Нетопырь

Глава 17

За месяц практически не встречая сопротивления объединенная армия прошла бреднем по Венгрии, отправляя на Русь обоз за обозом с награбленным добром. Страна попросту обезлюдела: крестьяне и ремесленники семьями отправлялись на новую Родину вместе с домашним скотом, а остатки венгерской знати были уничтожены. Заранее до начала перехода границы во все крупные венгерские крепости были под видом торговцев направлены отряды дружинников в десять человек под командованием одного-двух из попаданцев. И вот теперь Варяг ждал когда последняя диверсионная группа под командованием Сашки и Кольки Ахметовых поможет захватить Эстергом, город на севере Венгрии, расположенный на южном берегу Дуная.

Их отец не подавал виду, но Петрович видел, что Михаил едва сдерживается, волнуясь за судьбу сыновей.

Город расположен примерно в пятидесяти километрах к северо-западу от столицы Буда. После прихода мадьяр в начале X века Эстергом стал спустя несколько десятилетий резиденцией великого князя Гезы и до XII века — одной из резиденций венгерских королей. На холме на крутом берегу Дуная возвышалась Базилика святого Адальберта.

Варяг и его соратники в недосягаемости для стрел вместе стояли ночью в полной готовности к штурму. на смотровой площадке храма замигал фонарь.

— Веревочную лестницу сбросят со стены, выходящей на берег! — прочитав шифр, Варяг махнул рукой — Срочно к стене Первую сотню!

Одетые в черное дружинники как тени поспешили туда, где можно будет взобраться наверх. Им нужно было достигнуть верха стены и вниз полетят еще веревочные лестницы, позволяя сразу нескольким сотням взобраться наверх и поспешить к ближайшим воротам.

Защитники ворот погибли в неравной схватке и ворота распахнулись. У ворот Ахметов заметил одного из сыновей. Тот, сняв шлем помахал рукой — Привет, отец! Сашка должен скинуть со стены замка веревку, мы заранее нашли удобное место. Поспешим, пока брата не обнаружила стража!

Королевский дворец династии Арпадов был освещен, младший сын короля Каломан от страха устроил пир, стараясь среди приближенных подавить ужас от одной мысли, что Эстергом падет. Великий Киевский князь, объявивший себя русским царем нашел сильных союзников и теперь только Эстергом остался незахваченным. Отец так невовремя ушел воевать за гроб Господень, уведя с собой армию и королевство осталось совершенно беззащитным. Да и если отец вернется, что его ждет! Собранный урожай похищен, крестьяне и ремесленники уведены, все что может гореть подожжено, колодцы отравлены трупами.

Лучший друг Каломана Иштван был сыном барона, отправившегося с королем в Крестовый поход. Иштван влил в свою глотку вина и пьяно рассмеялся — Этот город не взять! Он неприступен!

— Скажи это погибшим воинам Буды! Успевшие сбежать жители рассказали о пожаре: город уже наверняка выгорел до тла! Без захвата крепостных стен Буду не смогли бы поджечь. Отец хотел поставить меня князем Галиции! Вот и возмездие за его планы по расширению королевства! Когда он вернется из похода, его встретит пустошь.

В зал вбежал начальник стражи — Ваше высочество! Враги как-то смогли взобраться на стены, они успешно захватывают башни и прорываются к воротам! Каломан с ужасом посмотрел на друга — Иштван! Прекрати эту пьянку и гони всех к воротам!

Иштван кивнул и бросился к сыновьям знати, отцы которых ушли за королем — К оружию! Враг прорвался в замок.

Его крик остался без ответа — наследники самых знатных фамилий королевства были невменяемыми. Иштван пригнал слуг, которые нацепили на Кальмана доспехи.

В этот момент в зал ворвались русские дружинники и Каломан отбросил меч — Я сдаюсь!

Варяг с половецким ханом, ставшим русским князем и Кавказскими королями расположились в зале, в которой только что гуляли мадьяры, которых теперь поставили на колени. Петрович указал на младшего сына короля — Этого мы заберем с собой, а остальным отрубить головы!

Каломан с облегчением проводил взглядом Иштвана, которого вместе с остальными потащили вон и на заплетающихся ногах вышел за ними. Теперь ему предстоит жить в неволе и ждать постоянно смерти.

Варяг расстелил карту Евразии, которую он захватил с собой в Поход — Хочу показать вам как наш общий враг проложит свои маршруты к нашим городам.

Все трое окружили стол и удивленно переглядывались. Первым не выдержал Владислав — Я и не думал, что мир так велик. Моя Алания на твоей карте почти не видна! Да и Грузия также мала! Похоже все-таки придется к вторжению мне также строить в долинах крепости.

— К сожалению, монголы построят машины, которые разрушат твои крепости.

Георгия же интересовало иное — Мы слишком быстро захватили Венгрию, мои воины недовольны, добра мы взяли не так уж и много, а доблестных схваток практически не было.

Варяг ткнул пальцем в Польшу — Раз так, то предлагаю выйти на Русь через Польшу! — в душе Петрович порадовался за жадность своих союзников. Сокрушить еще одну страну, которая постоянно разевала пасть на восточного соседа, было бы нелишним. — Значит тогда я сегодня же отправлю наши псевдо-купеческие караваны в Гнезно, Познань, Краков, Ополь, Влень, Цеханув и Плоцк.

Когда Казимир II умер, Лешеку было всего девять лет. Он был объявлен новым князям-принцепсом Польши и владельцем Сеньориального удела. Также Лешек вместе с братом Конрадом унаследовал от отца Сандомирское и Мазовецкое княжества. Регентом при Лешеке и его брате стала их мать Елена при помощи краковского воеводы Миколая Грифиты и краковского епископа Фулько. Положение Лешека Белого на краковском троне было непрочным. Главным его соперником был дядя, Мешко III Старый, ранее уже владевший Краковом и изгнанный из столицы отцом Лешека. Не получив трон мирным путем, Мешко III решил завоевать его. Решающее сражение произошло 13 сентября 1195 года на реке Мозгаве. В кровопролитной битве на стороне Казимировичей выступил их двоюродный брат, волынский князь Роман Мстиславич (сын сестры Мешко и Казимира, Агнешки). В ходе сражения были серьёзно ранены оба главных противника, Роман и Мешко, а старший сын последнего, Болеслав Куявский, был убит. Сражение не принесло решающего успеха ни одной из сторон, однако помощь Романа всё-таки помогла Казимировичам избежать разгрома и отразить притязания дяди на Краков.

Семнадцать лет назад Лешек и Конрад достигли совершеннолетия и решили разделить свои владения. Конрад получил Мазовию и Куявию, в то время как Лешек сохранил за собой только Сандомир, вероятно, в надежде в скором времени отвоевать Сеньориальный удел и прилегающие серадзские и ленчицкие земли.

После смерти Мешко III было предложено восстановить Лешека на троне. Его бывший союзник Миколай Грифита, опасаясь потери своего политического влияния, потребовал отстранения ближайшего соратника Лешека, сандомирского воеводы Говорека. Говорек был готов отступить, чтобы заполучить Краков для своего господина, но Лешек, не желая отказываться от своего самого верного сторонника, решительно отклонил это требование. Не достигнув соглашения с Лешеком, Миколай Грифита пригласил на княжение в Краков младшего и единственного оставшегося в живых сына Мешко, Владислава III Тонконогого.

После смерти Миколая Грифиты краковская знать пригласила Лешека вновь занять трон князя-принцепса без каких-либо условий.

Десять лет назад Лешек Белый передал свои владения в вассальную зависимость от папы римского, в то время Иннокентия Третьего. Это явно ставило Польшу в оппозиционный лагерь власти императора Священной Римской империи. Семь лет назад Андраш II решил заменить правящего князя Владимира-Волынского старшим сыном Романа Даниилом и направил туда свои войска. Ожидаемого польско-венгерского противостояния не произошло, потому что Лешек был вынужден вернуть свою армию, так как в это время Мешко Плясоногий захватил Краков. Как только ситуация в Малой Польше была урегулирована, Лешек вернулся в 1212 году в Галицко-Волынское княжество. В результате активных военных действий он захватил несколько приграничных городов, но в 1213 году ему не удалось предотвратить захват Галича боярином Владиславом. В 1214 году, желая урегулировать сложные отношения с Венгрией, Лешек под давлением краковской аристократии решил заключить мирный договор в Спише. Согласно этому договору, управление Галицко-Волынским княжеством передавалось второму сыну Андраша II Коломану, который должен был жениться на старшей дочери Лешека Саломее. Этот договор также дал Лешеку территориальные приобретения в Киевской Руси (Перемышль и Любачув).

Союз с Венгрией, однако, продлился недолго, потому что до конца года Лешек решил поддержать реставрацию Даниила Романовича в Галиче, когда стало ясно, что местная знать не смирилась с правлением князя Коломана. Двусмысленная политика Лешека Белого дорого обошлась ему в 1215 году, когда венгры, недовольные отсутствием помощи в обеспечении правления Коломана, разорвали союз. Как только ситуация в Киевской Руси успокоилась, венгры послали армию против Лешека в отместку за поддержку Даниила; во время этой кампании Лешек потерял Перемышль и Любачув. Эта неудача вынудила Лешека пересмотреть свой предыдущий союз с Андрашем II Венгерским. На этот раз договор между ними был скреплен официальным браком между их детьми Коломаном и Саломеей.

О нападении объединенного войска Лешек узнал после захвата Кракова. Пока поляки спешно спешили на призыв своего короля, союзники не спеша захватывали неприступные замки, не теряя при этом своих воинов и отправляя километровые обозы с награбленным добром, в том числе золото и серебро из католических церквей. Католических священнослужителей вместе с крестьянами и мастеровыми гнали на Русь для использования в качестве учителей в школах при монастырях.

Лешек вывел свою наспех собранную армию к Калишу, однако он опоздал — город и замок были захвачены неприятелем, причем никаких признаков осады не было видно. Из четырех тысяч поляков лишь около тысячи были в кольчугах и с сносными мечами. Остальные представляли собой ополчение из нищих «панов», не имеющих даже кожаных доспехов. Поэтому удар тяжеловооруженной конницы по обеим флангам поляки не смогли выдержать, они даже убежать не смогли — половцы на своих неподкованных лошадках ловили их арканами, так как каждого поляка Варяг пообещал выкупить: Руси требовались рабочие руки и тысячи поляков под присмотром охраны будут валить лес и строить и строить и строить. За зиму Варяг надеялся руками пленных заготовить достаточно леса, из которого весной будут возводиться укрепления, амбары и жилища.

Только после первого снега кавказцы отправились домой, а сними сам Варяг с ближниками отправился на Русь для выделения доли союзникам. А половцы и русские дружины еще месяц продолжали грабить Польшу, после чего она как и Венгрия превратилась в пустошь, в которой стояли неприступные замки, в которых сгорело все, что могло гореть.

Седьмого января в Чернигове готовились к моей свадьбе. Вы думаете, что мы, оставшись в городе, до января баклуши били, а вот и фиг вам!

Пока основные силы воевали, мы в Чернигове провели инвентаризацию добра, которое осталось от трех бывших боярских семей и пришли к выводу: мы вполне сможем содержать пять тысяч подростков. Потому и казармы для них построили исходя из этого расчета. Мы даже провели перепись населения княжества, оказалось, что в нем проживают 40 325 человек. Каждая семья имела минимум троих, чаще же пятерых детей. Поэтому пять тысяч подростков мы набрали без проблемы. Для стирки и готовки мы наняли две сотни вдов, которые согласны были работать за кров и еду. Для них пришлось ставить еще две больших полуземлянки барачного типа неподалеку от реки. Зимой приходилось поддерживать прорубь для стирки. В огромных чугунных котлах вываривали одежду во избежание появления вшей.

Помимо двух тренировок утром и вечером по четыре часа днем подростки принимали участие в заготовке леса: обрубали сучья, таскали бревна. А также пилили и кололи дрова. По сути это были тоже силовые тренировки. и пацаны обрастали мышцами. Табун половецких лошадей ожидал хороший прирост, почти каждая кобыла была беременна и мы надеялись за счет продажи нескольких десятков лошадей неплохо заработать и на эти деньги подросткам пошить одежду и обувь на следующий год.

Еще тридцать первого января в Чернигов пришел санный поезд, доставив русского царя и всех попаданцев, в том числе и мою и Артема Рыжего сестер.

Как и положено в нашем будущем времени мы вместе встретили новый год. Так как был пост, на столе было только постное: балык из осетра, черная и красная икра, сом в кляре, орехи в меду, жаренная картошка (ради такого праздника решили пару ведер достать из погреба, где картошка ждала весны для высадки), соленые бочковые грибы пяти или шести видов конечно же квашенная капуста. Одни, без слуг, мы пели наши песни, вспоминали анекдоты, играли в карты, пара колод которых оказалась среди наших запасов.

С каждым днем мы узнавали все новые обычаи в этом времени: на Руси практиковали так называемый пробный брак: невеста переселялась на определенное время в дом жениха, а свадьба праздновалась только после того, как у них родится ребенок. В том случае, если у жениха с невестой совместное житье завершалось неудачно, то свадьба отменялась, а невеста вновь переезжала в родительский дом, получая при этом вознаграждение. Свадебное платье было традиционно красного цвета. Свадьба была незабываемым событием для супругов не только потому, что случалась только раз в жизни, но и потому, что в этот день стирались все сословные и имущественные различия. Жениха и невесту величали «князем» и «княгиней», потому что вступление в брак имело подобие с возведением древних князей в достоинство их власти. Какими бы бедными ни были новобрачные, на свадьбе они считались «княжеской четой», а их друзья и ближайшие родственники именовались «боярами».

Наконец с окончанием поста наступил день свадьбы. Свадебные гуляния предполагались продлиться на целую неделю. Ранним утром самого я, как жених, отправил своей избраннице так называемую «женихову шкатулку», которая была наполнена сладостями, украшениями и принадлежностями для венчания.

Мама невесты в день свадьбы по традиции передала своей дочери семейный талисман, который являлся символом их рода. Невеста же в свою очередь должна была передать этот оберег своей дочери в день ее свадьбы. Семейная реликвия не продавалась ни при каких обстоятельствах и всегда хранилась в доме. Для того, чтобы быть счастливой в браке, невеста обязательно должна была в день свадьбы очень много плакать. Вот и моя Снежана нанюхалась лука и сидела ревела, как и положено примерной невесте.

Свадебный поезд состоял целиком из наших сказочных для этого века лошадей. Дуги украсили колокольчиками и цветными лентами, накрыли лошадей парчевыми попонами. В сани,уложили шкуры пушных животных: верили, что эти шкуры отгоняют нечистые силы. Наши родители по обычаю во время венчания оставались дома. Моим дружкой был Артем, довольный выпавшей ему ролью.

— Ну что, жених! Не посрами свой род! — мой отец обнял меня, и повернулся к плачущей матери — Хватит рыдать, Светка!

— Так я от счастья плачу! Сын наш как рано повзрослел-то! С Богом, ждем тебя обратно уже с женой!

Наш санный поезд из пяти саней отправился за невестой и после выкупа у родных невесту усадили в сани и мы отправились в собор, сам епископ из уважения провел таинство венчания, а Петрович держал надо мной венец, собор был забит битком — Боярские свадьбы были нечастыми и народ не мог пропустить возможности рассказывать потом как лично лицезрел, а потом и угощался — на подворье жениха для всех желающих выставляли столы с угощением, вот такие понты были и в этом времени. Люди в любом времени были все одинаковы.

После возвращения из церкви у дома нас встретили мои родители: отец — с иконой, мать — с караваем. Солонка с солью, венчавшая каравай, символизировала будущее благосостояние супругов. На Руси соль была редким, и потому дорогим продуктом. Нас осыпали хмелем, деньгами, орехами и хлебными зернами. Хлебные зерна символизировали плодородие, поэтому осыпать пшеницей жену и мужа означало желать им многочадия.

Затем начался свадебный пир. Прежде всего, на столе присутствовала традиционная еда — большой, круглый свадебный каравай (курник), украшенный веточками «девьей красоты», а также «птичками» и «шишками» из теста, «лежень» — продолговатый хлеб и булочки — «шишки» и «витушки». Каравай разрезала сама невеста и раздала гостям, его нужно было съесть полностью. Так на молодых призывалось Божие благословение. Главным блюдом были жареные лебеди. Считалось, что лебедей могли есть только на свадьбе. Мы с Снежаной почти ничего не ели, перед нами стоял один прибор, и я по обычаю кормил молодую жену. На столе стоял бочонок с медом, символизирующим сладкую супружескую жизнь. Объем бочонка был под пять-шесть литров, весь мед по обычаю молодые должны были съесть после свадьбы. Отсюда и пошло название — «медовый месяц». Спиртного мы не пили совсем, хотя перед нами на столе стояли кувшины с вином, перевязанные красной лентой.

Мы раньше всех покинули свадебный пир. В первый раз нас уложили спать в нежилом, нетопленном покое. Постель лично застелила свекровь. По старинному обычаю невесте полагалось разуть молодого мужа — этим она показывала свою покорность и признавала его власть над собой.

Я помог Снежане раздеться, она покраснела и жалобно взмолилась — Потуши пожалуйста свечи, я стесняюсь!

Я крепко поцеловал ее в губы и уложил в постель — Нечего тут стыдиться! ложись, пока не замерзла.

Моя жена закрыла глаза, я лег сверху, стараясь вес свой перенести на руки и колени и накрыл нас пуховым одеялом.

Утром мы представили окровавленную простыню, а свадебный пир справлялся уже в доме невесты, и все гости приносили в подарок курицу или петуха, украшенных лентами и цветами. В последующие дни вся свадебная процессия поочередно обходила всех родственников жениха и невесты, пируя в каждом доме. Моими единственными здесь родственниками были все семьи попаданцев и они по очереди накрывали стол.