце пойменные луга, залитые темной водой. Деревья с распустившимися на ветках молодыми весенними листочками торчали над поверхностью реки, придавая сходство окружающей действительности то ли с мангровыми зарослями Луизианы, то ли — с вьетнамскими джунглями. В светло-синем небе среди белоснежных огромных облаков над нами клином летели дикие гуси, возвращаясь в родные места из далеких южных стран — и это было величественное, торжественное зрелище!

Именно за всем этим я и был здесь, и вся эта ерунда с Гольшанскими и прочими высокородными особами казалась мне дурацкой и досадной помехой. С лучшей в мире девушкой, по реке, в лодке — что вообще может быть замечательнее?

— Ты не могла так быстро доплыть из Быхова, — с внутренним сожалением проговорил я, прерывая красоту момента. — Помнишь, когда я забрал тебя на пристани в Вышемире? У тебя ведь тогда сломался мотор.

— Та-а-ак, ладно… — она отняла весло от воды, чуть обернулась, и байдарка закачалась. — Но ты ведь не стал бы делать на это ставку, да? Ты ведь — нулевка, порталы на тебя не работают… Наверное… По крайней мере, я бы не смогла поставить такой портал… И ты прекрасно это знаешь. Так что вряд ли рассчитывал только на меня, м?

Я вспомнил Воронцова. Этому вообще с высокой колокольни плевать на то, что я нулевка! Однако, Воронцов, похоже, был монстром похуже хтонических чудищ. Но и Яся зрила в корень и задавала правильные вопросы!

— Ну да, я вовсе не делал на это ставку, — признал я. — Это вообще просто — возможный приятный бонус. Главное — мы так давно говорили про этот поход… Про сплав! А летних каникул еще ждать о-о-о-очень долго, вот я и подумал: если не сейчас, то когда? Тем более река — Горынь. Очень символично. А еще — ты лучшая компания из возможных, и мне очень хотелось провести это время с тобой. И если ты сейчас скажешь, что с ускоренной доставкой нас обоих к Ольшанам ничего не получится, то я успокоюсь на двое суток, а вечером второго дня соберу вещи, возьму тебя в охапку, отращу крылья — и за несколько часов мы доберемся к границе юридики Гольшанских. Но, думаю, после того, как я подпалил им крыши, тамошние маги и зенитчики пристально наблюдают за небом. Соревноваться в скорости с противозенитными ракетными комплексами с артефактными головками наведения — удовольствие ниже среднего, так мне кажется…

— Ладно… — Яся тряхнула головой. — Уговорил! Есть способ! Буду смотреть внимательно, если повезет, и река будет к нам благосклонна — окажемся на твоем ненаглядном Полесье!

— На нашем Полесье, — улыбнулся я. — Если есть на свете рай — это наш Полесский край! Здесь — разлив, там будет — море! Знаешь, что тысячи и тысячи лет назад на Полесье было море, и при бурении глубоких скважин до сих пор вынимают керны, в которых находят окаменелых моллюсков?

— Что-то читала такое… Ладно, плывем, наслаждаемся, я буду иногда делать замеры, и… Сфоткаешь меня? — она протянула мне дорогущий «Яблочков».

Конечно, я сфоткал. Раз триста! Ясю фоткать — одно удовольствие, а не фоткать — другое. Но об этом я ей никогда не скажу, самоубийца я, что ли?

К обеду мы нашли свободный от вешних вод островок с дубами, сухой и живописный. Я спрыгнул в воду, радуясь предусмотрительно взятым с собой высоким резиновым сапогам, вытащил байдарку на берег и подал руку Ясе. Привал!

Вместе мы насобирали хвороста: под дубами его всегда много, да и сам дуб — дерево интересное, нижние ветви у него часто сухие — их можно брать и отламывать смело, такой готовый запас идеального топлива. Несколькими ударами остро заточенной лопатки из двух рогулек сырого плавника, которого в паводок всегда полно у кромки воды, я соорудил упоры, поперек — положил перекладину, повесил котелок с водой. Притащил сухой ствол дерева, оставшийся на островке, наверное, со времен прошлогоднего половодья, приспособил его в качестве скамьи, бросив поверх коврик-пенку.

Костер зажег по-хулигански: встал на одно колено, огляделся — никаких любопытных глаз, кроме Ясиных, вокруг не наблюдалось. Наклонившись к самой земле, легонько выдохнул:

— Ху! — привыкаю я ко всем этим суперспособностям, разбаловал меня дракон!

Загудело пламя, как из паяльной лампы, затрещали дубовые ветки, весело зашипела вода в котелке. Я щедро сыпанул внутрь заварки — пусть варится!

Вернулась от берега Ядвига, красивая и задумчивая:

— Сильные остаточные хтонические эманации в этом году в воде. Думаю — связано с Балканской войной, с событиями в Паннонии… Надо смотреть, сравнивать… Возьмем пробы в Припяти и Днепре, можно будет анализировать, — она спрятала две пробирки с речной горыньской водичкой в свой кофр и подсела к костру. — Сейчас я тебе кое-что покажу, пальчики оближешь, чес-слово!

У нее в кофрах с собой, оказывается, имелись не только научно-магические приборы, но и куча всякой снеди! И не как у меня: рис, тушенка, сгущенка и вот это вот все! А, например, бекон — длинными ломтиками в вакуумной упаковке, и черный хлеб, самый обычный «кирпич», как в детстве. Обернув куски хлеба ломтиками бекона, она нанизала их на заточенные мной прутики и сунула в костер. Пахло — одуряюще! Вроде и простой рецепт, а вроде никогда до этого я такого и не делал!

Мы разлили чай по кружкам, взяли по прутику с угощением. Жир капал на угли и шипел. Река плескалась о берег, булькала между притопленных кустов, солнце отражалось от поверхности воды, бликами играло на лице и волосах девушки, на ветках над нашими головами громко кричали синицы, празднуя весну:

— Ти-тинь! Ти-тинь!

— Я бы купил или отвоевал этот остров и остался бы тут с тобой… — сказал я довольно банальную фразу. — Хорошо же!

— Ага, — сказала Яся. — Это просто счастье!

И положила голову мне на плечо. Конечно, мы оба понимали, что не можем остаться здесь: у нее — исследования, колледж. У меня — Горынь, дети… Но зато — мы могли остаться друг с другом!

Я сунул руку в карман оливы и сказал:

— Яся-а-а…

— М-м-м-м?

— Выйдешь за меня? — и положил ей в руку перстень.

— А? Что? Пепеляев, ты с ума сошел? — она вскочила с бревна и уставилась на украшение в своей руке, и захлопала глазами. — Это что такое?

— Ну… А что ты видишь?

— Я вижу печатку с трехголовым драконом. Точно такой, как у тебя! И это не простая штучка, это… Откуда это? — он взяла — и примерила его, надела на безымянный палец правой руки, и перстень сверкнул на солнце. На лице Вишневецкой отразилось некое выражение щенячьего восторга, как у ребенка, которому подарили первую в жизни машинку на пульте управления. — Ты вообще представляешь себе, что…? Где ты…?

— Знаешь, в Горыньских подземельях было много всяких штук, и кое-что из них принадлежало старым хозяевам Вышемира — моим далеким предкам. Я проконсультировался с Прутковой: она сказала, что эти перстни из одной эпохи, плюс-минус двадцать лет между их изготовлением прошло. Наталья Кузьминична вот примерно с таким же выражением на них смотрела, как ты, а потом спросила только, кому я собираюсь «это» дарить. Ну, я сказал, что тебе, и она успокоилась!

— Знаешь, Пепеляев… — она подняла руку с перстнем на уровень глаз. — Какая проблема для магов стоит на втором месте после инициаций?

— Думаю, для большинства — жуткий снобизм и завышенная самооценка? — не удержался я.

— О-о-о-о, эта проблема как храп — от нее страдают только окружающие, но не сам маг, — хихикнула Вишневецкая, а потом посерьезнела. — Главная проблема — это ограничения на объемы маны или, если угодно, саирины, которыми волшебники могут оперировать единовременно, и размеры условного «хранилища» маны. И вот эти два параметра — способность к оперированию и ёмкость хранилища, ну, и еще банальная образованность — и определяют мощь каждого отдельно взятого мага… Например, бабушка моя имеет талант к грандиозным огненным чарам, но — сравнительно небольшое хранилище. Один огненный смерч или призыв ифрита и — фить! Отдыхайте пару денечков. А вот дед — он круглые сутки может камнями швыряться или по потолку бегать, с его запасами это как мертвому припарка. Но, к примеру, десятиэтажку с места сдвинуть — это нет… Тут врожденных способностей к оперированию недостаточно…

— Но это не помешает ему за пять минут разобрать ту же десятиэтажку по кирпичикам и засыпать этими кирпичиками противника — по отдельности, да? — сообразил я.

— Именно! Ты у меня ужас какой сообразительный! — Ядвига в несколько шагов приблизилась ко мне, и я встал со ствола дерева. — А я уродилась в бабушку. Я очень-очень много чего могу, но — редко. В смысле… Вот до этого самого момента так было.

— А что изменилось? — я не мог не уточнить, при этом обнимая ее за талию и прижимая к себе.

— Да вот так уж вышло, что с этим перстеньком доступные мне запасы маны могут вырасти трехкратно! — выдала она. — И это только потому, что ты — глава полесской ветви рода — дал мне его добровольно. С подобными артефактами именно так оно и работает… Знаешь, любая молодая-перспективная волшебница из Сапег, Радзивиллов, Солтанов, Волк-Ланевских — любая бы из штанов выпрыгнула, только узнав о такой возможности! Ты ужасно завидный жених, честное слово!

— Это значит — да? — поинтересовался я, заглядывая ей в глаза.

— Хочешь — я его в речку выкину, а потом тебе «да» скажу? — девушка смотрела на меня не мигая, и даже перстень с пальца сняла. — Чтобы ты не думал, что я поэтому…

— Гос-с-споди, дурочка с переулочка! — я принялся целовать ее, она смеялась и уворачивалась. — Это ж потом ныряй, ищи! И это — будущая хозяйка моего дома, мать моих детей! Что за расточительность! И вообще — хочешь, я тебе второй дам, он мне без надобности…

— Э-э-э-э, что? — ясины глаза надо было видеть. — Это как?

— Ну вот, второй — у меня. Я все равно нулевка, так что… — предложение напрашивалось само собой.

— А давай, после того, как поженимся — это будет нашим супероружием? Прикинь! — она аж на месте запрыгала. — Они такие будут думать, что с нами справятся — а я им три раза Хляби Земные, а потом ты даешь мне перстень, и я еще три раза — Хляби Небесные! И-и-и-и! Надо будет проверить! Прикинь! Это ж Заславское водохранилище, не меньше!

— Да подожди ты! — я схватил ее в охапку. — Ты скажи — когда поженимся-то?

— В смысле? Понятно, когда — после выпускных экзаменов! — она посмотрела на меня с нескрываемым удивлением.

— Однако! — очнулся я. — Действительно, чего это я.

Получается, вот на эти короткие минуты я впервые за пятнадцать лет педстажа забыл, что я — учитель. Ну, надо же!