Новая прошивка императора

Глава XVI

За столом заёрзал Сергей — предполагая, что до него дошла весьма обременительная обязанность. Но я не обратил внимания и продолжил:

— Пётр Семёнович, Николай Матвеевич, прошу вас определить кандидатуры секретарей.

Ещё чай и баранка, а затем Ванновский отвечает:

— Я бы рекомендовал генерал-майора Редигера Александра Фёдоровича, он служит в канцелярии моего министерства и преподаёт в академии[1].

Чихачёв попытался было что-то сказать, но я вспомнил, что чуть не упустил ранее пришедшую мне идею, и перебил его:

— Николай Матвеевич, а чем сейчас занят Иван Константинович Григорович[2]?

— Капитан второго ранга Григорович назначен агентом в Англию, ваше величество.

— Я бы желал его видеть на месте секретаря морской секции Особого Высочайшего Совещания.

— Немедленно отправлю вызов, ваше величество. Но пока он прибудет, кто-то должен замещать… И я подумал, что мы могли бы ввести в состав секции ещё одного достойного моряка.

— Только в порядке исключения, господа. Все остальные перестановки не ранее, чем через три месяца! — пришлось сразу отсечь прочие подобные попытки.

С одной стороны, я понимал, что Чихачёв и Ванновский в миллион раз меня компетентнее, особенно в знании местных кадров. Но, с другой стороны, не желал превращать новый орган управления военными и морскими делами в неконтролируемый балаган.

«Ведь только дай возможность — ринуться набивать мои структуры близкими людьми!»

— Предлагаю ввести в совещание вице-адмирала Ивана Михайловича Дикого[3], сейчас временно командует Черноморским флотом.

— Вы хотите поручить ему секретарские обязанности до прибытия Григоровича?

— Временно, ваше величество. А затем Иван Михайлович сможет плодотворно работать в морской секции.

— Хорошо, пусть будет так, господа… Следующее заседание Особого Высочайшего Совещания через неделю, к этому времени я ещё буду в Москве. Прошу подготовить доклады о вариантах стратегических наступления и обороны на западном и дальневосточном направлениях, перехода на новую форму одежды, использованию в военном и морском деле современных образцов вооружения и прочих технических новинок. К примеру — как скажется широкое распространение пулемётов на использовании конницы или какое применение могут найти самодвижущиеся экипажи с двигателями внутреннего сгорания, при условии, конечно, их дальнейшего усовершенствования. Буду приветствовать обсуждение любых новинок.

Опять глоток чая и хруст сушки… Гости молча переглядываются, напряжённо думают… Слышно, как скрепят шестерёнки под черепушками…

«Ничего, пусть напрягают извилины… Полезно…»

Продолжаю наблюдение — Ник Ник явно возбуждён, усы топорщатся как у боевого таракана. И мне становится ясно, что он совершенно точно «в деле» — дядя императора почувствовал вкус власти… Ведь умному достаточно оглянуться и увидеть — из всей августейшей семьи здесь только трое…

— И последнее, — смотрю на до сих пор не охваченного вниманием и явно начавшего ёрзать Сергея…

Вообще, можно было бы на этой стрелке обойтись без него, но, во-первых, я его использовал, чтобы надавить на Сандро, а во-вторых… Пусть будет, в истории он, по крайней мере, отметился не как тот же «дядя Алексей», и в оставленной «будущей России» находились те, кто его ценил[4]. А в-третьих — если полностью убрать Романовых от власти, то я получу единую фронду, но можно же кое-кого отдалить, а других приблизить…

«Буду разделять и властвовать! Ха-ха-ха…»

— Сергей, я предлагаю тебе место офицера по особым поручениям при Высочайшем Совещании, будешь совмещать с нынешним местом службы. Согласен?

— Конечно, готов служить там, где требуется!

— Вот и хорошо, а засим предлагаю на сегодня закончить…

Избавившись от посетителей, облегчённо вздохнул и, допив стакан с чаем, вышел на небольшую прогулку в одиночестве. День прошёл продуктивно, к вечеру вновь разболелась голова, и у меня было желание прекратить всяческую деятельность и отдохнуть. А когда я вернулся к себе, то дежурный секретарь вручил в руки письмо от «дражайшей Аликс».

Заскучала «супруга»…

Пришлось читать. Письмо было длинным, изобиловало подробностями обустройства и любовными благоглупостями… Пришлось писать ответ, а с этим до сих пор были определённые сложности — хоть я и смог перенять кое-какую моторику от прошлого хозяина тела, но писать много и чернилами было сложно.

Но я придумал, как выкрутиться — взял карандаш и после приветственного и немного любовного абзаца написал, что до сих пор испытываю последствия контузии и возникли проблемы с владением пером. Посему и царапаю карандашом.

Писал долго, отдельной мороки доставляла старая орфография, но в итоге — получилось. Извинился за короткое письмо, сославшись на головную боль, и запечатал конверт…

«Я-наблюдатель» смотрел, как HiWi Климофф идёт через площадь и автомобильную стоянку к сверкающему стеклом корпусу исследовательского центра института динамики быстропротекающих процессов. А с одной из прилегающих к площади улочек выезжает и направляется туда же профессор Пауль на своей синей Хонде…

В первые шесть месяцев я полностью поправил дела, позакрывал всяческие гештальты, а затем начал понимать, чем мы всё-таки занимаемся… И наступил момент, когда волосы на голове принялись неуютно шевелиться. Низведённые до уровня цепного пса дяди Сэма европейцы готовились перевернуть шахматную доску…

— Я смотрел на то, как слуги вешают на стену Овального зала портрет Петра Великого, и тихо напевал под нос:

— Мы рождены, чтоб сказку сделать былью… Нам Пётр дал стальные руки-крылья…

— Государь, вы переменили своё отношение к Петру Алексеевичу[5]? — вырвал меня из благодушной задумчивости Танеев.

— Мы все меняемся со временем, Александр Сергеевич… Время — это такая штука… Впрочем, ладно, можно начинать, надеюсь, мы не помешаем этим господам. Ха-ха-ха…

Собравшиеся на первое в истории утреннее высочайшее оперативное совещание сдержанно засмеялись на мою шутку.

— Итак, господа. Утреннее высочайшее оперативное совещание объявляю открытым. Кто хочет чаю, прошу, не стесняйтесь… Да и мне налейте стакан покрепче, будьте добры… — избавившись от ближайших родственников, я решил для эксперимента превратить завтрак в деловое мероприятие.

На первой в истории оперативке присутствовали: Танеев со своими секретарями, Гессе, министр двора и уделов Воронцов-Дашков… Завершал утреннюю компанию дежурный адъютант Кирюха — так пока и не придумав, куда его немедленно сплавить, решил до поры оставить при себе, имея в среднесрочных планах отправить князюшку с эскадрой на Дальний Восток.

Немного пожевав бутерброд и запив чаем, продолжил:

— Александр Сергеевич, на вас и ваших сотрудниках сегодня оформление рескриптов по наместничеству на Дальнем Востоке и по созданию Особого Высочайшего Совещания. Кроме того, принято решение изменить отдельные правительственные учреждения. Илларион Иванович, — я посмотрел на министра двора.

Воронцов-Дашков был уже немолод, но выглядел вполне бравым усачом, да и хозяйственником, как я понял, был неплохим.

— Слушаю, ваше величество!

— Министерство будет выведено из состава правительства и преобразовано в Собственную ЕИВ Имперскую администрацию. Я решил полностью разделить государственное управление и двор государя. В администрацию также будет переведён генерал Рихтер с канцелярией прошений, и создан медицинский императорский департамент с госпитальным отделением. Состав врачей я пока не определил, но как минимум Густав Иванович будет переведён в него из Императорской главной квартиры. Кроме того, при СЕИВ Имперской администрации создаётся СЕИВ Секретариат.

— Гхм… — закашлялся Воронцов-Дашков от внезапных новостей. — Ваше величество, всё это несколько неожиданно. Могу ли я подумать и доложить позже по проблемам подобного реформирования?

— Можете, но рескрипт я подпишу сегодня. Впрочем, вопросы конкретных перестановок можно решать и позже. Подумайте, что ещё необходимо перевести из Имперской главной квартиры.

— Немедля займусь подготовкой докладной записки!

— Отменно.

— Далее, Александр Сергеевич, следующий рескрипт должен быть подготовлен по судьбе Императорской главной квартиры — часть функций передаётся в мою администрацию, остальное должно быть употреблено в интересах военного министерства. Оставляю это на усмотрение Ванновского, ему лучше знать детали…

— Рескрипты будут подготовлены к обеду, государь, — ответил Танеев, переглянувшись со своими подчинёнными.

— Отменно… Идём дальше — короткий взгляд на Гессе, — Пётр Павлович, вам предстоит возглавить обновлённую организацию, принято решение о создании СЕИВ Службы имперской безопасности, в которую напрямую войдёт Конвой, Дворцовая полиция, а также стрелковый пехотный и железнодорожный полки особого назначения.

— Ваше величество, но откуда я возьму эти два полка? В ликвидируемой Императорской главной квартире имеется сводный пехотный и железнодорожный батальоны…

— Вот из них и разворачивайте, попросите помощи у Ванновского и Чихачёва — не откажут. Флотские части и корабли в СЕИВ СИБ не войдут, обойдёмся в этом случае прикомандированием. Разработайте порядок.

— Слушаюсь, ваше величество! — кивнул озадаченный Гессе.

— С рескриптами пока всё. Днём я с господином Менделеевым-старшим хочу посетить Московский университет. Кирилл, распорядись вместе с Александром Сергеевичем об организации поездки. Никого не предупреждать — те, кто мне требуются уже в курсе! Визит будет внезапным и частным! Шум мне не нужен!

— Слушаюсь, государь, — кивнул Кирюха…

«Вот пусть пока при деле побудет… Надо к нему присмотреться…»

После того как все, кроме Танеева, разошлись, я взглянул на нетронутую еду и понял, что идея «делового завтрака» успеха не имела. Ладно, учтём, обойдёмся ставшим традиционным для моих встреч самоваром.

— Александр Сергеевич, нужно будет подготовить ещё несколько рескриптов для ограниченного распространения — только ответственным лицам.

— Сделаем, государь.

— Не сомневаюсь. Рескрипты о создании в СЕИВ СИБ оперативного департамента и летучего отряда и рескрипт о создании в СЕИВ ИА департамента статистики. Вот здесь материалы — я протянул ему папку с черновиками. Подготовьте лично, секретно. Вручить в руки Гессе и Воронцову-Дашкову, пусть распишутся на специальном вкладыше, который вы затем подошьёте в особую и недоступную для посторонних папку.

— Всё сделаю, государь, — ответил Танеев, принимая документы.

— И организуйте вечером мне встречу с бывшим адъютантом Сергея Александровича Джунковским…

Первое оперативное высочайшее совещание закончилось, утро плавно стремилось к полудню, а я сидел в Овальном зале один и смотрел на стопку различных депеш… И вроде бы все важные и срочные…

Со вздохом принялся их перебирать, изучая лишь заголовки и не вчитываясь в содержимое. Из пачки выпало несколько телеграмм от уехавших в Питер Романовых, в том числе и от «дяди Алексея»… Читать я их не стал — всё уже и так было решено…

После оперативки на доклад приехал Трепов — сперва он доложил о ходе расследования покушения. Результатов не было, что для меня было ожидаемым, затем он переключился на беспорядки в Петербурге:

— Несмотря на принятые меры, отдельные выступления рабочих случаются. Пример стачки ткачей оказал пагубное влияние на другие фабрики и заводы.

— Какие принимаются меры?

— В полном соответствии с вашими указаниями, государь. Полиция обеспечивает общественный порядок и не допускает бесчинств на улицах. На территории фабрик рабочим предоставляется свобода митинговать.

— Пробовали работать с заводилами? Вести переговоры?

— Промышленники встали на дыбы, государь. Как говорят — нашла коса на камень, многие не желают идти на уступки. Грозятся увольнениями…

— Закон же это им не запрещает? Но предупредите господ промышленников, что если беспорядки не прекратятся или приобретут крупный масштаб, то я буду пристально следить за их деятельностью.

— У меня есть сведения, что депутацией банкиров и промышленников хотят добиться встречи с господином Витте.

— Вот как? Неужто недовольны?

— В том числе… По имеющимся сведениям, есть недовольные отменой строительства КВЖД.

— Русско-Китайский банк?

— Так точно, государь…

— Хорошо, я подумаю…

Постепенно беседа перешла на революционные движения и террористов, Трепов напомнил мне о пойманных ранее заговорщиков из группы Распутина:

— Вы просили держать в курсе хода расследования. Мы планируем переводы арестованных по тюрьмам и камерам и их изоляцию. Агент Михеев будет временно выведен из работы с ними.

— Вот как? Отменно. Я всё-таки хочу лично познакомиться, когда будет возможно? — нужды, конечно, никакой в такой встрече не было, но у меня появилось желание посмотреть изнутри на то, как работает охранка, увидеть знаменитых московских сыщиков…

— Именно поэтому я и поднял этот вопрос, государь. Сегодня можно организовать.

— Вот как? Хорошо, я согласен.

— Встреча должна пройти инкогнито, а в нашем случае это крайне сложно. Агента Михеева отвезут в закрытой тюремной карете на допрос, и также будет с каждым из заговорщиков. По пути экипаж будет заменён, а затем ещё раз. Я специально вызвал сотрудников охранного отделения из Петербурга, чтобы не использовать местных.

— Хорошо придумано, полагаю, что всё пройдёт где-то вдали от дворцов?

— Всё верно, государь, я подобрал подходящий особняк, а его владелец согласился помочь, — кивнул Трепов. — Вам также по дороге придётся сменить экипаж, но остаётся проблема с охраной. Наличие конвоя может вызвать подозрения.

— Я прикажу Гессе отправить отряд в особняк заранее и скрытно. А при смене кареты со мной будут переодетые в гражданское чины дворцовой полиции…

Через час я выехал на ландо в особняк, где временно разместился прибывший вчера новый генерал-губернатор Москвы — мы ещё не встречались… Авантюра? Если бы Трепов не был надёжным человеком, на пути меня вполне могли ждать неприятности… Вскоре я, так и не встретившись с креатурой Мама́, я ехал дальше в закрытой казённой карете в сопровождении трёх дворцовых полицейских.

«А с другой стороны, почему бы и нет? Всю оставшуюся жизнь сидеть за линией штыков и шашек?..»

Выпустили меня на свежий воздух в тихом небольшом дворе двухэтажного особняка — вокруг дома виднелись фигуры конвойцев. Затем мы прошли внутрь, где я поздоровался с несколькими потеющими от волнения полицейскими чинами…

Но когда два неброско одетых в гражданское платье человека представились, то от волнения вспотел уже я — передо мной стояли Сергей Васильевич Зубатов и Евстратий Павлович Медников[6]. Так и познакомились…После мне указали на дверь:

— Агент Михеев ждёт, ваше императорское величество.

— Он в курсе, зачем здесь?

— Нет.

— Я понял, спасибо за службу…

Открыв дверь, оказался в просторной, светлой комнате, где за столом сидела невзрачно одетая девушка. Отреагировав на звук открывшейся двери, она вздрогнула, а затем поняв, кто зашёл из коридора, вскочила со стула.

— Ваше императорское величество?.. Но как…

— Нас не представили друг другу, мадемуазель Зоя, но в сложившихся условиях… Рад знакомству и лично хочу выразить вам свою признательность и восхищение…

На меня удивлённо и с некоторым верноподданическим восторгом смотрела смелая, волевая авантюристичная молодая женщина, патриотка и, не побоюсь этого слова, монархистка. А я… Я был глубоко поражён её энергией, её внутренней силой, авантюристичностью, шармом. Поражён настолько, что не обратил никакого внимания на совершенно неухоженный внешний вид.

«Ну дела… Одно мгновение, и пропал от страсти…»

[1] Александр Фёдорович Редигер (12.01.1854–26.01.1920), профессор академии Генерального штаба. В 1905–1909 годах занимал пост военного министра. Судя по воспоминаниям, Ванновский ему благоволил. Был уволен за излишнюю откровенность с депутатами Государственной Думы при обсуждении недостатков в армии. Написал биографическую книгу «История моей жизни. Воспоминания военного министра», последнее её издание было в 2023 году.

[2] Иван Константинович Григорович (26.01.1853–03.03.1930). В русско-японскую войну был командиром порта в Порт-Артуре, проявил себя хорошим организатором хозяйственной и ремонтной деятельности во время осады, в 1911 году стал последним морским министром Российской империи, реализовал предвоенную судостроительную программу: построенные перед ПМВ линкоры, крейсера и эсминцы воевали и в период ВОВ.

[3] Иван Михайлович Диков (17.07.1833–13.09.1914). Морской министр в 1907–1909 годах.

[4] Великий князь Сергей Михайлович известен достижениями на ниве организации артиллерии, но также существует мнение, что он подобно Алексею Александровичу изрядно залез в артиллерийскую казну.

[5] Николай II не любил Петра I, в частности это выражалось в том, что царь не держал портрета Петра Великого, хотя другие цари у него в кабинете висели.

[6] Сергей Васильевич Зубатов (26.03.1864−03.03.1917), Евстратий Павлович Медников (…12.1853−02.12.1914) в представлении не нуждаются.