Аквилон. Маг воды. Том 3

Глава 9

Я плыл уже четвёртый час. Солнце перевалило за полдень, било в спину даже через влажную ткань походной куртки. Правая рука онемела от того, что держала рычаг движителя в одном положении. В обычном состоянии я этого бы даже не заметил, но сейчас тело было буквально истощено битвой.

Капля плыла рядом уже час не всплывая. Только изредка я видел серебристую тень под водой. Она держалась на глубине метра три, в холодном слое.

«Капле грустно», — наконец донеслось до меня.

«Знаю, малышка».

«Плотвичка испугалась Капли. Убежала».

«Не тебя испугалась. Просто забыла всё».

Последовала долгая пауза. Потом раздалось тихое бульканье:

«Капля тоже была маленькой. Одинокой. Данила нашел. Научил всему».

Это было редкое признание. Капля почти никогда не говорила о времени до нашей встречи.

Действительно за это время она значительно прибавила в своих способностях, да и общаться стала практически одними словами, а не мыслеобразами. Благодаря связи которая установилась между нами, не только подпитывалась энергией но и буквально читала мои мысли. Пускай понимала далеко не всё, но её знание мира значительно расширялось.

Между тем, я добрался до города. Канал вывел к Садовой улице. Здесь кипела дневная жизнь, грохот экипажей, крики торговцев, смех из кофеен. Нормальный мир, где никто не знает о русалках-утопленницах и битвах под водой.

Взгляд зацепился за вывеску. «Большой Пассаж» — золотые буквы на тёмно-синем фоне, каждая размером с тарелку.

Память услужливо подбросила слова Аглаи из нашей первой встречи: «Хожу в Большой Пассаж, это такой модный магазин с очень высокими ценами».

Именно то, что нужно. Дорогое украшение из дорогого магазина. У Аглаи оно будет смотреться вполне естественно.

Я собирался добраться до «Мертенса», но так вышло даже лучше.

Причалил к гранитным ступеням. Прихватив с собой портфель с камнями двинулся наверх. Оставлять их в лодке было бы легкомысленно. Толкнул тяжёлую дверь с медными ручками в форме дельфинов.

Магазин выглядел роскошно. Эта роскошь словно кричала о себе каждой деталью. Не дай бог какой-нибудь посетитель подумает, что это не самый лучший и респектабельный магазин города.

Мраморный пол отражал свет хрустальных люстр, создавая иллюзию, что идёшь по воде. Покупатели двигались неспешно, с достоинством людей, для которых траты — это искусство, а не необходимость.

На их фоне я в своём походном костюме выглядел как медведь на балу. Серо-зелёная парусина с водостойкой пропиткой. Высокие сапоги с засохшей грязью на подошвах. От меня пахло речной водой и тиной.

Разумеется, в обычной ситуации я бы не пошел в магазин в таком виде. Но время поджимало, и мне было не до церемоний.

Молодой продавец материализовался передо мной через три секунды. Тонкие усики подрагивали от едва сдерживаемого негодования.

— Простите, сударь, — его голос был сладким, как патока, и таким же липким, — но мы не продаем рыболовные снасти. Это в соседнем квартале. Направо от выхода, через мост, потом налево.

Я рассматривал его с интересом натуралиста, изучающего редкое насекомое. Манжеты белоснежные, накрахмаленные до хруста. Запонки с поддельными сапфирами, стекляшки, но качественные. Ботинки начищены так, что пускают солнечные зайчики.

— С чего вы взяли, что мне нужны рыболовные снасти? — миролюбиво поинтересовался я.

Усики дёрнулись.

— А что же еще может быть интересно таким… — он оглядел меня с ног до головы, — как вы?

— Ювелирный отдел, — терпеливо объяснил я. — Надеюсь он у вас имеется?

Из-за стойки с перчатками вынырнула худая брюнетистая девица. Её можно было бы назвать симпатичной, если бы не тонкие, сжатые в нитку губы. Такие словно уже рождаются с недовольной физиономией.

— Вы натоптали! — обличительно заявила она. — Не хватало, чтобы вы натащили грязи в ювелирный отдел! Вам же сказано было, что вы перепутали двери!

— Мадам, — я повернулся к ней, — если бы я перепутал дверь, я бы спрашивал, где выход. А я спрашиваю, где ювелирный отдел.

Третий защитник элитного заведения появился из-за колонны. Это был юный блондин, полный, с одышкой, лицо красное от духоты.

— Послушайте, уважаемый, — он заговорил покровительственно, как с ребёнком, — не тратьте ни своё, ни ваше время. То что здесь продаётся, вам не по карману.

Я мог бы развернуться, уйти и доехать до другого магазина. Но терять время категорически не хотелось.

Мог бы устроить скандал и потребовать к себе руководство. Но эти козявки после ночной битвы казались мне просто непуганными идиотами.

— Всем внимание! — объявил я, громко хлопнув в ладоши. — Экзамен на профпрегодность! Кто определит, сколько стоит этот портфель…

— Тот возможно не вылетит с работы! — раздался звучный раскатистый голос.

Откуда-то из недр торгового зала появился седовласый мужчина в безупречном костюме. На его груди блестела золотом табличка «директор».

Широкими шагами он пересёк торговый зал и склонил передо мной голову.

— Платон Карлович Веретинский, — отрекомендовался он, — руководитель этих остолопов. От лица «Пассажа» приношу вам свои извинения. Позвольте воспользоваться вашим портфелем, чтобы довести урок до конца?

— Разумеется, — я шагнул вперёд, поставив портфель на всеобщее обозрение?

— Что скажете? — Веретинский буквально испепелял взглядом своих сотрудников.

— Кожа Василиска? — икнули усики.

— Производство «Мертенс и сыновья»? — пискнула недовольная брюнетка.

— Не меньше тысячи рублей⁈ — охнул блондин.

— Могут же, когда захотят, — вздохнул Платон Карлович. — Думаете, легко найти нормальных работников? Эти хотя бы не безнадёжны. Кстати, в знак наших глубоких извинений, позвольте предложить вам скидку в 10%.

— Щедро, — усмехнулся я. — Не разоритесь от таких жестов?

— У них из премии вычту, — небрежно кивнул он, и сотрудники как один побелели. — Кстати, что угодно господину…

— Ключевскому, — представился я. — Даниле Ключевскому. У вас крючки продаются? Лески, удочки?

Директор застыл на мгновенье а потом закатился громким смехом.

— Если понадобиться, то специально для вас сбегают и принесут, — ответил он. — Но осмелюсь предположить, что пришли вы не за этим. Узнаю изделия «Синеозёрской мануфактуры», ими только Архип Медведев торгует на эксклюзивных правах. Так что вы прекрасно знаете, что и где покупать.

— Вы правы, я пришел за ювелирными украшениями.

— Подарок? — он оглядел меня снова, делая практически точные предположения. — Женщине? Срочно потребовался? Обычно украшения у нас изготавливаются на заказ, но есть хороший выбор готовых изделий. Прошу за мной.

Ювелирный отдел занимал практически весь второй этаж целиком. Покупателей при этом было немного. Парочка застряла у витрины с обручальными кольцами, какой-то бедняга раз за разом пересчитывал содержимое своего кошелька, видимо надеясь, что оно при этом увеличится как по волшебству.

У дальней витрины застыла девушка лет двадцати пяти. Блондинка с причёской как у фарфоровой куклы, каждый локон на своём месте. Платье тёмно-синее, почти чёрное, с белым воротничком. На груди брошь, миниатюрная копия директорской, но серебряная.

— Софья Андреевна, — представил директор. — Наш ведущий консультант. Обучалась в столице.

Девушка присела в книксене. Идеальном, выверенном до миллиметра.

— Покажите господину подушечки для демонстрации, — распорядился директор.

Она метнулась к шкафу красного дерева, достала стопку бархатных подушечек разных оттенков, чёрные, тёмно-синие, бордовые, белые.

— Цвет подложки критически важен, — пояснил директор, пока девушка раскладывала их на прилавке. — Один и тот же камень на чёрном бархате выглядит драматично, на белом, нежно, на синем, загадочно.

Я понял, что не знаю, какое именно украшение нужно. Точнее, под какой наряд. Аглая не станет надевать рубин под синее платье. Мало того, что такая идея её возмутит. Любой сторонний наблюдатель поймет, что-то здесь не так.

— Позвольте сделать звонок, — я достал чарофон

— Разумеется, — директор отступил на несколько шагов, давая поговорит приватно.

Аглая ответила после первого гудка:

— Данила? Что случилось? Уже соскучились по мне?

В её голосе в забавной пропорции смешивались волнение, любопытство и кокетство.

— Мне нужно знать, в чём вы будете вечером.

— Ах, вы хотите представить, как я выгляжу? — кокетство в её тоне победило. — Ну что ж… Жемчужно-серое платье от мадам Бланш. Шёлк, привезённый из за границы. Серебряная вышивка ручной работы. Декольте… скажем так, достаточное, чтобы быть заметным, но не настолько откровенное, чтобы выглядеть вульгарно. Корсет затягивает талию до восемнадцати дюймов. Юбка с турнюром, последний крик моды. Хотите, опишу бельё?

— Достаточно. Спасибо.

Я повесил трубку на полуслове и поднял глаза на Веретинского.

— Какие камни подойдут к серому платью с серебряной вышивкой?

— Хм, — задумался он. — Давайте посмотим. Софья Андреевна, бархат! Чёрный!

Девушка подскочила, расстелила чёрную подушечку.

Директор открыл витрину ключом, небольшим но изысканным, с головой льва на рукояти.

— Начнём с очевидного. Сапфиры.

Он выложил три кулона. Камни глубокого синего цвета, почти чёрные в глубине.

— Южные. Классика. Но… — он поморщился, — откровенно говоря, вышли из моды. Все носят сапфиры. От графини до жены лавочника. Девальвация, понимаете ли.

Убрал их, достал другие:

— Аквамарины. Цвет морской волны. Очень популярны у молодых дам. Но между нами, сильно переоценены. Красивая вода, не более.

На удивление, наше мнение совпало. Аквамарины не держат сложных заклинаний, структура слишком рыхлая.

— А вот это… — директор подошёл к дальней витрине, запертой на два замка. — Наша гордость. Голубые топазы. Сейчас стоят дороже крупных сапфиров.

На чёрном бархате лежали пять кулонов. Но один затмевал остальные.

Каплевидный топаз, крупный, карат пятнадцать, не меньше. Абсолютно чистый, без единого включения, даже под лупой. В глубине играли искры, не дефекты, а игра света в идеальной кристаллической решётке.

— Этот камень… — директор взял кулон двумя руками, как священную реликвию, — из коллекции покойного князя Юсупова. Как это бывает, родственники не поделили наследство, камни ушли с молотка. Так он оказался у нас.

Софья Андреевна поднесла лупу на золотой ручке. Топаз вспыхнул голубым огнём, потом погас, потом вспыхнул снова.

— Оправа из платины. Редкий металл, дороже золота. Золото здесь смотрелось бы пошло. По кайме выложена мелкими бриллиантами. Всего два карата дополнительных камней.

Я взял кулон. Тяжёлый, граммов пятьдесят, не меньше. Но главное, структура топаза. Идеальная для моих целей. Примет заклинание «Память воды» без искажений.

— Беру.

— Четыре с половиной тысячи рублей.

Даже Софья Андреевна вздрогнула от суммы.

Я не моргнув глазом достал чековую книжку и выписал чек.

Директор взмахнул им, словно помогая засохнуть чернилом, а заодно подробно изучил и остался доволен. — Софья Андреевна, коробочку. Особую. Нашу фирменную.

Девушка умчалась, вернулась с коробкой, очень тёмной, почти черной. Бархат снаружи был с вышитыми золотом инициалами «БП». Внутри — белый шёлк с подложкой для камня.

Директор упаковывал кулон сам. Уложил в коробочку, закрепил лентой.

— Позвольте приложить сертификат, — он достал из ящика стола лист плотной бумаги с печатями. — Подлинность камня, заверенная Гильдией ювелиров. И наша гарантия, пожизненная.

— Софья Андреевна проводила нас до двери ювелирного отдела, присела в прощальном книксене.

Внизу три продавца всё ещё стояли как провинившиеся школьники. Каждый из них скривился, увидев в моих руках коробочку. Они понимали, что потеряли комиссию с огромной продажи.

На улице солнце уже перевалило через полдень. Мне нужно было добраться до тихого места и заняться работой.

Дом Елены Павловны встретил меня тишиной. Только на кухне что-то шипело на сковородке.

В столовой обнаружился Федька. Он сидел над картой озера, водил пальцем по отметкам, что-то бормотал себе под нос.

Увидев меня, подскочил так резко, что чуть не опрокинул стол:

— Господин Ключевский! Наконец-то! Я уж думал…

Осёкся, покраснел:

— То есть, я волновался. Елена Павловна сказала, вы на ночную рыбалку уехали. А уже день. Поймали что-нибудь?

— Даже больше чем предполагал.

Я заметил, как он покосился на мой портфель. Любопытство боролось с вежливостью. Вежливость победила, Федька отвёл глаза.

Я отчетливо понимал, что сегодня заняться с учеником не смогу. Но и терять драгоценное время не собирался. Поэтому вытащил очередную стопку заявок и отправил на поиски. Перед этим достал пять рублей:

— На аренду лодки у Волнова. А то на вёслах ты ничего не успеешь.

— Я заплачу из своей доли! — Федька замахал руками.

— Это аванс. Вернёшь, когда продашь находки. И вот что важнее, сегодня ты работаешь полностью самостоятельно. Найдёшь, что найдёшь. А потом сам отнесёшь всё Золотову. Представишься, скажешь, что от меня. Он запишет в книгу учёта, выдаст квитанцию.

Федька застыл. На лице отразилась целая гамма эмоций — неверие, восторг, страх, гордость.

— Сам? Один? К господину Золотову? С отчётом?

— Именно.

— Я… я не подведу! Клянусь! Всё сделаю правильно!

Он схватил деньги и вылетел из столовой. Хлопнула входная дверь.

«Капля, тебе нужно поработать»

«Капля будет искать! Капля слышит!».

Я надеялся проскочить мимо и оказаться в своей комнате, но не тут то было.

На лестнице меня перехватила Елена Павловна. В руках у нее была тарелка с пирожками, накрытая полотенцем:

— Господи, Данила Сергеевич, на вас лица нет! Бледный какой! Всю ночь не спали небось? Рыба-то хоть клевала?

— Неплохо клевала, Елена Павловна.

— Вот и славно! А теперь кушайте и спать! Нечего молодому человеку себя изводить!

В комнате я поставил портфель в угол, съел два пирожка, больше не лезло, хотя были великолепные.

Рухнул на подушку. И провалился в темноту.

Проснулся от того, что в окно било солнце. Но уже не полуденное, а закатное. Красно-оранжевые лучи превращали комнату в подобие печки.

Часы на комоде показывали половину седьмого. Через час Аглая встретится с Пётром Вяземским, а через два — с бароном Мергелем.

Тело затекло, но отдохнуло. Мышцы больше не выли, только ныли приглушённо.

Сел за стол у окна. Достал коробочку с кулоном. Затем приподнял доску, свой несложный тайник, и вытащил из под нее осколки Русалочьих камней.

Работа предстояла ювелирная во всех смыслах.

Сначала нужно вынуть топаз из оправы. Платиновые лапки держали камень мёртвой хваткой. Пришлось использовать тончайший поток магии, чтобы их разжать, не повредив металл.

Топаз лёг на ладонь, холодный, тяжёлый. В глубине играли голубые искры.

Взял один из осколков русалочьих камней. Закрыл глаза. Погрузился в рабочий транс. Мир сузился до двух точек, топаза в левой руке и русалочьего камня в правой.

Начал трансформацию. Это было похоже на лепку из глины, только вместо глины — кристаллическая структура, а вместо рук, чистая воля.

Русалочий камень размягчался. Не плавился — это было бы слишком грубо. Становился пластичным, как воск оптимальной температуры.

Растянул его в пластину. Тоньше папиросной бумаги, прозрачнее стекла. Но это была не просто физическая трансформация. Я вплетал в структуру энергетические нити. Создавал узор — не тот, что для накопителей или усилителей. Особый, для записи и хранения информации.

Каждая нить должна быть на своём месте. Малейшая ошибка — и вместо записывающего устройства получится энергетическая бомба.

Подложка готова. Теперь нужно соединить её с топазом. Но сначала наложить заклинание.

«Память воды» — древняя техника, которую в моё время знали даже ученики, а сейчас никто. Вода помнит всё, через что проходит. Это заклинание позволяет считывать её память.

Наложил заклинание на подложку. Структура изменилась, стала восприимчивой. Теперь она будет записывать всё — звуки, образы, даже эмоции.

Соединил подложку с топазом. Они срастались медленно, неохотно. Разные материалы, разные энергетические структуры. Но я заставлял их стать единым целым.

Граница исчезла. Теперь это был один камень.

Вставил обратно в оправу. И замер.

Топаз вспыхнул изнутри. Голубое сияние с золотистыми искрами, похожее на солнечные блики на воде. Пульсировало в такт моему сердцебиению.

Потом погасло. Но в глубине осталось едва заметное свечение. Камень был жив. Артефакт готов.

Аглая стояла перед зеркалом, делая финальные поправки в туалете. Корсет затянут идеально, талия осиная, грудь приподнята ровно настолько, чтобы быть соблазнительной, но не вульгарной.

Это искусство она освоила в совершенстве. Быть желанной, но недоступной. Обещать всё, не давая ничего. Мужчины платили за одну надежду.

Жемчужно-серое платье стоило целое состояние. Но оно того стоило. В нём она выглядела как герцогиня.

И всё равно она волновалась. Сам её не до конца легальный статус на этой встрече был поводом для целой бури страстей.

«Кто же так поступает?» — подумала она. — «Назначает миссию, а сам уезжает на рыбалку».

Ни инструкций, ни разговора перед предстоящей встречей уже не состоится.

Через полчаса приедет Петя Вяземский. Милый, глупый, влюблённый. Думает, она его дама сердца.

Аглая подошла к туалетному столику поправить причёску. И замерла.

На полированной поверхности лежала коробочка. Тёмно-синий бархат, золотое тиснение. «Большой Пассаж» — она узнала бы эту упаковку из тысячи.

Пять минут назад её здесь не было. Аглая была готова поклясться.

Открыла осторожно, словно внутри могла быть змея.

Топаз. Голубой, чистейшей воды. Платиновая оправа с бриллиантами. Минимум три тысячи, а то и больше.

Но что-то в камне было странное. Он словно светился изнутри. Не ярко, едва заметно. Как светлячок под водой.

В коробке лежала записка. В ней прояснялось, что надо надеть подарок и не снимать до самого конца встречи.

«Если информация меня устроит, камень ваш».

Аглая чуть руками не захлопала от восторга. Подняла коробочку. Дно влажное. На столике капли воды. Откуда?

Бросилась к окну. Приоткрыто, хотя она закрывала. На подоконнике лужица.

Внизу канал. Тёмная вода, редкие фонари.

Как он это сделал? Нанял акробата? Дрессированную птицу? Или у него есть люди с особыми талантами?

Надела кулон. Топаз лёг идеально в вырез декольте. Внутреннее свечение делало камень почти живым.

Раздался стук в дверь.

— Карета господина Вяземского!

Аглая улыбнулась своему отражению. Кто бы ни был этот Ключевский, он платил хорошо. А большего ей и не нужно.

Подхватила ридикюль, веер, накидку.

У двери обернулась. Посмотрела на мокрый след на подоконнике.

Интересно, что за тайны хранит этот человек? И стоит ли их узнавать?