Ничего cвятого

Глава 2

Священная Католическая Империя

Савойское герцогство, Ницца

19:34

Елена Барранко гордилась своей жизнью: муж, четверо детей, собственный дом на берегу Средиземного моря, престижная работа – все, о чем только мог мечтать обычный подданный Империи. Впрочем, гордилась она совсем не достатком и положением в обществе, хотя те, надо признать, значительно упрощали жизнь. Елена прекрасно понимала, что земные блага – вещь приходящая и уходящая. Сегодня ты финансово независим, имеешь влиятельных друзей и с уверенностью смотришь в будущее, но уже завтра можешь быть выброшен на улицу, получить статус изгоя и потерять всякий смысл к существованию. Кажется, столь мрачный сценарий из разряда фантастики? Нисколько.

Что-то подобное произошло с семьей Де Луна в прошлом году, когда их сын был уличен в связях с сатанинским культом. Позже Инквизиция выяснила, что отец семейства знал о прегрешениях отпрыска и, пользуясь должностью в Совете города, покрывал его грешки. Всего за неделю статус семьи Де Луна изменился с уважаемых членов города до изгоев. Нет, те, кто оказался непричастен к преступлениям, сохранили гражданство Империи, однако их репутация оказалась напрочь испорчена. Теперь хорошие рабочие места, равно как и сервис, и жилищные агентства, и другие блага цивилизации, для них оказались недоступны, и мать с тремя детьми вынуждена была сначала ютиться на окраинах, а затем и вовсе покинуть пределы Империи.

Потому Елена, конечно, благодарила Пресвятую Матерь и Святую Екатерину, ее покровительницу, за благословения, тем не менее особых надежд на стабильность внешнего благополучия не возлагала. Гордилась же Елена духовным состоянием семьи. С самого начала они с мужем дали друг другу обет воспитывать детей во всей строгости католической веры и с тех пор ни на шаг не отступали от своих принципов. Крестили детей в детстве, как и полагалось; как только каждый ребенок начинал понимать слова, к нему приглашали духовника, который раз в неделю занимался с новым воспитанником; молитва и чтение Библии, как совместное, так и каждый сам по себе, являлись в семье Барранко само собой разумеющимся; как и еженедельное посещение мессы; как и ежемесячная исповедь; кроме того, вечером каждого воскресенья они всей семьей собирались на заднем дворе дома, размышляя над литургическими чтениями и делясь тем, что каждого из них затронуло на Святой мессе.

Вот и сегодня вся семья в сборе. Она, муж Стефан и четверо детей – от младшей, трехлетней Анны, до старшего, шестнадцатилетнего Анхеля, планирующего в эту осень поступать в семинарию. Все сидят за столом на заднем дворе дома, откуда открывался непревзойденный вид на залив. Обычный воскресный вечер. Обычный семейный ужин. Обычная приятная теплая погода.

Вот только семеро вооруженных мужчин в черных одеяниях, в закрывающих лица масках и с оружием в руках, стоящие за их спинами, никак не вписывались в обычную картину…

Священная Католическая Империя

Королевство Испания, пригород Сан-Себастьяна

22:48

Военный конвой, в составе которого находился бронированный фургон черного цвета с большой эмблемой Конгрегации на боковых частях с обеих сторон в виде собаки, несущей в пасти горящий факел, два военных грузовика с различительной маркировкой Ордена Тамплиеров и четыре внедорожника, принадлежащих королевской службе безопасности Испании, выдвинулся из Парижа по направлению к Толедо восемь часов назад, практически сразу после срочного брифинга с Крассом, и по расчетам должен достичь конечного пункта через пять, максимум шесть часов. Антуану уже надоело разглядывать закованного в наручники преступника, сидящего напротив него между двумя конвоирами, но деваться все равно было некуда. Можно глядеть на заключенного. Можно на конвоиров. Можно в пол. Можно в потолок. На этом выбор заканчивался. Таким образом, из всего списка О’Нил все же был предпочтительней.

Генри О’Нил – высокий широкоплечий мужчина с густой рыжей шевелюрой и не менее густой рыжей бородой – с самого начала их знакомства в камере Бастилии, затем во время последующей погрузки в фургон и продолжительного нахождения в бронированной коробке поражал Антуана своим хладнокровием – ни единого признака хотя бы малейшего беспокойства. Неужели проклятый еретик так уверен в получении запрашиваемого помилования? А вот Антуан после ознакомления с досье заключенного, полученным перед самым выездом, посоветовал бы тому все же подготовиться к последней исповеди перед аутодафе. Конгрегации, конечно, нужна информация, особенно если речь идет о внутренней сети шпионов, но разве они не смогут вытянуть из него информацию без порочащего честь Инквизиции соглашения? Конечно, смогут. Послужной же список еретика играл не в пользу последнего.

Генри О’Нил, уроженец Эдинбурга, при рождении крещенный, как и каждый подданный Священной Католической Империи, в католической церкви, впервые попал в поле зрения Инквизиции еще в подростковом возрасте. Молодой шотландец распространял еретические трактаты, находящиеся в индексе запрещенных книг. Учитывая возраст, ему на тот момент было четырнадцать, Генри О’Нил отделался достаточно легко – ночь в камере и обстоятельный разговор с инквизиторской коллегией по делам несовершеннолетних.

На какое-то время впечатлений, похоже, хватило, поскольку в последующие шесть лет О’Нил не был замечен за какими-либо преступными действиями. Напротив, окончив школу с хорошими отметками, шотландец поступил в университет Святого Андрея в Сент-Эндрюсе на факультет религиоведения, а в местном приходе, пройдя соответствующие курсы, стал катехизатором. В общем, прекрасный пример доброго католика, вставшего на путь исправления. Идите и делайте так же, что называется.

Правда, как это часто бывает, все хорошее когда-то заканчивается – у Генри О’Нила это случилось на третьем курсе. На университетском диспуте молодой студент позволил себе высказать скептические суждения в отношении догмата о непогрешимости Римского Епископа, принятого Церковью на Толедском соборе в 1557 году, при Папе Павле IV, вскоре после окончательного разгрома реформаторского движения. Ректор университета Святого Андрея пригрозил наглому студенту отчислением, однако решил не передавать информацию в Канцелярию Конгрегации, за что впоследствии был не только смещен с должности, но и осужден на пятнадцать лет тюремного заключения как пособник еретической деятельности.

Дальше – больше. Генри О’Нил организовывает тайный кружок среди студентов университета с целью самостоятельного изучения Писания и чтения запрещенных авторов. Он просуществовал год, затем переквалифицировавшись в секту, чьи члены отвергали необходимость папства; всех таинств (кроме крещения) и, соответственно, епископальной структуры; необходимость и роль Церкви в спасении человека и много еще чего другого. В целом идеи были ни разу не новы – тот же Кальвин еще пятьсот лет назад пришел к таким же выводам. Разница была лишь в том, что Генри О’Нил пошел еще дальше, заявив о необходимости стереть все до одного различия между духовенством и мирянами и устранить первичную точку поклонения. То есть он отвергал необходимость храма или какого-либо конкретного места для церкви – так как с приходом Христа отпала надобность и в «каменном склепе», выражаясь языком шотландца. Идея О’Нила заключалась в возврате христианства в золотой век апостольской церкви – тоже не новая идея, все раскольники мотивированы одной целью: вернуть Церковь первых апостолов, вот только найти консенсус они так и не могут. Секту раскрыли за три дня до защиты диплома Генри О’Нила благодаря доносу одного из сторонников его идей – тот сам пришел с раскаянием в Канцелярию Святой Инквизиции, благодаря чему отделался лишь исповедью, суровой епитимьей, подразумевающей паломничество в Святую Землю, и солидным денежным штрафом в пользу Конгрегации. Генри О’Нил же сумел скрыться, то ли по чьей-то наводке, то ли просто повезло.

В любом случае даже создание секты и открытое выступление против Папы еще не означает конец для человека. Всегда можно прийти с раскаянием, и в случае О’Нила при должном раскладе он вполне мог отделаться тюремным сроком вкупе с пожизненной рентой – не самый плохой вариант, по крайней мере не костер. Вот только за еретиком числится куда больший грешок, чем ересь и сознательное введение душ в заблуждение.

Спустя три года после его бегства Конгрегация сумела напасть на след О’Нила в Новой Гранаде, одной из испанских, хотя де-факто папских, колоний в Южной Америке. На поимку беглого преступника отправили двух инквизиторов второго и третьего ранга из Европы, плюс им помогал местный представитель Конгрегации. Как итог: три трупа. Таким образом, О’Нил сменил статус с распространителя ереси на убийцу инквизиторов. Святая Инквизиция при должном подходе и искреннем покаянии могла простить многое, даже связь с темными силами, но чего Конгрегация ни разу не простила за всю свою историю, так это убийства своих представителей. Ни разу. Причем смерть за подобное злодеяние предполагалась весьма ужасная. Даже костер по сравнению с ней казался райским местечком. Антуану за свою карьеру приходилось лишь раз присутствовать на казни пойманного убийцы инквизитора, и тогда тот умолял, чтобы его отправили на костер. А как иначе, когда тебя сначала двенадцать часов маринуют над раскаленными углями, после по колено помещают в емкость с кислотой, а затем то, что от тебя осталось, заливают жидким свинцом? Тут костер и правда станет несбыточной мечтой. Надо сказать, подобные меры себя оправдывают – инквизиторов убивают крайне редко – за последний год, к примеру, было зафиксировано лишь семь случаев на всю Империю с прилегающими к ней территориями, в том числе и колониями. Генри же за раз уложил троих и теперь, несмотря на столь темный багаж прошлого, добровольно сдается в руки Инквизиции, рассчитывая на помилование, а на лице ни тени беспокойства.

Нечисто тут, ой как нечисто…

– Гадаете, почему у меня пот не стекает по шее? – низкий, чуть хрипловатый голос заключенного прозвучал неожиданно, и Антуан вздрогнул. О’Нил криво усмехнулся. – Думаете, я должен дрожать от страха?

– Думаю, ты должен заткнуться! – инквизитор кивнул конвоирам, и один из них заехал еретику локтем в живот. О’Нил согнулся, судорожно ловя ртом воздух.

– Зря ты… – он никак не мог отдышаться; воздух со свистом входил и выходил из легких. – Ты за это заплатишь…

– Я? – Антуану хотелось рассмеяться в лицо заключенному, но необъяснимая тяжесть в груди совершенно не располагала к веселью. – Как ты можешь заметить, здесь ты в наручниках, а не я. Думаешь, Святой Престол даст тебе индульгенцию? Что-то я очень сильно сомневаюсь в подобном раскладе… Может, ты не видел жарящихся над углями, точно зарезанный кабан на вертеле, людей? Знаешь, в чем разница? Кабан мертв – а ты в этот момент будешь еще жив!

– Сейчас описаюсь от страха! – О’Нил, похоже, пришел в себя, хотя лицо его сильно побледнело по сравнению с минутной давностью.

– На твоем месте я бы начал молиться, заклиная Бога о прощении. Ведь, помимо телесных мук, тебя ожидает вечность в адском пламени!

– Да неужели? – еретик вновь усмехнулся. Откровенно, без какой-либо наигранности.

Антуану стало страшно. По-настоящему страшно. Заключенный ведь и правда не бахвалится, строя из себя героя. Объяснений подобному поведению может быть лишь два: либо О’Нил ненормальный, что маловероятно, либо уверен, что конвой не достигнет места назначения…

Антуан замер, пораженный своей догадке.

Точно!

Конвой не достигнет места назначения!

Бросив быстрый взгляд на насмешливую гримасу еретика, инквизитор схватил рацию.

Где-то на территории Священной Католической Империи

Центральный пункт наблюдения и управления

Местонахождение – засекречено

Время – засекречено

В квадратном помещении из предметов мебели и интерьера находилось лишь три стола, три стула и двенадцать мониторов. Трое наблюдателей спокойно занимались своей работой, а куратор, прохаживаясь взад-вперед, нервно поглядывал на циферблат наручных часов. Таймер неумолимо вел обратный отсчет, приближаясь к нулевой отметке.

– Объект пересек границу! – женщина, сидящая за крайним слева столом, указала на один из мониторов. Куратор тут же оказался рядом, склоняясь над экраном. – Вот! – наблюдатель выделила курсором пульсирующую красную точку, медленно движущуюся по карте.

– Нет отклонений по заданному маршруту?

– Пока без изменений.

– Отлично! – куратор удовлетворенно кивнул. Выходит, свой человек в Конгрегации выдал им актуальную информацию. – Значит, они без остановок промчатся через город по автомагистрали?

– Должны, – женщина неопределенно передернула плечами. – Во всяком случае, в плановом маршруте никакая остановка не указана.

– Ладно. Продолжайте вести наблюдение, о каких-либо, даже самых малейших, изменениях сообщать немедленно! Луиш, – куратор махнул другому наблюдателю, – выведи меня на связь с центральной группой!

Мужчина кивнул и указал на телефонный аппарат, находящийся сбоку:

– Вывожу!

Священная Католическая Империя

Королевство Испания, Сан-Себастьян

22:45

Когда в наушнике, закрепленном у правого уха, раздался мужской голос, Карлос Эррера внимательно изучал данные от спутниковых и радиолокационных систем.

– Башня, вызывает Центр, прием!

Мужчина, бросив еще один быстрый взгляд на монитор, переключился на разговор с оперативным штабом.

– Центр на связи, прием!

– Объект пересек первую линию и движется в вашем направлении.

– Да, я вижу! – Карлос провел пальцем по экрану, увеличивая изображение со спутника. – Расчетное время прибытия?

Секундная заминка – видимо, уточняли информацию.

– Шесть минут.

– Хорошо. Мы смогли определить точное местонахождение нашего пассажира?

– Нет. В колонне один фургон и два военных грузовика – это наиболее вероятные места размещения нашего клиента. Сам я больше склоняюсь к фургону, потому сосредоточьтесь на этих целях.

– Понял. Какие-то еще указания?

– Наша «королева» готова?

– Конечно. Как и предусмотрено изначальным планом, высадим ее за десять секунд до отхода.

– Хорошо. – Небольшая пауза. – Мне ведь не нужно напоминать о последствиях в случае провала операции?

Карлос поморщился и выбил барабанную дробь пальцами о капот припаркованного рядом внедорожника.

– Я прекрасно помню, что именно поставлено на карту.

– Хорошо. Мы уходим в офлайн до завершения операции. Конец связи!

– Конец связи!

Священная Католическая Империя

Королевство Испания, пригород Сан-Себастьяна

22:50

Внедорожник королевской службы безопасности несся вперед по автомагистрали с включенными мигалками. Три широкие полосы в одном направлении и совсем небольшой поток автомобилей позволяли стрелке спидометра то и дело приближаться к отметке в сотню километров в час. Они могли бы ехать куда быстрее, но приходилось учитывать возможности ехавших позади армейских грузовиков – для тех подобная скорость была запредельной.

Моника откинулась на спинку сиденья, безучастно глядя на проплывающий мимо пейзаж – тот, который можно было разглядеть в желтом свете столбов освещения. Правда, пейзажем картину за окном можно назвать с большой натяжкой. Несмотря на то что они уже пересекли границу города, что справа, что слева одна и та же картина – зелень, деревья, да периодически мелькают стальные ограждения – и на этом все. Для конвоя подобный расклад идеален – автомагистраль проходит через город, однако, по сути, все время остается как бы вне его пределов. Никаких тебе перекрестков, светофоров, узких улочек – три широкие полосы в одном направлении без остановок, и так через весь город, затем по трассе вплоть до следующего пункта назначения, небольшого городка Миранда-де-Эбро.

– Нервничаешь, Мони? – водитель, темнокожий громила Хавьер, искоса глянул на напарницу.

Моника пожала плечами.

– Да вроде нет… С чего ты взял?

– Лицо у тебя такое, будто те, что едут за нами, пожаловали к тебе домой… – Хавьер громко заржал над глупой шуткой.

Моника раздраженно поморщилась. Порой напарник бывал просто невыносимым.

– Да расслабься ты… – Хавьер перестал издавать звуки свихнувшейся лошади и уже серьезно глянул на коллегу. – Никто в трезвом уме не посмеет напасть на объединенный конвой Конгрегации, Храмовников и королевской СБ.

Моника скептически сдвинула брови. Лично у нее был менее оптимистичный настрой.

– Ты узнавал, кого мы везем в Толедо?

Хавьер утвердительно кивнул, одновременно делая глоток из пластиковой бутылки «Ватиканского Источника».

– Пытался.

– И?

– Ничего.

– Вот! – Моника подняла указательный палец вверх. – У меня то же самое. Тебя настолько серьезная секретность не настораживает?

– А должна?

– Ну… Сам посуди. Даже в случае самых отъявленных негодяев у нас был доступ к делу объекта. Тут же точно все вымерли. Даже мои связи в Конгрегации на этот раз дали сбой. Либо они сами ничего не знают, либо предпочитают помалкивать.

– Что, даже Хесус? – Хавьер игриво подмигнул правым глазом – он так всегда делал, когда речь шла о парне Моники. Ее же такая реакция бесила. Вот и сейчас пришлось по стандарту закатить глаза.

– Даже Хесус.

– Охренеть.

– Вот-вот! Потому я думаю, что в самой Конгрегации далеко не все знают о нашем пассажире. А раз так – делай выводы…

– Думаешь, если бы Хесус знал, то намекнул бы?

– Уверена.

– Ладно… – Хавьер задумался, и какое-то время они ехали молча. Мимо все так же проносились столбы освещения, дорожные знаки да билборды с текстами из Писания и речей святых отцов – в общем, та еще скукота.

– Если Конгрегация ушла в режим молчания даже внутри своей структуры, мы сопровождаем очень важную птицу…

– Именно. В таком случае…

– Вполне могут нарисоваться серьезные ребята с весьма нехорошими намерениями…

– Ага…

– Однако я все равно считаю подобный расклад слишком маловероятным… Если бы объект сопровождала только королевская служба, то…

Моника уже не слушала рассуждения напарника. Прямо перед ними автомагистраль уходила в длинный тоннель – не первый на их пути, вот только на этот раз было еще кое-что, помимо смены локации с открытой на закрытую: впереди где-то на середине тоннеля маячил аварийный знак.

– Постой! – Моника тронула напарника за руку и указала вперед. – Видишь?

– Вижу… – Хавьер сбавил ход до сорока километров в час.

Теперь уже можно было разглядеть препятствие – перевернутый на бок грузовик и два внедорожника – у одного смятый капот, другой вроде бы более или менее в рабочем состоянии, однако пока они находились слишком далеко и невозможно было разглядеть детали.

Хавьер сбросил скорость до минимальных десяти километров, медленно приближаясь к месту дорожно-транспортного происшествия. Рация, лежащая на приборной панели, зашипела, затем послышался мужской голос:

– База вызывает Гавриила, прием!

Моника тут же схватила рацию.

– Гавриил на связи, прием!

– Почему снизили скорость?

– Впереди неопознанные объекты, прием!

– Поясните, прием!

– Перевернутый грузовик, два внедорожника и пятеро в штатском.

Последовало молчание, за которым, как Моника прекрасно знала, скрывается быстрая обработка полученной информации. Наконец, спустя почти минуту рация вновь разразилась звуком статистических помех.

– В королевском патруле отсутствует информация о каких-либо происшествиях в обозначенном квадрате. Вполне возможно, еще не сообщили, но лучше проверить самим. Как поняли? Прием!

– Вас поняла, выдвигаемся!

Переключившись на другой канал, Моника доложила центральному фургону об изменениях в плане, а затем глянула на Хавьера.

– Не нравится мне все это… Авария прямо на пути следования конвоя… Да такая «удачная», что перегородила практически весь проезд… Удобно, не находишь?

– Ты права, – согласился напарник, нервно жуя нижнюю губу. – Все же давай надеяться на лучшее… Может, это обычная авария, без какого-либо заговора…

– Ну-ну…

На минимальной скорости Хавьер преодолел двадцать метров, разделяющих конвой и место происшествия, подрулив к внедорожнику со смятым капотом. Свет фар выхватил из полумрака покореженный металл, битое стекло на асфальте и прикрытое белой простыней тело у тротуарного бордюра.

– Что за хрень? – водитель остановил автомобиль, но фары и мигалку выключать не стал.

– Становится все интересней… – медленно протянула Моника, внимательно осматривая место ДТП. – Судя по всему, есть погибшие…

– Ага… Вот только в королевском патруле об этом ни сном ни духом…

Между тем находящиеся на месте происшествия люди, а их было трое – двое мужчин и женщина, прекратили общение, уставившись на автомобиль королевской службы безопасности.

– Идем? – Моника посмотрела на напарника.

Тот кивнул.

– Пошли.

– Хавьер… – она его остановила, придержав за руку. – Только осторожней, ладно? Плохое у меня предчувствие…

Коллега демонстративно вынул пистолет из кобуры, передернул затвор и отправил его обратно, на место.

– Не беспокойся за меня, – он широко улыбнулся, хотя глаза оставались серьезными, – не зеленый же выпускник академии, верно?

– Все равно…

– Пошли уже! – Хавьер открыл дверцу и выпрыгнул наружу.

Моника проделала то же самое, только со своей стороны. Дверь закрывать агент не стала – в случае чего можно укрыться за бронированной сталью, да и запрыгнуть внутрь автомобиля получится куда быстрее, если не придется возиться с дверью, да еще и под градом свистящих пуль.

– О, вы так быстро! – обходя открытую дверь, Моника услышала возбужденный женский голос. Похоже, Хавьер вышел на контакт. Так и есть, возле ее напарника находилась отчаянно жестикулирующая женщина в темных джинсах и светлой футболке с надписью Ave Maria. – Мы вот только вызвали, да? – Женщина повернулась к стоящим поодаль мужчинам. Оба кивнули, потому непонятно было, к кому именно она обращалась. – Святой Иаков! – женщина вновь всплеснула руками. – Это какой-то кошмар! Просто ужас! Я даже ничего не успела понять! Несчастный… эм-м-м… – она глянула в сторону тела на тротуаре. – Мы ведь даже не знаем, как его зовут! О, Пречистая Матерь…

Не убирая руки с кобуры, где находился пистолет калибра девять миллиметров, самый верный ангел-защитник, не в обиду ее покровителю святому Бернару, Моника подошла ближе.

– Сеньора…

– Ах, простите! – новый всплеск руками. – Беатрис Флорес! Со всем этим ужасом совсем забыла о приличиях! Господи, я…

– Беатрис! – Моника постаралась придать голосу максимальную мягкость. Все-таки авария, стресс… – Расскажите о произошедшем. – Она сместилась чуть левее, чтобы держать в обзоре тоннельный проезд. – Вы в какой машине ехали?

– Мы? – женщина непонимающе уставилась на агента.

– Ну да, вы. Не пешком же сюда пришли. Или…

– Нет! Нет! – Беатрис энергично затрясла головой. – Я ехала на «Ромео», – женщина указала на серебристый внедорожник итальянского концерна со сплющенным капотом.

– Ладно, – Моника мельком глянула на напарника. Лицо Хавьера было сосредоточено. Это хорошо. Сейчас совершенно не время расслабляться. – Значит, те два сеньора не с вами?

– Нет! – еще одно энергичное потряхивание головой. Темные кудри начали выбиваться из прически, ниспадая на симпатичное, миловидное, аккуратное личико. – Они из «Гранде», – Беатрис кивнула в сторону второго внедорожника еще одного итальянского производителя.

– Ясно, – Моника помахала рукой, подзывая мужчин, не выказывавших особого желания общаться с агентами королевской службы. – Вы уже вызвали патруль? – это был первый вопрос, когда они подошли.

Тот, что справа, – высокий, широкоплечий, с темным оливковым загаром на лице и выразительными карими глазами – утвердительно кивнул.

– Конечно. Сразу же, как случилось происшествие.

– Да? – Моника постаралась не выдать удивления, искоса глянув на Хавьера. Напарник чуть отступил в сторону, незаметно кладя руку на кобуру с оружием. – И когда же это произошло?

– Хулио? – говоривший глянул на спутника.

Тот пожал плечами.

– Не знаю… Может, минут десять назад…

– То есть в скором времени патруль должен прибыть? – Моника тоже сделал шаг назад. Совсем небольшой, вряд ли заметный для обывателя, но очень важный для реакции в экстренной ситуации.

– Конечно, – мужчина, которого спутник назвал Хулио, задумчиво поджал губы. – Вообще, патруль никогда не славился быстрым реагированием, но сегодня они и вправду опаздывают…

– Реанимационная бригада тоже запаздывает? – поинтересовался Хавьер.

– Что? – не понял первый говоривший. Его имени так и не назвали в разговоре, а сам он, очевидно, предпочел сохранить режим инкогнито.

– Тот несчастный, – Моника повела головой в сторону накрытого белым покрывалом человека. – Похоже, труп…

Хулио состроил скорбную гримасу. Агент королевской службы ему не поверила. Здесь явно разыгрывается спектакль – вот только с какой целью? И кто реальный участник, а кто актер?

– Разве медики не должны тоже приехать? – поддержал ее Хавьер. Пальцем он уже расстегнул кобуру и был готов в любую секунду вытащить оружие.

– О, Боже, конечно, должны! – эмоциональная Беатрис завертела головой, точно прямо сейчас услышала вой сирен спасательной службы. – Мы ведь сразу обрисовали ситуацию. Мы тогда еще не знали, что у нас есть погибший, но понимали, что все плохо! Почему же их до сих пор нет?

– Может, потому что они и не знают о ДТП? – Моника выразительно изогнула бровь.

Беатрис вздрогнула и испуганно покосилась на своих мрачных спутников.

– О чем вы? Как не знают?

– Да вот как интересно получается, – агент медленно опустила руку на кобуру, пальцем отщелкивая зажим, – мы звонили в патруль буквально пару минут назад, до того, как начать разговор с вами… Хотите узнать результат разговора?

Молчание. Похоже, не хотят.

– Патрулю ничего не известно о происшествии в тоннеле…

– Правда? – теперь уже Хулио отступил назад, локтем толкнув товарища. – Может, какая-то ошибка…

– Ошибка? – Рука Моники легла на холодную рукоять пистолета. Одно движение – и дуло упрется в грудь злоумышленника. Затем счет пойдет на доли секунды.

– Ну… – Хулио глянул на спутника. Тот пожал плечами и сделал целых два шага назад. – Ошибка в системе… Есть же вероятность, что запрос попросту не прогрузился… Или его еще не внесли в базу… Или… Да всякое же бывает…

– Возможно, – Моника скосила глаза в сторону коллеги. Хавьер кивнул. Он готов. Как и она. – Однако, как мне кажется, есть другое объяснение…

– Какое же? – Хулио явно включил дурачка – он прекрасно знает ответ. Зачем же тогда весь этот цирк? Тянет время? Но для чего?

– Не двигаться! – Хавьер выхватил пистолет из кобуры, направляя оружие в сторону троицы. Хулио с товарищем застыли на месте как вкопанные, а вот Беатрис удивила – взвизгнув, она бросилась бежать.

– Стоять! – теперь уже Моника схватилась за оружие. Те же действия, вызубренные еще в Академии Святого Луиса. То же оружие, освященное самим Папой. Те же эмоции. – Стой, или буду стрелять!

Женщина замерла, но уже в следующую секунду со скоростью дикой кошки метнулась за покореженный капот внедорожника.

Моника спустила курок.

Пистолетный выстрел громом разнесся по пустому тоннелю, эхом возвращаясь обратно.

Дьявол!

Слишком поздно!

Пуля ударилась о металл капота, оставляя на нем круглую отметину. Слева также прозвучало несколько выстрелов с ответными криками боли. Уже в движении Моника бросила быстрый взгляд в сторону напарника. Хавьер, пригнувшись, совершал пробежку к чужому внедорожнику. Похоже, двое мрачных типов не захотели надевать наручники и предпочли скрыться с места преступления. Глупое решение.

Осторожно обогнув покореженный капот «Ромео», Моника увидела удаляющуюся спину Беатрис.

– Стой! – она вскинула пистолет.

Ноль реакции.

– Стой, кому говорю!

Ага, как же. Женщина только увеличила скорость.

Эх…

Спуская курок, девушка услышала истошный крик напарника:

– Моника! В сторону! Моника…

Агент на инстинкте сделала шаг вправо, одновременно разворачивая напрягшееся тело – чего же там такого произошло?

Увидеть Моника успела лишь стремительно приближающийся яркий желто-белый свет, после чего все тело обдало нестерпимым адским жаром, а в глазах спустя всего лишь долю от доли секунды воцарилась кромешная темнота.

Священная Католическая Империя

Королевство Испания, Сан-Себастьян

23:03

Энрике Домингеш наблюдал через экран лэптопа за действиями агентов королевской службы безопасности. Их внедорожник, как и полагалось по предписаниям, отделился от основной колонны на несколько десятков метров, остановившись у места дорожного происшествия. Вообще, вся эта ситуация с вынужденной остановкой командиру спецотряда «Архангел Гавриил» не нравилась. Причем от слова «совсем». Ну, не привык он верить в совпадения. Особенно такие «удобные». Вот и сейчас не поверил.

Через экран лэптопа благодаря установленным снаружи камерам с ультравысоким разрешением и весьма чувствительным микрофонам – новейшей разработке технического отдела Ордена – можно было не только наблюдать за визуальной картинкой, но также воспринимать мельчайшие звуковые детали, вплоть до дыхания, обрабатывать тепловые излучения, радиационные и еще кучу всякой, в данной ситуации ненужной, ерунды, чьи показатели строились в столбики по обеим краям картинки.

– Эй, Карлос! – Домингеш повернулся ко второму, и последнему, человеку в узкой коморке спецузла. Сам спецузел, в чьи задачи входила поддержка связи как с конвоем, так и с оперативным штабом, занимал небольшое помещение в задней части военного грузовика. В основной же располагались бойцы элитного спецотряда «Архангела Гавриила», коими Энрике и руководил.

– Да? – худощавый парень с оспинами на бледных впалых щеках и чересчур большими очками оторвался от длинного ряда мониторов. Сколько их там? Семь? Энрике искренне не понимал, как одновременно можно контролировать происходящее сразу на семи. Ему и на двух было сложно уследить. Впрочем, это объясняло, почему эти технари в подавляющем большинстве своем малость того.

– Есть результаты сканирования объектов? – он кивнул на экран лэптопа, где застыла картинка с изображением троих потерпевших. Или троих диверсантов – это и нужно понять до того, как принимать активные действия.

– Сейчас, – техник повернулся обратно к мониторам, и его пальцы забегали по клавиатуре. Вернее, по трем разным клавиатурам сразу. Безумие.

Энрике покачал головой. Родись он Карлосом, не задумываясь пошел бы на смертный грех – скажем, выстрел себе в голову из двустволки, чтоб наверняка.

– Высылаю!

Практически в то же мгновение экран лэптопа мигнул, и трансляция с наружной камеры преобразилась в многослойное полупрозрачное изображение. Энрике тут же увидел то, ради чего и запросил результаты сканирования, – красное свечение у каждого из, как теперь стало понятно, фальшивых потерпевших.

Оружие!

– Хавьер! – он тут же коснулся уха, где закреплялся наушник. – Хавьер, у них…

– Командир! – возглас… нет, поросячий визг технаря заставил Энрике прерваться и обернуться.

– Что?

– Там! – Карлос указал на один из семи экранов. Судя по картинке, там велась онлайн-трансляция с камеры, установленной на последнем автомобиле конвоя, еще одном внедорожнике королевской службы безопасности. Если раньше камера фиксировала пустой тоннель либо редкие проезжающие автомобили, то теперь ситуация кардинально изменилась: там стояло пять бронированных фургонов, полностью перекрывших проезд, и…

Энрике даже слова не успел сказать в поднесенную к губам рацию, как экран озарился ослепительной вспышкой.

Антуан вздрогнул, когда фургон чуть покачнулся от глухого, но явно мощного взрыва снаружи. Двое конвоиров, сопровождающих заключенного, побледнели, сам же О’Нил широко улыбнулся.

БУМ!!!

БАНГ! БАНГ! БАНГ!

БУМ!!!

Лица конвоиров теперь вряд ли можно было отличить от новой белоснежной простыни.

– Что у вас происходит? – Антуан отбросил условные команды при выходе в эфир. Сейчас уж точно не до них.

Ему не ответили.

Впрочем, этого и не потребовалось. Эфир заполонили десятки голосов: вопли, крики, призывы о помощи, команды, ругательства – хаос, одним словом.

– За мной пришли! – О’Нил улыбнулся еще шире.

– И тебе не страшно? – Инквизитор все никак не мог понять логики задержанного. Сам сдался в руки Конгрегации, то есть, по сути, совершил предательство, а теперь едва ли не писается от счастья от прихода своих собратьев. Хотя инквизитор на его месте молил бы все Воинство Небесное о защите. Хрень какая-то, короче…

– Пути Господни неисповедимы! – еретик звякнул цепями в явном желании развести руками.

– Тут ты прав, – Антуан перевел взгляд на одного из конвоиров. Того, что справа. – Эй, Джон! Держи его на мушке, ладно? При намеке на бегство вышиби ему мозги на хрен!

– Есть!

Инквизитор подмигнул мгновенно погрустневшему арестанту.

– Может, пути Господни и неисповедимы, но сегодня ты попадешь либо в Толедо, либо в преисподнюю…

ТРА-ТА-ТА-ТА…

Снаружи вновь зазвучали автоматные очереди. Грянул еще один взрыв, отчего фургон закачало из стороны в сторону.

Затем слух уловил еще один звук – посторонний, не вписывавшийся в общую какофонию. И он Антуану совсем не понравился. Звук шел от задних дверей фургона – какой-то лязг, шорох, стук, приглушенные голоса…

Пытаются вскрыть?

Инквизитор глянул на О’Нила. Еретик, как и он, напряженно вслушивался, хмуря лоб. Значит, тоже не в курсе происходящего. Во всяком случае, конкретных манипуляций с дверьми. Или просто боится приставленного к голове пистолета. Правильно. Пусть боится.

Антуан перевел взгляд обратно, на металлические створки, отделяющие их от ада снаружи.

Снова лязг, теперь у соседней створки.

Нет, взломать дверь из бронированных листов невозможно. Если только…

Инквизитор вскочил на ноги.

Слишком поздно.

Прямоугольное замкнутое пространство содрогнулось, застонав в предсмертных судорогах. Уже в воздухе Антуан осознал, что летит, после чего перед глазами промелькнуло металлическое перекрытие, а голова с противным хрустом соприкоснулась с его поверхностью. Дикая боль ударила в уши, превращая окружающие колебания в ультразвук. Перед глазами замелькали разноцветные огоньки, причиняя нестерпимую боль. Инквизитор ощутил, как приземлился на холодную стальную поверхность.

Пол фургона…

Фургон…

О«Нил!

Дьявол!

Надо встать на ноги! Надо помешать ему! Надо…

Антуан попытался подняться. Бесполезно. Тело не желало подчиняться приказам. В ушах по-прежнему стоял противный писк ультразвука – но даже сквозь него инквизитор сумел различить тяжелое грохотанье сапог по металлической поверхности. Кто-то уже внутри фургона. Кто-то посторонний.

Инквизитор приподнял голову. К горлу тут же подступила тошнота, а изображение перед глазами, окрашенное в багровые тона, медленно поплыло, размазывая очертания. Он успел заметить три темные фигуры, прежде чем зрительный аппарат сумел зафиксировать стремительно приближающуюся подошву сапога. Затем кто-то словно нажал на выключатель, и все померкло.