Охота на неверного мужа

Глава 8

Полная беспомощность — жуткое состояние. Падая, я больно ударилась, из легких вышибло весь воздух. Но едва ли обратила на это внимание. Волновало не это. А то, что где-то совсем близко обезумевшая Анна Павловна, Глеб и… Филип. Я задергалась, пытаясь если не освободиться, то хотя бы получить минимальный обзор, чтобы видеть приближающуюся опасность. Чем мне это поможет, я даже не задумывалась. Наверное, руководствовалась инстинктами. Вот только перекатиться даже на бок не получалось.

— Ты!.. — завопила снова поблизости бывшая свекровь. — Что ты сделал с моим сыном?!..

— Вообще-то пытался убить, — равнодушно отозвался Филип. — Но, видимо, давно не тренировался. Рука дрогнула. Так что ваш сын жив. Можете забирать его и убираться с моей территории…

— Черта с два!.. — с нескрываемой ненавистью перебила его Анна Павловна. Почти прорычала. — Думаешь, победил? Думаешь, я теперь подчинюсь? А вот выкуси! Я все равно осуществлю свой план!

Я не узнавала свою бывшую свекровь. Да, Анна Павловна никогда не была высокообразованной интеллектуалкой. Однако в ней все равно было нечто такое… Про таких, как она, обычно говорят: леди до мозга костей. Элита. Голубая кровь. И вот сейчас эта рафинированная интеллигенция рычала на Филипа, будто пьяная торговка рыбой.

— Даже ценой жизни своего сына? — тихо, как шелест ночного ветерка, так что я еле разобрала слова, парировал вампир. — А ведь он может истечь кровью, пока вы будете пытаться перехитрить меня…

Свекровь снова перебила вампира:

— Не успеет! Я уже все подготовила! Осталось только полить пентаграмму кровью Хранительницы…

— Если вы сделаете хотя бы шаг в сторону Ангелины, я снова выстрелю, — холодным и мертвым тоном перебил свекровь Филип. — И на этот раз уже не промахнусь, будьте уверены. Я не позволю принести Хранительницу в жертву. Не сейчас.

Наверное, слова Филипа все-таки впечатлили Анну Павловну. Потому что я услышала, как свекровь несколько недоверчиво, дрогнувшим голосом, но с деланной бравадой возразила:

— Ты не посмеешь! Я — член Совета!..

— А Ангелина — единственная, кто может открыть Врата. Без нее мы все окажемся заложниками этого мира до конца своих дней. — Анна Павловна что-то попыталась возразить. Но Филип не дал ей такой возможности, неожиданно жестко отрезав, будто плетью стегнув: — Не обольщайтесь! Даже если вы и сумеете сейчас каким-то чудом открыть Врата, я никогда не допущу, чтобы вы прошли сквозь них. А когда они захлопнутся, на этот раз навсегда, вы останетесь в этом мире вместе с вашим сыном, который, кстати, сейчас медленно, но уверенно истекает кровью, гнить заживо без доступа к магии. Вы ведь знаете, что случается на Земле с ведьмами? Запертая в них сила не позволит им умереть до тех пор, пока они не передадут следующей ведьме свой дар-проклятие. А дочери у вас нет.

Аргумент, похоже, достиг своей цели. Во всяком случае, вокруг воцарилась благословенная тишина. Хотя я все равно не могла расслабиться. И веревки, связывающие мне руки, с каждой секундой впивались в кожу все сильней и сильней. А еще под щекой оказался мелкий, но острый камешек. Я сразу в запале не обратила на него внимания. Но чем дальше, тем сильнее и болезненнее он впивался в нежную кожу.

Обнаженной грудью я ощущала, как кто-то пытается под ней пролезть. Муравей, что ли? Хотя какие муравьи ночью? Это, наверное, был какой-то ночной житель травяных джунглей. Но мне от понимания этого не было легче.

— Как у вас тут, оказывается весело! — внезапно раздался знакомый голос, заставив меня вздрогнуть. Я уже слышала его однажды. Тоже ночью. Доран. Оборотень и член загадочного Совета. — Знал бы, поторопился бы.

В противовес словам голос звучал с отвращением, чуть раздраженно. Мол, подняли тут с постели посреди ночи. И ради чего?

— Наконец-то! — с нескрываемым облегчением выдохнул в ответ Филип. — Чего так долго-то? Мне пришлось стрелять в Глеба! Посмотри, он там еще жив? И развяжи, пожалуйста, Ангелину! Я приблизиться не могу, ты же знаешь…

Тяжелые приближающиеся шаги я слушала с затаенным облегчением и страхом. На свободу хотелось. Но как вставать? На мне же бывшая родня даже нитки не оставила! Впрочем, паниковала я слишком рано и зря.

Чужие руки легко перерезали мои путы, не причинив даже лишнего дискомфорта. А потом на спину легка какая-то ткань, пахнущая табаком и дымом от костра. А я услышала:

— Ангелина, вы сможете встать?

Я открыла рот, чтобы ответить, и тут же его закрыла, почему-то смутившись. Вместо этого неловко повернулась на бок, цепляя пальцами то, чем меня накрыли, и придерживая, чтобы ткань не сползла с тела. Потом неуклюже села, прикрываясь руками. И обомлела.

Запущенный сад Филипа буквально кишел людьми. Нет, не людьми, поправила я сама себя, заметив знакомого кота у ног старухи. Иными. Анна Павловна стояла в нескольких метрах от меня с заломленными за спину руками и понурив голову. Возле лежащего чуть ближе Глеба возилась, сидя на корточках незнакомая светловолосая женщина. А рядом со мной стоял Доран, сверля меня внимательным взглядом. В свете полной луны и валяющихся неподалеку фонарей я с удивлением заметила, как шевелится кончик его носа.

— Ангелина, вы как? — задал он вопрос. — Медицинская помощь требуется?

Вместо ответа медленно покачала головой. Происходящее казалось нелепым ночным сновидением. Я никак не могла поверить, что все это — на самом деле. И все происходит со мной.

— Ангелина!..

Голос Филипа звучал очень тихо. Но я его услышала и меня пронзила сильнейшая дрожь. Что-то сродни электрошокеру. Я дернулась и завертела головой, ища вампира глазами. Филип отыскался на самом краю поляны, в тени деревьев. И ему… явно было хуже, чем мне. Почему-то мне показалось, что вампир испытывает жуткую боль. И это заставило позабыть обо всем.

Я вскочила, придерживая наброшенную мне на плечи ткань, оказавшуюся чьим-то пиджаком, рванула к Филиппу, позабыв обо всем. Кто-то вскрикнул. Я поскользнулась на влажной траве и, кажется, задела незнакомку, оказывающую помощь Глебу. Но это не заставило меня остановится. Лишь добравшись до инвалидного кресла, я застыла как вкопанная, жадно вглядываясь в бледные черты.

— Как ты? — едва слышно выдохнул Филип.

— Нормально… Кажется…

Голос хрипел, очень хотелось пить. Но у меня и мысли не было покинуть поляну и… вампира.

— Прости, я не смог вовремя прийти тебе на помощь, — а в голосе бесконечное сожаление. — Этот ублюдок, твой бывший, — с отвращением покосился на Глеба Филип, — принял меры, чтобы сделать меня беспомощным: зашвырнул в окно моей комнаты отвар травы, которая способна одурманить вампира как наркотик и лишить его сил.

Я слышала слова Филипа. Но не воспринимала их. Смотрела как дурочка и улыбалась. Неожиданно пришло в голову, что я никогда не чувствовала по отношению к Глебу такого, что сейчас творилось в моей душе. Позабыв о своем внешнем виде, я наклонилась и погладила безвольно лежащую на подлокотнике руку мужчины:

— Все хорошо. Правда. Пойдем в дом?..

Словно во сне я преодолела те пару десятков метров, что отделяли нас от входа в дом Филипа. До сих пор казалось, что все произошло, это сон или какой-то глюк. Выверт больного сознания. Но никак не реальность. Вампир молча ехал рядом со мной. Лишь когда мы очутились у подножия лестницы в холле, я вдруг сообразила, что так и стою в пиджаке Дорана, который он мне пожертвовал, чтобы прикрыть наготу. И что мне нужно наверх. А Филипу туда не подняться. И я отчаянно не хочу от него уходить…

Наверное, Филипу тоже не хотелось меня отпускать, и он как мог тянул время перед расставанием. Потому что в тишине дома вдруг раздался его хриплый, чуть надтреснутый голос:

— Как они тебя нашли?

Обрадовавшись отсрочке, я охотно отозвалась:

— Анна Павловна что-то болтала о маячке. Правда, я не знаю подробностей. Глеб сразу же закрыл ей рот, как только прозвучало само слово…

— Никакой посторонней магии на тебе не было и нет, — нахмурился Филип. — Я бы учуял.

— Скорее всего, речь шла о самом обычном, привычном этому миру электронном девайсе, — легкомысленно пожала я плечами в ответ. Но Филипа это не успокоило. И тогда я добавила со вздохом: — Сама виновата. Скорее всего, Глеб подсунул мне его на парковке, когда я ездила к Кучеру. Помнишь, я рассказывала? Я тогда еще просыпала все содержимое сумочки, а Глеб помог собрать.

— Скорее всего, ты права, — чуть помедлив, кивнул мне вампир.

Мы помолчали. Стоять босыми ногами на плитках пола было не особо приятно. Но я старалась не переминаться с ноги на ногу, чтобы Филип не обратил на это внимания. Мне не хотелось уходить, оставаться одной, расставаться с вампиром. Даже если я круглая дура. И снова втюрилась в не того. Все равно мне отчаянно хотелось остаться рядом.

— Что теперь будет? — выдохнула в конце концов едва слышно. Так как Филип застыл на месте, словно уснул.

Вампир чуть слышно вздохнул:

— Совет и принятие решения по твоим родственникам и тебе. Уверен, оно будет в твою пользу. А дальше ты сможешь жить так, как захочешь. И там, где тебе понравится…

— А если я хочу жить здесь? С тобой? — вырвалось у меня.

Ляпнула. И сама испугалась собственной смелости. Съежилась, втянула голову в плечи и невольно метнула виноватый взгляд на Филипа. И напоролась на пронзительный взгляд зеленых глаз.

Время словно остановилось для нас двоих. Мир будто исчез, сузившись до глаз напротив. Не было ничего: ни бродивших где-то по саду иных, ни холода плитки под моими босыми ногами, ни инвалидного кресла, в котором сидел этот мужчина. Были лишь два сердца, бьющиеся в унисон. И я будто душой чувствовала биение сердца ставшего таким дорогим мужчины…

— Я — вампир, — вдруг покачал голой Филип, впрочем, не отводя взгляда. — А ты — последняя из Хранительниц. Тебе жизненно необходимо восстановить утерянные со смертью матери знания и продолжить свой род. Ты должна уметь управлять Вратами. А я…

— А разве ты не сможешь стать отцом моей дочери? — ляпнула я. А осознав, что сказла, жутко смутилась. Кожа щек покраснела так, что стало больно и жарко. А на глаза от неловкой глупости навернулись слезы.

Мне было настолько не по себе, что я чуть не сбежала наверх. Подальше от проницательных зеленых глаз. От неудобной ситуации. Едва-едва не сбежала. Остановил случайно брошенный в сторону вампира взгляд. И я застыла…

Филип смотрел на меня с выражением бесконечного голода. Жадно. Будто дикий зверь. Вцепившись в подлокотники кресла до побеления пальцев. Но я не боялась. Откуда-то знала, что Филип для меня не опасен. Была уверена, что голод, горящий в зеленых глазах, не того рода, когда могут убить за кусок хлеба. Или глоток крови. Я кожей чувствовала, что Филип испытывает жажду совершенно другого рода.

— Совет взбесится, — в конце концов едва слышно шепнул мне вампир, протягивая руку и нащупывая мои пальцы. — Все будут против. Особенно, ведьмы.

— Их проблемы, — легкомысленно отмахнулась я. А у самой сердце в груди сделало сальто, ударившись со всей дури о ребра. — Хотят, чтобы Хранительницы и дальше охраняли для них Врата, пусть терпят.

О любви не было сказано ни слова. Но мне это и не требовалось. Я сердцем чувствовала ту тоненькую, но прочную нить, которая навеки связала меня и иного. Что это могло быть, если не любовь? Была уверена, что на этот раз узы куда крепче моего барка, на память о котором в паспорте все еще красовался штамп. И подтверждения собственным ощущениям в виде слов Филипа мне не требовалось.

— И тебя не смущает, что я проклят?

Меня не смущало. Но ответить просто «нет» я не смогла. Показалось, что это будет звучать грубо и жестоко. Прикусила губу, раздумывая, как ответить, чтобы не причинить боль. А потом осторожно спросила:

— А его можно как-то снять? Это проклятие?

Против воли в словах четко прозвучала надежда. И Филип болезненно, криво улыбнулся мне:

— Проклятье спадет только если у меня родится дочь-ведьма. Так что… Как ты понимаешь, я обречен на это проклятое кресло. Потому что в этом мире ведьмами не рождаются. Здесь могут лишь передать дар от старой ведьмы к молодой женщине, согласной его принять. А в свой родной мир я могу попасть, лишь пройдя арку на своих ногах. На кресле не могу даже приблизиться к ней, ты видела. Подумай, Ангелина. Я пойму и не обижусь…

Я не выдержала и поцеловала Филипа сама. Просто наклонилась и закрыла поцелуем ему рот. Пусть думает, что хочет. Я от своего не отступлюсь.

Спустя двадцать лет…

— Мам! Мы дома!

От дружного, в две глотки, вопля дочерей-погодок я выронила карандаш, которым делала пометки. До сих пор нам с Филипом удавалось скрывать от детей наш образ жизни. Девчонки не знали, что их отец — вампир, а мать — Хранительница Врат в другой мир. Сама не знаю, как удалось воспитать девчонок настолько послушными и нелюбопытными. Хотя теперь этому должен был прийти конец. Через десять месяцев Александре, старшей, исполнится двадцать. И мне нужно будет все ей рассказать, объяснить. И начать готовить из нее замену мне.

Торопливо спрятав весь «компромат» в ящик письменного стола и заперев его, я вышла из кабинета навстречу своим девочкам:

— Ну, чего орем?

Сашка, старшая, более рассудительная и спокойная, просто пожала плечами. Женька, младшенькая, родившаяся через десять месяцев после сестры, была озорной и шебутной сверх меры. Она же мне и ответила:

— А чтоб быстрее тебя найти в этих хоромах!

Я только головой покачала. Хотя в чем-то девочки были правы. Они обитали на втором этаже, и я давно перестала контролировать происходящее там. Я же еще двадцать лет назад переселилась на первый, к Филипу.

— Мам, там старуха какая-то страшная топчется под воротами и просит, чтобы ты вышла, — внезапно выдала Сашка, протягивая мне расписки за развезенные по клиентам заказы. Девчонки уже два года делали это за меня. — Мы не рискнули ее впустить, уж больно она какая-то подозрительная. На ведьму похожая.

Я открыла было рот, чтобы задать уточняющий вопрос, да так и захлопнула его, поперхнувшись смешком. Как раз в этом доме да и в этом квартале, где давно и прочно обосновались иные, увидеть ведьму не было чем-то невообразимым.

— Жалко, папы дома нету, — неожиданно проворчала меньшая. — Уж он бы с ней разобрался!..

Филип очень редко выбирался за пределы дома. Проклятие никуда не делось, и он по-прежнему был прикован к инвалидному креслу. К тому же за пределами дома ему требовалось больше крови. А это тоже создавало неудобства. Поэтому обычно за него все дела вне дома делала я. Кроме того, что касалось Совета. На его заседания Филип неизменно отправлялся сам. Вот как сейчас. В общине оборотней на севере нашей родины случилась беда, требовалось вмешательство Совета. И Филипу пришлось ехать.

— Сами с усами, — подмигнула я Женьке. — Разберемся! На самый крайний случай у нас есть тревожная кнопка. Но вы все же поднимитесь с себе наверх и не спускайтесь, пока не позову! Вы меня поняли?

Младшая пыталась возмутиться. Но Саша закрыла ей ладонью рот и потащила меньшенькую в сторону лестницы на второй этаж, пробормотав:

— Мам, только будь осторожна!

Кнопка действительно была. От детективно-охранного агентства Дорана. Сам Доран, как и Филип, сейчас отсутствовал в городе. Но агентство работало. И в случае необходимости охранники примчались бы за пару минут.

Я геройствовать не собиралась. Кнопку положила в карман. И направилась к воротам. Каково же было мое изумление, когда я увидела кто возле них стоит!..

— Здравствуйте, Анна Павловна! — с трудом выдавила из себя, глядя на высохшую, сгорбленную фигуру. Бывшая свекровь стояла, прислонившись к створке ворот и тяжело опираясь на клюку… — А почему вы в городе?..

Я не видела Анну Павловну с той роковой ночи. Знала, что Совет ее жестоко наказал: запретил уходить в магический мир после того, как закончится ее срок службы на Земле. Знала, что Глеб хоть и был очень тяжело ранен, все равно выкарабкался. И с матерью перестал общаться. Я с ним виделась еще один раз после той ночи, когда бывшая свекровь едва не принесла меня в жертву: на суде, где нас официально развели. Глеб безропотно согласился со всеми требованиями моего адвоката и без возражений подписал все, что ему подсунули. У меня вообще сложилось впечатление, что произошедшее сломило его. Я пыталась потихоньку от Филипа навести о нем справки. Не чужой все-таки человек. Но Глеб словно канул в лету. А его матери я сторонилась сама. Мне достаточно было того, что по суду мне вернули деньги, которые бывшая родня выманила у меня. А члены Совета принесли мне записи моей матери, что-то вроде дневника. Оказалось, что тетрадка все это время хранилась у Анны Павловны. Мне очень хотелось знать, как она к ней попала. И за что бывшая свекровь так обошлась с моей семьей. Но нежелание встречаться с матерью Глеба неизменно перевешивало. И я решила, что обойдусь как-нибудь и без ответов…

— Здравствуй, Ангелина, — проскрипела бывшая свекровь. Я заглянула ей в лицо и ужаснулась: перекошенный рот, струйка слюны из опущенного уголка губ, обвисшая, дряблая щека. Анна Павловна заметила мой взгляд и криво ухмыльнулась: — Что, хороша? Время мое пришло. Уже давно. А сила не отпускает. Тело медленно разрушается, а я все дышу.

От этих слов стало жутко. Уж наказали Анну Павловну так наказали!

— А от меня чего вы хотите? — невольно поежилась я. — Открыть вам Врата прямо сейчас я все равно не смогу, даже если и наплюю на распоряжения Совета…

Анна Павловна угрюмо покачала головой в ответ:

— Меня уже не спасет открытие Врат, слишком поздно. Я о другом пришла просить: позволь передать силу одной из твоих дочерей!..

Пару секунд я непонимающе смотрела на страшную, неопрятную старуху, в которую превратилась бывшая свекровь. А потом до меня дошло. И ясным солнечным днем мне стало холодно как от мороза.

— Нет!..

— Подумай! — упрямо оборвала меня старая ведьма. — Это ведь шанс не только для меня оборвать свои мучения. Но и для твоего вампира встать на ноги!

Я так и застыла. Почему-то сразу поняла, о чем Анна Павловна ведет речь: вторым возможным условием снятия проклятия было появление у Филипа дочери-ведьмы.

— Я не прошу меня простить, — проскрипела бывшая свекровь, жадно на меня глядя. — За все грехи отвечу, как полагается. А ты подумай: это шанс для всех вас. У тебя ж две дочери? Вот одна останется Хранительницей, вторая станет ведьмой. Я оставлю ей все, что у меня есть, не только силу. А то Глеб, — в этом месте Анна Павловна скривилась, будто ей уксусом на язык капнули, — от меня отрекся официально. Уехал, я даже не знаю, куда. Муж помер давно. Так что я одна копчу это небо… Поговори с дочерями и со своим вампиром. Я не настаиваю. Но взываю к вашему милосердию.

Анна Павловна ушла, не прощаясь. А я была настолько шокирована, что даже не спросила, как с ней связаться в случае чего. Впрочем, Филип, наверное, должен знать, где свекровь обитает.

Я молчала про визит старой ведьмы до возвращения домой Филипа. Потом мялась, не зная, как про это заговорить. Но оказалось, что Анна Павловна сначала все обсудила с ним. А потом уже пришла ко мне со своим предложением. Филип… скажем так, оставил решение на мое усмотрение.

Я несколько дней ходила сама не своя. Дочери такой судьбы не хотелось. Тем более, Женьке. Она была, несмотря на всю свою бесшабашность, очень ранимой. Но при этом мне дико, до зуда в каждой клеточке тела хотелось, чтобы Филип встал на ноги не ночью, когда дочери спят, а днем, у всех на виду. Да, это создало бы нам определенные проблемы, возник бы риск разоблачения иных. Но что такое подобное затруднение с соблазном пройтись по улице с тем, кто давно уже стал частью тебя? Опереться на сильное мужское плечо, жмурясь от солнца и с упоением целуя мужа в губы?

В общем, я сдалась. Долго готовилась к разговору. Тем более, что Сашке нужно было все равно все объяснять. А потом мы с Филипом как-то вечером позвали дочерей в кабинет. И я, заикаясь и с трудом подбирая слова, принялась мямлить о том, что в мире существуют не только обычные люди…

— Это ты на оборотней намекаешь, что ли? — лениво перебила меня младшенькая.

Я икнула.

В общем, спустя очень непродолжительное время и пару вопросов оказалось, что Женька давно уже дружит с лисами. От них и знает про иных. А вот для Саши это откровение оказалось шоком. Она долго не могла поверить в то, что мир вокруг намного более многогранен, чем она привыкла. А в конце моя рассудительная Александра чуть не скатилась в истерику. Успокоилась лишь после того, как я прямым текстом сообщила ей, что она наследует мне и станет следующей Хранительницей. Будет и дальше жить на Земле. И ее единственной обязанностью перед иными будет рождение дочери, которой можно будет передать тайные знания и умения.

На фоне реакции Александры согласие Женьки принять ведьминский дар выглядело буднично и невыразительно.

Спустя шесть месяцев…

Проклятие спало! Я смотрела на уверенно идущего ко мне Филипа и не могла сдержать слез. Теперь мы с ним могли покинуть Землю и уйти на его родину. Теперь можно было не шифроваться от соседей, скрывая настоящую продолжительность жизни. И в доме больше не требовались медики, единственной и настоящей целью которых было напоить вампира свежей кровью из банка переливания крови.

Дойдя до меня, Филип прищурившись посмотрел в сторону пылающих Врат. Только что был произведен обмен части иных, охраняющих тайну Врат и магии на Земле. Они проживут здесь положенные пятьдесят лет и тоже уйдут. А вместо них придут их дети или даже внуки. И открывать для них Врата скорее всего уже будет моя внучка. Нужно будет прийти с ней повидаться. Мы с Филипом еще пока оставались на Земле. Нужно было помочь нашим девочкам твердо встать на ноги: Саша хоть уже и открывала Врата сама, все еще отчаянно трусила. А Женька всего месяц как стала ведьмой и пока боялась оставаться одна. А уходить с нами не хотела. Думаю потому, что с лисом, служившим в конторе у Дорана, у них было все серьезно и дело шло к свадьбе. Если я не ошиблась, то Женька присоединится к нам через двадцать восемь лет. Когда у ее возлюбленного закончится срок службы. Когда придет пора жениться ее еще пока не родившемуся братику.

Я положила руку на пока еще плоский живот. Сыночку только-только стукнуло два месяца. Время до его рождения есть. Мы успеем все: и помочь девочкам с обустройством взрослой, самостоятельной жизни, и обустроиться самим перед рождением наследника на новом месте. Когда есть такая опора и защита как мой супруг, можно ничего не бояться. И я нежно улыбнулась стоящему рядом со мной вампиру. Как хорошо, что в свое время Глеб выгнал меня из дому, и я получила возможность встретить свое счастье. Я бы сказала «спасибо» бывшему мужу. Вот только его следы затерялись. Даже сыщики из оборотней не смогли его отыскать. Видимо, Глеб решил начать жизнь с чистого листа и не пускать в нее прошлое. Что ж, это его право…

Конец