Падение Башни Искушения

Глава 1 Юйвэнь Кай: подслушивающий

Юйвэнь Кай не походил на остальных членов рода Юйвэнь.

Отвага и искусность в бою у сяньбийцев в крови. Отец Юйвэнь Кая Юйвэнь Цзэ был прославленным воином из Дундучэна, получившим за заслуги титул сановника. Его старший сын, Юйвэнь Сюн, сопровождал отца в боевых походах и поклялся повторить его героическую судьбу. Рожденные в семье полководцев, отец и сын славились мастерством в верховой езде и стрельбе из лука, и тут на свет появился Юйвэнь Кай – единственный в роду, кого заинтересовало чтение книг, кто стал разбираться в древних текстах и законах и обожал мастерить руками. Эти таланты он унаследовал и смог развить благодаря своей матери – девушке по фамилии Ли из ханьского рода ремесленников, проживавшего на юго-западных границах.

Как-то раз в сундуках матери Юйвэнь Кай обнаружил старую книгу, плотно завернутую в сатин, расшитый облаками. Это была книга знаменитого ремесленника Лу Баня «С одним изъяном»[12]. Один раз перевернув ее страницы, Юйвэнь Кай уже не мог оторваться. Он старательно возился с каждой поделкой и всякий раз, когда завершал новую, бежал к матушке похвастаться результатом.

Мать Юйвэнь Кая звали Ли Чжэньмэй[13], она была истовой буддисткой. В ее родных краях круглый год стояла весна, все люди поголовно чтили Будду, поэтому каждый день, проснувшись на рассвете, она совершала обязательный ритуал – наливала свежую воду в чашу перед статуей Будды, украшала алтарь композициями из живых цветов и раскуривала благовония, совершая молитвы. В это время Юйвэнь Кай почтительно сидел, выпрямившись на складном деревянном стуле, и дожидался, пока матушка завершит поклонение Будде. В комнате, облицованной сандаловым деревом, он наблюдал ее утонченный силуэт, затем матушка разворачивалась, и на ее щеках он замечал зарево румянца, напоминавшее модный в то время «макияж цветов персика». Прическу матушки дополняла шпилька с серебряными подвесками в виде бабочек, они раскачивались, следуя ее движениям, сталкивались и издавали легкий звон, который хотелось слушать бесконечно.

У Ли Чжэньмэй были глаза феникса[14], излучающие свет нежный, как сияние звезд. Мягким голосом она позвала: «Кай, сынок, позволь маме взглянуть», – а договорив, села напротив сына. Юйвэнь Кай почтительно подал ей самодельную фигурку беседки.

– Ах, да она точь-в-точь как настоящая! Милый Кай, когда вырастешь большой, посвяти себя вот этому занятию. Не повторяй за своими братьями, которые только и знают целыми днями упражняться с пиками и драться палками. Боюсь, добром они не кончат, – так Ли Чжэньмэй наставляла сына, вращая в руках и расхваливая фигурку беседки.

– Матушка, старший братец Юйвэнь Сюн – настоящий герой. Он уже в двенадцать лет мог скакать на лошади, пуская стрелы направо и налево, смелости и ловкости ему не занимать, он быстр как ветер. Братец часто говорит мне: «Испокон веков из уст в уста передаются имена великих полководцев: Хань Синь, Бай Ци, Вэй Цин, Хо Цюйбин[15]. Однако я изучил их тактику и не испытал никакого восхищения. Будь они моими современниками, я бы не позволил этим мальчишкам в одиночку прославиться!»

– Вот как он говорит? А много ли смертей видел твой брат? Сколько горя я пережила, пока твой отец отчаянно сражался, вновь и вновь оказывался на грани смерти, беспощадно проливал кровь. Я желаю только одного: чтобы ты жил мирно и в покое.

Юйвэнь Кай увидел, как лицо матери побледнело. Армия ее отца была разбита, она своими глазами видела, как он был обезглавлен. Сумев сбежать, она, по несчастью, натолкнулась на Юйвэнь Цзэ – генерала вражеского войска, тот взял ее в плен и сделал своей наложницей.

– Со времен Совершенномудрых[16] очень мало было тех, кто, не обладая талантами к искусствам и военному делу, мог достичь в них успеха. Среди благородных мужей и настоящих героев Поднебесной найдется немало отважных, но безрассудных, и они тоже могут стать полководцами. Кай, сынок, в роду Юйвэнь и так хватает тех, кто может командовать войсками и сам идти в бой, тебе совсем не обязательно подражать им. Эти грозные так называемые командиры на самом деле обычные сорвиголовы, которые не понимают, как тонка грань между жизнью и смертью. Тоже мне, великие главнокомандующие! Раз они такие храбрецы и жизнь им надоела, так пусть и идут в бой, отчаянно сражаться друг с другом!

Лицо матушки залилось румянцем, приняв взволнованный вид. Судьбу людей, живущих в смутные времена, невозможно предугадать: она жена человека, убившего ее отца, и этот убийца души в ней не чает. Как можно распутать и объяснить это сложное переплетение любви и ненависти, близости и вражды?

Тут к ним подошла служанка Биюнь. В руках у нее был чайный поднос, на котором стояли две чаши на маленьких ножках, сделанные из белого фарфора и расписанные орнаментом в виде цветов лотоса.

– Госпожа, это свежий чай «хуанъя»[17], который по приказу генерала собрали на юго-западе. Его заварили на воде из горных источников, затем остудили и дали настояться. Прошу, отведайте!

Чай «хуанъя» очень высоко ценился, его часто использовали в качестве подношений императору, но в поместье Юйвэнь только матушка любила этот сорт.

Ли Чжэньмэй отпила глоток, ее лицо приняло умиротворенный вид. Все-таки то был вкус родных краев.

– Да, чай действительно хороший. Кай, хочешь тоже попробовать?

Юйвэнь Кай отрицательно помотал головой. Он был намерен следовать повелению своего отца Юйвэнь Цзэ – всем мужчинам рода Юйвэнь надлежало пить алкоголь.

– Матушка, я люблю пить только лихуачунь!

Лихуачунь[18] – вино высшего сорта, которое изготавливают из цветков груши, когда те находятся на пике цветения. Оно крепкое, сладкое и освежающее, ведь среди всех прелестных цветков цветы груши – самые прекрасные. Юйвэнь Кай любил их за то, что, когда грушевые деревья расцветали в полную силу, они выглядели одновременно полными жизни и молчаливыми.

– Настоящий мужчина действительно должен уметь оценить хорошее вино! Кай, дорогой мой, матушке только одно известно: чтобы завоевать власть, правителю нужны генералы, а когда правитель уже твердо восседает на троне, ему нужны ремесленники. Новый император приводит новых министров, дворец перестраивается. Так заведено с давних времен. Новому правителю нужен дворец, который будет еще больше, еще роскошнее, чем у предыдущего, разве не так? Кто из властителей не считает себя самым достойным? Если думать о будущем, тебе лучше стать непревзойденным мастером, этим ты тоже не посрамишь честь семьи. – Матушка всеми силами убеждала Юйвэнь Кая остаться при ней и изучать ремесленное дело, а он беспрекословно повиновался, ведь ему и так нравилось это занятие.

– Братец Кай, ты где? Пошли с нами, мы отправляемся на гору Дахэйшань! Цуй Вэньтин уже выехал. – Будто гора, сдвинувшаяся с места, рослый старший брат Юйвэнь Сюн вошел в молитвенный зал, нарушая тишину. Его всегда за версту было слышно, он не договаривался о встрече, а просто появлялся, когда приходило время.

– Поезжай с ними. Твой старший брат нетерпелив, так что собирайся быстрее! – Ли Чжэньмэй приняла свой обычный вид, со смехом торопя сына.

– Слушаюсь, – Юйвэнь Кай послушно подчинился.

Отправляясь охотиться на Дахэйшань, Юйвэнь Сюн обязательно звал с собой Юйвэнь Кая. С ними всегда был еще один попутчик – Цуй Вэньтин, сын чиновника императорской канцелярии Цуй Жусу, получивший хорошее образование. Эта троица была известна на всю столицу как «Три мечника». Старший брат говорил нескладно, поэтому вести диалог с Цуй Вэньтином мог только начитанный Юйвэнь Кай.

Гора Дахэйшань находилась за пределами столицы, ее склоны густо поросли масличными соснами. Куда ни глянь, дремучий сосновый бор погружал высокие горные пики в темноту, поэтому гору и назвали черной[19]. Здесь обитало бесчисленное множество животных: фазаны, зайцы, кабаны – вся самая ценная для охотников дичь.

Порядок действий трем охотникам был заранее известен: подняться на гору Дахэйшань, поодиночке пострелять дичь, собрать добычу, встретиться в условленном месте – под сосной у подножия горы, а там пожарить мяса, выпить и обсудить все на свете.

Юйвэнь Кай решил пойти на восток и углубился в лес. Земля здесь была устлана плотным ковром из рыхлых сосновых игл, кто бы ни ступал на них – лошадь или человек, – звуков шагов не было слышно. Он вытащил стрелу из колчана, висевшего за поясом, вложил ее в лук и прицелился в голову тучного зайца с темно-серой шерстью, сидевшего перед ним под деревом. За миг до того, как Юйвэнь Кай пустил стрелу, заяц насторожился, осмотрелся вокруг и, будто очнувшись от оцепенения, стремглав умчался в чащу, а там и след его простыл. Свет слабо просачивался между плотно стоящими соснами, будто редко нанизанные на нить светящиеся бусины. Подул ветер, и деревья тихонько застонали. Юйвэнь Кай убрал лук и стрелы, лег на спину коня лицом вверх и позволил тому идти куда глаза глядят.

– Абсурд! Ты, видимо, хочешь, чтобы из-за меня все имущество моей семьи было конфисковано, а нас самих перебили!

Неожиданно раздавшийся вопль вспугнул Юйвэнь Кая, он быстро натянул поводья и соскользнул с коня на землю. Огромное дерево, ствол которого могли обхватить только несколько человек, загораживало ему обзор. Юйвэнь Кай подполз к нему и затаив дыхание прислушался.

– Подумай хорошенько! Я уже твердо решил, что намерен действовать! Ты уже в курсе дела: если не присоединишься и все провалится, тебя покарают, а если дело выгорит, тебе тоже не избежать расправы.

На расстоянии вытянутой руки друг друга стояли двое. Худой юноша в зеленой чиновничьей одежде и официальном головном уборе сжал кулаки и, казалось, угрожал кому-то. Крепко сложенный юноша в синих одеждах и с собранными в узел волосами молча стоял напротив, опустив голову: было похоже, что он что-то напряженно обдумывает.

В голове Юйвэнь Кая резко вспыхнула мысль – силуэты и одежда этих двоих точь-в-точь как у Цуй Вэньтина и Юйвэнь Сюна! Он не мог обознаться. Подстегнув коня, Юйвэнь Кай помчался к дереву, у которого было условлено встретиться. Вглядываясь в даль, он увидел, что под раскинувшейся зонтиком масличной сосной никого не было.

Юйвэнь Кай, перевернувшись, скатился с лошади, открыл флягу и, сев на землю, осушил остатки вина, чтобы успокоиться и взбодриться. Ему было абсолютно безразличны дворцовые интриги, но действия отца и старшего брата определяли, будет ли их род процветать или погибнет, поэтому у Юйвэнь Кая не осталось выбора – теперь он должен быть начеку.

Подул ветер и закружил облако песка, заполнившее пространство вокруг. Вместе с ветром до Юйвэнь Кая долетел голос Юйвэнь Сюна, распевавшего во все горло:

Юйвэнь Сюн ничего не стеснялся, вел себя совершенно свободно и поступал как заблагорассудится. Когда ему было радостно, он потрясал оружием, пел во весь голос и танцевал; когда ему было грустно, он бранил всякого, кому не посчастливилось подвернуться ему под руку.

Тут же появилась свора охотничьих собак, бешено лаявших на связанных и отчаянно бившихся фазанов. Показались и слуги: кто-то тащил на плечах ветки, кто-то нес охапки хвороста, у кого-то в руках была дичь. Каждый знал свое дело, поэтому работа началась незамедлительно: разжечь огонь и закрепить на подпорках вертел, чтобы пожарить мясо, заточить ножи, выпотрошить дичь, снять кожу и отрезать лучшие куски мяса – дел невпроворот.

Верхом на скакунах друг за другом показались Юйвэнь Сюн и Цуй Вэньтин.

– Ну, братец, как у тебя с добычей? – позвал Юйвэнь Сюн своим мощным голосом. В ярких лучах солнца его расшитая синяя накидка источала ослепительный блеск.

Юйвэнь Кай словно очнулся ото сна – от силуэта за тем деревом исходил такой же слепящий блеск. Это точно был он! У Юйвэнь Кая от боли сжалось сердце: ну зачем брат ввязался в интригу, рискуя втянуть и погубить всю семью? И почему он притворяется и ведет себя как ни в чем не бывало?

– Куда уж мне тягаться со старшим братом! Я в охоте не силен, только одного зайца подстрелил, да и то с трудом, – Юйвэнь Кай изо всех сил старался ответить непринужденно.

– Ха-ха-ха, вот я голову-то и ломаю: все мужчины рода Юйвэнь – могучие степные скакуны, так откуда взялся такой мягкотелый чудак, как ты?

Юйвэнь Кай давно уже привык к насмешкам и придиркам Юйвэнь Сюна, так что в ответ он просто промолчал.

– Братец Юйвэнь, не стоит так говорить. – Цуй Вэньтин спрыгнул с лошади, отряхнул с рук пыль, снял с пояса флягу и кинул ее в сторону Юйвэнь Кая. – Это вино лихуачунь выдерживали пять лет!

– Лихуачунь? – Юйвэнь Кай невероятно обрадовался, одним махом вскочил на ноги и ловко поймал флягу руками. Кто же поможет развеять горе? Только Ду Кану[20] это под силу.

– Братец Юйвэнь, «Шесть секретных учений» и «Три стратегии»[21] хороши по-своему, так почему же ты недооцениваешь устремлений младшего брата? Тридцать лет деревня была на восточном берегу, а как течение поменялось, оказалась на западном, – все течет и меняется, кто знает, быть может, в анналах истории сохранятся подвиги Юйвэнь Кая, а ты же, Юйвэнь Сюн, оставишь потомкам лишь дурную славу.

Казалось, что в дружеском подтрунивании Цуй Вэньтина скрывались коварные намеки. Юйвэнь Кай понял – это точь-в-точь голос одного из тех двоих, чей разговор он слышал в лесу! От притворства этой парочки ему стало дурно, а от выпитого алкоголя, смешавшегося со страхом, закружилась голова.

– Пусть слава и дурная, ну и что с того? Как ни верти, все равно сохранюсь в памяти потомков! Подумаешь, в анналах запишут подвиги! Все равно финал у всех один – могильный холмик! – беззаботно ответил Юйвэнь Сюн, явно не согласный с рассуждениями Цуй Вэньтина.

– Ты мало что жизнью не дорожишь, так еще и честь не бережешь! – На лице Цуй Вэньтина мелькнула шутливая улыбка.

– Если благородный муж будет чрезмерно осмотрителен в своих поступках, то разве сможет он оказывать влияние на других? – Юйвэнь Сюн всегда был самонадеян, его понимание законов выживания в этом мире шло вразрез с общепринятым.

– Генерал, мясо готово. Прошу, присядьте и отведайте, – доложил один из слуг, приблизившись к говорящим.

Троица разошлась. Они сели, скрестив ноги, и принялись отрезать кинжалами куски прожаренной зайчатины, посыпать солью и, отрывая зубами кусочки поменьше, пережевывать их. Рядом с каждым из молодых господ стояла фляга с вином. Хотя ели мясо и выпивали все вместе, атмосфера была неестественная.

– Братец Цуй, ты у нас вроде любитель порассуждать? Ну-ка расскажи, а мы послушаем – кто очернит себя дурной славой, а кто станет героем, чье имя увековечат в анналах истории? – Юйвэнь Сюн с поразительной скоростью сгрыз заячью лапку, отер рот от жира рукавом и с интересом обратился к Цуй Вэньтину.

– Так ты разве не определился уже? Вот и очерняй себя дурной славой. – Застольные манеры Цуй Вэньтина отличались утонченностью: он разрезал мясо кинжалом на маленькие кусочки и медленно ел их, тщательно пережевывая.

– Я имею в виду, среди четырех великих кланов нашего времени: род Юйвэнь, правящий срединными равнинами, род Цуй, правящий в Хэнани, семья Мужун из северной пустыни или та семья, что правит в Лунси, – кто с кем скрестит мечи? – Юйвэнь Сюн разгладил рукой усы и бороду и бросил на собеседника дерзкий взгляд.

– А что думает братец Кай? – Цуй Вэньтин обернулся к усердно поглощавшему мясо Юйвэнь Каю.

– Я всего лишь ремесленник, куда мне рассуждать о судьбе страны? – Тот поднял рукав платья, чтобы стереть каплю жира с уголка губ, и отрицательно помахал рукой, не желая отвечать.

– Братец Кай, ты больше всех нас учишься, что мешает тебе высказаться? – спросил старший брат в приказном тоне, и Юйвэнь Кай уже не мог отмалчиваться, ведь Юйвэнь Сюну было важно сохранить лицо.

– Род Юйвэнь строго блюдет нравственность, ныне правящий государь, да проживет он тысячу осеней, талантлив и решителен. Исходя из этого, страна все-таки будет в руках рода Юйвэнь! – дал ответ Юйвэнь Кай, подчинившись.

Юйвэнь Сюн повернул голову и взглянул на Цуй Вэньтина: ему не терпелось услышать его точку зрения, ведь он доверял суждениям Вэньтина.

– Речи братца Кая разумны: род Юйвэнь процветает и обладает огромным влиянием, его позиции сложно пошатнуть. Однако предположим, что сановник Цао Гуй и князь Мужун захватят страну и сменят род Юйвэнь, один из них будет издавать указы и составлять законы, а другой – проявлять доблесть в военных походах. Если эти двое объединят усилия, как долго в наших землях еще будет царить мир?

Когда Вэньтин договорил, все трое молча выпили.

Юйвэнь Кай даже думать боялся: если вдруг старший брат Сюн будет вовлечен в мятеж, что станет с их ветвью рода Юйвэнь? Что с ним самим будет?

Поднялся ветер. Знамя хэнаньского рода Цуй – змея, обвившая шею льва (его смысл – «мудрость и величие»), и знамя рода Юйвэнь – грозный черный медведь, твердо стоящий на лапах с высоко поднятой головой («сила и гордость»), затрепетали под его свирепыми порывами.

– Ох, ветер переменился! – в один голос сказали все трое.