При виде Главного Мага темные колдуны дружно затянули воинственный гимн, выражающий их жизненное кредо.
Мы в прах повергнем Землю,
На Небо ступим ногой.
Червями станут потомки Адама,
Утратив грань между Добром и Злом.
Атланты, как всегда, старались, выводили высокие ноты, чтобы угодить своему главе, но на этот раз Главного Мага музыка занимала мало. Темный Ро никогда еще не видел Достойнейшего в такой необузданной ярости. Глубоко впавшие глаза главы атлантов метали громы и молнии, рот его беспрестанно подрагивал и искажался в злобной гримасе. Приглядевшись, Фа-Ро понял, что гнев Достойнейшего направлен на кучку волхвов в славянских рубахах, испуганно жавших в углу.
Когда атланты допели до конца свой взрывной гимн, пробуждающий в них воинственный дух, Темный Ро, пользуясь тем благоволением, которое всегда оказывал ему Достойнейший, приблизился к нему и почтительно спросил, стремясь удовлетворить свое любопытство:
- О Великий, чем прогневили тебя эти недостойные служители, которых ты послал в дикую Скифию? Почему они не встали рядом с нами петь гимн, а с дрожью ждут твоего справедливого приговора?
- Случилось непредвиденное, то, чего не должно было произойти ни в коем случае! – глухо проговорил Достойнейший, продолжая при произнесении речи с безмерной злобой смотреть на провинившихся волхвов. – Эти олухи допустили, что на вверенной им земле появилась новая Гиперборея!
Словно порыв шквального ветра пронесся по рядам атлантов при этих словах Главного Мага; их ряды смешались, они ошеломленно и обескуражено начали переглядываться и вопрошать друг друга правильно ли они поняли слова Достойнейшего.
- Да, братья, Слово было сказано и теперь на Земле существует Царство, способное нанести нам сокрушительное поражение – Царство Добра и Света, - мрачно подтвердил Достойнейший.
- Но как это могло произойти, Великий? – недоуменно спросил Темный Ро. Несмотря на его внешнее самообладание, его темная эбенового цвета кожа лица посерела от глубокого волнения – он хорошо сознавал, что означает неутешительная новость – всевластию атлантов на Земле наступил конец и снова грозит им поражение с приходом на землю праведников. – Разве ты не говорил, что мы тайно уничтожили всех Светлых магов Севера? Тогда как могла возродиться Гиперборея?
- Потомок Асов Одд Орвар, жрец-отступник богини преисподней Хели, Вещий Олег сумел получить потаенные знания своих гиперборейских предков от Хранителя Меру, - нехотя процедил сквозь зубы Достойнейший. – Он объединил всех восточных венедов под своей рукой и сделал их сильнее всех соседей, окружающих их земли. Номинально ими правит его племянник Игорь, сын Рюрика, но на самом деле решающее слово во всех делах правления принадлежит Олегу. Глупцы из числа жрецов Чернобога, которых я приблизил к себе, не только не могли помешать Вещему стать князем, но и допустили, чтобы он сотворил Русь, сделал ее столицей город Матери Сва – Киев, и произнес магическое Слово, при котором Гиперборея возрождается подобно Фениксу из пепла. Они понесут достойное наказание – им предстоит гореть в нескончаемом огне в Пирамиде Вечных Мук.
Осужденные волхвы взвыли от ужаса и начали ужами подползать к стопам Достойнейшего, моля его наказать их какой угодно мучительной смертью, но только не вечным горением в огне. Главный Маг Атлантиды, не слушая их молений, сделал знак рукой, обводя рукой невидимый круг, и они с душераздирающими воплями провалились в раскрывшееся отверстие пола. После этого Достойнейший обвел пронзительным взглядом всех своих учеников – магов высшего посвящения, чьи лица выражали непритворный испуг при виде расправы, учиненной им над служителями Чернобога, и глухо произнес:
- Ну, Альвы Тьмы, пришло время проверить, на что вы способны. Кто из вас согласен отправиться в Скифию, померяться магией с Вещим Олегом? Предупреждаю – каждый неудачник займет свое место в Пирамиде Вечных Мучений. Тех, кто откажется, я всего лишь испепелю на месте. Бефанат, Абарон, Эдфу… - непомерно длинный когтистый указательный палец Главного Мага Атлантиды по очереди направлялся в названного ученика. – Отправитесь ли вы в Киев? Если Русь не покорится нам, то она должна быть уничтоженной, и вместе с нею Вещий Олег!!!
Названные маги предпочли пусть мучительную, но немедленную смерть перспективе вечных мучений в зловещей пирамиде, которую они боялись больше всего на свете. Достойнейший стер их с лица земли названным им ранее способом, затем вопросительно взглянул в сторону Темного Ро.
- Я согласен, Великий! – поспешно сказал Темный Ро, не готовый расстаться со своей жизнью. В душе ему не хотелось сдаваться без борьбы, в которой он намеревался победить, и маг прибавил: – Русь отринет Вещего Олега с его наследниками, и будет поклоняться Чернобогу.
- Ты оправдал мои ожидания, Фа-Ро, - с удовлетворением в голосе сказал Главный Маг Атлантиды и невольно посмотрел на красивое, с безупречными чертами лицо любимого ученика с отеческой гордостью. – Можешь рассчитывать на любую помощь с моей стороны в любое время дня и ночи.
- Скоро Вещий Олег убедится, что Тьма сильнее Света, - ответствовал ему с поклоном Темный Ро. – Я не успокоюсь, пока не уничтожу его, а вместе с ним его русскую Гиперборею. Я натравлю на них все народы Земли, наполню русскую землю несчастьями и муками, всем злом, которое терзает людей. Русь будет страдать от беспрестанных вражеских нашествий и со стороны Востока, и со стороны Запада; ее поля будут залиты кровью, словно рекой в весеннее наводнение и глаза русичей ослепнут от беспрестанных слез. Ты, Великий, мудро поступил, когда начал умножать на земле Зло и Разрушение. Одно зло влечет за собой другое, один грех порождает десяток грехов, даже праведники путаются в сети людских злодеяний как в липкой паутине. Человечество будет ходить по заколдованному кругу сопротивления Добру до конца своих дней и Олег ничего не поделает против нашей всесильной магии, все его начинания пойдут прахом!
- Да будет так! Немедленно отправляйся в путь, Фа-Ро! – властно приказал Достойнейший. – Для начала закрепись в Византии, обзаведись связями при дворе императора Льва и сделай все для того, чтобы ромеи и русы стали непримиримыми врагами!
- Я сделаю это, Великий, - пообещал Темный Ро. Главный Маг Атлантиды произнес заклинание, и душа Фа-Ро вселилась в тело египтянина, давно приверженного делам черной магии.
Через несколько дней корабль из египетской Александрии достиг берегов Византии. Темный Ро, преображенный магией Достойнейшего, стоял на палубе, смотрел на приближающуюся пристань и прикидывал, как ему подобраться к Вещему Олегу для вящего исполнения намеченных им замыслов. Напрямую к такому сильному магу подойти нельзя, Вещий Олег почувствует врага, какую бы маску перед ним не натянул темный атлант. И Темный Ро решил сосредоточить свои усилия на молодом князе Игоре, пораженному проклятием скандинавских служителей преисподней. Больной юноша представлялся легкой добычей темному магу, и он намеревался сделать его послушным орудием своих тайных замыслов.
Скоро на весь Константинополь распространилась слава искусного врача из Египта Дионисия, обладающего умением успешно лечить самых безнадежных больных, от которых отказались все другие врачи. Ему под силу было даже воскрешать мертвых. Сам император Лев заинтересовался необыкновенным лекарем, и Фа-Ро мог торжествовать – он стал придворным врачом византийского двора и незаменимым советчиком многих ромейских вельмож. Влияние же на императора и его придворных давало ему возможность сеять вражду между Византией и Русью, что было главной целью темного атлантического мага.
» Глава 5
С того дня как Темный Ро обосновался в Константинополе Вещий Олег стал ощущать тяжесть в груди и некое враждебное присутствие рядом с собою, говорящее о том, что у него появился сильный и чрезвычайно опасный противник, владеющий могущественной магией. Его движения потеряли былую легкость, а руки привычную сноровку – все, что не предпринимал Вещий Князь, словно наталкивалось на некую непреодолимую преграду.
Временную слабость Олег воспринял как последствие увлеченности державными делами; за созиданием и обустройством Руси он совсем забросил свое магическое искусство и перестал совершенствовать его. Ему пришлось на время уединиться в тереме Девич-горы, где тремя веками ранее жила Лыбедь. Небесная покровительница Киева давно покинула земной мир, но на Девич-горе до сих пор ощущался ее дух, и исходила такая невидимая сила, что ее преемник-урман очень быстро восстановил все свои сверхъестественные способности.
Снова овладев белой магией, Олег задался целью увидеть лицо своего невидимого врага, препятствовавшего осуществлению его замыслов. Темный маг сопротивлялся его усилиям, но Вещий князь был упорен. В полнолуние ночей Велеса Семиликого он приготовился прибегнуть к самым сильным заклинаниям, которые могли по его желанию вызвать дух любого существа.
На мгновение Олегом овладело сладкое искушение вызвать к себе душу Дарины. Истосковавшись по любимой жене, он порою готов был отдать все на свете лишь бы хоть на мгновение увидеть ее бледную тень. Его могущества на это хватало, но он, опомнившись, отказался от своего безрассудного намерения, зная, что насильственно вызванный дух испытывает беспредельные мучения от потери своей свободы. Своего врага Олег не желал щадить и начал обряд вызова темного мага.
Князь-волхв оказался сильнее противника и скоро Фа-Ро оказался рядом с горящим треножником, возле которого Вещий князь совершил обряд в виде огромного извивающегося змея. Он был вынужден покинуть тело византийского лекаря, перенестись в Киев и скоро под пронзительным взглядом Олега, жгущего его огнем, показал свое истинное лицо, перекошенное от злобы. Все недобрые намерения мага-атланта стали ясны правителю Руси, и его губы тронула саркастическая улыбка – так улыбаются взрослые, когда не в меру расшалившиеся дети грозят им своим игрушечным оружием. Не в силах вынести пренебрежения Вещего князя, Фа-Ро разразился потоком угроз Русской земле и проклятий Олегу. Исчерпав свое красноречие, темный чародей ударился об землю и, обернувшись огромным вороном, вылетел на юг из расписного окошка терема Лыбеди.
Олег не стал удерживать атлантического мага возле себя сверх необходимого. Другое заботило его. Зная, что Темный Ро распалил алчность восточных орд и двинул степных кочевников на Русь Вещий князь начал думать, как отвести эту беду от своего народа. У него хватало воинов, чтобы противостоять захватчикам-находникам, но русская дружина была рассеяна, распределена по многим посадам, а тех отрядов, что были в Киеве, хватало только на оборону.
На Олега легко, нежным прикосновением женской руки повеял летний ветерок, и он невольно поднял голову. На фоне ночных звезд, меркнущих в предрассветном небе, проступила фигура Дарины и Вещий князь невольно подался к любимой жене.
- Дарушка, ты пришла?! – все еще не веря своему счастью, прошептал он.
- Ладо мой, как могла я не прийти, когда твое сердце день и ночь зовет меня к тебе, - сказала призрачная псковская княгиня и ласково провела рукой по волосам Олега. На ее лице отражалась безмерная, всепоглощающая любовь к мужу и желание поддержать его. – Не печалься, милый. Трудно тебе будет, но преодолеешь ты все трудности, - недаром тебя прозвали Вещим – и будем мы вместе навсегда, когда придет тебе пора оставить земной мир!
Сказав эти утешительные слова, Дарина стала таять в появившемся свете утренней зари. Но Олегу и этого было довольно - обещания грядущего воссоединения с любимой, которое он считал самой желанной наградой для себя. Воодушевленный князь быстро вышел из терема и начал энергично собирать воевод, попутно отдавая им приказы по усилению восточных застав, граничащих с Хазарией.
Нашествие степных кочевников, насланных Темным Ро, не заставило себя ожидать. Под натиском хазар и огузов, угры, которые кочевали близ Хазарии у реки Хидмас, подались на запад и переправились через Итиль.
Над серой, в рыжих заплатах степью, над белыми озерами ковыля, млеющего под весенним солнцем, полетела тревога. Ее разносили птицы, о ней сообщал неясный гул земли. Угры идут, и от их многотысячного нашествия стонала земля! Рассыпанные среди полыни сайгаки разом поднимали головы, замирая и прислушиваясь к отдаленному гулу; и вдруг целые стада срывали в бег, спасаясь от неминуемой смерти – на закат солнца. Вместе с сайгаками бежали серо-дымчатые тарпаны, желтые черноспинные онагры, гнедые могучие туры. Отчаянные ватаги добытчиков соли, припозднившиеся на берегах Сурожского моря, искали убежища вместе со зверьем в приречных тростниках и заросших оврагах, надеясь отсидеться. В стороне восхода небо угрожающе начинало куриться серыми облачками пыли, но ветер не доносил запаха костровой гари, а это значило: надвигается самое страшное, что когда-либо порождали степи – военная кочевая орда.
Воинственные угры были поистине опасным врагом. Эти малорослые, с тремя косичками на бритой голове, одетые в звериные шкуры, на маленьких, но выносливых лошадях, кочевники одним своим свирепым видом наводили ужас на своих врагов. Выступая в поход, угры высылали вперед разведку, во время стоянок окружали лагерь стражею. При столкновении с неприятелем они осыпали его тучей стрел, а затем стремительно налетали, стараясь разъединить и рассеять строй врагов. Когда это не удавалось, они обращались в притворное бегство, а затем вновь нападали на рассыпавшихся во время преследования неприятелей и принуждали их в свою очередь, уже непритворно, искать спасения в бегстве. Войско мадьяр, состоявшее из небольших отрядов, отличалось подвижностью и инициативой. Перед сражением они всегда выделяли отряд, который вступал в дело в решающий момент боя и обеспечивал окончательную победу. Затем воины Драконьего племени неутомимо преследовали разбитого неприятеля, не давая никому пощады.
Желая остановить и вместе с тем испытать силу незваных пришельцев, Олег послал навстречу им бывалую рать воеводы Вельмуда. Русы упорно бились с полчищами угров, выставляя одного воя против угорских десяти, но превосходящие числом угры теснили их вплоть до Киева. Только крепкая сплоченность русских воинов спасла их от полного разгрома. Как велел ранее Вещий князь, Вельмуд с оставшимся воинством отступил за крепостные стены.
Чернявые всадники на резвых лошадках вскоре стали видны дозорным стольного русского града. На знамени главного вождя угров Алмоша из рода Карталов трепетало на ветру изображение Моджара – священного дракона угров. Сам Алмош выехал вперед на резвом скакуне, чьи удила украшали пышные лисьи хвосты, окинул оценивающим взглядом высокие бревенчатые стены детинца и решил повременить со штурмом, пока не соберутся все его отряды. Урочище возле капища полянского Рода начали занимать отдельные семьи угров, на следующий день их число перевалило за сотню.
Олег созвал на совет всех приближенных ему людей. Большая гридница, где князь-волхв собирался вместе с воеводами, старшими дружинниками и боярами из числа местных старейшин полян была весьма обширным помещением, способной вместить в себя в придачу множество чужеземных гостей и послов. Бревенчатые стены украшали густые шкуры лесных зверей и трофейное оружие, взятое на поле боя у вражеских предводителей. Вдоль всей палаты протянулись лавки, покрытые нарядными, узорчатыми тканями. Воеводы и бояре, негромко переговариваясь между собою, заходили в гридницу, кланялись Олегу, сидящему на княжеском столе под округлым щитом с красивой славянской чеканкой по ободу, и занимали свои места на лавках.
Не хватало только великого князя Игоря Рюриковича, чтобы начать совет. Игорь не заставил себя долго ждать, но явился он понурый, словно в воду опущенный. Олег догадался, что снова племянника постигла неудача в поисках высокомерной лесной жрицы Дживы. Он успешно лечил Игоря, мужская сила начала возвращаться к юноше, но вот беда – не мог молодой князь найти любимую. Вроде бы Игорь знал дорогу в ее лесную обитель до последней тропинки, знал каждое деревцо, которое встречалось ему в его поездках к ней, и каждый раз сбивался с пути. Не желала Джива снова принимать у себя своего бывшего возлюбленного, раз и навсегда она отрезала его от своего сердца и наслала на него такой морок, такие чары, что на пути к ней он блуждал между трех сосен под насмешливое уханье филина и злой блеск глаз волков, затаившихся в кустах. Только тогда находил Игорь верную дорогу, когда поворачивал коня назад, в Киев.
Один Вещий Олег мог бы помочь племяннику встретиться со своенравной Дживой, но иное было у князя-волхва на уме, другую невесту он припас для Игоря. Повязал он свое целительное чародейство на любимой дочери, и молодой князь Игорь тогда мог стать полноценным мужчиной, когда телесно совокупится с Ольгою при их первой встрече.
Игорь занял второе княжеское кресло, которое стояло рядом с креслом Вещего Олега, и тогда князь-волхв повел речь о том, ради чего в гриднице собрались правители Киева.
- Поляне, движется на нас люди Драконьего племени – мадьяры, - встав со своего места начал говорить он. – Ныне их сотни возле Киева, завтра их будут тысячи. Собрал я вас, чтобы посоветоваться, как гостей незваных встречать будем?
Услышав о нашествии угров на Киев, молодой князь вскочил с места. Он тут же забыл о личных печалях, и возмущение дерзостью врага наполнило его сердце.
- О чем говорить, вуй, надо бить и гнать мадьяр до тех пор, пока они не покинут наши земли! – горячо воскликнул он.
- Подожди, Игорь, никогда не следует хвататься за меч, если есть возможность решить спор миром, - рассудительно сказал ему на это Вещий Олег. – Думаю я откупиться от мадьяр. Немало злата и серебра собрано в моих закромах, так лучше отдать часть наших богатств, чем допустить пролитие крови наших людей.
- Неужели мы, русы, устрашимся степных кочевников и без боя отдадим им свое добро?! – гневно запротестовал молодой князь.
- Пойми, Игорь, нельзя нам сражаться с уграми, - со вздохом произнес Вещий Олег. – Хазаре только этого и ждут, недаром они натравили на нас людей Дракона-Моджара. Силой мы и угры равны, и если схлестнемся с ними в бесконечной войне, то ослабеем настолько, что они возьмут нас голыми руками. Хазария – вот наш главный враг, коварный и от того еще более опасный.
Бояре и воеводы утвердительно закивали головами, соглашаясь со словами Вещего князя – не понаслышке они знали о хазарском лукавстве. Хазарское иго было весьма тяжелым, но хазары его внедряли весьма ловко и тихо. Сначала они ставили торговые поселения на славянских землях и устраивали стражу при них. Во внутреннюю жизнь русов они не вмешивались, а порой даже защищали их от врагов. Вскоре хазарские купцы под предлогом защиты от лихих людей увеличивали охранные отряды. Потом начинали заводить свое правление, которое отнюдь не давило на русов. После же десятка лет оказывалось, что все принадлежит хазарам, и что без их воли нельзя ничего делать. К этому времени оружие уже было отобрано у населения, а всякий способный военачальник славян истреблен. Дальше начиналось жестокое угнетение славян. Хазары считали своего Кагана собственником всей земли и всего, что на ней. Они постепенно внедрялись в Русь, захватывали ее, усиленно обращали в рабство задолжавших им русов, женщин, подростков и детей. Юношей холостили, превращая их в двуногих волов, живущих только кормежкой и работой, девушек продавали за золото в дальние страны, преследуя цель положить конец существованию славянских племен. Почему русы не замечали, куда гнут хазары? Простой рус рассуждал так, платить дань надо де и боярину, и хазарину, а хазарин по началу требует меньше боярина, значит, пусть будет старшим хазарин, при котором дань меньше а порядка больше. Когда же хазарин прижимал руса уже нестерпимо, было поздно: боярина больше не было, он либо погибал от хазарской руки, либо бежал на север.
Видя, что все собравшиеся согласны со словами его Вещего дяди молодой князь тоже согласился начать мирные переговоры с уграми.
- Решено, нынче вечером я еду к князю Алмошу, - заключил Вещий Олег. – Поеду я один, чтобы не вызвать никаких подозрений у незваных гостей, пусть чувствуют себя в полной безопасности.
- Но, вуй, это может быть опасным для тебя, - заволновался Игорь за судьбу своего старшего родственника. – Давай, я поеду вместе с тобою.
- Не бойся за меня, Игорь, время моей смерти еще не настало, - успокоил Олег племянника. – Мадьяры горячи, но не двуличны как хазары, с ними можно вести переговоры.
Приняв решение, Вещий князь велел конюхам привести своего коня Факси, на нем он отправился вечером к становищу угров, выехав за крепостные стены детинца Киева.
Вечерняя заря угасала, и постепенно смолкал лай собак, живущих возле крепостных укреплений Киева. В воздухе, еще светлом, хотя уже не озаряемом лучами закатного солнца, начали появляться и густеть длинные тени. Олег въехал на высокий холм, быстро получивший у киевлян название Угорской горы после появления мадьяр. У его ног тянулась большая долина, заполненная множеством походных кибиток угров и горящих костров: прямо, напротив, возвышался густой лес. Густая, высокая трава на дне долины мокрела ровной скатертью после недавнего дождя. Широкий Днепр огибал ее уходящим от Олега полукругом; стальные отблески воды, изредка и смутно мерцая, обозначали его течение. В воздухе быстро синело – то была синева ночи с первыми, выступившими на небе звездами. Холм, на котором находился Вещий Князь, спускался вниз почти отвесным обрывом; его громадные очертания отделялись, темнея, от синеватой воздушной пустоты. И прямо под князем, в углу, образованном обрывом и равниной, возле реки под самой крутизной холма, ярко пламенели и дымились друг подле друга ближайшие к Олегу костры угров. Возле них копошились женщины и дети, колебались тени едущих всадников. Дозорные мадьяр в свой черед заметили Олега и направились к нему.
Вещий князь повернул коня вниз, и верный Факси легко преодолел опасный спуск, небрежно перебирая своими копытами. Воины с косичками во все глаза смотрели на вражеского предводителя, столь отличного от них по внешнему виду – высокого и светловолосого. Его гордое одиночество защищало его лучше всякой охраны, уверенность Олега в собственной неприкосновенности внушала мадьярам почтение к нему и какой-то непонятный страх. Они даже не осмеливались приблизиться к нему вплотную.
- Проводите меня к своему вождю, воины, - обратился к ним Олег на хазарском языке, который хорошо понимали все жители степи, и мадьяры послушно поехали вперед, показывая ему дорогу к высокому шатру Алмоша.
Но прежде чем предстать перед вождем угров, Олегу пришлось пройти через обряд очищения огнем. Кочевые мадьяры были огнепоклонниками, и они не создавали себе идолов. Главный шаман угров, прикрыв себе рот белой тканью, чтобы не осквернить своим дыханием священное пламя, напевая молитвы, бросал в огонь сандаловые палочки, а двое его сподручных изо всех сил били в свои бубны при большом стечении сбежавшегося к костру народа. Когда под равнодушным взглядом истукана славянского Рода пламя взметнулось высоко вверх, устремляясь к темному небу, Олег встал так, чтобы дым окутал его со всех сторон, и вышел из-за дымовой завесы только по знаку главного шамана, посчитавшего, что пришелец полностью очистился огнем, и не будет представлять собой опасности для племени Моджара.
Стражники, державшие в руках длинные копья откинули полог шатра, и Олег получил возможность увидеть старика с длинной пегой бородой, одетого в синюю далматику, сидящего на пестром ковре. Он был окружен угорскими военачальниками в походных доспехах, которые с любопытством во все глаза смотрели на князя русов.
- С чем пожаловал к нам, Вещий Олег?! Решил сдаться и сдать свой город, увидев, какая у маджар грозная сила? – величаво спросил старый Алмош.
- Сила у тебя велика, Алмош, не спорю, но ты еще не видел всей нашей русской силы, - с достоинством ответил старому угру Олег. – Нет, не сдаться я пришел, но спросить – зачем вы, маджары, пришли к нам? Русь уже занята многими племенами, и вам придется несколько поколений сражаться, чтобы овладеть всем нашим добром.
- Мы разыскиваем землю, завещанную нам нашим предком великим Аттилой. Нас согнала с места более могучая орда и приходится искать новую родину, ту, которая уже была завоевана нашими старшими братьями, - печально сказал мадьярский вождь.
- Знаю я эту землю. Она лежит за Западными горами, прозывается Паннония, и если мы станем союзниками, я дам вам провожатых, которые помогут вам найти ее, - предложил Олег, и начал уговаривать мадьяр согласиться с его предложением. – В наших и ваших интересах дружить, люди Моджара. Незачем нам воевать и губить наших лучших воинов. Подумайте, хазары, которые натравили вас против нас, ничем не помогли вам, когда печенеги принялись гнать угров, хотя они обязаны были это сделать как ваши союзники. Они поступили подло и вероломно! У нас тоже старые счеты с хазарами, и если вы согласитесь уйти на запад, в страну, завещанную вам Аттилой, то скоро мы окрепнем настолько, что отомстим хазарам и за наши и за ваши обиды!
Предложение Вещего князя понравилось мадьярам, они стали переглядываться между собою и утвердительно кивать головами. Алмош встал со своего возвышения и дружелюбно улыбаясь, сказал Олегу:
- Я и мои соплеменники согласны стать союзниками русов, киевский князь. Более того, я хочу скрепить наш союз кровным родством. Слышал я, что у тебя есть красавица-дочь юная Ольга. Отдай ее в жены моему сыну Арпаду, и клянусь священным духом нашего священного огня, у тебя не будет более верных и преданных союзников, чем маджары.
Старый угорский вождь показал указательным пальцем на стройного молодого человека с таким же, как и у него, орлиным носом, и Олег невольно подумал, что Арпад был бы хорошим мужем для Ольги. Он был храбрым и вместе с тем мудрым предводителем, и с ним мадьяр ожидало большое будущее. Но Ольга ни за что не согласится отказаться от своего любимого суженого Игоря Рюриковича, и Олег, зная это, с поклоном ответил Алмошу:
- Благодарю тебя, благородный Алмош, за предложенную тобою честь. Но Ольга моя единственная дочь и я не отдам ее на сторону, буду держать при себе. За твою сговорчивость я одарю тебя и твоих людей богатыми дарами, а также серебром, и вы не останетесь в обиде на русов.
На том и порешили. Угорские шаманы начали снова шептать заклинания и бить в бубны, призывая духов огня скрепить русско-угорский союз, а Алмош и его сподвижники закатили в честь Олега пир. Он продолжался до самого утра, потом удовлетворенный приемом Олег вернулся в Киев и начал собирать для угров богатые дары. Через два дня кибитки угров, получивших обещанную дань, снова тронулись в путь. Замысел Темного Ро, думавшего руками мадьяр и хазар сокрушить Русь не удался, и Олег мог с облегчением перевести дух.
Примечания:
Огузы - средневековые тюркские племена, жившие до 11 века в степях центральной Азии и Монголии.
Итиль - река Волга.
Сурожское море - Азовское море.
Далматика - длинная византийская туника.
Западные горы - Карпатские горы.
Паннония - бывшая римская провинция в центральной Европе, располагалась на территории современной Венгрии, восточной Австрии и других европейских стран.
» Глава 6
Больше месяца дружинники молодого князя Игоря Рюриковича находились в пути. Они пересекали лесные опушки и заливные луга, проходили по пыльным дорогам и болотистым долинам, переправлялись через реки, постепенно теряя счет дням пути. Помнили русичи только то, что покинули Киев, когда начали зреть яблоки на деревьях. Укрепив восточные рубежи Руси, Вещий Олег обратил свой взгляд на запад и север и послал племянника к соседям договариваться о военном союзе, предупреждая враждебные намерения своего противника Темного Ро. Игорь устал от долгого пути не меньше своих воев, но упорно двигался вперед, желая заслужить похвальное слово от почитаемого им брата матери. Наконец показалось Варяжское море и радостно встрепенувшиеся киевляне быстро добрались до славянского племени руян, поклонились на их острове Рюген главному идолу Свентовита, который у восточных славян носил имя Сварог.
Отдав почести главному богу славян, Игорь с дружиной отправился к лютичам и узнал от них неожиданную новость. Местный князь Бурислав отдал часть земли на острове Волин викингам молодого предводителя Палнатоки, желая обрести в их лице защиту от нападений остальных воинственных скандинавов, и те основали крепость Йомсборг, которая не подчинялась никакому конунгу. Игорь посетил стоянку йомсвикингов и поразился их воинственности. Это было настоящее боевое братство, служащее одному богу Одину и живущее по своим законам. Под страхом изгнания они подчинялись только предводителям Йомсборга, не имели права самовольно покидать поле боя и свою крепость, отдавали всю добычу в общий котел и не имели женщин и детей в Йомсборге. Смелый и удачливый Палнатоки жил мыслью о мести своему дяде Фелниру, погубившему его отца Палнира, который по закону должен был унаследовать остров Фюн. Хитрый бастард Фелнир сделался советником датского короля Харальда и натравил его на законных наследников своего отца Токи, желая присвоить себе наследство. Палнатоки стал изгоем, и он поклялся отомстить как королю Харальду, так и коварному дяде Фелниру за беды своей семьи.
Князь Игорь долго разговаривал с Палнатоки, желая узнать все его замыслы, и молодой предводитель йомсвикингов в конце концов сказал, что он со своими людьми не прочь послужить киевским князьям за соответствующую плату.
Из Волина русичи поехали к князю западных полян Земовиту. Они долго ехали по густым лесам, покрытыми множеством больших и малых озер, достигли реки Варта, затем свернули от нее в сторону Гнезно (Гнездо) -главному поселению западных полян. Перед путниками предстал большой земляной вал с высоким частоколом и деревянными дозорными башнями, расположенный на высоком холме между тремя озерами удивительно чистотой воды. Едва на поверхность озер попадали солнечные лучи, то они тут же отражались от светлого дна, и водная гладь, изумляя глаз, играла всеми переливами оттенков – от темно-синего до светлоголубого.
По легенде, прародитель западных полян Лях основал град на холме между заповедными тремя озерами, поскольку увидел на нем белого орла Свентовита-Сварога в алых лучах закатного солнца. Эти места сделались милы сердцу Игоря, поскольку напоминали ему родную Ладогу. Дружинникам-русам также довелось узреть священного орла западных полян необычного белого цвета, обитавшего на самом высоком дубе Гнезно, и они убедились в правдивости легенды.
Польский воин с флагом, где изображен национальный символ - Белый Орел Свентовита-Сварога на алом фоне
Но самым главным чудом для молодого князя Игоря стала польская княжна Леслава – старшая дочь Земовита, вышедшая встречать его за земляной вал вмсесте со своими родителями и братом Лешеком. Со своим удлиненным овалом лица, золотистыми бровями вразлет, нежностью в глубине голубых глаз и стройной фигуркой она показалась ему неземным видением, сказочной птицей из райского сада Ирия, обернувшейся девушкой. С первого взгляда она пленяла мужские сердца, и Игорь понадеялся на гостеприимство западных полян, рассчитывая задержаться в Гнезно как можно дольше. Его надежду подпитывало радушие здешних жителей. Князь Земовит и его люди приняли русов как братьев и устроили в их честь большой пир.
Князь Земовит сам следил за приготовлениями. По его приказу в пиршественный зал закатили бочки с вином и пивом, принесли множество кувшинов с квасом из подвала, из кладовых челядинцы выносили копченые свиные туши и связки колбас. Его жена Гражина распоряжалась на кухне, где вовсю дымили гигантские печи, кухари варили каши и жарили мясо и рыбу.
Когда Игорь и его дружинники после бани переоделись в чистую одежду и степенно вошли в зал их приветствовал стройный гул голосов их полянских сородичей, бурно радовавшихся их появлению. Игорь сел по правую руку Земовита и поискал глазами Леславу. Княжна сидела в окружении своих подруг за другим столом, обнимала прильнувшую к ней младшую сестричку Вечемилу и приветливо ему улыбалась. Не будь она наряженной в платье из дорогого сукна и изысканными украшениями, все равно обращала бы на себя внимание необычайно привлекательной внешностью. От своего отца Леслава унаследовала точеную правильность черт лица и яркую светлость пышных волос, от матери волнующую женскую прелесть. Золотой обруч с колтами придерживал ее воздушные как тополиный пух завитки волос, а стройность лебединой шеи подчеркивало тяжелое ожерелье с топазами. Но главное ее очарование таилось в мягком взгляде голубых глаз, нежных как кроткое воркование голубки, оно заставляло молодого русского князя забывать даже о надменной жрице богини Дивии, отвергшей его любовь.
С усилием отведя взгляд от красавицы, Игорь попытался сосредоточиться на других сотрапезниках. Западные поляне сидели вперемежку с его дружинниками за длинными столешницами, стоящими на деревянных козлах, и возбужденно обсуждали вместе с ними набеги германцев и датчан на славянские земли.
- Верно сделали, что приехали в Грозно, братья, - одобрительно заявляли хозяева, похлопывая по плечу русов. – Будем держаться вместе, иначе сегодня волки Одина к нам придут, а завтра к вам!
Солнце еще не опустилось за холм Ляха, а пир в гриднице охватил уже всех обитателей Гнезно. Челядь носила поднос за подносом блюда с зажаренными гусями, дичью и молочными поросятами, и еле успевала менять пустые кувшины на кувшины с квасом и пивом. По кругу ходили заздравные чаши и кубки с вином, раздавались звуки музыки – мелодичное наигрывание рожков, переливы гусельных струн, стройный звон бубенцов и удары бубнов – пели и танцевали парочки. Игорь с удовольствием испробовал жур – местную похлебку на ржаном квасе, и, насытившись, провозгласил здравицу гостеприимным хозяевам - князю Земовиту и княгине Гражине.
Веселье было нарушено появлением рыжебородого викинга-дана в рогатом шлеме и с массивным мечом. Шумно сопя, он ввалился в пиршественный зал в сопровождении нескольких своих сотоварищей такого же свирепого вида, и, ни на кого не обращая внимания, направился прямо к Земовиту, восседавшему на небольшом возвышении в конце зала.
- Лях, время, данное тебе на размышление, истекло, - провозгласил он, потрясая своей рыжей бородой. – Отдавай Леславу моему конунгу Харальду, если не хочешь, чтобы мы пустили красного петуха в твое Гнезно!
Игорь ожидал, что князь Земовит прикажет своим гридням изрубить дерзких пришельцев и весь внутренне подобрался, желая помочь западным полянам осуществить это намерение. Но князь Гнезно внешне ничем не выдал своего возмущения оскорбительным обращением незваного гостя и спокойно ответил ему:
- Фелнир, твой конунг Харальд получит Леславу, только нужно подготовить ее к путешествию на север. Когда наступит осень, свадебный поезд отвезет ее к жениху вместе с ее приданым. А сейчас садись со своими людьми за стол, утолите свой голод после долгой дороги.
Фелнир расслабился и с готовностью произнес:
- С радостью принимаю твое предложение, конунг Земовит! – после чего не мешкая уселся на место для почетных гостей и впился длинными желтыми зубами в бок жареного барашка.
Молодой князь русов обескуражено посмотрел на Земовита, недоумевая, как он может сносить вызывающую наглость советника конунга данов. Вдабавок, насытившись, Фелнир уселся рядом с Леславой и, осклабившись, принялся игриво щупать разные части ее тела. Приставания посланца данов скоро довели чувствительную княжну до слез, но Земовит по-прежнему хранил каменное выражение лица и только сделал знак слугам побольше наливать хмельного вина Фелниру и его людям. Скоро викинги напились и захрапели, уронив головы прямо на пиршественный стол, полный съедобных крошек и объедков. Тогда Земовит сделал знак своим воеводам сесть за его стол, и славяне начали держать совет, как им спасти Леславу от насильственного замужества и при этом отбиться от данов.
- Трудно нам будет справиться с Харальдом Синезубым, - сокрушенно проговорил воевода Мешко. – Даны больше года в походы не ходили, никого не грабили, силу накопили немерянную.
- А я думаю, не призвать ли нам на помощь викингов Палнатоки? – быстро спросил княжич Лешек. – Он-то зуб имеет и на конунга Синезубого и на дядю своего коварного Фелнира.
- И мы, русы, поможем вам, полянам, отбиться от данов, коли стали вам союзниками, - поддержал Лешека Игорь.
- Верно сказал ты, сын мой, Палнатоки нам пригодится, и вам, русы, спасибо за предложение помощи, - с достоинством произнес Земовит и пристально посмотрел на Игоря. – Вижу, княже, тебе тоже полюбилась моя дочка. Не желаешь ли наш союз еще родством укрепить? Буду я спокоен за долю Леславы, коли она станет великой княгиней Руси.
Игорь не сразу ответил Земовиту. Красавице Леславе удалось затмить в сердце молодого князя образ надменной Дживы, но племянник Вещего Олега сомневался в самом себе. Сможет ли он с польской княжной преодолеть свою мужскую немощь, в самом ли деле Леслава его суженая? И Игорь попросил дать ему ночь на раздумие. Земовит, рассчитывавший на иной ответ предводителя русов, тяжело вздохнул, но перечить ему не стал, опасаясь потерять в его лице могущественного союзника против данов.
В одрине русов быстро сморил глубокий сон. Ночь была беззвездной и безлунной, усталость после буйного пира тянула к удобной постели, и спали мертвым сном все обитатели Гнезно кроме стражей на заборолах. Игорь уснул, едва его голова коснулась подушки, и приснился ему вещий сон. За окном терема князя Земовита показалась большая светлая луна, такая огромная, что она казалась облаком и заплыла она в одрину, направляясь прямо к нему. Молодой князь как завороженный смотрел на это чудо, не смея даже пошевелиться, пока странная луна не приняла очертаний фигуры его матери. Ефанда приблизилась к нему еще ближе и озабоченно произнесла:
- Не соглашайся на брак с княжной Леславой, сын мой. Твой вуй Олег предназначил тебе иную невесту, она твоя истинная суженая, и ее-то надлежит сделать великой русской княгиней.
Игорь хотел спросить у матери имя неведомой ему невесты, которую нашел ему Вещий, но тут за окном запели первые петухи. На небе уже занималась ранняя заря, золотя солнечным светом верхушки вековых елей леса, утренний ветер доносил аромат полевых цветов. Молодой князь открыл глаза и с сильно бьющимся сердцем начал обдумывать посетившее его сновидение. Оно было настолько явственным, настолько осязаемым, что Игорь был готов поверить, будто мать в самом деле была прошлой ночью у его ложа и к ее предостережению стоит прислушаться. Но стоило ему представить себе бледное перепуганное личико Леславы, измученной приставаниями похотливого дана, как в нем все начало протестовать против этого решения. Оставить на произвол судьбы столь милую девушку как Леслава в его глазах было все равно, что оставить в беде беспомощного ребенка. Влюбленный Игорь пожелал соблюсти интересы полюбившейся ему княжны больше, чем отстоять свои собственные. Мужчина он или нет?! И молодой князь стал считать пустым пригрезившееся ему сновидение. Ведь его дядя Вещий Олег никогда не говорил ему о том, что собирается искать для него невесту. Так что он не позволит затаенным страхам взять верх над собою, и во время утренней встречи с княжеской семьей Пястов объявил о своем намерении сделать своей супругой дочь князя Земовита Леславу.
Родные княжны и западные поляне встретили его слова с восторженной радостью. Леслава посмотрела на Игоря с безмолвной благодарностью, и в ее огромных голубых глазах появились радостные слезы от облегчения. Молодую пару торжественно обручили в большом дворе княжеского терема, и когда их руки связали большим расшитым полотенцем, из-за больших ворот детинца появились викинги, разъяренные всем происходящим.
- Ты забыл уговор, Земовит, отдаешь просватанную дочь русу?! – с угрозой в голосе произнес Фелнир. – Как придут сюда хирдманы конунга Харальда, пожалеешь ты, что родился на свет.
- Не хвались раньше времени, дан, не отведал ты еще русской хватки, - резко ответил ему Игорь, не желая допустить, чтобы в его присутствии поносили названного тестя.
- Убирайся подобру-поздорову со своими головорезами, Фелнир, иначе я забуду, что ты мой гость и буду вести себя с тобой как с врагом, - твердо сказал в свою очередь Земовит.
- Ладно, Земовит, я уеду, - зло пробормотал посланец датского конунга, окидывая опасливым взглядом угрожающе наставленные на него копья полян и русов. – Но если Пясты отказали в сватовстве Харальду, то и он отказывается от Леславы, и я буду не я, если не сделаю твою дочь своей младшей женой-меньшицей.
Этого нового оскорбления своей невесты Игорь не мог снести. Вспылив, он выскочил вперед и гневно закричал сопернику:
- Не рано ли ты вздумал хвалиться, Фелнир?! Коль претендуешь на Леславу, то выходи на бой, посмотрим, чей кулак крепче и кому достанется эта дева!
Дан разъяренно хрюкнул и вместо ответа схватил в руки свой боевой топор. Игорь достал прямой меч с округленными концами и надел на левую руку круглый щит с умбоном, готовясь отстаивать свое право на Леславу.
Бойцы близко сошлись. Каждый из них ловко отбил несколько быстрых выпадов, отражая щитом удары противника. После этого дан и Игорь отошли друг от друга, примеряясь к новому броску. Зрители вокруг галдели, большинство желало удачи молодому князю русов.
Первым сделал выпад Фелнир, с ложным замахом и резким наскоком сбоку. Однако Игорь ловко уклонился, пропуская удар. Затем он рубанул мечом по плечу врага, и с такой силой, что пробил его кольчугу, и из под железных колец брызнула струя крови дана. Взбешенный викинг подобно тарану пошел прямо на противника, желая смять изящного Игоря своим весом, и приготовился нанести ответный удар, держа свой боевой топор наперевес. Игорь, не растерявшись, ужом проскользнул у него под рукой и плашмя изо всех сил ударил Фелнира по голове. Не ожидавший такого молниеносного выпада русского князя советник датского конунга без чувств растянулся на земле под радостные крики русов и западных полян. Даны быстро подхватили своего поверженного товарища, положили его на седло одного из своих коней и поторопились покинуть негостеприимное Гнезно. Князь полян не стал их преследовать, не желая дальнейшего обострения отношений с конунгом Харальдом.
Больше всех радовалась победе руса юная Леслава. Польская княжна подбежала к жениху и, забыв свое смущение, восторженно поцеловала Игоря. Она так крепко прижалась к его широкой груди, словно ближе и роднее этого князя русов у нее не было никого на свете. Эта пылкость невесты стала для Игоря самой желанной наградой, и когда молодой князь отправился в обратный путь, направляясь в Ладогу, то он принял твердое решение отстоять свою свадьбу с милой дочерью Земовита, нравится это его матери и дяде или нет. Желание утвердить свою помолвку с Леславой заставляло его спешить, и он приехал в Ладогу к началу осени.
Ефанда и Вещий Олег ожидали Игоря на резной галерее княжеского терема в окружении ладожских бояр, их жен и приближенных воевод. Дозорный заранее оповестил их о приближении княжеского поезда, и княгиня-мать успела подготовить своему сыну торжественную встречу.
Ефанда сидела в высоком княжеском кресле, ее Вещий брат-близнец стоял рядом с нею, небрежно опираясь рукой о спинку ее сидения. Настороженность матери и та рассеянность, с какой она взглянула на привезенные сыном богатые дары – янтарные изделия с Варяжского моря и серебряные украшения из Гнезно яснее слов сказали Игорю, что его ночной сон не был пустым видением и вдова Рюрика в самом деле предостерегала сына от необдуманного решения, применив свое северное чародейство.
Олег, приняв в свой черед крепкий булатный меч, поклонился в знак благодарности племяннику, и сказал:
- Ну, сестринец, вижу, твой поход был удачным – и людей ты не потерял, и с богатыми дарами вернулся. Но все же хочу знать, как легко или трудно пришлось тебе в дальнем пути, много друзей и врагов ты видел в эти дни?
Понимая, что настал решающий момент объяснения с матерью и дядей, Игорь глубоко вздохнул и громко произнес:
- Князь Земовит шлет тебе поклон, вуй! Он готов держать с нами союз, укреплять нашу дружбу и единство, идущее от наших славных прадедов Ляха, Чеха и Руса. Более того, он желает вступить с нами в родство и предложил мне руку своей дочери Леславы.
Ефанда при этих словах сына метнула беспокойный взгляд на брата, но Вещий Олег сохранил безмятежное выражение лица, хотя новость Игоря грозила разрушить все надежды его дочери на счастье. Голосом, полным доброжелательности он спросил племянника:
- Чем ты ответил Земовиту, Игорь?
- Согласием, вуй, - твердо ответил молодой князь, готовясь отстаивать свой выбор. – Полюбилась мне Леслава, краше ее не встречалась мне дева на нашей земле, и этой осенью состоится моя с нею свадьба.
Олег при этих словах племянника погрузился в глубокую задумчивость, и с каждой минутой его молчания усиливалось неясное беспокойство не только у молодого князя и его матери, но и среди знатных ладожан, хотя они не знали причины своего волнения.
Наконец Вещий поднял голову и с улыбкой сказал:
- Что ж, свадьба так свадьба! Правильное решение ты принял, Игорь – тебе давно пора жить своим домом, да и знатного союзника ты приобрел в лице Земовита. Только сначала съезди со мной в Псков, хочу я показать тебе затаенные тропы, которые помогут тебе оборонять Новгородскую землю от незваных находников.
Обрадовавшийся было уступчивостью Олега, Игорь поскучнел, услышав это предложение дяди. Не хотелось ему снова встречаться со своим двоюродным братом, всегда видевшего в нем своего соперника и без конца задевавшего его. Догадавшись об затаенных опасениях молодого князя, Вещий Олег успокаивающе сказал ему:
- Не тревожься, Игорь, Олежека нет в Пскове. Услал я его на северные заставы, где наши земли граничат с болотами финнов защищать наши рубежи.
- Тогда я с радостью поеду в твое княжество, мой Вещий дядя, - с облегчением ответил Игорь.
Разговор закончился к всеобщему удовлетворению, исключая Ефанду. Княгиня-мать окончательно перестала понимать брата-близнеца и вечером послала за ним своего черного кота, желая встретиться с ним как можно скорее и выяснить его намерения. Понимая, что ему нужно успокоить также сестру, Олег не стал откладывать свидание с нею, и, не мешкая, пришел в ее светлицу. Княгиня сидела при свете толстой восковой свечи на лавке простоволосая и неприбранная. Ее руки сжимались в сильном волнении, и справиться с ними она не могла. Рядом с нею на лавке сидел ее черный кот. Умное животное понимающе смотрело на свою хозяйку темными глазками-бусинками, и что-то успокаивающе мурлыкало у нее под боком.
Едва взгляд Ефанды упал на вошедшего брата, так она вся подалась к нему.
- Скажи мне, Олег, что ты задумал? – требовательно спросила она. – Не верю, что ты согласился на брак Игоря с Леславой, ведь с Ольгой повязано твое чародейство его избавления от мужской немощи! Я уже вся извелась от тревоги и неопределенности, так не томи меня, посвяти в твои замыслы.
Олег сел возле сестры на табурет и мягко сказал:
- Мне понятна твоя материнская тревога за будущее сына, Эвлинда, но тебе не стоит тревожиться. Хотя я не породил Игоря на свет, он мне не менее дорог, чем тебе, я люблю его как родного сына, и все мои замыслы, связанные с ним, направлены на его благо.
- Значит, ты смирился с тем, что Игорь хочет взять в жены Леславу? – продолжала допытываться у него сестра. – А как же Ольга?
- Суженого и суженую конем не объедешь, - доверься судьбе, сестра, - невозмутимо отозвался Вещий князь. – Думаешь, я просто так позвал Игоря в Псков? Нет, он сначала должен увидеть Ольгу, прежде чем сыграть свадьбу с Леславой. А когда он увидит мою дочь, тогда и сделает верный выбор своей судьбы.
- Но тем самым Игорь выразит пренебрежение к польской княжне. Князь Земовит не простит, если мой сын сделает русской княгиней другую девицу после того, как обручился с Леславой, он будет мстить, - всплеснула руками Ефанда.
- Леславе предназначен другой жених – Олежек! Приедет на свадьбу с Игорем, увидит моего красавца, ее сердечко затрепещет, и я погуляю на свадьбе и дочери и сына, - Олег весело ударил ладонью об ладонь, радуясь такой перспективе. - Земовиту будет не зазорно породниться со мною, а Леслава избавится от навязчивых данов. Все окажутся довольны, кроме викингов.
- А почему ты не послал Олежека за Леславой, если судьбой она предназначена ему? – не отставала от него со своими расспросами сестра.
- Олежек горяч, вспыльчив и несдержан на язык, его посылать на важное дело нельзя, - терпеливо отвечал Олег. - Игорю же нянька не нужна, и я спокойно могу доверить ему и Русь, и налаживание дружеских отношений с соседями.
- Складно ты все, братец, раскладываешь, но уж больно мудреное дело ты затеял, - сокрушенно покачала головой вдова Рюрика. – Смотри, самого себя не перемудри, не может все быть так гладко, как ты рассказываешь. Где-то в твоей длинной ниточке найдется узелочек, о который мы все споткнемся!
Олега не обидело недоверие сестры: чрезмерно опасливой и боязливой бывшая могущественная жрица Рамстада стала после смерти любимого мужа, и он понимал ее страх еще одного удара судьбы и потери близкого человека. Вещий князь взял на руки ластившегося к нему черного кота Ефанды и начал любовно гладить мурлыкающего от удовольствия пушистика. Эта мирная картина мало-помалу успокоила сестру Олега, и тогда он сказал ей, улыбаясь:
- Тебе пора уже привыкнуть к тому, что я никогда не ошибаюсь, Эвлинда, и имею обыкновение одним выстрелом убивать двух зайцев, а то и трех. Князь Земовит станет моим сватом и верным союзником, Леслава еще одной моей названной дочерью, и возможно, Олежек поумнеет, когда станет женатым человеком, во всяком случае, я очень на это надеюсь.
Однако Ефанда не разделяла уверенности своего Вещего брата-близнеца; она знала, что у судьбы в запасе всегда есть неожиданность, которой она озадачивает самого мудрого и предусмотрительного человека. Но с Вещим Олегом было трудно спорить, и она, в конце концов, решила не противиться брату-близнецу, а как всегда стать ему верной помощницей и способствовать осуществлению всех его замыслов.
» Глава 7
Ольга сидела за столом и внимательно следила за каждым движением рук Вереи, делающей новый мешочек-оберег взамен старого, истрепанного. Жена посадника Радима то шептала заговоры над травой, то показывала племяннице, сколько чабреца, чертополоха и полыни нужно положить в льняную суму. Она подгадала день в начале осени, когда муж уехал в принадлежащее ему село Выбуты, а домочадцы разошлись по своим делам, и в тайне принялась готовить оберег, оставив Ольгу помощницей. Особенно Верея проследила за тем, чтобы в доме не было ни собаки, ни кота. Псковитяне и любили и опасались своих домашних питомцев. Пес издавна был посвящен богу-громовику Перуну, а коты общались с самим Велесом – богом плодородия, скотоводства и богатства. Приобщение животных к потусторонним силам было поводом для людей из предосторожности держаться от них на расстоянии во время чародейства.
Полкан еще с утра убежал со двора, а рыжего кота Люба Ольга выманила из терема блюдцем с жирной сметаной. От отца и матери она унаследовала дар общаться с животными, и Люб охотно последовал на ее зов, зная, что юная хозяйка непременно побалует его чем-нибудь вкусненьким.
- Запри дверь покрепче, Прекраса, чтобы она не скрипела, - велела Верея племяннице после того, как Ольга вернулась в дом, и, когда девушка выполнила ее повеление, приступила к делу.
Ольга с затаенным почтением смотрела на сестру своей матери. Всякая замужняя женщина в достаточной мере владела домашней магией, и Верея могла задобрить главного домового-Хранильника, поддерживающего порядок в доме, договориться с Овинником, чтобы он хранил снопы и зерно в сарае, улестить недоброго Банника – духа мыльни. Тетя учила Ольгу различным заговорам на все случаи жизни – чтобы личико было светлым как Месяц, глаза яркими, как звезды, и волосы пышными подобно молодой траве, растущей весной. От нее Ольга узнала, какие произносить заговоры, чтобы поле плодоносило, и урожай был бы богатым, выучилась любовным заклинаниям и словам, исцеляющим различные хвори. Она быстро схватывала все на лету и правильно изготовила второй мешочек-оберег для своей светлицы. Верея не могла нарадоваться, глядя на дочь своей покойной сестры Дарины, такая она славная и ладная получилась, как выросла и стала невестой на выданье – славницей, которую было принято хвалить всем родственникам и друзьям, чтобы она поскорее вышла замуж. Но Ольгу кричиви хвалили искренно и от всего сердца. Даже старики дивились уму и серьезности дочери Вещего Олега. В то время как ее стрыечные сестры Голуба и Волица помышляли лишь об играх и забавах, Ольга старалась вникать во все дела взрослых, интересовалась, как идет торговля у купцов – своих и пришлых – и посадник Радим охотно рассказывал ей, чем живет племя кривичей и хорошо ли обстоят дела у соседей. И получался у Ольги самый пышный и вкусный хлеб, самая красивая вышивка на платьях, тонкая и прочная нить на веретене. Ловко она умела бить лесного зверя, не уступая в этом умении бывалым охотникам, могла служить проводником и следопытом в дремучих псковских лесах. Если ее родной брат Олежек мог похвастаться лишь внешней красотой и гордыней, то Ольга всем взяла – и красивым лицом, и многочисленными талантами.
После того как обереги были изготовлены, Верея понесла их в лес местной ведунье-яге, чтобы та их дополнительно прошила священной красной нитью. Славница же осталась дома – нехорошо всем жильцам жилье покидать, домового гневить.
Ольга села на лавке возле окна и задумалась. Грустно ей стало, тоскливо. В последние ясные дни года парни и девушки старались подольше гулять за городской чертой возле леса: одна она ходила без пары, а ведь слыла невестой уже больше года как месячные у нее пошли. Любовные заговоры не помогали, не давал Игорь о себе знать. Ольга уже не знала верить ли обещанию отца, что он сосватает ее за любимого, или же Вещий Олег пообещал ей желанного жениха понарошку как обещают игрушку маленькому дитяти, чтобы оно не плакало. Что ни говори, Игорь – великий русский князь, а ее отец – удельный властитель, не может он своему воспитаннику приказать взять ее в жены. Часто ощущала юная княжна в себе некую силу душевную, не мерянную, любовью выращенную. Если могла бы, целовала любимого день и ночь, и не устала бы, еще больше желание затаенное заставило бы гореть сердце ее. Но не было той силы выхода, не появлялся милый у порога ее дома.
Девушка вздыхала от нерадостных дум и томилась в одиночестве до тех пор, пока дверь не открылась, и в светлицу стремительно вошел средний сын Вереи и посадника Радима Всемил.
- Сестрица, выручай! Век благодарен тебе буду, - быстро проговорил он.
- Чего тебе надобно, неугомонный? Ты же должен быть на переправе возле реки Черехи, как батюшка тебе велел, Радим, - встрепенулась Ольга.
- Не могу я сейчас перевозчиком работать, - заныл Всемил, зная, что его родственница-княжна умела управляться с лодкой не хуже иного парня. – У моей ладушки Лебедяны новый любезник объявился, Колояр. Отобьет он у меня деву желанную как пить дать, пока я веслами буду махать. Прекраса, милая, замени меня у Черехи, а я улещу Лебедянушку, уговорю моей женушкой стать.
- Ладно, Мил, беги на игрища, - сжалилась над двоюродным братом Ольга. – Посторожу я твою переправу.
Юноша просиял, благодарно поцеловал Ольгу в левую щеку и умчался так же стремительно, как и ворвался в светлицу к сестре.
Ольга на Череху собралась быстро. Скинула с себя девичье платье, натянула на стройные, словно у лани ноги мужские темные штаны, обулась в постолы-калиги из мягкой кожи, обвязала вокруг голеней ремешки. Вместо расшитой длинной исподницы накинула на тело короткую, как у мужика, рубаху, обвязала ее веревочным поясом, а косу, уложив вокруг головы, накрыла суконной шапкой Всемила. Так она приобрела вид юного отрока, и трудно было сказать, сколько этому отроку было лет. Нежный цвет щек говорил о том, что он только расстался с детством, а серьезность выражения глаз был как у двадцатилетнего парня.
Одевшись, Ольга вышла во двор и поманила к себе Люба. Пушистика подарила ей другая ее тетка, сестра отца княгиня Ефанда. Стали с той поры, как Люб в доме появился юной княжне сладкие сны видеться, показывающие как она с Игорем милуется, и сделался рыжий зверь ее любимцем, которого дочь Вещего Олега баловала чрезмерно.
Кот тут же подбежал к ней и стал, мурлыча, тереться об ее ноги. Псковская княжна прижала его к себе, погладила, внесла в дом и опустила возле печи со словами:
- Вот тебе, хозяин, мохнатый зверь. Не скучай один.
Ублажив домового, девушка поспешила к реке. Если посадник узнает, что сын оставил без присмотра переправу, достанется Всемилу на орехи.
С противоположной стороны, с ладожского направления подъехали на быстрых конях к реке молодой князь Игорь и его опекун со свитой. Знал Вещий, что дочка его, одетая юным отроком на переправе будет веслами махать, и решил он, не откладывая, тут же свести молодую пару.
- Что, Игорь, не посмотреть ли нам затаенные тропы еще до въезда в Псков, а дружинники пусть вперед едут? – спросил Вещий князь у племянника.
- Добро, - согласился Игорь и достал охотничий лук со стрелами. – Заодно по дороге лисиц постреляю, будут Леславе на зиму новые хорошие меха.
Радостно было молодому князю о своей польской княжне-суженой думать. Помогло ему лечение Олега; чувствовал Игорь, что мужская сила возвращается к нему. Не только целебными снадобьями потчевал его Вещий князь, также силу чародейскую применял к нему. Игорь и сам совершил колдовской обряд на добычу Жезла Рода или как его еще называли Ярилиного посоха. С подсказки дяди с утра пошел он в густой безлюдный лес, отломил ветку орешника, с заклинаниями очертил им вокруг себя магический круг и просидел в центре круга до захода солнца. Первая задача была выполнена, вторая заключалась в том, чтобы в течение одной ночи и одного дня выпросить у трех незнакомых девушек их девичьи ленты. Если добрый молодец находил трех красавиц, которые соглашались подарить ему ленточки, украшавшие их прелестные головки, значит, Род благоволил ему и благословлял все его будущее потомство. Если лент оказывалось только две, все приходилось начинать сначала. Игорь объездил на своем вороном коне несколько весей неподалеку от Ладоги, и сумел-таки выполнить задание. Ни одна юная поселянка не отказала ему в просьбе, всем девушкам понравился красивый лик молодого князя и его ласковое обхождение. После этого обвязал он добытыми лентами свою заговоренную ветку орешника, и скоро почувствовал, как тянет его на ложе с молодой рабыней, которая льнула к нему телесной любви предаться. После одарил он ее богатыми подарками за утехи. Длились они всю ночь, и преисполнился Игорь уверенности, что он не разочарует молодую жену после свадьбы, как это случилось с Дживой.
- Это хорошо, что ты даже на расстоянии о своей невесте думаешь. Хороший из тебя, сестринец, получится муж, - одобрительно отозвался Олег.
Князья соскочили с коней и передали их поводья доверенным дружинникам. Олег повел племянника в глубину леса, в такие места, где тот еще отродясь не бывал. Они пробирались между огромными, покрытыми лишайниками стволами елей, под которыми даже в солнечный день сгустился сумрак, и Олег время от времени шептал охранительные заговоры, обращаясь к Хозяину Леса. Первая потайная тропа брала начало у вековых дубов, все время расширяясь. Тенистые кущи дубняка сменились постепенно зарослями колючего терна и ломкой бузины, - объявилась другая тропа, по которой ходили псковские воины, третья. Олег все показывал племяннику и рассказывал, и молодой князь усиленно внимал ему, стараясь все запомнить.
Заросли закончились, тропа побежала через лесную поляну, оправленную в желтеющую зелень дубовой рощи на ее другом конце. Игорь, забыв про лисиц, разглядывал местность, прикидывая, далеко ли будет до воинской стоянки, о которой ему говорил Вещий Олег. Он обернулся, чтобы задать соответствующий вопрос дяде, но его спутника уже не было рядом с ним. Вещий Олег, воспользовавшись минутной рассеянностью молодого князя, незаметно отступил за ствол большого клена, предоставив племянника его судьбе.
Игорь сначала искал и звал его, но Вещий Олег не отзывался на его зов. После длительных и бесплодных поисков молодой князь решился идти вперед по незнакомой тропе, гадая про себя, какая причина заставила дядю столь внезапно и без предупреждения его покинуть.
Ему пришлось удвоить внимание; незнакомая местность оказалась весьма коварной и обманчивой, таившей в себе опасности. Он отогнал стрелой кровожадно смотревшего на него из кустов волка, забрел и едва не завяз в топком болоте, покрытом ровной зеленой ряской. Лишь ценой больших усилий Игорю удалось выбраться из трясины на твердую почву; с помощью толстой ветки низкорослого дуба, за которую он ухватился левой рукой и подтянулся к дереву.
Пройдясь еще немного по земле, Игорь нашел подходящий для сидения старый пень, уселся на него, быстро снял обувь, набравшую в себя болотную жижу, достал из-за пазухи новые кленовые лапти и без сожаления с размаху бросил дорогие сафьяновые сапоги в ближайшие кусты орешника. Хорошо, что он догадался взять смену обуви в дорогу по малопроходимым псковским лесам, это избавило его от неудобства идти в совершенно непригодных для ходьбы сапогах.
Игорь переобулся в лапти, передохнул немного и пошел дальше. Постепенно отступили запахи лесной прели, ветерок донес терпкий запах осенних трав и речной прохлады. Молодой князь радостно встрепенулся: эти запахи говорили ему, что верно он выбрал направление. Возле реки наверняка встретятся ему люди, они подскажут, как добраться до Пскова.
За следующим холмом на солнце блеснула серебристая речная гладь и Игорь, ускорив шаги, вскоре вышел из леса. Еще издалека он увидел, как к берегу пристала лодка, ведомая юным перевозчиком, и из нее высадились трое путников – мужик и баба с малым дитем на руках, спешащие в окрестную деревеньку. К тому времени, когда он приблизился к лодке, поселяне почти скрылись из виду, но юнец, бывший на веслах, похоже решил отдохнуть перед обратной дорогой. Его тонкая фигурка свернулась калачиком на широкой лодочной скамье, и он положил правую руку себе под голову вместо подушки.
- Эй, лодочник, перевези меня поближе к Пскову, щедро уплачу тебе за твои труды! – громко крикнул ему Игорь.
Ольга встрепенулась: раздавшийся громовой голос изобличал в говорившем воина, привыкшего к власти. Она поспешно ухватилась за весла и направила лодку к молодому князю, стоявшему на том месте, где бережок был не сильно заболочен. Игорь вскочил в лодку, едва она приблизилась к нему, и легкое суденышко сильно закачалось под его весом. Княжна, узнав предмет своих сокровенных любовных грез, так и обмерла. Во все глаза она смотрела на любимого бесконечно милого и желанного ее сердцу. Он еще более возмужал, похорошел, раздался в плечах, а ясные голубые глаза под светлыми бровями остались теми же, доброжелательными и словно таившими некую мягкость.
- Ну, отрок, чего стоим? – нетерпеливо спросил у нее молодой князь.
Ольга очнулась и принялась грести к противоположному берегу. Но девичьи руки то и дело замирали от сердечного волнения, весла же, словно барсучьим жиром намазанные, так и норовили выскользнуть из-под ее пальцев. Если поселян она быстро перевезла, куда им было надобно, то с Игорем больше кружила на месте, не в силах совладать со ставшей непослушной лодкой.
Молодой князь поначалу озирался по сторонам, в надежде найти взглядом в окрестных местах Вещего дядю и свою свиту, затем, сообразив, что лодка почти не движется вперед, обратил свое внимание на незадачливого перевозчика.
- Эх, малый, кто тебя, такого слабосильного за весла посадил? Кормильца, что ли в семье нет, если заставили грести? – с жалостью в голосе спросил он.
- Братца своего старшего замещаю, Всемила. Не может он нынче на переправе быть, - с усилием двигая губами, объяснила Ольга, стараясь при этом, чтобы ее голос звучал низко, по-мужски.
- Понятно, давай я погребу! – Игорь решительно пересадил незадачливого отрока на другое место, сам сел за весла и в два счета уверенно гребя ими, достиг противоположного берега, где в дали виднелись крыши домов псковитян. Он достал из мешочка на поясе серебряный дирхем в уплату за перевоз, но Ольга отрицательно покачала головой, отступая.
- Не стоит мне платить, княже, не я тебя, а ты меня перевез, - сказала она.
Тут Игорь начал приглядываться более внимательно к юному лодочнику. Длинные ресницы, большие серые глаза на маленьком овальном личике, нежный голосок более пристали девице, чем отроку. Осененный догадкой, молодой князь не удержался от соблазна быстро снять с головы незнакомки суконную шапку, и длинные распушенные волосы, спускаясь волнами, обтекли небольшую фигурку при свете ярко святящегося солнца подобно золотому руну. Ольга, обрадованная тем восхищением и удивлением, которое отразилось на лице любимого, не возмутилась его поступком. Слишком долго она ждала, когда Игорь посмотрит на нее вот так, влюбленным взглядом, и стояла псковская княжна перед ним величаво, со светлой улыбкой, словно была одета не в нескладную одежду своего стрыечного брата, а в дорогое парчовое платье, расшитое драгоценностями.
Игорь смотрел на красавицу, и что-то знакомое для него проглядывалось в ее облике. Но изумленное восхищение ее красой мешало ему вспомнить ее, и чувствовал он себя, словно его околдовали, заворожили неведомыми чарами. В эту пронзительную минуту понял молодой князь, что эта красавица его судьба и за нею он пойдет на край света. Вокруг него творилось некое волшебство, опутывавшего его и привязывавшее к красной девице навеки. А Ольга смотрела на него и ждала, что он вспомнит ее. Ведь не может такого быть, чтобы Игорь начисто забыл о своей двоюродной сестренке, которая всеми силами старалась ему услужить, услышать от него хоть одно ласковое слова. Но он схватил ее, словно в него вселился сам бог блудодейства Припекало, принялся жарко целовать ее в губы и тащить в ближайшие кусты, приговаривая:
- Пойдем со мной, душа моя, потешим Ладу! Хочу целовать и ласкать тебя, пока солнце на следующее утро не взойдет.
Ольга преисполнилась возмущения, поняв, что Игорь не вспомнил ее и что он вовсе не думал о ней, когда она мучилась и томилась по нему в многолетней разлуке. С силой, которой Игорь не ожидал встретить в такой юной отроковице, она уперлась в его грудь и вырвалась из его объятий с негодующим возгласом:
- Постой, Игорь! Думаешь, если ты – князь, то тебе все позволено?! Нет, я тебе не дворовая девка, которую можно в кустах тискать, - и пригрозила. – Скорее в реку брошусь, нежели допущу, чтобы ты совершил надо мною поругание!!!
- Не сердись, милая, свела меня с ума твоя красота. Не бойся, поступлю я с тобой честь по чести, заберу с собою, буду холить и лелеять, - принялся уговаривать ее Игорь.
Но Ольга, рассерженная его былым равнодушием, не пожелала сменить гнев на милость.
- Вот что, княже, пока не попросишь у моего отца меня в жены, даже не думай обо мне, - резко сказала она и стала подниматься вверх, к городу.
Игорь не хотел применять насилие в девушке, в которой признал свою ладу, и только страдальчески крикнул ей вослед:
- Как тебя зовут, дева непреклонная?
- Зовут Зовуткой, - насмешливо отозвалась Ольга. – Захочешь найти меня, княже, так найдешь.
И принялась дальше взбираться по склону берега.
Игорь остался в растерянности и в недоумении как поступить. Он уже был связан словом с Леславой, но новая его зазнобушка была столь горделивой, что чувствовал он – не согласится она быть второй женой-меньшицей, только первой и великой княгиней русской. Но не мог он отказаться от Зовутки, слишком глубоко запала она в его сердце за короткий час их первой встречи.
Ольга тем временем вернулась в дом посадника Радима. Вещий Олег ждал дочь в ее горнице, рассматривая убранство комнаты. Здесь было богато, под стать его наследнице и любимице. Лавки вдоль стен были украшены искусной резьбой, бревенчатые стены утеплены развешанными мехами волков и медведей. У двери стоял большой сундук новгородской работы, обтянутый кожей с вбитыми шляпками медных, ярко начищенных гвоздей, на подоконнике красовалось серебряное хазарское зеркало с костяным гребнем в виде пары лебедей. Ольга хотела жить одной комнатой вместе со своими стрыечными сестрами Голубой и Волицей, но посадник Радим выделил ей в своем доме отдельные покои, чтобы подчеркнуть более высокое положение княжеской дочери, сделавшейся его воспитанницей. Губы Вещего князя тронула довольная улыбка, - достойно содержал его дочь свояк Радим, как и полагается княжну содержать.
Ольга замерла, увидев отца. Он, несмотря на немалые годы, сохранял величавую стройную осанку, прежде в его безупречно светлых волосах добавились нити серебряной седины на голове и в бороде, но взгляд остался прежний – лучистый, исполненный нежности к ней. Хотела княжна броситься к отцу, прижаться к его груди, но сдержалась, превозмогла себя, степенно поклонилась ему поклоном, каким подобает князя приветствовать. Вещий Олег сам подошел к дочери, ласково обнял ее и, глядя с отеческой любовью в ее глаза, спросил:
- Ну что, голубка моя, осчастливил я тебя? Встретила ли ты Игоря, слюбилась ли с ним?
Девушка, уткнувшись в его грудь, прошептала:
- Да, батюшка, видела я Игоря и переправилась вместе с ним через Череху. Однако он не узнал меня, принял за какую-то дворовую девку, с которой все позволено, и пришлось мне твердо ему сказать, чтобы рук своих не распускал и честь мою не пятнал.
Олег чуть отстранился от дочери и настороженно спросил:
- Так что, выходит, между вами ничего не было?
- Не было, - подтвердила княжна. – Не могла я допустить, чтобы он обошелся со мною словно с наложницей какой. И обиделась я на него, батюшка, не вспомнил меня Игорь, а ведь я не чужая ему, родня ему по крови, как и ты. А он ни разу за многие годы не проявил ко мне никакого интереса.
- Эх, доча, не всегда нужно свою женскую гордость показывать, иногда следует к голосу сердца прислушиваться. Строптивые и надменные жены доводят своих мужей до болезни, - с досадой произнес Вещий Олег и мрачно задумался. Испортила дочь все чародейство его своим неожиданным сопротивлением ласкам влюбившегося в нее сына Рюрика. Надо было бы конечно заранее предупредить ее, но он не мог предположить, что Ольга, с детства мечтавшая об Игоре как о самом большом счастье на свете, вдруг начнет проявлять характер в судьбоносные моменты их встречи, закладывавшей их будущее. Олег осознал, что Ольга пошла не в Дарину, как он раньше на то надеялся, а в его гордячку-сестру Ефанду. И внешностью, и нравом она очень напоминала ему его сестрицу-близнеца в ее юные годы.
- Нежели какая беда случилась оттого, что я не так ответила Игорю? – опешила Ольга.
- Если бы ты ныне отдала свою девственность князю, то зачала бы от него сына – великого властителя и достойного продолжателя Солнечной династии, - вздохнув, объяснил дочери Олег. – А так вам долго придется ждать наследника.
- Неужели теперь ничего нельзя поправить? - расстроено прошептала девушка и из ее глаз потекли слезы. Как она раскаивалась теперь, что была горда и надменна с любимым. Даже многолетнее забвение с его стороны теперь не служило в ее глазах ей оправданием.
- Не печалься, голубка моя, приложу я все усилия, чтобы эту беду поправить, - Олег принялся утешать дочь и вытирать ей мокрые глаза. И прибавил знакомые ей слова: - Не плачь, не расстраивай батю. Хуже ничего нет для бати, когда ты горюешь.
Ольга, тронутая словами отца, пару раз шмыгнула носом, стараясь успокоиться, и заулыбалась, обнадеженная его обещанием исправить положение. Олег еще раз поцеловал на прощание дочь и отправился в княжеский терем, обдумывая по дороге, что он скажет племяннику.
Игоря еще не было в тереме; метался он по Пскову, отыскивая несговорчивую Зовутку. Все дома псковитян молодой князь обошел, во все дворы заглянул, - никто никогда не слышал о девице с таким чудным именем. Только к посаднику Радиму Игорь не догадался пойти. Когда, потеряв всякую надежду отыскать беглянку, Игорь вошел в княжеский терем, Олег как раз заканчивал ужинать с дружинниками.
- Вуй, отчего ты оставил меня в незнакомом лесу? – тяжело дыша, молодой князь устало опустился на главную лавку рядом с дядей, и виночерпий по его знаку налил ему свежего кваса освежиться.
- От богов был мне знак, Игорь, предоставить тебя твоей судьбе, - неопределенно ответил ему Олег. Он аккуратно собрал хлебные крошки со стола, высыпал их на подоконник окна маленьким птичкам, доверчиво ожидавшим от него угощения, после чего спросил: – И как, встретил ты свою Долю?
- Встретил! – со вздохом произнес Игорь. – Встретил и тут же ее потерял. Убежала от меня, Зовутка, сказала, что согласится моей женой стать, если попрошу об этом ее отца. А где искать ее отца не знаю!
Губы Олега тронула легкая усмешка, и он ободряюще сказал:
- Не печалься, сестринец, найду и привезу к тебе твою Зовутку. А ты поезжай на следующее утро в Ладогу, готовься к свадьбе!
- О, дядя, недаром тебя зовут Вещим, нет на свете напасти, с которой бы ты не справился! – с восторгом закричал Игорь. – А долго ли мне ждать девицу?!
- И месяца не пройдет, как ты увидишь ее снова, - пообещал Олег.
Обнадеженный Игорь отправился спать, не замечая озабоченности во взгляде, которым проводил его брат матери. Корил себя самого Вещий Олег за то, что не позаботился заранее об успешном завершении своего чародейства при содействии Ольги. Теперь не закрепленная мужская сила должна была скоро покинуть его несчастного племянника, и приходилось искать новый способ вернуть ему ее. А чародейские силы были у Олега уже не те, что в молодости, державные дела нечасто давали ему возможность прибегнуть к волхованию. Но Вещий князь не отчаивался. Хотя трудна была задача вновь сделать Игоря полноценным мужчиной и навсегда избавить его от действия проклятия годи Рагнара, он решил приложить все усилия к тому, чтобы Игорь и его дочь обзавелись наследником.
» Глава 8
Проститься с княжной, которую отец намеревался отвезти к жениху вышел едва ли не весь Псков; обширный Кром – псковский детинец – утром в день отъезда быстро заполнился взволнованной и шумной толпой. Дочь Вещего Олега смотрела на горожан в высоких меховых шапках, дружинников в кольчугах мелкого плетения, жалостливые бабьи лица и исполненные зависти глаза девиц, и втайне гордилась их вниманием. Она любила своих земляков, не собиралась забывать о них даже на чужой стороне, и при случае непременно будет заступаться за псковитян перед всесильным мужем-князем – таково было твердое решение невесты князя Игоря.
Верея без остановки жалобно причитала, расставаясь с любимой племянницей, и девушка, несмотря на заведенный обычай, ощутила невольную досаду на плачущую тетку. Чем-то портили ей безудержные слезы Вереи радостное начало поездки к любимому Игорю, напоминали о том, что на свете есть горе и беда, от которых не могут уберечься даже могущественные владыки.
На крыльцо княжеского терема вышел Олег в утепленной мехом куницы свитке, в поясе из наборных серебряных блях и новых сафьяновых сапогах. Из-под черно-бурой лисьей шапки на плечи Вещего князя падали длинные светлые волосы, в бороде изредка мелькали серебряные нити. Голубые глаза его внимательно перебегали с одного лица на другое, все увиденное схватывали и сбирали в себя. Радостно было видеть Вещему такое множество людей, вышедших проводить его любимое дитя. Ольгу и почтили при расставании и выразили сожаление об ее отъезде. Олег с затаенной нежностью взглянул на дочь. В праздничном платье с обильной вышивкой, легкой соболиной шубке, с золотыми колтами, украшенными зернью и сканью она выглядела представительно и нарядно. Псковский князь в очередной раз мысленно поблагодарил вездесущего Рода за то, что он послал ему дочь, которой бы всякий отец гордился сверх всякой меры. Ольга при первой встрече могла поразить любого своей красотой, и ее ум запоминался даже при коротком знакомстве с нею.
- Ну, псковитяне, длинные проводы – лишние слезы, - весело произнес Вещий князь и прощально махнул народу рукой. По отцовскому знаку Ольга села на богато убранный возок с приданым, охраняемое двадцатью бывалыми воинами-кметями, и сытые откормленные кони легко повлекли его за собой по проторенной дороге.
В глухом лесу, обильно роняющем осеннюю листву, пришлось растянуться цепочкой. Впереди ехал Олег со своими дружинниками, за ними следовал возок с княжной, замыкали поезд кмети, которые глаз не спускали с драгоценного груза. Первый день, когда они отъехали от Пскова, дорога была еще сносной и места обжитыми – встречались погосты с резными изваяниями богов – Громовержца-Перуна, Сварога – подателя огня, и всесильной богини судьбы Макоши с поднятыми вверх руками на рост посевов и всего живого. Через реки и ручьи были перекинуты дощатые мосты, попадались отдельные избы, от которых тропки вели к довольно обширным родовым селищам – до двадцати-тридцати дворов. Второй день путь пролегал посреди глухого леса, где редко можно было встретить иных людей, кроме бывалых охотников. Знание Олегом и его людьми дороги делало путешествие необременительным, и Ольга, никогда еще не бывавшая в столь диких местах то шептала охранные заклинания против лесной нечисти, то с любопытством следила за дикими зверями, случайно попадавшими ей на глаза. В конце концов, она заметила, что ее отец старается нигде не задерживаться на одном месте, и ей пришло в голову, что неспроста он так спешит в Ладогу.
- Да, стремлюсь я поскорее свести тебя с Игорем, должен он тебя первой назвать перед русичами своей ладой и княгиней, - подтвердил ее догадку Олег. – Ведь не только с тобою он связан словом, еще полянская княжна Леслава должна приехать в его терем. Но если Игорь с тобой сыграет первую свадьбу быть тебе его суложью – главной женой – таков обычай.
- Батюшка, а правда ли Леслава так красива как о ней говорят? – нахмурив свои тонкие брови, спросила Ольга.
- Правда, - подтвердил Олег. – Леслава так хороша собою, что и твой брат Олежек, которому трудно угодить, очаруется ею.
Ольга ничего не сказала на это, но теперь к ее горячему желанию увидеться с любимым присоединился страх быть обойденной соперницей, и она подобно отцу стала спешить поскорее завершить поездку.
В Ладогу свадебный поезд прибыл безлунной ночью после второго дня пути. Княжна еле могла различить срубы околовратных башен; только и видны были горящие факелы у ворот, которые держали в руках стражи в островерхих клепаных шлемах. Под лай потревоженных собак на галерее хоромины тоже замелькал свет факелов, появилась княгиня Ефанда в окружении своих челядинцев. Как увидела Ольга великую русскую княгиню, так в ее душе все перевернулось. Поняла она при виде сестры отца, что прежняя ее жизнь, в центре которой была простоватая сестра матери Верея, осталась далеко позади. В будущем ее ждут державные заботы и волнения владычицы великой страны, и если она не уподобится величественной Ефанде одним видом своей внушающей народу почтение, то будет негодной женой для ее сына Игоря Рюриковича.
При виде брата-близнеца и племянницы лицо Ефанды оживилось, и она громко сказала, обращаясь к Олегу на урманском наречии:
- Добро пожаловать, Хелег. Вовремя ты прибыл со своей дочерью, уже все мною приготовлено для ее приема.
- Я знал, что могу положиться на тебя, Эвлинда, и благодарен тебе за хлопоты, - отозвался Олег и оставил дочь на попечение сестры.
В покоях княгини к Ольге быстро подбежала белая кошка Ефанды. Она тут же начала тереться о ноги девушки и ластиться к ней, стараясь всячески привлечь к себе ее внимание. Ольга невольно взяла ее на руки и приласкала. Все это было сочтено присутствующими за благоприятный знак – домовому понравилась новая жилица, и она приживется на новом месте, если он послал к ней с приветом подвластного ему зверька.
Великая княгиня ничем не показывала свойственной ей надменности, напротив она по-матерински приветила племянницу, крепко обняла ее и горячо поцеловала. Псковская княжна ощутила, что она была долгожданной гостьей для своей тети-княгини. После первых объятий и поцелуев Ефанда распорядилась об ужине для племянницы и ее служанок, и уставшие путницы могли по достоинству оценить каменную печь, сработанную ладожскими умельцами с вытяжной трубой – она давала много тепла и совсем не дымила.
Утром Ефанда со своими прислужницами начала обряжать Ольгу как подобает невесте великого князя. Домотканное одеяние на ней они заменили на платье из византийского аксамита; костяные обереги драгоценными ожерельями, украшенными зернью; узорчатую ленту-очелье на золотой венец. Когда княжну нарядили, прислужницы Ефанды поднесли ей большое хазарское зеркало взглянуть на себя. Ольге радостно сделалось при виде того, какой величавой красавицей она сделалась. Все было при ней – и лицо румяное, нежное, и губы яркие и сочные, словно спелая ягода летом, и ресницы длиннющие, черные как уголь, а глаза мерцают из глубины таинственным блеском, не уступая сиянием золотым серьгам с подвесками из топаза. Голову украшал золотой венец с чеканкой на обруче, обвивавшем ее чело; вдоль зардевшегося от удовольствия лица легкой дымкой завивались светлые кудри, отделившись от тех волос княжны, которые были тщательно заплетены сзади в толстую косу.
Псковскую княжну навестила следом за Ефандой ее падчерица – Умила, которой хотелось поближе сойтись с будущей невесткой. Сама дочь Рюрика вышла замуж за полоцкого князя Владислава, и успела родить ему двух сыновей. Недавние роды не помешали ей приехать на предстоящую свадьбу сводного брата приветить и поздравить его. С детства она была дружна с Игорем, и не могла упустить такое важное событие в его жизни как женитьба.
Перед молодой княгиней-полочанкой предстала нарядно одетая четырнадцатилетняя отроковица, убранная с подобающей роскошью. Но не богатство наряда и не внешняя краса привлекали к ней взгляд. Умила сразу ощутила необычность своей будущей невестки – эта юная девица выделялась среди многих своих сверстниц очаровательным сочетанием детской безмятежности и взрослой серьезности, прелестью юного облика и совершенством тела. Она была словно золотом высшей пробы, жемчужиной чистой воды, и полоцкая княгиня уверилась в том, что лучшей невесты ее брату не найти.
- Здрава будь, сестрица, - певуче проговорила молодая княгиня, и преподнесла нареченной невесте брата свои дары – бисер и янтарь на вышивку, тонкое сукно на теплое зимнее платье.
Ольге тоже приглянулась сводная сестра Игоря, дочь великого князя Рюрика и датчанки Эрны. Рыжеволосая молодая княгиня была дивно хороша собою, излучала душевное тепло и ласку, и юная дочь Вещего Олега сразу потянулась к ней, поняв, что в лице Умилы она обретет старшую подругу.
Юная псковитянка этим утром больше всего надеялась увидеться с Игорем, но она втайне боялась увидеть в его глазах охлаждение к ней. Ее беспокоило то, что жених не вышел ее встречать и не предпринял ни одной попытки ее увидеть. Но Ефанда объяснила ей, что, хотя они принадлежат одному роду-племени, жених и невеста не должны видеться до свадьбы, таков обычай и ныне Игорь находится в капище Рода, где молит всесильного бога даровать ему многочисленное и здоровое потомство. Ольга несколько утешилась объяснениями тети, а Умила вызвалась показать ей Ладогу – город богини Лады и ее главное святилище.
Храмы Лады стояли во всех без исключения городах, подчинявшихся наследникам князя Рюрика. Они были изящны, богато украшены красивой деревянной резьбой и напоминали собой ажурные, покоящиеся на резных деревянных колоннах пирамиды.
В каждом таком храме находились сотворенные русскими мастерами изображения Великой Богини. Обычно статуи Лады вырезались из дерева и покрывались тонким золотом в городах, на капищах весей её изображения оставались деревянными. Иногда вместо них ставился на березе – дереве Богини - знак Лады - круг с треугольником посередине, где острый угол направлен вниз, а основание треугольника - вверх. Круг обозначал Вселенную, а треугольник сердце этой Вселенной.
Только одна статуя Лады была выполнена из чистого золота. Она находилась в главном храме, который стоял на берегу Ладожского озера к северу от поселения. Русы со словенами наиболее почитали ее и охотно навещали золотое воплощение богини в Ладоге, зная по одному названию места, где ее искать. Чтобы узнать тайну названия озера, достаточно знать имя Лада и древнерусское слово, означающее путь - "га". И получается, что озеро Ладога, давшее свое имя городу означает "дорога к Ладе". И на самом деле, к храму Великой Лады можно было подойти только с тщательно охраняемой княжескими дружинниками стороны озера. С другой стороны обитель великой богини прикрывало от недобрых людей непроходимое болото, тропы через которое знали только волхвы.
Княжеский детинец был ключом к храму, через который паломники могли попасть к Ладе. В сопровождении своих охранников Ольга и Умила сели в большую лодку с изображением райской птицы на носу, и кмети тщательно вращая веслами, повели суденышко к святилищу.
Погода с утра установилась ненастная, лодку изрядно качало под порывами резкого ветра, и накрапывал мелкий дождик. Но Умила и Ольга не приказали повернуть назад, в ожидании более благоприятного солнечного дня. Ими овладевало все большее желание увидеть светлый лик богини любви, вымолить у нее семейное счастье и доброе согласие со своими мужьями. Желание это было велико, и они не пугливо оглядывались назад в поисках безопасности, а отважно смотрели вперед.
Богиня Лада вняла их молчаливой мольбе: лодка не перевернулась на беспокойном озере и благополучно пристала к берегу святилища, где в сумраке ненастного осеннего дня ярко золотились листьями березы, окружающие деревянный храм. Где-то высоко над облаками с гортанными криками пролетали косяки гусей и лебедей, спешащих на юг, и Ольге взгрустнулось. Священные птицы Лады покидали Северную Русь, а люди оставались один на один с суровой богиней Зимы - Мореной и недобрым Карачуном. Скольким слабым и беззащитным живым существам предстояло расстаться с жизнью в предстоящие морозы, можно было только догадываться, - не было им счета. И, подняв голову вверх, псковская княжна прошептала вслед улетающим птицам:
- Милые мои, хорошие, не оставляйте надолго нас! Возвращайтесь поскорее и принесите с собою цветущую весну.
Затем Ольга подошла к статуе Богини, стоящей в деревянном схроне. Черты лица золотой Лады было трудно разглядеть, но от нее словно исходил некий свет, который успокоил смятенную душу Ольги. И девушка с надеждой проговорила:
- О, Великая Богиня Лада, славлю твою любовь всеобъемлющую. Ты порождала и порождаешь богов, людей и все живые существа на земле, от тебя исходит все доброе, что есть на белом свете. Не оставь мою мольбу без ответа, соедини мою жизнь с жизнью Игоря! Пусть любовь никогда не покинет наш союз, и беды, несчастья да не разрушат наше супружество, но еще больше укрепят его!
Желая почтить богиню Ладу, псковская княжна отдала ей самое дорогое, что у нее было, с чем она не расставалась и берегла как зеницу ока – нить жемчуга, которой ее одарил Игорь в их первую встречу, когда она было еще совсем маленькой девчушкой. Часто в минуты тоски по любимому Ольга любовалась украшением, которое как бы связывало их двоих, и тогда ее сердечная боль утихала. Но в преддверии свадьбы с Игорем, дочь Вещего Олега решительно сняла жемчуг со своей шеи, поцеловала его в последний раз и повесила украшение на шею золотой Ладе, желая, чтобы богиня исполнила ее заветное желание.
После Ольги к статуе подошла Умила. Прошептав свои молитвы о здравии мужа и сыновей, она принесла свою требу и, окурив изображение богини благовониями, помахала рукой кметям, чтобы те приготовились везти их в обратный путь.
Дождик перестал моросить, из-за туч нерешительно выглянуло солнце. Гребцы гребли по озеру споро и умело, и очень скоро псковская княжна уже поднималась вверх по ступенькам княжеского терема. Она, плохо зная строение дома, попросила Умилу провести ее к отцу, и сестра ее нареченного жениха повела ее по бревенчатому переходу в правое крыло.
На мужской половине было неспокойно, раздавались чьи-то крики. Прислушавшись, Ольга поняла, что это сердито кричал Игорь, ожесточенно споривший с ее отцом. Молодой князь, узнав от гонца матери, что дядя привез ему долгожданную невесту, тут же радостно поскакал на самом быстром коне в Ладогу, но услышав, что той невестой вместо речной перевозчицы Зовутки является не нужная ему дочь родственника-свата, разгневался не на шутку.
- Вуй, я тебе верил, я не сомневался, что ты выполнишь свое обещание и привезешь мне желанную деву, а ты, что сотворил – навязываешь мне вместо любой Зовутки свою дочку-соплячку… – сердито выговаривал он Олегу, не давая тому ни слова сказать, и крик его разносился далеко по терему.
Около двери столпились подслушивающие челядинцы, желающие удовлетворить свое любопытство и узнать, чем закончится ссора великого князя и его дяди-опекуна. Умила погрозила им пальцем и строго сказала:
- Что, лентяи, шастаете без дела?! А ну-ка идите за мной, я найду вам работу.
Провинившиеся слуги отшатнулись от двери и покорно поплелись за полоцкой молодой княгиней. Ольга встала на их место и с сильно бьющимся сердцем начала прислушиваться к разговору мужчин. Как она раскаивалась в том, что позволила своей гордости взять верх в своем сердце, не дала возможности любимому ладе узнать ее и теперь сбитый с толку Игорь понапрасу ругает и бранит ее отца.
- Игорь, я ни в чем не виноват перед тобою… - Олегу наконец удалось вставить слово в поток обвинений племянника. – Ольга твоя суженая, она – та, которую ты встретил на реке Черехе.
- Не верю! Не может княжна, словно простолюдинка какая, веслами махать, - еще больше рассердился Игорь. – Ты снова обманываешь меня, рассчитываешь, что я дам согласие жениться на твоей дочери, не видя ее. А потом мне уже будет поздно отказываться от нее, вот на что ты рассчитываешь. Вези ее обратно в Псков, пока я еще больше не осерчал!
Тут Ольга не вытерпела. Настала пора раскрыть правду, пока Игорь еще больше не наломал дров, и дочь Вещего Олега решила действовать. Широко распахнув двери, она вошла в светлицу и решительно направилась прямо к жениху. Игорь, увидев ее, от неожиданности потерял дар речи. И на Черехе эта красавица показалась ему самой желанной девой на свете: теперь же в княжеском уборе, во всем блеске своей яркой красоты она казалась ему самой Лелей – юной богиней весны и цветения.
Ольга низко поклонилась ему и почтительно сказала:
- Не брани, княже, моего отца. Это не он, а я виновата, неправду тебе сказала, чужое имя назвала. А батюшка истину говорил, родной дочерью я прихожусь ему.
- Так ты и есть Ольга?! – наконец сумел произнести ошеломленный Игорь.
- Да, князь мой Солнечный, я – Ольга, и Вещий Олег мой отец, - улыбаясь, сказала псковская княжна. – Теперь решай, то ли отошлешь меня в Псков, как велел сейчас батюшке, то ли объявишь меня сегодня вечером своей невестой перед народом – все мы примем со смирением и покорностью твоей воле.
- Что ты, лада моя, ни за что я с тобою не расстанусь, - прошептал очарованный, околдованный красотой Ольги Игорь и прижал руки любимой к своему взволнованно бьющемуся сердцу.
У Олега защемило сердце при виде дочери и своего воспитанника. Как живо они напомнили ему давно умершего друга князя Рюрика и любимую жену Дарину. Вещий князь снова ощутил невольную вину. Сильно любили друг друга Рюрик и его ненаглядная лада если несмотря не то, что он разлучил их и сам женился на Дарине, их любовь не исчезла, не растаяла в звездном небе, а нашла себе пристанище в сердцах их детей.
- Но ты пообещал дочери князя Земовита Леславе, что женишься на ней первой, - нерешительно напомнила своему избраннику Ольга.
- Я возьму Леславу в свой дом, окажу ей честь и стану ей опорой и защитой, но ты, лада моя, солнце мое, краса чудная, будешь первой в сердце моем, и в княжеском тереме, - страстно сказал Игорь и оглянулся на Олега.
Олег, понимая, что влюбленных надо оставить наедине, чтобы они могли без помех поговорить друг с другом тихо вышел из светлицы и затворил за собой дверь. Радостно ему сделалось на сердце, - счастье любимой дочери, словно солнце, согревало ему душу. И поспешил он во двор встречать свое второе дитя, послал он за ним гонца сразу, как только понял, что Игорь отдал свое сердце Ольге. Время настало, и чувствовал Олег своим вещим сердцем, что сын приближается к княжескому подворью.
Олежек подъехал к крыльцу терема в сопровождении своей дружины, спрыгнул с буланого коня, небрежно бросил поводья своему невольнику-хазарину и Олег невольно залюбовался им. Статный витязь вышел из его сына, и красивый. Многие девушки заглядывались на него, сохли по нему.
- Соколик, кровиночка моя, наконец-то свиделись, - дрогнувшим голосом произнес он, подходя к нему.
- Здрав будь, батюшка, - нехотя откликнулся Олежек, кланяясь ему.
- Ну, как ты поживаешь, родной мой? Не имеешь ли в чем потребы? – начал нетерпеливо спрашивать Вещий князь, обнимая его.
- Мог бы жить лучше, если бы ты меня не гноил на финской заставе в северной стороне, а держал возле себя в Киеве. Мне подобает такая честь, ведь я твой единственный сын, - стал выговаривать отцу Олежек.
Высокомерие сына потушило радость Вещего Олега от долгожданной встречи, стал он суровым и задумчивым, и строго сказал:
- Пока не станешь более благоразумным, Олежек, о златоглавом Киеве даже не мечтай. В столице и без тебя хватает честолюбцев, вредящих Руси. Одумайся, пока не поздно – твоя заносчивость принесет много бед народу, а тебя погубит.
- Отец, нечего мне беды пророчить, вместо того, чтобы подобающую мне честь как соправителю-князю воздавать. Конечно, твоя первая забота – это Игорь, тебе не до меня! – рассердился сын. – Ему ты и свадьбу с Ольгой устраиваешь, а мне даже невесту еще не отыскал.
- Подожди чуток, будет тебе невеста. Такая как ты хочешь – знатная, красивая, богатая, с нравом как у голубки, - устало вздохнул Олег. Так, едва ли не ссорой, у него всегда заканчивались разговоры со старшим отпрыском. В разлуке он мечтал о встрече с ним, все перебирал в уме какие ласковые, идущие от отцовского сердца слова скажет ему, но все свидания заканчивались тоской и мукой от сыновьего непонимания. Разные они были с сыном, очень разные, хотя и носили одинаковые имена.
Олежеку понравилось обещание отца добыть ему желанную невесту. Он в первый раз удовлетворенно улыбнулся Олегу, и охотно повернулся к Ефанде, вышедшей на крыльцо встретить племянника. Тетушка никогда не читала ему нравоучений, и всегда ласкала и баловала его, стараясь возместить ему потерю матери.
Великая княгиня не обманула ожиданий княжича, ласково приветила и повела за собою кормить с дороги его и спутников. Вещий князь, глядя вслед уходящему сыну, подумал, что он оказывает дочери Земовита сомнительную услугу, предназначая ей такого самовлюбленного и капризного мужа. И все же супружество с Олежеком было для Леславы лучшей участью, чем подневольное проживание у викингов-данов.
Взгляд Вещего князя упал на невольника-хазарина. Темноволосый исхудавший мужчина в драной, намокшей от дождя одежонке с трудом удерживал в руках поводья резвого коня молодого княжича, строптиво бьющего об землю копытами, и надрывно кашлял. Олег нахмурился. Плохо, очень плохо его сын заботился о своих людях, и больной хазарин был лишним тому подтверждением. К тому же, невольник был в услужении у Олежека больше пяти лет, того срока, когда полагается пленника держать в рабстве. Желая подтвердить свою догадку, Олег подошел к кашляющему рабу и спросил его:
- Ильнар, я помню тебя. Вроде ты был куплен на торгах посадником Радимом более пяти лет тому назад?
- Уже седьмой год пошел, господин, как я попал в услужение к княжичу - прошептал измученный хазарин, почтительно кланяясь Вещему князю.
- Иди в людскую, скажи там, что я велел тебя накормить и подлечить, - сказал Олег. – После я сам займусь твоим лечением и отпущу после выздоровления домой в Хазарию, - ты уже отработал свою стоимость. А за то, что держали тебя в рабстве больше положенного срока, получишь от меня новую добротную одежду и немного денег на дорогу.
Ильнар со слезами на глазах прошептал слова благодарности великодушному князю – истомился он в рабстве, истосковался по своей жене с детишками, и решение Вещего было подлинным спасением для него. Олег подбодряющее хлопнул его по плечу и, взяв за уздечку сразу ставшего смирным коня Олежека, почувствовавшего твердую руку, повел его в конюшню, где сам его накормил и обтер мокрые бока сеном вместо Ильнара. На душе у Вещего князя стало легко: он считал тот день потерянным, если на его протяжении ему не удавалось сделать доброго дела, а подарить человеку свободу все равно, что выпустить птицу на волю. Воодушевляли Олега также мысли о предстоящем бракосочетании дочери и ее избранника.
На обручение князя Игоря и Ольги сошлось много бояр, старшин окрестных племен, русских воевод и старших дружинников и немало ярлов варяжских отрядов с северных берегов моря. Наиболее знатные из них разместились на крытой галерее княжеского терема, давая почетные места самым старшим по возрасту. И жители Ладоги – купцы и ремесленники - тоже желали почтить своего молодого князя и его невесту. Княгиня-мать Ефанда распорядилась зажечь большие смоляные бочки, и их свет, отгоняя вечерний сумрак, ярко освещал весь необъятный, заполненный людьми двор княжеского детинца. Ближе всего к терему стояли волхвы в белых рубахах и накинутых на плечи волчьих шкурах – им надлежало благословить обрученных князя и княжну от имени богов.
Великие князья не заставили себя долго ждать. На крыльцо вышел князь Игорь высокий плечистый в алом узорчатом корзно, застегнутым драгоценной застежкой и накинутым на синюю атласную рубаху. Он вел за руку Ольгу в княжеском уборе, за ним шли его мать Ефанда и Вещий Олег.
Опекун великого князя поклонился собравшемуся народу, благодаря за честь, которую оказали княжескому семейству присутствующие здесь люди и торжественно произнес:
- Русы, гости варяжские и словене, отдаю я свою дочь Ольгу за сестринца своего Игоря. Отныне он не только мне племянником будет, но и сыном и я с радостью положу живот свой для его счастья и счастья моей дочери.
- Благодарю, вуй, сегодня ты преподнес мне самый ценный дар, - от всего сердца поблагодарил его Игорь. – Как неразлучны лебедь с лебедушкой, так и мы будем жить с дочерью твоей Ольгой душа в душу, навек нас Лада связала и в этой жизни, и в потустороннем мире.
Собравшиеся бояре, дружинники, гости заморские, горожане замерли, переживая торжественность момента, но тут в тишине прозвучал возмущенный голос:
- Не смеешь ты, Игорь, жениться на Ольге, если прежде дал слово взять своей супругой мою дочь Леславу!
Вздрогнув, молодой князь посмотрел в ту сторону, откуда раздались слова приехавшего полянского князя, запрещающие ему соединиться с любимой, и увидел слезы в глазах Леславы, которые казались невероятно огромными на ее маленьком личике. Польская княжна невыносимо страдала, видя, как ее нареченный жених соединяется с другой перед своим народом, совсем позабыв о ней, горемычной. Она уже привыкла считать Игоря Рюриковича своим мужем, успела всем сердцем полюбить его, видеть в нем своего защитника. И все же он изменил ей! Не выдержав, Леслава прижалась к груди своего разгневанного отца и зашлась горьким плачем.
Позабытая невеста князя Игоря была ослепительно хороша в своем розовом платье с жемчужным оплечьем, бархатном синем плаще и серебряной диадеме, из-под которой струились распущенные золотистые волосы, и сердца всех присутствующих, даже друзей и родственников Игоря невольно склонились на ее сторону. Ольга внутренне сжалась, опасаясь, что ее любимого заставят отказаться от нее ради Леславы, А ее брат Олежек весь подобрался, неотрывно глядя на польскую княжну, освещенную светом факелов, которые держали в руках воины князя Земовита. В первый раз он полностью позабыл о себе, плененный прелестью плачущей красивой девушки и любовь к очаровательной полячке властно заявила о себе в его гордом сердце.
Князь Земовит не собирался давать дочь в обиду. Он подступил к Игорю и начал требовать от него выполнения его обещания взять Леславу своей женой и княгиней. Игорь, смущенный всем происходящим, сказал ему:
- Княже, я не собираюсь отказываться от твоей дочери, и непременно женюсь на ней. Но своей суложью я перед всем народом назвал Ольгу – дочь моего вуя, и первой в мой дом войдет она.
- Нет, так не пойдет, Игорь! – резко проговорил князь Земовит. – Еще летом ты давал клятву сделать мою дочь своей женой и княгиней. Коли отказываешься от данного слова, то я тут же объявлю тебя своим врагом и покину Ладогу со своими людьми.
Олег, внимательно слушавший перепалку племянника и польского князя, счел нужным вмешаться в разговор.
- Славный Земовит, не спеши совершать опрометчивые поступки, - начал он. – Мы оба знаем, что Леславе небезопасно возвращаться в Гнезно, где ее могут силой забрать датчане. Пусть твоя дочь сама решает – войти ли ей в дом князя Игоря Рюриковича второй женой, вернуться ли домой или же найти свою судьбу здесь на русской стороне. Много славных витязей будут рады назвать ее своею ладой.
- Нет, Вещий, я не собираюсь терпеть поношения даже от князя киевского, - упорствовал в своем решении Земовит. – Либо Игорь называет суложью мою дочь, либо я порываю союз с ним и с Русью!
- Запутанное дело. Игорь неосмотрительно дал одно и то же брачное обещание обеим девицам сразу, что делает его невыполнимым, - вздохнул Вещий Олег.- В этом вопросе ничего другого не остается, как положиться на волю богов и спросить решения у волхвов.
Земовит подумал и сказал:
- Я согласен. В том, чтобы подчиниться воле богов, нет ничего зазорного даже для князя.
- Волхвы Всевед, Ерш и Звездочет, прошу вас – вопросите пресветлых богов Ирия, как нам поступить в этом запутанном деле, - обратился к служителям богов Олег.
- Мы проведем ночь в молитвенном бдении, Вещий князь, - отозвался старший из них Всевед. – Завтра утром вы услышите наш ответ.
- Мы будем ждать, - склонил перед ними голову Вещий Олег и волхвы, опираясь на свои посохи, ушли из подворья.
Княгиня Ефанда приказала слугам приготовить покои для вновь прибывших гостей, и также накрыть столы для всех присутствующих, которые не пожелали расходиться, а решили дожидаться ответа богов. Рано утром кудесник Светозар, служивший главному в Ладоге волхву Всеведу вернулся с известием. Приговор волхвов был суров, но справедлив. За то, что князь Игорь нарушил слово, данное княжне Леславе, он терял право решать свою судьбу. С завязанными глазами клятвопреступник должен пройтись возле статуи Рода перед строем девушек, которые возымели желание стать его женой, и та, которую он сослепу выберет себе, должна стать по воле Рода его законной женой и княгиней.
Услышав такой приговор, мать великого князя Ефанда не на шутку заволновалась.
- Хелег, какой ужас! Ведь любая чернавка может стать суложью Игоря! – чуть не плача, сказала она брату. – Я не переживу того, что какая-то прислужница будет на равных общаться с моим сыном и со временем займет мое место.
- Не волнуйся, Ефанда! Я верю в ум своей дочери, и знаю, она найдет способ помочь Игорю выбрать именно ее даже с завязанными глазами, - ободряюще сказал ей Олег. – Ольга будет великой княгиней Руси.
Он был так уверен в своих словах, что Ефанда, глядя на него, тоже успокоилась. Ее брат владел даром предвидения будущего, и можно было не страшиться того, что супругой Игоря станет неподобающая ему девица. Поверила она и в племянницу, не раз проявлявшую светлый разум за время пребывания в ее доме. Ольга справится с тем испытанием, которое послали им боги, недаром она дочь Вещего князя, и ее невесткой станет та, которая этого достойна.
Примечания:
Колты - древнерусское женское украшение, полые металлические или золотые подвески, прикреплявшиеся к головному убору.
Зернь - мелкие золотые, платиновые или серебряные шарики, которые ложат в ювелирных изделиях на орнамент из скани.
Скань - ювелирный узор из золотой, серебряной или медной проволоки.
Карачун - славянское божество холода, мрака и морозов.
Кудесник - от слова "кудесы" (бубны) - волхв, ведающий святочными игрищами и гаданиями, бьющий в кудесы, очищающий от нечисти.
Чернавка - служанка, выполняющая черную, грязную работу.
» Глава 9
Осень рано приходит на север Руси, и рассвет солнца нехотя, словно опасаясь наступающего холода, с каждым днем увядающей поры все позже поднимался над горизонтом. Было еще совсем темно, когда к назначенному времени к святилищу Рода начали стекаться волхвы, члены княжеского семейства и их приближенные. Стать женой князя Игоря кроме Ольги и княжны Леславы изъявили желание дочери варяжских ярлов, русских воевод и много юных жительниц окрестных поселений. Девушек собралось более тридцати, и все они лелеяли сладкую надежду обрести руку молодого пригожего князя.
Растянувшись неровной цепочкой, невесты следовали за главным волхвом Всеведом и княгиней Ефандой, за ними шли Вещий Олег с сыном, которые вели польских гостей на старое славянское капище, в священную дубраву.
Неровная тропинка вилась то среди густых трав поля, то вблизи камышей озера. Ее можно было рассмотреть лишь с помощью зажженных факелов, которые несли сопровождающие князей русские и польские дружинники. Длинная тропа привела участников торжества на высокий холм, заросший вековыми деревьями. У его подножия, на краю священной дубравы виднелось несколько деревянных столбов, поддерживающих высокую крышу. Под ней находились кресла для князя Земовита, княгини Ефанды и Вещего Олега, а перед навесом огромными камнями-валунами была огорожена большая площадка, посреди которой уже ярко пылал жертвенный костер. Близ него стояла большая каменная фигура бога Рода, и отсвет языков пламени тревожно играли на его неподвижном лице. Прибывшие князья сели в приготовленные для них сидения и волхв Всевед ударил в большое било. По этому сигналу девушки выстроились вокруг костра, а Всевед стал к огню, повернулся лицом к начавшему светлеть востоку и воздел к небу руки.
- О боги, - громко раздался в тишине его голос, - услышьте меня! Услышь меня всетворящий Род, внемли мне, ласковая богиня Лада! Молю вас, не оставьте детей своих, рожденных на земле, ниспошлите свою милость нам, помогите нашему князю выбрать себе верную суженую, и пошлите им многочисленное здоровое потомство…
Олег задумчиво слушал моление главного волхва, опустив голову и уставясь взглядом в землю. Много препятствий для безоблачного счастья Игоря видел Вещий князь своим мысленным взором, но также знал он, что при упорных стараниях человек может перекроить самую неблагоприятную для него судьбу. Олег оглянул круг девушек, ища глазами дочь и довольно улыбнулся, увидев ее. Ольга была странно одета для осенней поры, в легкую летнюю сорочку без всяких украшений, чем заметно выделялась среди прочих невест, старательно нарядившихся в свои лучшие наряды. На голове у нее красовался необычный венок из поблекших осенних трав, который вызывал недоуменные взгляды смотрящих на Ольгу людей и их перешептывания. Однако Вещий отец Ольги отнесся к выбору ее одежды с полным одобрением.
- Умница моя, - ласково прошептал он. – Не обманула ты моих ожиданий.
Олег знал, что в данном случае Игорь будет выбирать себе жену не по ее внешней привлекательности, а повинуясь своему внутреннему голосу, подсказывающий ему правильный выбор. Вот этот внутренний голос любимого и взялась пробудить Ольга; она приложила только ей одной ведомые старания, чтобы привлечь к себе его внимание.
Чем дальше, тем больше росло желание Олега увидеть исход сватовства Игоря, и он весь напрягся, когда волхв Ерш ввел в круг костра его племянника с завязанными глазами. Глаза Игоря покрывала повязка из биссуса – льняной ткани. Она была прозрачна, но из-за утреннего сумрака молодой князь мало что мог разглядеть; он различал только смутные контуры людей, стоящих возле него.
Ерш резко отпустил руку молодого князя, и Игорь неуверенно двинулся по кругу, освещаемому ярким пламенем костра. Он осторожно, медленным шагом двигался вдоль нескончаемого ряда невест и все пытался вызвать в своей памяти облик любимой, вспомнить хотя бы ее рост. Но все девушки были примерно одинаково высоки, что увеличивало растерянность молодого человека. Он прошел один раз круг, так и не сумев определить на какой девице ему следует остановить свой выбор, и начал второй круг, мучительно пытаясь рассмотреть сквозь прозрачную ткань каждую попадающуюся ему на пути девичью фигурку.
Сердце его матери Ефанды тревожно затрепетало, когда сын миновал середину ряда девушек, минуя псковскую княжну. Игорь мог только три раза попытаться выбрать себе суженую, и если в третий раз его попытка выбрать себе женой Ольгу окажется неудачей, то не суждено быть им вместе, несмотря на их горячую любовь друг к другу. Она беспокойно оглянулась на брата. Повинуясь молящему взгляду сестры, Олег взглянул наверх, где ветер играл на верхушках дубов и прошептал небольшое заклинание. Движение воздуха на время остановилось, огонь перестал тревожно метаться из стороны в сторону, пламя стало ровным и высоким. Игорь обреченно начал в третий раз обходить своих невест, и тут со стороны севера подул такой резкий и сильный ветер, что костер сразу потух.
Молодой князь остановился. Из-за отсутствия пылающего огня теперь ему ничего не было видно сквозь повязку, которую он уже успел несколько раз проклясть. На какое-то время Игорь окончательно растерялся и не знал, что ему делать дальше, но скоро его обоняние уловило резкий чесночный запах, доносимый ветром от одной девичьей фигуры. И в голове Игоря словно вспыхнул невидимый свет. Черемша, так пахла черемша, когда он узрел Ольгу на речной переправе. Наверное, она тоже запомнила этот запах медвежьего лука, если убралась в такой странный наряд. Вдохновясь своей догадкой Игорь решительно приблизился к девушке, взял ее за руку и громко объявил:
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ