Особенности преддипломной практики

Глава 7

Я быстренько слетала вниз к Страннику и проверила как он там, бедолага. Ну, хуже ему вроде бы не стало — лежал, сопел, бледненький-болезненький. И вроде жаль его, все-таки — без сознания человек, но как подумаю, что мне с ним целую неделю кувыркаться…!

“Лечи его!”

Хорошо Ольге Леонидовне говорить, это не ей выхаживать сноба-ильфарийца, да еще и, как оказалось, очень высоких кровей. “Да, ваша светлость, нет, ваша светлость”? “Куда пойти, ваша светлость? Простите, уже бегу”?

Получается, мне теперь его при случае и послать нормально не получиться.

“Лечи!”

Какой из меня врач? Ну какой? Я пародонтит от параллелограмма не отличу, что уж говорить про лечение ушибов всея головы представителя иной расы. Да, вооружившись справочником и методичками вроде как получается исцелять легкие раны и синяки или хотя бы поддерживать отварами уже застаревшие болезни, но если диагноз неясен…?

Ладно, буду решать проблемы по мере поступления. В конце концов, наша мать, дочь и кошка в одном лице уже связалась со штабом Странников и красочно описала им всю ситуацию. Надеюсь, у секретных агентов с оборудованием все в порядке и никакая практикантка (привет тебе, Козловская!) не сожгла все искры в портальных кольцах. Да наверняка у них есть какие-нибудь персональные переносные порталы на экстренный случай. В неизведанных мирах ведь всякое может случится: мало ли какой абориген будет против насильственного оцивилизовывания.

Так что, ничего, прорвемся!

Убедившись, что с пациентом все в порядке, я снова рванула наверх, в зал коммуникаций.

— Мил! Мила! — заорала я в магвизор, выбрав связь с Тиролем, — Да проснись ты, глухомань! Человек тут пропадает, а ты дрыхнешь!!

На экране что-то мигнуло, блеснуло и из темноты на меня уставилась злющая Козловская. Честно признаться, я даже испугалась.

Обычно Виктория — девушка очень красивая. Вот прям до черной зависти красивая. Милане я тоже завидовала, но моя лучшая подруга натура приземленная и ее красота такая же. Чувственная, яркая, сочно-рыжая.

Но Козловская, и это надо признать, элитная роза среди полевых ромашек. Светлая до белизны кожа, изящные черты лица. Губы, правда, были тонковаты, но ее они не портили, а наоборот, придавали некоторый аристократизм. Красивый кошачий разрез голубых глаз поневоле притягивал внимание, а их цвет... Я никак не могла понять, какого же цвета глаза Виктории. Не то зеленые с крапинками серого, не то голубые с крапинками зеленого. И отдельная статья для зависти — волосы. Длинная вьющаяся грива соломенного цвета. Чаще всего Козловская собирала волосы в высокий пучок на затылке, но когда она их распускала...

Сейчас же мою сокурсницу было почти не узнать. На искаженном от злости лице щеки горели алым, брови сведены так, что казалось вот-вот сольются в единую черную линию, глаза покрасневшие, будто она рыдала несколько часов подряд. Я прищурилась. Неужели дед и внук ей уже высказала свое фи на тему непомерных трат чужих искр в порталах?

— Что разоралась, Рогова? — а в голосе столько злобы, словно она ненавидела всех вокруг.

Ууууу, вот только пожалеть хотела! Ага, счаззз!

Ненавижу, когда Козловская называет меня по фамилии. У нее это всегда получалось с такой богатой смесью раздражения, брезгливости, жалости и презрения, что хотелось ее ударить. Сильно, больно и по почкам. Ну или печени. Да вообще по всему ливеру, что под руку попадется.

— Милку позови! — я стиснула зубы и как можно вежливей попросила, — Пожалуйста!

— Я тебе не секретарь! — мгновенное вспылила Виктория. — Спать вали, утром наболтаешься!

Ага, утром! До утра еще шесть часов, а у меня пациент на руках умирает. Высокородный пациент из элитного подразделения.

— Я сказала — позови! — я рявкнула, уже не скрывая раздражения. И нечего было так орать!

— Да ты достала меня уже, Рогова! Спит твоя Милка! И ты иди уже…

— Куда? — я прищурилась.

Та зло выдохнула и так на меня глянула, что я действительно забеспокоилась. Мы с сокурсницей никогда особо не дружили, но и до такой ярой ненависти наши отношения не доходили. Но в ее глазах я вдруг разглядела странную отчаянную беспомощность. Пригляделась повнимательней и только сейчас заметила странную деталь. Время в наших мирах шло одинаково и на дворе стояла глубокая ночь, а Козловская, судя по всему, еще не ложилась. Волосы стянуты в привычный узел на затылке, на лице ни грамма косметики, но одета Виктория была вполне по арлитски — светлый пушистый джемпер, синие джинсы. Никаких корсетов и кружевных рубашек, принятых на Тироле. Позади нее я даже разглядела контуры темного ящика, похожего на… чемодан?

— Вик, у тебя случилось что? — совершенно неожиданно для себя, поинтересовалась у сокурсницы. Без злости, без раздражения, с робким желанием помочь.

— Виктория! — отрезала она, словно не услышала моего вопроса, — Я сейчас выключу магвизор ....

— Нет! — я примирительно подняла руки вверх, — Не выключай! Я очень прошу, помоги! У меня тут такая ситуация…!

— Жди утра! — она уже потянулась к кнопке.

— Виктория, пожалуйста! — если сейчас Козловская отключит магвизор, то я действительно получу помощь в лучшем случае через пять часов пятьдесят пять минут. — У меня срочное дело. Касается медицины. Мне действительно нужна Мила для одного ответа. Позови, пожалуйста.

Уж не знаю, что сработало, но Козловская, буркнув еле слышно “жди”, отключила экран, а через несколько минут его активировала уже моя драгоценная Милана. Растрепанная, заспанная, посекундно зевающая, в своем любимом халатике ядрено-салатового цвета.

— Ты сбрендила, Мори? — Мила глянула на часы, — Козловская мне пыталась мозг маленькой ложечкой выесть.

Я попыталась заглянуть за спину подруги, но никого не увидела. Даже того темного ящика, что я приняла за чемодан.

— Что это с ней? У нее проблемы?

— Мне откуда знать? Мы почти не общаемся, — недовольно поморщилась Мила, — Хотя... она вроде из дома получила письмо, может что в семье случилось.

Может что и случилось. Козловская сама не скажет, а мы не полезем с расспросами. Не те между нами отношения.

— Ладно, ты чего звала-то? — Милка широко зевнула и потерла сонные глаза.

— У меня пациент как раз по твоей части, — та непонимающе на меня уставилась. — Без сознания, без особых повреждений, только на затылке большая шишка, видимо, чем-то тяжелым ударили.

Та мигом посерьезнела.

— Ну, от легких ударов шишек не бывает, — она постепенно просыпалась, — Его рвало? Кровь идет?

— Крови нет. Рвало или нет — не знаю, он ко мне уже в таком состоянии попал.

— А с Ольгой Леонидовной...

— Связалась сразу же, она сказала ждать до утра.

— Ясно. Первичные тесты делала? — подруга включила режим будущего врача.

Я начала по запросам Милы показывать ей результаты тестов. Щелк пальцами — и в воздух поднялся белоснежный лист пластбумаги с анализом крови. Милана его внимательно рассмотрела, кивнула и попросила следующий. Второй щелк — кардиограмма, третий — рентген, затем тесты на маркеры основных инфекций, затем…

— Стоп!

В воздухе застыл расклад ауры на составляющие. По просьбе подруги я приблизила анализ к экрану и ярко подсветила. Ядреная фиолетовая картинка распалась на несколько сочных кругов, переливающихся от густого индиго до бледно-сиреневого.

— Мамины лошарики! — ошарашенно прошептала подруга, — Что ж ты сразу не сказала, что у тебя эльф?

Я смутилась, осознавая свою глобальную бестолковость.

— Прости, Мил, не подумала! Я как-то привыкла, что мои пациенты не особо отличаются от людей.

Подруга осуждающе зацокала языком и покачала головой.

— Бестолочь! — и снова перевела взгляд на ауру моего пациента, — Ясное дело, он у тебя будет валяться без сознания. Он же полностью лишился магических сил.

— Что? — бред какой-то. Ильфарийцы сильнейшие маги, они не могут…

— Сама впервые вижу такое, — испуганно прошептала Милана, разглядывая раскладку ауры, — Он же полностью высушен. До дна, до нуля, до абсолютной пустоты. Выбирай какое хочешь сравнение, но твой пациент, дорогая Морганочка, ильфариец без крупинки магии.

— И что мне делать? — я устало опустилась на стул. Ноги уже не держали.

Вопрос был, конечно, риторический, но я действительно не представляла, как могу восстановить уровень магии у эльфа. Это же не подагра старика Партанса, это гораздо сложнее. Умоляюще посмотрела на подругу глазами кота, жаждущего свежей сметанки, но Милана лишь тяжело вздохнула и смущенно покрутила в пальцах длинный рыжий локон:

— Маргарит, тебе придется все-таки самой. Я не смогу приехать. У нас портал заряжается, Козловская поставила еще с вечера. Ей с утра уезжать на выходные домой.

— Вот твоя напарница просто мо-ло-де-е-ец! — с чувством протянула я, — О себе побеспокоилась, а на сокурсников наплевала с высокой башни! Хоть бы предупредила, хоть бы намекнула…!

Милана удивилась:

— А ты что, не зарядила портал? Вы же сегодня весь день...

— Вот именно! — я возмущенно всплеснула руками, — Козловская мне сегодня весь день мозг выносила, я и забыла!

Лицо подруги тоскливо вытянулось.

— Мда, вот уж свезло так свезло.

— И не говори, — я постепенно снова начинала злиться, — Увидишь ее утром, передай от меня горячую благодарность. Очень горячую! Прям пылающую!

Милана кашлянула, тормозя мою ярость:

— Мори, ну… Во-первых, ты же знаешь: Козловская это ...

— … это Козловская. У нее шикарная фамилия, очень ее характеризующая! Ну вот как так, Мил? Она и свой портал разрядила, и мой. И ради чего? Ради паршивой инструкции по заполнению бумажек!? Так ведь хоть бы напомнила потом, мол, Риточка, солнышко, не забудь…!

— А во-вторых, ты сама должна была помнить, — резонно осекла меня Мила, — Кроме тебя, по факту, никто не виноват. Так что, угомонись. В любом случае, что сделано — то сделано.

Вот же… подруга! Даже зла уже не хватает! Хоть бы посочувствовала для галочки!

Вон, даже Ольга, мать наша, Леонидовна, ничего не сказала, а эта рыжая… Ведьма!

Правда, с другой стороны… Хоть и хотелось дальше злиться, я лишь горестно вздохнула и махнула рукой. Мила права. Я сама должна была помнить про зарядку портала.

— И что мне теперь делать? — растерянно повторила, разглядывая все еще висящий в воздухе пластлист с раскладкой ауры ильфарийца, — С трупом на ночь в одном доме?

— Ты ж сказала — он без сознания.

— А если помрет ненароком?

— Не помрет, — отмахнулась Милана, — от упадка магических сил еще никто не умирал. Хотя, зная тебя…

— Вот видишь? Не, я не смогу! Я ж не умею!

— В крайнем случае, — она согласно кивнула, — ты ведь всех предупредила, так что с тебя взятки гладки. Но продумай заранее как тайно закопать труп.

У меня аж ноги заледенели и в горле пересело:

— Ты ж сказала, что он не умрет.

Она сложила руки на груди и менторским тоном заявила:

— Ну да. Если ты займешься его лечением, а не будешь ныть “это не я виновата, у меня не получится”, — подруга раздраженно закатила глаза, — Тебе помогать или сама справишься?

Я хотела повторно обидеться, но шкурный интерес был важнее. Кроме Милы, подсказать мне больше никто не мог. Куратор отправит читать учебники и лекции, Козловская меня уже послала, у братцев Уховых я и сама ничего не спрошу — такого насоветуют, век не разгребу.

Поэтому покорно вздохнула, кивнула и приготовилась слушать и запоминать. Хотя нет, лучше все же записать. Быстренько дотянулась до блокнота, схватила ручку и уставилась на подругу взглядом, полным обожания и преклонения. У наших братьев меньших, Петьки и Федьки этот трюк всегда прокатывал, значит и у меня сработает.

— Поехали! — Милана с улыбкой отмахнулась, — Если твой эльф не очнулся до сих пор, не трогай. Когда придет в себя, отпаивай его отваром черемухи и ромашки, добавь туда двадцать пять капель... ты у нас на Орите, да? У вас есть травка такая, тинная хеллица, — я кивнула, припоминая мелкие розовые цветочки, что росли вдоль берега городского пруда, — вот ее настойку возьми. Отвар: десять щепоток на литр. Пить каждый час по пол-кружки.

Улыбка улыбкой, но слушая рецепт лекарства, я все больше досадовала. Ненавижу составлять зелья. Все время то перекипячу, то недоварю, то пропорции не так рассчитаю. Мне проще принять таблетку, которую сделали профессиональные фармацевты, пусть и вопят некоторые рыжие про “вред химии для организма”.

Тут же добавилась усталость за день, неприятности на кладбище, “сюрпризы” от Козловской...

— Какой кружки? Пивной, детской, стакана? — сумрачно уточнила я, понимая, что зря пытаюсь вывалить свое раздражение на подругу, которая мне помогает. Она ж не виновата в моих проблемах и я должна быть только благодарна.

Услышав неожиданный вопрос, Милана на мгновение запнулась, припоминая нужные объемы, а затем отмахнулась:

— Стакан вполне подойдет. Так, теперь список заклинаний….

С чердака я возвращалась в смешанных чувствах. Вроде бы ничего страшного и правда нет, но руки заметно тряслись, а глаз нервно подергивался.

Заглянув еще раз к Страннику и не увидев каких-то изменений в его состоянии, я направилась на кухню. Устала или нет, пациент самостоятельно не вылечится, разве что действительно помрет. Но это уже слишком кардинальное решение.

Налила в большую суповую кастрюлю воды, с трудом дотащила тяжелую посудину до плиты и включила на полный огонь. Пока вода закипала, вытащила из кладовки пучки лечебных трав и начала их перебирать, чтобы найти наиболее свежие. Мелко порезала листья и стебли, отделила цветки, перемолола все в почти порошок и сбросила в кастрюлю...

Время — ровно два часа ночи. Спать хотелось неимоверно, но надо следить за лекарством и потом еще спаивать им моего пациента. Сняла посудину с огня, едва не обжегшись паром, процедила отвар. Метнулась снова в кладовку и принесла пузырек с хеллицей. Отсчитала двадцать пять капель… кажется, двадцать пять… хотя не уверена, можно ли первые две считать за полноценные капли… и еще одну большущую, когда пришлось постучать по пузырьку, чтобы настойка все-таки покапалась…

Ядреный запах резко ударил в нос, я закашлялась. Да, ароматец тот еще, мертвого поднимет на ноги. Может, на это и расчет?

Налила отвар в заранее подготовленную кружку и направилась в гостевую комнату, прикрыв верх полотенцем. Разумеется, чтобы не расплескать лекарство, а не из-за его убойного запашка.

Села рядом со Странником, поставила блюдце с чашкой на тумбочку у кровати.

Пациент был все еще без сознания. Хорошо же его приложили по голове. Знатная шишка выросла на затылке. Надеюсь, ею и обойдется, а то лечить сотрясение мозга я точно не нанималась.

Поправила одеяло, которое немного сползло, чуть взбила подушку.

А он был хорош, этот ильфариец. Его густой шевелюре позавидовала бы любая красавица. Аристократичные черты лица, тонкий длинный нос и четкий контур губ. Аж завидно. В нем не было ни единой некрасивой черты.

И, кстати, он оказался молод. Я, когда увидела его на кладбище, подумала, что эльфу за тридцать. Но сейчас не дала бы больше двадцати пяти.

Я осмелела и дотронулась до эльфийской щеки пальцем. А что, парень все равно без сознания. На прикосновение он никак не отреагировал и я осмелела еще больше. Поигралась с прядью его волос — они были такие мягкие и приятные на ощупь, как кошачья шерсть. Повертела в разные стороны голову пациента, потыкала в нос и губы. Только чтобы лишний раз убедиться, что никаких больше повреждений нет, честно-честно.

Вдруг меня что-то насторожило. Появилось ощущение, что мой красавец-пациент как-то изменился. Я прислушалась, присмотрелась и, не веря своим глазам, возмущенно ахнула.

Эльф очень усиленно делал вид, что спит, даже начал чуть похрапывать.

Так он уже не без сознания?! Очнулся?! Вот же… Ну ничего, сейчас я ему устрою утренний будильник! Только взялась за воротник и хотела потрясти посильней, как ильфариец сам открыл глаза. Яркие зеленые, словно весенняя сочная листва. Посмотрел на меня с недобрым прищуром и сморщил свой аристократичный нос:

— Если это аромат твоих духов, клисса, то со вкусом у тебя большие проблемы!

Я шумно втянула воздух, стараясь не реагировать на оскорбительное “клисса”. Так ильфарийцы называли тех, кто не соответствовал их представлению о цивилизованном существе. Был менее образован, менее силен магически, менее красив и вообще не был ильфарийцем. По факту — практически всех окружающих.

— Это не мои духи, местр, — я решила напомнить эльфу о вежливом обращении. Ну вдруг все-таки проснется совесть. — Это ваше лекарство.

И протянула ему кружку с отваром. Забавно, но на секунду ядреный аромат смеси навоза, рыбы и мускуса мне показался приятнее дорогих эссенций. Как представила, что ему придется ЭТО пить...

— Лекарство? Зачем мне лекарство? — он подтянулся руками на кровати и почти сел. Почти. Практически сразу же начал заваливаться обратно на подушку.

— Вот именно за этим, местр. Вы лишились магических сил, а они за собой потянули и силы физические.

— Что? — эльф удивленно посмотрел на меня. Поднял было руку вверх и попытался нарисовать рунный знак, но запястье не держало ладонь, а пальцы почти не слушались.

Ильфариец грубо выругался. Закрыл глаза, что-то зашептал на своем языке.

Нам пытались преподавать ильфарийский в Университете, правда, не особо успешно. Спросить «как пройти в библиотеку» на языке высокородных я могла, но не более. Впрочем, среди студентов был популярен немного другой ильфарийский. Нецензурный. На котором говорит эльфийское манхло и бриль, бездомные бродяжники и криминал. Поэтому пару фраз в мате своего пациента я с легкостью опознала.

Но ругань эльфу не особо помогла. Поняв это, он мрачно зыркнул на меня, затем обвел сумрачным взглядом комнату и поинтересовался:

— Хорошо, тогда расскажи мне, клисса, куда я попал и кто ты, юная селянка?

Я сложила руки на груди. Хорош Странник, если с незнакомцами общается словно из своей Ильфарии никуда не выезжал!

— Вы находитесь на Орите, в небольшом городке Шайнвилль. А юная селянка на данный момент ваш лечащий врач, поэтому позаботьтесь о правилах приличия.

— Уговорила, клисса, можешь снять с меня сапоги, — бросил он мне, повторно пытаясь встать с кровати.

Вспомнить о том, что он все-таки мой пациент и ударенный на всю голову, или благополучно об этом забыть? Сложный вопрос. Наравне поиска смысла жизни, проблем размножения мадагаскарских тараканов в условиях глобального потепления и стандартного спора о курице и яйцах.

Встать у эльфа не получилось. Он неуклюже упал поперек кровати, с огромным трудом повернулся и улегся обратно. На лбу выступила испарина от напряжения.

Я, скрестив руки на груди, злорадно любовалась на тщетные попытки эльфа обойтись без посторонней помощи.

— Ну что, — с довольной улыбкой я потянулась за кружкой, — Будем пить или подождем, пока само пройдет?

А ему не понравилось то, что я сказала. Какая прелесть, честное слово! Бровки сомкнулись на переносице, молнии из глаз так и летят. Ой-вей, боюсь, боюсь!

— Да как ты смеешь, паршивая клисса! Ты хоть знаешь, кто я?!

— И кто же? — я с фальшивым наслаждением вдохнула едкий ароматец отвара.

Эльф аж скрючился от запаха лекарства.

— Я… Я третий ..., — он странно запнулся, словно забыл свое звание… или начал говорить не то, что надо. Бросил взгляд на свою одежду и просиял. Вспомнил, что ли? Но тут же высокомерно вскинул подбородок, — Я Странник.

— Мои соболезнования! — и кивнула в сторону подушки. Он оглянулся недоуменно, а я повторила: — Помимо этого, вы мой пациент, местр.

И кружечкой махнула, показывая, что пора пить лекарство. Он шарахнулся в сторону, спасаясь от меня.

— Ты хоть знаешь, кто такие Странники?

— Да, местр, знаю. И искренне надеюсь, что подобные вам встречаются крайне редко.

— На что ты намекаешь? — он подозрительно сощурил глаза.

— Только на то, что я никогда не слышала про Странника-ильфарийца, — моему невинному взгляду мог позавидовать даже младенец.

Он смерил меня взглядом с ног до головы. Да, соглашусь, сегодня я не красотка. Ночные прогулки по кладбищу в поисках потерянной невесты вообще мало кого красят. Испачканное падениями платье переодеть не успела, волосы как были завязаны в узел — так и остались.

— Какая-то необразованная селянка будет мне рассказывать о том, кем должны быть высокородные ильфарийцы?! — возмутился мой пациент.

А вот теперь мне стало обидно. Не за себя, а за всех шайнвильцев, которых этот эльфийский клисс только что оскорбил. Да, быть может на Орите и не расцвет цивилизации и до пластбумаги и автомобилей им еще очень далеко, но образование здесь получали абсолютно все, причем бесплатно. Писать, читать, считать в школах учили в обязательном порядке, а также давали общие основы истории, культуры и научных знаний о мире.

— Ваша жизнь и здоровье сейчас зависят от этой необразованной селянки, местр, — отчеканила я, — И если вы хотите все-таки отсюда хотя бы выйти, вам придется это выпить, — и сунула ему под нос кружку.

— Это и есть твое лекарство?? — ужаснулся он, разглядывая мутное темное варево. Хотел было помешать в кружке пальцем, но я резво убрала посудину подальше от его шаловливых ручонок. Мало ли, когда он в последний раз их мыл.

— Это ВАШЕ лекарство. Оно поможет вам встать на ноги в прямом смысле слова.

— Милочка, — эльф сморщил нос, — я сам тоже немного медик. Поэтому спрашиваю, что это за вонючая гадость?

— Отвар ромашки и черемухи с настойкой хеллицы.

— А почему он так воняет?

— Чтобы вам не захотелось его мусолить часами, — разозлилась я окончательно — Живо выпили и спать! Это еще что за капризы?! Его тащишь ночью к себе домой, пытаешься лечить, высказываешь сплошь заботу и милосердие...! А он еще и нос кривит!

В ответ мой пациент замотал головой и даже закрыл рот руками.

— Эту дрянь я пить не буду!

— А придется!

— Ни за что!

— Хорошо, тогда сообщите мне адрес ваших родственников, кому первому сообщить о вашей смерти.

— Ты хочешь меня убить?

— Вы с этим и сами прекрасно справитесь, если откажетесь лечиться!

Странник зло зыркнул на меня и выхватил у меня из рук кружку и тут же опрокинул ее в рот. Сглотнул, промычал что-то невнятное и позеленел. Я с таким восхищением смотрела, как его лицо меняет цвет с бледно-телесного на болотный. Вкупе со светлыми волосами эффект оказался незабываем.

— Меня сейчас стошнит, — прошептал эльф.

Я схватила у него из-за спины подушку и прижала к его рту. Ильфариец уставился на меня с возмущенным удивлением.

— Очень советую сдержать позыв, так как запасной подушки нет, — он попытался что-то сказать, но я продолжила держать подушку у его рта, — А свою не отдам.

Странник очень глубоко вздохнул и отстранил мою руку. Вроде ему полегчало. И цвет лица начал возвращаться к нормальному,

— А как же забота о пациенте? — о, уже и язвить начал.

— Я еще не настолько прониклась милосердием и благотворительностью!

Подушку вернула обратно на кровать и слегка толкнула эльфа ложиться.

— Спите, через час разбужу.

— Зачем? — его глаза начали закрываться и он едва шевелил языком.

— Лекарство надо принимать каждый час.

— Ты жестокая женщина! — он отвернулся к стене и через мгновение отключился.

Ха, вы еще не знаете, насколько, местр ди Андарэ!