Адовы 2: Мрачново (*60 иллюстраций)

Глава 38 Та еще ночка

Небо над Мрачново в ночи сделалось чёрным, как угольки от подгоревшей пиццы. Будто некая чёрная дыра поглощала весь свет, шокируя всех горизонтом предстоящих событий. И посреди этого безобразия на контрасте вылезла полная кровавая луна, которой тоже стало интересно, чего это такое творится в посёлке.

Фёдор сидел на ступеньках супермаркета, обесточенного и лишившегося продуктов. Лицо его было бледным, болезненным. Он хватал себя за рога и каждый раз сам же от этого вздрагивал. Они больше не улавливали музыку. Что было обидно. Так как чувствительность никуда не делась. А музыка ранее хоть отвлекала. А теперь рога обдувал прохладный ветерок, и они у Фёдора мёрзли, несмотря на вполне тёплую ночь. Просто рога в аду носить полагается, а там на порядок теплее.

Вновь директор пожалел, что так и не придумал для них шапочку.

Но грустил он не поэтому.

— Гусязавр… — вздохнул он. — Не уберёг я тебя, гусязавр. Как же так? Куда ушёл ты от меня? На каких лугах пасёшься теперь?

— Так легко догадаться куда, — произнесла парившая рядом Дарья. — В призраки, наверняка, подался. А чего ему ещё делать?

— Точно-точно, — кивнула Блоди. — Как там было-то? Каждому по вере его. А во что Гусязавр верил? В Дарью, конечно, же! В ад такого не возьмут.

— Почему не возьмут? — с надеждой переспросил бывший директор.

— Так он там всех родственников Даймона передавит, — объяснила вампирэсса. — А кто останется, тех переполошит. Кого-нибудь, возможно, даже съест. Так как в новой жизни по-старому кушать хочется.

Фёдор представил, как его питомец гоняется за чертями, переворачивает котлы со сковородками с криком «фаталити!», и кивнул. Да, этот теперь может. Такого и из ада выгонят.

— Так выходит… — глаза его заблестели. — Он всё ещё там? Бродит призрак гусязавра средь руин, папку ищет, — потянуло Фёдора на философскую лирику. — То есть меня! Меня ищет! — он резко поднялся, напрягся, будто почувствовал опасность. Всматривался вдаль, будто гусязавра искал. Но среди тёмной ночи это без света было сделать так же сложно, как в шахте без фонарика монетку искать. Даже очки здесь бы не помогли.

— Ты чего это задумал? — Дарья встала перед супругом и так напряглась, что почти утратила прозрачность.

В темноте её вполне можно было за человека принять. Духи в ночи становятся сильнее. И плотнее.

— Мы должны вернуться! — стойко заявил Фёдор Андреевич. — За гусязавром!

— Хочешь в мир духов раньше времени перебраться? — возмутилась Дарья. — Там же эта… это… эти, считая пчёл, — даже учительского словарного запаса не хватило, чтоб как-нибудь назвать ту, что их атаковала. — Да и грибы эти ядовитые ещё. Испортилось коронное местечко Адовых, что ни говори.

— Но, позвольте, испорченные места — это ведь наш профиль, — заговорила Блоди. — Что мы люди какие-то от монстра бегать? Это ведь не наш стиль. Я просто за… Пукса с Топотом перепугалась. Вот.

О том, что директор всё ещё человек, хоть и рогатый, она предпочла не упоминать. И вообще, у него зря, что ли, рога имеются. Так что за человека можно и не считать.

— И вообще, — продолжила вампирэсса, — Ядвига такая злая была, потому что голодная. А теперь уж точно наелась и ушла.

— Чего наелась? — не понял директор.

— Ну, гусязавром, наверное, закусила. Он-то всё-таки стал побольше, чем курица-гриль. Даже такой большой монстрине должно было хватить. А его даже в мангал деревянный положили.

— Наверняка подожгли, — тут же согласился Фёдор и сжал кулак. — Они у меня все теперь за дичь ответят!

— Да! Наваляем им! — поддержала Дарья Сергеевна, не уточняя, правда, кого и чем будет валять. Но с этим лучше на месте разобраться. Кто будет, того и поваляют.

— Мой дом — значит, мой дом! — добавила вампирэсса, подбадривая себя.

Все трое плюс Пукс двинулись в сторону руин дома Адовых.

Фёдор ощущал странную, болезненную тягу к этому месту. И даже крамольная мысль промелькнула, что гусязавр — лишь повод для вторжения в круг силы. На самом деле, он просто должен быть там, чтобы рога работали. Чувствовал, что так правильно. А где правильно — там и хорошо. И не надо тут ничего объяснять.

Майки с Топотом оставили в засаде. На случай быстрой вынужденной эвакуации. Если удастся Оспу разыскать, может, и грызуны подтянутся.

Чем ближе Фёдор подходил к месту отмеченного жительства Адовых, но ныне не существующего, тем больше сил в себе ощущал.

А вот те, кто проходил, пробегал или пролетал рядом, ощущали сил меньше. Врезались в деревья летучие мыши, утратив ориентиры, теряли голос псы за заборами, и вместо привычного лая слышалось сипение.

Повезло людям, которые уже закрылись в своих домах и не подвергались влиянию новых сил Фёдора. Но те по привычке ночью уснули. Без света они слабенькие и подвержены биоритмам. Но даже некоторые из них, ощутив вдруг упадок сил, в полудрёме повылазили из кроватей и побрели к холодильникам. Срочно этот упадок восполнять.

Приблизившись к участку Адовых, бывший директор и вовсе готов был бегать вприпрыжку, петь и танцевать одновременно. И даже музыка, передаваемая рогами прямо в мозг, снова заиграла.

Там зазвучало: «взвейтесь кострами, тёмные ночи! Мы пионеры — дети рабочих!»

Фёдор только рот открыл, бодренько начав трансляцию таинственной радиостанции. Но не успел додумать о её продюсерах, которые транслировали все хиты прошлого без рекламы, как зазвучало уже: «Вставай, страна огромная! Вставай на смертный бой!».

Заблудиться в лесу оборотню довольно сложно, всё-таки чуйка имеется. Но у Леонида получилось, так как весь мир для него теперь пах одной сплошной валерьянкой. Хотя кустов валерианы вокруг и в помине не было. Но эффект был на лицо. То есть на одну кошачью морду, вдыхавшую ароматы и расплывающуюся в блаженной улыбке

Рысь Маша же просто думала, что они гуляют лесными тропами. Наслаждаются природой, воздухом дышат. Кошки любят гулять. Особенно с романтичными котами.

Сам Леонид даже усталости не ощущал, сила буквально переполняла его. Ему казалось, что он всю землю вдоль экватора может оббежать раза три, как минимум, свернуть парочку гор и, может быть, даже переплыть какое-нибудь не слишком большое море. Просто, как всякий кот, Леонид не слишком любил мочить лапки.

Энергия буквально переполняла его, раздувала мышцы и заставляла вздыбливаться шерсть. Но всю эту энергию, всю невесть откуда взявшуюся силу он хотел тратить лишь ради неё одной. Ради Маши.

Где-то вдали ещё в начале прогулки шумели взбесившиеся овощи, гремели фрутовыстрелы, что-то скворчало, как жареная картошка на сковородке, которая при этом визжала и вырывалась. Мимо пролетали морковки-ракеты, взрывались запоздало остатки кукурузы, с визгом устраивали артобстрелы бешеные огурцы и не менее взбесившиеся помидоры.

Но разве ж влюблённые обращают внимание на такие мелочи? Для таких все эти глупости, вроде войн, останавливаются, когда речь заходит о куда более сильных чувствах.

И только когда несколько деревьев выкопали себя с корнями и сначала атаковали, затем разрушили недожжённое, а после побежали прочь, стало ясно, что с прогулкой пора заканчивать.

Но что-то не получалось.

Леонид хотел идти к своему дому, но лапы будто сами каждый раз сворачивали не туда. Вели его по тропинкам, по обочинам которых прятались партизанские фруктоовощные отряды. И каждый раз котоборотень невольно поворачивал к дому Адовых.

Все дороги в лесу вели к Адовым, не иначе.

Смирившись с невозможностью попасть домой, он решил заодно и Машу соседям представить. Тем более, что счастье так переполняло его, что им непременно хотелось поделиться.

К Адовым, значит, к Адовым.

Почему-то руин стало на участке больше, а строений меньше. Леонид даже подумал, что это какие-то другие руины, откопанные, не Адовские, но потом заметил поблизости Блоди. А ещё услышал марш и мужское озадаченное поблизости:

— Цып-цып-цыпа! Ты где?

— О, здесь подают цыплёнка-гриль? — облизнулась Маша.

— Кажется, тут теперь всё — гриль, — пробормотал Леонид. — Привет, соседям! — он помахал рукой Блоди, приняв почти человеческий облик. — Я гляжу, вы полностью подготовили площадку к стройке.

— Нам немного помогли, — ответила вампирэсса, подойдя ближе, так как не все хорошо видели в темноте как оборотни, духи и вампиры. Например, директор, который искал гусязавра без очков и фонарика. Вместо того чтобы просто дать команду Пуксу «найти гуся!».

— О да, помогли — не то слово, — рядом с Блоди материализовалась Дарья Сергеевна. — А вы не видели такое огромное, — она и сама увеличилась в размерах, демонстрируя размеры напавшей на них монстрессы, — чудище. На дерево похожее.

— Деревья мы видели, — заговорила Маша и тоже встала на задние лапки, постепенно превращаясь в девушку. — И, кажется, они куда-то ушли.

— Я — Блоди, — протянула девушке-рыси руку вампирэсса. — А это наш дом… бывший. Нынешнего пока нет. Но мы вернулись, значит, всё исправим. И лучше построим. Этажа на три. И целых два холодильника поставим. А то ещё и морозильный ларь. Лишь бы свет дали.

— Очень приятно, я — Маша, — ответила оборотнесса, толком не зная, принять ли полностью человеческий вид или рыськин. Человеческий больше подходил для общения, но напрочь лишал картины окружающего мира через усиленное зрение и запахи. И потому она выбрала нечто среднее.

Блоди хотела представить остальных, а Леониду не терпелось рассказать о знакомстве с Машей. Котоборотня буквально распирало от счастья. Им срочно хотелось поделиться, но тут громким лаем разразился Пукс.

— Только не взорвись! — предупредила вампирэсса.

Можно было подумать, что пёсик залаял на представителей семейства кошачьих, но это было не так. На самом деле, пудель включил тревогу.

Он первым почуял неладное.

— Дерево! — вскрикнул Фёдор и дал стрекоча от трижды-четырежды разрушенного и частично восстановленного забора.

За ним, неуклюже переваливая корнями, шёл дуб. Дерево хоть и двигалось медленно, но один его шаг был равен десяти прыжкам директора. Потому что корни у него ну очень уж длинные.

— Человек! Вернись! Уж я тебя веником попарю! — тролило дерево директора басовитым голосом. — А не будешь слушаться, желудями накормлю, — в подтверждение этом дерево выдало порцию желудей, которые устремились вслед за Фёдором.

Этот дуб в прежней битве не участвовал, потому что отстал от своих. И вовсе не потому, что он, как свойственно дубам, отличался тугодумством. Хотя и не без этого. Просто слишком глубоко вросли корни в землю у векового дуба. Пока выкопался, да пока дошёл, оказалось, что всё уже закончилось.

Вот теперь он навёрстывал упущенное. А то вернётся в чащобу, а рассказать будет нечего. Слушать придётся.

Наперерез взбесившемуся дубу бросился Леонид. На бегу он отрастил себе длинные кошачьи ноги, которые теперь были намного мощнее, чем прежде.

Оборотень оттолкнулся и прыгнул вперёд. Длинные когти вошли в кору как раскалённый нож в масло. И они продолжали расти. Леонид и сам перепугался — теперь его лапы венчали не просто когти, а самые настоящие сабли. И как такими лапами удочку держать? А Машу как обнять⁈

Если раньше кошки были саблезубыми, то теперь Леонид стал котом саблекогтистым. В свете луны когтища блестели будто сталь. Но самым страшным было то, что выдернуть их теперь не получалось. Когтища вытянулись настолько, что пронзили толстенный ствол насквозь. Леонид застрял.

Дуб остановился и наклонил крону к повисшему на нём коту.

— Ты чего? — спросило дерево.

— Завис, — ответил растерянный Леонид.

— А как же битва? Тоже зависла? — спросил озадаченный дуб, так как все его собратья ночью уже спали, а он один тут как дурак на войну пришёл. — Давай отвисай и продолжим.

— Не могу. Я застрял.

— В атаку! — выкрикнула Блоди и швырнула в дерево туфлю. Запоздало сообразила, что теперь придётся прыгать на одной ноге.

— Чего кидаетесь? — обиженно пробормотал дуб. — Постойте нормально, пока я ударю. А там и поговорим.

Фёдор сделал круг и теперь заходил к дереву с тыла. Он и при свете дня не слишком-то хорошо видел, а уж ночью оказался практически слепым. Тут и очки не спасли бы. Только он сам об этом забыл. И потому продолжал бежать, выставив вперёд руки. Пока не уткнулся в дерево.

— Ай! Ещё и пинаетесь! — взвыл дуб. — Ну, вы совсем помирать не умеете? Стойте смирно!

— Сам стой, — ответила Блоди. — А лучше беги! Нас теперь больше.

— Деревья не бегут!

— Твои все бежали.

— Они тактически поспать отступили. Утром вернутся и довершат начатое. А я бы пока тоже вздремнул.

Дерево зевнуло. И тут началось странное. Стальные когти Леонида сами собой вывалились из ствола. А сам дуб вдруг начал скукоживаться, истончаться. Когда Фёдор от него отошёл, перед ними был уже не вековой дубище, а маленький молодой дубок.

— А-а-а! Ничего себе вздремнул! — заорал саженец тоненьким писклявым голоском. — Всю силу мою, вековую мудрость дубовую вытянул!

— Я, вот, честно говорю, не специально, — удивился и одновременно растерялся директор. — Хотите, я всё исправлю. Куда вам обратно её запихать? На листик?

— Не подходи! То когтями тыкают, то роста лишают! У меня этот листик теперь единственный!

Из поредевшего леса вышли две вампирэссы, которые уже порядком устали бегать кругами. Они и сами не поняли, как вновь оказались возле руин. Вампирэссы просто пытались убежать от гигантского чудища, который оказался вовсе не Блоди. Но всё заканчивается там, где начиналось.

— Смотри, это ж Блоди! — выкрикнула Лотта.

— И она вовсе не такая большая, как та.

— Веточка, ты же умная, неужели не видишь, что эта Блоди просто настоящая.

— А та была поддельной?

— А та была вообще не Блоди.

И всё-таки приближались они с опаской. Потому что в Мрачново возможно всё. И деревья ходячие, и говорящие помидоры, и монстры, которых даже сами монстры боятся.

Сама Блоди вдруг тоже заметила своих старинных подруг. Замахала руками и побежала на встречу.

— Шар-Лотта! Ветка! — выкрикнула она. — Какими судьбами?

— Ох, тяжкими, — вздохнула Иветта. — Мы хотели сделать сюрприз, но, кажется, пропустили всё веселье.

Вампирэссы обнялись на радостях, и Лотта едва не раздавила тощую сестру и совсем не тощую подругу в объятиях. Но всё-таки и у вампиров кости покрепче, чем у людей, и лишь потому все остались целы.

Расцепив объятия, Лотта заметила девушку-оборотня.

— Веточка, ты только посмотри, рысь нашлась!

— А я и не терялась, — произнесла Маша. — Я от вас сбежала.

— И что теперь делать? — растерялась Иветта и посмотрела на сестру. — Придётся снова брать её в плен, чтобы отпустить?

— Так вы знакомы? — удивилась Блоди.

— Немного, — пояснила Маша. — Вместе летали.

— Да? Куда это? — протянула Адова.

— О, это долгая история, — протянула уже Иветта.

Рассказать не вышло. Поднялся гул со всех сторон сразу, затрещало что-то и сверху.

— Кажется, луна трескается, — пробормотала Маша. В самом деле, что-то чёрное появилось на фоне алого диска.

— О, так мы всё-таки не пропустили вечеринку! — захлопала в ладоши Иветта.

Гул нарастал, пятно на луне быстро увеличивалось. Затем посадочные фонари подсветили окрестности.

— Так вот ты какой, ночной ангел, — произнесла Дарья Сергеевна.

Прямо на то, что осталось от палатки, что-то выпало. Отскочило от сохранившейся частично крыши, как от батута, и громко ойкнуло.

— Кашкин, прокрути меня пропеллер! Ты чего творишь? — заругалось упавшее с неба нечто, отдалённо напоминающее человека. — Лестницу надо было! А не катапульту без кресла!

— Пришельцы? — предположила Блоди. — А мне казалось, что они похищают людей, а не обратно выплёвывают.

— Пришельцы? — заговорил сам пришелец. — Здесь ещё и пришельцы? Как жаль, что блокнот остался у Кашкина. Не думал, что он так со мной поступит. У вас листочка не найдётся? Мне нужно всё задокументировать.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что пришелец совсем не отличается от землян. Две руки, две ноги, голова на месте… Пока что.

«Пришелец» подошёл к Блоди и представился:

— Артур Гедеонович, исследователь паранормального и по совместительству специалист по локальной логистике. Но вы можете звать меня, как все зовут — Армагеддонычем. Я, знаете ли, привык.

Он пожал руку Блоди. Та тоже хотела назвать своё имя, но вдруг ощутила острую шоколадную недостаточность. И пирожных тоже недоставало. И вообще любой еды.

— Холодильник… — вдруг произнесла она вместо имени, желая о доставке лишь его родимого.

— Очень приятно, госпожа холодильник. Знаете, в моей коллекции криптид ещё не было холодильников. Безмерно удивлён, — и чем сильнее Армагеддоныч сжимал руку Блоди, тем сильнее ей хотелось есть.

Спасти её разыгравшийся аппетит теперь мог лишь тортик.

Когда адский курьер, он же всадник Апокалипсиса отпустил её руку, самоконтроль вернулся к вампирэссе, хотя чувство голода так и не отступило полностью. Лишь немного притупилось. Но Армагеддоныч так и не узнал ни её настоящего имени, ни биологического вида.

Блоде вернулась к Лотте, потому что та полностью разделяла её взгляды на еду. А потому обычно имела при себе запасы шоколада. А шоколад хоть и не тортик, но тоже подойдёт.

— Есть что? — полушёпотом спросила вампирэсса у пухлой подруги. Обычно они понимали друг друга с полуслова.

Лотта полезла в сумочку, но вытряхнула из неё одни лишь фантики. И лишь пожала плечами. Приступ голода её тоже посетил, несмотря на съеденные в гостинице конфеты.

— О, так вы тоже на пепелище к нам с луны свалились? — заговорил Фёдор, подойдя к Армагеддонычу. — Нас же только сегодня пожгли и разрушили. Мы, как следует, подготовиться к приходу новеньких не успели. Как думаете, коллега? Это место лучше назвать Чистилищем? Или Пепелищем?

Не успел Армагедоныч ответит, как земля задрожала. Поднялся ветер, снеся остатки строительного мусора. Потоки воздуха будто расчищали площадку, работая невидимыми вениками. Вертолёт отнесло подальше в чашу леса.

Земля растрескалась по периметру участка, и из расщелин полился красный свет. Теперь руины подсвечивало снизу, и казалось, будто по ним стекают кровавые потоки.

Блоди вновь ощутила приступ голода. Хотя бы потому, что рядом с ней уже стоял один из всадников Апокалипсиса по имени Голод.

— Кажется, началось, — произнёс Леонид, который тоже никогда бы не подумал, что станет Войной. Но в последние сутки так и получалось, что куда бы он ни пришёл, везде приходилось сражаться.

Он хотел взять Машу за руку, но вспомнил про внезапно выросшие когтища. Только вздохнул. Война выпивает все соки.

И куда теперь коту-оборотню с такими когтями? Разве что в салон какой-нибудь маникюрный. Да такие когтища и циркулярная пила не факт, что возьмёт.

— Жаль, что Михаэль и дети этого не увидят, — тоже вздохнула Блоди. — Им бы понравилось, что наш дом, наконец, признали официальным Чистилищем и выдали подсветку в тон местности.

Бывший директор усреднённой школы типичного городка, а ныне третий всадник Апокалипсиса с позывным Мор только рот открыл. И оттуда снова заиграло.

На этот раз рок-аккорды.