Миротворец

Глава 3

Информация к размышлению. Российская империя в конце 19 века, экономика

Ведущей отраслью экономики России в 90-х годах 19 века неожиданно стало железнодорожное строительство. Если в 1880 году протяженность железных дорог в стране составляла 23 тыс километров, то в 1900-м она выросла более, чем вдвое, до 51 тыс км. Линии жд росли, как грибы после дождя, соединяя все части Империи в единое целое. А венчала это строительство, конечно, Транссибирская магистраль, начатая в 1891 году и вчерне законченная в 1903-м, как раз к началу русско-японской войны.

Казалось бы, что в этом сегменте все обстояло здорово, но, к сожалению, проблема тут заключалась примерно в том же ключе, что и в Соединенных Штатах — абсолютное большинство дорог прокладывалось на частные деньги и никак не координировалось с другими участниками этого рынка. Так, например, в 1890 году государство владело всего 29% линий жд, остальное приходилось на частников. В качестве неудачного примера можно привести Рязанско-Козловско-Уральскую ветку, которая, в общем и целом повторяла Московско-Нижегородский путь.

Но если не упираться в мелочи, то по большому счету железные дороги определяли столбовую дорогу развития российской цивилизации — на рубеже веков длина этих магистралей в России уступала только Штатам, правда с разрывом в пять раз.

Что же касается остальных отраслей экономики, то и здесь дела обстояли в целом совсем неплохо. Прирост ВВП в конце 19 — начале 20 века составлял около 5%, а промышленность росла вообще на 9–10% в год, что было лучшим результатом в мире и опережало развитие США. Однако вместе с тем рос и внешний долг, к рубежу веков он составлял 8 млрд золотых рублей, чтобы перевести это в тогдашние доллары, нужно умножить рубли на десять, а если это представить в современных реалиях, умножать надо уже на 200. Много, если одним словом.

По общему объему ВВП Россия тогда занимала 5 место в мире, уступая, впрочем, Штатам в восемь раз, а Германии втрое. На душу населения этот показатель был совсем плачевным, 22 место в мире.

За последнее десятилетие 19 века объем российского промышленного производства вырос в два раза… очень солидно. Особенно быстрыми темпами развивался Юг Европейской части страны — Харьков, Донецк, Екатеринослав и Екатеринодар. Добыча угля и выплавка стали росла там просто-таки стахановскими темпами.

Особенную роль в рывке российской промышленности сыграло введение в 1881 году протекционистских импортных тарифов на чугун, сталь, уголь и нефть — производить все это внутри страны стало резко выгоднее, чем везти из-за границы.

Монополизация производства также била все рекорды — если в 1890 году доля крупных предприятий с оборотом 100 тыс рублей и более составляла в промышленности 42%, то в 1900 году она выросла аж до 87%.

Финансовый капитал также рос с небывалой скоростью, но об этом чуть позже…

Декабрь 1894 года, Петербург, Пятигорск

— Сани, — воскликнула императрица Мария, — я не узнаю тебя! Еще недавно ты был на краю могилы, а сейчас бодр и весел и поднимаешь двухпудовые гири.

— Это все божественное вмешательство, — пояснил ей Александр, аккуратно ставя гири на специальную подставку в углу Голубой гостиной, — без него ты бы сейчас уже была вдовой и носила черную вуаль.

— Расскажешь? — спросила она, усаживаясь в кресло у окна.

— В газете я сказал, все, что мог, — отговорился он, — может чуть позднее… а пока у меня есть дело к Жоржу… не знаешь, где он сейчас может быть?

— Знаю… — ответила Мария, — он уже год, как живет на Кавказе… в Пятигорске, если не ошибаюсь — ему так посоветовали врачи.

— А как ты смотришь на то, чтобы проехаться на Кавказ? — самым серьезным тоном спросил царь. — Заодно посетим могилу Лермонтова… он же где-то там, кажется, обрел вечный покой.

— Смотрю положительно, — ответила она, — маленькое путешествие из этой гнилой петербургской погоды нам не помешает. А с совокупности с Лермонтовым это совсем уже будет интересно.

Поезд для императорской семьи был подготовлен уже через день, и в понедельник, 17 декабря он отчалил от дебаркадера Витебского вокзала под бравурный марш духового оркестра.

— Сколько туда добираться, Сани? — спросила императрица утром в обеденном салоне.

— Я думаю, четверо суток, если не пять, — ответил ей Александр, — зависит от обстоятельств по ходу движения.

— Например? — уточнила она.

— Например, если будет сильный снегопад, то пути могут расчищать и сутки, и более, — выдал ей резонный ответ император.

— А каким путем мы поедем? — продолжила интересоваться Мария.

— Мне в общих чертах нарисовали график движения, — император подошел к карте Европейской части России, висевшей на стенке и начал показывать, — сначала по Варшавской дороге до Витебска, потом сворачиваем на Украину, далее Харьков, Ростов, Ставрополь. Огромная все же у нас страна, — так закончил он свои пояснения, — сколько же надо будет добираться до Владивостока, когда Великую транссибирскую трассу закончат?

— Я думаю, что недели две, не меньше, — ответила ему Мария, — однако, неплохо было бы и закусить чем-нибудь — я проголодалась.

— Конечно, сейчас перекусим, чем бог послал. А на обратном пути заедем в Тифлис, если ты не против, — сказал царь.

— Тифлис это интересно, — задумчиво отвечала она, — Тифлис это экзотика — я не против. Давно хотела увидеть, где обитала царица Тамара.

Дебаркадер станции Пятигорск был совсем маленьким и скромным, в полном соответствии со значимостью этого населенного пункта в Российской империи. На перроне императорскую чету встречала делегация во главе с губернатором Терской области, куда по непонятным правилам был отчислен этот город вместе с окрестностями. А рядом с губернатором, полицмейстером и городской головой стоял великий князь Георгий Александрович, второй сын Александра 3-го и очень несчастливый человек.

— Рад тебя видеть, Жорж, — обнялся с ним царь, — как здоровье, как жизнь?

— И то, и это мягко говоря не очень, — вежливо отговорился князь, — расскажи лучше о своих делах — я читал в газетах о твоем чудесном исцелении, это правда?

— Чистая правда, сынок, — погладил Александр его по голове, — пойдем перекусим, заодно и делах наших скорбных переговорим…

Георгий вообще-то жил в Грузии, в местечке Абустумани, это где-то между Тифлисом и Боржоми, но полгода назад переехал сюда, в Пятигорск. Он повел своих родителей к своему жилищу, расположенному неподалеку от железнодорожного вокзала.

— Да, хоромы-то у тебя тесноватые, — сказал царь, оглядев скромные жилищные условия князя, — что, на более приличные денег не хватило?

— Денег-то у меня достаточно, — скорбным голосом ответил Георгий, — только тратить их впустую я не считаю разумным… все равно мне скоро умирать — туберкулез у нас не лечится…

— Федора Михалыча я читал, — император уселся за стол, стоявший ровно посередине скромной обители сына, и достал бутылку шампанского марки Мом, — он, кстати, тоже предпочитал элитные сорта спиртного — будешь?

— Не откажусь, — Александр лихо откупорил бутылку и разлил по бокалам, предоставленным Георгием.

— Будем здравы, бояре, — провозгласил тост царь и опрокинул содержимое бокала в рот, — а теперь о деле… если ты не против.

— Конечно-конечно, — немедленно отозвался Георгий, — слушаю со всем вниманием.

— Так вот, драгоценный мой отпрыск, — продолжил император, — лекарство, которое меня вылечило, оно как бы является универсальным, понимаешь?

После кивка Георгия царь продолжил.

— Твою болезнь оно, надеюсь, тоже вылечит… очень сильно надеюсь, для этого у меня есть веские основания.

— И что мне надо делать, папа? — серьезно заинтересовался темой Георгий.

— Во-первых, ты заканчиваешь со своей меланхолией, — ответил царь, — прямо сегодня и прямо сейчас, а во-вторых переезжаешь в Петербург в Первую медицинскую клинику под наблюдение господина Боткина… можешь на нашем поезде поехать, веселее будет.

— А в-третьих будет? — достаточно смело спросил Георгий.

— Будет, — сурово взглянул на него отец, — но после первого и второго — у меня на тебя очень серьезные и долгоиграющие планы. Ну как, согласен?

— Тут двух мнений быть не может, — робко отвечал сын государя, — если старший приказывает, младший должен подчиняться, иначе какая это будет субординация…

— Я не сомневался в тебе, сынок, — улыбнулся Александр, — собирай пожитки и вслед за этим мы отчалим в Тифлис…

— Стоп-стоп, — напомнила о себе Мария, — а Лермонтов, а место дуэли…

— Черт, забыл совсем, — приложил руку ко лбу царь, — туда мы, конечно, заедем… можно и минеральных вод будет испить по дороге, раз уж здесь оказались. Но следом сразу Тифлис.

После обеда пролетка с императорской семьей отправилась по памятным местам Пятигорска.

— Сани, — спросила вдруг Мария, — а почему он Пятигорск называется?

— Я могу пояснить, — вмешался Георгий, — это от названия главной горы, которую вон там можно видеть, — он махнул в том направлении, — она называется Беш-тау, на кабардинском языке это Пять вершин.

— Понятно… а минеральные источники тут где?

— Они здесь называются бюветы, — опять пояснил Георгий, — в переводе с французского это питейное заведение. Сейчас будем проезжать первый из них, в парке Цветник… а чуть дальше будут еще две галереи, Лермонтовская и Академическая. Кстати, можно при желании полежать в минеральных ваннах — говорят, что это помогает от некоторых болезней.

— На обратном пути заедем, — принял решение царь, — выпьем разных вод, это несомненно, а ванны будут по желанию… а вон там тот самый Машук? — указал он налево по ходу движения.

— Да, — подтвердил его сын, — этот тот самый Машук, гора, на склоне которой был убит Михаил Юрьевич…

— А что там потом стало со вторым дуэлянтом? — неожиданно заинтересовался царь, — как его… с Мартыновым…

— Мартынов был разжалован в рядовые, папа, — пояснил сведущий в местной экзотике Георгий, — и лишен всех прав состояния. Однако в дальнейшем твой дедушка…

— Николай? — уточнил Александр.

— Ну да, Николай 1й, он смягчил наказание до 3 месяцев гауптвахты и трехлетнего покаяния в монастыре. Потом Мартынов написал даже воспоминания о дуэли и о Лермонтове, но читать их невозможно, я пробовал…

— А что явилось причиной для дуэли? — спросила Мария.

— Две эпиграммы на Мартынова, — ответил Георгий, — едкие и злые, надо признать… причем зачитанные в публичном месте… честно признаюсь, что если бы на месте Мартынова был я, я бы тоже вызвал составителя таких виршей на дуэль. А мы, впрочем, уже и приехали — вот то самое место, а вот памятник Лермонтову.

— Какой-то он непрезентабельный, — высказал свое мнение император после осмотра, — облупился весь… надо будет сделать внушение местному губернатору… Михаил Юрьевич хоть и не любил власть предержащих в России, но тем не менее это национальное достояние, от этого никуда не денешься.

— Провал еще осматривать будем? — поинтересовался Георгий.

— Что за Провал? — заинтересовалась Мария, — куда он проваливается?

— Это подземная пещера, — начал пояснять князь, — верхний свод которой с течением времени истончился и упал вниз. В итоге образовалась почти что правильный стакан в 15 метров диаметра и 40 метров в высоту. Обычно все приезжие ходят смотреть на это чудо природы.

— Ну раз все ходят, тогда и мы пойдем, — усмехнулся Александр, — показывай нам этот стакан, Вергилий.

— Это совсем недалеко, — ответно улыбнулся Георгий, — тот же склон горы Машук, но с другой стороны.

Минеральной воды разных видов императорская семья испила на обратном пути, а вот от ванн отказались большинством голосов — Мария осталась в меньшинстве. Вечером спецпоезд отчалил от станции Пятигорск и начал свое круговое движение вокруг Главного Кавказского хребта — железная дорога на Тифлис была пока проложена только вдоль Черного моря.