Монарх V

Глава 16

Ксаргатон стоял на краю площади, его массивная фигура отбрасывала длинную тень, которая, казалось, пыталась слиться с тёмными стенами города. Его чешуя, выкованная из обсидиана и чёрного кварца, блестела тусклым светом, словно впитав в себя тьму веков. Каждое его движение сопровождалось лёгким скрипом, будто каменные пластины противились каждому шагу. Его глаза — узкие щели, наполненные холодным жёлтым светом — были прикованы ко мне. В них читалась ненависть, сдерживаемая лишь железной волей.

Я подошёл ближе, ощущая, как воздух вокруг нас сгущается, наполняясь напряжением. Земля под ногами слегка дрожала, будто в ответ на моё присутствие.

— Три города, — начал я, мой голос звучал спокойно, но с оттенком непреклонности. — Каменные Змеи — лишь первый шаг. Мне нужны Тёмные Шрамы и Безликие.

Ксаргатон медленно повернул голову, его чешуйчатая шея скрипела, как древние механизмы. Его пальцы сжали эфес меча, торчащего за спиной — массивного клинка, выкованного из обсидиана и украшенного рунами, которые светились тусклым красным светом.

— И что заставит их склониться? — его голос был низким, словно подземный гул, и в нём слышалось недоверие. — Ты сломал меня, но там правят не воины. Там правит…

— Страх, — перебил я, заставляя его замолчать. Моё слово повисло в воздухе, как лезвие, готовое упасть. — И я принесу его в десять раз сильнее. Ты проведаешь дорогу.

Ксаргатон замер. Его глаза сузились до тонких щелей, а чешуя на шее приподнялась, обнажая шрамы — следы древних битв, которые он пронёс через века. Он ненавидел меня. Это было очевидно. Но ещё больше он ненавидел то, что я был прав.

Мгновение — и его рука дрогнула, указывая на шестипалого ящера. Тот притаился в нише, сливаясь с тенями, лишь блеск ониксовых глаз выдавал его присутствие. Этот монстр был высоким и стройным, его тело изгибалось, как лента, а движения были плавными и бесшумными. На поясе у него висел кривой кинжал, рукоять которого была украшена зубом реликтового чудовища — трофеем, наверняка, добытым в схватке, о которой он мало кому рассказывал.

— Это Зартан. И он знает тропы, — прошипел Ксаргатон, его голос звучал так, будто каждое слово обжигало ему горло. — Но если сгинешь в Пустошах, я спляшу на твоём пепле и заберу власть над городом обратно.

Зартан выскользнул из темноты. Его гибкое тело извивалось, как змея. Он остановился в нескольких шагах от меня, его глаза — чёрные, как бездонные колодцы — изучали меня с холодным любопытством.

— Города далеко, — прошипел он, облизывая лезвие своего кинжала. — Но я провожу тебя… если нас не съест какая-нибудь тварь по дороге.

Я кивнул, не отводя взгляда от Ксаргатона.

— Ты сделал правильный выбор, — сказал я, чувствуя, как моя власть пульсирует в воздухе, напоминая ему, кто здесь главный. — Теперь собирай армию. Когда я вернусь, мое войско должно быть готовым. Если ослушаешься, то уже я спляшу на твоем пепле.

Ксаргатон не ответил. Он лишь развернулся, собрал последние остатки гордости и зашагал прочь. Его удаляющиеся шаги были тяжёлыми, словно он нёс на плечах горный хребет.

Зартан посмотрел на меня, его губы растянулись в ухмылке, обнажая острые клыки.

— Готов к путешествию, «повелитель»? — его голос звучал насмешливо, но в глазах читалась готовность к действию.

— Не сейчас, — ответил я, чувствуя, как магия внутри меня начинает пробуждаться. — Для начала я должен обозначить это место как свое…

Центральная площадь Города Каменных Змей была погружена в мрачное молчание. Я стоял в центре, моя тень растянулась на камнях, сливаясь с тенями разрушенных статуй. Чувствуя момент, я поднял руки к небу, пальцы слегка задрожали от напряжения. Внутри меня бушевала энергия, шепчущая на языке стихий. Она требовала выхода, и я был готов дать ей волю.

— Сириус Эридан, — прошептал я, и мои слова повисли в воздухе, словно заклинание. Хотя таковым оно и являлось.

Земля под моими ногами дрогнула, затем затряслась, как будто пробудился древний гигант. Каменные плиты начали трескаться, из разломов вырывались струи света — ослепительного, почти белого. Воздух наполнился гулом, похожим на рёв океана, и я почувствовал, как магия шести стихий и божественной искры сливается воедино, формируя нечто большее.

— Да будет храм. — произнёс я, и мой голос прозвучал как гром.

Из земли вырвалась стена плазмы, раскалённой и неистовой. Она вздымалась вверх, ломая каменные плиты, как бумагу. Алтарь начал расти, его золотые шпили впивались в небо, словно когти гигантского зверя. Стены храма формировались на глазах, их поверхность покрывалась рунами, которые светились солнечным светом. Каждый символ пульсировал, словно живой, и я чувствовал, как они впитывают энергию земли, воздуха, огня, воды, жизни и смерти.

Ксаргатон не успел уйти далеко и, почуяв неладное, остановился как вкопанный. Его массивная фигура была неподвижна, но я видел, как его пальцы сжимаются в кулаки. Его глаза — узкие щели, наполненные жёлтым светом — были прикованы к храму. В них читалась ненависть, смешанная с тревогой.

— Ты здесь и свой культ решил установить⁈ — выкрикнул он, его голос звучал как скрежет камней.

— А какие проблемы? Верить вас никто не заставляет… — пожал я плечами и вновь перевел взгляд на свое творение.

Храм продолжал расти, его шпили уже касались облаков. Купол вспыхнул ослепительным светом, заставляя монстров, собравшихся на площади, отшатнуться и закрыть глаза. Лариэль сыпала сообщениями о затраченных очках веры… И стоило это дорого… О-о-очень дорого. Видно, моя обновленная сила вызвала инфляцию на божественных планах бытия.

— Красиво же, — наконец сказал я, отряхнув ладони от пыли.

Ксаргатон отвернулся, его броня скрипела при каждом движении. Он ударил кулаком по ближайшей скале, и камень раскололся, обнажив тёмную, почти чёрную сердцевину.

— Ты играешь с огнём, — прошипел он, его голос был полон ярости. — И когда он сожжёт тебя, я буду стоять и смотреть.

Я посмотрел на него, чувствуя, как моя власть пульсирует в воздухе, напоминая ему, кто здесь главный.

— Ты ошибаешься, Ксаргатон, — сказал я, мой голос звучал спокойно, но с оттенком угрозы. — Я не играю с огнём. Я и есть этот огонь.

Он не ответил. Его тень на миг обрела клыки и когти — древнюю форму, которую он больше не мог принять. Затем он развернулся и ушёл.

Коренные жители с трепетом спрятались по домам и лавочкам. Я остался один на площади, если не считать Зартана, который наблюдал за всем из тени. Его глаза — чёрные, как бездонные колодцы — сверкали любопытством.

— Впечатляюще, — прошипел он, облизывая лезвие своего кинжала. — Но что будет, если найдутся упрямцы, что захотят разрушить твое сооружение?

— Ты о вандалах? У них ничего не получится. — сказал я ему и поднял указательный палец. — Еще кое-что… Мне теперь мне нужен луч для моего храма. Жди…

С этим словами я нырнул в свое подсознание, рассек его на две части, оставив одну следить за окружающей обстановкой. Я не питал иллюзий, и понимал, что в этот момент был крайне уязвим. Но сила, что теперь бурила в моих жилах, помогала мне совершать два сложных действия одновременно.

Вторая часть сознания постучалась в Домен Власти. Дверь в мое убежище открылась мгновенно. Мой остров покоя встретил меня тишиной, наполненной пением птиц и шелестом травы. Я стоял на вершине холма, с которого открывался вид на бескрайнюю долину, утопающую в зелени.

В центре долины возвышалась гигантская статуя — моё изображение, высеченное из самой воли. У подножия постамента лежали дары — цветы, плоды и драгоценности, принесённые теми, кто верил в меня. Именно там я и заприметил Веррагора. Его фигура, как всегда, была величественной, но не пугающей. Его драконьи мелкие крылья, сотканные из голубого света и золотых нитей, мягко переливались на ветру.

— Я нужен, Сириус? — его голос был мягким, но полным силы, словно шум водопада вдали.

Я спустился с холма, мои шаги были лёгкими, словно я шёл по облаку. Трава под ногами мягко пружинила, а ветер ласково касался лица.

— Мне нужен жрец. Но не раб, а… Фанатик. Тот, кто сожжёт себя ради моей идеи.

Веррагор кивнул и его глаза загорелись пониманием. Он поднял руку, и в воздухе появился портал, из которого вышла женщина и монстр. Я передал часть власти над Доменом своему чешуйчатому другу, и теперь он мог вытворять здесь и не такие фокусы.

Её бледная кожа отдавала синевой, а волосы вились золотыми кудрями. Глаза — два озера, наполненных светом. На шее — ожерелье из цветов, каждый из которых источал сладкий аромат. Она стояла с гордо поднятой головой, её поза выражала уверенность и преданность.

— Ее зовут Иринта. Она денно и нощно молится на границе Домена, — сказал Веррагор, его голос звучал как колокольный звон. — Ее молитвы находят отклик у многих, а это… — драконид перевел взгляд на могучего монстра с бычьими рогами и хвостом ящера. — Это Руннар. Он самый сильный воин и твой верный последователь.

Иринта и Руннар упали на колени передо мной и подняли головы. Заговорила девушка… Ее голос звучал как пение птиц:

— Сириус Эридан…

Я шагнул к ней, и цветы под ногами расцвели ярче. Её дыхание пахло мёдом и свежестью.

— Вы мне нужны, — сказал я, касаясь её лба. — Мне нужен голос, который сожжёт старый мир. И меч, что будет охранять этот голос.

Девушка не моргнула, не пошевелилась… А монстр был скован трепетным безмолвием.

— Я все сделаю… Что именно от меня требуется?

Веррагор улыбнулся, а его глаза светились гордостью.

— Ты должна нести свет моей воли… Начни с Города Каменных Змей, — приказал я, и пространство Домена затрепетало, готовое извергнуть нас обратно в реальность. — Преврати их страх и ненависть… в веру.

Её губы растянулись в улыбке, обнажая зубы, сияющие, как жемчуг.

— Как прикажешь… Бог.

— Твоя воля, Сириус Эридан! — ударил себя кулаком в грудь Руннар.

Я щелкнул пальцами, и мы оказались на площади мрачного города.

Напитав голос всеми стихиями и властью, я громом заявил во всеуслышание:

— Отныне здесь будут нести службу мои верные последователи. Кто их тронет без веской причины, клянусь, этот монстр пожалеет, что родился на свет!

Мрачное безмолвие было мне ответом, но я не сомневался, что меня поняли правильно.

— Готов, Зартан? — я повернулся к монстру и вперил в него свой пронзающий взгляд.

Он кивнул, его глаза сверкнули, словно обещая, что путь будет полон опасностей, но он знает, как их обойти.

— Тогда пойдём, — прошипел он, разворачиваясь и указывая в сторону тёмного карьера, за которым, по его словам, находились мрачные земли, где никогда не ступала нога человека.

Мы двинулись вперёд, оставляя позади Город Каменных Змей. Я чувствовал, как взгляды монстров тайно следят за нами, смешивая страх, надежду и ненависть. Но это не имело значения. У меня была цель, и ничто не могло меня остановить.

Солнце, словно расплавленный слиток, кренилось к горизонту, заливая тренировочную площадку алым светом. Каменные плиты под ногами Артура всё ещё хранили следы вчерашней схватки — трещины от молний, опалённые участки земли. Он стоял, заложив руки за спину, наблюдая, как два десятка учеников выстраиваются полукругом. Их лица, знакомые до каждого шрама, сейчас отражали смесь тревоги и жгучего любопытства. Рядом, прислонившись к грубому деревянному столбу с выжженным символом императора, Лира щёлкала орешки, бросая скорлупки в сторону самого ретивого новичка — парень вздрагивал каждый раз, словно под обстрелом.

— Сегодня вы станете не просто мечами в руках Глеба, — голос Артура прокатился над площадкой, заставляя даже ветер замереть в полёте. Его ладонь взметнулась вверх, и между пальцами вспыхнули вихри из сине-золотых искр. — Вы станете живым штормом. Пламенем, которое не гасят. Но сначала… — он сжал кулак, и магия с хлопком рассыпалась дождём светящихся капель, — вам придётся обжечься.

Лира фыркнула, оттолкнувшись от столба. Её кожаные сапоги с глухим стуком отмеряли шаги по камням.

— Ох уж эти театральные паузы, — её голос, сладкий как мёд и острый как бритва, заставил нескольких учеников ухмыльнуться.

— Полагаю, тебе хочется продемонстрировать альтернативный метод? — произнес Артур, повернувшись в ее сторону. Он сделал шаг в сторону, приглашающе махнув рукой к центру круга.

— О, нет-нет, мой дорогой, — Лира приложила руку к груди с преувеличенным ужасом, браслеты на запястье звякнули в такт.

— Я здесь исключительно как зритель с правом… — она метнула орешек в рыжебородого воина, едва не заснувшего на ногах, — … корректировки твоей педагогики.

Смех, жёсткий и нервный, прокатился по рядам. Артур покачал головой, но в глазах вспыхнула тёплая искорка. Руки его снова задвигались в сложных пассах, выписывая в воздухе невидимые знаки, которые начинали светиться электрическим светом.

— Сосредоточьтесь на пульсации между рёбрами, — его голос приобрёл металлический отзвук, магия вибрировала в каждом слове. — Это не боль. Это дверь. Расколите её — и…

— … и приготовьтесь к тому, что ваша первая мысль после пробуждения силы будет «О боги, я хочу в туалет», — вставила Лира, грациозно усаживаясь на ограждение. Её шёлковый плащ съехал, обнажив перевязь с дюжиной кинжалов. — Проверено на Седом. Он, кстати, до сих пор краснеет, когда…

— Лира. — Артур пригвоздил её взглядом, но женщина лишь рассмеялась, запрокинув голову. Её смех, звонкий и заразительный, заставил улыбнуться даже самого хмурого ученика — громадного мужчину со шрамом через оба глаза.

Тренировка продолжилась под аккомпанемент её шуток. Когда у крошечной девушки-стрелка с лицом ребёнка из ноздрей вдруг повалил дым, Лира нежно поправила ей прядь волос: «Милая, не волнуйся. В следующий раз попробуешь поджечь врага, а не собственные сопли». Когда рослый штурмовик случайно подпалил себе брови, она вручила ему зеркальце: «Поздравляю, теперь ты официально самый горячий парень в отряде».

Но когда тени стали длиннее автоматов, а первые звёзды зажглись над головой, именно Лира первой заметила, как дрожат руки у Артура от перенапряжения. Не говоря ни слова, она встала за его спиной, её ладони легли на его плечи — и сквозь усталость потекла странная сила, смесь её целебной поддержки и чего-то неуловимого, что было только между ними.

— Достаточно на сегодня, — её шепот коснулся его уха, пока ученики, возбуждённо обсуждая успехи, собирали снаряжение. — Иначе завтра они будут учиться оживлять тебя из обморока.

Артур хотел возразить, но её пальцы вцепились в его мышцы с угрозой массажа, от которого на следующий день ходить больно. Сдаваясь, он кивнул, глядя, как последние адепты уходят, споря о рунах и жестах.

— Ты сегодня была невыносима, — пробормотал он, ощущая, как её смех вибрирует у него в спине.

— Зато они не сбежали, испугавшись твоей пафосной серьёзности. — её губы коснулись его уха, лёгкий укус заставил парня вздрогнуть. — Кстати, насчёт альтернативных методов… — она провела пальцем по его шее, оставляя горячий след. — Я передумала. Может, всё же покажешь мне частный урок?

Вспыхнувший где-то вдалеке огненный шар и взвизгивание учеников прервали момент. Артур вздохнул, отстраняясь, но в глазах играли искорки.

— Чуть позже…

— Обещание мага — клятва нерушимая, — хищно улыбнулась Лира, исчезая в тени как призрак. Её последний смешок висел в воздухе, смешиваясь с ароматом умопомрачительных духов.

Пламя лизало небо длинными багровыми языками. Город погибал красиво — шпили колоколен рушились, как подрубленные сосны, а расплавленное золото с куполов стекало по мостовым, застывая в причудливых ручьях.

Даниил Сергеевич Голицын стоял на холме, втягивая ноздрями запах горящей плоти, словно это был аромат дорогого вина. Его плащ, расшитый серебряными волками, трепыхался на ветру, смешанном с жаром костра, поглотившего тысячи жизней. Рядом, едва не касаясь плечом отца, замер Пётр Даниилович — лицо юноши было бледнее лунного света, пальцы судорожно сжимали эфес меча, будто оружие могло защитить от ужаса в собственной груди.

— Взгляните, князья, — голос Даниила прозвучал тише шелеста горящего пергамента, но каждый слог врезался в слух, как нож. Он повернулся к полукругу мужчин в парчовых кафтанах, чьи позолоченные доспехи отсвечивали алым. — Это не кара. Это… милость.

Один из князей — толстяк с седыми бакенбардами — упал на колени, вымаливая пощаду срывающимся шёпотом. Даниил не удостоил его взглядом. За его спиной, в клубах дыма, замерли фигуры в чёрных балахонах. Маги смерти.

— Новый император дарует выбор, — Даниил протянул руку, и огненный смерч вдруг сжался, превратившись в шар, который запрыгал у него на ладони, как ручной зверёк. — Примите его волю, и ваши города будут пировать под звон кубков. Откажетесь… — шар лопнул, осыпав землю искрами. Где-то внизу, у подножия холма, взвыла девушка — коротко, словно кто-то резко оборвал звук.

Пётр дёрнулся вперёд, но железная хватка отца впилась в его плечо.

— Ты что, собрался их спасать? — Даниил усмехнулся, сжимая пальцы, пока сустав сына не хрустнул. — Посмотри.

Между дымовых столбов мелькнули тени — маги смерти скользили по руинам, их руки касались уцелевших стен, и камень рассыпался в песок. Один из них остановился над женщиной, прижимавшей к груди маленького мальчугана. Маг наклонился, будто желая поцеловать её в лоб. Князья увидели, как тела матери и ребёнка почернели, сморщились, превратившись в две горстки пепла, которые ветер унёс ещё до падения на землю.

— Они не воины, отец, — прошептал Пётр, чувствуя, как кислый вкус желчи поднимается к горлу. — Это… чудовища.

— Они — будущее, что уничтожает несогласных, — Даниил отпустил сына и шагнул к дрожащим князьям. Его сапоги хрустели обугленной травой. — Вы всё ещё сомневаетесь? — он провёл пальцем по гортани седобородого князя, стоявшего ближе всех. На коже осталась красная полоса, будто от раскалённой проволоки. — Ваш Торжок горит следующим. Или…

Князь с седыми бакенбардами вдруг вскочил, выхватив кинжал.

— Мы не станем рабами выродка!

Даниил вздохнул, как усталый учитель перед непонятливым учеником. Даже не повернув головы, он щёлкнул пальцами.

Маг смерти возник из ничего — чёрный балахон обволок князя, словно саван. Крик длился ровно столько, сколько требуется капле крови, чтобы упасть на землю. Когда ткань отпрянула, на траве лежал скелет в драгоценных одеждах.

— Кто ещё жаждет геройства? — Даниил обвёл взглядом князей. Кто-то плакал, кто-то молился, а молодой граф из Валдая стоял в луже собственной мочи, бессмысленно улыбаясь. — Прекрасно. Завтра ваши грамоты о покорности должны быть в моих руках. А теперь… — он махнул рукой, и маги смерти начали таять в воздухе, словно чёрный дым, — Полюбуйтесь на работу своих новых союзников.

Когда он ушёл, увлекая за собой бледного как смерть Петра, князья ещё долго стояли перед горящим городом. Пламя отражалось в их широких зрачках, а в ушах звенела фраза, которую никто не осмелился произнести вслух: «Завтра это будем мы».