Первый среди королей – Варяг II

Глава 1

Холодный осенний ветер трепал знамена на башнях Новгородского детинца. Олег сидел на резном кресле в главной палате, задумчиво поглаживая бороду. Перед ним стояли послы от окрестных племён — мерян, чуди и кривичей. Сегодняшний день был важен. Каждое слово, каждый знак внимания или пренебрежения мог изменить будущее земель, которыми он правил от имени юного Игоря.

— Князь Олег, — заговорил седобородый посол кривичей, — наш народ готов поставить воинов для твоего войска, но просит защиты от набегов северных соседей.

Олег кивнул, сохраняя на лице выражение спокойной уверенности.

— Кривичи всегда были верными союзниками дома Рюрика, — ответил он. — Ваши воины получат лучшие места в походе, а ваши земли — надёжную защиту.

Глаза посла вспыхнули надеждой. Обещание было щедрым — возможно, слишком щедрым. Олег знал, что разместить дружину в землях кривичей будет непросто, но сейчас главное — заручиться поддержкой перед большим походом.

Послы других племён приближались по очереди. Каждому Олег уделял ровно столько внимания, сколько требовало положение племени. Мерянам обещал торговые привилегии, послу чуди — защиту от свеев, старейшине веси — справедливый суд в пограничных спорах.

Мысленно Олег уже был далеко от Новгорода. Его взор был устремлён на юг, к богатым землям, где солнце теплее, а почва плодороднее. К Киеву — городу, который по праву должен был стать столицей новой державы.

Когда последний посол покинул палату, Олег жестом подозвал ближайшего дружинника.

— Позови Свенельда и Асмунда. Пусть придут, когда стемнеет.

Дружинник низко поклонился и вышел. Олег поднялся с резного кресла и подошёл к узкому окну. С высоты детинца открывался вид на весь Новгород — на пристани у реки, торговые ряды, дома ремесленников. Город, принесший Рюрику и его потомкам власть над северными землями.

Олег прикрыл глаза. Перед внутренним взором встал образ умирающего Рюрика. Могучий воин, основатель династии, лежал на шкурах, с трудом удерживая ускользающую жизнь.

«Сбереги моего сына, — прошептал Рюрик, стискивая руку Олега. — Сделай его великим князем не только по имени, но и по власти. Объедини земли, пусть славяне и варяги станут одним народом под рукой моего рода».

«Клянусь, — ответил тогда Олег. — Пока я жив, твой сын будет в безопасности, а твой род — править этими землями».

Двадцать лет прошло с того дня. Двадцать лет, наполненных борьбой, интригами, войнами с непокорными племенами. Теперь наконец всё было готово для главного шага — похода на Киев.

К вечеру в палате собрались самые доверенные воеводы. Пир для остальных послов и дружины продолжался в соседней палате, откуда доносились громкие голоса и смех.

— Путь на юг будет нелёгким, — начал Свенельд, суровый воевода с рыжей бородой, заплетённой в косы.

— Но и не таким сложным, как думают в Киеве, — возразил Олег. — Аскольд и Дир считают, что их защищают расстояние и леса. Они забыли, из каких земель пришли их предки.

— Они забыли и о верности роду Рюрика, — проворчал Асмунд, самый старый из воевод. — Были дружинниками, а стали князьями.

Олег развернул на столе грубую карту — шкуру, на которой были начертаны реки, города и торговые пути.

— Здесь мы пройдём волоком, — указал он на место, где сближались реки. — Племя северян получило от нас богатые дары, их старейшины будут помогать. Дальше двинемся вниз по Днепру.

Воеводы склонились над картой, изучая нарисованный путь.

— А если Аскольд узнает о нашем приближении? — спросил Свенельд. — Киев — крепкий город, его не взять малой дружиной.

Олег улыбнулся — впервые за весь вечер.

— Аскольд не узнает, — сказал он. — Наши лазутчики передадут весть о торговом караване, идущем с севера. Киевляне надеются на северные меха и железо, они откроют ворота.

— А как мы обойдёмся с самим Аскольдом? — поинтересовался Асмунд.

Олег посмотрел на старого воеводу долгим взглядом.

— В Киеве будет только один князь, — сказал он тихо. — Игорь, сын Рюрика, законный наследник. Те, кто не признают его власть, не увидят следующего рассвета.

Свенельд молча кивнул. Асмунд поморщился, но не возразил.

— Возьмём Игоря с собой? — спросил он.

— Юноше пора увидеть мир за стенами детинца, — ответил Олег. — И пора киевлянам увидеть наследника Рюрика.

За окном стемнело. Слуги внесли масляные светильники, и тени заплясали по стенам.

— Когда выступаем? — спросил Свенельд.

— Через три дня, — ответил Олег. — Как только будут готовы ладьи. Всем воеводам передайте: на реке — полная тишина. Никаких песен, никаких криков. Мы должны появиться под стенами Киева внезапно, как утренний туман.

Воеводы встали, готовясь покинуть палату. Олег остановил их жестом.

— И ещё одно, — сказал он. — Среди наших купцов появился новый человек, называет себя Альриком. Странный чужак, глаза как лёд. Говорит, что знает южные пути лучше других. Держите его рядом, но не спускайте глаз.

— Думаешь, он лазутчик? — нахмурился Свенельд.

— Не знаю, — признался Олег. — Но рука тянется к мечу, когда он смотрит на меня. Есть в нём что-то… словно он знает больше, чем говорит.

Когда воеводы ушли, Олег долго стоял у окна, глядя на звёзды. Где-то там, далеко на юге, за лесами и болотами, лежал Киев — город, который должен был стать новой столицей. Город, к которому вели все пути с севера на юг, с запада на восток.

«Я сдержу клятву, Рюрик, — подумал Олег. — Твой сын станет великим князем. А имя Олега будут помнить, пока стоят эти земли».

Ветер усилился, принося запах дыма и близкой зимы. Через три дня они выступят в поход, который изменит судьбу этих земель навсегда.

ИГОРЬ

Холодный пот стекал по спине Игоря, когда он отражал очередной удар. Деревянный учебный меч Хакона был тяжелее боевого — специально, чтобы укрепить руку молодого князя. Площадка для тренировок во внутреннем дворе детинца была истоптана до голой земли. Дружинники, наблюдавшие за поединком, одобрительно кивали, когда Игорь успешно парировал выпад или проводил контратаку.

— Хорошо, княжич! — прохрипел Хакон, когда Игорь сумел пробить его защиту и остановить деревянный клинок в дюйме от шеи наставника. — Твой отец гордился бы тобой.

Игорь опустил меч и сделал шаг назад. Отец. Человек, которого он никогда не знал, но чья тень нависала над ним всю жизнь. Великий Рюрик, основатель династии, чья кровь текла в его венах.

— Довольно на сегодня, — сказал Хакон, видя задумчивость ученика. — Завтра продолжим.

Игорь кивнул и бросил учебный меч подбежавшему оруженосцу. Его пальцы были стёрты до крови. Снова. Но он не позволит себе жаловаться. Князь должен быть сильнее боли.

— Всё больше становишься похожим на отца, — заметил Хакон, вытирая пот с лысеющей головы. — Такой же разворот плеч. Такой же взгляд перед атакой.

Игорь слышал это тысячу раз. Все, кто знал Рюрика, видели в нём то одну, то другую черту великого воина. Только сам Игорь не чувствовал в себе ничего особенного. Только жажду доказать, что он достоин имени и крови.

— Говорят, мы отправляемся на юг, — сказал Игорь, пытаясь скрыть волнение в голосе.

Хакон нахмурился.

— Олег ещё не объявил об этом.

— Но все уже знают, — пожал плечами Игорь. — Готовят ладьи, собирают припасы. Дружинники говорят о походе на Киев.

Старый воин вздохнул.

— Стены имеют уши, княжич. Особенно вокруг тебя. Будь осторожен со словами.

Игорь почувствовал, как гнев поднимается к горлу. Всегда эти предостережения, советы, опека. Двадцать лет Олег держит власть в своих руках, отодвигая законного наследника в тень.

— Я хочу возглавить дружину в этом походе, — сказал он решительно.

Хакон посмотрел на него с сомнением.

— Это решать князю Олегу.

— Я — князь! — в голосе Игоря прозвучал металл. — Сын Рюрика, внук Одина, наследник Новгорода и всех северных земель!

— Ты станешь великим правителем, — мягко ответил Хакон. — Но всему своё время.

Игорь отвернулся, чтобы наставник не увидел бессильной ярости в его глазах. Всему своё время. Эти слова он слышал с детства, от Олега, от Хельги, от воевод. Всему своё время. А когда оно наступит? Когда Олег соизволит выпустить власть из своих рук?

— Я иду к матери, — бросил он через плечо и зашагал к лестнице, ведущей в женскую половину терема.

На полпути его остановил один из дружинников.

— Княжич, — сказал он почтительно, — там купец просит встречи с тобой. Говорит, привёз дары из далёких стран.

Игорь нахмурился. Ещё один торговец, желающий втереться в доверие. Когда стало известно о готовящемся походе, их число увеличилось. Все хотели заручиться покровительством перед большим делом.

— Пусть подождёт, — махнул рукой Игорь.

— Он сказал, что знал твоего отца, — тихо добавил дружинник. — И что привёз меч, выкованный в тех же горнах, что и меч Рюрика.

Игорь замер. Меч отца был похоронен вместе с ним, по древнему обычаю. Ему, Игорю, достался только старый боевой топор, да и тот Олег редко позволял носить.

— Где этот купец? — спросил он, резко изменив решение.

— В гостевой палате, княжич. Называет себя Альриком.

Игорь кивнул и направился к гостевым помещениям. Внутри него боролись любопытство и подозрительность. Ещё один сказочник, знавший Рюрика? Таких было много — каждый второй воин старшего поколения клялся, что бился плечом к плечу с его отцом. Но меч, выкованный в тех же горнах… это звучало интригующе.

Перед дверями гостевой палаты стояла стража. Увидев Игоря, воины склонили головы и расступились. Молодой князь на мгновение задержался, приглаживая растрёпанные волосы и одёргивая простую рубаху, пропитанную потом после тренировки. Не стоило показываться перед чужаком в таком виде, но любопытство пересилило.

В небольшой комнате, освещённой факелами и узкими окнами, сидел человек, чей внешний вид сразу привлекал внимание. Высокий, даже сидя он казался выше большинства новгородцев. Светлые, почти белые волосы, заплетённые в сложную косу, спускались на плечи. Но главное — глаза. Ярко-голубые, словно зимнее небо в ясный день, они смотрели на Игоря с каким-то странным выражением, будто купец видел его насквозь.

Альрик поднялся и склонил голову в почтительном поклоне.

— Князь Игорь, сын великого Рюрика, — проговорил он на чистом славянском языке, лишь слегка выдававшем северное происхождение. — Благодарю, что уделил мне время.

Игорь кивнул, стараясь держаться с достоинством, как его учили.

— Говорят, ты знал моего отца, — сказал он, не тратя времени на формальности.

Лёгкая улыбка тронула губы Альрика.

— Знал, — ответил он просто. — И сражался рядом с ним у берегов Балтики, когда свеи пытались закрыть нам путь на восток. Твой отец был не просто сильным воином — он был вождём, за которым люди шли без сомнений.

В голосе купца звучало что-то, чего Игорь не мог точно определить. Не обычная лесть, к которой он привык, а… уважение? Ностальгия? Что-то более глубокое и подлинное.

— А теперь ты торгуешь? — Игорь не смог скрыть недоверия.

— Меч кормит в молодости, ум — в зрелые годы, — пожал плечами Альрик. — Я много путешествовал после смерти Рюрика. Был в землях франков, в песках, где правят сарацины, видел стены Константинополя и дворцы Багдада.

Он сделал паузу, внимательно глядя на Игоря.

— А потом решил вернуться на север. Пришло время.

— Время для чего? — спросил Игорь, чувствуя, что за словами чужака скрывается какой-то более глубокий смысл.

Вместо ответа Альрик нагнулся к длинному свёртку, лежавшему у его ног. Развернув плотную ткань, он достал клинок, от одного вида которого у Игоря перехватило дыхание.

Меч был не похож на обычное оружие дружинников. Длинный, но удивительно лёгкий, с узорами, вьющимися по всей длине лезвия, с рукоятью, обмотанной кожей и украшенной серебряными нитями. Но главное — он светился. Не сверхъестественным сиянием из легенд, а тем особым светом, который бывает у клинков высочайшего качества, выкованных мастерами, чьи секреты переходят из поколения в поколение.

— Это… — Игорь запнулся, не находя слов.

— Меч из той же кузницы, что выковала клинок твоего отца, — закончил за него Альрик. — Не такой знаменитый, как Рюриков, но работа тех же мастеров. Я привёз его в дар, зная, что сын Рюрика должен носить оружие, достойное его крови.

Игорь неуверенно протянул руку, и Альрик вложил рукоять ему в ладонь. Меч показался удивительно удобным, словно был создан специально для его руки.

— Почему? — спросил Игорь, не отрывая взгляда от клинка. — Почему ты даришь мне такую ценность?

Глаза Альрика стали серьёзными.

— Потому что я дал клятву твоему отцу, — ответил он тихо. — Клятву, что вернусь, когда придёт время, и помогу его сыну стать тем правителем, которым должен быть.

Игорь поднял глаза от меча и встретился взглядом с Альриком. В голубых глазах купца не было лжи, только спокойная уверенность человека, говорящего правду.

— Олег не позволит мне принять такой дар, — сказал Игорь, с сожалением опуская клинок. — Он скажет, что это неуместно перед походом.

— Олег мудрый правитель, — согласился Альрик. — Но даже мудрые иногда не видят всей картины. Я прошу лишь о возможности сопровождать войско в походе на юг. Как советник, знающий земли, через которые вам предстоит пройти.

Игорь усмехнулся.

— Ты просишь не у того человека. Все решения принимает Олег.

Альрик покачал головой.

— Я прошу именно у тебя, сын Рюрика. Потому что верю: время, когда ты станешь правителем, о котором будут слагать песни, ближе, чем ты думаешь.

Эти слова затронули что-то глубоко внутри Игоря. Он выпрямился, внезапно ощущая странную связь с этим человеком, появившимся словно из ниоткуда.

— Я поговорю с Олегом, — решительно сказал он. — Если ты действительно знаешь южные пути так хорошо, как говоришь, твои знания пригодятся в походе.

Альрик улыбнулся — впервые за их встречу по-настоящему открыто.

— Ты похож на отца больше, чем думаешь, — сказал он. — И не только лицом.

Когда Игорь покидал гостевую палату, в его голове роились мысли. Что-то в словах Альрика, в его манере держаться, заставляло верить ему. Словно княжич встретил человека из собственных снов о великом отце и героических походах.

Поднимаясь по лестнице к своим покоям, Игорь с удивлением обнаружил, что рука, сжимавшая учебный меч до крови всего час назад, больше не болит. А в груди разгорается непривычное чувство — предвкушение грядущих перемен.

Возможно, время действительно пришло.

ВИКТОР

Виктор закрыл за князем дверь и позволил маске радушного купца на мгновение соскользнуть с лица. Он устал. Не физически — тело, благословенное или проклятое бессмертием, не знало настоящей усталости уже много веков. Устала душа. От бесконечного притворства, от необходимости снова и снова входить в жизни людей, чтобы направлять течение истории в нужное русло.

Он подошёл к узкому окну и бросил взгляд на шумный двор детинца. Новгород изменился за двадцать лет его отсутствия. Стал больше, богаче, увереннее. Деревянные стены заменили более крепкими, появились новые палаты и терема, храмы старым богам украсились резьбой искусных мастеров. Но люди остались прежними — те же надежды, те же страхи, та же жажда власти и славы.

Виктор улыбнулся, глядя на удаляющуюся фигуру Игоря. Мальчик вырос достойным своей крови. Не таким ярким воином, как его отец, но с иными качествами, которые со временем могут оказаться более ценными для правителя. Наблюдательность. Терпение. Способность учиться на чужих ошибках.

Конечно, дар меча был рассчитанным шагом. Виктор знал, как на юношу давило наследие отца, как тот жаждал собственной славы. Но главное было сделано — первый контакт установлен, нить протянута. Теперь нужно было ждать, позволяя событиям развиваться естественным путем, лишь изредка направляя их в нужную сторону.

Лёгкий стук в дверь оторвал его от размышлений.

— Войдите, — сказал он, мгновенно возвращая на лицо приветливое выражение купца Альрика.

Дверь отворилась, пропуская женскую фигуру в тёмно-синем платье, украшенном серебряной вышивкой. Хельга. Годы не пощадили её внешность — волосы, когда-то золотистые, теперь были серебряными, лицо избороздили морщины. Но спина оставалась прямой, а взгляд — острым и проницательным.

Она ждала, пока слуга, сопровождавший её, удалится. Когда шаги затихли в коридоре, Хельга медленно приблизилась к Виктору, изучая его лицо так, словно искала что-то давно забытое.

— Двадцать лет, — произнесла она наконец. — Ты не изменился, Виктор.

Он слегка наклонил голову, признавая очевидное.

— А ты повзрослела, Хельга. Это тебе идёт.

Она усмехнулась, и на мгновение сквозь морщины проступила та дерзкая девушка, которую он помнил.

— Не пытайся льстить старухе, — сказала она. — Мы оба знаем, что молодость давно ушла.

— Молодость — лишь состояние тела, — возразил Виктор. — Ты мудрее и сильнее, чем была тогда. Разве это не важнее гладкой кожи?

Хельга не ответила на этот вопрос. Вместо этого она прошла к столу и опустилась на скамью, жестом пригласив его сесть напротив.

— Зачем ты вернулся? — спросила она прямо. — После смерти Рюрика ты исчез, не сказав ни слова. Я думала, это конец. Что твоё… участие в нашей истории завершилось.

Виктор сел напротив неё, глядя в глаза, которые, несмотря на возраст, оставались такими же живыми и умными, как раньше.

— Я тоже так думал, — признался он. — Но времена меняются. Нити судьбы сплетаются иначе, чем я предполагал.

— Ты говоришь загадками, как всегда, — покачала головой Хельга. — Помнишь, как я впервые увидела, что ты отличаешься от других? Синеус лежал с лихорадкой, и рана на твоей руке зажила за одну ночь.

Виктор кивнул. Это была ошибка, одна из немногих за его долгую жизнь. Он позволил себе расслабиться среди людей, ставших ему почти друзьями.

— Ты тогда не выдала меня, — сказал он с благодарностью.

— Как и ты не выдал, что Рюрик не был настоящим отцом Игоря, — тихо ответила Хельга.

Секрет за секрет. Узы, связавшие их крепче родственных.

— Как Сигурд, мой бастард? — спросил Виктор, меняя тему.

Тень пробежала по лицу Хельги.

— Умер десять лет назад. Старая рана открылась. Но дар не проснулся. — Она помолчала. — Он часто вспоминал тебя. Говорил, что ты единственный из новгородских варягов понимал душу этой земли.

Виктор отвёл взгляд. Даже для бессмертного слишком тяжело раз за разом терять тех, к кому привязываешься.

— Он был достойным человеком, — сказал он. — Мне жаль, что не смог попрощаться.

— Ты теперь Альрик? — спросила Хельга, возвращаясь к насущным вопросам.

— Для всех, кроме тебя, — кивнул Виктор. — Богатый купец, много путешествовавший, знающий южные пути и наречия разных народов.

— Олег подозрителен к чужакам, — предупредила Хельга. — Особенно к тем, кто появляется внезапно перед важными событиями.

— Я знаю. — Виктор улыбнулся. — Но именно поэтому я сначала нашёл путь к Игорю. Юноша жаждет вырваться из-под опеки регента. Он попросит взять меня в поход.

Хельга покачала головой в смеси восхищения и неодобрения.

— Всё продумал. Как всегда. — Она помолчала. — Но ты не ответил на мой вопрос. Зачем ты здесь? Что заставило тебя вернуться после стольких лет?

Виктор встал и прошёлся по комнате. Сказать ли ей правду? Хельга достойна доверия, но знание бывает опасным.

— Я вернулся, потому что увидел знаки, — сказал он наконец. — В Константинополе хранятся древние рукописи, в которых говорится о цикле, повторяющемся раз в несколько поколений. Появление нового государства, объединение разрозненных племён, рождение династии… и приход Второго.

Хельга нахмурилась.

— Второго?

— Второго бессмертного, — пояснил Виктор тихо. — Моего противника в игре, которая длится тысячелетиями.

Он опустился на колени перед Хельгой, заглядывая ей в глаза снизу вверх — жест, который никогда не совершил бы перед кем-то другим.

— Рюрик был важен, — продолжал он. — Но его сын и внуки будут ещё важнее. На берегах Днепра зарождается новая сила, которая изменит эти земли навсегда. И тот, другой, тоже знает это. Он придёт, если уже не пришёл, чтобы направить течение истории в свою сторону.

— И будет новая война? — спросила Хельга, понимая далеко не всё, но достаточно.

— Не такая, как ты думаешь, — покачал головой Виктор. — Не с мечами и копьями, хотя крови прольётся немало. Это борьба за душу ещё не родившегося народа, за путь, по которому он пойдёт.

Он встал и снова подошёл к окну. Солнце клонилось к закату, окрашивая деревянные стены Новгорода в золотой цвет.

— Ты так и не ответил, что случилось с Сигурдом, — сказала Хельга, нарушая тишину. — Перед смертью он бредил, говорил о человеке с горящими глазами, который приходил к нему ночью.

Виктор резко обернулся.

— Что? Когда это было?

— За несколько дней до его смерти, — ответила Хельга. — Я думала, это просто кошмары умирающего. Но теперь…

— Опиши этого человека, — попросил Виктор, внезапно став очень серьёзным. — Всё, что ты помнишь.

Хельга закрыла глаза, вспоминая.

— Сигурд говорил о высоком чужаке с волосами цвета воронова крыла. Его глаза горели огнём, который не освещает, а поглощает. Он спрашивал о тебе, о том, куда ты ушёл. — Она открыла глаза. — Сигурд не сказал ему ничего, даже в бреду. А наутро рана, которая почти затянулась, открылась снова, и началось воспаление.

Виктор сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

— Он здесь. Раньше, чем я думал.

— Кто? — тревожно спросила Хельга. — Этот… второй бессмертный?

— Его имя менялось много раз, как и моё, — ответил Виктор мрачно. — Но суть оставалась прежней. Если я вижу в людях возможность роста, он видит лишь инструменты для разрушения. Если я стремлюсь к объединению, он сеет раздор.

Он снова посмотрел в окно, словно ожидая увидеть там тёмную фигуру с горящими глазами.

— Ты должна быть осторожна, Хельга, — сказал он тихо. — Очень осторожна. Не доверяй никому, кто появится внезапно, кто будет слишком интересоваться мной или Игорем.

— Я защищала мальчика двадцать лет, — твёрдо ответила она. — И буду защищать, пока жива.

Виктор перевёл взгляд на женщину, которая была, пожалуй, единственным настоящим другом, оставшимся у него в этих землях.

— Остаёшься в Новгороде? — спросил он.

Хельга кивнула.

— Кто-то должен охранять тыл, пока вы с Олегом и Игорем двинетесь на юг. Тем более, если твой… противник где-то рядом.

— Я пришлю тебе весточку, как только мы достигнем Киева, — пообещал Виктор. — А пока…

Он не закончил фразу, прислушиваясь к шагам в коридоре. Через мгновение раздался стук в дверь.

— Войдите, — сказал Виктор, снова становясь купцом Альриком — приветливым, чуть простоватым, с хитринкой в глазах.

В дверях стоял дружинник.

— Князь Олег желает видеть купца Альрика, — сказал он официально.

— Конечно, я к его услугам, — ответил Виктор с лёгким поклоном.

Когда дружинник вышел, чтобы дождаться его снаружи, Виктор обернулся к Хельге.

— Игорь был быстрее, чем я ожидал, — сказал он с лёгкой улыбкой. — Хороший знак.

— Будь осторожен с Олегом, — предупредила Хельга. — Он не Рюрик. За внешней грубостью Рюрика скрывалось благородное сердце. Олег весь состоит из тайных планов и скрытых намерений.

— Переживу как-нибудь, — усмехнулся Виктор. — В конце концов, я видел расцвет и падение империй задолго до того, как на этих берегах появились первые славянские поселения.

Хельга поднялась, готовясь уйти.

— Я буду ждать вестей, — сказала она. — И Виктор… береги Игоря. Он хороший мальчик, просто слишком долго жил в тени чужой славы.

Виктор кивнул и, дождавшись, пока Хельга выйдет через другую дверь, направился следом за дружинником. План начал осуществляться, нити судьбы сплетались в узор, который он осторожно направлял своими руками. Впереди был Киев, великий поход и новое столкновение с древним врагом.

Круг замыкался, чтобы начать новый виток спирали истории. И на этот раз Виктор был полон решимости не допустить ошибок прошлого.

ХЕЛЬГА

Ночь опустилась на Новгород, укрывая город тяжёлым плащом тьмы. Хельга сидела у окна своей палаты, глядя на огоньки факелов, движущиеся по стенам детинца. Дружинники несли ночной дозор, сменяя друг друга по старому порядку, заведённому ещё Рюриком.

Рюрик. Уже двадцать лет прошло, а она всё ещё видела его во сне — высокого, с бородой и пронзительными глазами, в которых читалась судьба целого народа. Хельга покачала головой, отгоняя воспоминания. Прошлое должно оставаться в прошлом. Сейчас важнее настоящее — и угроза, о которой говорил Виктор.

Скрип двери заставил её насторожиться. Медленно обернувшись, она увидела молодую служанку, застывшую на пороге.

— Госпожа, — тихо сказала девушка, — князь Игорь просит вас спуститься в его покои.

Хельга нахмурилась. Поздно для визитов, даже от приёмного сына.

— Что случилось? — спросила она, поднимаясь и накидывая тёплый плащ на плечи.

— Не знаю, госпожа, — пожала плечами служанка. — Князь сказал только, что это важно и не терпит отлагательства.

Хельга кивнула и вышла из покоев. Узкая лестница, освещённая редкими факелами, вела вниз, в мужскую половину терема. По пути она встретила несколько дружинников, почтительно склонявших головы. Новгородцы уважали её — не только как бывшую жену Сигурда и приёмную мать Игоря, но и как мудрую советницу, чьё слово много значило при дворе.

Дверь в покои Игоря охраняли два воина. Увидев Хельгу, они молча отступили, пропуская её внутрь. В просторной комнате горел очаг, отбрасывая танцующие тени на стены, украшенные оружием и охотничьими трофеями. Игорь стоял у стола, на котором лежал меч — тот самый, который, по словам стражи, подарил ему загадочный купец.

— Мать, — сказал Игорь, обернувшись к ней. В его голосе звучало необычное волнение. — Посмотри.

Он указал на клинок, и Хельга подошла ближе. Даже в неверном свете очага было видно исключительное качество оружия. Узоры на лезвии складывались в руны — древние символы северных народов, почти забытые нынешним поколением.

— Прекрасный меч, — сказала она, осторожно касаясь прохладной стали. — Достойный князя.

— Он принадлежал к той же кузнице, что и меч отца, — с гордостью произнёс Игорь. — Альрик сказал…

— Виктор, — тихо поправила Хельга, оглянувшись на дверь, чтобы убедиться, что они одни.

Игорь замер.

— Что?

— Его настоящее имя — Виктор, — пояснила Хельга, опускаясь на скамью у стола. — Я знала его ещё до твоего рождения. Он был… другом твоего отца. И Сигурда.

Она внимательно наблюдала за реакцией юноши. Игорь нахмурился, переваривая новую информацию.

— Почему он не назвал своё настоящее имя? — спросил он подозрительно.

— У него есть причины, — уклончиво ответила Хельга. — Виктор… необычный человек. Ты можешь доверять ему, но будь осторожен с тем, что говоришь в его присутствии.

— Он сказал, что знал отца, — медленно проговорил Игорь. — Что дал ему клятву вернуться и помочь мне.

Хельга вздохнула. Виктор всегда умел находить нужные слова, чтобы завоевать доверие.

— Твой отец ценил его советы, — сказала она правдиво. — Виктор обладает знаниями, которых нет у других. Он бывал в дальних странах, изучал древние рукописи, говорит на языках, о которых мы даже не слышали.

— Олег согласился взять его в поход, — сообщил Игорь, присаживаясь рядом с Хельгой. — После долгого разговора наедине. Не знаю, что Альрик… Виктор сказал ему, но регент изменил своё решение.

— Это хорошо, — кивнула Хельга. — Его знания пригодятся вам на юге.

Она помолчала, собираясь с мыслями. Нужно ли рассказывать Игорю об опасности, о которой предупреждал Виктор? Или это лишь напугает юношу перед важным походом?

— Ты останешься в Новгороде? — спросил Игорь, нарушая затянувшееся молчание.

— Да, — ответила Хельга. — Кто-то должен управлять городом в отсутствие князя и регента.

— Я рад этому, — неожиданно искренне сказал Игорь. — Не хотел бы оставлять Новгород на воевод. Они храбры в битве, но мало смыслят в делах управления.

Хельга с удивлением посмотрела на приёмного сына. Когда он успел повзрослеть? Ещё недавно этот юноша интересовался только оружием и охотой, а теперь рассуждает о государственных делах.

— Ты изменился, — заметила она.

Игорь пожал плечами.

— Возможно, — сказал он. — Поход на Киев — это не просто военная экспедиция. Мы создаём новое государство, объединяем земли. Я должен быть готов править ими, когда придёт время.

«Когда придёт время». Те же слова, что так часто говорил ему Олег, оттягивая момент передачи власти. Но в устах Игоря они звучали иначе — не с нетерпением, а с осознанием ответственности.

— Будь осторожен в походе, — сказала Хельга, переходя к тому, что действительно её беспокоило. — Не все племена примут власть Новгорода с радостью. Не все дружинники останутся верны, когда запахнет лёгкой добычей.

— Я знаю, — кивнул Игорь. — Олег предупреждал меня.

— И ещё, — Хельга понизила голос, — следи за новыми людьми вокруг вас. Особенно за теми, кто проявляет слишком большой интерес к Виктору… или к тебе.

Игорь вопросительно поднял бровь.

— Ты что-то недоговариваешь, мать.

Хельга вздохнула. Юноша всегда был проницательным.

— Есть… угроза, — сказала она осторожно. — Не обычная опасность войны или предательства. Нечто более древнее и тёмное. Виктор вернулся не просто так, не только ради похода на Киев.

— Что за угроза? — нахмурился Игорь.

— Человек, — ответила Хельга. — Или существо, похожее на человека. С глазами, горящими недобрым огнём. Он враг Виктора, враг всего, что вы пытаетесь создать.

Она видела сомнение на лице Игоря. Конечно, в таком возрасте трудно поверить в тайны и проклятия. Юноша больше доверял мечу в своей руке, чем предупреждениям старухи.

— Сигурд видел его перед смертью, — добавила Хельга тихо. — Считал это бредом, но я теперь знаю, что это было на самом деле.

При упоминании Сигурда лицо Игоря смягчилось. Он любил своего наставника, хоть и не всегда это показывал.

— Я буду осторожен, — пообещал он. — И присмотрю за Виктором, хотя мне кажется, он сам способен о себе позаботиться.

— Даже самые сильные иногда нуждаются в защите, — мягко возразила Хельга. — А теперь мне пора. Отдыхай, скоро вам предстоит долгий путь.

Она встала, но Игорь неожиданно взял её за руку.

— Спасибо, — сказал он. — За всё, что ты сделала для меня после смерти отца. Я не всегда это ценил, но…

Хельга улыбнулась и легко коснулась его щеки — жест, который не позволяла себе с тех пор, как Игорь вошёл в возраст воина.

— Ты сын Рюрика, — сказала она. — И всегда был частью моего сердца.

Выйдя из покоев Игоря, Хельга не сразу направилась к себе. Вместо этого она поднялась на верхний ярус терема, в маленькую комнату под самой крышей, которую обычно использовали для хранения летних одежд и редких вещей. Отодвинув сундук, она достала из тайника небольшой мешочек. Внутри был амулет — простое бронзовое украшение в виде коловрата, символа солнца и вечного движения.

Виктор дал ей этот амулет перед своим исчезновением двадцать лет назад. «Носи его всегда, — сказал он тогда. — Он защитит тебя, если я не смогу».

Хельга надела амулет, спрятав его под одеждой. Тяжёлая бронза прижалась к коже, удивительно тёплая для металла в прохладной комнате.

Возвращаясь в свои покои, она остановилась у окна, выходящего на внутренний двор. Во тьме горел одинокий факел, освещая высокую фигуру, стоявшую неподвижно в центре двора. Несмотря на расстояние, Хельга узнала Виктора. Он смотрел на звёзды, словно искал в них ответы на вопросы, непонятные смертным.

«Какие тайны ты хранишь?» — подумала Хельга, наблюдая за ним. За двадцать лет знакомства она узнала лишь малую часть правды о бессмертном существе, принимавшем облик человека. Но одно она знала наверняка: если Виктор вернулся и говорит об опасности, то дело серьёзное.

Она коснулась амулета через ткань одежды. Тьма сгущалась над Новгородом, но настоящая битва ещё только начиналась. И Хельга была готова сыграть свою роль в этой войне теней, о которой большинство смертных даже не подозревало.

Завтра она начнёт собирать сеть информаторов, которые останутся её глазами и ушами в городе. И горе тому, кто попытается угрожать Игорю или Новгороду в отсутствие его правителей. Хельга-вдова могла выглядеть как безобидная старуха, но за этой маской скрывалась сталь, не уступающая лучшим клинкам варяжских мечей.

ОЛЬГА

Рассвет едва коснулся крыш небольшого поселения полян на берегу Днепра, когда Ольга уже была на ногах. Девушка осторожно выскользнула из родительского дома, стараясь не разбудить младших братьев. Утренняя роса холодила босые ноги, пока она быстро шла к реке.

Ольга любила эти ранние часы, когда мир словно принадлежал только ей. Днём её ждали бесконечные женские обязанности — ткачество, готовка, помощь матери по хозяйству. Но сейчас, в предрассветной тишине, она могла быть собой.

Добравшись до берега, Ольга присела на поваленное дерево, служившее ей привычным местом для размышлений. Сегодня река была особенно красива — зеркальная гладь отражала первые розоватые лучи, пробивающиеся сквозь утренний туман.

— Опять сбежала от работы, непутёвая? — раздался насмешливый голос за спиной.

Ольга обернулась. За ней стояла Рада, её двоюродная сестра и лучшая подруга, с корзиной свежевыстиранного белья.

— Просто хотела встретить солнце, — улыбнулась Ольга. — К тому же, я уже всё закончила вчера.

Рада закатила глаза, но тоже улыбнулась. Она привыкла к странностям Ольги — к её любви к одиночеству и тихим рассветам, к её неуёмной жажде знаний.

— Ты слышала новости? — спросила Рада, ставя корзину на прибрежный песок и усаживаясь рядом с Ольгой. — Купцы с севера прибыли. Привезли меха, железо и всякие диковинки. Отец говорит, к полудню устроят торг.

Глаза Ольги загорелись. Купцы с севера всегда приносили не только товары, но и истории о дальних землях, о чужих обычаях и верованиях. Для девушки, никогда не покидавшей родное поселение, это был единственный способ услышать о большом мире.

— Обязательно пойдём, — решительно сказала она. — Как только закончу с делами.

— Отец говорит, среди них есть странный человек, — понизила голос Рада, наклоняясь ближе. — Не похож на обычных варягов. Глаза синие, как небо, волосы светлые, но заплетены не по-нашему и не по-ихнему. И говорит на стольких языках, будто побывал во всех землях, куда ходят корабли.

— Интересно, — протянула Ольга. Чужестранцы всегда привлекали её внимание, особенно те, кто выделялся даже среди других иноземцев.

— И ещё, — Рада сделала драматическую паузу, — некоторые говорят, что этот купец не просто торгует. Он ищет что-то. Или кого-то.

Ольга хотела расспросить подругу подробнее, но их разговор прервал крик, донёсшийся со стороны поселения. Девушки обернулись и увидели бегущего к ним мальчишку, сына старосты.

— Ольга! Рада! — закричал он ещё издалека. — Там человек умирает! Прямо на площади упал!

— Кто? — спросила Ольга, быстро поднимаясь.

— Один из купцов! Старый совсем, седой весь. Вдруг за сердце схватился и рухнул.

Девушки переглянулись и бросились к поселению. Ольга бежала быстрее — её длинные ноги с лёгкостью преодолевали расстояние, а распущенные тёмные волосы развевались за спиной.

На центральной площади собралась небольшая толпа. Люди окружили лежащего на земле седобородого старика в богатой, но запылённой одежде. Рядом с ним на коленях стоял человек, чья внешность сразу привлекла внимание Ольги. Высокий, с почти белыми волосами, заплетёнными в сложную косу, он держал голову старика на коленях и что-то быстро говорил на незнакомом языке.

— Пропустите! — крикнула Ольга, проталкиваясь сквозь толпу. — Я знаю травы!

Это была правда — бабка Ольги была знахаркой, и девушка унаследовала её знания о целебных растениях и лечении недугов.

Синеглазый чужак поднял голову, встречаясь взглядом с Ольгой. На мгновение девушка замерла — никогда раньше она не видела таких глаз. Не просто голубых, а сияющих каким-то внутренним светом, словно кусочки зимнего неба.

— Он умирает, — сказал чужак на чистом славянском языке, лишь с лёгким акцентом. — Сердце.

Ольга опустилась на колени рядом с ними и коснулась лба старика. Кожа была холодной и влажной.

— Нужны травы, — быстро сказала она. — Рада, беги в мой дом, скажи матери, пусть даст настой боярышника и мяты. Быстро!

Рада кивнула и побежала выполнять поручение. Ольга тем временем расстегнула тяжёлую шубу старика, давая ему возможность свободнее дышать.

— Давно ему плохо? — спросила она чужака.

— С рассвета жаловался, — ответил тот. — Но отказывался останавливаться. «Дойду до Киева или умру в пути», — так говорил.

— Возможно, успеет сделать и то, и другое, — пробормотала Ольга, наблюдая, как старик борется за каждый вдох.

Вернулась Рада с маленьким глиняным горшочком. Ольга бережно приподняла голову больного и поднесла настой к его губам.

— Пей, дедушка, — сказала она мягко. — Это поможет.

Старик сделал несколько слабых глотков, а затем его глаза широко раскрылись. Он вцепился в руку синеглазого чужака и что-то быстро заговорил на незнакомом языке.

— Что он говорит? — спросила Ольга.

— Он… предупреждает, — ответил чужак, явно выбирая слова. — О тьме, идущей с севера. О конце старого мира.

Ольга нахмурилась. Предсмертный бред или настоящее предвидение? Старики иногда видят то, что скрыто от молодых.

Неожиданно старик затих, его хватка на руке чужака ослабла, и глаза закрылись. Ольга проверила дыхание — слабое, но ровное.

— Он будет жить? — спросил синеглазый.

— Если доживёт до утра, — честно ответила Ольга. — Но путешествовать больше не сможет.

Чужак кивнул, словно принимая решение.

— Меня зовут Альрик, — сказал он. — Я купец из северных земель.

— Ольга, дочь Чернигова, — представилась девушка. — А это моя двоюродная сестра Рада.

— Мы благодарны за помощь, — сказал Альрик, слегка наклонив голову. — Йорн был нашим проводником много лет. Он родился в этих краях, но давно ушёл на север.

— Он может остаться в нашем доме, — предложила Ольга. — Отец не откажет больному старику в крове.

Альрик внимательно посмотрел на неё, словно оценивая искренность предложения.

— Благодарю, — сказал он наконец. — Это великодушно.

Четверо крепких мужчин осторожно подняли Йорна и, следуя указаниям Ольги, понесли к дому Чернигова. Рада побежала вперёд предупредить родителей, а Ольга осталась рядом с Альриком.

— Ты далеко от дома, купец, — заметила она, когда они медленно шли следом за носильщиками.

— Дом — понятие относительное, — философски ответил Альрик. — Для таких, как я, домом становится дорога.

— И куда ведёт тебя эта дорога сейчас? — спросила Ольга с неприкрытым любопытством.

— В Киев, — ответил Альрик. — Торговать, узнавать новое, может быть, найти то, что ищу.

— А что ты ищешь?

Альрик улыбнулся, и его холодные глаза неожиданно потеплели.

— Любопытная девушка, — заметил он. — Это редкое качество в этих краях.

— Просто мир за пределами нашего поселения кажется таким огромным, — сказала Ольга, не смущаясь. — А я знаю о нём так мало.

— Мир больше, чем ты можешь представить, — серьёзно сказал Альрик. — Я видел города, где на улицах можно заблудиться на много дней. Дворцы из белого камня, сияющие на солнце. Храмы, где молятся богам, чьи имена никогда не произносились в этих лесах.

Глаза Ольги загорелись.

— Расскажи мне, — попросила она. — Расскажи о том, что видел.

Альрик внимательно посмотрел на неё, словно видел что-то, скрытое от других.

— Если старик пойдёт на поправку, и мы задержимся на несколько дней, я расскажу тебе истории дальних стран, — пообещал он. — Но взамен ты расскажешь мне о здешних местах. О преданиях вашего народа, о тропах в лесах, о течениях реки.

— Согласна, — быстро сказала Ольга, не веря своей удаче. — Я знаю все тропы на день пути отсюда и все истории, которые рассказывают у очагов зимними ночами.

Они дошли до дома Чернигова — одного из самых больших и крепких в поселении. Старика уже внесли внутрь, и мать Ольги хлопотала над ним, готовя новые отвары.

— Ольга! — позвал её отец, стоявший у входа. — Помоги матери с травами.

Девушка кивнула, но прежде чем уйти, повернулась к Альрику.

— Я найду тебя позже, — сказала она. — Для рассказов о дальних странах.

— Буду ждать, — кивнул Альрик с лёгкой улыбкой.

Весь день Ольга провела, ухаживая за больным стариком. Йорн то проваливался в беспамятство, то приходил в себя и начинал говорить на странной смеси языков, которую никто не понимал. Только Альрик иногда приходил и переводил отдельные фразы, хотя Ольге казалось, что он не всегда передавал всё сказанное.

К вечеру Йорну стало лучше. Дыхание выровнялось, жар спал. Усталая Ольга вышла из дома и глубоко вдохнула свежий вечерний воздух. На скамье у стены сидел Альрик, внимательно наблюдавший за закатом.

— Он будет жить, — сказала Ольга, присаживаясь рядом. — По крайней мере, ближайшие дни.

— Благодаря тебе, — кивнул Альрик. — Твоё знание трав впечатляет.

— Бабка научила, — пожала плечами девушка. — Она была настоящей знахаркой, люди приходили к ней издалека.

Они помолчали, глядя, как солнце медленно опускается за лес, окрашивая небо в красные и золотые тона.

— Что Йорн имел в виду, когда говорил о тьме с севера? — спросила наконец Ольга.

Альрик помедлил, словно решая, сколько может сказать.

— На севере собирается большое войско, — ответил он наконец. — Князь Олег готовит поход на Киев.

Ольга вздрогнула. Киев был ближайшим большим городом, центром торговли и власти в этих землях. Если он падёт…

— Когда? — спросила она.

— Скоро, — уклончиво ответил Альрик. — Возможно, они уже в пути.

— Это… — Ольга запнулась, подбирая слова. — Это плохая новость для нас?

Альрик повернулся к ней, и его синие глаза казались почти сочувствующими.

— Перемены всегда пугают, — сказал он. — Но не все перемены к худшему. Олег жесток, но справедлив. Он несёт не только разрушение, но и порядок.

— Ты говоришь так, словно знаешь его лично, — заметила Ольга, внимательно наблюдая за реакцией купца.

— Я многое слышал о нём, — уклончиво ответил Альрик. — В торговых рядах Новгорода часто говорят о князе и его планах.

Ольга хотела расспросить его дальше, но из дома донёсся голос матери, зовущей её к ужину.

— Мне пора, — сказала она, поднимаясь. — Ты обещал рассказы о дальних странах.

— А ты — истории этих мест, — напомнил Альрик.

— Завтра, — кивнула Ольга. — На рассвете я часто хожу к излучине реки, где старый дуб. Если хочешь, найди меня там.

Альрик кивнул, и Ольга поспешила в дом. За ужином разговор крутился вокруг новостей, принесённых купцами, но Ольга была необычно молчалива. Мысли о грядущей войне не давали ей покоя. Что принесёт северный князь их маленькому поселению? Сохранит ли он их жизни и обычаи или сотрёт с лица земли, как многие завоеватели до него?

Ночью Ольге снился сон — она стояла на высоком холме, глядя на огромный город, раскинувшийся у реки. Город пылал, языки пламени поднимались к небу. А над горящими домами кружили вороны, чьи крики сливались в одно слово: «Судьба, судьба, судьба…»

Ольга проснулась в холодном поту задолго до рассвета. Сон был настолько ярким, что она всё ещё чувствовала запах дыма и слышала крики воронов. Не в силах снова заснуть, она тихо оделась и выскользнула из дома.

Предрассветный воздух был холодным и чистым. Ольга быстро шла к своему любимому месту у реки, где старый дуб склонялся к воде, словно желая увидеть своё отражение. Вопреки обыкновению, сегодня там уже кто-то был.

— Ты рано, — сказала Ольга, узнав силуэт Альрика.

— Как и ты, — ответил он, не оборачиваясь.

— Мне приснился странный сон, — призналась Ольга, подходя ближе. — Горящий город и вороны, кричащие о судьбе.

Теперь Альрик обернулся, и его лицо в предрассветных сумерках казалось высеченным из камня.

— Сны иногда говорят правду, — сказал он. — Особенно тем, кто умеет слушать.

— И что говорит мой сон? — спросила Ольга, садясь рядом с ним на поваленное дерево.

— Что грядут перемены, — ответил Альрик. — И что ты будешь частью их.

Ольга замолчала, обдумывая его слова. Какую роль она, простая девушка из поселения полян, могла сыграть в судьбе целых народов?

— Ты обещал рассказы о дальних странах, — напомнила она, решив сменить тему.

Альрик кивнул и начал говорить. Его голос, спокойный и глубокий, рисовал перед внутренним взором Ольги картины великих городов и древних храмов, песчаных пустынь и бескрайних снежных равнин, королей в золотых коронах и мудрецов в простых льняных одеждах.

Когда солнце окончательно поднялось над горизонтом, Ольга сидела, зачарованная, забыв о времени и о своих обязанностях.

— Ты говоришь так, словно видел всё это своими глазами, — сказала она наконец. — Даже то, что было давным-давно.

Альрик улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз.

— Просто хорошая память на рассказы других, — сказал он. — А теперь твоя очередь. Расскажи мне о здешних местах.

И Ольга рассказала — о тайных тропах в лесах, о древних курганах, которые, по преданиям, хранили сокровища забытых народов, о священных рощах, где до сих пор приносили жертвы старым богам.

— А вот там, — указала она на едва заметный холм вдалеке, — есть пещера. Старики говорят, что раньше в ней жили странные люди — не похожие ни на нас, ни на кого из известных народов. Они знали тайны камня и металла, умели говорить с духами земли.

— Интересно, — задумчиво произнёс Альрик. — Не покажешь мне эту пещеру?

— Могу, — кивнула Ольга. — Но не сегодня. Мне нужно помогать матери и смотреть за Йорном.

— Конечно, — согласился Альрик. — Долг прежде всего.

Когда они возвращались в поселение, Ольга заметила странное оживление. Люди собирались группами, о чём-то встревоженно переговариваясь.

— Что случилось? — спросила она у пробегавшего мимо мальчишки.

— Гонец приехал из Киева! — выпалил тот. — Говорит, огромное войско движется с севера! Сотни ладей со щитами на бортах!

Ольга бросила быстрый взгляд на Альрика. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах мелькнуло что-то… удовлетворение? Он знал, понимала Ольга. Знал задолго до гонца.

— Кажется, время перемен наступило раньше, чем мы думали, — тихо сказал Альрик.

Ольга почувствовала, как холодок пробежал по спине. Её сон, предупреждение умирающего старика, спокойная уверенность этого странного купца с севера… Всё указывало на одно: мир, который она знала, подходил к концу. И где-то глубоко внутри Ольга понимала, что её собственная судьба тоже стоит на пороге великих перемен.

АСКОЛЬД

Аскольд медленно поднялся по ступеням высокого терема, стоявшего на самом высоком из киевских холмов. Годы всё тяжелее давили на плечи, заставляя колени ныть при каждом шаге. Воины, встречавшиеся ему на пути, почтительно склоняли головы. В их глазах он видел уважение, смешанное с жалостью — чувство, которое старый правитель ненавидел больше всего.

Наверху, на открытой галерее, выходившей на Днепр, его ждал Радим — седобородый воевода, служивший ещё Диру, прежде чем тот разделил власть с Аскольдом.

— Князь, — поклонился Радим, когда Аскольд наконец поднялся. — Дозорные заметили ладью. Идёт с юга, под византийским флагом.

— Посольство? — Аскольд прищурился, вглядываясь в речную гладь, где виднелась приближающаяся точка.

— Похоже на то, — кивнул Радим. — Малая ладья, не боевая.

Аскольд оперся на резные перила, чувствуя, как ноет старая рана в боку — память о давней битве с печенегами. Послы из Византии… Это могло означать новый торговый договор, предложение военного союза или весть о готовящемся конфликте. С тех пор, как десять лет назад он возглавил поход на Царьград, отношения с империей оставались напряжёнными, но взаимовыгодными.

— Готовьте приём, — распорядился Аскольд. — И созови старейшин. Пусть будут в палате к полудню.

Радим кивнул и удалился, оставив правителя наедине с мыслями. Аскольд продолжал смотреть на реку. Днепр был жизненной артерией Киева, связывая северные леса с южными степями, восточные земли с западными. «Путь из варяг в греки» — так называли эту древнюю дорогу торговцы. По ней струились богатства, текли вести, двигались армии.

Город, раскинувшийся на холмах у его ног, сильно изменился за годы правления Аскольда. Выросли новые кварталы, окрепли стены, в торговых рядах слышалась речь десятка разных народов. Киев уже не был просто крупным поселением — он становился настоящей столицей, сердцем земель, которые однажды назовут Русью.

Аскольд улыбнулся своим мыслям. Кто бы мог подумать, что простой дружинник из свиты Рюрика зайдёт так далеко? Когда они с Диром покинули Новгород, неудовлетворённые жизнью в тени амбициозного конунга, у них не было ни богатства, ни власти — только мечи, верные товарищи и жажда славы. А теперь…

Его размышления прервал звук шагов. На галерею поднялась женская фигура — Ярослава, его единственная дочь. В свои двадцать лет она сочетала красоту матери с характером отца, что порой становилось настоящим испытанием для княжеской семьи.

— Снова смотришь на реку, отец? — спросила она, становясь рядом. — Говорят, приближается византийское посольство.

— Вести распространяются в Киеве быстрее ветра, — проворчал Аскольд, но без раздражения.

— Быстрее ветра распространяются только сплетни, — улыбнулась Ярослава.

Аскольд бросил на дочь внимательный взгляд. В последнее время она выглядела обеспокоенной, словно что-то тяготило её душу.

— Что-то случилось? — спросил он прямо.

Ярослава помедлила, словно решая, стоит ли говорить.

— Видела сон, — призналась она наконец. — Уже третью ночь подряд. Будто тёмный воронь кружит над Киевом, а на его крыльях — лики северных богов.

Аскольд нахмурился. Он никогда не был суеверным человеком, полагаясь больше на острие меча, чем на толкования знамений. Но сны Ярославы часто сбывались — этот дар она унаследовала от матери, происходившей из рода местных волхвов.

— Что думаешь? — спросил он серьёзно.

— Думаю, что беда идёт с севера, — ответила Ярослава. — Не в первый раз видишь этот сон?

— Да, — кивнула девушка. — После него всегда просыпаюсь в холодном поту.

Аскольд задумчиво погладил седеющую бороду. С севера… От Новгорода? От Рюрика остался сын, Игорь, но мальчишка ещё слишком молод для серьёзных походов. А регент, Олег… Он был хитёр и амбициозен, как говорили купцы. Но открыто выступить против Киева?

— Радим! — позвал Аскольд, и старый воевода немедленно появился, словно ждал за углом. — Отправь гонцов на север. Пусть разузнают, что происходит в Новгороде.

— Уже отправил, князь, — ответил Радим. — Ещё неделю назад.

Аскольд одобрительно кивнул. Радим всегда был на шаг впереди.

— И что они донесли?

— Пока ничего. Либо не вернулись, либо задержались.

Это было тревожным знаком. Обычно гонцы возвращались через десять-двенадцать дней, если не случалось непредвиденных обстоятельств.

— Удвой дозорных на реке, — распорядился Аскольд. — И отправь лазутчиков в ближайшие поселения. Если большое войско движется с севера, люди будут говорить.

Радим поклонился и снова удалился. Ярослава продолжала смотреть на реку, в задумчивости теребя амулет на шее — деревянный символ Перуна, покровителя воинов.

— Не тревожься раньше времени, — сказал ей Аскольд. — Киев выстоял против хазар и печенегов. Если понадобится, выстоит и против северян.

— Дело не в стенах и воинах, — тихо возразила Ярослава. — В моём сне воронь нёс на крыльях не оружие, а знаки судьбы. То, что нельзя изменить силой.

Аскольд хотел ответить, но его прервал крик дозорного:

— Византийская ладья входит в пристань!

Город зашевелился, готовясь встречать важных гостей. Аскольд расправил плечи, отгоняя усталость. Каким бы ни было послание империи, он встретит его с достоинством правителя, за которым стоят обширные земли и сильная дружина.

— Иди, готовься к приёму, — сказал он дочери. — Надень лучшие одежды. Пусть греки видят, что в Киеве знают толк в красоте и богатстве.

Ярослава кивнула и удалилась, оставив отца одного. Аскольд ещё раз окинул взглядом речные просторы и спустился в большую палату, где принимал послов и решал важные дела.

К полудню всё было готово. В просторной палате собрались старейшины и лучшие воины, стены украсили дорогими тканями, на столы выставили серебряные кубки и блюда. Аскольд восседал на резном кресле, которое многие называли троном. Справа от него стоял Радим, слева — Ярослава в богатом платье с золотой вышивкой.

Двери распахнулись, и в палату вошли византийцы. Их было трое — высокий мужчина средних лет в богатом одеянии с пурпурной каймой, пожилой секретарь с письменными принадлежностями и крепкий воин, чьи глаза постоянно оценивали обстановку. Гости поклонились — с достоинством, но не раболепно.

— Приветствую тебя, архонт Аскольд, — заговорил старший из послов на хорошем славянском языке. — Я Феофан, посланник императора Льва VI, властителя Нового Рима.

— Приветствую тебя в Киеве, Феофан, — ответил Аскольд. — Надеюсь, твоё путешествие было спокойным.

— Благодарю за заботу, — кивнул византиец. — Путь был долгим, но без особых трудностей. Река щедра и милостива в это время года.

Начался обычный ритуал дипломатического общения — обмен любезностями, мелкими подарками, разговоры о погоде и урожае. Но Аскольд чувствовал, что за вежливостью византийца скрывается нечто важное. Наконец, когда слуги разлили по кубкам медовуху, Феофан перешёл к делу.

— Император обеспокоен вестями, приходящими с севера, — сказал он, внимательно наблюдая за реакцией Аскольда. — Говорят, новгородский князь Олег собирает большое войско.

— Впервые слышу об этом, — ответил Аскольд, стараясь выглядеть спокойным. — Но если так, то меня это касается больше, чем твоего императора. Новгород ближе к Киеву, чем к Константинополю.

— Безусловно, — согласился Феофан. — Но империя заинтересована в стабильности на всех торговых путях. Особенно тех, что ведут к Чёрному морю.

Аскольд понимающе кивнул. Византию беспокоила не судьба Киева, а возможность нового сильного игрока на северных границах.

— Олег не рискнёт пойти против Киева, — сказал он уверенно. — Наши стены крепки, дружина многочисленна. К тому же, здесь я не чужак — народ полян признал меня своим правителем.

— Олег хитёр, — возразил Феофан. — И у него есть то, чего нет у тебя — законное право на власть. Он регент при сыне Рюрика.

Аскольд почувствовал, как гнев поднимается к горлу. Снова это! Снова вопрос законности его правления. Словно храбрость и годы трудов ничего не значили перед каплей «правильной» крови.

— Рюрик был избранным князем, не наследственным, — сказал он холодно. — Его сын не имеет больше прав на эти земли, чем любой другой варяг. А я принят здесь народом полян, древлян и северян. Моя власть так же законна, как власть твоего императора.

Феофан слегка наклонил голову, признавая силу аргумента.

— Я лишь передаю информацию, которая может быть полезна, — сказал он примирительно. — Императору выгоднее иметь дело с проверенным союзником, чем с непредсказуемым новым правителем.

Значит, Византия предлагает союз против потенциальной угрозы с севера. Аскольд задумался. С одной стороны, поддержка империи не повредит, особенно если слухи о войске Олега подтвердятся. С другой — византийцы славились своим коварством и умением стравливать врагов между собой.

— Я ценю заботу императора, — сказал он дипломатично. — И с радостью обсужу возможности для укрепления наших связей. Но прежде хотел бы получить более точные сведения о действиях Новгорода.

Разговор продолжился обсуждением торговых соглашений и пошлин, но мысли Аскольда были далеко. Предупреждение Византии, тревожные сны Ярославы, отсутствие вестей от северных гонцов — всё указывало на приближающуюся опасность.

После ухода послов Аскольд остался в палате лишь с Радимом и несколькими ближайшими советниками.

— Что думаешь? — спросил он старого воеводу.

— Греки редко предупреждают о чужих бедах из чистого сострадания, — ответил Радим. — Но если даже они обеспокоены, значит, угроза реальна.

— Нужно готовить город к обороне, — вступил в разговор Мирослав, один из младших воевод. — Проверить запасы, укрепить стены, собрать дружину.

— И тем самым показать, что мы боимся, — покачал головой Аскольд. — Нет. Укрепления проверяйте незаметно. Запасы пополняйте постепенно. Но никакой паники.

— А что с дружиной? — спросил Радим. — Многие разъехались по окрестным землям.

— Собери ближний круг, самых надёжных, — распорядился Аскольд. — Остальных вызывать начнём через три дня, если не будет других вестей.

Совет продолжался до поздней ночи. Обсуждали возможные пути наступления, укрепление слабых мест в обороне, потенциальных союзников среди окрестных племён. Когда все разошлись, Аскольд остался один в полутёмной палате, освещённой лишь догорающим очагом.

Он чувствовал усталость, разливающуюся по телу. Не просто физическую усталость после долгого дня, а глубинное истощение души, накопившееся за годы правления. Киев требовал всех его сил, всей энергии, всех мыслей. И теперь, когда он наконец построил то, о чём мечтал, судьба, казалось, готовилась отнять всё одним ударом.

— Не спишь? — тихий голос Ярославы вывел его из задумчивости.

— Думаю, — ответил Аскольд, жестом предлагая дочери сесть рядом.

— О послании византийцев?

— О них. О сне, который тебе приснился. О Новгороде.

Ярослава молчала, глядя на огонь. В её глазах отражались крошечные пламенные искры, придавая взгляду нечто потустороннее.

— Что, если нам не суждено выстоять? — тихо спросила она. — Что, если это действительно судьба?

— Судьба… — Аскольд усмехнулся. — Я всю жизнь шёл против судьбы. Родился в бедной семье — стал дружинником. Был простым воином — стал князем. Всё говорило, что мне не место здесь, что власть принадлежит другим. А я всё равно взял своё.

— Но что, если на этот раз противник сильнее? — настаивала Ярослава.

— Тогда мы падём с честью, — твёрдо ответил Аскольд. — Но не раньше, чем исчерпаем все возможности для победы.

Ярослава кивнула, словно иного ответа и не ожидала. Она знала своего отца — упрямого, гордого, готового сражаться до последнего вздоха.

— Странный купец прибыл сегодня, — сказала она, меняя тему. — С севера. Глаза синие, как лёд. Говорит на всех языках, будто родился среди десяти народов.

Аскольд нахмурился.

— Откуда прибыл?

— Говорит, из поселения полян ниже по течению. Привёз меха и железо, но больше интересуется древними курганами и старыми преданиями.

— Приставь к нему человека, — сказал Аскольд. — Пусть проследит, куда ходит, с кем говорит.

— Уже сделала, — кивнула Ярослава. — Купец спрашивал о тебе. Хочет завтра предложить товары.

— Хорошо, — решил Аскольд. — Пусть придёт. Посмотрим, что за человек.

Ярослава поднялась, готовясь уйти.

— Отец, — сказала она, остановившись у двери. — Что бы ни случилось… Я горжусь тобой.

Аскольд улыбнулся — редкая, теплая улыбка, предназначенная только для дочери.

— Иди спать, — сказал он мягко. — И молись, чтобы твой сон не сбылся.

Оставшись один, Аскольд подошёл к оружейной стойке, где висел его старый меч — тот самый, с которым он когда-то пришёл в эти земли. Сталь потускнела, рукоять стёрлась от долгого использования. Но клинок всё ещё был острым, готовым пить кровь врагов.

— Ещё одна битва, старый друг, — прошептал Аскольд, касаясь холодного металла. — Возможно, последняя.

За окном мерцали звёзды, а где-то далеко на севере, возможно, уже двигалось войско, несущее перемены, которые навсегда изменят судьбу этих земель. Аскольд не знал, что ждёт его и Киев в ближайшие дни. Но в одном он был уверен — если придётся умереть, он умрёт как воин, с мечом в руке и с именем своего города на устах.