Книга пятая. Искатель

Глава 4 Особенности национальной культуры

Единственное, по чему стоит скучать в родительском доме — ванна. Душевые здесь, у меня, прекрасно справляются со своими функциями, но в них, увы, не полежать после тяжелого боя, когда мышцам нужно расслабиться и воспалениям сойти. Остается медитировать, лежа на полу в комнате, а этому занятию мешают разные рыжие особы, которым уже не нужно учиться.

Гм, и да, они, как и прочие молодые женщины в моей жизни, почему-то любят экстремально короткие домашние наряды, только в случае товарища Сахаровой — это халатик.

— Как ты вообще выжил? — качала головой гостья, глядя на разлегшегося на полу меня, — Ты вчера был похож на кусок отбитого мяса…

— Судьба «надевшего черное», — поморщившись, отозвался я, принявшись вставать, — Раз ты не хочешь оставить меня в покое, одевайся, поехали за остальными твоими вещами.

— Не-не-не! — замахали на меня руками, — Тебе нельзя из дому выходить в таком виде! Прохожие полицию вызовут!

— Раз так… — я достал свой сотовый телефон.

Одно из преимуществ тесного знакомства с кланом якудза в том, что у тебя всегда есть силовая поддержка. Несерьезная, зато способная оказать помощь в любое время дня и ночи. Слегка бледная Лена удаляется с двумя громилами в направлении Акихабары, а я, наконец, могу расслабиться, сосредоточившись на анализе вчерашнего боя.

Проиграл я за счет того, что не был готов так, как был готов сам Джотаро. Еще свою роль сыграло то, что мне приходилось куда сильнее «тратиться» и на защиту, и на атаку. Простыми ударами я бы мышечный каркас здоровяка не смог бы пробить, но вот комплексные укрепляющие импульсы Ки, которые я применил для усиления собственных ударов, великолепно себя показали. Разница в ударной поверхности между моими кулаками и лапищами Джотаро? Велика. Я уверен, что ему сейчас даже хуже, чем мне.

Мог ли я просто вытянуть излишки энергии из Химедзимы? Конечно, но это было бы неестественно и подозрительно, а так мы оба получили бой. Хороший, тяжелый, на пределе и за пределом сил. А еще мой телефон опух от сообщений сестры, которая полночи делилась своими впечатлениями. Нужно попросить родителей, чтобы они обрезали её бюджет на сообщения по телефонной связи…

Тут же зазвонил телефон. Меня хотел слышать Тануки Ойя, более того, он хотел говорить, он страстно желал узнать, не дам ли я согласие на использование уже залитых в интернет видеоогрызков нашего вчерашнего боя с Джотаро Химэдзимой. Я отказал, аргументировав это тем, что пусть сначала получат разрешение как у ученика додзё, так и мастера, а вот потом уже идут ко мне. Как знать, может, у меня в таком случае найдется куда больший и качественный отрезок видео, с которым я расстанусь… за деньги.

Последнее поразило престидижитатора в самое сердце, но на мой резонный вопрос о том, какие выгоды Акира Кирью имеет со всего этого с Коджимой гешефта, Тануки крепко задумался. До него внезапно дошло, что весь устроенный ими с Коджима проект, в котором я являюсь одним из учредителей, не несет этому учредителю никакой выгоды, даже платы за работу моделью.

— Кирью, мальчик мой, а что ты хочешь? — аккуратно поинтересовался этот деликатный человек спустя целую минуту размышлений.

— Покоя хочу, — честно испортил я ему сразу литра три крови, — Тишины, размеренности. Закончить школу…

— Ты меня убиваешь!

— Сконцентрироваться на серьезных вещах, а не на мордобитии…

— Пощади!!

— Можно деньгами.

— Да откуда тут деньги⁈

В этом моменте Ойя не шутил ни на грош. Всё это начинание отнюдь не было сплошным альтруизмом, но прямой выгоды почти не несло. Определенный уровень дохода целиком и полностью улетал на обслуживание проекта, а остаток (больше трех четвертей) гасился Специальным Комитетом.

— Социальный кредит? — выдвинул следующее предложение я.

— Что ты под этим имеешь в виду? — недопонял меня собеседник.

— Мы буквально создаем проект под курированием Специального Комитета, — попробовал объяснить я, — Делаем общественно-полезное дело. Так нельзя ли…

Действительно, такой момент был. Дети Коджима Котару «точили зубы», их модели получали бесплатную практику, Хигу Годаэмон вовсю сверкал авторитетом, не ломая лишних конечностей, а Тануки Ойя воплощал то, что воплотить хотел. Но репутационные «плюшки» получал именно Специальный Комитет. Представители которого, как мне сразу начали плакаться, штурмуют мозг Тануки Ойи ежедневно, пытаясь пропихнуть в проект свои инициативы, причем, временами, кардинально идиотские.

— Ублюдки, — плакался он, — Не представляешь, как они тратят моё время! О, от тебя подхватил… нет, ну правда же!

— Хм, — задумался я вслух, — А у меня есть документы внештатного сотрудника Специального Комитета. С довольно неплохими полномочия…

— Повтори, что ты сказал? — тон Тануки изменился на хищный.

Я повторил. Некто небольшой, но очень темпераментный тут же воспылал неодолимым желанием увидеть Акиру Кирью во плоти. Тот отказался, мотивируя это избитостью организма. Ни грамма не смущенный престидижитатор напросился в гости. Получил согласие и адрес, прозвучавшие, казалось, когда он уже был в движении.

Когда в квартире появились русские и якудза, там уже был его величество Тануки Ойя, и он был громок как колокол победы и экспрессивен как итальянец под кокаином. Выражение лица Сахаровой, когда она увидела этого человека, отправилось в анналы моей памяти с пометкой «забавно». Тем не менее, если не отвлекаться от дела, то у нас с Тануки созрел собственный, довольно коварный план, в котором определенную помощь окажут другие бумаги, лежавшие у меня под подписью Шираиши Айки, покойного руководителя токийского отдела по делам несовершеннолетних специальных граждан.

Затем, спустя некоторое время, полное грохота и экспрессий, японцы покинули мое жилище, оставив нас с Леной вдвоем. Та, слегка оглушенная происходящим, растерянно смотрела на свою комнату, чересчур забитую барахлом, натащенным ей от широты души.

— Потом расставишься, идём, — позвал я её, — Время работать.

— Работ… это был Тануки, да? Наш… наша…? — запинаясь, попыталась она высказать свои недооформленные мысли.

— Нет, не наша, — всё-таки русский язык мне нравится, — Он не цель, а средство. Далеко не единственное, если так подумать. К тому же, он мне полезен. Идем поищем нам наркомана.

В Японии наркотики не популярны, здесь не так много любителей упороться, как в других странах, а, кроме того, это дорого и рискованно. Тем не менее, свинья везде грязь найдет, а нам нужна была не просто уличная свинья, а опытная, прожженная, ориентирующаяся во всем этом деле. Искать такую нужно было довольно глубоко в даркнете на форумах этих наркоманских сомелье, обменивающихся опытом своих сомнительных коктейлей.

— Смотри, у них даже отдел есть, на котором провожают отъехавших и севших добрыми словами! — поразилась русская, погрузившаяся со мной в виртуальную среду человеческих отбросов, — И даже тех, кто попал в психушку!

— Нет такой мерзости, которую не простил бы себе человек. Если захочет, — коротко отозвался я, — Читаем, ищи тех, у кого большой рейтинг или много сообщений. В идеале и то, и другое. Записывай аккаунты с данными в отдельный файл.

— Может, с Барановым выйти на связь? — задумчиво протянула русская.

— Его японский не настолько хорош, а кроме этого, мы ему поручим отслеживать интересантов, — не согласился я, — Сейчас трое есть — уже много для нас.

Скоро домой вернулась Мана. Увидев, что мы заняты, моя жена хотела уйти, чтобы не мешать, но я, вспомнив об одном небольшом деле, попросил её с ним помочь, пока всё равно сижу за компьютером. Вернувшись через минуту, вооруженная щипчиками, она принялась неловко, но довольно аккуратно снимать мне швы с пары уже почти заживших ран. Один удар Джотаро вчера пришелся как раз по больному месту и швы слегка надрезали мясо. Теперь всё это дело кровило и опухало, но это я планировал исправить чуть позже, своими методами. Мана протерла пораженное место чистым спиртом, а затем, подув для просушки, прилепила сверху широкий пластырь.

— Ужас какой, — тут же прокомментировала её действия Сахарова, — Мне в больницу хочется от одного только вида всего этого.

— Не переживай, скоро мы это поправим, — отозвался я, — Здоровый образ жизни перестанет быть тем, что ты можешь игнорировать.

Ну да, пробежки-то сегодня не было. Сейчас будет.

— Эй, давайте с утра, как обещали! — тут же забоялась Сахарова и… в общем-то, правильно сделала, но тут сыграл случай. У неё, как оказалось, не было спортивного костюма и нормальных кроссовок, так что я попросту отправил их вдвоем в магазин, наказав купить сразу три.

— Зачем т-три…? — испуганно возмутилась русская.

— Понадобятся, — тихо, но очень уверенно пообещала ей Мана, ласково улыбаясь.

Вкусный домашний ужин, сделанный из первоклассных продуктов, игра в приставку и пара комедийных шоу впоследствии притупили опасения русской, так что она вполне спокойно заснула… и была поднята бодрым, уже практически здоровым мной в пять утра. Точнее, мне пришлось утащить это мычащее тело в душ, а там, включив холодную воду, будить. То, что Сахарова спала провокационно голой, никак не подействовало ни на меня, ни на Ману, наблюдавшую за экзекуцией.

Дальнейший опыт показал, что природа была к русской благосклонна, но та не ответила ей взаимностью. Физические показатели рыжей находились на отметке «обнять и заплакать», она была слабее и дохлее среднего японского школьника или даже школьницы. К началу пробежки, то есть, уже метров через двести пятьдесят, Елена Сахарова представляла из себя жалкое задыхающееся зрелище, пытающееся не отдать концы.

Отдых, по новой. Отдых, по новой. Домой мы притащили умирающую тряпочку, которую Мане пришлось кормить с ложечки.

— Не годится, — постановил я, — Нужно заказать беговую дорожку. Будет бегать чаще, но меньше. На первое время.

«Тряпочка» подавилась рисом.

Затем мы ушли в школу. Честно говоря, я уже рассматривал это учебное заведение как обузу, в которой отсутствует какой-либо смысл. Качественно выстроенные одноклассники и прочие школьники, убедившись, что наша компания не причиняет им каких-либо неудобств, начали полностью нас игнорировать, как и задумывалось изначально. Что делать с самой этой тратой времени, я себе не представлял. Будь вопрос только в Мане, то мы могли бы найти какой-то компромисс с директором, позволяющий девушке закончить досрочно, а остаток времени готовиться к университету, но ей это не было нужно, а мне высшее учебное заведение было не положено.

Вот такая вот дилемма, с которой я, недолго думая, пошёл к Тадамори Изао, директору школы. Видеть он меня был совершенно не рад, а слышать так тем более, потому что говорил я прямо и без обиняков вещи, категорически неприятные и противоестественные для государственного служащего на посту директора школы.

— Кирью-кун, я очень надеюсь, что мой подробный ответ на твои вопросы будет достаточным, чтобы ты больше не приходил в мой кабинет, так что слушай, — довольно грубо начал он, когда я закончил свои выкладки, — Система обучения, как и социальная составляющая этой страны, не рассчитаны на исключения. Да, я вполне верю твоим словам, что ты прямо сейчас, не выходя из этого кабинета, можешь сдать выпускные экзамены в три четверти вузов Токио, но… это никого не волнует, тем более — на системном уровне…

— Я понимаю…

— Нет, не понимаешь, — немолодой человек глубоко вздохнул, кладя руки перед собой на стол, — Прекрасно понимаю твои затруднение и желание избавиться от «обузы», как бы это обидно не звучало, но, даже наступив на горло собственным интересам и потребностям школы, я не могу тебе посоветовать её просто… бросить. Подобный шаг решил бы твои затруднения, и мы ничего бы с ним не могли сделать, но видишь ли — ты уже публичное лицо. Даже я, скромный директор школы, не один и не два раза слышал твоё имя с экрана телевизора. Бросив тратить время здесь, ты получишь повод к колоссальному недопониманию с обычными японцами на всю жизнь. Чем это чревато — догадаешься сам. Мне можно вернуться к работе?

Паршиво донельзя, но Тадамори был совершенно прав. То, что я уже получил «свободное посещение», чем пользуюсь довольно разумно — уже было на грани того, с чем соглашается местный менталитет. Досадно.

Мои родители могут себя вести так, как посчитают нужным. Их не интересует никто, кроме семьи, а рабочие моменты каждый из них решает по-своему, оставаясь, пусть и условно, японцем. У брата с сестрой подобных затруднений нет, потому что они, пусть и выделяясь местами из коллектива, затем снова под него мимикрируют. Эна не бесится на уроках, Такао не избивает одноклассников. Тем не менее, если гиперактивной девочке прощают многое, то мой младший брат уже почти считается изгоем просто потому, что защитил собственную сестру, избив троицу сукебан. Это, по местным меркам, неприемлемое поведение для хорошего японца.

Директор указал мне на очевидный просчет в моих планах — способа легитимно сбросить с себя социальные нормы (и, при этом, остаться социально приемлемым) не существует. Если я брошу школу, что дешево и сердито, то могу забыть о любой «легальной» общественной деятельности. Социум отвернется от того, кто нарушил один из элементарных этапов взросления каждого человека. Неполноценное образование, оно, как, к примеру, и нищета, служит распространенным маркером для оценки гражданина. Куда более «ярким», чем его возможности и багаж знаний.

— Мог бы и со мной поговорить, прежде чем идти к Тадамори, — недовольно буркнул Рио, закладывая руки за затылок, — Я бы тебе тоже самое сказал. Или ты б не поверил?

— Ты не директор школы, — вздохнул я, принимая у Маны свою коробку с бенто, — Я рассчитывал, что он знает окольные пути, может, имя назовёт. Всё-таки, не вижу особой проблемы добраться до министра образования…

— Да хоть до самого премьер-министра, — поморщился «грязный блондин», — или до императора! Они бы тебе сообщили тоже самое. Слово в слово. Настоящий японец должен прилежно трудиться и не высовываться. Ни в коем случае не высовываться!

— У Акиры не получается, — с гордостью поделилась своим мнением Мана.

— Он настоящий сынок рядом с тобой! — гадко ухмыльнулся Коджима, воруя у меня сосиску в форме осьминога, — Тысячи школьников, стерших себе ладони до мозолей о то видео из аквапарка мне в свидетели!

Мана густо покраснела. Когда-то её заманили на эти съёмки, присутствовали айдолы и прочие звезды, было нечто вроде молодежной тусовки, которую мы дополняли. Мана, слегка напоенная Асуми, сначала нормально себя чувствовала, но, когда пришло время выйти в бикини к людям, впала в тотальный ступор. Тогда мне пришлось прибегнуть к крайним мерам, применив к ней крайне грубое внушение, от чего она впала в экстаз, а затем, полностью расслабившись и пребывая на вершине довольства, липла ко мне все время, излучая обожание и привязанность. Смущения она тогда испытывала приблизительно нисколько, что было запечатлено камерами со многих ракурсов. А учитывая, что Мана высокая и отлично сложенная девушка, но при этом чистокровная японка…

— Кстати да, вот! — с бульканьем высосав остатки апельсинового сока из пакетика, Рио потыкал пальцем в начавшую обедать девушку, — Живой пример, Кирью! Твоя жена по всем внешним параметрам превосходит любую известную модель, актрису или айдола. Любую, я тебе это гарантирую со всей ответственностью фамилии Коджима! Но мы никогда не предложим ей роль или работу. Она слишком не такая, как надо. Слишком выделяется среди японок. Мы не можем позволить такому исключению тревожить нормы. Нормы — это святое в этой стране.

Мана, окончательно спрятав красное лицо за прядями волос парика, продолжала давиться едой, а вот позади невозмутимо восседающего на чужом месте Рио стояли Окада, Йосикава и Уедзуми. Лица двух девушек выдавали не самые лучшие чувства по отношению к разболтавшемуся блондину, который вовсе не сдерживал голос.

— Хорошо, убедили, продолжу обучение, — сдался я, — Трата времени во благо общества. Полтора года — это много. За это время можно устроить революцию и качественно изменить подход к образованию.

— Ты сможешь уделять этой революции по полдня? — тут же деловито вопросил Коджима.

— Нет, — честно ответил я.

— Тогда смирись и учись как простые смертные.

Что же, видимо, придётся. Не все проблемы можно решить, лишь некоторые. К примеру, теперь мне нет нужды пользоваться презервативами или иными способами не допустить нежеланную беременность, но вот общественное мнение, увы, с помощью Ки проигнорировать нельзя.

Вернувшись домой, мы обнаружили работающую русскую и ожидающую меня возле двери беговую дорожку, заказанную этой самой русской. Установив её в спортзале и запустив Лену бегать, мы с Маной устроили учебный спарринг. Эффект оказался прекрасным — полюбовавшись на разрекламированное ранее Коджимой тело японки, надевшей лишь топик и обтягивающие спортивные леггинсы, рыжая замотивировалась на здоровье, силу и красоту. Причем даже вслух. Сказала, что не хочет чувствовать себя хомячком на фоне двоих здоровяков, а хочет подняться хотя бы до белочки.

— Умирающим от истощения хомячком! — поймав ногу жены, решившей исподтишка заехать мне пяткой по уху, я дёрнул её, лишая равновесия, а затем, перехватив в районе талии, закрутил вокруг себя, пытаясь замотивировать этим зрелищем пыхтящую русскую еще сильнее, но Мана, сориентировавшись, выгнулась, сумев использовать набранную инерцию для того, чтобы свалить меня на маты. Сев сверху, она лучисто улыбнулась, показывая Сахаровой два пальца в виде жеста «виктории».

— Показушники! — независимо фыркнула та, продолжая обливаться потом. Но, кажется, помогло.

Переслав Баранову со Спящим Лисом часть имен для общей отработки, мы принялись шерстить глубинную Сеть дальше, вылавливая «экспертов» и «сомелье» запрещенных веществ. Отфильтрованных нужно будет отсортировать, а затем попытаться отследить, после чего я начну продумывать операцию по захвату. Доверять подобное дело людям Соцуюки я не видел никакого смысла, они, насколько меня просветил Хаттори, никогда не занимались тонкими делами, а вот я, как «надевший черное», мог куда больше обычного подготовленного солдата. Например, залезть с помощью одних только пальцев по внешней стене многоэтажки.

— Мне пора к Тануки, — наконец, оторвался я от компьютера, — Пока меня не будет, попробуй пробить вот этого.

Пальцем указал на мониторе Киберсойки в довольно странный никнейм «Oomba».

— Почему его? — задумчиво поинтересовалась та, наматывая рыжий локон на указательный палец.

— Очень давняя дата регистрации. Кстати, можешь позвать Ману, она неплохо умеет каталогизировать… людей.

— Ты ей… настолько доверяешь? — донеслось мне, ну конечно же, в спину. Видимо, кто-то из японцев уже заразил этим русскую девушку.

Посмотрев на стоящую прямо передо мной жену, держащую поднос с двумя стаканами зеленого чая, я чуть-чуть улыбнулся.

— Да.