Мир сошел с ума

Глава 4 Конец «Морского дьявола»

Когда пришел рассвет, мне оставалось лишь сказать себе: «Да ты, Вася, на подлости горазд!» Гордый красавец-парусник плотно застрял на рифах, слегка наклонившись на левый борт. Очередной отлив сделал свое черное дело, и прилив уже ничего не исправит. Не знаю, пробито ли дно, но, судя по суете на борту и активной погрузке в шлюпки судового инвентаря, крушение можно считать состоявшимся.

— Может, обойдем остров и причешем немцев из пулеметов? — предложил я, желая поставить точку в противостоянии и показать новым Робинзонам, кто в доме папка.

Мы болтались на пределе действия биноклей. Возможно, люди фон Люкнера нас уже обнаружили, и старшина не решился искушать судьбу.

— Отправимся на Таити. Заправимся топливом и вернемся, чтобы закончить дело, уведомив союзников. Не будем подвергать риску наших сограждан. Кто знает: вдруг фон Люкнер решится на отчаянные меры и пригрозит расстрелом заложников?

Я был вынужден с ним согласиться. О степени допустимого у фрицев знал лучше всех из присутствовавших на борту «Ольги».

— Мы все в долгу перед вами, мистер Найнс, — с чувством произнес Гаривел, — вся команда! Вы один сделали за нас нашу работу! Я непременно доложу об этом командованию.

— Брось, Фил! — устало откликнулся я, имея теперь все основания обращаться со старшиной 1-го ранга запанибрата. — Ты же был со мной.

— Тут нечего и думать! — заупрямился старшина. — Как только представится возможность связаться по радиотелеграфной связи, тут же это сделаю.

Яхта «Ольга» понеслась в сторону Таити. Океан все также был пуст. Нам встретился лишь один корабль — шхуна «Лютеция» под французским флагом. Меня на смех пробрало от совпадения названия с парижским отелем, где жил до войны, — ну не тянула эта посудина на шик. Гаривел с помощью прожектора выдал ей предупреждение о необходимости обходить стороной атолл Маупихаа: «Осторожно, немцы!»

— Надеюсь, им хватит ума услышать наше предупреждение. Эх, побыстрее бы обратно. Так ведь не получится. Меня команда порвет, если я ей не дам хотя бы три дня спустить пар в портовых кабаках. Начнут ныть: два месяца без берега, будто мы не посетили кучу атоллов, — бурчал Фил всю дорогу до Папеэте. — Ты как, Баз, снова присоединишься или уже сыт по горло приключениями?

Я не знал, что ответить — все зависело от настроения жены, от предстоящего с ней разговора.

И он состоялся сразу, когда я в порту Таити попал в объятья семьи.

Ну, как состоялся… Оля избегала разговоров о будущем. Лишь обмолвилась, что на Таити ей нравится, что здесь и детям хорошо, и общество приятное, а как сложится наша дальнейшая жизнь уже непонятно — у нее были сомнения, что нам удастся беспроблемно вернуться в Лос-Анджелес, пока не закончится чехарда с «Зееадлером». И где гарантии, что не объявится еще один «Летучий голландец» под флагом кайзера? Мне оставалось лишь проклинать собственную глупость — своими руками загнал семью в захолустье и себя лишил свободы выбора. Дельце-то с фон Люкнером не закончилось, мне снова нужно в море, и кто знает на сколько.

Труднее вышло с Лехой. Ему шел двенадцатый год, и он считал, что я обязан взять его с собой. Весь обед мне испортил.

— Вам нужен юнга! — твердо объявил он, когда наслушался моих рассказов о приключении «Ольги». Он слушал их так, будто в рот мой хотел запрыгнуть. Глаз от губ не отводил.

— Нет! — мое решение было твердым как алмаз. — Твое дело за нашими женщинами приглядывать.

Чтобы скрыть смущение, схватил тарелку с креветками в ванильно-кокосовом соусе, и принялся их уплетать, не чувствуя вкуса. А ведь так соскучился по свежей еде и по таитянским деликатесам.

— Папа! — упорствовал Найнс-младший. — Я с тобой под пулями из Мексики прорывался! Забыл?

Еще бы такое забыть! Вот я страху тогда натерпелся.

— Отец прав, — поддержала меня Оля. — Лучше съешь курочку-барбекю, как ты любишь.

— Какая курочка⁈ — взвился Леха. — Такая возможность…

Стихийное бедствие! И что делать? Хоть на берегу оставайся.

— Не куксись, Леха, — утешал я сына. — Придет еще твое время.

Оля смотрела на нас с нежностью. Такой она и осталась в моей памяти — всепрощающей и все понимающей. Это выражение не исчезло с ее лица даже на пирсе, когда она провожала меня в новый поход.

… Атолл Маупихаа все также манил своей бесподобной лагуной, и «Зееадлер» никуда не делся. Но с ним случилась серьезная неприятность — от былой красоты остались обгорелые головешки и одна единственная мачта, да и та без рей и такелажа.

— Немцы сожгли, когда поняли, что им ловить со своим «Орланом» нечего, — радостно предположил Ловелас. — Финита ля комедия!

Гаривел с ним согласился.

— Можем теперь смело подойти к самому входу в атолл и предложить им сдаться. Пушка-то их — фьють!

Подошли.

Нас радостно приветствовали с берега. Вот только непонятно кто — толпа в затрапезной гражданской одежонке, а не в форме германского ВМФ отчаянно размахивала руками и явно желала поскорее принять нас в гости, а еще лучше — оказаться у нас на борту.

— Шлюпок не видно, — напрягся Гаривел.

— Спустим свою, — предложил я. — Пулеметы нацелим и под их защитой разберемся что почем. Могу сплавать на гичке.

— Нет уж, мистер Найнс, — возразил старшина (наедине он все также звал меня Базом, но на людях продолжал обращаться официально). — Хватит вам геройствовать. Отправлю парочку своих, чтобы они привезли на переговоры о капитуляции представителей фон Люкнера. Желательно, его самого. Он самый опасный.

Гичка отплыла и скоро вернулась, набитая до отказа. Под прицелом «Максима» и кормового «Кольта-Браунинга» подошла к борту.

— Бонжур, месье! Хелло, парни! — закричали нам с воды пассажиры гички. — С нами нету немцев, только француз и американцы!

— Француз откуда взялся? — растерянно произнес вслух Гаривел.

Действительность превзошла наши гадалки — можно сказать, сногсшибательно. Немцы смылись с острова, и за это спасибо нужно было сказать капитану той самой шхуны «Лютеция», которого мы встретили в море и предупредили, чтобы не совался к атоллу. Хотя, конечно, вместо спасибо правильнее было бы дать ему в морду.

Нет, в отсутствии фон Люкнера вины француза не было. Этот корсар — не граф, а 33 приключения — на острове не усидел. Как только стало понятно, что он профукал ни за грош свой драгоценный «Зееадлер», тут же перетащил шлюпку с гордым названием «Кронпринцесса Сесилия» на другую сторону атолла и отбыл в сопровождении шестерки матросов в неизвестном направлении — предположительно, к островам Кука и Фиджи — с целью попытаться захватить новый корабль и продолжить свое черное пиратское дело.

Поторопился! Не прошло и двух дней, как у острова появилась «Лютеция».

Немцы времени даром не теряли, занимались благоустройством лагеря вместе с оказавшимися с ними на атолле не по своей воле американцами. Им пришлось изрядно потрудиться, ибо одно дело читать про Робинзона Круза, и совсем другое — оказаться в его шкуре. Спать на земле или в гамаках, развешанных между пальмами, оказалось крайне опасно. На земле ползали мириады насекомых, а с пальм падали кокосы — лишь по счастливой случайности никто не пострадал (1). Тяжелым орехом да по голове — тут точно не до сна. А тут парус на горизонте!

— Свистать всех наверх! — завопил старший после графа офицер, лейтенант Клинг.

Боши тут же бросились разбирать карабины…

После наших недолгих расспросов открылась неприглядная картина. Французик, как только разглядел болтающийся на рифах Маупихаа парусник, уверил себя, что на атолле потерпел крушение нейтрал, что ему, как спасителю, светит треть страховой суммы, которую совсем неплохо перехватить у капитана яхты «Ольга», что наши «пугалки» — не более чем попытка отвадить конкурента. На берегу он разглядел толпу, как ему показалось, одичавших матросов. И шлюпку, готовую отправиться к нему на переговоры. О переговоров он отказываться не желал — хотелось побыстрее застолбить свои права.

— Не утруждайтесь, я сейчас сам к вам приплыву, — с готовностью сообщил он на берег через сигнальщика.

— Не стоит беспокоиться, капитан, — ответили ему фрицы-волки, притворившиеся невинными овечками. — Мы мигом. Шлюпку свою не успеете на воду спустить, а мы уже у вас в гостях.

И правда, не прошло и получаса, как к шхуне пристала шестивесельная шлюпка, набитая вооруженными бородачами, изъяснявшимися по-немецки.

— Боши! — неприятно поразились французы на борту и задрали кверху лапки под прицелом наведенных на них карабинов.

Часа не прошло, как на атолле случилась пересменка. Теперь в компании с американцами робинзонаду продолжили «лягушатники», а бравые тевтоны преспокойно отплыли на восток, уничтожив на прощание свой ненаглядный «Орлан». О чем нам и сообщили американцы, прибывшие на яхту вместе с французом. Тот бледнел, краснел, лохматил прилизанную причесочку и всем своим видом походил на классического толераста с шелковым платочком на шее и масляными глазками.

Трудно описать словами степень моего возмущения. Этот полупокер не капитан, а одно оскорбление для Франции. Или я что-то путаю? Наоборот, плоть от плоти народной, на фуа гра и луковом супе вскормленный? Чего я от него хочу, если во французском само слово жадность, как мне объясняла Оля, означает совсем иное, чем у нас? Сволочь, короче, жадная галльская сволочь.

— Знаете, мусью, что написано на стекле в самом почетном учреждении Америки?

— Извиняюсь, не понимаю, о чем вы. Что есть «самое почетное учреждение» в САШ?

— Банк, конечно. И в любом найдете следующее предупреждение: «проверяйте деньги, не отходя от кассы!»

— Снова вас не понимаю! — пробормотал француз.

— Где ж тут не понять! Тебе же ясным языком сказали с помощью прожектора: не лезь к атоллу. Жадность тебя, фраера, сгубила, банальная французская жадность! Нет бы все проверить, прежде чем подпускать к кораблю шлюпку. А ты?

Капитан «Лютеции» повесил голову.

— Я и предположить не мог, что вы просемафорили мне правду. Немцы на атолле? Поверить в это — все равно что планировать охоту на пингвинов в Арктике.

— А теперь планируй в суде показания давать! — влез в наш разговор Гаривел. Ему тоже как серпом по Фаберже снова гоняться за пиратами по всей Полинезии.

Он отвел в сторону меня и капитана Ловеласа.

— Что нам делать? За двумя зайцами нам не угнаться. Восток или запад? Вижу только одно решение — пуститься в погоню за шхуной. Шлюпку с фон Люкнером обнаружить в океане сложнее на порядок, чем парусник. И угрозы судоходству куда больше от «Лютеции» с полусотней пиратов, чем от шлюпки с семеркой немцев, пусть даже на ней подобрались самые отважные и безбашенные. Вы, мистер Найнс, очень предусмотрительно лишили экипаж «Зееадлера» пулеметов. Теперь у нас явное преимущество. Готов вступить в бой!

Ловелас заелозил у фальшборта, как перевернутый на спину краб, ртом захлопал, придумывая отмазки. Сразу видно стало: нет у единственного «адмирала» Колумбии большого желания нестись сломя голову через пол-океана за шхуной, набитой вооруженными пиратами-бошами.

— Да не переживайте, кэп, — успокоил его старшина. — Нынче на нашей улице праздник. Супротив четырех пулеметов маузеровские карабины не пляшут.

— Я человек мирный, — попытался съехать с темы гроза крокодилов реки Магдалена.

— Вы человек мобилизованный военно-морским флотом САШ, — отрезал старшина, в зародыше подавляя капитанский бунт на корабле.

— А я что? Я ничего… — скосплеил Ловелас, сам того не ведая, попугая Кешу.

— Вы как, мистер Найнс, — поинтересовался Гаривел, кивнув на остров, полный терпил от океанских грузоперевозок и страховых выплат, — с нами или с этими Робинзонами останетесь? Сюда на выручку спешит японский броненосец, через дня три-четыре доберется. Недели не пройдет, как на Таити к семье вернетесь.

По душе белый шквал пролетел, в венах огонь закипел — погоня! Как участия не принять?

— Вот ты, Фил, придумал… Вам яхту доверить — без «Ольги» остаться, — пошутил я, скрывая смущение. — Вместе начали, вместе закончим. Посшибаем бескозырочки у Кригсмарин.

— Не сомневался в вашем решении, — уважил меня старшина и подколол. — Не та вы персона, чтобы от хорошей драчки сбежать.

Показал ему украдкой кулак. Гаривел довольно хмыкнул.

«Застоялся ты, Вася, на берегу», — честно признался себе, противореча элементарной логике: какой берег, если из океана почти полгода не вылезаю как экранный Ихтиандр? Но одно дело — без смысла по морям шариться, а совсем другое — со смыслом да с азартом. Вот я и согласился без раздумий, еще не ведая, что своим решением отрезал самое важное в своей жизни. Навсегда…

… И снова в дальнем синем море мы играли в кошки-мышки с неуловимыми корсарами кайзера. Непонятно, что тому виной — или наше невезение, или невероятная сложность задачи с учетом расстояний, где тысяча миль — фигня вопрос, или преимущество в скорости. Двигаясь строго на восток, «Лютецию» мы не обнаружили и, бьюсь о заклад, значительно ее обогнали, если она и вправду держала курс на остров Пасхи — другого тут и не было, мимо не пройдешь. К исходу второй недели поиска экипаж наливался злостью, и попадись ему сейчас под руку поклонники мистера Херста, быть бы им битыми тяжелыми предметами, вплоть до шлюпочных весел (2).

С горючкой, как и с питьевой водой, надвигалась беда, поэтому мы решили завернуть в гости к шотландцам, владевшим на правах аренды островом Пасха. Его полвека назад аннексировали чилийцы, но ничего лучше не придумали, как отдать его в управление шотландской компании Williamson-Balfour. Ее владельцы с успехом разводили овец и с неменьшим успехом изводили местных аборигенов, загнав их в самую настоящую резервацию. Не сказать, что я горел желанием встречаться с подобными типами, но выбора не было. Завернули к ним на огонек.

Классические колонизаторы в пробковых шлемах, два астенических типа, тонких в кости и с длинными конечностями — вылитые эльфы, если бы не уши и лошадиные физии — порадовали нас новостями. В их распоряжении был не только радиопередатчик, но и телеграфный аппарат — одним словом, держали руку на пульсе.

Первая хорошая новость заключалась в том, что поставлен крест на карьере грозы Тихого океана, благородного разбойника с графским титулом — фон Люкнер со своими людьми все ж таки попался после череды головокружительных приключений. Задержали его недалеко от Фиджи, в трех, на секундочку, тысячах километрах от Маупихаа. Редкий тип — такому дай лопату, прокопает в Земле сквозную дыру, чтобы выбраться где-нибудь в районе Киля. Не удивлюсь, если он еще что-нибудь придумает (3).

Вторая новость — шхуна «Лютеция» на острове не объявлялась.

— Если боши планируют обогнуть мыс Горн, чтобы попытаться прорваться домой, — уверили нас «эльфы», — обязательно сюда заглянут. Захотят запастись свежим мясом и водой. Овцекрады! Ну мы их встретим!

Шотландцы воинственно потрясли винтовками и динамитными шашками, с которыми не расставались — год назад на острове случилось восстание аборигенов.

— Нам нужно выйти в море и постараться перехватить «Лютецию», — шепнул мне Гаривел. — Немцы могут добиться интернирования чилийскими властями и уйти от наказания. Не хотелось бы выглядеть посмешищем после стольких усилий.

— Согласен, — энергично закивал я в ответ, зуд преследователя жег мои пятки.

Наши планы нарушил тайфун. Он обрушился на остров ливнями и мощными волнами — и это в первые осенние деньки! Нам пришлось сидеть на берегу и ждать погоды, успокаивая себя мыслью, что «Лютеции» сейчас совсем не сладко.

Наконец, океан успокоился настолько, что мы отважились покинуть берег идолов-мауи и бараньего бока. На это раз наш поиск долго не продлился. Милях в тридцати от острова был замечен парусник, идущий под штормовыми парусами. При сближении стало видно, что его изрядно потрепало, экипаж, не обращая внимания на сильную качку, спешно поправлял такелаж и чинил сломанные стеньги.

Старшина, Ловелас и я сгрудились на самом носу, пытаясь разглядеть малейшие признаки-подсказки, что мы нашли свой «Летучий голландец». Шхуна, но какая? Корабль прыгал по волнам, корпус скрывался в воде, чуть не черпая ее бортом. Команда ставила новые паруса, парусник уваливался, уходя с прежнего курса. Но мы уверенно догоняли.

— Они отворачивают! Наш клиент! — обрадовался я.

— Не спешите с выводами, — спустил меня на землю Гаривел. — Сперва нужно прочесть название корабля.

— «Фортуна», — сообщил нам глазастый Ловелас. — Что-то знакомое крутится в памяти. Пойду-ка я полистаю ллойдовский справочник.

Капитан, уверенно балансируя, отправился в рубку.

— «Фортуна», а не «Лютеция», — задумчиво молвил старшина и принялся рассуждать вслух. — Могли же поменять название. Я бы так и сделал на их месте…

— Как корабль назовешь, так он и поплывет, — припомнил я старую шутку.

В опровержении моих слов шхуна внезапно резко замерла, мачты под треск лопающихся шкотов качнуло вперед, паруса заполоскали, палубу накрыла волна.

— Они налетели на риф! Фортуна им изменила! — закричал Гаривел.

Мы вглядывались вперед, пытаясь понять, что происходит. Волнение на море уменьшалось, но шхуна явно терпела бедствие. Ее не разбило в щепки, но ранение оказалось смертельным — она заваливалась на бок, в воду летели обрывки парусины и тросов, сорванных ветром, экипаж спешно грузился в шлюпки, а на мачте взвился сигнал с просьбой о помощи.

Мы приближались. Ловелас не возвращался. От него прибежал матрос.

— Капитан просил сообщить: «Фортуна» — это прежнее название «Лютеции», бывший немецкий «торговец», захваченный в начале войны французами. Что ему делать? Сближаться? Принимать на борт пострадавших?

— Это боши с «Орлана»! Самый тихий ход! — тут же распорядился Гаривел. — Пулеметы к бою! Они наверняка попытаются захватить нашу яхту.

Я бросился в свою каюту, чтобы вооружиться. Вернулся на палубу со снайперкой в руках и пистолетами в кобурах на бедрах. Даже стетсон свой напялил, чтобы соответствовать образу лихого ковбоя. Шляпу чуть не сдуло ветром, но я был начеку.

— Не много толку будет от карабина при таком волнении, — усмехнулся Гаривел, поводя дулом «Кольта-Браунинга». Еще два пулемета — бортовой и кормовой — были уже готовы обрушить на немцев свинцовый ливень.

Шлюпки с «Фортуны» приближались. Мы насчитали в них пятьдесят шесть человек. Из них большая часть — в военно-морской форме, но не на всех. Оружия не было видно, но нам ли не знать их повадок!

— Баз! — окликнул меня старшина, напряженно следивший за обстановкой. — Добеги до Ловеласа и попроси его держать дистанцию между нами и шлюпками. Подпустим только одну, да и ту будем держать под прицелом.

Спасавшиеся с «Лютеции-Фортуны» сообразили, что от нас стоит ожидать не спасения, а неприятностей. По команде офицера в головной шлюпке флотилия утлых суденышек развернулась и взяла курс на остров Пасхи. Гаривел тут же выдал предупреждающую очередь. Шлюпки замерли.

Я перебежал через всю яхту, чтобы получить новые указания.

— Что будем делать, старшина?

— Мистер Найнс, — перешел на официальный тон Фил. — Не в службу, а в дружбу. Возьмите на себя роль переговорщика, пока я со своими людьми занят пулеметами. Полное разоружение. Всех офицеров — в одну шлюпку. Они прибывают к нам на борт. Остальных мы отконвоируем к пирсу Williamson-Balfour на Пасхе.

— Что вы задумали, старшина?

— Что задумал? — переспросил он. — Коль скоро мы не можем захватить всю команду, я ее хотя бы обезглавлю. Черт с ними, с рядовыми матросами, пусть их интернируют чилийцы, но офицеров «Зееадлера» мы доставим как пленников в САШ.

— Справедливо! — согласился я, еще не подозревая, какую яму себе вырыл.

По моей команде Ловелас сблизил яхту с флотилией шлюпок. Воспользовавшись жестяным рупором, я сообщил наши условия. В подтверждение серьезности наших намерений Гаривел дал еще одну очередь. После недолгих колебаний немцы подчинились: в воду полетели карабины и пистолеты — корсары кайзера проявили характер и не возжелали отдать оружие врагу.

Вскоре к нашему борту подошла шлюпка с семеркой моряков в офицерских фуражках.

— Среди вас не хватает еще одного, — сурово объявил я, не сводя ствола карабина с стоявшего на носу моряка. Отсутствовал тип, которого я напугал на борту «Орлана», прервавшего по моей милости свой полет.

— Я лейтенант Клинг. Все офицеры «Зееадлера», за исключением тех, кто отбыл с капитаном фон Люкнером, в шлюпке. Слово офицера!

— Ну что ж, поднимайтесь на борт, но только без глупостей.

Пулеметы и винтовки в руках матросов «Ольги» не оставили немцам шансов. Они карабкались наверх по одному и тут же подвергались обыску. Вскоре процедура пленения офицеров «Зееадлера» завершилась, их сбили в кучу, а шлюпки получили разрешение двигаться в сторону острова Пасхи. Яхта тихим ходом шла параллельным курсом.

— Что с нами будет? — забеспокоились наши пленники.

Я, не утруждаясь ответом, снисходительно поглядывал на них, сменив снайперку на два пистолета, и видит бог, они сразу прочитали в моем лице желание попрактиковаться в стрельбе по-македонски. Лейтенант Клинг даже примиряюще задрал руки.

— Мы же добровольно сдались в плен. Давайте уважать законы войны.

— В гражданской одежде с оружием в руках? — я откровенно издевался, но кому какое дело?

— На мне военно-морская форма, — возмутился Клинг.

— А кто коварно захватил «Лютецию»? Не держите меня за дурака, глаз с вас не спущу, — зловеще предупредил в ответ. — Я, чтобы вы знали, из Калифорнии.

— Это многое объясняет, — задумался о чем-то немец.

Что он себе нафантазировал? Не иначе как начитался романов Брета Гарта о золотой лихорадке. Разбираться не стал — куда больше меня волновал наш капитан. Куда только девался наш славный колумбийский «крокодил-Данди»⁈ Он пришел в ужас от перспективы везти, как он выразился, «оголтелых морских разбойников» в зону Панамского канала.

— Только пиратов мне не хватало на борту. От них же воняет! — воскликнул Ловелас с мрачным видом.

Гаривел, поднатаревший в приструнивании капитана, в этот раз сплоховал.

— Последний рывок, Томас! Мы уже у финишной черты, — объявил он извиняющимся тоном.

— Сыт по горло этой историей, — процедил с отвращением капитан.

У меня зрело ощущение, что он ломает комедию. По-моему, ему надоело пребывать в компании под сенью флага ВМФ САШ. Спецом строил из себя труса, чтобы от него отвязались и списали на берег. Не тот у него послужной список, чтобы я поверил.

Мне бы, дураку, задуматься поглубже над резонами Ловеласа, но я слишком зациклился на охране наших «пассажиров». Вот и влип как кур во щи — тепленьким меня взяли, по-иному и не скажешь. Когда добрались до первой американской станции и скинули на руки военным живой груз, мне торжественно вручили телеграмму из Вашингтона. Мистера Найнса срочно ждали в столице для вручения награды от ВМФ САШ, и никакие отговорки в расчет не принимались. Старшине Гаривелу было поручено меня сопровождать — конвоировать?

— Ну, удружил! — процедил я, испепеляя приятеля взглядом. — У меня семья на Таити застряла.

— Извини, Баз! — развел руками Фил. — Я на службе.

— Можешь заковать меня в кандалы, чтобы не сбежал! — подвел я черту под нашей дружбой.

(1) В реальной истории все произошло не так быстро, и у островных сидельцев нашлось время обустроить с комфортом свое житье-бытье. На земле были установили помосты, палатки образовывали улицы — немецкую и американскую. Была общая зона-столовая, прием пищи проходил под звуки граммофона. Снятая с «Зееадлера» радиостанция сообщала новости. Лишь одно осталось неизвестным — как долго просуществовала бы эта идиллия, если бы не прибыли спасатели-японцы?

(2) Медиамагнат САШ У. Херст был ярым сторонником американо-германского союза, пропагандируя эту идею в своих изданиях.

(3) В декабре 1917 г. фон Люкнер умудрился устроить коллективный побег из тюрьмы на острове, принадлежащем Новой Зеландии. Он захватил катер коменданта лагеря, но вскоре был задержан. Вернулся в Германию в 1919 г.