Операция "Эликсир"

Глава 3

Переславль. Конец августа 1981 года.

Устиновские пироги.

— Привет, Антошка! — радостно заорал Денис Устинов и, раскинув руки в стороны, шагнул мне навстречу, намереваясь немедленно и бесповоротно меня заключить в свои объятия. — Ты куда подевался, пропащая душа?

Я стоически вытерпел его обжимания с лобызаниями. Видимо, сильно соскучился оперативник по общению со мной. Или его заставили соскучиться. Почти два месяца не виделись. А вот куда я подевался, ему знать совсем не стоило. Всё-таки он прежде всего сотрудник КГБ, и только потом уже мой добрый приятель. Да и приятель ли? Хотя его аура враньём-желтизной не отсвечивала, стало быть, не врал товарищ майор, радостно улыбаясь мне во все тридцать два ослепительно белых зуба.

Как только Денис ослабил объятия, я демонстративно глубоко вздохнул и недовольно буркнул:

— Ты мне все рёбра погнул.

Потом улыбнулся и хлопнул в ответ его руками по плечам:

— Здорово!

И добавил:

— Занят был. Суета всё, понимаешь…

Денис бросил взгляд на моего серо-стального «Росинанта», стоящего рядом на обочине, кивнул:

— Нормально? Бегает?

— А что ему будет? — ответил я вопросом на вопрос. Еще бы он не бегал! В районе, где я обживался почти полтора месяца, нашелся и рукастый автомеханик, и мастерская со всеми ямами-подъемниками. Это в городе чтобы попасть на станцию техобслуживания, надо было иметь либо хорошие связи, либо большие деньги.

— Я смотрю, ты тоже не пешком, — я махнул рукой в сторону его «жигулей» и передразнил. — Бегает?

— Бегает, — согласился Денис. — Только вот, если помнишь, это ж не моя. Тестя моего машинка. Ну что, идём?

— Идём!

Мы сели на открытую веранду кафе «Льдинка». Денис скинул пиджак, ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Несмотря на летний зной он был в традиционной «форме» советского контрразведчика — обязательный костюм, галстук, рубашка, застегнутая на все пуговицы и черные, начищенные до блеска туфли.

Я был в футболке и модных светлых льняных брюках с не менее модными мокасинами на ногах. Зинаида Михайловна «помогла».

Тут же к нам подскочил официант. Надо же, а буквально пару месяцев назад сначала надо было самому отстоять очередь у кассы, потом очередь у раздаточного окна.

Денис поймал мой взгляд, усмехнулся и сообщил:

— Месяц уже так работают. Сделали из «Льдинки» образцовое комсомольское кафе с повышенным качеством обслуживания. Вечером сюда очередь отстоять надо.

Я пожал плечами. Мы заказали по зимнему салату, мороженое, кофе.

— Ну, рассказывай, — потребовал Денис. — Где пропадал, чем занимался? Я тебя устал разыскивать. Даже мать не знает, где ты есть!

Еще бы она сказала! Я ей «барьер» поставил, запретив рассказывать, где я живу и чем занимаюсь.

После окончания школы я окончательно переехал в Кочары и каждую пятницу приезжал за maman, отвозил её к себе, в деревню, а в воскресенье вечером привозил обратно. Maman занималась садово-огородными делами, ходила в лес за грибами-ягодами, принося домой полные корзинки лесных даров. А в отместку я Силантию Еремеевичу взращивал заповедную дубовую рощу да черный бор.

Овощи-фрукты в нашем саду росли, как на дрожжах. Ботва моркови на грядке к июлю доходила мне до пояса, торчащие из земли головки чеснока и лука поражали воображение. Maman от восторга хлопала в ладоши и рассказывала о растущей зависти подруг на работе.

Лесовик Еремеич с домовым Евсеичем тихо похихикивали над довольной maman. Я тоже радовался — мои первые опыты над растениями приносили свои плоды.

Безо всяких парников к середине июня мы уже питались своими болгарским перцем, помидорами и огурцами. Плюс ко всему всё лето maman сумками отвозила их в город, раздавая друзьям и знакомым.

Я тоже не избежал этой участи, отвез по сумочке помидоров-огурцов-перца отцу, тёте Маше, своему другу Мишке да Зинаиде Павловне.

А позавчера я отправил maman на юг, на Черное море по путёвке в санаторий нашего химзавода на 21 день. Позвонил директору, попросил посодействовать. Николай Васильевич не отказал. Путёвку нашли из категории «горящих» (собственно, я так и хотел, иначе бы maman меня замучила походами по магазинам в поисках нарядов). Заезд, с учётом дороги, через пять дней. Родительница собралась за день, даже успела сгонять, точнее, уговорить меня отвезти её в деревню.

Билеты на поезд были только СВ, в спальный вагон, но для меня это роли не играло. Кроме этого, я ухитрился всучить maman 500 рублей от себя на «оперативные расходы». Наличие у меня таких денежных сумм её уже перестало удивлять.

— Что тебе привезти? — спросила она.

— Красивую футболку и большую ракушку, — попросил я.

Кстати, на посадке в поезд выяснилось, что в санаторий от завода едет она не одна, а еще двое сотрудников: один с семьей, а другой — из отдела снабжения, упитанный дядечка лет сорока — ехал один. Правда, билеты у них у всех были в плацкартный вагон. Провожая maman, я заметил, какие взгляды бросал в неё этот самый 40-летний попутчик.

— Смотри-ка, он на тебя глаз положил, — сообщил я родительнице, занося сумки в купе. — Заметила?

— Да ну тебя! — maman покраснела. — Всё, иди! Долгие проводы, лишние слёзы.

— Ты сам-то как? — я попытался перехватить у Дениса инициативу беседы. — У тебя-то как дела? Как семья? Жена?

Денис замялся.

— Да нормально, — пожал он плечами. — Всё как всегда, обычно, без изменений. Работаю, в отпуск не пускают…

— Хочешь, я посодействую? — предложил я.

— Нет, не надо, — отмахнулся Денис. — Неправильно поймут.

— Ну, как хочешь…

— Ты в институт поступил? — поинтересовался Денис.

— Ага, — кивнул я и пошутил. — В МГУ на юридический. А ты думаешь, где это я пропадал!

— Что? — Денис подскочил, даже изменился в лице. — В МГУ?‥ Это ведь в Москву?

Я осклабился, засмеялся:

— Шучу. В сельхоз, в «школу дураков», на лесотехнический факультет на заочку.

В простонародье наш областной сельскохозяйственный институт обидно прозывали «школой дураков». Исключительно из-за того, что принимали туда всех, даже с «тройками». А если не мог на экзамене даже на «тройку» ответить, то всё равно ставили «удовлетворительно» и принимали. А студентам-троечникам даже платили стипендию, целых 40 рублей. Специалистов на селе не хватало со времен Хрущева.

Денис скомкал салфетку и в сердцах швырнул её в меня и потребовал:

— Рассказывай!

— Что тебе рассказывать? — пожал плечами я. — Подал документы на заочное отделение, сдал три экзамена. Что еще?

— Ну, почему в сельхоз? — с досадой в голосе воскликнул он. — Да еще и на заочку! У тебя в аттестате одни «пятерки» были! Я ж тебе обещал любой вуз на выбор! Без экзаменов! А ты…

Он вздохнул и огорченно махнул рукой. Объяснять причины своих действий я не стал. Это было бы лишним. Подать документы в сельхозинститут на лесотехнический факультет, сокращенно лестех, меня уговорили лесник Василий Макарович и директор лесхоза Мамаев Димитрий Михайлович. Дескать, государство всё равно не позволит мне «валять дурака», тунеядствовать и прочее. Рано или поздно кто-нибудь да начнёт задавать «лишние вопросы».

Поэтому директор лесхоза оформил меня помощником лесника на 0,5 ставки, определив меня в подчинение к Василию Макаровичу и очертил мне зону ответственности: лесной массив вокруг села Коршево и деревень Бахмачеевки и Кочары. Василий Макарович, присутствовавший при процедуре оформления меня на работу, хихикнул, заметив:

— Эти леса браконьеры да лесорубы за сто верст обходят, теперь вообще даже в эту сторону смотреть боятся будут.

Димитрий Михайлович тут же сделал мне направление в институт от предприятия, благодаря чему я поступил в вуз вообще без вступительных экзаменов, только с собеседованием. Седой старикашка из приёмной комиссии, разглядывая мой аттестат, даже удивился моему желанию учиться именно на заочном отделении. Минут 30 он уговаривал меня подать документы на дневное, обещая сдачу вступительных экзаменов автоматом, местом в общежитии и повышенной стипендией. Впоследствии оказалось, что это был сам декан лесотехнического факультета.

Позже, стоя с сигаретой на крыльце, наблюдая, как я сажусь в свой серо-стальной «Москвич-407», вздохнул и покачал головой.

— Чем теперь думаешь заниматься? — продолжал допытываться Денис. — Делать-то что будешь?

— Посмотрим, — уклончиво ответил я. — Просто так сидеть, сложа руки, не буду уж точно.

— Ты другим стал, — сообщил он, глядя мне в глаза. — Изменился.

— Ты тоже, — я вернул ему комплимент. — Оно, конечно, понятно.

Мы помолчали, расправляясь с принесенным заказом. Официант, видимо, беспокоился о нашем здоровье, когда принес салат одновременно с мороженым. Пока мы ели салат, мороженое подтаяло и потеряло свою привлекательность.

— Если еще и кофе принесете сейчас, — заметил я. — Оно тогда обязательно остынет, пока мы будем есть мороженку. Я попрошу вас сварить его заново, а этот выпьете сами.

Официант смолчал, но недовольную гримасу скорчил.

Денис дождался, пока тот уйдет, и сказал:

— И как теперь мы с тобой отношения будем строить?

Я пожал плечами:

— А что изменилось, Денис? Я стал свободнее от всякого рода обязательств, типа школы. Собираюсь заниматься, чем хочу. Чем конкретно, ты догадываешься.

Я улыбнулся. Денис, чуть помедлив, согласно кивнул.

— Если что-то надо, ты всегда можешь сообщить моей maman, — предложил я. — Она мне передаст.

— Уж во всяком случае, — добавил я, — в помощи тебе я никогда не отказывал.

— Как же ты собираешься заниматься своим «этим»? — съёрничал Денис. — У тебя что, и учебники есть, и преподаватели?

— Слушай, Дэн, — повысил голос я. — Давай вот без этого, а? А вдруг есть? И учебники, и преподаватели. Тогда что?

Денис вздохнул.

— Рано или поздно это должно было случиться, — буркнул он, размешивая ложкой растаявшее мороженое. — Всё расставить по своим местам. Определиться, как дальше жить. Ты должен это понять.

Я согласно кивнул.

— Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя, — добавил он. — Тебе придётся считаться с государством, нами…

— Придется, — согласился я. — Только вопрос, в какой форме? По щелчку пальцев бежать к вам на полусогнутых я не собираюсь. Если речь идёт о том, чтобы дружить, то пожалуйста. Я не отказываюсь. Даже очень приветствую. Но на равных.

Нам принесли кофе. Я успел доесть свою порцию мороженого, а Денис, улыбаясь, остатки пломбира вывалил в чашку с напитком:

— Люблю кофе с мороженым!

— Ты меня домашними пирогами обещал угостить, — вдруг вспомнил я. — И всё никак.

Денис на секунду задумался, потом ответил:

— Пироги не обещаю, есть борщ. Моя супруга превосходно варит борщ! Будешь?

— Едем! — согласился я.

Денис жил в стандартной панельной пятиэтажке, но зато почти в центре. Он въехал во двор на своей «трешке», запарковался. Я подъехал и остановился рядом. Денис закрыл дверь ключом. Я — тоже.

Мы поднялись на третий этаж. Он достал ключи, открыл дверь и с порога крикнул:

— Тома! Я с гостями!

Обернулся ко мне и пояснил:

— А то выскочит непричесанная, потом ору не оберешься.

Его жена, высокая, статная красавица-брюнетка, не вышла, а, словно пава, выплыла к нам в прихожую, взглянула на меня, кивнула. По фигуре с выдающимся вперед животиком я понял о её нынешнем состоянии.

— Это моя супруга Тамара, — представил меня Денис. — А это мой друг Антон…

— Здрасьте, — сказал я.

— Разувайся, обувай тапки, — скомандовал Денис. — Проходи на кухню.

Я выполнил его команды, протиснулся мимо него, проходя на кухню — уж очень тесноватой прихожая оказалась в этой двухкомнатной «хрущёвке». Услышал, как Денис едва слышно шепнул жене:

— Это он! Я тебе про него говорил…

— Да ты что? — тоже шепотом отозвалась Тамара. — И ты мне не сказал? Вот ты гад! Займи его, я сейчас!

Денис вошел на кухню, сел за стол. Кухонька тоже была тесноватой — шесть с половиной «квадратов». В ней едва умещался стол с тремя табуретами, два шкафа и газовая плита. Поймав мой взгляд, он пожал плечами:

— Вот так и живём. Зато не снимаем.

— И что? — отозвался я. — У нас почти вся страна так живет. Сам видел, в какой я квартире раньше на Химике жил.

Денис уныло поморщился, вздохнул:

— И даже когда ребенок родится, никакого просвета на улучшение жилищных условий: две комнаты есть. Всё. И не важно, что это не комнаты, а каморки какие-то.

На кухню зашла, улыбаясь, его жена — в новом платье, причесанная, подкрашенная. Она даже успела одеть пару колец (я заметил, что встретила она нас только с одним обручальным кольцом).

— Здравствуйте, Антон! — сказала она, певучим голосом. — Денис столько о вас рассказывал!

— Томочка, — Денис повернулся к ней. — Я похвастался, как ты умеешь варить борщ. А Антон, оказывается, большой любитель этого блюда. Ты не угостишь его?

— Правда? — кажется, она, правда, удивилась. — Вы действительно так любите борщ?

Я улыбнулся, кивнул.

— Тогда я попрошу вас ненадолго покинуть кухню, — предложила она. — Я стол накрою, хорошо?

Мы вышли в проходную комнату, сели на диван. Тамара вышла вслед за нами, открыла холодильник (ну, не умещался он на этой кухоньке!), вытащила кастрюлю.

— Антон, — вполголоса сказал Денис. — Посмотришь её, а? Всё нормально? Может, отклонения какие?

— Всё нормально, — успокоил я его. — Я уже посмотрел.

Когда его жена вышла к нам в прихожую, я успел окинуть её магическим взглядом. Никаких серьезных красных, да и розовых очагов в её организме не обнаружилось.

— А кто будет, мальчик или девочка? — продолжал допытываться шепотом Устинов.

— Денис, ну я ж не прорицатель, в конце концов! — тихо возмутился я. — Со здоровьем у малыша всё в порядке. А у ж кто там будет, это не ко мне.

Борщ действительно оказался замечательным. Несмотря на перекус в кафе, я слопал целую тарелку и чуть было не попросил добавки, но сдержался. Атмосферу немного напрягало то, что весь обед Тамара не спускала с меня глаз, чуть ли не заглядывая в рот. Даже Денис в конце концов сделал ей замечание. Она смутилась, чуть покраснела, отвела глаза, но через пару минут снова уставилась на меня.

После обеда мы втроём переместились в зал. Я с Денисом сели на диван, Тамара в кресло. Она всё порывалась у меня что-то спросить, но, видимо, её сдерживало присутствие мужа. Наконец не выдержал я, прямо спросив:

— Тамара, вы что-то хотели?

— Том! — влез Денис. — Я тебе всё расскажу позже.

Но Тамара не послушалась:

— Антон, а вы не могли бы сказать, как там у меня?

Она показала на живот.

— Том! — укоризненно сказал Денис.

— Всё нормально, Тамара. Всё у вас хорошо, — успокоил я её. — Даже отлично!

— Спасибо!

Она покраснела, встала и вышла на кухню.

— Поедем, — предложил я. — А то у меня со временем проблемы.

Во дворе мы сели на лавочку возле детской площадки. Я после некоторого раздумья тихо сообщил Денису:

— Если захочешь меня срочно найти, позвони в Кутятинский лесхоз директору Мамаеву Димитрию Михайловичу 20−15. Это его прямой телефон. Он мне передаст. Только…

Я выдержал паузу.

— … не надо на него наезжать, расспрашивать, где я живу, с кем и прочее. Ладно? Он всё равно не скажет, даже если захочет.

— Спасибо! — Денис дружески хлопнул меня по плечу. — Ты тоже не теряйся. Звони, заезжай.

— Когда пироги будут? — шутливо поинтересовался я. — А то я сейчас один живу. Maman на юга смоталась…

— Да хоть завтра! — загорелся Устинов.

— Нет, завтра никак. А вот на следующей неделе, скажем, в среду или четверг подъеду.

Денис пожал мне руку:

— Буду ждать.

Я было направился к своему «Росинанту», как Денис вдруг неожиданно спросил:

— Это ты с Гришей Фартом разобрался?

— В общем, да, — согласился я. — А что такое?

— Да нет, — Денис развел руками. — Ничего. Никаких вопросов… Он даже не вспомнил, кто ты такой.

Я кивнул.