Наследники Вещего Олега. Годы золотой славы

- Вот моя невеста, посланная мне Родом и Ладой!

Ответом ему был шумный вздох множества взволнованных происходящим людей. Свершилось, Русь обрела свою княгиню! Кое-где послышались сдавленные рыдания: разочарование некоторых обойденных невест было так велико, что они не смогли сдержать слез. А Игорь, торопясь удостовериться, что его догадка оказалась верной, тихо спросил у своей избранницы:

- Как твое имя, милая?

Всем сердцем он надеялся услышать в ответ заветное имя Ольги, но девушка ответила ему:

- Меня зовут Прекрасой, княже.

Игорь застыл, удрученный тем, что он ошибся в своем выборе. Скорее всего, ему в жены досталась неизвестная доселе поселянка, а не псковская княжна

- Что ж, Прекраса, если боги предназначили нам стать супружеской парой, то буду тебе верным мужем, - со вздохом произнес он.

Ольга бережно, еще не веря своему счастью, ласково коснулась его головы и осторожно сняла с глаз повязку. Это было сладостное ни с чем не сравнимое удовольствие дотрагиваться до любимого мужчины, который в глазах народа стал ее ладой. Игорь, наконец избавившийся от мучающей его слепоты, резко встряхнул головой и осторожно взглянул на стоящую рядом с ним девушку, невольно опасаясь, что ему в супруги досталась уродина. Но тут первые лучи солнца коснулись земли, и в их свете его глазам предстала красота Ольги, торжествующей и счастливой.

- Ольга? – пораженно спросил он. – Лада моя, почто ты снова назвалась другим именем?

- Прекраса – это мое славянское имя, князь ты мой Солнечный, - любовно глядя на жениха, произнесла дочь Вещего Олега. – Оно мне более привычно, чем Ольга.

- Как оно тебе идет, голубка моя! Ты поистине прекраснее всех девушек на свете, - любуясь Ольгой, нежно проговорил Игорь. И он крепко взял ее руки в свои руки под пение проснувшихся лесных птиц.

Ревниво глядевшая на них Леслава не выдержала и кинулась бежать прочь от капища Рода, больше не сдерживая своих горестных слез. Олежек ни о чем другом не думая как привязанный последовал за дочерью Земовита, пленившей его сердце. Он нагнал ее у самого озера и сумел найти слова, которые несколько уменьшили скорбь польской красавицы и пробудили в ней интерес к пригожему русскому витязю.

Игорь с Ольгой еще долго смотрели бы и любовались друг другом, позабыв обо всем на свете, но к ним подошли со своими приближенными Вещий Олег и Ефанда. Молодые люди, опомнившись, подошли под родительское благословение под радостные крики собравшегося народа, потом Олег спросил у князя Земовита:

- Удовлетворен ли ты волей богов, княже?

- Удовлетворен! Игорь честно, с повязкой на глазах выбрал твою дочь себе в жены, - угрюмо отозвался полянский князь. – Но моя дочь не будет меньшицей даже у великого князя русского, и посему я с нею и своими людьми возвращаюсь в Гнезно.

- Неразумно ты рассудил, Земовит, - неодобрительно покачал головой в ответ Олег и начал убеждать гостя. – Опасно Леславе ехать домой, где ее желает пленить разбойный дан. Останься на месяц у нас осмотрись, возможно, найдешь другого зятя, который будет по душе и тебе, и твоей дочери.

- Я сумею защитить свою дочь и больше ни дня не останусь в Ладоге, где нам было выражено откровенное пренебрежение, - отрезал гордый поляк и собрался со своими людьми в дорогу, больше не слушая никаких уговоров. Даже Леслава, согласная с Вещим Олегом не осмелилась просить своего разгневанного отца задержаться у русов. Князь Земовит, наскоро собравшись, покинул Ладогу со своей свитой во второй половине дня.

Олежек обескуражено посмотрел на пыль, которую оставили после себя скачущие во всю мочь недовольные гости и кинулся к Вещему князю с вопросом:

- Отец, как же так?! Ты же обещал, что Леслава достанется мне в жены! – вскричал он.

Олег тоже пристально посмотрел на уезжающих привисленских полян с высокого заборола и печально ответил:

- Земовит скоро вернется к нам, сын мой, и будет просить нас о помощи. И тогда твоя судьба очутится в твоих руках.

Княжич успокоился, зная, что все предсказания его отца сбывались и потому он может твердо рассчитывать на супружество с полюбившейся ему Леславой. Спустя один день, когда приготовления к свадьбе Игоря и Ольги были в самом разгаре, к западным воротам Ладоги приблизилось несколько окровавленных, с трудом передвигающих ноги людей. Ладожане с трудом узнали в них Земовита и его кметей. Плача, полянский князь рассказал им как на него и его людей напали в пути Фелнир и его хирдманы.

- Прав ты был, Вещий, не стоило нам забирать с собой Леславу, - с горестным вздохом признал он. – Побил злодей Фелнир моих людей, пленил мою голубку, и теперь вряд ли я когда-нибудь снова ее увижу!

- Подожди горевать о дочери, Земовит, - утешающим тоном сказал Вещий Олег. – У меня много славных витязей, готовых сразиться хоть с самим конунгом Гаральдом. Они спасут Леславу от похотливого дана.

Молодые русские воины, услышав такие слова своего предводителя, приосанились и наперебой принялись напрашиваться на роль мстителя, готового сразиться с дерзким похитителем полянской княжны. Олежек был первый, кто выдвинулся вперед, не отстали от него витязи из Смоленска, Киева и Новгорода. Даже Игорь вызвался ехать за Леславой, выручать ее из плена.

При виде такой внушительной силы князь Замовит несколько успокоился за участь дочери и решительно заявил:

- Кто из богатырей сразится с Фелниром и избавит от него мою дочь, тот и станет ее мужем.

На том и порешили.

Спойлер Йомсвикинги

Спойлер Фелнир

Витязи, возымевшие желание жениться на Леславе начали совещаться, как им найти княжну и освободить ее из данского плена. Нетерпеливый же Олежек сразу начал готовиться со своими людьми в дорогу, и собрался в путь уже к вечеру. Вещий князь подошел к сыну, когда тот занес ногу в стремя чтобы вскочить на коня и сказал:

- Езжайте к Варяжскому морю кратчайшей дорогой, сын мой. Фелнир постарается как можно скорее увезти княжну Леславу в Данию морским путем. Знаю, нелегко будет преодолеть горы, которые встанут на вашем пути, но только так можно успеть перехватить похитителей.

Княжич сердечно поблагодарил отца за добрый совет и простился с ним глубоким поклоном. Олег посмотрел вслед сыну и его свите, и в его глазах отразилась глубокая тревога. Подчас его видения не сбывались, и ныне он не мог предугадать, что ждет Олежека в конце его опасного путешествия.

Молодой княжич же не думал об опасности. Мысль о похищенной викингами Леславе все время гнала его вперед, невзирая на препятствия. Упорно двигаясь вперед, его дружина преодолела вскоре вставшие перед ними горы и на третий день углубилась в дикую непролазную чащу. Дорога через лес поздней осенью оказалась непростой – приходилось искать пригодные для движения пути, перебираться через поваленные стволы вековых деревьев, часто соскакивать с коней и хлюпать ногами по болотистой низине, увязая по щиколотку. И самые выдержанные, стойкие воины-русы начали уставать в погоне за похитителями Леславы. Когда стемнело, а они все еще продолжали идти через буреломы и полные дождевой воды рытвины, где легко отступались кони, дядька Радим не выдержал и сказал своему воспитаннику:

- Олежек, остановимся на привал. Гридни наши истомились настолько, что от них не будет проку, когда мы столкнемся с данами.

В ответ лицо юноши выразило крайнюю досаду, но он промолчал, зная, что его наставник прав. После такого трудного перехода и бессонной ночи людям необходимо было восстановить свои силы. И русы устало упали на землю, вяло переговариваясь о том, что было бы неплохо зажечь костер и перекусить.

Самый лучший в дружине молодой охотник Горисвет отправился в лес, подстрелил молодую олениху и притащил ее в лагерь. Товарищи Горисвета обрадовались его удаче, ибо еда у русов уже заканчивалась, и подкрепиться свежим мясом для двигающихся без остановок двое суток мужчин было в самый раз. Умелый куховар Некрас с помощью двух воинов ободрал тушу убитой самки оленя и начал вертеть ее на самодельном вертеле над ярко вспыхивающем огне. Время от времени он поливал ее нежное мясо жиром, стекавшим в подставленный небольшой котелок, и осторожно тыкал в мякоть ножом, пробуя готовность. Запах шел такой ароматный, что даже невозмутимый Радим закрыл глаза в предвкушении удовольствия от вкусного ужина. Только Олежек был по-прежнему неспокоен: то смотрел в сторону леса, то возвращался к горящему костру.

Радим подал княжичу лучший кусок оленины, исходивший ароматом и блестевший капельками золотистого жира. Олежек взял его и машинально съел свою порцию, даже не замечая, что он ест. Его душа по-прежнему рвалась в путь, к любимой княжне Леславе. И он невольно досадовал на своих людей, думавших только о вкусной еде и ночном отдыхе. Ему среди них было неуютно, а что должна была ощущать польская княжна, нежная и боязливая девушка, в плену у беспощадных данов, привыкших к разбою и насилию?! Чем больше Олежек о ней думал, тем больше тревожился. Его душа рвалась на выручку к любимой. И, едва дождавшись, когда лагерь уснет, Олежек вскочил на своего испытанного коня и помчался на нем во мрак ночи, не думая о том, какой опасности он себя подвергает, оставив позади себя верных гридней-телохранителей.

Заболоченные низины русы уже прошли, и к утру Олежек легко подъехал к берегу бушующего Варяжского моря. В заливе неподалеку от леса княжич узрел возле высоких сосен искомый драккар «Молот Тора», принадлежащий советнику короля данов Фелниру. Притаившийся корабль выглядел, как качающийся на сверкающих волнах спящий дракон, на которого падали первые лучи утреннего солнца, и полосатый парус был убран с него, чтобы шквальной морской ветер не нарушал его покоя.

Шестьдесят викингов в разных позах спали вповалку на земле, возле импровизированных столов, составленных из кедровых досок. По всей видимости, накануне они затеяли пиршество, ибо повсюду валялись объеденные кости и опустевшие бурдюки из-под браги и вина. На берегу стояла бы полная тишина, если из шатра, сшитого из парчовой ткани, не доносились бы приглушенные женские стоны и рыдания.

Эта возня внутри, шорохи, глухие звуки, громкое мужское сопение, тонкий девичий плач любого путника заставили бы насторожиться. Сердце Олежека словно оборвалось. Стало быть, Фелнир не стал дожидаться прибытия в Данию, чтобы сделать пленницу своей женой-меньшицей, он уже успел изнасиловать Леславу, полагая, что уже прочно оторвался с своими хирдманами от погони русов. Пир, который устроили даны, оказался брачным пиром в честь их молодожена-предводителя. Взгляд молодого княжича затуманился, он задрожал от гнева мелкой дрожью и кинулся в шатер мимо целой ватаги спящих викингов, не помня себя от злости.

Рыжебородый Фелнир лежал на лежаке, сооруженном из звериных шкур и быстро по-собачьи сладострастно облизывал широким языком заплаканное личико Леславы, словно она была редким неповторимым лакомством. Польская княжна, находясь в его крепких объятиях, пыталась сопротивляться и отбивалась от насильника изо всех сил, уклоняясь от царапающего ее нежные щеки его шершавого языка. Но ее попытки только ухудшали ее положение, заставляя рыжебородого верзилу еще крепче вцепиться в нее.

Это зрелище еще больше распалило гнев Олежека, и он, вплотную подойдя к Фелниру, изо всех сил опустил свой крепкий кулак на его огромную круглую голову. Дан охнул и, ухватившись за затылок, выпустил пленницу из своих объятий. Глаза Леславы при виде Олежека, засветились от счастья.

- Милый, ты пришел за мной!!! – задыхаясь, произнесла она, все еще не веря в свое спасение.

- Княжна, бежим, пока этот разбойник не пришел в себя, - быстро сказал ей Олежек.

Леслава в знак понимания согласно кивнула головой и дала ему свою руку. Влюбленные выбежали из шатра, но на их пути к лесу оказались просыпающие от шума в шатре викинги. Олежек оглянулся и бросился со своей спутницей к морю. Их ноги увязали в зыбучем песке, но их молодость, отчаянность положения и быстрота способствовали успеху их намерения. Они успели оторваться от преследователей и взойти на палубу драккара. Там Олежек перерубил мечом веревку, соединяющую корабль с берегом. Встав у руля, княжич направил судно в открытое море, мысленно молясь Перуну о спасении. Фелнир тем временем уже оправился от мощного удара сына Вещего Олега. Он выбежал из шатра и руганью начал поднимать остальных сонных хирдманов, направляя их в погоню за беглецами. Вид у толстого дана, выскочившего из шатра без штанов был смешной и нелепый, его большой мужской уд воинственно торчал в сторону удалявшегося драккара, как бы грозя беглецам. Но Олежеку стало не до смеха, когда он увидел, как хорошо плавающие викинги бросились в воду и мощными гребками стали быстро плыть к «Молоту Тора». В случае их плена ревнивый Фелнир не пощадит его и Леславу. Его ожидает мучительная смерть, а прелестную княжну дальнейшее насилие и унизительное рабство у грубого датского мужа.

Олежек еще быстрее заработал рулем драккара. Вся его надежда была на начавший отлив, который должен увлечь корабль далеко в море. Леслава со все возрастающими беспокойством следила за отчаянными попытками своего возлюбленного уйти от их жестоких преследователей. Вдруг она с ужасом вскрикнула и показала Олежеку на другой корабль данов, который направлялся к ним. Олежек выронил кормило. Его борьба оказалась тщетной: он и Леслава были окружены викингами, и для них не имелось спасения. Оставался только один способ не попасть в руки врагов – им нужно было добровольно уйти из жизни. Олежек вытащил из ножен меч и молча показал его Леславе. Девушка без слов поняла его. Она смертельно побледнела и все же нашла в себе силы прошептать:

- Рази меня, ладо мой. Встретимся в райских садах светлого Ирия!

Безграничное чувство счастья охватило Олежека, когда его любимая назвала его своим ладой, и выразила столько доверия к нему, что согласилась принять смерть от его руки. Он порывисто приблизился к ней, широко взмахнул мечом и… не мог опустить его на прелестную дочь Земовита. Серые глаза Олежека утонули в небесной голубизне ее прекрасных очей, он выронил клинок и крепко прижал польскую княжну к себе. Их уста слились в первом и последнем поцелуе перед гибельным прыжком в бездонную морскую пучину, когда скандинавы захватят их ненадежный плавающий приют.

Викинги неумолимо приближались. С палубы драккара стали видны их заросшие бородой, словно у троллей, лица, искаженные злобой. Но Олежек и Леслава не в силах оторваться друг от друга, не обращали на них внимания, не желая размыкать своих объятий. Только когда корабль накренился в правую сторону из-за множества посыпавших на его палубу мужских тел, польская княжна испуганно вскрикнула и еще сильнее прижалась к своему возлюбленному. Молодой княжич схватился за меч, готовясь дорого продать свою жизнь, и устремился с девушкой в противоположную сторону. Но оттуда показались викинги, которые прибыли на втором драккаре. Олежек еще сильнее сжал руку Леславы и уже приготовился спрыгнуть вместе с нею в море, когда случилось невероятное. Прибывшие даны, оставив молодых людей в стороне обрушились на их преследователей. Завязалась отчаянная схватка, в которой перевес был явно на стороне новых скандинавских воинов.

- Что происходит?! Свои бьются со своими? – недоуменно проговорил Олежек глядя на то, как викинги с остервенением наносят друг другу удары.

Леслава, присмотревшись, радостно ответила ему:

- Я узнаю волчью голову на их парусе. Это йомсвикинги Палнатокки, а он враг Фелнира.

Молодой княжич с облегчением перевел дух. С противником Фелнира он уж как-нибудь договорится, если тот не будет посягать на его Леславу, - их отцы смогут заплатить за них богатый выкуп. Ему оставалось только перебраться с любимой девушкой на берег, и, там наблюдать за тем, как йомсвикинги погнали отступающих хирдманов Фелнира в лес. Впрочем, их предводитель – высокий молодой человек с белокурыми волосами до плеч, скоро прекратил преследование и вернулся со своими людьми к морю.

- Приветствую тебя, молодой Хелег, - сказал он, улыбаясь во всю ширь рта и показывая белоснежные зубы. – Враг моего врага – мой друг, и я не мог не прийти к тебе на помощь, когда мой разведчик Кетиль сказал мне сегодня утром, какая тебе грозит опасность.

- Почему ты не добил гада Фелнира, Палнатокки? – требовательно спросил его Олежек. – Что тебе помешало сделать это благое деяние?

- Я покончу с Фелниром, но не раньше прежде чем сумею отомстить ему и конунгу Гаральду за смерть моего отца, - жестко произнес в ответ Палнатокки.

Олежек кивнул в знак понимания головой. Чувства и мотивы поступков Палнатокки он признал справедливыми.

- Я у тебя в долгу, храбрый йомсвикинг, и когда ты затеешь войну с конунгом Гаральдом, непременно приду к тебе на помощь, - пообещал молодой княжич.

- Именно эти слова я хотел услышать от тебя, сын Вещего, - сказал предводитель йомсвикингов. – Смотри же, не забудь о своем обещании.

- Не забуду, - твердо ответил Олежек.

Один из йомсвикингов с поклоном отдал Леславе оброненный ею в шатре Фелнира золотой княжеский венец, и после того как княжна снова обрела свой царственный облик, другой дан привел коня. Олежек и Леслава тепло распрощались с йомсвикингами и его предводителем, и направились в сторону Ладоги. В пути они соединились с дружинниками Олежека, которые несказанно обрадовались тому, что нашли живым и невредимым молодого господина, да еще с его невестой. Еще более торжественная и радостная встреча ожидала Олежека и Леславу в Ладоге, и Вещий Олег закатил такой роскошный пир по поводу двойной свадьбы сына и дочери, что о нем на Руси вспоминали еще десять лет спустя. Как говорили старики, даже свадьба великого новгородского князя Рюрика, отца нынешнего князя Игоря, и урманской жрицы Ефанды уступала по многолюдности свадьбе детей Вещего Олега.

» Глава 10

Две чернавки возились в углу, собирая сор у печи. Водя вениками по полу, они опасливо посматривали на свою госпожу, с мрачным видом сидевшую у окна, за которым пели весеннюю песнь прилетные птицы. Сразу после свадьбы молодая княгиня была весела и приветлива с ними; щедро она одаривала их разноцветными лентами, бисером и серебряными кольцами, желая, чтобы они разделили с ней ее безграничную радость от соединения с князем Игорем. Но уже через месяц дочь Вещего Олега как будто подменили, и сенные девушки догадывались почему – умчался молодой муж как сокол, выпущенный на волю в военный поход против черных булгар. Вятичи его позвали, и Игорь Рюрикович не упустил случая показать свою удаль молодецкую, хотя братское восточное племя удовольствовалось бы не только великим русским князем, но и одним из его воевод, чтобы угомонить не в меру расшалившихся степняков. Ольге не по нраву пришелся поступок мужа, и прислужницы ее понимали – не дело это, так скоро покидать молодую жену, когда одна полная луна не успела сменить другую после брачного пира. Но чем они могли помочь ее горю? Разве что женским сочувствием и услужливостью, не раздражающей разочарованную холодностью супруга молодую женщину.

Ольга, не обращая внимания на настороженно смотревших на нее сенных девушек, продолжала думать свою горькую думу, в который раз задавая себе мучивший ее вопрос – чем она оттолкнула от себя Игоря? Никак из ее памяти не уходило воспоминание о той пылкости, которую он проявлял до свадьбы, желая ее скорейшего свершения, а также мысль об удручающей ее мужниной сдержанности, который принес с собой долгожданный брачный пир. Али обидела она его ненароком? Да нет, Игорь ни разу не показал недовольство ее поведением. Так в чем же дело? Уж не замешана ли в их сердечных отношениях тайная зазнобушка, к которой и помчался ее благоверный, едва только ему представился удобный случай? И чем же она должна быть лучше ее, избранницы Игоря, если Игорь так изнывал, лишь бы поскорее пуститься в путь и уехать из Ладоги?

Мучимая этими сомнениями, Ольга привстала с лавки и громко велела:

- Неждана, подай мне ромейское зерцало!

Нарядная юная прислужница, неотлучно находившаяся при молодой княгине и разделяющая ее досуг и забавы, змейкой метнулась в соседнюю комнату и принесла ей овальное зеркало. Ольга вгляделась в его хрустальную поверхность, придирчиво отметила соболиные брови, приятную округлость румяных щек, серые пронзительные глаза, с первого взгляда пленявших мужчин… Да есть ли на Руси девица, способная затмить своими внешними чарами ее, дочь Вещего Олега, правнучку божественных асов, отличающихся совершенной, поистине безупречной красотой! Игорь ради нее отказался даже от Леславы, хотя такую красавицу как дочь польского князя Земовита днем с огнем не сыщешь. Сердце-вещун подсказывало Ольге, что дело вовсе не в красивой разлучнице. Тогда в чем же? С досадой отложив блестящее зеркало, так и не давшее ей ответа на мучивший вопрос, молодая княгиня снова глубоко задумалась. Не скажешь, что муж плохо относился к ней после свадьбы, нет, он был очень ласков с ней, все время ладой своей называл, подарки дорогие дарил, исполнял все ее желания, нежно в губы целовал. Словом, Игорь все делал для нее, только не желал любиться с нею, как муж с женой, а жил с нею как брат с сестрой. Да, они были братом и сестрой по деду и бабушке с ее отцовской стороны, но она мнила, что Лада запалила для них огонь гораздо более пламенный, чем огонек родственный любви. Или она ошиблась в этом и теперь должна вести горькую жизнь нежеланной отверженной жены? Но стоило Ольге вспомнить горящий любовной страстью взгляд, каким Игорь смотрел на нее в псковском лесу, как все ее сомнения в ответной его любви рассеивались без следа. Нужно было тогда, презрев свою гордость отдаться любимому и познать вместе с ним все радости, что дарят людям Лада и Лель, но она решила проучить Игоря за его многолетнее пренебрежение к ней, а в итоге оказалась наказана сама. Прав был ее отец, утверждающий, что не на счастье она воспротивилась любви. Вещий Олег всегда и во всем оказывался прав. Возможно, Игорь избегает супружеского ложа, поскольку боится нового отказа с ее стороны и не решается оскорбить дочь почитаемого им опекуна пылкими домогательствами. Тут молодая княгиня ощутила, что окончательно запуталась, - с ее стороны в сторону Игоря немало было послано обольстительных женских улыбок и призывных взглядов, намекающих на супружескую постель.

Устав мучиться бесплодными предположениями и догадками, Ольга в отчаянии решила обратиться с самым важным для нее вопросом к отцу, хотя в глубине души она стыдилась вмешивать родителя в постельные дела своей супружеской спальни. Но если кто мог ей объяснить загадочное поведение ее супруга Игоря Рюриковича, так это Вещий Олег. Молодая княгиня накинула на голову длинное покрывало и пошла по деревянному переходу в другое крыло княжеского терема. Там она нашла отца, внимательно читающим письмо мадьярского воеводы Белы в своих покоях.

- Я не помешаю тебе, батюшка? – нерешительно спросила молодая женщина, несмело глядя на благородное лицо своего отца.

Вещий Олег поднял голову и быстро отложил письмо в сторону. Его глаза при виде любимой дочери засветились несказанным удовольствием и нежностью, а губы тронула мягкая улыбка. Ольга часто напоминала ему двух самых дорогих ему женщин - горделивой красотой сестру Ефанду, а своей нежностью и любящей душой жену Дарину, и общение с нею всегда ему было в радость.

- Я знал, что ты придешь ко мне, Прекраса, и ждал тебя, - вместо ответа сказал он ей и усадил на самое удобное место возле теплой печи.

- А откуда ты знал, что я приду к тебе, если я только что решила поговорить с тобой? – недоуменно спросила Ольга.

- Вещее отцовское сердце подсказало мне, когда ждать нашей встречи. Знаю я также, зачем ты пришла ко мне, - Олег вздохнул и продолжил свою речь: - Я не буду обманывать тебя, моя голубка, утверждая, будто Игорь отправился на восток в поисках военных подвигов. Нет, он ухватился за поход на булгар лишь бы быть подальше от тебя, и поспешил к вятичам с быстротой ветра.

Ольга потрясенно посмотрела на отца, произнесшего эти жестокие для нее слова, и затряслась в рыданиях.

- Вот этого я больше всего боялась, - сквозь слезы произнесла она. – Батюшка, неужели я так противна Игорю, что он предпочитает быть где угодно лишь бы не быть со мной? О боги, чем я заслужила столь жалкую женскую участь!

Олег крепко обнял плачущую дочь и привлек к себе.

- Не плачь, Прекраса, не плачь, милая, ты ни в чем не виновата, - твердо сказал он. – И Игорь любит тебя не менее сильно, чем ты любишь его, не сомневайся в этом. Сама Доля связала вас навеки вечные по велению самой великой богини Лады.

- Тогда я ничего не понимаю!!! – Ольга, не сдержав обуревающих ее чувств, вскочила со своего места и возбужденно произнесла: - Почему мой ладо избегает меня?!

Олег в задумчивости прошелся по одрине, решая как объяснить Ольге несчастье сына Рюрика.

- Прекраса, я не могу тебе объяснить, что происходит с Игорем, иначе это будет прямое вмешательство в вашу судьбу. Ты можешь, узнав правду, покинуть супруга, - наконец сказал он. – Скажу одно, вы находитесь на житейском распутье, и Доля находится в раздумии, решая быть или не быть вам вдвоем.

- Батюшка, но ты сам сказал, что Доля связала меня с Игорем по велению Лады! – воскликнула Ольга, глядя на отца широко раскрытыми глазами.

- Она связала ваши сердца, но не жизни. Люди стали часто пренебрегать любовью и оставлять своих любимых ради иных целей, - вздохнул Вещий князь и ласково взглянул на нее. – Тебе предстоит решать, моя голубка, будешь ли ты жить с Игорем, когда узнаешь правду из его уст и посмотришь прямо в его глаза, или же предпочтешь жить отдельной от него жизнью.

Разговор с отцом еще больше запутал Ольгу, а не прояснил причину загадочного поведения Игоря, но ее воодушевили его уверения, что Игорю она дорога не меньше, чем он ей. Как только отец мог предположить, будто она захочет покинуть Игоря?! Да никогда этого не будет, и если супружеская жизнь зависит от нее, то она будет крепче каленого железа!

Молодая княгиня даже захотела развлечься, покачаться на качелях вместе с сенными девушками и хотела было позвать Леславу на забаву. Однако вспомнив, что Леслава перестала подниматься на качели, как только выяснилось, что она понесла ребенка, Ольга отказалась от своего намерения и решила прогуляться вокруг терема, пока не стемнело и послушать соловьиные трели, доносящиеся сквозь молодые листочки берез. Пробираясь сквозь зазеленевшие кусты черемухи, молодая княгиня услышала доносившиеся из окна терема смех и сладострастные стоны Олежека и Леславы, и настроение ее снова испортилось. Брата от его жены невозможно было оторвать, а вот Игорь покинул ее еще до окончания медового месяца. Невестка чуть ли не с первой брачной ночи затяжелела, а она, Ольга, ни разу не разделила с супругом брачное ложе, не считала с ним бесчисленные звезды на ночном небе, не каталась с ним в любовных объятиях на свежевспашенной земле. Не добавило настроения Ольге мысль, что через два дня наступает Красная горка – день встречи Весны, праздник победы Лета над Зимой, Жизни над Смертью, и будут проходить вьюнишники – обходной обряд, завершающий свадебные торжества новобрачных последнего года и окончательно закрепляющий за ними статус семейных людей. Все будут стоять парами радостные, счастливые – только она придет к капищу славить Рода без мужа, и в лучшем случае будет подпирать собою дуб святилища. Но делать было нечего, благодарность Роду непременно нужно принести и Ольга решила нарядиться в свои самые богатые и роскошные одежды, чтобы хоть так поддержать свое достоинство.

Через два дня еще до рассвета женатые мужчины собрались на восточной околице Ладоги и принялись степенно обходить дома, в которых за прошлый год играли свадьбы и возле них кликать молодых. Обращаясь к молодожену, они пели:

Ты вставай-ка, молодец,

Ты вставай, наш вьюнец!

Ты расчесывай кудри

Костяным гребешком,

Уж ты взгляни в окошко

Косящатое!

Тебе песню поем,

Тебе честь воздаем!

Молодой муж выходил на порог, кланялся, благодарил за честь и приглашал в дом на угощение. В доме гости могли за накрытым столом оценить таланты молодой хозяйки и чествовали уже ее такой песней:

О лелю, молодая, о лелю,

Ты вьюная, о лелю,

Ты по горнице пройди, о лелю,

Покажи нам молодца, о лелю,

Своего вьюнца, о лелю.

Да пожалуй, яичко, о лелю,

Еще красненькое, о лелю,

Что на белом блюде, о лелю,

Да при добрых людях, о лелю!

Молодая жена выходила из горницы в трапезную, кланялась гостям, благодаря их за честь и, как ни старались шаловливые гости отрезать ее от мужа, новобрачная упорно отказывалась от другой предлагаемой ей пары и желала находиться только возле супруга, показывая тем самым свою любовь к нему. Неженатые же парни и девушки вовсю развлекались за городом, ища свою пару, поскольку существовало такое поверье: « Кто на Красную горку сойдется – тот вовек не разведется».

В этот радостный день даже княжич Олежек забыл свою гордыню, и с удовольствием привечал гостей вместе со своей любимой женой Леславой. А с особой радостью все молодожены встречали стайку детей, которые в полдень весело пели им такую величальную песню:

Под вершиной деревца

Соколы-то гнезда вьют – они яйца несут,

А они яйца несут, малых детушек ведут!

Посередь деревца пчелы ярые сидят,

Пчелы ярые сидят, много меду надышат,

Ах, много меду надышат,

Про нас квасу насытят!

У комля деревца дубовые столы стоят,

Дубовые столы стоят – звончатые гусли лежат.

Ах, кому в гусли играть, все поигрывать?

Ай, вот играть ли не играть

Молодому с молодой.

Молодому с молодой!

Эта величальная песня обеспечивала молодым семьям медовое счастье и много сыновей и дочерей. Одарив поющих детей пряниками и прочими сладостями, молодые пары тут же принимались облачаться в свои лучшие наряды, спеша к капищу Рода славить великого бога – создателя Вселенной и богиню любви Ладу за дарованное им семейное счастье и новую жизнь, зреющую в чревах молодых женщин, которые недавно вышли замуж. В этот великий день русичи не боялись злых сил тьмы. Как никогда Навь была бессильна на Красную горку и женщины охотно показывали свои округлившиеся животы как самое верное доказательство того, что они не бесплодны. Молодую невестку Вещего Олега Леславу народ встретил одобрительным гулом – ее живот был самым большим и округлившимся. А вот на плоский живот Ольги люди смотрели с состраданием и недоумением.

- Как видно, княжеский терем посетит только один золотой лебедь Лады. Вот горе, вот беда! - то и дело шептались они, обсуждая эту новость. Главный волхв Рода – Всевед – выразился еще более сурово.

- Если к вьюнишникам молодая жена не забрюхатела – брак будет бесплодным! – заявил он, скорбно качая головой, полностью уверенный в правдивости своего мрачного пророчества.

- Типун тебе на язык, Всевед! – рассердился на волхва Вещий князь, и, повернувшись к народу, он твердо сказал: - Не сомневайтесь, добрые люди, будет сын у князя Игоря и моей дочери Ольги. И он своим великими воинскими подвигами прославит Русь среди всех прочих народов!

- У великих князей Доля по иному складывается, так что не суди поспешно, почтенный служитель Рода о судьбе моих детей, - тоже предостерегающе сказала княгиня Ефанда Всеведу.

Жители Ладоги поверили Вещему Олегу и его сестре, и больше ничто не омрачало их души. Когда стемнело, они зажгли большой костер посреди капища и, дружно подняв руки, начали славить Рода и Ладу. Потом начались игры, песни и веселые танцы, прогоняющие всякую печаль из человеческого сердца. Но в душе Ольги остался горький осадок. Несмотря на заступничество отца и свекрови молодая княгиня пережила самое тяжелое публичное унижение в своей жизни, и она поклялась самой себе, что когда Игорь вернется в Ладогу, она непременно поговорит с ним начистоту и заставит его выполнить его супружеский долг по отношению к ней.

» Глава одиннадцатая

Летом Вещий Олег задумал окончательно перебраться в Киев, но прежде он озаботился тем, чтобы оставить Север Руси в надежных руках. Если Ладога как и прежде мыслилась ему под управлением его сестры-близнеца Ефанды, то в Великом Новгороде ему нужно было передать власть посаднику, который бы устраивал и его самого, и непокорных новгородцев. Напрасно сын Олежек молил сделать новгородским князем его, упирая на их близкое кровное родство, - Вещий Олег не пожелал наделить верховной княжеской властью единственного сына. Только Игорь, сын Рюрика, в его понимании должен был править всей Русью, да и не доверял Вещий Олег своенравному отпрыску, чем разобидел его окончательно.

Их разговор кончился публичной ссорой, и Вещий князь уехал в Новгород, так и не помирившись с сыном. Ольга, вздыхая, попробовала было утешить брата, но его невозможно было успокоить. Он напился до потери памяти, и дружинники еле-еле привели, а вернее приволокли его в одрину.

Ночью у Леславы начались роды. Юная супруга Олежека близко к сердцу приняла жестокую ссору своего любимого лады с его отцом, и от пережитого волнения у нее внезапно начались схватки. Грохотала гроза, Перун - Громовик посылал на землю свои огненные стрелы, но буйство стихии не могло заглушить полные муки крики роженицы. Ольга вскочила, наспех накинула на себя первый попавшийся плат и вместе со своими служанками поспешила к княжеской бане, куда переместили ее стонущую невестку. Как ни мало у нее было опыта в подобных делах, все же она не могла остаться безучастной, когда близкая ей родственница производит на свет наследника рода.

В бане уже всем распоряжалась Ефанда, и, глядя на уверенное лицо и действия свекрови, Ольга немного успокоилась, не так стала тревожиться за участь Леславы и ее ребенка. Но плохо было то, что от пьяного Олежека не могли добиться никакого толку. Даже бадья холодной воды, вылитая гриднями на княжича, не могла привести его в чувство и отгонять нечисть от роженицы взялся на себя воевода Ратобор.

К утру Леслава разродилась крупным мальчиком. Прислужницы обмыли его, запеленали и в соответствии с обычаем положили его у ног молодого отца, чтобы тот признал его. Но протрезвевший Олежек отказался взять его на руки и поднять.

- Это не мое дитя, а отродье ублюдка Фелнира! – зло закричал он, с отвращением глядя на красное сморщенное личико ребенка. – Не по сроку моему семени являться на белый свет.

Челядинки беспомощно переглядывались, не зная, что делать. Если верить словам молодого супруга княжны Леславы и подсчитать месяцы, которые прошли после их свадьбы, то ребенок действительно родился раньше срока.

Послали за княгиней Ефандой, но тетка княжича тоже оказалась в затруднении как поступить. Заставить племянника признать чужого ребенка она не могла, поддержать его тоже, поскольку отказ от малыша мог смертельно обидеть отца Леславы, могущественного князя Земовита. Княгиня снарядила гонца за Вещим Олегом, уповая на то, что мудрость ее брата поможет решить это затруднение, в которое попала русская княжеская семья.

Но не успел гонец выехать за пределы Ладоги, как в город въехал поезд Вещего князя. Олег и без гонца благодаря своему дару кудесника узнал о том, что творится в семье его сына и не замедлил приехать туда, где он оказался более всего нужен, невзирая на нерешенный вопрос с новгородским посадником, и сразу по приезде поспешил в покои Леславы.

В тереме молодых царил полный разлад. Леслава, не переставая, плакала в одиночестве в своей одрине, Олежек заперся в оружейной и там крушил все подряд, перемежая свои действия руганью и проклятиями разбойнику-дану, который изнасиловал его невесту. Отвергнутый младенец тоже заливался плачем. Вещий князь, не мешкая, подошел к невестке, погладил ее в утешение по голове и мягко произнес:

- Ну-ну, девонька, не рыдай ты так горько, а то молоко пропадет. Нехорошо тогда будет кормить дитятко чужим молоком.

- Батюшка, так не разрешает мне Олежек оставить у себя сыночка, - всхлипнула польская княжна. – Ворвался ко мне весь вздыбленный, говорит, избавься от него, иначе ты мне не жена и не буду я чужого ублюдка кормить, этого щенка приблудного. Теперь думаю, что мне теперь делать?! Наверное, в самом деле придется отнести мою кровинушку в лес и отдать его в жертву богине Морене.

- Что ты, дочка, и думать о таком не смей! – предостерегающе произнес Вещий Олег. Он знал благодаря гаданию, что рожденный невесткой сын рожден ею от викинга-дана, но не мог позволить, чтобы жестоко обошлись с невинным ребенком и его юной матерью, и принялся объяснять сокрушенной Леславе: – Тот род, в котором убивают и одобряют смерть детей, обречен на гибель, а матери, избавляющиеся от своего ребенка, лишаются благословения богини Лады. В следующем своем рождении они становятся кукушками, которым не суждено высидеть своих птенцов и познать материнских чувств. Это великое злодеяние, которое не остается без отмщения со стороны небесных богов. Отринешь одного ребенка, они не пошлют тебе другого, как ты не будешь слезно их молить. Совсем плохо, если мать губит дитя в своей утробе; такое деяние часто карается вечным бесплодием и лишением будущего.

- Боги и так покарали меня, только не знаю за какую мою вину, - снова зашлась плачем Леслава и прижалась к Олегу, безотчетно ища его поддержки. – Отец, ну разве я виновата, что Фелнир изнасиловал меня?! Не по своей воле я была с даном, клянусь всесильной Мокошью!!!Олежек ничего слушать не хочет, твердит, чтобы я избавилась от ребенка, иначе он избавится от меня. А я уже помыслить не могу, чтобы расстаться с ним, даже если его отец Фелнир. И с Олежеком я расстаться не могу, люблю я его, окаянного!

- Не печалься, не убивайся так, милая, - ласково проговорил Вещий Олег. – Вернется к тебе Олежек. Снова он назовет себя своей любой ладой и признает он твоего сына!

Князь подошел к плачущему младенцу, взял его на руки, с любовью глядя на его залитые слезами щечки, и ребенок тут же затих, ощущая приятное благотворное тепло, идущее от его сильных рук.

- Вот так-то лучше, - довольно прошептал Вещий Олег и, прижав мальчика к своей груди, он вышел вместе с ним на крыльцо терема, где объявил собравшемуся народу.

- Люди, дочь князя Земовита родила мне моего первого внука! Накрывайте столы и готовьте большой пир, я хочу отметить это событие!

Челядь радостно зашумела и бросилась выполнять распоряжение Вещего князя, предвидя богатое угощение и подарки с его стороны. Олежек с недоуменным видом посмотрел на отца и спросил:

- Отец, ты уверен в своих словах?!

- Не сомневайся, Олежек, сын Леславы – это твой сын, - твердо сказал князь и ловко передал ему ребенка из рук в руки. – Береги его как зеницу ока и счастье не покинет твой дом.

- Ну, если такое говоришь ты, отец, тогда я признаю его, - сказал Олежек и совсем другими глазами посмотрел на ребенка, покоящегося на его руках. – Я рад, что у меня появился наследник!

- Как ты назовешь мальца? – спросил Вещий Олег, на сей раз по-доброму глядя на своего непутевого отпрыска с ребенком на руках. Но Олежек и в эту минуту согласия с отцом влил ложку дегтя в бочку меда.

- Назову его тоже Олегом. Может, имя заставит тебя, отец, быть более щедрым к внуку, чем к сыну, - вызывающе произнес Олежек, напоминая отцу об их ссоре и своих требованиях.

- Ну-ну, новгородским князем или посадником будет тот, кого изберут сами новгородцы, - предостерегающе проговорил Вещий Олег и пошел к сестре обсудить с ней появление нового члена княжеской семьи. На семейный совет он также пригласил Ольгу, поскольку взял себе за правило ничего не скрывать от нее.

- Я рада, что ты смог уладить дело миром, брат, - с признательностью сказала Вещему Олегу Ефанда. – Раздор с князем Земовитом ничего хорошего не принес бы ни нам, ни Руси, да и жалко было бы Леславу, если бы Олежек выгнал ее из дома.

- Но, отец, тетя, вы уверены, что мальчик – сын Олежека? - с сомнением проговорила Ольга. – Я тоже прикинула сроки, и мой брат прав – рановато еще ребенку появляться на свет, если дитя, которое родила Леслава, действительно его сын.

- Ольга, истинный отец не тот, кто породил дитя на свет, а тот, кто его вырастил, - с улыбкой ответил дочери Вещий Олег. – Если в каждой женщине содержится частица богини-матери Лады, и она становится священным существом, когда производит дитя на свет, то мужчина всего лишь слепое орудие всетворящего бога Рода, используемое Родом для зачатия. Право называться родителем мужчина получает тогда, когда вкладывает свою душу в ребенка, терпеливо растя его как капризное деревце в саду. Не в обычае русских мужчин отказываться от детей, которые рожают им их жены, и дети их становятся русскими, даже если они зачаты от чужеземцев. Я уже влил свой дух в сына Леславы, когда с любовью прижал его к своей груди, и он такой же мне внук как если бы был зачат Олежеком, а не даном Фелниром.

- Говоря по-простому, дочка, - чей бы бычок не скакал, а теленок наш! - улыбнулась и княгиня Ефанда, одобрительно кивая головой брату и одновременно многозначительно глядя на Ольгу.

Молодая женщина не сразу поняла пристального взгляда своей родственницы – светлой колдуньи Севера, унаследовавшей свой магический дар от небесных предков-Асов, но ее лицо покрылось стыдливым румянцем. Она-то не только не смогла родить ребенка даже со стороны от чужого мужчины, но и женщиной еще не сподобилась стать, так и ходит девственная и целомудренная постылым пустоцветом.

На пиру Ольга поняла, насколько правы оказались отец с тетей, когда признали ребенка Леславы. Олежек, убежденный в том, что отец с его вещим даром не признал бы новорожденного мальчика, не будь он родным внуком Вещего Олега, поверил в свое отцовство и помирился с молодой женой. По его понятиям, мужская гордость не позволила бы отцу назвать своим внуком приблудного ребенка. Леслава, забыв о своих недавних горьких слезах, сияла, как только что распустившийся навстречу солнцу цветок, умытый дождем. Она выглядела безгранично счастливой и радостной на шумном многолюдном пиру от того, что милый ее сердцу молодой супруг вернул ей свою горячую любовь, и сестра ее мужа невольно ощутила зависть к ней. Глядя на супружеское согласие, воцарившееся между братом и его женой-ладой, Ольга вспомнила многозначительный взгляд Ефанды, устремленный на нее во время доверительного разговора, и невероятная мысль заставила учащенно забиться ее сердце. Неужели свекровь намекала ей, чтобы она тоже зачала на стороне, а ее за это простят?! Наверное это так, и если законный супруг упорно избегает ее иначе ей не стать женщиной и матерью. Недаром волхв Всевед мрачно предрек, что ребенка от супружеского союза Игоря и Ольги не следует ждать. Но ее Вещий отец утверждал обратное! Ольга прижала ладони к своим пылающим щекам, чувствуя, что она окончательно запуталась в своих вопросах и предположениях. Ей было ясно одно, что она не хочет изменять Игорю даже ради появления наследника на свет, и следует решительно настоять на своих супружеских правах как только неуловимый и безразличный к ней муж вернется домой из военного похода.

» Глава 12

На исходе Полетья Макоши* Игорь и его дружина вернулись в Ладогу. Победоносным оказался их поход не только против черных булгар*, но и ясов* и касогов* – союзников этого кочевого племени.

Сразу после появления удачливого войска суета, оживление и радость, вызванные встречей с долгожданными земляками и созерцанием привезенной ими добычи, завладели сердцами русичей и наполнили стольный город северной Руси весельем. Поначалу высыпавший на улицы народ увидел, как окруженный нарядной свитой князь Игорь, сгорая от нетерпения, быстро проскакал к княжескому терему, возле крыльца соскочил со своего вороного коня, передал серебряную уздечку конюху и поспешил первым делом к матери. Немало ладожанок тронула их трепетная встреча. Княгиня Ефанда с материнской нежностью обняла сына, отмечая про себя, как он похож на своего удалого красавца-отца, даже бородка у него начала кучерявиться как у Рюрика и сказала ему, долго не отпуская, столько ласковых слов, что все свидетели встречи еще раз убедились в ее любви к нему. После Игорь подошел к жене и застенчиво улыбаясь, увел ее в терем, якобы желая показать ей те многочисленные дорогие украшения, которые он привез ей в дар. Добыча его оказалась на редкость богатой. Жители Ладоги целый день смотрели на нескончаемую вереницу повозок с богатейшими восточными товарами, золотыми украшениями и оружиями, пленников и пленниц и возносили хвалу богам за посланную их соплеменникам воинскую удачу. Ясские и касожские женщины славились красотой и в Царьграде, и в Европе; и многие заморские гости присматривались к молодым чернооким рабыням, решая за какую из них отдать все свое золото молодому князю Игорю. Некоторые для верности шепотом осведомлялись у знакомых им дружинников, кого из особо ценных пленниц удостоил их предводитель своего ложа. Но к их досаде воины не смогли ответить на этот вопрос – не появилось в походе у князя Игоря новой зазнобы, - зато гуслярам, перебиравшим звонкие струны, они поведали немало рассказов о своих боевых подвигах.

Роскошь переполнила терем княгини Ефанды, захлестнула она и дома молодых княгинь Ольги и Леславы. Щедро одарил Игорь жену и сестру свою названную, восторжествовала его победой давняя заповедь русских варягов – золото и серебро добывают в бою, с мечом в руках, а ради славы следует, не раздумывая, и жизнь свою отдать. Чем смелее воин, чем громче его победа, тем ближе он окажется к Ирию – сонму небесных богов и райского блаженства. А русичи оказались угодны богам – вот что означала их звонкая победа!

Но как не манила русичей небесная обитель Рода, рады они были, что вернулись живыми из дальнего восточного похода и снова увидели своих престарелых родителей, любимых жен и малых детушек.

Вещий Олег был доволен тем, что почти всех своих воинов Игорь привел обратно домой – племянник показал себя, несмотря на молодость, мудрым предводителем, который сумел добиться блистательных успехов ценой малых потерь. Одна только Ольга выглядела мрачной и погруженной в свои горестные думы посреди всеобщего ликования. Узнав от дозорного о появлении Игоревой дружины, она первая выбежала на крыльцо княжеского терема встречать свое милое ладо, но Игорь хотя несколько раз ласково поцеловал ее в укромных покоях, но снова как целуют сестру, а не как обожаемую супругу. И поняла молодая княгиня, что даже в разлуке Лель* не зажег в сердце ее мужа любовной к ней страсти. Не утешило ее и то, что муж не привел с собой из похода новую наложницу, как это полагалось по обычаю, а тех молодых пленниц, которых захватил по праву победителя, подарил своему названному отцу Вещему Олегу, говоря, что его мудрый тесть лучше всех сумеет распорядиться судьбой девушек, которые попали в неволю.

К Вещему Князю тут же бросились те купцы и чужеземные гости, которых пленила краса дочерей Кавказа. Они предлагали ему любые деньги за красавиц поистине сказочной красоты. Олег только улыбнулся в ответ и велел им прийти к нему за девушками к святилищу богини Лады на следующий день.

- Люди добрые, в любом месте исполнил бы я вашу просьбу, но не в городе, где царствует всеобъемлющая Лада, - многозначительно произнес он. - Не мужчины тут выбирают пару, а девушки. Коль согласитесь вы принять ту, которая выберет вас своим супругом, соглашусь я на любой выкуп, предложенный вами.

Почти все гости Вещего Князя согласились на его условие – многоженство среди них было в обычае, - и оно не смущало их, после чего молодой князь Игорь пригласил купцов на пир скрепить соглашение.

Он сидел во главе бескрайнего стола на возвышении рядом с Ольгой и с радостным лицом принимал заздравные славословия и поздравления с блистательной чередой одержанных им побед, понимая, что они вполне им заслужены. У Ольги разболелась голова от недовольства мужем и досады на его мужскую сдержанность по отношению к ней, и потому, как только позволили приличия, она встала из-за пиршественного стола и удалилась в свои внутренние покои.

Игоря обеспокоила холодность его любимой лады, и огорчил ее ранний уход. В походе, особенно ближе к его концу он все больше мечтал о встрече с ней, представлял, как они встретятся, и седмицу не будут расставаться друг с другом, живя в любви и согласии. Но жена не обнаружила никакой радости по поводу его возвращения, только тоска и укор были написаны на ее тонко очерченном лице, и молодой князь, вне себя от досады последовал за супругой, желая узнать причину ее недовольства.

Он застал Ольгу у окна одрины. Молодая княгиня сидела возле открытых его деревянных створок с непокрытой головой, богато убранный жемчугами кокошник лежал рядом с ней на лавке, и она в тяжелой задумчивости смотрела вдаль на синеющие холмы и поля. Ее печаль еще больше обозначилась в одиночестве и Игорь, окончательно встревожившись, задушевно спросил:

- Что за кручина тебя снедает, ладушка моя? Аль великая беда стряслась в мое отсутствие, коли ты не рада моему возвращению и даже на дары мои смотреть не хочешь?! Вот, смотри, какой я тебе привез венец. Укрась себя им, пусть порадуется твое сердечко женское его богатому убранству.

И молодой князь поспешно достал из привезенного большого ларца налобную золотую диадему с изображением грифона*.

- Подарками от меня хочешь откупиться?!! – недобро встрепенулась от слов беглого мужа гордая дочь Вещего Олега. – Пир затеял, с послами да купцами говоришь, с плясуньями танцуешь и все это для того, чтобы с женой наедине не быть!!!

- Да что с тобой, Прекраса? – растерялся молодой князь. – Какая злая оса тебя укусила?!!

- Скажи правду, Игорь, зачем ты женился на мне?! Зачем называешь меня своей женою, а женой своей меня не делаешь? – прямо спросила Ольга. – Не люба я тебе? Мой отец принудил тебя взять меня на супружеское ложе? Как свадьба наша отгремела, так ты на войну умчался, девственности моей не порушив! Бежал из Ладоги как трус, оставив меня на смех злым языкам, усердно подсчитывающим сроки, когда я должна была затяжелеть от тебя и родить первое наше дитя! А вернулся из похода, так только пару слов сказал да в щечки поцелуем клюнул для приличия.

Игорь побледнел как смертельно раненый воин под градом беспощадных вопросов и гневных обвинений Ольги. Не в обычае у молодых славянских жен было так зло и непримиримо говорить со своими мужьями, но дщерь Вещего Олега сама была как смелый витязь и не боялась обострять взаимные обиды, когда хотела получить ответы на свои вопросы. Много дал бы молодой князь лишь бы не вести с супругой тяжелой для него беседы, безмерно уязвляющей его мужское самолюбие. Игорь столь долго мотался по чужим землям не только в поисках добычи и славы, но и в надежде встретиться с сильным лекарем, который мог бы излечить его мужскую немощь. В походе он жил ожиданием чуда, надеялся, что обретет возможность растопить тело любимой жены и ее сердце в любовной страсти. Немало искусных врачевателей, соблазненных щедрой наградой, обещанной молодым русским князем, брались помочь его беде, но никто из них не в силах оказался преодолеть проклятие годи Рагнара, обрекающего его на участь не иметь потомства. И Игорь страшился признаться в этой своей неудаче Ольге, опасаясь, что после такого признания навсегда потерять ее.

- Что молчишь, нечего сказать?! – язвительно спросила Ольга поникшего мужа. – Так скажи, мне идти к озеру топиться? А как мне быть?!! Я не могу жить с сознанием своего женского позора, не могу думать о том, что не возбуждаю любовного желания у собственного супруга!!!

- Что ты, лада моя, даже думать об этом не смей! – испуганно вскинулся Игорь и порывисто схватил Ольгу в свои объятия, как бы удерживая ее от высказанного безумного намерения. – Ты так молода и красива, что солнечный мир умрет вместе с тобой от горя, когда твоя неописуемая краса станет достоянием Водяного!

В крепких мужских объятиях неистово сжимающего ее Игоря было так хорошо и уютно, что Ольга смягчилась. Она ласково поправила завитки светлых волос своего красавца-мужа и задушевно произнесла:

- Так сделай меня сейчас своей, мой сокол, мой ненаглядный Ингвар! Довольно нам, соединенным всетворящим Родом жить в дали друг от друга. Возьми меня, порушь мою девственность, и я охотно исполню любое твое желание, ладо мой! Больше моя гордость не станет препоной для нашей любви.

Под пылкими поцелуями жены скандинавская сдержанность Игоря таяла как лед под палящими лучами солнца. Он охотно выполнил бы ее просьбу, заласкал, зацеловал бы до смерти, и совокупился на супружеском ложе, если бы только мог это сделать!!! Но увы, его уд не только не поднялся, но даже не зашевелился. Он был словно мертвый, и Игорь зарыдал, словно маленький мальчик при этом своем очередном мужском поражении.

- Что, снова отвергаешь меня?! – горестно вскрикнула ничего не понимающая Ольга, и в горести схватив нить своих коралловых бус, она порвала их на себе как тонкую ниточку. – Не понимаю, какую игру ты ведешь, княже, но чувствую, завелась прямо перед нашей свадьбой злая разлучница, разрушившая наше счастье. Знать она змея сильна, коли ты ни на меня, ни на какую другую женщину не ведешься. А, вспоминаю, как шептались в людской, будто в киевских лесах у тебя зазноба завелась, некая жрица Джива. Уж не в объятия ли этой южной красавицы ты все время стремишься и оттого слезами заливаешься, когда постылая законная жена молит тебя взять ее на супружеское ложе?! Ах, только бы мне добраться до этой обольстительницы, вмиг она тогда забудет путь-дорожку к чужим мужьям!

- О, всетворящий Род, дай мне силы вынести это испытание, - взмолился вконец измученный упреками и обвинениями жены Игорь. – Лада моя, Перуном клянусь, вовсе забыл я эту Дживу с тех пор как узнал тебя и сейчас вспомнил о ней лишь потому, что у тебя также зло сверкают глаза, как и у нее грозой потемнели очи, когда мой уд отказался войти в ее лоно.

- Ха, так я тебе и поверила, муженек, мало ты обманывал меня! – недоверчиво хмыкнула Ольга.

- Но это правда, Прекраса, я – не мужчина, - прошептал молодой князь. – У тебя нет, и не будет никаких соперниц. Кому нужен высохший дуб, пораженный гневом всесильных богов! Но такова расплата за то, что моя мать осмелилась по своей воле покинуть святилище Рамстада. Его высший служитель годи Рагнар проклял сбежавшую жрицу тем, что ее дети не смогут иметь своего потомства.

Страшная для него правда далась ему нелегко, и он побледнел как мертвец. Игорь понимал, что, скорее всего, он потеряет Ольгу после горестного признания в своей несостоятельности и прежде всеми силами старался скрыть от жены постыдную мужскую немощь и вот, он утратил все ее доверие к себе. Дальнейшее сокрытие истины грозило ему тем, что любовь жены вот-вот могла обернуться ненавистью.

Ольга смотрела во все глаза на мужа. Ее разум отказывался верить в то, что этот высокий светловолосый красавец-богатырь, самой Ладой созданный для самой пылкой любви, был никуда не годен в супружеской постели. Но сердце подсказывало ей, что на этот раз Игорь не вводит ее в обман, и его слова во всем согласовывались с тем, что происходило между ними после свадьбы.

И юная княгиня ужаснулась. Не будет у нее и Игоря долгожданного наследника – прав оказался волхв Всевед, напророчивший им бездетное супружество. А это значит, что народ с позором изгонит бесплодного князя, которого боги покарали самой страшной карой, какой только можно наказать мужчину при жизни и ей предстоит разделить горестную участь изгнанного супруга.

Игорь с возрастающей мукой в сердце смотрел на молчаливое смятение и отчаяние молодой жены и с каждым мгновением он терял надежду на то, что она сможет достойно перенести это выпавшее на их долю испытание. И он решился принять ради любимой подруги новую муку для себя – навсегда расстаться с нею. Пусть ему достанется все несчастье, посланное злой Недолей потомкам Вещего Олега и Ефанды, а его Прекраса обретет женское счастье, которого она достойна с другим славным витязем, который утешит ее в потере звания княгини.

- Но знай, милая моя лада, что я не буду неволить тебя и отпускаю, - глухо сказал он ей.

- Как отпускаешь?! – в изумлении прошептала Ольга.

- Ты свободна от супружества со мной, - твердо, стараясь, чтобы его голос не дрожал, произнес Игорь. – Можешь идти на все четыре стороны. Найди себе нового мужа, полюби его, заведи с ним детишек и найди в новом браке ту страстную любовь, которую я не мог дать тебе.

Когда молодой князь произнес эти роковые слова, ему стало легче на душе и все же горе черной тенью покрыло его сердце. Игорю казалось, что с уходом Ольги от него навсегда уйдет всякая радость, и он закрыл лицо ладонями, стараясь скрыть невольные слезы, которые выступили у него на глазах. Но сын Рюрика твердо решил, чтобы не случилось, страдать должен он один, а его любимой лады не должна коснуться даже тень его черного горя.

Ольга растерянно посмотрела на него, затем на дверь, за которой зажглись первые яркие звезды на темном ночном небе. Полуоткрытая дверь манила ее еще неизведанной свободой, но дочь Вещего Олега не поддалась этому соблазну. Зачем ей радость, зачем ей утехи семейной жизни, если она будет вдали от того, кого любит по-настоящему – Игоря! Она без раздумий бросилась к рыдающему супругу, оплакивающим свою очередную разбитую мечту и крепко обняла его.

- Нет, ладо мой, никогда я тебя не оставлю, - страстно прошептала она. – И в горе, и в радости мы будем вместе, и преодолеем проклятие скандинавского годи, обещаю тебе!

- Ах, Прекраса, неужели ты до сих пор не поняла, что быть за мной замужем это все равно, что не иметь мужа!!! – отрицательно покачал головой Игорь. – Уйди, я не хочу, чтобы на тебя тоже упала тяжесть моей злой Недоли.

- Мне все равно, все равно, - неистово закричала Ольга. – Я люблю тебя, Сокол мой ясный и постельные утехи с другим я не променяю на счастье все время быть с тобой. Я вылечу тебя, непременно вылечу тебя, но даже если этого мне не позволят боги, то разделю твои страдания и муки с большей охотой, чем чашу наслаждений с иным мужчиной.

Игорь вгляделся в глаза любимой жены, обращенных на него. Он прочитал в них и безграничную любовь, и сострадание, и мольбу о прощении. Ольга чувствовала себя безмерно виноватой за то, что ранее говорила с ним грубо и жестоко, не зная истинного положения дел, и молодой князь ощутил, как с новой силой его охватила любовь к своей сердечной подруге. Полный радостного изумления, благодарности и восторга он прижал ее к груди, не желая выпускать ее из своих объятий, и им овладела уверенность в том, что никто и никогда их не разлучит, если они преодолели такое немало испытание как разочарование в телесных радостях брака.

- Сокол мой ясный! – нежно прошептала Ольга, покрывая его лицо своими пылкими поцелуями, и снова повторила свои слова как клятву: – Никогда я не оставлю тебя. Не только твое лицо красиво, твоя душа исполнена душевной красоты, как летнее небо бога Сварога* пронизано лучезарными лучами солнца-Даждьбога*.

Взволнованный до глубины души Игорь крепко обнял жену, продолжая удивляться ее великодушной к нему любви, которая в своей силе предпочитала разделить его страдания, а не искать радостей брака на стороне. Он поднял и положил ее на широкую кровать, и они вдвоем уснули на одном ложе, утомленные слишком сильными эмоциями и счастливым воссоединением. Эта ночь, хотя их тела так и не узнали совокупления, стала воистину их первой брачной ночью. Даже во сне Игорь и Ольга искали тесных супружеских объятий и тесно прижимались друг к другу, и сладок оказался их сон, напоенный видениями радужного примирения. Только на рассвете Ольга проснулась, осторожно поправила подушку под головой супруга, и, любуясь спящим Игорем начала думать, как ей справиться с бедой, которая не позволяла ей в полной мере назвать своего мужа мужем.

Примечания:

Макошь - славянская богиня Судьбы, достатка, семейного счастья.

Макошино Полетье - дни, посвященные этой богине, соответствуют периоду 1-7 сентября. Старое Бабье лето.

Черные булгары - кочевой народ, часть булгарских племен. Обитали в районе Кубани и междуречье Днепра и Дона.

Ясы - одно из аланских племен, родственное осетинам.

Касоги - предки современных адыгов(черкесов).

Лель - славянский бог любовной страсти.

Грифоны - мифологические крылатые существа, с туловищем льва и головой орла или иногда льва.

Сварог - бог Неба, верховный бог восточных славян.

Даждьбог - бог Солнца, старший сын Сварога.

После откровенной беседы с любимым супругом молодая княгиня поняла в полной мере, почему ее отец был так расстроен тем, что она в порыве своей девичьей гордости отказалась принять пылкие ласки Игоря в лесах под Псковом. На какое-то время Вещему Олегу удалось снять злое заклятье, нависшее темным роком над Игорем, но она, не зная подлинной судьбы своего мужа, помешала своим упрямством отцовскому чародейству. Теперь надо было все начинать сначала. Когда Игорь заснул в ее объятиях, Ольга, не зная сна, принялась обдумывать, каким способом снова вернуть мужу мужскую силу. Для этого нужно было сначала переговорить с отцом и, едва занялась утренняя заря на горизонте, молодая княгиня поспешила к отцу.

Она прошла мимо пьяных валяющихся на полу гостей, слуг и рабов, убирающих столы после вчерашнего пиршества, и прошла по крытому переходу к покоям отца. Молодая княгиня знала, что отец всегда угадывал, когда она хотела навестить его, и всегда был готов к ее приходу. Вот и сейчас, несмотря на ранний час, Вещий Олег сидел за столом на лавке и ждал ее.

- Отец, почему ты сразу не рассказал мне о мужской беде Игоря, - с упреком спросила его Ольга. – Если бы я знала, то сразу отдалась бы ему в лесу.

- Ласточка моя, от тебя требовалось не только телесное совокупление с любимым, - мягко объяснил дочери Вещий. – Нет, только твоя безграничная любовь, вера и желание быть с Игорем могли бы снять проклятие годи Рагнара. Если бы я сообщил тебе о своем чародействе, то тем самым разрушил бы его силу и сделал его бесполезным.

- О, я сознаю свою вину, батюшка, вся беда произошла от моей гордыни - залилась слезами Ольга. – Но теперь что нам делать? Можешь ли ты снова попробовать излечить Игоря? Обещаю, я сделаю все, что ты мне скажешь.

Вещий Олег тяжело вздохнул.

- Видишь ли, дитя мое, повторить попытку я могу. Но в первый раз пришлось отдать десять лет отмерянной мне на земле жизни лишь бы попытаться исцелить дорогого нам обоим сына Рюрика и моей сестры Ефанды. Если же я снова дерзну восстать против заклятия подземного мира, то жить мне останется считанные дни, а я еще не все успел сделать для блага и преуспеяния Руси. А удастся ли вторая попытка, об этом знают лишь бессмертные боги.

Мысль о возможной смерти отца прежде не приходила Ольге в голову. Он казался ей бессмертным и его откровенные слова ударили ее словно ножом в сердце.

- Батюшка, как же так? Неужели ты когда-нибудь умрешь? А как же мы? – испуганно спросила она и крепко прижалась к любимому родителю, не желая отдавать его злой Морене. – Пропадем без тебя!

- Что поделаешь, доченька, закон жизни неумолим – люди приходят на землю, стареют и умирают, уступая место молодым, - улыбнулся Вещий Олег. – Но я оставлю после себя достойного преемника, который продолжит и успешно завершит мои державные дела.

- В ком же ты видишь своего преемника – в Олежеке или в Игоре? – с наивным любопытством спросила отца Ольга.

- В тебе, дщерь моя, - улыбнулся Вещий Олег. – Несчастный Игорь слишком глубоко поражен проклятием годи Рамстада, и даже я ничего с этим не мог поделать. Еще менее подходит на роль правителя Руси твой тщеславный братец. Только ты, ласточка моя, смелая как орлица, решительная как львица, отважная духом воительница сможешь достойно выдержать бремя моих великих дел!

- Но я вовсе не хочу власти, - запротестовала юная княгиня. – Единственное мое желание жить в любви и согласии с моим ладой Игорем.

- От судьбы еще ни одному человеку не удалось уйти, - спокойно ответил дочери, словно не замечая ее протеста Вещий князь. – Рано или поздно ты возьмешься за дело моих рук – Доля тебя заставит. А пока, хотя все твои помыслы о милом Игоре, помогай и тяте, если хочешь, чтобы он подольше пожил на свете. Даже вещему чародею частенько нужна и помощь и опора.

- Хорошо, батюшка, я буду покорна твоей воле, - с готовностью отозвалась Ольга, обрадовавшись тому, что в ее власти продлить отцу жизнь.

- Добро! Тогда готовься, Прекраса, ехать со мной и с Игорем в Киев. Моя сестра и твоя приемная мать княгиня Ефанда обучила тебя всем премудростям ведения хозяйства княжеского двора, теперь тебе пора постигать под моим началом науку державного правления большой страны, - удовлетворенно заключил Олег.

Он надел алое корзно, готовясь идти к святилищу Лады, и едва показалось солнце, вошел в круг нетерпеливо ждущих его почитателей красы юных полонянок, пришедших к статуе богини. Скоро показались и девушки, одетые в одинаковые серебристые платья. Они по жребию подходили к мужчинам и выбирали среди них своих суженых. Выбор был чисто номинальным – знакомство молодых людей состоялось еще накануне во время пира. И, конечно же, выбор их пал на самых молодых, красивых купцов, которые не могли похвастаться тугой мошной. Все, что они могли дать за выбравшую их красавицу в виде выкупа за нее так это горсть серебра вместо полновесного мешка золота. Олег невозмутимо клал серебро в сундук, а по окончании церемонии выбора наделил каждую невесту бельевым приданым и серебряным оберегом.

В тереме княгиня Ефанда подошла посмотреть на выручку и, увидев, что сундук полон лишь наполовину, насмешливо щелкнула языком.

- Да, братец, убил ты бобра! С барышом тебя, - насмешливо произнесла она. – Да еще, думаю, и прибыли у тебя с выдачей приданого не было никакого, один убыток.

- Ах, Ефанда, Ефанда, ты уж должна знать, что сделаешь добро хотя бы одному человеку, и оно вернется к тебе сторицей, - улыбнулся Олег. – Не упустил я случая приманить сказочную удачу княжеству Киевскому. Наши враги используют черную магию, желая погубить мир, я же, счастливо решив судьбу девушек, подаренных мне Игорем, сотворил светлое чародейство, чтобы возвеличить Русь. Станет она вровень с великим царством мира, с Византией, как бы не вредил мне Темный Ро.

- Да, Хелег, забыла я, что ты не простой человек, а наследник Магов Гипербореи, - пристыжено произнесла его сестра. – Старею, видно.

- Ты прекрасна, как в дни юности, о великая жрица Рамстада! Только полная углубленность в домашнее хозяйство не пошла тебе на пользу. Надо же хотя бы время от времени магией заниматься, - засмеялся Вещий князь. – Замуж тебя, что ли, еще раз выдать? Хоть потешишь трижды благословенную Ладу и сама порадуешься жизни.

- Достаточно мне замужества с Рюриком. Тебе бы только чьи-то браки устраивать, - замахала руками в знак отрицания Ефанда. – Нет, теперь моя отрада – Ингвар, пойду полюбуюсь еще раз на сыночка, пока ты его в Киев с Ольгой не забрал.

- Мать есть мать. Конечно, иди к Игорю, и месяца не пройдет, как мы уедем на юг, - кивнул в знак согласия Олег.

После слов брата властительница Северной Руси, не медля пошла к двери, подстегнутая его напоминанием. Все свое свободное время мать и сын проводили вместе, пока через седмицу княжеский поезд не отправился в Киев.

» Глава тринадцатая

На высоте, где парили только птицы, и красовался княжий терем, Киев смотрелся как на ладони. Ольга еще раз восхищенным взором окинула окрестности, любуясь на красоту города князя Кия. Среди небольших гор Днепр извивался золотистой лентой, сверкая солнечным бликами речной воды, лентой, которой украсилась сама Мать Сыра Земля; в низине утопающие в зелени дома боярские и избушки смердов выглядели крохотными игрушками. Это на Севере наступили холода, а здесь, на заповедной земле княгини Лыбеди по-прежнему ярко сияло солнце, одаряя своим теплом всех живущих, и запах осенних цветов был таким же сладким и манящим как летом и весной. Теперь Ольга понимала, почему ее муж Игорь и отец Вещий Олег так сильно любили Киев и стремились поскорее в него возвратиться – тут по-иному дышалось и вольготно думалось. Даже небо, в котором днем красовалось золотое солнце, а ночью сверкали драгоценным блеском звезды, было не низким и давящим как на Севере Руси, а высоким, необозримым как свод Ирия. Люди, населяющие град Киев были веселы, бодры и предприимчивы. Казалось, грусть да тоска не смели задерживаться в этих заповедных русских землях, - киевлянам, устремленным в будущее и настроенным на победы и успех, откровенно некогда было грустить и жаловаться.

Со всех концов земли в столицу Руси ехали иноземные послы и торговые гости, наполняя главный город русов диковинками своей страны. Ольга впервые увидела христианских священников и русских монахов - их учеников. Вещий Олег привечал их, стараясь усвоить чужую премудрость дальних народов, и он поручил дочери наряду с избранными отроками выучить кириллицу – славянскую азбуку, созданную святыми равноапостольными солунскими братьями Кириллом и Мефодием на основе древнего славянского письма глаголицы епископа Ульфилы, происходившего из фракийского племени гетов. С Божьей помощью солунские братья успешно справились со своей миссией просветителей, и славяне смогли не только писать сообщения друг другу, но и знакомиться в переводах на родном языке со светской и богословской литературой греков. Первая, созданная на диалекте южных славян города Солунь, славянская письменность была предназначена для литературных целей, и ее язык не использовался в повседневном общении. Но благодаря тому, что все славянские языки обладали между собой большим сходством, церковнославянский язык распространился между всеми славянскими народами и стал языком живущих в них образованных людей. Так, Киевская Русь с самого начала стала двуязычной страной – в ней мирно уживалась книжная речь солунских братьев и народный повседневный говор.

Ольге поначалу показалась трудной книжная наука – не давались ей для запоминания многочисленные буквы странно звучащих слов, хоть плачь. Но память молодая княгиня имела отменную, и постепенно все слова-закорючки начали складываться для нее в осмысленную и понятную речь. Вещий Олег радовался успехам любимой дочери, из всех княжеских потомков она оказалась наиболее толковой и понятливой. Ольга, воодушевленная похвалами отца и восхищением любимого мужа, которому труднее давалась книжная грамота в отличие от воинского умения, с новым рвением взялась за книжную науку – желание быть полезной им перевесило в ней жажду удовольствий и молодых забав. Скоро она перечитала все переводные греческие книги, какие были в Киеве и Вещий Олег поручил своим послам купить новые рукописные свитки в Византии для Ольги.

Гордясь своими успехами, Ольга все больше радовалась киевской жизни и даже то, что Игорь по-прежнему был немощен на супружеском ложе, перестало ее огорчать. Вокруг было столько много интересного и неизведанного, что ей просто некогда было скучать и горевать.

Всем была хороша жизнь в Киеве, только не повезло русам с соседями. Именно они были той ложкой дегтя, что портила бочку меда – без конца киевлян то лукавые греки беспокоили, то хазаре набегали, то викинги нападали на северные земли. Даже под боком беда приключилась – князь древлянский, подстрекаемый своими советниками и боярами отказался считать за главного киевского князя Игоря и платить ему дань. Древлянам, извечным противникам Киева, показалось, что ни к чему жить в союзе с Вещим Олегом, если они были надежно заслонены со всех сторон от беспокойных соседей чужаков другими славянскими племенами.

Узнав о непокорстве древлянского князя Яртура, князь Игорь и Вещий Олег начали собираться в военный поход против древлян. А перед отъездом Вещий Олег вывел свою дочь Ольгу на красное крыльцо княжеского терема и сказал остававшимся в Киеве боярам и воеводам:

- Вот вам дщерь моя любимая Ольга, слушайтесь ее во всем, люди думные, как слушались вы меня и князя Игоря.

Удивление и ропот вызвали слова Вещего князя среди средобородых бояр и воевод. Переглянулись они меж собой и старший между них боярин Пушило осмелился сказать облаченному в военные доспехи князю:

- Ужели юница, молодая княгиня справится с делами правления, где нужны опытность старца и твердая мужская рука?!

- А ты не сомневайся, Пушило, моя юная дочь поумнее многих старцев будет, - засмеялся в ответ Вещий Олег. – Вот и испытайте ее, пока мы с великим князем Игорем в походе будем.

Снова переглянулись между собой бояре, но промолчали, опасаясь во второй раз спорить с Вещим князем. Но сама Ольга была невысокого мнения о своих способностях и испуганно спросила отца, едва все разошлись:

- Батюшка, а вдруг я не справлюсь?! Может, пока не поздно, назначь кого другого помудрее своим наместником.

Вещий Олег с любовью посмотрел в испуганные глаза дочери, и с отеческой нежностью поцеловав ее в лоб, сказал:

- Пока птенцов не вытолкнут из гнезда, они не научатся летать. Держись смелей, Прекраса, и в тебе проявятся в полную силу твой ум и умение. А если совсем припечет, то спроси совета у сестры моей Ефанды.

- А как же я спрошу совета у тетушки, коль она в Ладоге осталась? – с недоумением пробормотала Ольга.

Вещий князь достал из сундука, стоящего в его опочивальне маленькую шкатулку из дерева, раскрыл ее и показал дочери лежащие в ней большие маковые зерна.

- Достаточно съесть одно из этих заговоренных зерен, и ты увидишь во сне то, что захочешь увидеть, - сказал он Ольге.

Ольга осторожно приняла этот дар и поблагодарила отца за доверие и помощь. Молодой муж крепко поцеловал ее на прощание, и юная княгиня со слезами на глазах проводила взглядом отца и Игоря. Они удалялись по большой проезжей дороге во главе своей дружины, все более уменьшаясь в размере, пока совсем не скрылись из виду и молодая женщина, моргнув веками, спешно стряхнула с них слезы и принялась за дела.

Тяжелым как камень показалось ей княжеское правление в первые же дни пребывания у власти. Всему нужно было дать толк – и хозяйству в княжеской вотчине, и в Думе. Ольга замучилась разбирать многочисленные тяжбы и претензии спорщиков друг к другу, однако ни разу не вынесла неверного или несправедливого решения, чем заслужила первое уважение поначалу испытывающих к ней настороженность недоверчивых киевлян. Вникала она также в чисто мужские военные хлопоты, распоряжалась, сколько стражи нужно выставить возле многочисленных городских ворот, интересовалась, достаточно ли у защитников Киева оружия и снаряжения и умелый ли воевода водит городские полки.

Мало-помалу киевляне убедились, что прав был Вещий Олег, когда оставил править ими свою юную дочь – за что бы не бралась Ольга, дело так и спорилось в ее умелых руках, и всем ее начинаниям сопутствовал успех, так как воистину она была дочерью Вещего Олега.

Ольга приободрилась, и начала увереннее чувствовать себя на княжеском столе, пока не дошла до нее тревожная весть – снова в окрестностях Киева объявилась жрица Джива, давняя полюбовница ее лады Игоря. Принесла ей эту новость боярыня Воркотуха – первая в Киеве сплетница и болтунья. Нашептала она про Дживу молодой жене Игоря и напоследок зловещим голосом прибавила:

- Смотри, свет княгинюшка в оба! Старая любовь не ржавеет, как бы не сманила снова коварная служительница Дивии нашего молодого князя к себе!

Тоска охватила сердце Ольги, страх потерять мужа начал мучить ее с новой силой, и ничего она не может придумать, чтобы отвести эту нежданную беду. А тут еще новая напасть приключилась – приехал в Киев со своими дружинниками на службу киевским князьям меньшой сын князя лютичей Руслав и как увидел он прекрасный лик Ольги, так и остался торчать в Киеве, плененный ее красотой. Немало хлопот молодой княгине доставлял и он, и его буянившая дружина, которую приходилось кормить и поить. Гости незваные не помышляли оставлять Киев, а Ольга не могла презреть древние законы славянского гостеприимства и указать обнаглевшим лютичам на дверь.

Тогда вспомнила юная княгиня совет отца и решилась она съесть одно маковое заговоренное зернышко, чтобы спросить совета у своей старшей родственницы Ефанды.

Дождавшись вечера, когда на темном небе из густых облаков выплыла луна и вокруг нее выкатили сверкающие звезды, Ольга достала из заветного ларца одно зернышко и запила его ромейским вином. И, едва она легла на свое ложе, как все закружилось-завертелось перед ее глазами, будто из-под пола выросли высокие как дерево цветы дивные. Сама она, обернувшись перелетной птицей, перескочила на стебель одного из них, затем стремглав вылетела в окно и помчалась быстро, словно молния над полями и лесами, преодолевая горы высокие и реки широкие на родной север, где жила ее старшая родственница - сестра отца Олега и мать ее мужа Ефанда.

Свекровь в то время сидела в своем ладожском тереме и с видом умудренной, все знающей северной Норны пряла заговоренную пряжу. Ольга-птица нетерпеливо постучала клювом по окну, прося ее открыть ставни и впустить в жилище. Ефанда при стуке быстро подняла голову, встала на ноги и впустила племянницу в свой терем. В горнице снова став молодой женщиной, Ольга жадно отпила глоток воды из резного ковша и низко поклонилась владычице русского Севера. Ефанда с доброй улыбкой обняла и поцеловала свою названную дочь и мягко проговорила:

- Умаялась ты, горлинка моя милая. Видать, срочное дело у тебя ко мне, если ты летела что есть силы ко мне без отдыха.

- Да, тетушка, столько напастей свалилось на мою голову, что не знаю как справиться с ними, - с горечью призналась Ольга и на одном дыхании поведала Ефанде, как боярыня Воркотуха предупредила ее о появлении Дживы – давней возлюбленной Игоря, как непросто ей править недоверчивыми киевлянами и решать их вечные споры.

- Но пуще всего досаждают мне лютичи. Приехали якобы помогать Игорю в войне с древлянами, но сами сидят на нашем княжеском подворье, бражничают без остановки, пользуясь древними законами гостеприимства. А хуже лютичей княжич их Руслав. Не смотрит он, что я мужняя жена, домогается меня, любви требует, прохода не дает – кончила она перечислять свои беды.

- Боярыню Воркотуху больше не принимай у себя, гони злоязычную бабу со своего двора, как только она покажется тебе на глаза, - решительно сказала Ефанда. – Будь тверда в своем обращении с жителями Киева, веди себя с ними как истинная владычица, посаженная Вещим Олегом на княжеский стол, а не как робкая девица. Джива – давняя любовь Игоря. Поверь, мой сын более о ней не помышляет, даже не вспоминает с тех пор, как ты стала его женой. Но Джива тебе пригодится, охоча она до таких мужчин как княжич Руслав.

- Но как мне найти эту Дживу? – задумчиво спросила свекровь Ольга, начиная понимать, в чем состоит ее замысел.

- Когда проснешься, ступай за тем, кто первый попадется тебе на глаза, - они приведет тебя к Дживе, - ответила ей на вопрос Ефанда и махнула рукой в сторону Киева: - Теперь возвращайся к себе, Ольга. Мне нужно закончить свою пряжу.

- А что ты прядешь, тетушка? – поинтересовалась молодая княгиня, смотря как завороженная на сверкающую серебром вьющую пряжу, которая мало походила на обычную нить в руках волшебницы.

- Удачу Игорю и твоему отцу, - чуть улыбнулась вдова князя Рюрика. – Их древлянский поход будет успешным, пройдет без сучка и задоринки от моего колдовства. Все возле Искоростеня получится так, как задумал твой отец Вещий Олег. Иди к себе, Ольга, и ни о чем больше не тревожься.

Ольга после слов свекрови вздрогнула и проснулась. Ее опочивальню заливал мягкий свет рассветного солнца, и в этом свете перед ее глазами маячило рыжее пятнышко. Молодая княгиня спросонок сначала не разобрала, что это за пятно, а потом, когда пригляделась, поняла, что это рыжий котенок, который с мяуканьем тянулся к ней, тыкаясь своим влажным носиком в ее теплую щеку.

Ольга приласкала малыша, напоила его парным молоком, потом вспомнила про наставление свекрови идти за тем, кто ей первым попадется на глаза после пробуждения. Стоило котенку побежать в лес, так она устремилась за ним, и к полудню маленькое рыжее чудо привело ее к лесному терему, который тщетно искал Игорь в дремучей чащобе после того, как Джива прогнала его от себя.

На лай сторожевых псов вышла сама хозяйка – жрица лесной богини Дивии, одетая в звериные шкуры. Обе молодые женщины оценивающе посмотрели друг на друга. Будучи владычицами каждая в своем роде они привыкли не иметь себе соперниц, и теперь с немалым интересом разглядывали незнакомку, понимая, что равны по красоте и могуществу.

Первой нарушила молчание Джива.

- Приветствую тебя, пресветлая княгиня, - певуче сказала она, показав в улыбке свои белоснежные зубы. – Понимаю, что должна выполнить любую твою просьбу. Недаром боги позволили тебе найти мой дом, несмотря на все мои чарующие заклятья и потому ни в чем тебе не откажу.

- Мне нужно от тебя одно, Джива, чтобы ты больше никогда не потревожила моего мужа Игоря, - быстро сказала Ольга.

- О, я давно его отпустила, - пренебрежительно махнула рукой молодая жрица. – Зачем мне в постели мужчина, от которого не более толка, чем от бревна?!

- Тогда зачем ты снова появилась в наших краях? – недоверчиво спросила ее дочь Вещего Олега, все же испытывая при очередном доказательстве равнодушия лесной жрицы к ее мужу облегчение.

- Мое появление в этом лесу связано со служением великой богине Дивии, - уклончиво ответила Джива и снова с любопытством посмотрела на Ольгу: - Неужели ты действительно так сильно любишь своего мужа, княгиня, что тебя совсем не смущает его мужская немощь?

- Да, люблю! – просто ответила Ольга, но ее глаза при этом заблистали огнем страсти и светом невыразимой нежности. Счастливо улыбнувшись, она продолжила: – Пуще всех сокровищ этого мира Игоря люблю, больше красного солнышка и больше собственной жизни! Ничто мне не мило с тех пор, как Игорь ушел в поход на древлян.

- Такую Небесную любовь дано испытывать только светлым богам Ирия. Редкий у тебя дар, молодая княгиня, и поистине бесценный, - завистливо вздохнула лесная жрица. – А мне же чем горячей и неутомимей мужчина в постели, тем он мне любимей.

- А есть ныне такой муж в Киеве, Джива, - сказала ей Ольга. – Княжич Руслав

так горяч, что ни одной девки мимо себя не пропустит и всех ему мало, на меня глаз положил. Подходит ли тебе такой полюбовник?

- Еще как подходит, - с заблестевшими глазами проговорила лесная жрица. – Приведи его ко мне, пресветлая княгиня.

- Приведу, - пообещала ей Ольга и молодые женщины, довольные друг другом на этом расстались.

На следующий день, когда Руслав возобновил свои домогательства, Ольга вскочила на самого резвого коня княжеской конюшни и поскакала в лес, оглядываясь и дразня княжича своим кокетством. Руслав, обрадованный заманчивыми улыбками прежде неприступной молодой княгини, помчался за ней, не думая к чему может привести эта погоня. Ольга же у него на виду доскакала до дома Дживы и пропала за ним. Молодой лютич бестолково заметался по безлюдному двору, ища беглянку, но нашел совсем другую красавицу – лесную колдунью, которая приняла его в свои объятия.

С этого дня Руслава никто больше не видел. Джива безжалостно высасывала жизненные силы из своих молодых любовников, но дарила им при этом самую сладкую смерть – смерть от наслаждения.

» Глава четырнадцатая

Древляне издавна селились в дремучих лесах: там они никого не боялись и чувствовали себя полноправными хозяевами. Олег со своим войском и племянником Игорем направился в Полесье, где этот лесной народ проживал между Днепром и рекой Припятью в полуземлянках, скрытых от внешнего мира густой сенью зеленых дубрав. Древляне отличались воинственностью, и Вещий князь понимал, что покорить их будет весьма нелегко. Но мудрый владыка не собирался завоевывать их силой. Знал Олег, что есть другие более надежные способы подчинения Киеву славян, связанных друг с другом родственными узами, и сила любви сильнее самого непобедимого войска на свете.

Русичи с киевскими полянами дошли до притока Ужа, остановились неподалеку от древлянского городища Овруч, и там, повинуясь воле своих князей, остановились в ожидании врага. Олег окинул взглядом местность – очищенное от леса большое поле как нельзя лучше подходило для грядущей битвы. Ровными линиями выстроились на нем его воины, и трудно было сосчитать их ряды. Грозно ощетинились их копья, солнце играло золотом на их алых щитах, отражаясь лучами на своем нарисованном изображении. Настороженно смотрели русичи в сторону городища, ожидая оттуда появление врага, но Вещий князь успокоил своих воев.

- Ложитесь спать, други, древлянский князь Яртур со своей дружиной явится лишь завтра по утру, - сказал он войску и воины, зная, что слова Олега так же надежны и тверды как вековечные горы, тут же расслабились и разбили стоянку, не опасаясь внезапного нападения противника. Олег стал лагерем вместе со своими соотечественниками-урманам, поручив старинным товарищам Асмунду и Олафу укрепить стоянку со стороны леса на всякий случай, которыми полна война.

В лагере шум стих только глубокой ночью, все дружинники легли, сморенные неодолимым сном. Не спал только Вещий Олег. Задумчиво смотрел он, как ночной ветер рябит освещенную полной луной воду реки и размышлял, что ему следует предпринять, чтобы не допустить новой кровавой распри меж славянами. Его находчивый ум скоро подсказал ему верное решение и Олег, взяв острый нож, сломил толстую ветвь молодой вербы, растущей на берегу Ужа и начал строгать небольшую дудочку. Спорилась у него работа, хотя он никогда не делал ее прежде, и скоро ладно выстроенная дудочка была готова. Вещий князь полюбовался делом своих рук, три раза прочел над нею чародейское заклинание и перед рассветом начал будить молодого дружинника, чтобы воплотить свой замысел в жизнь.

- Вставай, Авсень. Сослужи службу мне и своему родному граду Киеву, - негромко сказал он.

Юноша, послушный зову своего князя с готовностью вскочил и спросил, преданно глядя в глаза своему предводителю:

- Что прикажешь делать, княже?

- Как появятся древляне и приготовятся вои сойтись в схватке, отбрось свой меч в сторону и сыграй песнь нежную, какую ты своей ладе Добронраве играл, - сказал ему Олег.

- И только-то? – с недоумением спросил у него Авсень. – Я думал, княже, ты меня на подвиг посылаешь, а ты заставляешь меня на дуде играть.

- А твоя музыка мне поважнее всех подвигов будет, ты уж поверь мне, Авсень, - засмеялся в ответ ему Олег. – Щедро одарили тебя музыкальным мастерством небесные боги Ирия, и теперь ты мне нужен больше всех богатырей, вместе взятых.

- Коли так, я с радостью выполню твое повеление, Вещий! – с поклоном произнес Авсень и взял из рук Олега дудочку.

Ожидание князя и молодого воина не было долгим. Едва занялся рассвет, издалека послышался звон металла и бряцание оружия. Киевские дружинники как по команде вскочили и выстроились, готовясь встретить врага во всеоружии. Один только Вещий Олег не проявлял никаких признаков беспокойства и словно посторонний наблюдатель встал у прибрежных верб, готовясь смотреть за тем, что будет дальше.

Древляне шли беспорядочной толпой, яро потрясая своими копьями и боевыми топорами. Они кричали без остановки воинственные угрозы и при этом не сбавляли быстроты своей ходьбы. Впереди их шествовал, гневно сверкая своими огненными глазами бородатый великан – князь Яртур. Он уже вошел в раж битвы и громкими речами призывал к схватке своих соплеменников. Но в его людях не нужно было возбуждать воинственный пыл, и без того они были готовы броситься на киевлян, словно взбешенные туры. Тут Авсень, согласно своему уговору с Вещим князем, быстро отбросил в сторону свой меч вместе со щитом и достал заговоренную тростинку с множеством дырочек. Он приложил дудочку к своим губам, высоко запрокинул голову и увлеченно заиграл на ней. И полилась мелодия и такая, что все невольно начали ее слушать. Чарующие звуки наполнили поле, прогоняя из людских сердец гнев и злобу, и даря взамен нежность и любовь ко всему окружающему миру. Не подвел Авсень своего князя Олега, его искусная игра на дудочке пленила в прошлом сердце его прекрасной избранницы Добронравы и теперь усмиряла пыл воинов с обеих вражеских сторон, которые главную радость жизни видели в битве. Сами собой падали у них из рук мечи, опускались щиты, ложились на землю копья. До того пленила их музыка Авсеня, что как завороженные слушали они ее не шевелясь и не помышляя больше о схватке.

Довольный произведенным эффектом, Олег выступил вперед и негромко спросил у древлян:

- Ну что, люди добрые, будем биться или будем мириться?!

- Да как с тобой биться, Вещий, коли ты если не мудростью, то чародейством все себе на пользу оборачиваешь, - угрюмо ответил на этот вопрос древлянский князь Яртур. – Видишь, очарованы мои вои игрой твоего дудочника, стоят, не шевелясь, желая только его видеть и слышать.

- Полно тебе печалиться, Яртур, никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь, - заметил на это Олег. – Вот скажи, зачем поднял восстание против сестринца моего Игоря, в чем замысел твой?

- А что, не ясно?! – вскинул голову Яртур. – Снова захотел мой народ быть свободным. Не древляне полянам, а поляне древлянам данниками были, и ныне нам зазорно быть в подчинении у наших извечных соперников.

- Эх, Яртур, не понимаешь ты со своими людьми, какую беду на землю свою привести хочешь, - покачал головой Олег. – Да извечные у вас споры с полянами, но то братские споры, сегодня вы с полянами разругаетесь, завтра помиритесь. А коли ослабите полян, то будут грозить вам степняки. А у них одно желание – под корень извести славянский народ.

- Невелика беда, наши леса от степей далеко находятся, не дойдут до нас степняки, - беспечно махнул рукой князь Яртур.

- Человеческая жадность безгранична, - вздохнул Вещий Олег. - Истинно говорю тебе, Яртур, падут поляне, степняки истребят и вас, древлян. А то, что дань с вас берем, так не на свои прихоти – возводим укрепленные городища на дальних рубежах, закупаем заморское оружие и иноземных послов улещиваем в интересах Руси. Помирись с нами, Яртур. Задумал я совершить поход на гордых ромеев и всех славянских князей под свою руку взять. Вновь признаешь главенство Игоря, возьму также вас древлян с собою, богатую добычу вы привезете домой из Царьграда.

Соблазнительными показались князю Яртуру такие речи Вещего, признал он разумность его доводов и преклонил колено перед молодым Игорем, немало изумленного столь скорой покорностью упертого древлянина.

Расслабились воины, поняв, что братоубийственной битвы не будет. Зашумели, заулыбались они и смешались между собой, щедро угощая своих недавних противников своими припасами. Послышались смех, шутки и громкие разговоры. Один Олег не принимал участие в пире. Теперь он грезил о Византии, но понимал, как трудна будет его задача, ведь в Царьграде ему предстояла встреча с его давним врагом Темным Ро и столкновение с ним, а силы двух чародеев были примерно равны. Но не в обычае Вещего князя было отступать перед трудностями, и он твердо был намерен вопреки проискам своего врага установить прочный мир между Русью и Византией.

» Глава пятнадцатая, заключительная

Ипостратиг – начальник всех войск в Византии – Андроник Дука стоял под мраморными колоннами портика своего загородного поместья и настороженно смотрел, как придворный лекарь Дионисий неспешно шел к нему вдоль колоннады усадьбы. За высокими колоннами в атриуме весело звенели струи фонтана и свежесть, исходящая от воды несколько умеряла летнюю жару в саду. Но Андроника Дуку каждый раз бросало в телесный жар, стоило ему увидеть своего зловещего гостя.

Высокий сановник был облачен в длинную византийскую тунику - далматику сочного желтого цвета; его оплечье мерцало драгоценными украшениями, и все же он склонился в униженном поклоне перед пришельцем в простой черной хламиде, перед которым втайне трепетал и которого опасался. Дионисий представлял собою могущественные тайные силы, перед которым была ничто власть самого императора Льва и его магия поражала воображение. Дуке приходилось лично быть свидетелем многих изумительных чудес, творимых лекарем-магом, и он не понаслышке знал о могуществе этого человека. Дионисий воскрешал находящихся на последнем издыхании больных, от которых отказались другие врачи, превращал простой металл в золото, обращал ленту, вытянутую из рукава своего одеяния в ядовитую змею. Он обладал полной властью над природой и Дука чувствовал, что ему несдобровать, если он рассердит своего собеседника. Однажды Дионисий, чтобы показать ему свое колдовское умение, поднял на Понте Эвксинском бурю и играючи потопил у него на глазах хеландию – грузовой византийский корабль, вмещающий до ста человек. Ипостратиг не отличался чувствительностью, но и он содрогнулся при виде напрасно погибающих людей. Треск корабельных снастей и крики обреченных на гибель моряков до сих пор стояли у него в ушах. А Дионисия, казалось, только забавляло зрелище тонущего корабля, носимого по высоко вздымающимся волнам шквальным ветром. Тогда Дука впервые пожалел, что судьба свела его с черным магом. Он связался с ним, соблазненный посулами лекаря сделать его императором вместо ныне царствующего Льва Македонянина, но скоро понял, что за эту услугу ему придется платить своей душой. Он стал подлинным рабом этого дьявола во плоти, и не смел отказать ему ни в чем.

Темный Ро, скрывавшийся под личиной скромного лекаря, небрежно кивнул Андронику Дуке головой вместо приветствия, и властно сказал:

- Поговорим в беседке. Нам не нужны посторонние уши.

И, не дожидаясь ответа, направился в сторону сада. Ипостратиг волей-неволей последовал за ним. Скоро на повороте они вступили на усыпанную мелким гравием аллею, прямо проводившую между рядов высоких пальм к любимому месту отдыха Дуки. Там, в окружении старых олив, в прохладной тени виднелась выстроенная в античном стиле беседка. На ее каменных скамьях были разложены ковры и мягкие замшевые подушки, а в центре стоял столик с мозаичной столешницей. Две молодые чернокожие рабыни-нубийки проворно поставили на него большое блюдо со свежими фруктами, кувшин с вином и с чашами к нему, и с поклонами удалились.

Андроник Дука, которого мучила жажда, с жадностью выпил вина, разбавленного водой. Темный Ро только надкусил финик, после чего отложил плод и глухо сказал, сверля своего собеседника пронзительным взглядом:

- Я недоволен тобою, ипостратиг! Ты обещал мне, что сделаешь все, чтобы ноги русов не было в Константинополе. Между тем, киевских купцов в городе все больше прибавляется, а базилевс даже ведет переговоры с послами Вещего Олега.

- Это прихоть императора Льва, - развел руками Дука, показывая, что в данном случае он бессилен. – Божественный убежден, что ему надо с северными варварами жить в мире и это после того, как я втолковывал на государственном совете, как они опасны.

- Надо не словами, а делом доказывать, что славяне опасны. И непрестанно внушать, что те, кто прибыл из берегов Днепра сюда, от Вещего Олега, опасны вдвойне, - веско сказал Темный Ро. – Не так уж трудно устроить в столице беспорядки и свалить все на киевских купцов. С эпархом – градоначальником Константинополя я уже договорился, теперь дело за тобой – нужно убедить базилевса, что русы помышляют захватить империю и разграбить ее.

- Твое повеление будет исполнено, о премудрый Дионисий, - склонил голову в знак повиновения ипостратиг.

- Смотри, сделай все как надо, Андроник Дука. Иначе вместо императорского престола ты окажешься в трюме невольничьего корабля, и это еще будет для тебя мягким наказанием, - предупредил его Темный Ро. Прошло десять лет, как он обосновался в Византии с целью подчинить власти темных атлантов православную империю. К его немалому удовлетворению это оказалось несложной задачей. Императорский двор кишел честолюбцами и интриганами, желавшими личного преуспеяния, и представлял собою благодатную почву для того, чтобы в главном дворце византийского императора – Палатии – неприкрытое зло всегда брало верх над учением Христа. Но усилия мудрого императора Льва и сурового патриарха Никифора Фоки препятствовали разгулу бесовских сил, и Темному Ро приходилось немало изощряться, чтобы с помощью придворных сановников, которых он подчинил себе щедрыми посулами и угрозами, проводить свою политику. Более всего мнимый лекарь добивался вражды Византии и Киевской Руси, в которой темные атланты видели главную угрозу своему могуществу. Вещий Олег стремился к укреплению связей с Византией, видя в союзе с нею залог будущего процветания Руси, Темный Ро стремился разрушить все его планы и еще раз повторил ипостратигу Дуке свои велеречивые обещания сделать его императором Византии, если тот подчинится его воле.

-Повинуюсь тебе, - на этот раз охотно склонил голову перед собеседником вновь прельщенный им и словно околдованный щедрыми посулами глава всех войск в Византии.

Через два дня возле Стены императора Феодосия, ограждающей Константинополь со стороны суши на мирно идущих со своими людьми киевских купцов напали подговоренные византийские торгаши, видевших в русов опасных соперников себе. Суд эпарха постановил заключить киевлян в тюрьму Золотых ворот, даже без предварительного разбирательства с конфискацией всего их добра и рабов. Отпустили лишь пятнадцатилетнего отрока Велемира, сына одного из купцов, чтобы он донес до соплеменников горестную весть о жестоком пленении славян. Темный Ро торжествовал – война Византии и Киевской Руси становилась неизбежностью. Ни один правитель не мог допустить такого произвола в отношении своих людей, и у Вещего Олега не было иного выбора кроме как идти военным походом на Константинополь.

Выпущенный из темницы отрок сразу подался к своим друзьям-болгарам, с которыми сдружился в Константинополе и был ими принят с весьма теплым сочувствием. С их помощью он на другой день сел на греческое торговое судно, плывущее с маслинами в Херсонес за умеренную плату. Из Тавриды Велемир добрался до Киева осенью и сразу подался на Княжескую гору. В ту пору князь Игорь вместе с Вещим Олегом пребывал в стольном граде, а не находились по своему обыкновению в походе. Вещий Олег ожидал вестей с юга. Переговоры с послами византийского императора проходили успешно, и он возымел надежду на укрепление дружественных связей с могущественным соседом, несмотря на свои гадания, носившие неутешительный характер.

Велемир в ответ на вопросительный взгляд Вещего князя подробно рассказал, какому насилию подверглись русские купцы в Царьграде и о их позорном заточении в темницу. Услышав дурные вести, Игорь сгоряча решил собрать свою дружину и тут же идти войной на вероломных ромеев, ранее обещавших ему устами послов своего императора мир и дружбу.

- И наши купцы будут беспошлинно торговать в Царьграде, как если бы они сами были влиятельными и знатными ромеями, - вскричал, заканчивая свою речь, молодой князь.

- Нет, Игорь, ты останешься в Киеве как наследник отца твоего Рюрика, а поход против ромеев возглавит главный воевода - я, - спокойно произнес Олег в ответ на гневное заявление племянника, желая умерить его воинственный пыл. Но потемневшие от гнева глаза Вещего князя говорили о том, что его тоже задело пленение киевских купцов, находящихся под его защитой.

- Но, вуй, ты уже стар для войны. Подобает больше мне возглавить войско и наказать греков за пленение наших людей и пренебрежение к нашим договоренностям, а тебе править Русью в мое отсутствие, - возразил Игорь, с сомнением глядя на согбенного годами брата своей матери.

- И вправду, батюшка, не лучше ли Игорю отправиться не только в опасный, но и далекий поход на юг, - поддержала мужа внимательно слушающая разговор мужчин Ольга, присутствующая на собрании воинов как ближайшая помощница своего отца и супруга-князя.

- Игорь, Ольга, я бы согласился с вами, если бы русским мечам противостояла ромейская сталь. Но хотя у лукавых греков есть несметные рати воинов всех племен, начиная от мавров Африки и кончая викингами Халоголанда – края наших предков, главное их оружие – это ложь и коварство, да еще нам противостоит темная магия злейшего врага Руси, пришедшего в Царьград из обители темных атлантов. Это он виновен в пленении наших купцов, а вовсе не император Лев. Против него бессилен и ты, Игорь, и твои лучшие витязи. Только я могу потягаться с ним, - объяснил Олег своим детям.

- Что же, если в этом деле замешан чародей и его злое колдовство, то возглавить поход в самом деле нужно тебе, мой мудрый родич, - со вздохом признал правоту Вещего Олега князь Игорь.

Удовлетворенный ответом племянника Олег отправился ночью под ярко сияющими звездами в лес за Киевом, к древнему святилищу Великой Богини Матери Сва. Так он поступал всегда в трудных обстоятельствах, когда ему нужны были советы или помощь от основательницы Киева. Игорь был прав, годы брали свое, и поход на Царьград мог оказаться ему не по силам.

Днепр сверкал возле святилища отражением полной луны, лес замер в полной тишине, объятый осенним увяданием. Только редкие цветочки сопротивлялись наступающему холоду, и иногда слышался едва уловимый шелест пожелтевших листьев, падающих с деревьев под случайным порывом ветра. Даже филин молчал, словно его заворожило предчувствие зимы, заставившее зверей искать себе прибежище перед грядущими морозами.

Невольная печаль охватила сердце Олега при виде засыпающего осенью ночного леса, вспомнил он свою молодость, любовь к единственной женщине, сумевшей без остатка завладеть его сердцем и вместо Лыбеди он, не помня себя, позвал: «Дарина!».

Но дух покойной жены не отозвался на его зов, и Олег горестно склонил голову. Вода Днепра отразила его облик, и он увидел дряхлого седовласого старца, чей стан согнули годы. Да и то, что отдал он за возможное исцеление Игоря от мужской немощи десять лет своей жизни, способствовало быстрому его старению. Такому не красавицу к себе вызвать, а отправиться вслед за нею в светлый сад Ирия, покинув земной мир.

Но не время было предаваться сожалениям об утратах, и, прогнав свои личные печали, Олег вернулся мыслью к державным делам Руси и произнес заклинание, вызывающее дух основательницы Киева к нему. Около него тут же завихрился ночной воздух, словно он попал в воронку ветров со всех сторон света, звезды с луной упали с неба на землю, мир словно перевернулся в глазах Олега, а когда он очнулся, то все вокруг него оказалось покрытым серебристым сиянием. Вроде он оставался на берегу Днепра, и святилище Богини Сва было тем же, но Олег ощущал, что он попал в иное место, где только все было подобно земному святилищу великой богини, но состояло не из материи, а из некоего сгустившегося духа.

Трижды прокричал лебедь, и возле Олега появилось золотистое марево, которое постепенно начало принимать облик прекрасной женщины.

- Что тебе снова понадобилось от меня, мой Вещий князь? – с улыбкой спросила она у него.

- Помоги мне вернуть молодость, Лыбедь. Нужно плыть в Царь-город, выручать купцов, плененных из-за козней нашего врага – посланника темных атлантов, - попросил ее Олег.

Основательница Киева не отказала ему в его просьбе. Набрав в свои призрачные руки пригорошню воды из Днепра, она брызнула ею на Олега, и князь почувствовал, как с его плеч свалилась тяжесть прожитых им лет. И еще Лыбедь протянула ему глиняный кувшинчик со словами:

- А вот этой водой окропишь своих старых товарищей, и будут они прыткими, словно молодые кони.

- Благодарю тебя, славная Лыбедь, - обрадовался Олег и, поколебавшись, снова попросил ее:

- Скажи, чудесница, как я могу увидеть свою жену? Она перестала приходить на мой призыв и горькое уныние все больше снедает мое сердце.

- Ты слишком увлекся державными делами, забыл о своей преданной супруге, и ослабела связь между вами. Боги не оставили твою забывчивость без наказания и Дарину ты увидишь если пройдешь испытание, связанное с молодой девицей, - с сочувствием ответила ему Лыбедь. – Если останешься верен своей жене, больше ничто вас не разлучит.

- Ни разу я не изменил своей ладе, никакая красавица не заставит меня забыть о своей любви к ней, - с улыбкой покачал отрицательно головой князь, с ходу отметая предположение о его возможной измене любимой жене.

В ответ Лыбедь протянула руки, и в ее руках очутилось круглое зерцало. Олег невольно заглянул в него и увидел юную девушку чудной красоты, которая заставила учащенно биться его сердце. Она казалась сказочным видением и до боли напоминала Дарину, которая предстала перед ним в его видениях на острове Рамстад.

- Дарина!!! – радостно прошептал Олег.

- Нет, это невеста базилевса Александра, брата-соправителя императора Льва, - объяснила Лыбедь. – Она поможет тебе одолеть козни темного атланта, и дальнейшая ее судьба будет полностью в твоих руках. Вот такое тебе будет испытание – остаться верным старой любви или же отдаться счастью нового любовного чувства!

Она ласково провела рукой перед глазами Олега, и он ощутил, как сон смежает его веки. Проснулся Вещий князь на рассвете от того, что его верный конь Факси толкал его своей мордой. Потрепав коня по гриве Олег наклонился над рекой умыться и тут же увидел в своей внешности чудесные изменения. Молодость, внешняя красота вернулись к нему, и Вещий князь ощутил такой же прилив сил как в пору юности.

- Все равно я не изменю Дарине, - с улыбкой проговорил Олег, глядя на свое помолодевшее отражение, и поскакал назад в Киев верхом на Факси, желая успеть на совет с созванными им накануне киевскими мужами.

Игорь после утреннего входа в гридницу не поверил своим глазам. Вместо седобородого старца, с которым он разговаривал накануне, перед ним предстал молодой красивый витязь еще не достигший тридцатилетия. А дочь Ольга, изменив своей обычной сдержанности, в восхищении всплеснув руками, повисла на шее у отца, откровенно радуясь его вернувшейся молодости.

- Ну что, Игорь, я еще могу нравиться девушкам? – весело спросил Олег у племянника, потерявшего дар речи от изумления.

- Я знал, вуй, что ты великий чародей, но не мог предположить, что ты способен победить старость, - откровенно признался молодой князь. – Даже моя мать могущественная колдунья Ефанда не способна сотворить такое чудо!

- Тому, кто стоит за правое дело, всегда помогают высшие силы, - объяснил Вещий Олег. – Идем, Игорь, собирать дружину. Для начала прикажи зажечь вечером сигнальные костры на холмах, призывающих всех князей Руси поспешить в Киев, а к древлянскому князю Яртуру пошли гонца с посулами богатой добычи.

Огни зажглись с наступлением темноты и их цепочки потянулись от стольного града в разные стороны. Сам Олег первым делом позвал с собою в поход давних своих товарищей – помолодевших от его заговоренной воды Карла, Фарлафа, Рулава, Стемида и прочих друзей, с которыми дружил с юности. Ждал он в свое войско покорных его воле словен, русь, чудь, кривичей, мерю, древлян, радимичей, полян, северян, вятичей, хорват и дулебов, а также и тиверцев, с которыми имел договора о дружбе и взаимной помощи.

Вся Русь послала Вещему князю лучших своих витязей, - даже недавно восставший против его власти древлянский князь Яртур ему не отказал, - и к листопаду Киев окружила несметная рать в восемьдесят тысяч воинов. В день начала похода Олег лично принес богатую требу богу войны Перуну и обвел внимательным взглядом своих дружинников.

- Кто принесет себя в жертву ради успеха нашего похода?! – громко вопросил он. – Эта жертва должна быть добровольной, насильственной Перун не примет, и мы только напрасно прольем человеческую кровь.

Человеческие жертвы почти не приносились в Киеве при правлении Вещего Олега, но поход на Царьград имел столь важное значение, что Олег возродил старый обычай самопожертвования, пробуждающий стихию победной войны. Воины в замешательстве переглянулись. Готовые отдать свою жизнь в битве с врагом, они оказались не готовы расстаться с нею на жертвеннике, где умерщвляли рабов.

- Если добровольца не найдется, придется мне самому взойти на жертвенник, - неспешно произнес Вещий Олег, думая при этом, что в таком случае ему не нужно никакого испытания, чтобы увидеться с Дариной. Сама смерть соединит их.

- Отец, нет! Только не ты!!! – в ужасе крикнула княгиня Ольга, для которой не было горшей беды, чем гибель отца и мужа.

- Дядя, ты сам говорил, что только ты можешь совладать с коварством ромеев, - взволнованно сказал Игорь.

- После принятия моей жертвы, Перун даст русам великую победу над Царьградом и без моего участия, - сказал на это Олег и достал острый жертвенный нож, который закрепил на большом жертвенном камне у идола Перуна.

- Княже, подожди! Я готов принести себя в жертву, - послышался тонкий прерывающий голосок.

Олег оглянулся и увидел, что к жертвеннику спешит отрок Велемир, который послужил вестником произвола греков.

- Не жаль тебе так рано расставаться с жизнью, сынок? – с сочувствием спросил он юношу. – Ты ведь не жил вовсе.

– Ромеи заключили в подземную тюрьму моего отца и любимых братьев, и я хочу, чтобы моя смерть освободила их, - громко возвестил Велемир, прямо глядя в глаза Вещему князю. Намерение его было твердо. Он подошел к жертвеннику, подпрыгнул вверх словно птица, собирающаяся взлететь, и камнем упал на острие гибельного ножа. Кровь брызнула из его груди нескончаемой алой струей, и несколько капель упало на лицо Вещего князя, стоящего рядом с жертвенником. Дружинники приветствовало самоотверженный поступок юноши громкими криками восхищения и одобрения, величая его как героя, а Игорь велел справить по Велемиру богатую тризну, как по князю.

После громких поминок стройные нескончаемые ряды русов отправились на юг на конях и многочисленных ладьях. Для начала им надлежало победить не только врагов, но и природу. Опасные днепровские пороги всегда мешали судоходству, но воины Вещего Олега осмелились пройти сквозь их острые скалы и кипящие волны с двумястами судов. Они в этом плавании то и дело преодолевали трудности речного похода: бросались в воду, искали гладкого дна и проводили суда между камнями; в некоторых местах вытаскивали свои лодки из реки, влекли берегом или несли на плечах, будучи в то же самое время готовы отражать возможного неприятеля. Князь вместе со всеми умело волок тяжелые ладьи; вернувшаяся молодость позволила ему играючи справляться с любыми тяжестями.

Доплыв благополучно до лимана, русы принялись исправлять мачты, чинить паруса, рули; после чего вошли в море, чтобы держась западных берегов его, достигнуть Византии. При отплытии поднятые порывом сильного ветра хрустальные брызги Понта Эвксинского брызнули на лицо Вещего Олега, смывая с него последние следы жертвенной крови Велемира, и он безотчетно улыбнулся, смотря вперед на морскую даль как на воплощение желанного будущего. Из-за облаков над морем, оглашаемых громкими криками чаек неясно проступали очертания красивого лица девушки, помощь которой обещала ему Лыбедь, и Олег мог быть спокоен за поход на Царьград, зная, что эта очаровательная красавица поможет ему добиться успеха там, где бессильны дружины могучих воинов и чародейство великих магов. Ясные очи неведомой царевны служили ему путеводной звездой, и Вещий князь, подталкиваемый предчувствием любви, спешил на войну с могущественной Византией, словно на великий праздник. Его душа рвалась к пригрезившейся девушке как к подобию живой Дарины, и он был готов забыть о прошлых горестях после встречи с нею.