Ониксовый Шторм

Глава 55

Проходит два дня, Мира никому ничего не говорит, и я начинаю верить, что Ксейден был прав и она не расскажет, даже если она не разговаривает со мной.

Наварра в шаге от того, чтобы объявить войну Тиррендору за неповиновение Сенариуму. Холден разместил войска на границе Коллдира, ожидая приказа отца, что побудило Ксейдена прекратить поставки талладиума, пока король Таури не подтвердит, что их союз устоит без обязательств провинций, а отряд аретийцев в Басгиате будет в безопасности, что застопорило кузницу военной академии. Единственный плюс в том, что днем я снова со своим отрядом, а ночью – в постели Ксейдена.

Оказывается, Панчеку совершенно безразлично, где кто спит. Квинн тоже проводит каждую ночь со своей девушкой, ведь Джекс, как оказалось, служит здесь.

Самое приятное на занятиях по рунам, которые профессор Трисса проводит целый день, – это пребывание на свежем воздухе в долине. Когда я нахожусь рядом с Тэйрном, дыра в моей груди становится чуть меньше. Что же неприятного? Я хуже, чем когда-либо, разбираюсь в рунах. На земле передо мной, где я сижу, скрестив ноги, в круге, который образовал наш отряд, лежит больше дюжины испорченных тренировочных дисков, и это только мои ошибки с обеда.

Еще несколько месяцев назад я едва справлялась с использованием более тонких нитей магии из силы Андарны, но сила Тэйрна непокорна и трудноразделима. Неудивительно, что моя печать – это практически все или ничего. Тэйрн ничего не делает наполовину, как и его сила.

– Я видела взлетающего дракона перед перерывом, это был Тейн? – спрашивает Ри, выкладывая перед собой беспорядочную, но, несомненно, эффективную руну разблокировки, пока профессор Трисса ходит по противоположной стороне круга, проверяя работу Нив и Брейгена.

Я киваю и вдавливаю свою однобокую трапецию с четырьмя неравномерно расположенными узлами и овалом, который мне удалось сделать похожим на яйцо, в тренировочный диск, закаляя руну. Дерево шипит, и фигура проявляется, выжигаясь на диске.

– Они дали Мире всего семьдесят два часа отпуска, что, судя по всему, больше, чем они могли себе позволить, – я морщу лоб, изучая руну. С каждым днем линия фронта отступает все ближе к Дрейтусу, и атмосфера вокруг напоминает воздух перед грозой, заряженный неизбежным насилием.

– Мне жаль, что у вас двоих не было больше времени, – Ри дарит мне то, что я начинаю называть осторожной улыбкой. Это наполовину сочувствие, наполовину ободрение и на сто процентов просьба не становиться овощем снова.

Это стало фирменным выражением нашего отряда с тех пор, как я появилась на занятиях позавчера.

– По крайней мере, ты увидела свою сестру, – говорит Кэт с восточного конца нашего круга рядом с Марен, обеими руками вычерчивая в воздухе пока еще невидимую руну. – Я не виделась с Сиреной уже несколько месяцев, – она не утруждает себя осторожной улыбкой, и я, как ни странно, это ценю.

– Мне жаль, – я говорю это искренне. Кордин практически заблокирован. Единственный способ попасть туда, не пересекая территорию вэйнителей, – это море.

– Я бы сказала, что все в порядке, но мы обе знаем, что это не так, – она кладет перед собой руну отпирания идеальной формы. – Как и то, что ты только что попыталась сделать, потому что это не отпирает… ничего.

– Будь повежливее, – Марен бросает косой взгляд на Кэт.

– Хорошо, что я преуспеваю в других областях, – я ослепительно улыбаюсь.

Ридок фыркает слева от Ри, и прежде, чем я успеваю сказать ему, что не это имела в виду, Сойер пихает его в ребра.

Профессор Трисса движется к первокурсникам, и я готовлюсь к неизбежному вздоху разочарования, который она издаст, когда дойдет до меня. Она в дурном настроении с тех пор, как провела большую часть вчерашнего дня с Мирой, разбирая, какие руны сработали, а какие нет в нашем неудачном путешествии. Пока единственное, к чему она пришла, – это то, что некоторые материалы могут переносить магию за пределы континента, а другие – нет.

– Это лучше, чем предыдущая, – Ри кивает на мою руну и расплывается в осторожной улыбке.

– Нет, – мое сердце подскакивает, когда очертания крыльев отбрасывают тень на южную сторону долины, а затем падает, когда оранжевый дубинохвост приземляется на западе, неподалеку от места, где Тэйрн лежит, отблескивая чешуёй, – В какой-то момент я перестану ее искать, верно?

– Возможно, – отвечает Тэйрн.

Так утешительно.

– Давай я тебе помогу, – Квинн перебирается справа от меня.

– Я пыталась. Она не хочет помощи, – замечает Имоджен, заканчивая очередную идеальную руну.

– Может, она не хочет помощи от тебя , – говорит Квинн, ее тон слишком мил.

Правда.

– Странно, учитывая, что я одна из лучших здесь, – отвечает Имоджен с не меньшей сладостью. Она, Кэт, Квинн и Слоун – наши сильнейшие, а Бэйлор и Марен – на втором месте. Боди идет вровень с Кэт, но последние два дня он пропускал дневные занятия, не мне судить. И, признаться, забавно видеть область, где Даин тоже не возглавляет класс.

– В этом-то и может быть проблема, – Квинн переводит взгляд на меня. – Трудно следовать советам той, кто делает их так долго, что они становятся второй натурой.

– Так и есть, – соглашаюсь я. меченные учатся годами. К тому времени, когда они достигают квадранта, они уже знают все схемы; им просто нужна магия. – Мне бы хотелось услышать твои мысли.

Квинн заправляет свои белокурые локоны за уши, а затем тянется к моему диску.

– Не помню, чтобы раньше ты так плохо справлялась. Что изменилось?

– Я всегда использовала силу Андарны, – тихо признаюсь я. – Сила Тэйрна слишком всеобъемлющая, она ломает податливые нити.

– Звучит верно. Мельгрен же не бегает вокруг, закаляя руны силой Кодага, – она откладывает диск. – Может, тебе нужно поработать с этим. По-настоящему защелкнуть углы, а не сгибать. Не надо уговаривать ее принять нужную форму – попробуй действовать более настойчиво. Даже агрессивно. Делай грубые движения, когда отламываешь края, сильно тяни, когда завязываешь узлы, – она имитирует движения.

– Жестче. Грубее. Я могу это сделать, – я киваю, затем тянусь к своему Архиву и выдергиваю прядь силы Тэйрна.

– Уверен, что сможешь, учитывая, с кем ты спишь, – поддразнивает Ридок.

Я закатываю глаза и делаю так, как посоветовала Квинн: придаю силе форму и завязываю узлы с почти жестоким усилием. Когда я закаляю руну в диск, она не идеальна, но и не самая плохая.

– Спасибо.

– Без проблем, – она ухмыляется, а затем скользит обратно к Имоджен. – Они будут безнадежно потеряны, когда мы оставим их в июле.

– Будут? – усмехается Имоджен.

Когда профессор Трисса переходит на нашу сторону круга, она одобряюще кивает Имоджен, потом Квинн, а затем делает паузу над моим диском.

– В крайнем случае сойдет.

Это самая высокая оценка, которую она дала мне за все время здесь.

Час спустя Феликс подходит с другой стороны поля, его летная куртка перекинута через руку.

У меня замирает желудок. Использовать нити силы Тэйрна – это одно, а владеть – совсем другое.

– Идём, – говорит он мне, указывая на поле. – Трисса, она будет у меня до конца дня.

О радость. Я поднимаюсь на ноги и отряхивая траву.

– Феликс, ты думаешь, сейчас самое время подтолкнуть ее? – спрашивает Трисса, обращаясь к тому самому вопросу, о котором все думают, но никто не осмеливается его задать.

– Я думаю, сейчас лучше, чем на поле боя, – отвечает он, уже уходя. – Пойдем, Сорренгейл, – добавляет он. – Может, ты и потеряла своего маленького ирида, но у тебя все еще есть Тэйрн.

– Я придержу твои диски, – заверяет Ри.

– Спасибо, – я беру свою летную куртку и рюкзак, затем догоняю Феликса. – Я не теряла ее. Она ушла, – не знаю почему, но формулировка имеет значение.

– Тем более надо тренироваться, – он направляется к своему красному мечехвосту. – Если ириды не придут нас спасать, то лучше быть готовыми. Не хватало только, чтобы появился еще один Джек Барлоу, и они не просто приблизятся к Дрейтусу – вэйнители будет у нашей входной двери.

Верно. Чары защищают нас, но они не безупречны. И я должна перестать искать чудеса. Леотан зажег камень. Теперь все, что я могу контролировать – это себя.

– Я не собираюсь опекать тебя, как других, когда война постучится к нам в дверь. Все эти тренировки не имеют значения, если ты не можешь выполнять приказы, – читает он нотации. – Твоя неспособность сделать это во время атаки едва не стоила жизни мирным жителям, когда тела виверн пробились сквозь стены, – он разочарованно хмурит брови. – С командиром твоего отряда уже поговорили. Ты правильно поступила, что вступила в бой дальше от крепостных стен, но тебе следовало немедленно вернуться на свой пост и перехватить виверн, а не рисковать своими жизнями в храме.

– Под угрозой были мирные жители, – мой позвоночник напрягается.

Он делает паузу.

– А ты не задумывалась о том, что если бы тебя там не было, то не было бы и угрозы?

Я моргаю, когда горло сжимается.

– Потому что она охотится на меня.

Он кивает, затем идет к нашим драконам, оставляя меня бежать за ним.

– Твоему отряду нужно научиться соблюдать некоторые границы. Ты не просто кадет, и они должны понять, что не могут бегать за тобой, когда ты совершаешь ошибки, будь то здесь или на островах. Если бы ты не рисковала, а Риорсон не оставил свой пост ради тебя, мы бы проиграли, если бы ирид не зажёг камень чар.

Чувство вины скручивается у меня в животе.

– Я понимаю.

– Хорошо. Есть что-нибудь новое о молниях за стенами? – спрашивает Феликс.

– Я расщепила молнию на две, – я поднимаю подбородок, а впереди нас стоит Тэйрн. Рана на его бедре зарубцевалась и заживает со скоростью, которой я завидую. – И не в облаке. С неба.

Его серебристые брови поднимаются.

– Но ты попала в цель?

Я киваю.

– В обе.

– Хорошо, – удовлетворенная улыбка кривит его рот. – А теперь покажи мне.

К тому времени, когда я вечером возвращаюсь в Дом Риорсонов, мои руки словно мертвый груз, я пропотела до нитки, а правая рука покрылась волдырями.

Но я могу заклинать молнии.

И я делаю это на следующий день, и на следующий.

– Ты сразу переходишь от постельного режима к перегоранию, – бормочет Бреннан, закончив в третий раз за три дня разминать мышцы моей руки. – Неужели ты не можешь выбрать золотую середину? – его голос эхом отдается в пустом зале Ассамблеи.

Почти все офицеры из Аретии были размещены на аванпостах, включая членов Ассамблеи. Если бы Бреннан не был нужен, чтобы управлять этим местом, когда Ксейден не здесь, он бы тоже улетел.

– Видимо, нет, – я поднимаю руку с конца длинного стола и сгибаю пальцы. – Спасибо.

– Я должен позволить целителям позаботиться о тебе и посмотреть, как быстро ты побежишь делать это снова, – он потирает переносицу и откидывается в кресле.

– Ты можешь, – я опускаю рукав своей униформы. – Но завтра я снова окажусь там. Я и так уже взяла слишком много отгулов, – Теофания не собирается сдаваться только потому, что в Аретии действуют чары.

– Если бы я мог вынести твои страдания, я бы серьезно подумал над этим, – он опускает руку. – Что ты собираешься делать, когда вернешься в Басгиат? Я не могу летать по восемнадцать часов каждый раз, когда ты переутомляешься.

– У меня еще почти неделя, чтобы это выяснить, – я морщу лоб. – Как ты думаешь, мы полетим, если Таури не подтвердит, что не сожжет это место дотла, как шесть лет назад? – все большая часть меня не прочь остаться.

Мне нравится спать рядом с Ксейденом по ночам и просыпаться утром от ощущения его рта на моей коже. Мне нравится, что у нас здесь все просто, и очень нравится, что генерал Аэтос не таится за каждым углом, выискивая причину, чтобы сделать нас несчастными. Но больше всего мне нравится, что в последние несколько дней Ксейден стал больше похож на себя. Он все еще ледяной, но от него так и веет спокойствием и целеустремленностью, и впервые я не просто мечтаю о нашем будущем здесь.

Я вижу его.

– Сдерживание отряда кадетов Басгиата усложнит… – начинает отвечать Бреннан.

– Ты мудак, – Боди вбегает в комнату, разрывая пуговицы своей летной куртки.

– Это не новая информация, – отвечает ему Ксейден, срывая с головы летные очки и прожигая кузена таким взглядом, которого я бы не пожелала своему злейшему врагу. Его волосы взъерошенный ветром, а мечи пристегнуты к спине, но я не вижу крови – не то чтобы он полностью повернулся в мою сторону в противоположном конце комнаты. – И ответ – нет. Хватит спрашивать.

Бреннан поднимает на меня брови, и я пожимаю плечами. Черт его знает, о чем они спорят.

– Тебе нужен любой всадник, которого ты можешь получить, – возражает Боди. – Я мог бы нести службу на аванпосте…

– Нет, – у Ксейдена дёргается челюсть.

– Или патрулировать Дрейтус, который, как мы оба знаем, вот-вот падет… – руки Боди сжимаются в кулаки.

– Ни в коем случае, – тени собираются вокруг сапог Ксейдена. – Ты не можешь просто взять Квера и бросить академию, потому что решил, что уже полностью образован. Ты должен закончить ее.

Подождите. Боди хочет бросить академию?

– Кто сказал? – бросает вызов он.

– Кроме Эмпирея и всех записанных правил? – тени расширяются. – Я!

Боди качает головой.

– Если бы мне было так чертовски важно закончить, ты бы не отрывал меня от занятий каждый день.

– Потому что мне нужно, чтобы ты знал, как справиться со всем этим, – огрызается Ксейден.

– Потому что я теперь первый в очереди? – в ответе Боди сарказма явно больше, чем немного.

– Да! – тени бегут, устремляясь к стенам.

– Ксейден? – мой желудок сжимается.

Он смотрит в мою сторону, затем делает глубокий вдох и расслабляет плечи.

– Ответ – нет, Боди.

– Я не твой запасной план, – Боди отступает на два шага, потом смотрит через стол на Бреннана и меня, а затем бросает взгляд на Ксейдена. – Ты – герцог. Я – всадник. Так всегда должно было быть, пока наших родителей не казнили. Я буду стоять рядом с тобой и быть твоей правой рукой до конца наших дней, но, если ты хочешь, чтобы член нашей семьи занимал это место, – он указал на трон, – тебе лучше держать себя в руках, – он выходит из комнаты, не сказав больше ни слова.

Но он явно хотел, чтобы я услышала каждое его слово.

У меня болят ребра. Вот почему Ксейден здесь такой спокойный, такой целеустремленный. Он расставляет все по местам, обучая свою замену. Он смирился с будущим, отличным от того, которое представляю себе я, проходя по этим коридорам и продолжая идти по всем возможным путям к лекарству.

Ксейден проходит через весь стол, и Бреннан отступает назад, его стул скрипит о пол на помосте.

– На столе в кабинете лежит стопка бумаг, требующих твоей подписи, – говорит Бреннан, перехватывая Ксейдена. – А это для тебя, – он достает из переднего кармана два письма и протягивает их ему. – Да, и мне хотелось бы знать, почему король Деверелли в своем последнем предложении назвал мою сестру твоим консортом.

– Я бы сказал, что это долгая история, но на самом деле это не так, – уголок рта Ксейдена приподнимается, и он берет письма.

Боги, как же мне нравится эта высокомерная, злая, сексуальная ухмылка. Как, по его мнению, я должна жить и не видеть ее каждый день?

– Ну конечно, – Бреннан качает головой и выходит из зала.

– Как прошел твой день, любимая? – спрашивает Ксейден, ломая сургучные печати на обоих пергаментах.

– Так вот чем ты занимаешься? – спрашиваю я, облокотившись на стол. – Готовишься к собственной гибели?

– Мой был интересным, – он игнорирует мой вопрос и читает первое письмо, затем хмурится на второе. – Слетал на скалы, чтобы проверить эвакуацию, которая идет медленнее, чем мы предполагали, – его глаза встречаются с моими, когда он запихивает письма в карман и поднимается по ступенькам. – А теперь Мельгрен предупреждает меня не вступать в бой, иначе мы проиграем – он опоздал с этим предупреждением всего на несколько дней, верховная жрица храма Данн написала, что Данн высоко ценит тебя и Рианнон, и что она у меня в долгу и должна оказать мне любую услугу, какую я сочту нужной, – он отодвигает стул Бреннана в сторону, а затем опирается на край стола, повернувшись ко мне лицом. – Ну так как прошел твой день?

Он хочет обменяться любезностями? Отлично.

– Я читала книгу о возникновении вэйнителей. Почти удалось разделить молнию на три части, но моя меткость была сомнительной. Две кажутся вполне надежными. И мне удались руны, которые как упрочняют поверхности, – я изгибаю бровь, – так и размягчают их. Ты готовишься к собственной гибели?

– Да, – он засовывает руки в карманы. – Но я не принимаю падение, если ты об этом думаешь. Я не откажусь ни от одного дня, проведенного с тобой. Не без борьбы.

Дни. Не недели, не месяцы и даже не годы. Меня охватывает внезапное желание никогда больше не спать, использовать каждую минуту, проведенную с ним.

– Хочешь посидеть на крыше?

– У меня было кое-что другое на уме, – он бросает взгляд в сторону трона.

– Да, пожалуйста, – я кручу запястьем и закрываю дверь с помощью малой магии, а затем запираю ее.

Его улыбка мгновенно становится основным воспоминанием.

Если Тиррендор немедленно не восстановит поток талладиума, последствия будут плачевными не только для провинции, но и для всего континента. Это не просьба – это приказ вашего короля.

– Официальная переписка Его Величества, короля Таури Мудрого, с Его Светлостью, лейтенантом Ксейденом Риорсоном, шестнадцатым герцогом Тиррендора