Карта короля

Глава 29 Самоирония

Номера для фанмитинга постепенно приобретали четкость. Группой репетировали каждый день, много интересного придумывали, смеялись. В отличие от шоу и дебютных песен, где креативный отдел контролировал почти все, здесь была возможность немного сходить с ума. В итоге они выбрали еще две песни на английском. Попсовую «Uptown funk» Роун обещал частично перевести на корейский, а вот хит группы KISS «I was made for loving you» они будут исполнять на английском, выйдя в зал. Идея родилась у Тэюна — он сказал, что было бы прикольно петь какую-нибудь песню о любви, фланируя по залу и обращаясь как будто к определенным фанаткам, глаза в глаза. Идея довести фанаток до обморока показалась всем гениальной.

Получалось что-то действительно в стиле старого рока — немного двусмысленное, очень яркое, совсем не похожее на современный, более брутальный рок. Но от этого становилось только веселее.

«Брутально» Хару записал каверы на Арию. Получилось далеко не с одного дубля, да и те два окончательных варианта были исключительно удачей. Потому что Роун все же собрал в студии группу — подключил и Ынсоля, и еще одного мужчину. Играли расслабленно, сидя на табуретах, прямо в студии, где были все нужные инструменты. Менеджер Пён, причем, все записывал на камеру и в финальный вариант попал кусочек бекстейджа, где Хару немного слишком эмоционально возмущался поступком Роуна — он-то хотел просто записать пение на русском под гитару, а не вот это вот все. Как итог — Хару сидит в студии с тремя мужчинами, которые ему в отцы годятся, все вместе немного неловко вспоминают «куда вообще жамкать». Они очень давно не играли соло, а тут еще и нужно как-то сработаться… Три часа в студии ради двух удачных дублей — один на русском, второй на корейском.

— Было весело, — улыбался во весь рот Роун.

Хару смотрел на него, как на сумасшедшего. Ему весело не было. Он просто стеснялся сказать все, что по этому поводу думает. Из-за этого Ынсоль и барабанщик потешались уже над Роуном. Хару из студии практически сбежал, пообещав себе, что больше никогда не будет обращаться к Роуну с такими просьбами.

Но еще больше смущался Хару во время записи выпуска по «Бойцовскому клубу». Все присутствующие — исключительно мужчины. Хару — самый младший. А книга… мало того, что 18+, так еще и темы в ней поднимаются такие, о которых редко говорят в корейском обществе. И Бохён — корейский рэпер — часто подкалывал Хару. Не зло, а именно по-доброму, но чувствительно. С одной стороны — шоу прошло в крайне веселой атмосфере, участники постоянно смеялись. С другой — Хару часто смущался. Даже при том, что шутки Бохёна не были злыми, он даже выставлял Хару в наиболее выигрышном свете, но это все равно немного напрягало.

После записи Бохён подошел к Хару:

— Прости, если я немного переборщил.

— Ничего, — улыбнулся Хару, — Главное, что шоу получилось хорошим.

— Значит, без обид? — сощурился Бохён.

Хару кивнул:

— Без обид.

— Но съемок с тобой он теперь будет избегать! — расхохотался проходящий мимо Ким Ухёк.

Хару мило улыбнулся в ответ, как бы подтверждая эти слова. Бохён начал новый круг извинений, который не сразу удалось прекратить.

Но выпуск точно получился очень веселым, так что на Бохёна Хару не обижался. Да и вообще, шутки такого типа абсолютно нормальны для жителей Кореи, вряд ли кто-то увидел бы в них какую-то проблему.

Съемки закончились в четыре. В начале шестого Хару уже был дома с небольшой сумкой — у него выходные до понедельника, так что можно пожить в семье.

Бабуля нажарила рыбы, а на завтрак обещала сварить его любимый суп из водорослей. Мама вернулась с работы практически сразу после прихода Хару. Все вместе сели за низкий столик в гостиной и включили телевизор. Будут смотреть выпуск «Книжной симфонии» с обсуждением «Мастера и Маргариты».

— Ты сильно волнуешься, — заметила мама еще до того, как шоу началось.

— Это… важно для меня, — осторожно сказал Хару, — От успеха этого эпизода зависит — будут ли меня звать в другие шоу подобного формата, да и вообще — как меня будут воспринимать. Очень уж не хочется быть просто поющим красавчиком.

— Тебя и так считают умным, — заметила мама, улыбаясь.

— Твой прямой эфир был очень удачным, даже демонстрация нижнего белья его не испортила, — заметила бабуля, выставляя на стол два последних блюда с закусками.

— Вы его смотрели? — в ужасе спросил Хару.

— Конечно, — немного удивленно ответил дедушка. — Мы смотрим все эфиры, где ты участвуешь… некоторые программы даются тяжело, не спорю…

— Но не оценить работу внука мы не можем, — добавила бабуля, — Приятного аппетита!

Хару тут же цапнул с общей тарелки кусочек жареной рыбы. Вкусно, как и всегда.

— Я надеялся, что часть моего позора осталась незамеченной, — печально вздохнул Хару.

— Нет там ничего позорного, — возразил дедуля. — Некоторые шоу… сложно назвать хорошими, но ты в них выглядел достойно.

— Нет ничего позорного в том, что ты хорошо делаешь свою работу, — добавила мама. — Позорно сидеть дома, потому что «нет подходящей работы».

Хару немного недоумевающе посмотрел на маму, и та рассказала ему банальную, но при этом правдивую историю о том, что сейчас происходит у одной ее коллеги. Разумеется, такое случается постоянно, причем не только в Корее. В любой стране находятся родители, которые будут содержать своих повзрослевших детей, которые никак не могут никуда устроиться. В Корее это не считается чем-то ужасным. Найти хорошую работу — сложно. Нередко дети после университета по несколько лет вынуждены искать себе приличное место. Обычно в таких случаях они помогают по хозяйству или устраиваются на временную работу, если это возможно. Но чаще ходят на стажировку в разные компании, надеясь устроиться работать хотя бы по контракту. Что на временной подработке, что на стажировке много не заработаешь, поэтому дети продолжают фактически сидеть на шее у родителей. И это — практически норма. Но случаются и немного другие ситуации.

— Он уже три года сидит дома и даже не стажировку не ходит! — возмущалась мама. — Ему предлагали выйти к нам грузчиком, неофициально. У нас не особо-то тяжелые коробки, примерно пять-восемь килограмм каждая, для парня перетаскать их в грузовик — не проблема. Но он сказал, что ему нельзя, можно надорваться… И его мать все еще его защищает!

Бабуля удивленно качала головой. Стоит отдать должное — отец Хару никогда не сидел безработным на шее у родителей. Он всегда работал, всегда приносил свою зарплату в дом. Просто потом выносил еще больше из-за своей зависимости. Мама тоже никогда без дела не сидела, хотя как раз ее, насколько Хару знает, никто на работу не гнал. В семье Нам вообще-то женщины всегда занимались хозяйством, просто мама Хару справедливо решила, что с таким мужем второй источник дохода лишним не будет.

И все же Хару этот разговор показался чуточку лицемерным: осуждают незнакомую женщину за то, что та терпит сына-лоботряса, когда сами покрывали огромные долги собственного недотепы. Но вслух этого говорить не стал. Да и программа уже началась.

Хару, казалось бы, должен был уже привыкнуть видеть себя на экране, но все равно это ощущалось немного неловко. Даже в культурно-развлекательном шоу сделали акцент на его внешности. Меньше, конечно, чем в шоу для айдолов, где вокруг Хару только что иллюзорные бабочки не порхали, но некоторые моменты считывались именно как бессмысленный акцент на его лице — кто-то другой говорит, а показывают Хару. Впрочем, к этому Хару был готов. Глупо ожидать иного в стране, где лукизм — часть национальной культуры.

Из шоу, конечно, вырезали некоторые моменты — нужно же было уложиться в хронометраж, — но это были наименее важные эпизоды. Получилось интересно, динамично… и Хару реально в какой-то момент был немного похож на школьного «ботаника». Единственное, что немного обрезали из «интересного» — чуть-чуть подсократили обсуждение корейского издания книги. Реакцию Чу Хёнсоба на книгу Хару убрали, оставили лишь голые факты –то, что у Хару «редакторский» экземпляр.

— По твоим рассказам, на рассказе о том, что у тебя редкое издание книги, делали больший акцент, чем я увидел сегодня, — заметил дедуля.

— Так и было. Но на монтаже кое-что подсократили, плюс так выбирали ракурсы во время разговора, что теперь это кажется чем-то не особенно важным, — сказал Хару. — Думаю, за это мне стоит благодарить Чу Хёнсоба.

Дедуля понимающе кивнул.

Они немного поговорили о книге. Мама, оказывается, тоже прочитала «Мастера и Маргариту», просто совсем недавно. В декабре Хару попросил ее отказаться хотя бы от подработок, так что у нее появилось немало свободного времени, ведь практически весь быт ведет бабуля. И мама начала читать, причем весьма активно — по одной-две книги за неделю. Хару пообещал себе принести из общежития те книги, которые уже прочел. Или купить ей электронную «читалку»?

В субботу утром мама поехала за Хансу. Тот, конечно, мог бы и сам добраться, но всем пока тревожно было отпускать ребенка одного.

Хару пришла первая выплата за контракт с Calvin Klein, он положил большую часть на жилищный депозит, а остальное оставил на текущие траты, твердо решив, что нужно купить новую одежду для близких.

Он ведь нормально зарабатывает. С питанием в семье стало гораздо лучше. Теперь бабушка регулярно покупает на рынке свежие фрукты, которые раньше казались слишком дорогими. Берет разное мясо, а не только относительно дешевую курицу. Да даже маринованных закусок в холодильнике стало в разы больше. Хару настоял на покупке для дома дополнительных обогревателей, чтобы можно было спать в комнатах, а не собираться вместе на первом этаже в самые холодные ночи. Двери еще поменяли на более крепкие и с кодовым замком.

Одежда — тоже важная потребность для семьи. Пока у Хару не было достаточно денег на оплату всего времени обучения Хансу в школе, он боялся тратить много. А сейчас решил приодеть всех родственников. Из-за этого на блошиный рынок поехали уже втроем.

В выходной день было больше покупателей, но и продавцов вышло больше. Несколько улиц были полностью забитыми самым разным хламом, нередко было сложно понять — что какому продавцу принадлежит. Находок уровня сумки Chanel и винтажной лампы Tiffany сегодня не было, но Хару отыскал немало интересных вещей. Серебряные кольца по цене хорошей бижутерии — отдаст Сольги. Мужское пальто из кашемира — для дедушки. Все остальное сложно назвать удачей, потому что там продавцы знали, что продают, так что и цены были не такими уж низкими. Три пары брюк для дедушки, кардиганы себе и бабуле, ворох футболок из супермягкого трикотажа.

Бабуля все повторяла, что Хару — настоящий счастливчик. Хару поверил в это позже. Они шли к такси, это было уже чуть в стороне от основных рядов с более-менее профессиональными продавцами. Остановилась машина. Мужчина лет тридцати-сорока вынес несколько коробок из багажника. Хару заинтересовано подошел.

— Отец умер, хочу быстро распродать его старую одежду, — охотно пояснил тот. — Что не продам сегодня — отдам торгашам.

Хару понимающе кивнул. Торгаши — это «профессиональные» продавцы блошиного рынка. Они собирают вещи, приводят их в относительный порядок и продают. Скупают, разумеется, как можно дешевле.

Хару открыл одну из небольших коробок.

— Часы не ходят, — поспешно сказал мужчина и поспешил дальше вытаскивать коробки из машины.

Хару задумчиво вытащил наручные часы. Повертел в руках. Сзади — гравировка с именем, но не корейским, какой-то «Robert Swan». К Хару подошел дедушка.

— Это то, что я думаю? — тихо спросил Хару.

— Механика, — кивнул дедуля. — И фирма дорогая. Ну-ка подведи, только совсем чуть-чуть.

Хару кивнул и немного повернул колесико. Часы пошли. До чего дошел прогресс — люди уже не знают, что часы нужно подводить. И мужчина вроде не такой уж молодой. Немного кольнула совесть — часы точно дороже, чем Хару сейчас за них заплатит… но, с другой стороны — не такой уж хороший сын этот мужчина, раз столь спокойно распродает отцовские вещи. Бедным он не выглядит. Хару отодвинул колесико завода, чтобы часы встали и спросил у мужчины цену. Десять тысяч вон.

— Они красивые, но бесполезные. Если почините — будут хорошо на руке смотреться.

Хару с дедулей переглянулись, дедушка со вздохом подтянул рукава своей куртки, и они начали ковыряться в коробках. Часы были самой дорогой находкой, но обнаружились еще запонки — аж четыре пары, причем некоторые были, кажется, золотыми. И несколько выходных костюмов, очень старых, с желтоватыми пятнами на подкладе и разошедшимися швами. Тут дедуля уже не выдержал:

— За пять тысяч вон отдаете такой костюм? Тут даже бирка есть — Armani.

— Он рваный, в пятнах, — пожал плечами мужчина. — Да и для меня все это слишком свободно, мой отец был и выше меня, и в плечах шире.

— Простите за бестактный вопрос, но кем был ваш отец? — уточнил дедушка, — Столько костюмов…

— Он владел казино, пока их не запретили. Разорился. Мы с мамой от него ушли, так что особой связи с ним не было.

Хару задумчиво посмотрел на мужчину. Он достаточно привлекательный. Воображение тут же нарисовало семейную историю. Владелец казино женится на красивой, но не очень умной девушке, у них рождается сын, потом принимают закон об ограничении игорного бизнеса. После этого большая часть небольших казино разорились, построить новый бизнес смогли далеко не все. А еще у вещей в коробках был легкий налет вопиющей роскоши. Те же костюмы Armani, например, очень любили бандиты. А рубашки Versace? В Корее бандиты до сих пор носят эти шелковые рубашки с очень ярким, цыганским принтом. Скорее всего, стартовый капитал на свое казино бывший владелец всего этого заработал не совсем честным трудом. Но сын у него получился недалеким — даже не попытался привести в порядок брендовую одежду, предпочитая продать ее за копейки, но побыстрее.

Общий улов — пять костюмов (три из них — Armani), одна белая рубашка (она вряд ли отстирается, но перламутровые пуговицы стоят дороже пяти тысяч вон), часы, четыре пары запонок, два зажима для галстука, зажигалка, каменное колечко (скорее всего — нефрит).

— Вы все это сразу возьмете? — удивился мужчина. — Это сто тысяч вон получается! Как хорошо, уже не зря приехал!

Хару окончательно уверился, что мужчина — идиот. Протянул ему купюры, сложил одежду в пакеты, и они ушли. В общей горе непроданных вещей осталось несколько костюмов, которые кто-то сможет купить, плюс те самые шелковые рубашки от Versace. Но, скорее всего, мужчина сдаст их барахольщикам оптом, потому что абсолютно все предметы одежды нуждаются в реставрации. Пожалуй, если бы мама и бабушка не умели шить, привести в порядок эти костюмы тоже было бы сложно. Чтобы такие вещи хорошо выглядели, их нужно носить, ухаживать за ними. Долгое хранение в шкафу не пойдет им на пользу. Но сама ткань, пошив, вся фурнитура — качество старого люкса и рядом не стоит с нынешним.

— А я говорила — Хару везет, — уверенно сказала бабуля. — Что за часы?

— Longines, — ответил дедушка. — Вряд ли коллекционная модель, но сама фирма очень дорогая. Как-то даже неудобно было забирать их за десять тысяч вон.

— Вот еще! — возмутилась бабуля. — Мужчина этот даже не пытался как-то сохранить память об отце. Да и дорогие костюмы просто отдал, не попытался хотя бы в химчистку отдать. Он хотел побыстрее получить деньги — он этого добился. Костюмы тебе мама Хару перешьет. Ткань — изумительная. А пуговицы на рубашке? Да натуральный перламутр на мужских сорочках уже лет двадцать не используют…