Отвергнутая жена

Глава 6

Самые темные тени ложатся на землю перед рассветом. Малыш крепко спал в своей колыбели, Розен метался по комнатам, то созывая, то вновь распуская слуг, охотничьих, главу стражей. Больше всего сейчас он напоминал обезумевшего от неволи дикого зверя, который мечется в клетке. Вот только клетку эту он сам же и построил. И имя ей оказалось - устои. Не может барон быть женатым на ведьме. Не может! И отречься от жены Розен не мог. Все в покоях, все мелочи, вся одежда – все хранило воспоминание о наваждении, имя которому – Люция. Здесь она раздевалась, там пила сок, тут провела рукой, по этой лестнице развевалось ее безмерно длинное платье. И Зенон улыбается во сне губами Люции.

Больше всего сейчас Розену хотелось снести замок, обратить в пыль, растоптать, чтоб даже памяти о нем не осталось. Да только что тогда завещать сыну? И замок этот он строил сам, на собственные деньги. Жаль с таким расставаться, но и оставить не выйдет. Клятое место, хранящее память о былом счастье.

Барон выглянул из бойницы, снаружи под стенами замка собралась серая толпа. У каждого в руках вилы, многие держат факелы. То крестьяне явились на суд, ждут развлечения, хотят услышать, как жена его станет молить о пощаде. Каждый мечтает подпалить пуще костер, который сложат для его любимой Люции. Розену мечталось вернуть все назад, объявить жену невиновной, наплевать на церковь, веру, отца Паула, изничтожить крестьян. Да что толку?

Барон уперся лбом в каменную стену. Ничего не исправить, объяви он о том, что Люция не виновна, тогда его самого сочтут бесноватым, одержимым, решат, что ведьма его оморочила. Так и есть, да теперь ему все равно. Вот только костры сложат уже для всей их семьи. Сына жаль, да и душу Люции нужно попытаться освободить от дьявола. Самому за себя барону уже было не страшно. Он будто сгорел внутри, ничего не осталось, только плоть, его сильное тело. Может, рискнуть? Грядёт суд, выступит градоначальник, его, Розена, спросят о делах жены, вызовут свидетелей – добропорядочных жителей соседнего города: кузнеца, хозяина фермы да мыловарни... Их легко подкупить. Горсть золота одному, горсть другому, обоз зерна. Только к градоначальнику будет не подступиться - он слишком хорошо знаком со многими знатными людьми, может потом обвинить Розена в подкупе.

Барон отлепился от ненавистной стены ненавистного ему теперь замка. Его душа металась, не поспевая за порывами сердца, сгорала и обретала крылья.

Розен передал золото и записки доверенному слуге. Ноги мальчишки быстры, он сможет покинуть замок незамеченным и быстро доберется до домов уважаемых горожан. Барон вернулся в свои покои и тут же вышел, не было в нем достаточно сил, чтоб смотреть на их с Люцией ребенка. Слишком похожим на мать казался Зенон теперь. И кто отец его сына доподлинно неизвестно. Может статься, что он отпрыск самого дьявола. Грешна Люция, слишком долго она оставалась одна в своих покоях, отсылала служанок, пока муж был в отъезде. Нельзя сохранить жизнь порочной, о ней можно только молиться. Но как казнить ту, без которой жить невозможно? Как обречь любимую на костер?

Слуга объявил, что барона ждет гонец от герцога Улисского. Дело, якобы, срочное. Мрачный, посеревший, больше похожий на свою тень, чем на живого человека барон спустился по лестнице. В гостиной его встретил один из приближенных вельмож семьи герцогов Улисских - дородный, крепкий мужчина лет двадцати пяти.

- Мое почтение, - склонил голову тот.

- Зачем вы прибыли сюда в такой день?

- Выразить вам уважение от лица герцога Улисского. Он восхищен крепостью веры, которая наполнила вашу душу, барон. Вашей твердостью, вашей решительностью и умом.

- Благодарю.

- Герцог просил передать вам лично, что постарается просить о вас перед королем.

- Зачем?

- Человек, подобный вам, достоин славы, обрести ее можно только в войне. Но для похода нужны немалые деньги. Их обеспечит король, и вы пойдете на Британию, чтоб утешить свое сердце и обрести славу.

- Почему бы и нет? Передайте герцогу, что я благодарен ему за поддержку.

- Так же герцог Улисский посоветовал вам скрыть на время все те драгоценности, что вы успели подарить ведьме.

- Зачем? - брови Розена изогнулись дугой.

Люции он дарил лучшие драгоценные камни. Комплект изумрудов на свадьбу: серьги, браслет и кулон. Цвет камней изумлял, он был густым словно листва весеннего сада, да и сами они отличались размерами. Не у каждого короля есть такие камни. Рубиновое ожерелье преподнес он Люции на рождение сына. Камни удивительной красоты, лишенные изъянов, чистые словно слеза. К ожерелью в комплект шло кольцо. И золото в обрамлении было особенным – почти мягким. Такого и не бывало, чтоб все листики на украшении можно было изогнуть женскими пальцами. Сложно сказать, скольких денег может стоить такой комплект. И все отдать теперь герцогу Улисскому? Зачем бы это? Неужели старик решил нажиться на его, Розена, горе? Ведь погибшей жене не понадобятся более драгоценные камни. Гримаса отвращения прошлась по лицу барона.

- На этих украшениях безусловно есть порча. Я вижу, вашу душу терзает сомнение в вине жены. Проклятые камни лучше всего уничтожить. Да только жаль терять целое состояние. Передайте их на сохранение герцогу Улисскому. И вам станет легче поступать так, как должно истинно верующему. Порча перестанет туманить вашу душу. Я не побоюсь ее действа и все увезу. А потом, после казни ведовки, вы заберете камни обратно. Они утратят к тому времени колдовскую силу. Или вы не доверяете герцогу? Опасаетесь, что он может вас обокрасть как беспризорный мальчишка? Что ж. Я передам это оскорбление лично герцогу Улисскому.

- Я отдам камни жены ему на сохранение до лучших времён.

- Вот и хорошо. Может быть, есть что-то еще, что стоит отдать на сохранение доброму другу? - произнес мужчина с особым участием в голосе.

- Разве что благовония Люции, их у жены всегда было много. Весь столик перед зеркалом заставлен флаконами и бутылями, должно быть, и на них наведено колдовство, - барону хотелось, чтоб туманящий душу запах навсегда покинул его замок. Герцог Улисский прав, жена его попросту околдовала. Не бывает любви такой силы, какая охватила его самого к этой женщине.

- Перед зеркалом? Должно быть, там ведьма хранила свои самые сильные зелья.

Розен только покачал головой. На миг ему остро захотелось вызволить жену из темницы, оседлать лошадей, взять сына перед собой на седло и что есть мочи, со скоростью ветра скакать до границы с соседней страной. Представиться там кем угодно, устроиться в стражу князя...

*** Отец Паул с громадным трудом поднялся со своей твердой постели. Спина совсем застыла и никак не желала разгибаться, ноги болели, напрасно он вчера проделал путь к мельнице. Дорога камениста, а ботинки совсем прохудились. Хоть бы у сапожника жена разродилась близнецами! Тогда бы тот непременно расщедрился на новую подошву для ботинок священника. Все же крестины, тем более двойные, и живет он далече. Без новых подметок будет совсем не дойти. И дочь кузнеца неплохо было бы выдать замуж. Старик совсем размечтался, кто ж в своем уме возьмет Герду в жены? Крепкая, что мужик, грубая, языкастая. Да только новый нож сам себя не выкует. Прежний совсем сточился, от него одна тонюсенькая полоска осталась, хлеб не нарезать.

Отец Паул привычно вознес утреннюю молитву. Выходить наружу ему совсем не хотелось, келья за ночь выстыла, пол покрыли капельки влаги, сквозняк и тот не спасал от этой воды. Да и стоит ли помогать ведьме? Он рискует душой, а взамен что? Долгая жизнь, значит, многие знания, возможность помогать всем страждущим, рецепты новых удивительных зелий. Риск оправдан, да все равно страшно. Что, если ничего не выйдет, если ведьма его обманет? Простой-то женщине не стоит доверять, баронессе тем более, а уж колдунье! И все же? Господь велел помогать. Он и поможет, принесет то, что требует от него несчастная.

Через несколько минут он уже шагал в сторону замка. За крепостной стеной бесновалась толпа, выкрикивали имя Люции. На полпути к замку старик остановился, посмотрел в небо. Как разобрать, кто прав? Он или все эти люди? Как чудно́ идти против всех. Но ведь первые христиане точно так же были крепки в своей вере, раз решились пойти против римлян, восстать. Может, и он сейчас на верном пути? Может, это толпа ошибается? Старик перекрестился и вошел в замок, здесь никто не ждал его.

- Мне нужно пройти в комнату баронессы, забрать колдовские зелья и все остальное. Чтоб больше ведьма не смогла никому навредить, - обратился он к служанке.

- Вы думаете, что… - вздрогнула чрезмерно пышная женщина. Должно быть, она весит килограммов шестьдесят, а то и больше.

- Я не думаю, я знаю. Ведьма творила зло в этом замке! Он весь пропитан порчей.

- Я проведу, - испугалась служанка.

Мимо них прошел молодой стражник. Он окинул священника с головы до ног странным взглядом, потупился и направился в сторону оружейной. Старик вздохнул, парень и так иноземец, похоже, еще и что-то удумал неладное. Давненько Герберт не появлялся на исповеди, пора бы самому его навестить, мало ли. Чем больше молодых мужчин оказывается вместе, тем выше риск бунта. Так было всегда и так будет. Только молитва да исповедь способны удержать их от безумств. Но военный поход все же надежней! Пусть лучше там убивают врагов, чем здесь перегрызает глотки друг другу. Что козлята, что щенки в псарне, что коты – все дерутся, проверяя на крепость своего вожака. Или сплачиваются против общего врага. Второе гораздо надежней! По крайней мере, часовенку не станут брать штурмом в поисках золота.

Служанка остановилась перед нужной дверью, прильнула к ней ухом, вслушалась.

- Подождите, барон принимает гостя. Герцог Улисский прислал гонца...

- Они в опасности! - священник смело распахнул дверь. Раньше он бывал в этих комнатах и не раз. Знал, где что стоит.

Здесь он окрестил младенца Зенона, тут же изучал с Люцией свойства растений, вносил рисунки некоторых из них в свою книгу. Сейчас в комнате от прежней обстановки почти ничего не осталось. Куда-то делись все дамские мелочи, пропал горшок с окна, исчез мольберт, опустели пяльцы. Только младенец сопел в колыбели.

- Святой отец, - обернулся к нему барон. На Розена было страшно смотреть. Он еще осунулся с прошлой ночи, померкли глаза, опустились уголки губ, кожа приобрела землистый оттенок. Больше всего барон напоминал ожившего мертвеца. Священник перекрестился.

- Я принимаю гостя, - властно произнес Розен. Отца Паула барон видеть больше не мог. Это он виноват во многом. Он не распознал вовремя ведьму в Люции! Он обрек Розена на долгие муки. Он виновен во многом из того, что случилось. Он и никто больше.

- Дело срочное. Я пришел, чтобы избавить замок и вас от всех колдовских зелий ведьмы!

- Мой дорогой друг готов с этим помочь, - рука гостя потянулась было к череде склянок, выставленных перед зеркалом. Отец Паул в последний момент отвел от склянок руку незнакомца.

- Это может быть опасно. На всем этом проклятия! Вы обратитесь в жабу!

- Мой долг помочь другу герцога Улисского. Я передам зелья в монастырь, пусть там их омолят или разобьют на части.

Отец Паул изловчился накрыть флакон с розовой жидкостью рукавом своей рясы будто футляром.

- Вам будет трудно довезти все в целости и сохранности. Как можно доверить такое дело чужаку?

- Я отдал герцогу Улисскому все сокровища Люции на сохранение. Что уж говорить о притираниях и благовониях? Они почти ничего не стоят в сравнении с изумрудами и рубинами.

- Не лучше ли было отнести все в часовню? Или пожертвовать церкви?

- Ступайте в часовню, святой отец. Молитесь за душу Люции. Мы обойдемся без вашей помощи.

Старик подхватил нужный флакон под донышко, поднял руку. Только бы зелье не разлилось, только бы флакон был хорошо запечатан! И только бы ведьма его не обманула. Что, если это средство – яд? Или что-то гораздо страшнее яда?

*** Люция с достоинством встретила святого отца, страж удивился спокойствию и осанке молодой женщины. Она как будто ничего не боялась, хоть под стенами замка собралась толпа из селян, выкрикивала ее имя, грозила страшными карами. Градоначальник вот-вот должен был прибыть в замок на суд, за свидетелями уже тоже послали. Стражник видел, как мелькнул в толпе нарядный камзол мальчишки-посыльного.

- Святой отец, я бы хотела записать слова молитвы.

- Это доброе желание, - нисколько не удивился священник, - Принесите сюда стулья для нас двоих. Я стар и не смогу стоять долго.

Через несколько минут в темницу внесли скамью. Святой отец передал в руки Люции свиток, перо и баночку заплесневелых чернил. Местные ягоды дают много сока, пригодного для письма, да только портится он быстро. Люция ловко смахнула сероватую ленточку плесени на пол, обмакнула кончик пера в густую жидкость и принялась выводить буквы. От усердия она чуточку морщилась. Вверху списка девушка указала год сбора трав. Выходило, что готовиться к ее пробуждению отцу Паулу предстоит летом две тысячи двадцать третьего года.

- Может быть неурожай, лучше начать заранее.

- На все воля божья, - смиренно кивнул священник.

Он оторопело следил за пером. Громоздкая цифра никак не выходила из головы. Что может произойти за пятьсот лет! Сколько воинов истерзают эту землю, сколько эпидемий пройдётся по их городу! Да и люди станут совсем другими, приблизятся к богу, изучат грамоту, обретут многие знания, расплодятся. Должно быть, к две тысячи двадцать пятому здесь и яблоку будет негде упасть – город наполнится людьми, а заодно и все земли.

- Не ошибитесь. Лучше переписывать текст раз в пятьдесят лет, чтоб бумага сохранилась.

Старик обернулся на стражника.

- Слово божие нетленно, я сохраню твою молитву в своем сердце.

- Я верю вам. Позвольте написать еще одну "молитву". Это так облегчит мою душу.

- Пусть так.

Страж вышел за дверь и прикрыл ее за собой. Лишь бы только не проникнуться сочувствием к ведьме. Впервые он видел настолько смелую женщину. Баронесса вела себя так, будто ничего не боялась. Ни священника, ни суда, ни собственной смерти. Если б все стражи вели себя в бою так, как она, то...

Люция быстро-быстро начала писать инструкцию. Ей и младенцу нужно будет влить по одной капельке волшебного зелья в рот в тот самый момент, когда душа будет готова вылететь из тела. Не раньше и не позже, за мгновение до смерти. И произнести в ту же секунду: "Пять сотен лет до пробуждения и полного исцеления".

Сам же старик мог выпить зелье, когда ему будет угодно. Одной капли хватит на долгую жизнь.

- Что, если больше? Я могу ошибиться, - опасливо спросил отец Паул.

- Ничего не случится плохого. Вы просто потратите напрасно зелье. Достаточно одной капли.

- Я тебя понял, дочь моя, - старик еще раз оглянулся на дверь, - Но хватит ли у меня силы договориться с дьяволом? Я не хочу терять душу.

- Душа останется с вами. Зелье подобно книге, вам лишь нужно будет внести в нее нужную запись своим голосом.

- Голос подобен ветру, его невозможно сохранить. Тем более, что жидкость все время меняет форму.

- Верьте мне и делайте так, как прошу.

- Хорошо. Я верю. Для тебя я приготовил особое распятие. Его мне подарили, когда я был в Ватикане.

- Я сама надеялась посетить Ватикан, жаль, не успела. Что ж, значит, сделаю это позже. Быть может, к тому времени он станет еще прекрасней, а может, превратится в руины.

- Сегодня будет суд над тобой...Выступят свидетели всех твоих преступлений. Потом градоначальник обратится к досточтимому барону...

- Розен тоже там будет?

- Полагаю, что так.

- Мой сын?

- Малыш останется в замке.

- Жаль, я так хотела его увидеть перед тем как… - женщина осеклась, закусила до крови губу, вскинула голову и пристально посмотрела в глаза святого отца, - Обещайте, что не бросите Зенона, - из глаза баронессы выбежала слезинка, женщина тут же ее смахнула, будто стесняясь своей слабости, - Перережьте горло моему малышу, а потом влейте каплю зелья прямо в раскрытые губы. Пусть мой мальчик очнется вместе со мной.

- Я не могу обещать, что его похоронят в вашей могиле. Скорей всего, в фамильном склепе, вместе с предками, - отца Паула в очередной раз передёрнуло от открывшихся перед ним перспектив. Оживший мертвец – звучит, как ни крути, неспокойно и навевает откровенно дурные мысли.

- Это и не важно, главное, чтоб вы запомнили место. Он сам не сможет откопаться из земли, слишком маленький еще, я должна буду помочь. Или вы.

- Тебе самой хватит сил, чтобы раскрыть покров могилы?

- Хватит, даже не сомневайтесь. Какой бы она ни была, я выберусь на свободу. Только...

- Только что, дочь моя?

- Вы приняли сан, значит, отреклись от всех слабостей плоти.

- Я тверд в своей вере и не жалею о сделанном выборе.

- После того, как вы выпьете капли у вас точно не родится потомков. Ни единого на Земле.

За дверью темницы послышались голоса, они как будто бы приближались. Отец Паул заторопился.

- Набросься на меня на суде. Начни бесноваться, тянись к моей шее. Докажи делом, кто ты есть, ведьма. Чтобы ни у кого сомнения не осталось.

- Зелье у меня. Я уже испытал его – вылил несколько капель под дуб рядом с замком. Он не зачах.

- Что ж, через пятьсот лет это будет красиво смотреться. На растения капли действуют чуточку иначе, чем на людей.

- Ваши украшения отдали на сохранение герцогу Улисскому.

- Розен отдал?

Щеки Люции загорелись нехорошим румянцем. Вот и вся цена любви Розена. Ее драгоценности он и то отдал другой! Наверняка герцог Улисский передаст все своей дочери. И это она пойдет к алтарю в рубиновом гарнитуре Люции. Рука об руку с ее мужем!

- Именно он.

- Что ж. Я заберу свое, чуть позже, - девушка нахмурилась, - Вот еще что. Будьте внимательны с Гербертом. Он очень хочет помочь мне, постарайтесь сделать так, чтобы не совершил глупостей.