Обсерватор

Глава 21 Праздники проходят… бывает

А на следующий день, ни свет, ни заря, меня поднял всё тот же робогад… ну, я думаю, что тот же, по физиомордиям-то их друг от друга не отличить. Да что там, могли бы хоть номера на своих накидках намалевать!

— Конт Ласэрайо Фачилле желает вас видеть, аэр Тони Бланко, — пропищало это злостное порождение технологии.

— Одеться-то хоть можно, или приказано бежать как есть? — буркнул я, начиная копошиться, выползая из постели.

Робогад на это промолчал, а после того как я оделся — потащил-таки меня к капитану. В ту же самую комнатушку, где Его Высокомордие выдавало мне аудиенцию в прошлый раз.

Позиция благородного конта Ласэрайо Фачилле при моём появлении была всё той же. Капитан стоял, заложив руки за спину, и равнодушно пырился в окно. И как и в прошлый раз, при моём появлении не соизволил даже обернуться. Возникало ощущение, что он здесь работает статуём своему Величию и Высокомордию, то есть, как встал у окна в день прибытия, так и простоял до сегодняшнего дня недвижимо. Впрочем, тут я, конечно, несколько преувеличиваю, всё же, сегодня поведение Его Выскомордия несколько отличалось от прошлого. На этот раз на моё появление он всё же соизволил обернуться, да ещё и равнодушная гримаса, казалось, навечно приклеившаяся к его лицу, изменилась на… Не, такое ни словами сказать, ни в сценарии расписать. Возмущение, презрение, злость… и при этом, сквозь это море вроде бы совершенно несвойственных капитану эмоций просвечивало его фирменное высокомерие. Ну, хотя бы скуки в глазах конта поубавилось. Тоже плюс… наверное. Может быть. Для самого Фачилле, так точно. А вот для меня… Хм.

— Ознакомься, — простёр он перст, иначе не скажешь, к каким-то бумагам, валяющимся на приземистом столике. Смотрел он при этом на меня, как на приснопамятную бактериальную культуру, осмелившуюся пригласить Его Высокомордие на светскую беседу о погоде. Так что тратить время на славословия и приветствия я не стал, просто кивнул-поклонился и направился к столу, с интересом готовясь узнать-таки, что именно смогло вывести нашего бравого капитана из своеобычного состояния. Нет, в принципе, я догадывался, что за информация ждёт моего внимания, но вот в каком виде её подали конту Фачилле, это уже другой вопрос.

Как я, собственно, и ожидал, на столе, поверх запечатанных конвертов, лежало раскрытое рукописное письмо, украшенное всякими вензелями и прочими финтифлюшками, исполненное на тонком, сияющим золотистыми прожилками пластике. В нём «синьор Гвидо Конци» выражал свои «наиглубочайшие сожаления», молил «не принять за неуважение» и прочее подобное. В общем — «токмо по глупости и неинформированности, благородный конт Фачилле, случился сей неприятный казус, примите наши нижайшие извинения и не извольте гневаться».

— А… — начал было я, но был прерван раздражённым взмахом руки.

— Забери… это, — повторно тыкнул пальцем Фачилле, на этот раз в валяющийся на столике туго набитый мешочек.

Очевидно — компенсация «за оскорбление» от Конци. Ну, не надо Фачилле — мне не помешает, особенно учитывая, что мой способ относительно законного заработка средств в чёртовом Эриксе накрылся медным тазом. Понятно, что Конци тут — скорее тоже потерпевший, но мог же он не повестись на указания тонтон-макута? Мог. По взглядам и общему поведению было абсолютно понятно, что Конци никто не «приказывал» и за тестикулы не тянул, требуя исполнения воли здешнего ЦРУ-АНБ-КГБ. Уж чтобы понять это, моих скромных талантов вполне хватило… и ошибиться я не мог. Ему «предложили», а толстяк радостно ухватился за возможность «отмстить» за поротого сынульку-оболтуса. Так что будем считать эти денежки компенсацией ущерба и… гонораром за проведённое педагогическое мероприятие. Придя к такому выводу я заметно повеселел и, чуть не засвистел что-то весёлое, убирая мешочек в карман комбеза. Но вовремя спохватился и, осёкшись, стёр улыбку с лица. На всякий случай…

— И… Тони, — буквально выдавливал из себя слова Фачилле, глядя на меня с каким-то уж совершенно запредельным высокомерием. — Мне не важно и не интересно, с какого абиссо этот купец за что-то там извиняется и чем именно подкрепляет свои извинения. Но! Советую тебе уяснить: я, Ласэрайо Фачилле — не почтальон для тебя. Избавь меня в дальнейшем от такой «чести». Уж будь любезен. Ты меня хорошо понял, Тони?

— Я понял, конт Фачилле, — поклонился я.

— Свободен, — лениво махнув рукой в сторону дверей, Его Высокомордие высокомордно отвернул свою высокомордию к окну.

— Подождите, буквально минуту… — встрепенулся я, бросив взгляд на уже взявшегося за дверную ручку автоматона.

— У тебя — минута, — бросил капитан, вновь разворачиваясь ко мне лицом, и робогад, сволочь такая, выжидающе замер на месте. Мол, как только, так сразу.

— Я бы хотел объяснить происхождение этого письма и денег, — вздохнув, заговорил я. — Это извинение и компенсация — видимый результат интриги, провёрнутой одной из служб безопасности Эрикса. Меня завербовали, за деньги, но не без угроз, и обязали докладывать о ситуации на Обсерваторе… и о вас, мессер капитан. Доклады я должен передавать представителю Городского Корпуса Безопасности Эрикса.

— Я тебя услышал, — ничуть не переменившись в морде лица, без заминки на обдумывание, выдал капитан. — У тебя всё?

— А что мне писать в докладах…

— Мне всё равно, что ты там напишешь, — хлопнув себя ладонью по бедру, выдал капитан и, смерив меня устало-равнодушным взглядом, договорил: — У тебя всё⁈

— Да, — несколько ошалев от такой реакции, кивнул я в ответ.

— Тогда займись своими делами.

С этими словами он вновь отвернулся к окну, приняв ту же позу, в какой я его застал при входе в зал. Ну а я ушёл, несколько озадаченный, немного раздражённый… и совсем чуточку взбешённый. Ну реально же — казёл! Я, конечно, не ожидал дружеских похлопываний по плечам и восхищения от Фачилле. Душевных заболеваний такой силы, чтоб от Его Высокомордия ожидать такого у меня, к счастью, нет. Но хоть как-то отреагировать же мог, не столь… не столь засрански, вот!

Впрочем, и чёрт бы с ним. Видимо, на эти копошения безопасников ему действительно начхать. Ну а я, наверное, либо не буду покидать особняк в Эриксе, когда будем тут в следующий раз. Или напишу что-нибудь… придумаю. Даже если Фачилле действительно плевать на интерес и доклады здешней сигуранце, подставлять я его не буду. Капитан, безусловно, ОЧЕНЬ раздражает. И, безусловно, он суть высокомерный засранец. Но просто в рамках имеющихся раскладов: я ему задолжал. Сильно задолжал. И за спасение, и за помощь в легализации, и за то, что я состою в команде Обсерватора — место-то, прямо скажем, желаемое чуть ли не половиной аэров Эрикса, в чём я в разговорах неоднократно убеждался. Да, у многих это были не более, чем слова, всё же опасность бытия матросом на военном корабле местные представляли, как минимум, неплохо. И пусть даже немного её преувеличивали, как я думаю, но, тем не менее, завидовать человеку, получившему место на таком корабле, это им совершенно не мешало…

В общем: Фачилле, при всех его недостатках, сделал для меня очень немало. Эрикс в целом, как и безопасник в частности — только гадили, пытались поиметь и прочее. И эту картинку не смог исправить даже весельчак Фабио. Всё же он оказался один против урбантов, семейки Конци и местного тонтон-макута. Так что даже если Его Высокомордие будет свою мордию воротить и нудить, что ему похрен — гадить ему так я не буду. Как-нибудь по-другому — ОЧЕНЬ хочется, но это из раздела мечтаний: неплохо было бы, да кабы, да без балды…

За этими размышлениями я не заметил, как вернулся в выделенные мне апартаменты. Послонялся там, косясь то на ящики с лимончелло, то на терминал, потом отправился в обеденный зал… и чуть не взвыл со скуки: никого нет, делать нечего, хоть на Обсерватор возвращайся. Да и там, судя по тому, что говорил парень-дежурный, совершенно не факт, что не опечатана тренировочная. А торчать в моей каютке, в которой даже терминала нет, совсем не интересно. В итоге решил, всё-таки, навестить бордель. А то как бы опять шаловливая рука не потянулась рефлекторно к какой-нибудь особо аппетитной детали Дельфины. Судя по реакциям, проявляемым ею последнее время в мою сторону — донна не слишком оскорбится, но… Но это не точно. А это значит, что возможность лишиться чем-то близких моему сердцу причиндалов, в случае ошибки, совсем не нулевая… а то ведь могу и вовсе безблагодатно сдохнуть. Так что, ничтоже сумняшеся, я отбросил свою обычную брезгливость и полетел к борделю, адрес которого довольно скоро отыскался всё в тех же открытых областях информатория. Услугами воспользовался, впрочем, без особого восторга и даже веселья. В отличие от говорливой и улыбчивой бордель-маман, её подопечная оказалась внешне равнодушна, молчалива и профессиональна. Нет, всё, что надо, она сделала, но… настолько технично и безэмоционально, что у меня закрались подозрения, уж не андроиды ли оказывают услуги сексуальной рекреации в Эриксе? Впрочем, и соответствующий орган бы с ними: свои надобности я удовлетворил, особенного желания воспользоваться услугами данного заведения в обозримом будущем у меня не появилось. То ли не повезло, то ли действительно впредь лучше искать иные варианты для тесного межполового общения.

А через несколько дней в особняк Фачилле, наконец, стала подтягиваться команда. Причём, что меня несколько поразило (и даже было немного приятно), за день до отлёта в особняке была устроена вечеринка-гулянка, в честь «получения Тони Бланко звания аэра третьего класса». Естественно, не без приказа-соизволения нашего конта и капитана Фачилле. Так что, хоть засранства и просто нестерпимой заносчивости в Его Высокомордии меньше не стало (заявился в столовку, смерил меня «характерным» взглядом, выдавил из себя «поздравляю» и свалил), но само действо и факт того, что капитан вообще соизволил навестить гулянку, устроенную в честь какого-то там матроса, в очередной раз подтвердили, что Обсерватор и его капитан — это то, за что стоит держаться в мире, по крайней мере, человеку, не имеющему здесь никаких иных якорей вовсе. В отличие от всяких охреневших службистов, кстати говоря. Нет, якорь-то мне местная сигуранца обеспечит… да только он же меня и на дно утянет. Кстати, помимо пьянки и тостов «за аэра Тони» на этой вечеринке была пара занятных разговоров. Первый — как раз с Дельфиной.

— «Бланко»? — приподняв бровь, не без ехидства, поинтересовалась медик, отведя меня в сторонку от общего веселья.

— Перевод, донна, — пожал я плечами. — Просто в Эриксе с фамилией «Белов» не слишком комфортно, принимают за бездника. А их не любят.

— Есть такое, — помрачнела Дельфина. — Хотя, ты же древний. Что тебе до дрязг нашего времени?

— И мне ходить по Эриксу с табличкой на лбу: «не бездник я и не полукровка, древний я!», — чуть удивившись такому… предположению, произнёс я, на что донна изволила засмеяться. Крутанувшись на каблуках, так что недлинный сарафан на ней на миг вздулся колоколом, Дельфина рухнула в кресло и, закинув одну загорелую ножку на другую, требовательно протянула мне руку, в которую я тут же понятливо вложил бокал со столь понравившимся ей лимончелло.

— Да, разумный подход. Ладно, Тони, ещё раз поздравляю, — явно уже чуть перебравшая медик сделала длинный глоток и, облизав губы, отсалютовала мне уже полупустым бокалом. И хотелось бы мне продолжить наше общение, но в этот момент наше с Дельфиной уединение прервала ещё одна дама, ворвавшаяся в моё личное пространство с неотвратимостью тяжёлого танка, напрочь лишённого тормозов. Конструкционно.

— Жюстина Нопэ, казначей Обсерватора. Тони Бланко, дражайший мой, в судовой роли ты числишься матросом третьего ранга. Жалованье твоё копится, так что соизволь, будь любезен, не позднее полудня третьего дня, навестить мой кабинет на Обсерваторе и забрать свои деньги. У меня, знаешь ли, не банк, процентов я не начисляю, — с совершенно постной физиономией сообщила эта дамочка средних лет. И честное слово, формулировка «сушёная вобла» в её адрес идеально описывала внешность этой женщины. Да, чёрт возьми, она даже на пьянку пришла в штатном форменном комбезе, а не платье!

Заверив её, что обязательно приду и избавлю почтенного казначея от столь тяготящих её обязанностей по хранению моего имущества, я раскланялся со спиной уплывающей прочь Жюстины, а когда обернулся к ещё секунду назад хихикавшей над нашим диалогом Дельфине, то обнаружил на месте медика лишь пустое кресло. М-да уж…

Ну хоть узнал, где и как моё честно заработанное тяжким трудом получать. А вообще, мы на удивление приятно посидели, да и народ вроде был вполне благожелателен. На следующий же день, прямо с утра весь экипаж погрузился в кабинку уже знакомого нам фуникулёра, и, дождавшись, пока центральное кресло в нём вновь займёт наш капитан, направился на Обсерватор. А там, не прошло и получаса, как корабль Фачилле покинул свою стоянку и отправился в очередной полёт. Честно говоря, я даже не успел убрать свои невеликие пожитки в шкаф, когда в дверях моей каюты появился Просперо тут же потащил меня за собой, безапелляционно требуя немедленно, вот прям щас, провести генеральную уборку в его любимой мастерской.

— Так не было же никого! Чего здесь убирать⁈ — пытался отбрыкиваться я.

— А пыль? — грохотал мастер, возмущённо размахивая граблями. Я фыркнул, но в ответ услышал только ещё один рёв: — Хорош пререкаться, Тони! Третий класс — не причина уклоняться от труда!

— А роботы⁈

— Я им не-до-ве-ря-ю, сказано же было тебе, придурку! — рыкнул Просперо.

— То есть, вместо того, чтобы прибраться перед стоянкой, убрать нужные вещи по шкафам и запустить роботов… — возмущался я.

— Порко абиссо! Марш убираться! — бесновался злобный и ленивый гном.

— Да, механик Просперо, — вздохнул я.

— И завтра — тренировка!

— Угу, — немного поднял я себя настроение предвкушением доминирования, унижения и посрамления злобного гнома. И тот, очевидно, что-то такое понял по выражению моего лица, потому как немедленно исчез из виду, даже не оставшись, чтобы проконтролировать процесс наведения порядка в своём царстве.

Пахать, разгребая пыль и прочую автохтонную для мастерской фигню, пришлось, фактически до вечера. Просперо, видно, от нехрен делать, всё же не пропал из мастерской навсегда. Справившись с недовольством от моей грядущей мсти на тренировке, он являл свой противный лик с удручающей регулярностью и ещё покрикивал на меня, зараза такая. За что и огрёб с утреца в тройном размере на тренировке. Вот уж когда я вдоволь оторвался! И поунижал, и даже подоминировал, а после занятия ловко сбежал от «гномских рудников» к Бромбатти: во время обеда тот заметил насупленные взгляды Просперо, незаметно мне подмигнул и привлёк к готовке. Оставшийся без поживы механик посрамлённо удалился, а у меня, наконец, окончательно выправилось настроение после всей этой эриксовской хренотени.

Ну а через четверть часа после ухода гнома Бромбатти отпустил меня с миром: делать на камбузе мне действительно было особо нечего. А вот в свете узнанного познакомится с Обсерватором, точнее, с его кают-компанией мне бы не помешало. Да и не только, но сначала — голокино!

Добрался до пустого помещения, побродил, наткнулся на голотерминал. Полюбовался океаном и облачностью и… всё. Навигационный комп Обсерватора завалил меня горящими надписями «нельзя!», «нет доступа!» и даже «запрещено!» прежде, чем я даже попробовал понять, куда и зачем мы направляемся. Чистое любопытство, да и если бы даже комп на мои запросы ответил, что летим мы за какой-нибудь фулгриной хтонью, или на какой-нибудь невнятный остров — ничего, по большому счёту, для меня бы не поменялось. Ни в местной географии, ни в видах местных морских гадов я всё равно ни бельмеса не понимаю… пока. Но сам факт запретов, конечно, возмутил.

Впрочем, испортить мне настроение терминалу толком не удалось. Хотя и торчать в пустом зале у меня желания не было: единственное занятие — пялиться на океан, пародируя Фачилле в его башне, но это было интересно лишь первые несколько минут, а потом надоело. А вот куда мне направиться дальше — этот был вопрос вопросов. А всё дело в том, что несмотря на должность и статус, полученные мною за время пребывания в Эриксе, ни к одной из вахт Обсерватора меня так и не приписали. Вот и болтался я, как то самое в проруби, не зная, чем себя занять. Просто валяться в каюте было не интересно, равно как и проявлять нездоровый трудоголизм. А вот заскочить за своими честно заработанными денежками — не помешает. А потом, наверное, пойду в медотсек. Может, Дельфина не занята и что-нибудь интересное и полезное расскажет.

Добрался до каюты казначея, где синьора Нопэ, в лучших традициях бюрократии, промариновала меня больше получаса. Нет, может, она и в самом деле была занята чем-то важным и неотложным, чёрт знает, но как по мне, просто ритуально «тянула резину», как и положено истому столовладельцу. Хотя полчаса — не слишком долго, но, пока я понял, что к чему, пока начал негромко насвистывать незатейливый прилипчивый мотивчик, пока казначей дотерпела до восемнадцатого повтора… Полчаса и прошло. Но ведь получилось же! Выделила она мне довольно приличную сумму в два десятка золотых. Вообще — огромную, по меркам среднего класса Эрикса. Хотя оглашать бухгалтерию криками «я богат!», прыгать и ликовать я не стал. А уточнил:

— А расписаться где-то надо?

— Зачем? — недоумённо, приподняв бровь, уставилась на меня дамочка.

— Ну у меня должен быть какой-то контракт… — а вот договорить я не успел. Светящийся потолок вдруг замерцал красным светом, а селектор тревожно запищал.

— Тревога, — напряжённо сообщила мне казначей. — И что ты встал⁈

— А что мне…

— Действуй по расписанию!

— Да какому⁈ — возмутился я.

— А я откуда знаю⁈ Я казначей, а не боцман!

В общем, дамочка если не истерила, то явно проявляла волнение. А я ни черта не знал, куда мне «по боевой тревоге», что за расписание… Да блин, я даже своего контракта не видел! Хотя, видимо, значусь на общих основаниях… Но не до этого, сейчас уж точно: надо куда-то бежать, ползти, лететь, а куда — я ни черта не знаю. В свою каюту, возможно, рассуждал я, оказавшись в освещённом тревожно мерцающим светом коридоре. Ну а где мне быть во время тревоги? Или к Просперо, всё же хоть он и злобный гном…

— Синьора медик требует незамедлительно прибыть в медотсек, матрос Бланко! — вдруг пропищало нечто прямо у меня из-под ног, отчего я чуть не подпрыгнул.

Пищал сервисный робот, ну а я, понятное дело, получив хоть какую-то внятную информацию, бегом направился к Дельфине.

— Прибыл, хорошо. Надевай, — кивнула она на белый с чёрными вставками костюм, валяющийся на койке. — Да поверх комбинезона, не тупи, Тони! По боевому расписанию ты числишься помощником медика, будешь… — замялась она.

— Я понял, помогать, — влезая скорее в броню, нежели в костюм, проявил я недюжинную проницательность.

— Именно, — слегка улыбнулась Дельфина, собирая какой-то контейнер.

Ну, орать «без меня меня женили» я не стал: пока Дельфина допытывалась у меня про медицину, я как раз знанием первой помощи блеснул, отчётливо удивив медика. Хотя для «Безбашенного Отдыха» эти знания были жизненно необходимы: клиентура-то с заслуживающим лучшего применения упорством то и дело стремилась угробиться к чертям, причём в таких местах, куда не то что карете «скорой помощи», порой и вертолёту спасателей добраться было очень проблематично. Вот тогда-то и пришлось научиться оказывать первую помощь. Помнится, не пожалел половины гонорара, отдал денежку за толковые курсы. Аккурат после того, как у меня на руках заказчик чуть не кончился. М-да… Но вообще-то, узнавать, что моё место по тревоге в медотсеке я бы предпочёл не во время этой самой тревоги.

— А тревога учебная? — на всякий случай уточнил я, облачившись в бело-чёрную форму. Дельфина даже не ответила, точнее ответила взглядом и без слов. Но оно и понятно, без мата такой взгляд не вербализуется. А матом ей девочковые правила ругаться не велят. Хотя, чую, хотела, ой, хотела Дельфина проехаться на тему того что я, с её точки зрения, «спорол». Впрочем, пусть смотрит.

И тут медотсек ощутимо качнуло, а вместе с ним, понятное дело, и весь Обсерватор. Дельфина визжать не стала, только зубами скрипнула, поглядывая на свой навороченный наручный терминал, ну и я решил пока не визжать. Тряска повторилась раза три за пять минут, а потом Дельфина резко встала.

— Бери аптечку и следуй за мной Тони, — на ходу бросила она, указывая на собранный ей контейнер. Собственно, именно «брать» его было не нужно: под контейнером оказалась небольшая платформа на чём-то вроде магнитной подушки, снабжённая довольно удобной ручкой. Так что, прихватив указанный груз, я поспешил за шагающим медиком.