Невеста полоза. Пленница златых очей

Глава 32. Страх и кровь

Сознание вернулось к ней с мучительной болью. Радосвета сглотнула сухим горлом, вздохнула судорожно, скривилась от чувства тошноты.

А потом на нее, словно снежная лавина, накатили воспоминания о том, что случилось. Страх вновь сковал ее тело, заморозил внутренности, и ведунья попыталась встать. Но тут же с ужасом разумела, что не может. Открыла девица глаза, да себя узрела привязанной. Хотя, скорее, распятой. Она лежала на земляном полу, руки и ноги ее были разведены в стороны, да привязаны к деревянным колышкам, вбитым в пол. Присмотрелась Радосвета, и едва сдержала испуганный крик – она лежала в середине начерченного круга, внутри которого кто-то нанес цепочку резов. Низкий потолок с деревянными балками расплывался в ее глазах из-за набежавших слез.

Откуда-то послышался скрип и шаги. Мужской голос язвительно над ней промолвил:

– О, проснулась, красавица. Ну, наконец-то, а то мне тоскливо стало. Закручинился я.

Радосвета, превозмогая боль в голове, все же повернулась, да взглянула на мужчину.

– Божедар! – воскликнула она. – Не может быть, тебя же…тебя…

– Казнили? – ехидно спросил молодец и улыбнулся хищно. – Ты это хотела молвить?

Радосвета молчала. Чувство страха сковало ее по рукам и ногам. Острое предчувствие худого не давало вздохнуть полной грудью.

– Открою тебе маленькую тайну, прелестница. Божедара, моего дорогого, любимого брата и в самом деле казнили. Вместе с моей прекрасной красавицей сестрой. Мы были крепкой, любящей семьей. Мы горой друг за друга стояли. И они не выдали меня даже под страхом мучительной смерти. Чтобы я смог завершить то, к чему мы все вместе стремились. И ты мне в этом поможешь… А меня, кстати Богумил зовут. Или не зовут… Тогда я сам прихожу… Тогда я тоже приходил на тебя полюбоваться. Когда ты лошадку седлала свою. Кажется, мое присутствие ей не по нраву пришлось…

Мужчина осклабился и расхохотался. Радосвета от страха боялась шевельнуться.

– Драгомир найдет тебя, – выпалила девица.

– Да что ты? – усмехнулся Богумил. – Можешь в это верить, ежели так тебе легче.

Он присел рядом с ней, и в руках у изверга блеснула сталь ножа. Радосвета всхлипнула, сглотнула, да зажмурилась. Он ухватился за рукав ее рубахи, да ножом ее распорол от кисти до плеча. Тоже самое проделал он с другим ее рукавом.

– Что ты делаешь? – спросила Радосвета, и собственный голос не узнала – дрожащий и глухой.

– Готовлю тебя к обряду, – коротко пояснил мужчина. Схватил за ворот ее рубаху, да распорол до самого живота, обнажил тело.

Радосвету била мелкая дрожь.

Он скользнул по ведунье взглядом, и на дне его стальных глаз полыхнула похоть. Положил он ладонь на грудь Радосвете, сжал ее до боли. Девица закричала.

– Хороша, ты, Радочка. Больно хороша! Даже жаль тебя губить, да что поделать, раз уж сила у тебя имеется. Она мне, ох, как нужна для обряда! А то пришлось бы собирать девиц целую ватагу с силой колдовской, а тут… – он провел рукой по ее бледной щеке, да похлопал ощутимо. Рада зажмурилась. – Такое чудо дивное пожаловало к нам в ночь Купалы! Божедар когда смолвил мне, я не поверил даже. Удача, посланная самим Чернобогом, и никак иначе!

– Пожалуйста, не надо, – взмолилась ведунья. В глубине души она разумела уже, что ее мольбы останутся бессильны, но все же… Все же…

Богумил замахнулся, и отвесил Радосвете звонкую пощечину. Боль обожгла ей лицо, да слезы брызнули из глаз.

– Не надо, пожалуйста, – взмолилась девица сквозь слезы. – Я же ничего тебе не сделала дурного!

Ярость исказила лицо мужчины. Кровь прилила к его щекам, да глаза сверкнули лихорадочно.

– Из-за тебя погибли мои родные люди! Ты – Ведающая женщина! А таких убивать надобно, чтобы тайные ведания в сохранности от простых смертных оставались, – закричал Богумил, да пощечиной обжег другую щеку ведуньи.

Радосвета зарыдала в голос. А потом взвыла зверем раненым, когда сталь ножа вспорола ей руку.

– Драгомир! – закричала она во весь голос, да новый удар по лицу получила.

– Прекрати голосить! Он тебя не найдет, не надейся! – прикрикнул на нее душегуб Богумил. – Эту землянку даже волхв ваш не отыскал! Я столько колдовал, чтоб ее от глаз чужих укрыть. Куда там твоему князю ущербному!

«Драгомир, миленький, пожалуйста, найди меня! Найди меня, я прошу тебя!» – молила мысленно жениха Радосвета.

Бессмысленно просить душегуба о пощаде. Бессмысленно надеяться, что он ее отпустит. Остается лишь молиться, что Драгомир успеет ее отыскать, пока она еще жива.

«Драгомир!» – кричала про себя ведунья, да слезы глотала от бессилия.

Богумил полоснул ножом Радосвету выше запястья. А потом сталь прошлась выше и выше. Острая боль, казалось, пробралась до костей. Радосвета закричала, заплакала в голос, да мысленно воззвала к жениху.

Ее кровь стекала на пол, заливала вырезанные знаки.

«Только бы пришел, только бы успел!»

«Драгомир»!

Богумил улыбался, и глаза его безумием горели. Он упивался ее болью, наслаждался страхом беззащитной девицы.

– Я принесу тебя в жертву Чернобогу – великому богу тьмы! Стану самым сильным волхвом, сильней, чем даже мой отец когда-то! А потом я подниму всех мертвецов этой округи и пойду на Златоград! И даже огонь полозов нас не спалит! Златославия станет моей! Ты слышишь, ведунья, моей! – он яростно пихнул под бок Радосвету, и ведунья взвыла от боли. – Я сброшу с капища идолы всех никчемных богов! Оставлю лишь Морану и Чернобога. И будут там вершиться подношения с человеческой кровью, как и должно.

Он замолчал, словно задумался о чем-то, но лишь на краткий миг. А потом окинул ведунью восхищенным взором, да губу закусил.

– Радосвета! Ты так хороша с порезами этими, так прекрасна! Я мог бы вечность тобой любоваться, но…

Он снова улыбнулся, да ножом полоснул Радосвету под ключицей. Она дернулась с мученическим стоном, чуя, как вместе с кровью ее тело покидают силы. Богумил забормотал заговор, закатил глаза. Радосвета сквозь пелену страха и боли с трудом разбирала слова.

Он снова полоснул ее ножом, забормотал громче заговор. На сей раз сталь прошлась чуть выше живота. Радосвета слабо вскрикнула – на большее сил не осталось. Ей чудилось, что заговор проникает ей в разум, заволакивает его туманом, да остатки сил забирает.

«Драгомир, пожалуйста!»

Слова Богумила становятся все громче, а на теле ведуньи расцветают росчерки новых порезов. Ей хотелось зажмуриться, не смотреть, чтоб не видеть этот кошмар. Но боялась девица, что ежели глаза закроет, то уже никогда не откроет их вновь.

Богумил навис над ней, почти оседлав ее бедра. Тяжесть его тела ей казалась свинцовой, удушающей. Он, читая нараспев слова, занес над Радосветой окровавленный нож.

И тогда ведунья разумела, что надежды больше нет. Для нее все закончилось.

«Все ж не убежала от смерти», – подумала она с горечью, вскрикнула, да захрипела, когда нож вошел в ее тело, легко, как в мягкое масло.

Тьма окутывала ее сознание, да острую боль приглушала. Будто издалека слышала девица звериный рев, но ее уже ничего не держало. Тьма поглощала Радосвету, окутывала заботливо, что одеялом, и блеснули напоследок в этой тьме глаза – золотые, да зрачок узкий, змеиный.

Она почуяла кожей холод. Он поднимался от кончиков пальцев все выше и выше по ногам. Впереди клубилась густая завеса тумана, и стволы деревьев едва виднелись сквозь нее. Она уходила туманной тропой, следовала за своим чутьем, и в сердце нежностью, да теплом сердечным отзывалось воспоминание о молодце с золотыми змеиными глазами.

***

Он почуял неладное внезапно. Дрогнуло сердце тревожно, да страх накатил такой, что дышать стало тяжко. И страх этот был не его. Он почуял страх Радосветы – безграничный, удушающий. Он должен был с утра проверять новобранцев в войсках стрельцов, и сейчас смотрел на их ряды, да никого не видел. Видел лишь ее, такой, какой она была с утра – сонной, улыбчивой и нежной.

Но что-то свершилось… Что-то страшное и непоправимое. Он чуял это всем своим нутром, и все, чего желал сейчас – бежать за ней, туда, где она. Спасти ее от страха и боли.

Налетел ветер, взволновал листву. И в этом шорохе князь услышал ее крик.

«Драгомир!»

– Белояр, останься за меня, мне нужно сейчас отлучиться, – попросил он воеводу.

– Ты куда, что стряслось? – удивился брат.

– Предчувствие у меня недоброе, – признался Драгомир. – Хочу увериться, что с моей невестой все в порядке.

– Я с тобой поеду, – молвил Светозар, и Драгомир кивнул.

Вскочил на коня, да сорвался в галоп. У двора хором повстречал он Заряну.

– Ты видела Радосвету? – спросил сестру.

– Так ушли они со стражниками и Зимавой в гости к волхву, – ответила та.

Шелест березовой листвы… Иль голос девичий? Тревога теснит грудь.

«Драгомир, миленький, пожалуйста, найди меня! Найди меня, я прошу тебя!»

Страх с отчаянием сплелся, и Драгомир спешился споро со своего Ветра, да обернулся полозом небесным и взлетел.

Он думал о ней и летел туда, куда вело его чутье. Сердце заполошно билось, страх за Радосвету не давал вздохнуть. Он узрел убитых стражей и прислужницу, приземлился. Рядом обернулся человеком Светозар.

– Радосветы здесь нет, – молвил советник.

– Ее украли, – ответил Драгомир, и снова почуял удушливый страх.

Где она? Что с ней? Сердце бьется в груди заполошно, да разум кричит о непоправимом.

Прислушался князь к себе, да к чутью своему. И снова крик ведуньи в порыве ветра чудится. Сердце Драгомира замерло… Чувства обострились. Князь обернулся полозом, да в небо взмыл.

Он смотрел вниз на землю, выискивал следы, что могли указать ему путь. Но ничего не узрел он. Лишь лес бескрайний, и ни души вокруг. Сердце дрогнуло, забилось пуще прежнего. И все нутро его кричало о том, что близко невеста его, где-то рядом.

«Как же тебя найти?»

«Драгомир!»

Князь забыл как дышать, зарычал отчаянно. Что-то тянет его приземлиться за мшистым холмом, осмотреться. Опустился Драгомир на землю, обернулся человеком. Окружил его туман – белый, густой, непроглядный. Вокруг шумит лес, деревья да травы шепчутся: «Беда, беда! Рядом!»

Князь осмотрелся внимательно. Рядом приземлился Светозар.

– Ты что-то учуял? – спросил он у князя.

– Да, – кратко ответил молодец, и в белесую хмарь всмотрелся.

Туман движется рваными клочьями, стелется под ноги ковром. Драгомира потянуло к зеленому холму. Подошел князь, и с удивлением узрел землянку низенькую. В оконце крошечном дрожит тусклый свет. Страх накатил на князя, сердце сошло с ума в безумном беге. И такое отчаяние душу его заполнило, что захотелось взвыть.

Достал князь нож из-за пояса, не глядя, дернул дверь на себя, да в землянке оказался. Девичий вскрик оцарапал ему душу до крови.

И нутро князя до краев заполнили гнев и страх, когда узрел он безумца, вонзившего нож в грудь Радосветы. Всклокотала ярость огненная, да заменила кровь в его венах, и князь закричал диким зверем. Метнул он свой нож в душегуба, да в шею ему угодил. Замер изверг, захрипел, захлебнулся своей кровью. Миг – и Драгомир подле него. Отшвырнул его от ведуньи, да к ней наклонился.

Рядом с ним что-то молвил Светозар, но князь его сейчас не слышал. Смотрел он с ужасом на свою невесту – изрезанную, окровавленную, с ножом, торчащим из груди.

Он не чует под собой землю, не чует ничего – лишь отчаяние и боль. Душа его со звоном трескается, подобно тонкому льду по весне, да звенит, звенит осколками. Он прикоснулся к ее шее, тому месту, где жилка, с замиранием сердца и надежной почувствовать биение жизни.

– Жива! – воскликнул князь, и сердце снова болезненно дрогнуло.

Драгомир похлопал по щекам ведунью, потормошил за плечи.

– Радосвета, я прошу тебя, открой глаза! Радосвета! Прошу! Посмотри на меня!

Он замер, в лицо ее всмотрелся – бледное, что снег, да губы до крови искусаны. Внутри него рекою разливались жалость и отчаяние. Их венчала злость на мерзкого изверга, что мучал его нежную, хрупкую ведунью. Что пришлось ей пережить, пока он не нашел ее?

Князь снова похлопал по щеке невесту.

– Радосвета, очнись, открой глаза! Не оставляй меня, Рада, не уходи!

Дрогнули ее ресницы, ведунья медленно глаза открыла. Затуманенный взор ее коснулся князя, слабая улыбка озарила губы девичьи, и тут же угасла. Радосвета закрыла глаза. Страх сковал нутро Драгомира лютым морозом – колким, безжалостным.

– Нет, нет, нет, Радосвета! Не закрывай глаза, не покидай меня! – взмолился князь, потормошил ведунью снова. Но девица затихла.

Драгомир приложил ладонь к ее шее, и не почуял биения.

– Нет, нет, нет, – бормотал Драгомир в отчаянии.

– Жива? – спросил Светозар.

Он, оказывается, был рядом. А Драгомир не замечал. Ужас окончательно завладел его душой. Князь закричал отчаянно, сжал кулаки. В голове возникла мысль, и он тут же бросился освобождать ведунью от веревок.

«Не отдам! Не отпущу! Не могу без тебя, не хочу!»

Светозар принялся помогать Драгомиру.

– Что ты хочешь сделать?

– Отнесу ее к родовому древу. Она, не взирая на хворь, отдавала часть своих сил на его исцеление ему. Надеюсь, мой дуб запомнил ее доброту.

Драгомир не стал вытаскивать из груди невесты нож. Побоялся, что кровь из раны хлынет. Взял ее на руки князь осторожно. Светозар придержал перед ним низенькие двери землянки.

– Придется пешим ходом пройтись к твоему древу. Ежели нести ее устанешь, я тогда понесу, – молвил Светозар, и князь кивнул.

И не успели они и шагу ступить, как на их пути, словно из ниоткуда появился Леший. Посмотрел он темными глазами на Радосвету, покачал рогатой головой.

– Я помогу вам скорей у древа оказаться. Проведу своими тропами. Авось удастся девицу спасти. Я не желаю ее смерти, и все мои лесные подданные не желают.

Молча развернулся леший, да пошел. Переглянулся князь с другом. Окутал их туман, словно коконом, поплыли очертания деревьев.

Миг – и густой туман рассеялся. Они стоят у родового древа Драгомира.

– Вынь из раны нож, – велел князю Леший. – А я кровь заговорю, чтоб не лилась.

Драгомир уложил Радосвету под дубом на плаще Светозара расстеленном. Приподнял ей голову, положил себе на колени. Леший что-то шептал, руками зелеными водил над телом ведуньи.

– Доставай нож, – велел Леший.

Князь вынул нож из ее раны, убедился, что кровь не идет. Взял ладонь Радосветы, да к дубу прижал.

Душу князя обуяло отчаяние, да надежда робкая. Он должен сделать все, что в его силах, чтоб спасти дорогую его сердцу девицу! Он не может ее потерять! Ежели она уйдет…

«Нет, нет, нет, не думать об этом!»

– Помоги ей, древо! Я прошу тебя, помоги! Поделись с ней силой, как делилась когда-то она! Помоги!

Князь напряженно ждал. Светозар присел рядом.

– Помоги ей! – вновь воскликнул князь.

– Он услышал тебя. И он помнит ее доброту, – молвил князю Леший.

Драгомир смотрел в лицо своей невесте, да надеждой томился, что сейчас узреет глаза ее малахитовые. Он склонился к ней, да прошептал:

– Радосвета, девица моя, не оставляй меня! Без тебя ладу нет в моей жизни! Да и жизни нет без тебя. Ты – и есть моя жизнь! Рада, возвращайся!

Словно сотканная из золотого света лента обвилась вокруг руки ведуньи – той самой, что к дереву была прижата. Этот свет устремлялся к ее ранам – мелким царапинам, да порезам глубоким. Золотое сияние расходилось по девичьему телу, изувеченному душегубом, заполняло собой раны. И в душе у князя теплом разливалась надежда, что удастся им от беды уйти. Его невесте – от смерти, ему – от горечи потери.

Драгомир не ведал, сколько времени прошло. В этот миг его сердце и душа с ума сходили, и счет времени для князя был потерян.

– Когда ты умирал от стрелы, такой же свет тебя окутывал, – вспомнил Светозар.

– Сила матери-земли, – пояснил ему Леший.

Сияние угасало. Осмотрел князь девицу с замиранием сердца. Ран на теле больше не осталось, даже шрамов – ни следа! Лишь на месте, где когда-то входил нож, розовела тонкая полоска. Обрадовался князь, выдохнул с облегчением.

«Она будет жить, будет!»

Драгомир провел рукой по волосам девицы, погладил. Потормошил легонько за плечо.

– Рада! – позвал ее.

Тревога всколыхнулась в его беспокойном сердце, да снова страх возвернулся.

– Все ведь получилось! Почему она не очнулась? – воскликнул князь в отчаянии.

Леший подошел поближе, да ладонь приложил ко лбу девицы. Вздохнул, да отнял ладонь, воззрился с горечью на князя.

– Далеко, видать, душа ее забрела в Заповедном Лесу. Чем ближе смерть, тем дальше в этот лес душа уходит. По грани прошлась твоя невеста, считай, прям у смерти из рук ее вырвал ты. А душа ее заплутала, видимо, успела уже в самую чащу Леса зайти. А там, глядишь, и в избу к Яге попасть недолго.

– И что ж теперь делать? – спросил у Лешего Светозар.

Драгомир не спрашивал. Драгомиру было ведомо, что делать. И он не сомневался в своем решении.

Леший повернулся к Светозару.

– А тут невелик выбор. Либо за душой идти, да уговорить вернуться, ежели выйдет. Либо ждать, что сама вернется. Но тут кто ж знает, вернется ли…

– Ничего я ждать не буду. Я иду за ней, – отрезал князь, и улыбка промелькнула на зеленых губах Лешего.

– Ты уверен? – спросил с опаской Светозар.

– Более чем, – отрезал князь, да рядом с ведуньей улегся, сжал ее ладонь. – Присмотри пока за нами, – молвил он советнику, и тот кивнул хмуро.

Проникнуть в Заповедный Лес – задача не каждому по силам. А иначе, не было б на свете разлук горьких, да скорби великой. Но тому, в чьих жилах течет кровь Великого Полоза, под силу попытать удачу, да найти душу той, что стала ему целым миром. Пока еще есть время, и каждая минута дорога, пока не ушла еще душа Радосветы далеко в лесную чащу.

Стоит Лес Заповедный на границе мира живых и мертвых, а после него – река Смородина, да мост Калинов. И идут сюда души в посмертии, да путь свой держат через избу Яги, что хранит этот лес, да переход из мира живых в мир мертвых.

Не страшили князя ни Лес Заповедный, ни Яга, ни сама смерть. Князь неистово желал вернуть свою возлюбленную девицу, и желание это было сильнее страха самому не вернуться.

Драгомир отрешился от мира, выбросил мысли из головы, как бы трудно это ни было, да глаза закрыл. Почуял, как во тьме блеснула нить – цвета пламени и золота. Ухватился князь за нить эту, ощутил, как ровнее дыхание стало, да сон навалился. Драгомир держался за нить, и шел за ней следом. Куда вьется она – туда и он. Знакомый запах малины с вереском витал в воздухе, и волновал, бередил его душу воспоминаниями. Слишком яркими, живыми, острыми… В них звучал звонкий девичий смех, голос, похожий на вешний ручей, важные слова, сказанные ей, да в сердце его навеки поселившиеся, ее глаза, что радостью искрились – малахитовые, с серебряными крапинками, волосы, что солнечной рекой стекали вдоль стана точеного.

«Не будет без нее, как прежде…»

В сердце заныла горькая тоска. Откуда-то прилетели стайки светляков. Роились они вокруг Драгомира, летали с места на место. Оглянулся князь и вздрогнул. Вот и он – Заповедный Лес. Стволы вековых деревьев царапают небо, на котором ни одной звезды. Темная высь бездонная раскинулась над лесом. Мягкий свет исходит от мхов на стволах, светляков, да растений неведомых. Драгомир оглянулся, задумался крепко – куда путь держать? Иль не идти надобно, а звать?

– Радосвета! – крикнул князь, и услышал собственное эхо. – Радосвета! Я пришел за тобой!

Постоял молодец, призадумался снова. Вокруг – шорохи, да потрескивания. Над головой Драгомира пролетела сова. Села на ветку неподалеку, да глазами сверкнула янтарными. Князя осенило.

– Песнь! Ведь я ее когда-то из другого мира выманил полозовой песнью! А ежели сейчас попытаться ею приманить девицу?

Вздохнул князь, да в лес углубился. Сердце подсказывало – идти туда. И песнь запел он зовущую. Он не забыл ее слова с той самой ночи. Ночи, что разделила его жизнь на «до» и «после». Ночи, когда боги сжалились над ним и послали ему пламенное диво.

Он пришел сюда свое диво забрать.