Первый среди королей - Варяг

Глава 4

### СИНЕУС

Комната Синеуса утопала в полумраке. Тяжёлые шторы на окнах почти не пропускали солнечный свет, а единственная свеча на столе давала лишь слабое, колеблющееся пламя. Сам хозяин комнаты лежал на широкой кровати, укрытый меховыми покрывалами, несмотря на относительно тёплый день.

Звук открывающейся двери заставил его повернуть голову. Синеус знал, кто это — только один человек входил к нему без стука.

— Зачем ты сидишь в темноте, брат? — спросил Рюрик, подходя к окну и отдёргивая шторы. Солнечный свет хлынул в комнату, заставив Синеуса поморщиться. — Воздух и свет помогают выздоровлению, так говорят лекари.

— Лекари говорят много, — слабо улыбнулся Синеус. — Но некоторые болезни им не подвластны.

Рюрик сел на край кровати, внимательно глядя на брата. За последние месяцы Синеус сильно изменился. Его некогда полное лицо осунулось, кожа приобрела желтоватый оттенок, глаза запали и потускнели. Только в них ещё временами вспыхивали искры прежнего ума и проницательности.

— Виктор сказал, что смог облегчить твою боль, — сказал Рюрик. — Это правда?

Синеус кивнул:

— Да, его снадобья помогают. Боль отступает, и я могу хотя бы ясно мыслить. Но мы оба знаем, что это лишь отсрочка.

Рюрик стиснул зубы. Он не привык чувствовать себя беспомощным, но перед лицом болезни брата все его военные и политические таланты были бесполезны.

— Я слышал о Труворе, — продолжил Синеус, меняя тему. — Жаль, что не смогу попрощаться с ним.

— Мы все попрощаемся с ним, когда я вернусь из Изборска, — твёрдо сказал Рюрик. — Я привезу его прах, и мы устроим достойное погребение, как подобает князю и воину.

Синеус смотрел на брата с печальной улыбкой:

— Всегда такой решительный, такой уверенный. Ты никогда не принимаешь поражения, даже от смерти.

— Смерть — часть жизни, — ответил Рюрик. — Но пока есть хоть малейший шанс на победу, я буду бороться. И за тебя тоже, брат.

Синеус слабо махнул рукой:

— Оставь. Лучше расскажи, что происходит в крепости. Я устал лежать здесь, словно немощный старик, но сил выйти пока нет.

Рюрик с готовностью рассказал о восстановлении повреждённых зданий, о допросе пленных, о вестях, привезённых купцами с востока. По мере его рассказа, лицо Синеуса оживлялось, в глазах вновь появлялся интерес к жизни.

— А что с Хельгой? — спросил он, когда Рюрик сделал паузу. — Ты говорил с ней?

Лёгкая улыбка тронула губы Рюрика:

— Да. Она согласилась стать моей женой.

Синеус с неожиданной силой схватил руку брата:

— Это хорошо. Очень хорошо. Она умна, смела и добра. Такая женщина укрепит не только твоё сердце, но и твою державу.

— Я рад, что ты одобряешь мой выбор, — сказал Рюрик. — Твоё мнение для меня важно.

— А важно ли оно для других? — вдруг спросил Синеус, и в его голосе прозвучала неожиданная горечь. — Посмотри правде в глаза, брат. Ты — князь, воин, основатель державы. Трувор был любимцем дружины, неукротимым боевым топором в твоей руке. А я... Кто я? Торговец, счетовод, мастер соглашений. Необходимый, но не воспеваемый в песнях.

Рюрик смотрел на него с удивлением:

— Ты всегда был опорой нашего союза, Синеус. Твой ум и дальновидность не раз спасали нас от ошибок.

— Как и предсказал Виктор, — кивнул Синеус. — Помнишь, что он сказал, когда мы только начинали наш путь? «Рюрик будет мечом и щитом, Трувор — боевым топором, а Синеус — весами, отмеряющими золото и справедливость». Тогда я гордился этой ролью. Теперь же...

Он замолчал, глядя в окно на далёкое небо, затем продолжил тише:

— Теперь, когда смерть смотрит мне в глаза, я думаю о том, что оставлю после себя. Трувор оставил славу непобедимого воина. Ты оставишь целую державу. А я? Несколько торговых договоров и аккуратные счётные книги?

Рюрик сжал руку брата:

— Ты несправедлив к себе. Без торговли, без законов, без правильного управления все мои победы были бы бессмысленны. Держава стоит не только на мечах, но и на золоте, на договорах, на мудром управлении. И в этом твоя заслуга не меньше моей.

Синеус слабо улыбнулся:

— Возможно, ты прав. В любом случае, теперь уже поздно меняться. Каждый из нас прошёл свой путь так, как было суждено.

Он помолчал, затем добавил, меняя тон на более деловой:

— Когда отправляешься в Изборск?

— Через две недели, — ответил Рюрик. — Как только закончим основные восстановительные работы и удостоверимся, что свеи действительно ушли с наших земель.

— Возьми с собой Вадима, — посоветовал Синеус. — Он хорошо знает настроения словен в Изборске. И Хельгу, если она согласится. Её присутствие покажет, что ты серьёзно относишься к союзу с местными племенами.

Рюрик кивнул, отмечая про себя, что даже на смертном одре Синеус продолжает мыслить как государственный муж, заботясь о политических последствиях каждого шага.

— Я последую твоему совету, — сказал он. — А ты... ты поправляйся. Я хочу, чтобы ты стоял рядом со мной на свадьбе.

Синеус не ответил, лишь посмотрел на брата долгим взглядом, в котором читалось знание, что этому желанию не суждено сбыться.

В дверь тихо постучали.

— Войдите, — сказал Рюрик.

Дверь открылась, и вошла Хельга с небольшой корзиной, накрытой чистым полотном.

— Я принесла травы, как обещала, — сказала она, подходя к кровати. — Они помогут со сном и уменьшат жар.

— Благодарю, — кивнул Синеус, пытаясь приподняться на подушках. — И позволь поздравить тебя. Рюрик сказал, что ты согласилась стать его женой.

Хельга улыбнулась, и от этой улыбки комната словно стала светлее:

— Да, согласилась. И надеюсь, что ты благословишь наш союз.

— С радостью, — искренне ответил Синеус. — Рюрик сделал мудрый выбор. Возможно, мудрейший в своей жизни.

Он повернулся к брату:

— Оставь нас ненадолго. Я хочу поговорить с Хельгой наедине. К тому же, тебя наверняка ждут государственные дела.

Рюрик нахмурился, не понимая, почему брат хочет говорить с Хельгой без него, но спорить не стал:

— Хорошо. Я вернусь позже.

Когда дверь за ним закрылась, Синеус внимательно посмотрел на Хельгу:

— Ты любишь его? — прямо спросил он.

Хельга не отвела взгляда:

— Да. Всем сердцем.

— Хорошо, — кивнул Синеус. — Потому что он любит тебя так, как я не видел, чтобы он любил кого-либо ещё. Даже нас, своих братьев.

Он сделал паузу, затем продолжил:

— Я не доживу до вашей свадьбы, Хельга. Мы оба это знаем. Поэтому я хочу сказать тебе сейчас то, что сказал бы тогда.

Хельга молча ждала, не пытаясь отрицать очевидное или предлагать пустые утешения.

— Рюрик силён и решителен, но иногда эта сила оборачивается упрямством, а решительность — неспособностью видеть иные пути, — продолжил Синеус. — Он нуждается в ком-то, кто покажет ему другую сторону, кто заставит его замедлиться и подумать, прежде чем действовать. Виктор делал это многие годы, но он не всегда будет рядом. Эта роль теперь переходит к тебе.

Хельга кивнула:

— Я понимаю. И я постараюсь быть достойной этой роли.

— Я не сомневаюсь, — улыбнулся Синеус. — У тебя мудрое сердце. Но будь готова к тому, что власть меняет людей. Иногда к лучшему, иногда... — он не закончил фразу, но смысл был ясен.

Хельга задумчиво посмотрела на него:

— Что ты советуешь?

— Сохрани себя, — просто ответил Синеус. — Не позволяй власти, богатству, славе менять то, кто ты есть на самом деле. Напоминай об этом и Рюрику. В этом ваше спасение.

Он закашлялся, и Хельга быстро подала ему чашу с водой. Синеус сделал несколько глотков, затем продолжил:

— И ещё одно. После моей смерти ты найдёшь в моей комнате в Новгороде сундук с моими личными бумагами. Там есть письмо для тебя. Прочти его, когда придёт время. В нём ты найдёшь то, что может помочь тебе... и Рюрику.

Хельга внимательно смотрела на него, пытаясь понять, что скрывается за этими словами:

— Что в этом письме?

— Откровения, — загадочно ответил Синеус. — Вещи, которые я узнал за годы службы братьям и нашему делу. Имена друзей и врагов, расположение тайных хранилищ, советы по управлению. Моё наследие тебе и будущим поколениям.

Он сделал паузу, затем добавил тише:

— И кое-что о Викторе. То, что я узнал... случайно.

Хельга напряглась:

— О его бессмертии? Я знаю об этом.

— Не только, — покачал головой Синеус. — О его прошлом. О его целях. О том, почему он выбрал именно Рюрика, именно нас, именно эти земли.

Он снова закашлялся, на этот раз сильнее. Хельга подала ему отвар, который принесла с собой. Синеус выпил, постепенно успокаиваясь.

— Не утомляй себя разговорами, — мягко сказала Хельга. — Тебе нужен отдых.

Синеус слабо улыбнулся:

— Скоро у меня будет много времени для отдыха. Вечность покоя. А сейчас... сейчас я хочу использовать каждый момент, чтобы помочь тем, кто останется.

Он откинулся на подушки, внезапно утратив силы:

— Позови Рюрика. И Виктора, если он свободен. Я хочу поговорить с вами всеми вместе. Пока ещё могу.

Хельга кивнула и вышла из комнаты. Через несколько минут она вернулась с Рюриком и Виктором. Все трое сели у постели Синеуса, который, казалось, ещё больше ослаб за время её отсутствия.

— Хорошо, что вы все здесь, — тихо сказал он. — Мой путь подходит к концу, и я хочу сказать кое-что, пока ещё могу.

Рюрик попытался возразить, но Синеус остановил его жестом:

— Не отрицай очевидного, брат. Сейчас не время для ложных надежд. — Он повернулся к Виктору: — Ты всегда учил нас смотреть правде в глаза, даже когда она горька. Не так ли?

Виктор медленно кивнул:

— Так. Правда, какой бы тяжёлой она ни была, всегда лучше приятной лжи.

— Вот и я говорю правду, — продолжил Синеус. — Я умираю. Возможно, сегодня, возможно, через несколько дней. Но прежде чем уйти, я хочу увидеть, что будущее в надёжных руках.

Он посмотрел на Рюрика и Хельгу:

— Ваш союз — это больше, чем брак двух людей. Это союз севера и востока, моря и леса, старых традиций и новых путей. Берегите его. И берегите друг друга.

Затем перевёл взгляд на Виктора:

— А ты... ты был больше, чем наставником для нас. Ты был направляющей силой, светом во тьме. Я знаю, что твой путь не закончится с нами. Ты пойдёшь дальше, как делал это бесчисленное количество раз. Но я хочу, чтобы ты знал — то, что ты создал здесь, с нами, переживёт века.

Виктор смотрел на него долгим, задумчивым взглядом:

— Ты всегда видел больше, чем другие, Синеус. Даже больше, чем я предполагал.

— Я был весами, — с лёгкой улыбкой напомнил Синеус. — Моя задача была взвешивать не только золото, но и слова, и поступки, и скрытые мотивы.

Он снова откинулся на подушки, истощённый этой длинной речью. Его голос стал тише, но по-прежнему был ясным:

— У меня есть последняя просьба. Когда вы вернётесь из Изборска, привезите прах Трувора в Новгород. Похороните нас рядом, на холме, откуда видны и город, и река, и лес. Пусть братья останутся вместе хотя бы в смерти.

Рюрик, не в силах говорить, просто кивнул, крепко сжимая руку брата.

— А теперь оставьте меня, — попросил Синеус. — Я хочу отдохнуть. И... подумать о том, что ждёт меня за гранью.

Они вышли из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. В коридоре Рюрик остановился, прислонившись к стене, его лицо было каменным, но глаза выдавали глубокую боль.

— Он не доживёт до нашего возвращения из Изборска, — тихо сказал он.

— Нет, — подтвердил Виктор. — Его дух силён, но тело слабеет с каждым днём. Я дал ему всё, что мог, чтобы облегчить переход, но остановить его невозможно.

Хельга молча взяла Рюрика за руку, предлагая безмолвную поддержку. Он сжал её пальцы, благодарный за присутствие рядом.

— Жизнь продолжается, — наконец сказал Виктор. — Даже когда мы теряем тех, кого любим. Особенно тогда. Потому что мы должны жить и за них тоже.

Рюрик выпрямился, собирая всю свою силу воли:

— Ты прав. Нас ждут дела. Синеус хотел бы, чтобы мы продолжали строить то, что начали вместе.

Они двинулись по коридору, оставляя за спиной комнату, где медленно угасала жизнь одного из основателей нарождающейся державы. Впереди же ждало будущее — неопределённое, трудное, но полное возможностей и надежд.

Держава Рюрика делала свои первые шаги. И хотя эти шаги были омрачены потерями, они всё равно вели вперёд, к горизонтам, которые ещё только предстояло открыть.

***

### ВИКТОР

Ночь стояла над Ладогой, тихая и ясная. Звёзды рассыпались по чёрному небу, отражаясь в тёмных водах реки. Лёгкий ветерок нёс запахи смолы, дыма очагов и свежескошенной травы. Мирные запахи, запахи жизни, продолжающейся несмотря ни на что.

Виктор сидел на камне у самой кромки воды. Перед ним на коленях лежал длинный свёрток из вощёной ткани. Его пальцы медленно перебирали тесьму, которой был обвязан свёрток, словно он не решался открыть его.

Он знал, что должен быть в крепости, рядом с умирающим Синеусом, рядом с Рюриком, который переживал двойную потерю братьев. Но ему нужно было побыть одному, подготовиться к тому, что надвигалось.

Со смертью Синеуса закончится первый этап его миссии в этих землях. Братья-основатели — Рюрик, Трувор и Синеус — заложили фундамент будущей державы. Теперь начиналось строительство, которое продолжат уже другие.

Виктор наконец развязал тесьму и раскрыл свёрток. Внутри лежал меч — простой на вид, без богатых украшений, но необычного вида. Его лезвие было темнее обычной стали, с едва заметным синеватым отливом. На гарде были выбиты странные символы — не руны северян, не письмена славян, а нечто более древнее, из эпохи, когда Виктор ещё носил другое имя.

Этот меч был его тайной, его прошлым и будущим. Меч, выкованный из металла, «который ещё не научились ковать в этих землях», как он однажды сказал Рюрику. Металла, пришедшего со звёзд в далёком прошлом.

Виктор поднял меч, и лезвие тускло блеснуло в лунном свете. Он знал, что пришло время передать его Рюрику — как последний дар, как символ преемственности, как оружие, которое защитит его в грядущих испытаниях.

— Я думал, что найду тебя здесь.

Голос Рюрика застал Виктора врасплох — редкий случай. Он был так погружён в свои мысли, что не услышал приближения ученика.

— Синеус? — тихо спросил он, хотя уже знал ответ.

— Умер час назад, — ответил Рюрик, подходя ближе. — Тихо, во сне. Без боли, как ты и обещал.

Виктор кивнул, испытывая странную смесь печали и облегчения. Печали от потери друга, облегчения от того, что страдания Синеуса закончились.

— Он был хорошим человеком, — сказал Виктор. — И мудрым советником. Его будет не хватать.

— Да, — согласился Рюрик, садясь рядом на соседний камень. — Но он оставил нам хорошее наследство — торговые связи, дипломатические договоры, чёткую систему сбора дани. Основу для управления растущей державой.

Виктор повернулся к своему ученику. Даже в неверном свете луны было видно, как изменилось лицо Рюрика за эти дни — черты заострились, глаза запали, в бороде появились первые серебряные нити. Власть и потери оставляли свой след.

— Что это? — спросил Рюрик, кивая на меч в руках Виктора.

— Подарок, — ответил тот. — Последний, который я хочу тебе сделать.

Он протянул меч рукоятью вперёд. Рюрик медленно взял его, почувствовав необычный вес и баланс оружия. Он поднял меч, рассматривая лезвие в лунном свете.

— Я никогда не видел такого металла, — сказал он с удивлением. — Он кажется лёгким, но я чувствую в нём силу.

— Этот металл пришёл со звёзд, — объяснил Виктор. — Очень давно, задолго до рождения наших дедов и прадедов. Я нашёл его в далёкой восточной пустыне и сохранил на долгие годы. А затем отдал лучшему кузнецу, какого знал, чтобы выковать меч.

Рюрик продолжал изучать оружие, проводя пальцем по странным символам на гарде:

— Что означают эти знаки?

— Это письмена народа, который жил в этих землях тысячи лет назад, — ответил Виктор. — Они означают «Защитник» и «Создатель». Два качества, которые нужны правителю.

Он сделал паузу, затем добавил:

— Этот меч острее и прочнее любого другого оружия в этих землях. Он не затупится и не сломается, даже если ты будешь рубить им камень. Но его сила не только в этом. Он был создан для защиты, а не для нападения. И в руках правителя, который думает прежде всего о своём народе, он станет символом справедливой власти.

Рюрик перехватил рукоять меча, чувствуя, как оружие словно становится продолжением его руки:

— Почему ты даёшь его мне сейчас?

Виктор смотрел на реку, на бегущую воду, отражающую звёзды:

— Потому что моё время здесь подходит к концу, — просто ответил он. — После похорон Синеуса, после твоего возвращения из Изборска, после твоей свадьбы с Хельгой... я уйду.

Рюрик резко повернулся к нему:

— Уйдёшь? Но почему? Ты нужен нам. Нужен мне. Сейчас, когда я потерял обоих братьев, когда держава только начинает укрепляться...

— Именно поэтому, — мягко прервал его Виктор. — Ты больше не нуждаешься в наставнике, Рюрик. Ты стал тем, кем должен был стать — сильным правителем, мудрым лидером, создателем государства. Моя задача выполнена.

Он повернулся к ученику:

— Так было всегда, на протяжении моей долгой жизни. Я прихожу туда, где могу помочь, где вижу потенциал для чего-то великого. Я делаю, что могу, а затем ухожу, позволяя истории идти своим чередом.

Рюрик молчал, глядя на меч в своих руках. Затем тихо спросил:

— Куда ты пойдёшь?

— На восток, — ответил Виктор. — Там, за горами, за великими реками, лежат земли, о которых ты ещё услышишь. Земли шёлка и пряностей, древних городов и мудрых учений. Возможно, там я найду новую цель. Или, может быть, просто отдохну какое-то время.

Рюрик поднял взгляд на своего наставника. В его глазах читалась сложная смесь эмоций — печаль, понимание, благодарность, и что-то ещё, похожее на смирение перед неизбежным.

— Я всегда знал, что этот день придёт, — наконец сказал он. — С самого детства, когда ты рассказывал мне истории о древних империях, о правителях давно минувших эпох, говоря о них так, словно видел их своими глазами... Я догадывался, что ты не останешься навсегда.

Он вздохнул:

— Но знать и принять — разные вещи.

— Я понимаю, — кивнул Виктор. — Расставания всегда тяжелы. Даже для меня, повидавшего слишком много прощаний.

Между ними повисло молчание, нарушаемое лишь тихим плеском речных волн и отдалённым уханьем совы в лесу.

— Синеус знал о тебе, — неожиданно сказал Рюрик. — Не всё, но догадывался о многом. Он говорил Хельге, что оставил ей письмо с какими-то откровениями о тебе.

Виктор слегка улыбнулся:

— Не удивлён. Синеус всегда был самым проницательным из вас троих. Он видел то, что другие пропускали.

— И... тебя это не беспокоит? — осторожно спросил Рюрик. — То, что он мог раскрыть твои тайны?

— Нет, — покачал головой Виктор. — Я доверяю Синеусу даже после его смерти. И я доверяю Хельге. Она мудра и понимает ценность тайн.

Он повернулся к Рюрику, глядя ему прямо в глаза:

— К тому же, мне нечего скрывать от тебя. Ты знаешь, кто я. Может быть, не все детали моего прошлого, но суть — точно. Бессмертный странник, наблюдающий за подъёмом и падением цивилизаций, иногда вмешивающийся, чтобы направить ход истории.

Рюрик кивнул:

— Да, я знаю это. И я благодарен, что из всех мест и времён ты выбрал нас, наши земли, меня.

— Я не ошибся в выборе, — с теплотой произнёс Виктор. — То, что ты создаёшь здесь, переживёт века. Держава Рюрика станет основой великого государства, которое раскинется от моря до моря, от северных лесов до южных степей.

Он провёл рукой по поверхности воды, создавая круги на зеркальной глади:

— Я видел многие империи. Римскую и Персидскую, Египетскую и Китайскую, Вавилонскую и Греческую. Некоторые были построены на крови и страхе, другие — на мудрости и справедливости. Первые сияли ярко, но недолго. Вторые же оставляли след в веках.

Он повернулся к Рюрику:

— Твоя держава будет из вторых. Потому что ты понимаешь главное — власть существует не ради власти, а ради людей. Ради того, чтобы создать мир, где каждый может жить без страха, растить детей, торговать, создавать, верить по-своему.

Рюрик долго смотрел на своего наставника, затем кивнул:

— Я постараюсь быть достойным твоего доверия. И этого меча.

Он встал, подняв оружие к небу. В лунном свете лезвие словно светилось изнутри, отражая звёзды.

— Я назову его Заря, — сказал Рюрик. — В честь новой эпохи, которую мы начинаем. И в память о тебе, который привёл меня к ней.

Виктор тоже поднялся:

— Хорошее имя для меча. Заря — это не только начало дня, но и обещание будущего.

Они стояли рядом на берегу реки — молодой князь и древний бессмертный. Учитель и ученик. Создатель и созданное. Между ними протянулась невидимая нить понимания, которая не оборвётся даже с расстоянием и временем.

— Пора возвращаться, — наконец сказал Рюрик. — Нужно подготовить всё для погребального обряда. И сообщить людям о смерти Синеуса.

Виктор кивнул, и они направились обратно к крепости. Но в этот раз — не наставник впереди и ученик следом, а плечом к плечу, как равные. Как должно быть, когда ученик превзошёл учителя, и дальше должен идти своим путём.

### РЮРИК

Погребальный костёр горел высоко, пламя взвивалось к ночному небу, унося с собой душу Синеуса к чертогам предков. Жители Ладоги собрались на берегу реки, провожая в последний путь среднего из трёх братьев-основателей.

Рюрик стоял у костра, облачённый в тёмные одежды, с непокрытой головой. Ветер трепал его волосы и бороду, играл с языками пламени. На груди князя лежал молот Тора — символ силы и защиты, принятый варягами с севера.

Рядом с ним стояла Хельга, её лицо было серьёзным и сосредоточенным. Как будущая княгиня, она принимала участие в обряде, подавая Рюрику ритуальные предметы, которые он бросал в огонь.

Виктор держался чуть поодаль, наблюдая за церемонией с выражением вечной печали на лице. Для него, видевшего смерть тысяч людей за свою долгую жизнь, каждое прощание всё равно оставалось болезненным напоминанием о преходящей природе всего сущего.

— Синеус, сын Годеслава, брат мой и соратник, — громко произнёс Рюрик, обращаясь к костру. — Ты был мудрым советником, честным торговцем, справедливым правителем. Твоим умом и трудом мы создали то, что останется на века.

Он бросил в огонь серебряную монету — символ торговых талантов Синеуса, а затем свиток пергамента, на котором был записан один из первых торговых договоров новой державы.

— Сегодня ты уходишь в край вечного света, к нашим предкам и богам. Но память о тебе останется здесь, в делах твоих, в законах, которые ты создал, в торговых путях, которые ты проложил.

Хельга подала ему кубок с медовым напитком. Рюрик отпил глоток, а остальное вылил в костёр. Пламя взметнулось выше, зашипело, словно благодаря за подношение.

— Мы не кладём тебя в погребальную ладью, как принято у наших предков, — продолжил Рюрик. — Ибо ты сам сказал, что хочешь остаться в этой земле, которую мы избрали своим домом. Но мы отправим с тобой всё необходимое для путешествия в иной мир.

Он бросил в огонь кинжал Синеуса, его гребень, любимую чашу, несколько монет из разных земель — всё то, что средний брат ценил при жизни.

— А когда прах остынет, мы соберём его и отвезём в Новгород, на холм, где видны и город, и река, и лес. Там ты будешь покоиться рядом с Трувором, как и хотел. Братья, разлучённые жизнью, но соединённые в смерти.

Рюрик замолчал, глядя на пламя, в котором исчезало тело брата. В толпе раздались тихие рыдания — Синеуса любили в Ладоге за его справедливость и мудрость.

Князь повернулся к собравшимся:

— Синеус ушёл от нас, но дело наше продолжается. Как он учил нас — жизнь не останавливается, торговля не прекращается, работа не замирает. Утром каждый вернётся к своим обязанностям, ибо такова воля богов и такова наша судьба — продолжать путь, несмотря на потери.

Он поднял руку, завершая официальную часть обряда:

— А сейчас помянем его так, как он сам любил — добрым словом, честной песней и глотком мёда.

Рюрик отошёл от костра, передав наблюдение за ним младшим дружинникам. Поминальная трапеза была организована там же, на берегу — длинные столы с простой, но обильной едой, бочки с медовухой и пивом, места для всех жителей Ладоги.

Князь сел во главе стола, Хельга — по правую руку от него, Виктор — по левую. Обычаи требовали, чтобы поминки начались с добрых воспоминаний об ушедшем.

— Я помню, как впервые встретил Синеуса, — начал Рюрик, когда все расселись. — Это было в Хедебю, на большом торжище. Я был тогда совсем молод, только начинал свой путь торговца и воина. Синеус уже тогда поражал всех своей способностью говорить на нескольких языках и считать быстрее любого купца.

Он улыбнулся воспоминанию:

— Однажды он уличил жадного фризского торговца, пытавшегося обмануть молодого славянина при обмене мехов на соль. Синеус не просто пересчитал всё правильно, но и заставил фриза извиниться перед всем торжищем. С тех пор его уважали и варяги, и славяне, и финны — все, кто ценил честную торговлю.

Виктор кивнул:

— Я помню этот случай. Это был один из первых раз, когда я заметил в нём не просто хорошего счетовода, но человека с чувством справедливости. Качество, столь редкое среди торговцев.

Постепенно и другие начали делиться своими воспоминаниями. Кто-то рассказывал, как Синеус справедливо разрешил спор о земле между двумя соседями. Кто-то вспоминал его способность находить компромисс даже в самых сложных переговорах. Женщины говорили о его щедрости к вдовам и сиротам.

Хельга слушала все эти истории с интересом, узнавая о человеке, которого знала не так хорошо, как хотелось бы. Синеус проводил больше времени в Белоозере, чем в Ладоге или Новгороде, и их пути пересекались редко.

Когда настала её очередь говорить, она поднялась:

— Я не знала Синеуса так долго, как многие из вас. Но даже за короткое время нашего знакомства я увидела в нём качества, которые редко встречаются даже у самых мудрых мужей. Он умел слушать — не просто слышать слова, а понимать их смысл и сердце говорящего. Он ценил знания — не только те, что приносят выгоду, но и те, что расширяют понимание мира. И главное — он любил эту землю и людей, живущих на ней, хотя родился далеко отсюда. За это его будут помнить не только как брата князя, но и как одного из отцов нашей державы.

Её слова были встречены одобрительным гулом. Рюрик с благодарностью сжал её руку, когда она села обратно.

Поминки продолжались до поздней ночи. Людям раздали факелы, и берег реки осветился множеством огней, словно звёзды спустились с неба, чтобы проводить душу Синеуса. Скальды пели песни о трёх братьях, пришедших из-за моря, чтобы принести мир и порядок на эти земли. Старейшины рассказывали предания о загробном мире, куда уходят доблестные воины и мудрые правители.

Когда большинство людей разошлось, у догорающего костра остались только Рюрик, Хельга и Виктор. Они молча смотрели на тлеющие угли, каждый погружённый в свои мысли.

— Завтра соберём прах, — наконец сказал Рюрик. — Через три дня я отправляюсь в Изборск. Хельга, ты поедешь со мной?

Она кивнула:

— Конечно. Ты не должен переживать это в одиночестве.

Рюрик повернулся к Виктору:

— А ты?

— Я останусь здесь, в Ладоге, — ответил тот. — Кто-то должен следить за восстановлением и быть готовым отразить новые набеги, если они случатся. К тому же... — он сделал паузу, — мне кажется, вам двоим нужно это время вместе. Чтобы узнать друг друга лучше, прежде чем связать свои жизни навсегда.

Рюрик понимающе кивнул. Виктор, как всегда, видел глубже поверхности, понимал истинные нужды людей, даже когда они сами их не осознавали.

— Тогда решено, — сказал князь. — Мы с Хельгой отправимся в Изборск, заберём прах Трувора и вернёмся через месяц, возможно, немного больше. К тому времени Ладога должна быть полностью восстановлена, а подготовка к зиме — завершена.

Он посмотрел на угасающий костёр:

— А пока... пора дать огню догореть и брату — упокоиться с миром.

Они поднялись и медленно пошли к крепости. За их спинами догорал погребальный костёр, унося с собой ещё одну главу в истории зарождающейся державы и открывая путь для новой.

Впереди ждали Изборск с его печалью о потерянном брате, возвращение в Новгород, свадьба, которая скрепит союз варягов и местных племён, и долгий путь создания государства, которое переживёт века.

А над всем этим — невидимый, но неумолимый ход времени, которое даже бессмертный не мог остановить, лишь наблюдать, как оно меняет людей, земли и целые миры.

***

### ХЕЛЬГА

Дорога в Изборск петляла между холмами, то углубляясь в леса, то выходя на открытые пространства, где взгляд мог охватить окрестности на много вёрст вокруг. Караван двигался медленно — тридцать всадников, несколько повозок с припасами и подарками для изборских старейшин, а также тщательно охраняемый ларец с прахом Синеуса, который предстояло соединить с прахом Трувора на холме в Новгороде, как и завещал средний из братьев.

Хельга ехала рядом с Рюриком во главе каравана. За прошедшие дни пути они много говорили — о будущем, о своей предстоящей свадьбе, о планах по объединению разрозненных племён под единой властью. Но ещё больше они молчали — не тяжёлым, неловким молчанием, а спокойным, понимающим, в котором не нужны были слова.

Сейчас, когда они поднимались на очередной холм, Хельга заметила, как изменилось лицо Рюрика — стало задумчивым, почти мечтательным. Он смотрел на расстилающиеся внизу земли с каким-то особым выражением — не как завоеватель, оценивающий добычу, а скорее как пастух, заботящийся о своём стаде.

— О чём ты думаешь? — тихо спросила она, придерживая коня рядом с его скакуном.

Рюрик моргнул, словно выходя из транса, и повернулся к ней:

— О земле. О том, как она прекрасна и как много обещает. Смотри, — он указал рукой на простирающиеся внизу леса, поля и реку, блестящую в утреннем свете, — здесь могут жить тысячи людей, выращивать хлеб, разводить скот, торговать, строить города. И всё, что им нужно — мир и порядок.

Он помолчал, затем добавил тише:

— Об этом мечтали мы с братьями, когда впервые пришли сюда. Не о завоеваниях, не о дани, даже не о власти как таковой. А о создании места, где разные народы могут жить вместе, под защитой справедливых законов.

Хельга внимательно смотрела на него. Таким она видела Рюрика редко — открытым, мечтательным, говорящим не как князь, а как человек с видением будущего.

— Я понимаю, — кивнула она. — В детстве отец брал меня с собой в торговые поездки. Я видела земли, где правители думают только о богатстве и славе, выжимая всё из своих подданных. И видела места, где мудрость правителей создавала процветание для всех. Разница всегда была очевидна — даже в лицах обычных людей, встречавшихся на улицах.

Рюрик внимательно посмотрел на неё:

— И какими ты видишь нас? Нашу землю? Наше правление?

Хельга задумалась, не спеша с ответом:

— Я вижу начало чего-то нового, — наконец сказала она. — Ни варяжского княжества, ни славянской державы, а чего-то, объединяющего лучшее от многих народов. Сила и предприимчивость северян, мудрость и терпение славян, знания и традиции финских племён... Если мы сможем сплавить это вместе, получится нечто особенное.

Она посмотрела на него с лёгкой улыбкой:

— Но для этого нужен особый правитель. Не просто сильный воин или мудрый старец, а кто-то, способный видеть ценность в разных людях, традициях, подходах.

— Ты льстишь мне, — с лёгкой улыбкой сказал Рюрик.

— Нет, — серьёзно ответила Хельга. — Я говорю, что вижу. Иначе я не согласилась бы стать твоей женой.

Она сделала паузу, затем добавила тише:

— Когда отец впервые привёл тебя в наш дом, я удивилась. Все варяги, которых я знала до того, были громкими, хвастливыми, смотрели на местных свысока. А ты... ты говорил с моей матерью на её родном языке, пусть и неидеально. Ты спрашивал о местных обычаях и слушал ответы. Ты относился к нам как к равным, хотя мог бы вести себя как господин.

Рюрик задумчиво кивнул:

— Виктор учил меня, что сила правителя — не в способности унижать других, а в умении поднимать их. «Настоящая власть, — говорил он, — это когда люди идут за тобой не из страха, а из уважения и веры».

Они продолжили путь в молчании, думая каждый о своём. Караван спускался с холма, направляясь к переправе через небольшую речку. Впереди, в дымке расстояния, уже виднелись контуры Изборска — крепости на возвышенности, окружённой земляным валом.

— Мы прибудем к вечеру, — сказал Рюрик, указывая на далёкую крепость. — Трувор много сделал для укрепления Изборска. Когда он пришёл сюда, здесь был лишь небольшой острог. Теперь это настоящая крепость, способная выдержать серьёзную осаду.

Хельга кивнула:

— Младший из братьев, но не менее значимый для создания державы.

— Трувор был особенным, — с теплотой сказал Рюрик. — Вспыльчивый, порой резкий, но преданный и честный до мозга костей. Люди шли за ним не раздумывая, потому что знали — он никогда не пошлёт их туда, куда не пойдёт сам.

Они приблизились к переправе, где их уже ждал паром — большой плот, способный перевезти несколько всадников с лошадьми за один раз. Перевозчики, заметив княжеский стяг, выказывали явное волнение — не каждый день через их переправу проезжал сам князь.

Хельга спешилась, давая отдых коню, пока готовился паром. Она подошла к берегу реки, наблюдая за быстрым течением воды. Это было хорошее место — с рыбой, зверем в окрестных лесах, плодородной почвой на полях. Земля, которая могла прокормить много людей, если правильно её использовать.

— Я бывала здесь с отцом, — сказала она подошедшему Рюрику. — Везли мёд, воск и меха в Изборск, а оттуда — соль и ткани в Новгород. Тогда, всего несколько лет назад, здесь было опасно. Разрозненные племена постоянно враждовали, на дорогах промышляли разбойники. Теперь же...

— Теперь здесь можно проехать с женщиной и не бояться, — закончил за неё Рюрик. — Это и есть наша главная задача — принести мир на эти земли. Не покорить, не завоевать, а объединить.

Он посмотрел на реку:

— Вода многому учит правителя. Она никогда не останавливается, всегда находит путь вперёд. Она может быть мягкой, но со временем пробивает даже камень. Она приносит жизнь, но может и забрать её, если не уважать её силу.

Хельга улыбнулась:

— Ты начинаешь говорить загадками, как Виктор.

— Наверное, перенял у него за годы учёбы, — усмехнулся Рюрик. — Он любит такие сравнения.

Паром был готов, и они вернулись к каравану. Переправа заняла несколько часов — плот мог перевозить лишь небольшие группы за раз. Когда последняя повозка оказалась на противоположном берегу, солнце уже клонилось к закату.

Рюрик приказал ускорить движение, чтобы достичь Изборска до наступления темноты. Дорога стала лучше — видно было, что о ней заботятся, регулярно подсыпают гравий, убирают поваленные деревья.

Когда они приблизились к крепости, навстречу им выехал отряд всадников под знаменем Изборска — белый сокол на синем фоне, герб, выбранный Трувором в честь птицы, которая, по легенде, указала ему место для основания крепости.

Во главе отряда ехал Хакон — старший дружинник Трувора, ставший после его смерти временным правителем Изборска. Высокий, широкоплечий воин с длинной рыжей бородой, заплетённой в две косы, он был образцом северного воина. Но в глазах его читался не только воинский дух, но и проницательный ум.

— Приветствую тебя, князь, — громко произнёс Хакон, останавливая коня перед Рюриком. — Изборск скорбит вместе с тобой о потере братьев и готов присягнуть тебе как единственному правителю.

Рюрик склонил голову в знак признательности:

— Благодарю за верность, Хакон. Трувор всегда говорил о тебе как о самом надёжном из своих людей. Теперь я вижу, что он не ошибался.

Он представил Хельгу, объяснив её статус будущей княгини. Хакон выразил почтение, но Хельга заметила в его глазах тень сомнения — вероятно, известие о том, что князь берёт в жёны девушку смешанного происхождения, без знатной родословной, вызывало у него вопросы.

«Мне ещё предстоит доказать многим, что я достойна этого места», — подумала она, сохраняя внешнее спокойствие и достоинство.

Вместе они въехали в Изборск. Крепость была меньше Ладоги, но расположена более выгодно с оборонительной точки зрения — на высоком холме, окружённом с трёх сторон крутыми склонами, а с четвёртой — глубоким рвом и мощным валом. Внутри — аккуратные деревянные строения, главный зал из тёсаных брёвен, несколько башен для наблюдения.

Хельга заметила, что население здесь было более смешанным, чем в Ладоге — варяжские дружинники, местные словене, даже несколько финских семей, судя по одежде и чертам лиц. Все они с почтением приветствовали княжеский караван, но в глазах многих читалась настороженность — они ещё не знали, чего ожидать от нового правителя.

В главном зале крепости был устроен пир в честь прибытия князя. Не роскошный — времени на подготовку было мало, да и недавняя смерть Трувора не располагала к излишествам, но достойный. За столами собрались старейшины Изборска, дружинники, купцы из разных земель.

Рюрик сидел во главе стола на месте, которое раньше занимал Трувор. Хельга была справа от него, Хакон — слева. Разговор за столом шёл о делах крепости, о торговле, о отношениях с соседними племенами.

— После смерти Трувора чудь начала проявлять беспокойство, — докладывал Хакон. — Ничего серьёзного пока, только слухи о том, что они собираются проверить крепость нашей власти.

— Это понятно, — кивнул Рюрик. — Трувор держал их в узде силой своего характера. Теперь им нужно показать, что смена правителя не означает слабости.

Он обвёл взглядом собравшихся:

— Я останусь в Изборске на две недели. За это время мы должны встретиться со старейшинами чуди, подтвердить старые договоры и, если нужно, продемонстрировать силу. Но не чрезмерную — нам нужны союзники, а не порабощённые враги.

Хакон согласно кивнул, и Хельга заметила, как некоторая настороженность в его глазах сменилась одобрением — слова Рюрика совпадали с подходом, которого придерживался Трувор.

— А что с Белоозером? — спросил один из старейшин. — Теперь, когда и Трувор, и Синеус ушли к предкам, кто будет управлять там?

Это был важный вопрос. С уходом двух братьев управление тремя ключевыми центрами — Новгородом, Изборском и Белоозером — падало на плечи одного Рюрика.

— В Белоозеро я отправлю Вадима, — ответил Рюрик. — Он доказал свою верность и понимание наших целей. Кроме того, будучи славянином, он найдёт общий язык с местным населением. Здесь, в Изборске, останется Хакон — я подтверждаю его полномочия как наместника.

Он сделал паузу, затем добавил:

— Но чтобы власть не распадалась, все наместники будут регулярно отчитываться передо мной и Советом в Новгороде, который я создам из представителей всех земель нашей державы.

Эта идея вызвала оживление среди собравшихся. Совет, включающий представителей разных территорий, был новшеством, которое могло обеспечить более прочное единство державы.

— А женщины будут иметь голос в этом Совете? — неожиданно спросила Хельга.

За столом повисла тишина. Многие смотрели на неё с удивлением — не принято было женщинам вмешиваться в такие обсуждения, тем более задавать столь прямые вопросы.

Но Рюрик не выказал ни удивления, ни недовольства:

— У северных племён женщины иногда становятся правительницами родов, если обладают необходимыми качествами. У славян женщины часто ведут торговлю и управляют хозяйством. У финнов женщины-знахарки пользуются огромным уважением. — Он сделал паузу. — Я не вижу причин, почему мудрые женщины не могут участвовать в Совете, если они представляют интересы своего народа.

Ответ вызвал смешанную реакцию — от одобрительных кивков до нахмуренных бровей. Но никто не осмелился открыто возразить князю.

Хакон с интересом посмотрел на Хельгу:

— Ты, кажется, хорошо знаешь обычаи разных племён?

— Мой отец был варяжским торговцем, мать — из веси, — ответила Хельга. — Я выросла между мирами и научилась видеть ценность в разных традициях.

— И это одна из причин, почему я выбрал её в жёны, — добавил Рюрик. — Не только из личной привязанности, но и потому, что наш союз символизирует то, что я хочу создать — державу, где разные народы живут вместе, сохраняя свои традиции, но объединённые общим будущим.

Пир продолжался, постепенно атмосфера становилась более непринуждённой. Рюрик расспрашивал старейшин о нуждах крепости, о состоянии торговли, о отношениях с соседями. Хельга больше слушала, чем говорила, запоминая имена, связи, настроения.

После пира, когда они уединились в отведённых им покоях — бывших комнатах Трувора, Хельга заметила, как Рюрик на мгновение остановился у оружейной стойки брата, проводя рукой по рукояти его любимого топора.

— Скучаешь по нему, — тихо сказала она, не спрашивая, а утверждая.

Рюрик кивнул:

— Трувор был особенным. Когда мы были детьми, он всегда был первым в драке, последним в отступлении. Но с возрастом в нём развилась мудрость, скрытая за внешней грубостью. Он понимал людей, хотя не всегда умел выразить это словами.

Он повернулся к Хельге:

— Знаешь, он был бы рад видеть тебя моей женой. Он всегда говорил, что мне нужна не просто красивая женщина, а та, которая заставит меня видеть вещи иначе.

Хельга улыбнулась:

— Звучит как мудрый совет.

— Так и было, — кивнул Рюрик. — Трувор редко давал советы, но когда делал это, стоило слушать.

Он подошёл к окну, глядя на ночной Изборск. Огни факелов и костров мерцали во тьме, создавая картину мирной крепости, готовящейся ко сну.

— Завтра нам предстоит много дел, — сказал Рюрик. — Встречи со старейшинами, проверка укреплений, разговор с купцами. И... мы должны собрать прах Трувора для путешествия в Новгород.

— Я буду рядом, — просто ответила Хельга, понимая, насколько тяжела для него эта задача.

Рюрик повернулся к ней с благодарностью в глазах:

— Я знаю. И это делает путь легче.

В ту ночь, лёжа без сна на новом месте, Хельга думала о странности судьбы. Ещё год назад она была просто дочерью торговца, помогавшей матери-знахарке с травами и отцу с переводами. А теперь она готовилась стать княгиней зарождающейся державы, женой Рюрика, властительницей земель от Ладоги до Белоозера.

Путь впереди был неясен, полон опасностей и трудностей. Но в одном Хельга была уверена — рядом с Рюриком она сможет создать нечто значимое, нечто, что переживёт их обоих и останется в памяти потомков.

С этой мыслью она наконец уснула, слушая отдалённые звуки ночного Изборска — крепости, ставшей частью их растущей державы, одним из краеугольных камней в фундаменте будущего великого государства.

***

### ВИКТОР

Ладога восстанавливалась после осады быстрее, чем ожидал Виктор. За две недели отсутствия Рюрика и Хельги большая часть разрушенных зданий была восстановлена, торговля возобновилась, жизнь возвращалась в привычное русло. Свеи не предпринимали новых попыток нападения — весть о поражении и смерти Эйрика Инглинга быстро распространилась по северным землям, заставив многих пересмотреть свои планы относительно молодой державы варягов и славян.

Виктор стоял на стене крепости, наблюдая за работой плотников, восстанавливающих последний из повреждённых складов. Его присутствие не было необходимым — мастера знали своё дело, — но он любил наблюдать за созидательным трудом. За свою долгую жизнь он повидал слишком много разрушений, чтобы не ценить моменты, когда люди что-то строили вместо того, чтобы ломать.

— Виктор! — окликнул его молодой дружинник Свенельд, недавно прибывший из Новгорода. — Гонец от князя!

Виктор быстро спустился со стены. В главном зале его ждал запылённый всадник, явно преодолевший долгий путь в спешке.

— Приветствую, — сказал Виктор. — Какие вести от Рюрика?

Гонец, отпив предложенной воды, протянул запечатанный свиток:

— Князь велел передать это лично в твои руки. И сказать, что они возвращаются из Изборска, но сделают остановку в Новгороде для погребения братьев.

Виктор принял свиток, сломал печать и начал читать. Почерк Рюрика был твёрдым и чётким, как и его характер.

"Виктору, наставнику и другу, от Рюрика.

Надеюсь, это письмо найдёт тебя в добром здравии и Ладога успешно восстанавливается после осады.

Наша поездка в Изборск была успешной. Хакон подтверждён в должности наместника. Прах Трувора собран для погребения в Новгороде, согласно желанию Синеуса. Мы встретились со старейшинами чуди и подтвердили прежние договоры. Были некоторые сложности — они попытались проверить меня, узнать, столь же ли я тверд, как был Трувор. Пришлось продемонстрировать, что твои уроки не прошли даром.

Но я пишу не только об этом. Во время пребывания в Изборске я много думал о будущем нашей державы. О том, как объединить эти разрозненные земли в единое целое. И я пришёл к решению, которое хочу обсудить с тобой, прежде чем объявить его публично.

Я намерен создать Совет Державы — собрание представителей от всех земель и народов, входящих в наш союз. Не просто для обсуждений, но с реальными полномочиями — решать споры, предлагать законы, контролировать наместников. Конечная власть останется за князем, но Совет будет его крепкой опорой и сдерживающей силой.

Это неслыханно в землях северян, где вся власть исходит от силы меча. Но я помню твои рассказы о Сенате в Риме, о советах старейшин в Греции, о диванах восточных владык. Я верю, что подобное устройство сделает нашу державу крепче, объединит разные народы не страхом, а участием в общем деле.

Хельга поддерживает эту идею. Более того, она предложила, чтобы в Совете были и женщины — представительницы тех народов, где женщины традиционно имеют голос в решении важных вопросов. Я согласился, хотя знаю, что это вызовет сопротивление у многих.

Мы прибудем в Новгород через три дня после получения тобой этого письма. Там совершим погребение братьев на холме, как и завещал Синеус. Затем вернёмся в Ладогу для подготовки к свадьбе, которую решили провести с наступлением первых морозов, как и планировали.

Я надеюсь на твой совет в этих вопросах, как всегда. Твоя мудрость, пронесённая через века, никогда не была так необходима, как сейчас, когда мы закладываем основы того, что должно пережить нас всех.

Рюрик."

Виктор дважды перечитал письмо, затем аккуратно свернул его. Гонцу он велел отдыхать и готовиться к обратной дороге — с ним он отправит свой ответ Рюрику.

Оставшись один, Виктор задумался над содержанием послания. Идея Совета была новаторской для этих земель и времён. Но в ней был глубокий смысл. Объединить разные племена и народы в единое целое можно было только дав им голос, возможность участвовать в управлении.

"Мой ученик превзошёл ожидания," — с гордостью подумал Виктор. Многие правители, которых он знал за свою долгую жизнь, предпочитали единоличную власть, видя в любом разделении полномочий угрозу своему могуществу. Но мудрейшие понимали — власть, разделённая с народом, не слабеет, а крепнет, становится более устойчивой, способной пережить смену поколений.

Предложение включить в Совет женщин тоже было смелым шагом. Виктор знал культуры, где женщины обладали значительной властью — от жриц древних культов до правительниц некоторых южных племён. Но в северных землях, где сила воина ценилась превыше всего, женщины редко участвовали в управлении напрямую. Хотя, как знал Виктор, их скрытое влияние часто было не менее значительным.

"В этом чувствуется рука Хельги," — подумал он с улыбкой. Девушка обладала редким даром видеть суть вещей, не отвлекаясь на условности и предубеждения. И храбростью высказывать своё мнение даже тогда, когда оно шло вразрез с традициями.

Виктор вышел на крыльцо главного здания крепости и окинул взглядом Ладогу. Эта крепость, как и Новгород, и Изборск, и Белоозеро, была лишь началом. Зерном, из которого должно было вырасти могучее древо — держава, объединяющая огромные пространства от Балтики до далёких восточных земель.

И Рюрик закладывал правильные основы для этого роста. Не просто завоёвывал, но создавал систему управления, способную функционировать и развиваться. Не просто накапливал богатства, но формировал торговые пути и связи. Не просто подчинял силой, но предлагал участие и защиту.

Виктор знал — его время здесь подходит к концу. После свадьбы Рюрика и Хельги, после того, как Совет начнёт свою работу, он уйдёт, как делал это бесчисленное количество раз в прошлом. Оставит своего ученика продолжать путь самостоятельно, а сам двинется дальше, искать новые вызовы, новые задачи, новых учеников.

Но сейчас, в эти последние недели и месяцы, он мог ещё помочь, направить, поделиться знаниями, накопленными за тысячелетия. И он сделает это, как всегда делал — не навязывая своё мнение, но помогая ученику найти собственные ответы.

Виктор вернулся в зал и начал писать ответ Рюрику. Письмо получилось длинным — он подробно изложил своё мнение о Совете, предложил конкретные механизмы его работы, основанные на опыте разных культур и эпох. Но главный совет был прост — следовать своему видению, не боясь новизны и не позволяя традициям и предрассудкам сковывать мысль.

Закончив письмо, запечатав его своим личным знаком — стилизованным волком, — Виктор отдал свиток гонцу для доставки в Новгород. Затем он отправился проверять готовность крепости к зиме. Нужно было убедиться, что запасы дров, продовольствия и фуража достаточны, что все здания утеплены, что у каждой семьи есть кров и пропитание.

Ибо правитель, учил он Рюрика, заботится не только о войне и власти, но прежде всего о благополучии своего народа. И в этом заключалась главная мудрость управления — мудрость, которую так редко постигали даже величайшие из властителей, которых знал Виктор за свою долгую, бесконечную жизнь.

### РЮРИК

Холм за Новгородом возвышался над окрестностями, открывая вид на город, реку и леса, уходящие к горизонту. Именно здесь, по желанию Синеуса, должны были упокоиться оба брата — рядом в смерти, хотя в жизни их пути часто расходились.

День был ясным, но холодным — первые заморозки уже посеребрили траву, а лёгкий снежок, выпавший накануне, ещё не растаял на северных склонах. Погода, подходящая для последнего прощания — чистая, ясная, строгая.

Рюрик стоял у двух погребальных урн, установленных на каменном постаменте. В одной хранился прах Синеуса, собранный после погребального костра в Ладоге, в другой — прах Трувора, который Рюрик лично собрал в Изборске. Два брата, два соратника, два основателя державы, чей путь оборвался слишком рано.

Рядом с Рюриком стояла Хельга, облачённая в тёмно-синее платье с серебряной вышивкой — цвета скорби, принятые у северных племён. Её волосы были распущены, как полагалось незамужней женщине, но украшены лентой цветов варяжской княгини — знак её особого положения как невесты князя.

Вокруг собрались старейшины Новгорода, дружинники, купцы, простые люди — все, кто хотел проститься с братьями князя, отдать последние почести тем, кто принёс на эту землю мир и порядок.

Рюрик шагнул вперёд, поднимая руки в традиционном жесте обращения к богам:

— Браги, хранитель памяти и песен, запиши в свою книгу имена Синеуса и Трувора, сыновей Годеслава, братьев моих и соратников. Вспомни их подвиги в бою, их мудрость в мире, их верность слову и долгу.

Он бросил в огонь, разведённый перед постаментом, две серебряные монеты — дань Хранителю Памяти, чтобы тот не забыл имена ушедших.

— Один Всеотец, прими их в Вальхаллу, где храбрые воины пируют до конца времён. Дай им место за своим столом, ибо они были достойны при жизни и встретили смерть с мужеством.

В огонь полетели два кольца из золота — символ вечности, дар Одину, чтобы он отворил врата своего чертога для душ братьев.

— Фрейр, податель плодородия и мира, благослови эту землю, где отныне будут покоиться их останки. Пусть их присутствие здесь принесёт благоденствие и процветание нашему народу.

Рюрик бросил в огонь горсть зёрен — символ жизни, продолжающейся даже после смерти, дар Фрейру, чтобы земля Новгородская была плодородной и щедрой.

Затем он повернулся к собравшимся:

— Не только северным богам мы вверяем их души, но и богам этой земли — Перуну и Велесу, Мокоши и Даждьбогу. Ибо братья мои пришли сюда как варяги, но стали частью этой земли, приняли её как свою, соединили в себе традиции севера и востока.

Это было новшеством — обращение и к скандинавским, и к славянским божествам в одном обряде. Но оно символизировало то единство, которое создавали Рюрик и его братья — союз разных народов под общей властью.

Старейшина Новгорода, представитель местных славянских племён, вышел вперёд и положил к урнам ветви дуба — символ силы и мудрости в традициях славян.

— Да примут их боры и дубравы в свои чертоги, — произнёс он. — Да станут их имена звёздами на небосводе, да вспоминают их потомки с благодарностью и почтением.

После него вышли представители финских племён, живущих в окрестностях Новгорода, и совершили свои обряды — тихие, почти беззвучные моления лесным и водным духам, чтобы те приняли души ушедших и защищали земли, где они теперь покоятся.

Наконец наступил момент для последнего прощания. Рюрик подошёл к урнам, положил руку сначала на одну, затем на другую:

— Прощайте, братья. Ваш путь окончен, но дело, которое мы начали вместе, продолжается. Я клянусь продолжать его так, чтобы вы могли гордиться, глядя с небес. Я клянусь хранить мир на этой земле, приумножать её богатства, заботиться о её народе. И я клянусь передать эту клятву своим детям и детям их детей, чтобы династия, основанная нами, правила справедливо и мудро.

Он сделал паузу, затем добавил тише, так, что только стоящая рядом Хельга могла слышать:

— До встречи в чертогах Одина, братья. Пусть путь ваш будет светлым, а память о вас — вечной.

Затем каменная плита была установлена сверху, запечатывая гробницу. На ней были выбиты имена братьев, годы их жизни и простая надпись: "Основателям Державы, принёсшим мир и порядок на эту землю. Да будет память о них вечной."

Обряд был завершён, и постепенно люди начали расходиться. Многие подходили к Рюрику, выражая соболезнования, некоторые делились воспоминаниями о братьях — кто-то помнил справедливый суд Синеуса, кто-то — щедрость Трувора к храбрым воинам.

Когда большинство ушло, на холме остались только Рюрик, Хельга и Вадим — словенский воевода, ставший одним из ближайших соратников Рюрика.

— Хороший обряд, — сказал Вадим, глядя на каменную плиту. — Соединяющий традиции разных народов, как и сама наша держава.

Рюрик кивнул:

— Так и должно быть. Братья понимали это с самого начала — мы пришли не как завоеватели, а как объединители. Не навязывая свои обычаи, но принимая и уважая местные.

Он посмотрел на Новгород, раскинувшийся внизу:

— Когда мы только прибыли сюда, это был маленький городок, страдающий от набегов и внутренних раздоров. Теперь же...

— Теперь это сердце растущей державы, — закончил за него Вадим. — Место, где встречаются торговые пути, где разные племена учатся жить вместе, где создаётся нечто новое.

Хельга, молчавшая до этого, вдруг произнесла:

— Знаете, что сказал Синеус незадолго до смерти? Что он видит в нашей державе нечто большее, чем просто союз племён. Он видел в ней зародыш новой цивилизации, сочетающей лучшее от севера и востока.

Рюрик с интересом посмотрел на неё:

— Он не говорил мне об этом.

— Он сказал это, когда мы остались наедине, — пояснила Хельга. — Он... доверил мне некоторые мысли, которые не успел высказать тебе.

Она помолчала, затем добавила:

— Он верил в то, что мы создаём здесь. Верил настолько, что смерть не пугала его — он знал, что дело, которому он служил, продолжится без него.

Рюрик тяжело вздохнул:

— Я надеюсь оправдать эту веру. Продолжить то, что мы начали втроём.

— Ты не один, — мягко сказала Хельга, беря его за руку. — У тебя есть верные соратники, мудрые советники. И скоро будет жена, готовая разделить с тобой не только радости, но и бремя власти.

Рюрик благодарно сжал её руку, затем повернулся к Вадиму:

— Ты готов принять на себя управление Белоозером? Это непростая задача, особенно сейчас, когда финские племена могут воспринять смерть Синеуса как признак слабости.

Вадим выпрямился, его лицо стало серьёзным:

— Я готов, князь. И я не подведу.

— Я знаю, — кивнул Рюрик. — Поэтому и выбрал тебя. Ты понимаешь не только воинское дело, но и торговлю, и управление. А главное — ты честен и предан нашему общему делу.

Он сделал паузу, затем добавил:

— Завтра я объявлю о создании Совета Державы, куда войдут представители всех земель и народов. Ты будешь представлять в нём Белоозеро и окрестные финские племена. Твой голос будет важен в решении общих вопросов.

Вадим выглядел удивлённым:

— Совет? С реальной властью?

— Да, — подтвердил Рюрик. — Конечная власть останется за князем, но Совет будет решать многие вопросы, особенно касающиеся торговли, налогов, разрешения споров между племенами. Это... необычно для наших мест, но я верю, что такое устройство сделает державу крепче.

Вадим обдумал услышанное, затем медленно кивнул:

— Это мудрое решение, князь. Оно даст всем народам чувство причастности к общему делу, ощущение, что их голос имеет значение.

— На это я и рассчитываю, — сказал Рюрик. — И ещё — на то, что такой Совет пережит любого князя, любую смену власти. Он станет основой, скрепляющей державу даже в тяжёлые времена.

Они постояли ещё некоторое время на холме, глядя на Новгород и окрестности, затем медленно спустились вниз, где их ждали кони. Завтра предстоял важный день — объявление о создании Совета, назначение наместников, решение множества вопросов, накопившихся за время отсутствия князя.

А через несколько дней — возвращение в Ладогу, подготовка к свадьбе, и начало нового этапа в истории молодой державы. Этапа, в котором братьев Рюрика уже не будет рядом, но их дух, их видение, их стремления будут жить в делах тех, кто продолжит их путь.

***

### ХЕЛЬГА

Ладога встретила их холодным, пронзительным ветром с озера и первым настоящим снегом, укрывшим крепость белым покрывалом. Когда обоз Рюрика пересёк мост и въехал в главные ворота, Хельга почувствовала странное смешение чувств — словно возвращалась домой после долгого отсутствия, хотя никогда не считала эту крепость своим домом.

Теперь всё изменилось. Через две недели она станет женой Рюрика, княгиней, и Ладога будет одной из её резиденций. Мысль об этом всё ещё казалась странной, почти нереальной, словно сон, от которого она может проснуться в любой момент.

Виктор ждал их у главного здания крепости. Хельга заметила, как напряглось его лицо, когда он увидел две погребальные урны, привезённые из Новгорода — часть праха Синеуса и Трувора, которую Рюрик решил хранить в Ладоге как символ присутствия братьев во всех ключевых центрах державы.

— Рад видеть вас благополучно вернувшимися, — сказал Виктор, помогая Хельге спешиться. — Особенно тебя, будущая княгиня.

В его тоне было тепло и искренность, которые Хельга успела оценить за время их знакомства. Виктор, несмотря на свою внешнюю суровость и сдержанность, обладал удивительной способностью заставлять людей чувствовать себя значимыми, ценными.

— Как крепость? — спросил Рюрик, оглядывая двор, где шла активная подготовка к зиме.

— Полностью восстановлена, — ответил Виктор. — Запасы пополнены, стены укреплены. Были небольшие стычки с разведчиками чуди на восточной границе, но ничего серьёзного.

Рюрик удовлетворённо кивнул:

— Хорошо. Значит, мы можем сосредоточиться на подготовке к свадьбе и первой сессии Совета.

Виктор улыбнулся:

— Я получил твоё письмо и полностью поддерживаю идею Совета. Гонцы уже разосланы во все концы державы, созывая представителей на первое заседание. Оно пройдёт здесь, в Ладоге, через три дня после свадьбы, как ты и хотел.

Они вошли в главный зал крепости, где уже был приготовлен обед для князя и его свиты. Пока дружинники и слуги размещались по своим местам, Рюрик, Хельга и Виктор уединились в малой комнате для разговора.

— Я выбрал место для Совета в Новгороде, — сказал Рюрик, разворачивая на столе карту. — На холме, где мы похоронили братьев. Там будет построено каменное здание — первое в нашей державе. Я хочу, чтобы оно простояло века, как и дело, которое мы создаём.

Виктор одобрительно кивнул:

— Хороший выбор. Место имеет и практическое, и символическое значение. Холм виден издалека, а близость к могилам основателей будет напоминать членам Совета об ответственности перед историей.

Хельга внимательно изучала карту, на которой Рюрик отметил не только существующие центры власти — Новгород, Ладогу, Изборск, Белоозеро, — но и планируемые крепости и торговые посты, которые должны были соединить разрозненные территории в единое целое.

— Ты мыслишь масштабно, — заметила она. — Не просто консолидация власти, но создание сети связей, которая объединит земли не только силой, но и общими интересами.

Рюрик кивнул:

— Мечом можно завоевать, но удержать можно только создав систему, в которой всем выгодно единство. Торговля, общие законы, взаимная защита — вот, что скрепит державу крепче любых присяг.

— И Совет станет важной частью этой системы, — добавил Виктор. — Место, где разные интересы сталкиваются, но не в войне, а в дискуссии. Где рождаются компромиссы и общие решения.

Они обсудили детали предстоящей свадьбы — кто приглашён, какие дары готовы, какие обряды будут совершены. Свадьба князя должна была стать не просто личным событием, но и политическим актом, демонстрирующим единство разных традиций и народов.

Затем Виктор упомянул о письмах, полученных от купцов с юга и востока, о новых торговых маршрутах, о возможностях расширения влияния за пределы нынешних границ. Рюрик слушал внимательно, задавал точные вопросы, принимал решения.

Хельга наблюдала за их взаимодействием с удивлением и восхищением. Между ними существовала особая связь — не просто между учителем и учеником, но между двумя разумами, мыслящими в одном направлении. Они понимали друг друга с полуслова, дополняли мысли друг друга, создавая более полную и глубокую картину.

И вдруг она осознала с пронзительной ясностью — Виктор действительно уйдёт после свадьбы. Не потому, что будет не нужен, а потому, что его работа здесь будет завершена. Он создал то, что хотел — положил основу новой державы, вырастил правителя, способного вести её дальше, помог заложить фундамент системы, которая переживёт их всех.

Эта мысль вызвала у неё непонятную грусть. Она узнала Виктора совсем недавно, но уже не могла представить, как будет без него — без его мудрых советов, спокойной уверенности, особого взгляда на мир, видящего больше, чем доступно обычным людям.

Когда обсуждение закончилось, и они вышли из комнаты, Хельга поймала взгляд Виктора. В его глазах была та же мысль, что и в её собственной — осознание скорого расставания и щемящее чувство потери, которое оно принесёт.

— Прогуляемся по стенам, пока не стемнело? — предложил Виктор ей, когда Рюрик отправился проверять привезённые из Новгорода припасы.

Хельга согласно кивнула. Они медленно поднялись на крепостную стену, откуда открывался вид на Ладожское озеро — серое и сумрачное в преддверии зимы, но всё равно величественное и красивое.

— Ты будешь хорошей княгиней, — внезапно сказал Виктор. — Рюрик сделал правильный выбор.

Хельга повернулась к нему:

— Почему ты так думаешь?

— Потому что ты смотришь на мир ясными глазами, — ответил он. — Видишь его таким, какой он есть, без иллюзий, но и без циничного разочарования. Умеешь ценить разные традиции, не привязываясь слепо ни к одной из них. Научилась слушать и понимать людей, даже тех, кто не похож на тебя.

Он сделал паузу, затем добавил тише:

— И потому, что ты любишь его таким, какой он есть — не князя, не правителя, а человека со всеми его силами и слабостями.

Хельга почувствовала, как к щекам приливает кровь. Слова Виктора попали в самую суть её чувств к Рюрику — чувств, которые она ещё только училась понимать и выражать.

— Я боюсь, — честно призналась она. — Боюсь не справиться с ответственностью, не оправдать ожиданий, не суметь быть той опорой, которая ему нужна.

Виктор улыбнулся:

— Страх — нормальное чувство. Он говорит о том, что ты осознаёшь важность задачи. Но не позволяй ему парализовать тебя.

Он смотрел на озеро, на далёкие берега, едва различимые в сгущающихся сумерках:

— Я видел много правителей и их жён за свою жизнь. Во многих культурах, во многие эпохи. И знаешь, кто были лучшими среди них? Те, кто не пытался быть совершенными, а просто делал то, что считал правильным, день за днём, шаг за шагом.

Хельга внимательно слушала, зная, что эти советы идут из глубины веков, из опыта, накопленного за тысячелетия наблюдений за человеческой природой.

— Ты оставляешь нас, — сказала она, не спрашивая, а утверждая.

Виктор кивнул:

— После свадьбы. Мой путь здесь завершается.

— Куда ты пойдёшь?

— На восток, — ответил он. — За горы, за великие реки, в земли, о которых вы только начинаете слышать от далёких купцов. Там другой мир, другие народы, другие вызовы.

Хельга помолчала, затем спросила:

— Ты когда-нибудь думал о том, чтобы остаться? Найти место, где тебе хорошо, и просто... жить?

Виктор долго не отвечал. Когда он наконец заговорил, его голос был тихим, почти мечтательным:

— Думал, конечно. Много раз. Иногда мне казалось, что я нашёл такое место — с людьми, которых мог бы назвать семьёй, с делом, которому стоило бы посвятить даже мою долгую жизнь. Но...

Он покачал головой:

— Но всегда приходит момент, когда я понимаю — моё предназначение не в том, чтобы остаться, а в том, чтобы идти дальше. Искать новые места, где моё присутствие может изменить ход событий, помочь рождению чего-то значительного.

— Это должно быть очень одиноко, — тихо сказала Хельга. — Вечно уходить, оставлять всех, кого знал и любил.

— Да, — просто ответил Виктор. — Но в этом есть и свобода. И радость видеть, как твои ученики идут дальше, создают что-то своё, превосходят тебя самого.

Он повернулся к ней:

— Синеус оставил тебе письмо. Ты уже прочла его?

Хельга покачала головой:

— Ещё нет. Мы не заезжали в его дом в Новгороде. Это будет после свадьбы.

Виктор кивнул:

— Когда прочтёшь, поймёшь многое. О нём, о Рюрике. Обо мне. И о том, что ждёт всех вас впереди.

— Это какое-то пророчество? — с лёгкой улыбкой спросила Хельга.

— Нет, — покачал головой Виктор. — Просто Синеус видел и понимал больше, чем показывал. Он был не только счетоводом и торговцем, но и наблюдателем, способным соединять разрозненные факты в общую картину.

Они продолжили прогулку по стене в молчании. Над Ладогой сгущались сумерки, первые звёзды появлялись на темнеющем небе. Крепость готовилась к ночи — зажигались огни в домах, часовые занимали свои посты, из кухонь доносились аппетитные запахи.

— Знаешь, — внезапно сказал Виктор, — иногда я завидую обычным людям. Их жизни коротки, но интенсивны. Они любят, теряют, радуются, страдают — всё в сжатый промежуток времени. Для них каждый момент имеет вес, каждое решение важно, каждая встреча может изменить всё.

Он помолчал, затем добавил:

— Цени это, Хельга. Цени каждый день своей жизни, каждый год с Рюриком, каждый шаг в создании того, что переживёт вас обоих. В этом — настоящее бессмертие, не в бесконечном существовании одного человека, а в том, что он оставляет после себя.

Хельга внимательно смотрела на него, понимая, что в этих словах — не просто мудрость, но личный опыт, горький и прекрасный одновременно. Опыт существа, живущего вне времени, но всё равно подчинённого его неумолимым законам.

— Я запомню, — тихо ответила она. — И я постараюсь быть достойной твоего доверия. Твоей веры в нас.

Виктор улыбнулся — редкой, искренней улыбкой, которая на мгновение сделала его лицо моложе, почти мальчишеским:

— Я знаю, что будет так. Иначе я не уходил бы с таким спокойным сердцем.

Они закончили обход стены и спустились во двор, где их уже ждал Рюрик, завершивший проверку привезённых грузов. Вместе они отправились в главный зал на ужин, где их ждали старейшины Ладоги, дружинники, купцы — все, кто хотел приветствовать возвращение князя и его будущей княгини.

За следующие дни Хельга поняла, насколько хорошо Виктор подготовил Рюрика к роли правителя. Князь не просто отдавал приказы — он вникал в детали, выслушивал разные мнения, искал компромиссы, где они были возможны, и проявлял твёрдость, где это было необходимо. Он помнил имена не только военачальников, но и простых воинов, интересовался не только военными и политическими вопросами, но и торговлей, строительством, бытом обычных людей.

И всё же иногда, в редкие моменты наедине, Хельга видела в нём не только князя, но и человека — усталого, временами сомневающегося, скорбящего о потере братьев, ищущего свой путь в сложном мире власти и ответственности.

Именно в такие моменты она понимала, что их союз будет не просто политическим альянсом, не просто браком по расчёту, но настоящим партнёрством двух людей, готовых поддерживать друг друга на выбранном пути.

А путь предстоял долгий и сложный — создание державы, которой суждено было стать одной из величайших в истории, но которая сейчас была лишь зародышем, хрупким ростком, требующим заботы и защиты.

В ночь перед свадьбой, когда Хельга лежала без сна в своей комнате, она думала не столько о завтрашней церемонии, сколько о будущем, которое ждало их после неё. О детях, которых она родит Рюрику — будущих правителях этой земли. О Совете, который станет основой управления растущей державой. О Викторе, уходящем на восток с лёгкой душой, зная, что его дело продолжается в надёжных руках.

И главное — о той особой ответственности, которая ложилась на её плечи как на жену правителя, будущую мать династии, связующее звено между разными народами и традициями в этой новой, рождающейся державе.

С этими мыслями она наконец уснула, а утром её разбудили первые лучи зимнего солнца — ясного и холодного, как тот новый путь, на который она вступала сегодня вместе с Рюриком.

### РЮРИК

День свадьбы выдался ясным и морозным — солнце сияло в безоблачном небе, снег скрипел под ногами, а дыхание превращалось в пар. По древней традиции северян, зимние свадьбы считались самыми крепкими — как холод сплачивает людей вокруг очага, так и зимний брак сплачивает супругов перед лицом жизненных испытаний.

Ладога была украшена к торжеству — алые и синие стяги развевались на крепостных стенах, еловые ветви и пучки рябины украшали двери домов, повсюду горели факелы и костры, создавая островки тепла и света в зимнем пейзаже.

С раннего утра в крепость прибывали гости — представители всех земель и народов державы. Старейшины Новгорода в богатых меховых одеждах, расшитых золотом и серебром. Делегация из Изборска во главе с Хаконом, сверкающая бронёй и оружием. Купцы из далёких земель, привезшие экзотические дары и товары. Местные жители в праздничных нарядах, любопытные и возбуждённые — не каждый день выдаётся возможность увидеть княжескую свадьбу.

Рюрик готовился к церемонии в своих покоях. По традиции, он должен был надеть новую одежду, не ношенную ранее. Виктор помогал ему облачаться, подавая предметы гардероба и проверяя, всё ли в порядке.

— Волнуешься? — спросил он, когда Рюрик в третий раз поправил золотую гривну на шее.

Князь усмехнулся:

— Странно, да? Я сражался в десятках битв, принимал решения, от которых зависели жизни сотен людей. Но сегодня... Сегодня я действительно волнуюсь.

Виктор понимающе кивнул:

— Потому что сегодня ты делаешь выбор не как князь, а как человек. И от этого выбора зависит не только твоя держава, но и твоё личное счастье.

Рюрик задумчиво посмотрел на наставника:

— Ты когда-нибудь... за свою долгую жизнь... любил так, чтобы забыть обо всём остальном?

Виктор замер на мгновение, его глаза затуманились, словно в них промелькнули тени давно ушедших времён:

— Да, — просто ответил он. — Давно. Очень давно.

Он не стал продолжать, и Рюрик не стал расспрашивать. Они оба знали, что есть воспоминания, слишком личные, слишком болезненные, чтобы делиться ими даже с самыми близкими.

— Хельга — особенная, — сказал Рюрик, меняя тему. — Не такая, как другие женщины, которых я знал. В ней есть... глубина, понимание, которое обычно приходит только с возрастом и опытом.

— А ещё — независимость мысли, — добавил Виктор с улыбкой. — Она никогда не будет просто соглашаться с тобой из уважения к твоему титулу или из страха перед твоим гневом. Она будет говорить то, что считает правильным, даже если это не то, что ты хочешь услышать.

— И за это я ценю её ещё больше, — кивнул Рюрик. — Мне не нужна покорная тень, мне нужен соратник. Друг. Партнёр.

Он подошёл к окну, глядя на собирающихся во дворе гостей:

— Знаешь, я думал о том, что сказала Хельга на совете в Изборске. О женщинах в Совете Державы. Поначалу эта идея показалась мне странной, почти неуместной. Но чем больше я размышлял...

— Тем больше понимал её мудрость, — закончил за него Виктор. — Женщины видят мир иначе, чем мужчины. Не лучше или хуже — просто иначе. И в Совете, где должны быть представлены разные взгляды, их голос может оказаться решающим.

Рюрик задумчиво кивнул:

— В Новгороде есть несколько женщин, чьё слово весит не меньше, чем у старейшин. Большинство из них — вдовы купцов, унаследовавшие дело мужей и преумножившие его. Они знают о торговле и ремёслах больше, чем многие мужчины. Было бы глупо не использовать их опыт и знания.

— Вот видишь, — улыбнулся Виктор. — Ты уже начинаешь мыслить как правитель, создающий нечто новое, а не просто следующий традициям.

Их разговор прервал стук в дверь. Вошёл Вадим, одетый в праздничный кафтан, расшитый серебром:

— Князь, всё готово. Гости собрались, жрецы ждут. И... невеста тоже готова.

Рюрик глубоко вздохнул, одёрнул богатую княжескую одежду:

— Тогда пора.

Они вышли во двор крепости, где вокруг большого костра собрались гости. По традиции, свадебная церемония включала элементы обрядов разных народов, входящих в державу — варяжские, славянские, финские.

Виктор и Вадим сопровождали Рюрика к месту церемонии — по правую и левую руку, символизируя поддержку как северных, так и восточных традиций. Гости расступились, образуя проход для князя и его сопровождающих.

Когда Рюрик занял своё место у костра, с противоположной стороны двора показалась процессия, сопровождающая Хельгу. Во главе шла пожилая женщина — старшая жрица веси, представляющая род матери невесты. За ней — молодые девушки с венками из вечнозелёных растений, символизирующими непрерывность жизни даже в зимнюю пору.

И наконец — сама Хельга. Рюрик почувствовал, как перехватило дыхание, когда он увидел её. Она была одета в белое платье с серебряной вышивкой, поверх которого был накинут алый плащ с меховой опушкой — цвета, символизирующие чистоту и жизненную силу. Волосы её были уложены сложной короной вокруг головы, с вплетёнными серебряными нитями и мелкими бусинами из янтаря.

Но не наряд поразил Рюрика больше всего, а выражение её лица — спокойное, уверенное, полное внутреннего достоинства. Она шла к нему не как покорная невеста, отдаваемая в чужой род, а как равная, сознательно выбирающая свой путь.

Когда она встала напротив него у костра, их взгляды встретились, и в этот момент всё вокруг словно исчезло — гости, церемония, даже сама крепость. Остались только они вдвоём, связанные невидимой нитью, которая отныне соединит их судьбы.

Жрец-варяг и жрица веси вместе начали обряд, призывая богов обоих народов благословить союз. Затем старейшина Новгорода произнёс славянское благословение, призывая Перуна защитить новую семью, а Мокошь даровать ей плодородие и благополучие.

Рюрик и Хельга обменялись дарами — он подарил ей серебряное зеркало, символизирующее ясность и правду, которые всегда должны быть между супругами; она ему — пояс, вышитый древними символами защиты и мудрости, чтобы он всегда возвращался домой целым и невредимым.

Затем последовал обмен кольцами — древними, передававшимися в роду Рюрика из поколения в поколение. Одно из них теперь украсило руку Хельги, символизируя её принятие в княжеский род.

Жрецы связали их руки лентой — красной с одной стороны, белой с другой, символизирующей единство противоположностей, слияние разных начал в одно целое.

— Отныне вы связаны перед лицом богов и людей, — провозгласил жрец. — Два — ставшие одним, разное — ставшее единым. Да будет союз ваш крепок, как северный лёд, и плодороден, как весенняя земля!

Гости одобрительно закричали, поднимая кубки с медовухой. Рюрик и Хельга, всё ещё со связанными руками, обошли вокруг костра, принимая благословения от каждой группы гостей — варягов, славян, финнов, купцов из дальних земель.

Затем настал момент, которого все ждали — князь должен был поднять свою невесту на руки и пронести через порог главного здания крепости, символизируя её вхождение в его дом и род. Рюрик легко поднял Хельгу, несмотря на тяжёлые церемониальные одежды, и под радостные возгласы внёс её в здание.

Когда двери закрылись за ними, оставив гостей во дворе продолжать празднование, Рюрик наконец опустил Хельгу на пол и развязал ленту, соединявшую их руки.

— Теперь ты княгиня, — тихо сказал он, глядя ей в глаза. — Жена правителя, хозяйка этих земель.

Хельга улыбнулась:

— А ты теперь мой муж. Не только князь для всех, но и супруг для меня одной.

Она помолчала, затем добавила серьёзнее:

— Я клянусь быть тебе не только женой, но и соратницей. Делить с тобой не только ложе, но и бремя власти. Говорить правду, даже когда её трудно услышать. И следовать за тобой, куда бы ни привёл нас путь.

Рюрик был тронут глубиной и искренностью её слов. Не традиционная клятва покорности и верности, а обещание равного партнёрства, честного и открытого.

— А я клянусь видеть в тебе не собственность, а равную, — ответил он. — Слушать твои советы не из вежливости, а из уважения к твоему уму. Делить с тобой не только радости, но и тяготы власти. И создать вместе с тобой не просто семью, но основу для будущей династии, достойной земли, которой мы правим.

Они стояли друг напротив друга в полутёмном зале, освещённом лишь несколькими факелами, и понимали — в этот момент рождалось нечто большее, чем союз двух людей. Рождалась новая глава в истории молодой державы, новая сила, которая должна была стать фундаментом растущего государства.

За дверями продолжалось празднество — гости пировали, пели песни, провозглашали тосты за здоровье и благополучие новобрачных. Но для Рюрика и Хельги главным было не внешнее торжество, а та глубокая внутренняя связь, которая соединила их в этот день.

— Нам пора возвращаться к гостям, — наконец сказал Рюрик. — Они ждут.

Хельга кивнула, и они вместе вышли во двор, где их встретили радостными кликами. Праздник продолжался до поздней ночи — с песнями, танцами, состязаниями воинов, демонстрирующих свою удаль перед княжеской четой.

Виктор, наблюдавший за торжеством, заметил, как умело Хельга общается с разными гостями — на северном наречии с варягами, на славянском с новгородцами, на языке веси с представителями финских племён. Она помнила имена, интересовалась делами, проявляла уважение к обычаям каждого народа. Природная дипломатия, помноженная на искренний интерес к людям, делала её идеальной княгиней для державы, объединяющей разные народы.

Рюрик тоже показал себя умелым правителем — чествовал заслуженных воинов, обсуждал торговые вопросы с купцами, обещал поддержку в спорных ситуациях между племенами. И в каждом его слове, в каждом жесте чувствовалась не только сила, но и мудрость, не только власть, но и ответственность.

"Они готовы," — подумал Виктор. "Они справятся без меня."

Эта мысль принесла ему и грусть, и удовлетворение. Грусть — из-за неизбежности расставания с людьми, ставшими для него почти семьёй. Удовлетворение — от сознания хорошо выполненной работы, от уверенности, что его усилия не пропали даром.

Три дня продолжались свадебные торжества, а на четвёртый состоялась первая сессия Совета Державы. В главном зале Ладожской крепости собрались представители всех земель, входящих во владения Рюрика — от Ладоги и Новгорода до Изборска и Белоозера, от варяжских поселений на побережье до отдалённых финских деревень в глубине лесов.

Рюрик восседал на резном деревянном троне, символизирующем власть князя. Справа от него сидела Хельга, слева — Виктор. Это расположение имело символическое значение: княгиня, представляющая местные племена, и наставник, представляющий мудрость веков, как две опоры княжеской власти.

— Сегодня, — начал Рюрик, когда все собрались, — мы закладываем основу для будущего нашей державы. Совет, который мы создаём, будет помогать мне и моим наследникам управлять справедливо и мудро, учитывая интересы всех народов, живущих на наших землях.

Он обвёл взглядом собравшихся:

— В Совет войдут представители от каждой земли, каждого народа нашей державы. Они будут избираться своими общинами на основе мудрости, опыта и уважения. Они будут собираться трижды в год — зимой, весной и осенью — для решения важных вопросов и рассмотрения споров.

Рюрик сделал паузу, затем продолжил:

— Князь сохраняет верховную власть, особенно в вопросах войны и мира, но прислушивается к мнению Совета. В случае отсутствия князя или его недееспособности, Совет может принимать решения от имени державы, пока не будет найден законный наследник.

Это было радикальное новшество — ограничение княжеской власти, создание механизма, предотвращающего хаос в случае внезапной смерти правителя. Некоторые из старых дружинников выглядели обеспокоенными, но большинство собравшихся одобрительно кивали, понимая мудрость такого решения.

— Кроме того, — добавил Рюрик, — в Совет будут входить не только мужчины, но и женщины — там, где они традиционно имеют голос в решении важных вопросов. Мы не будем слепо следовать обычаям одного народа, но возьмём лучшее от каждого.

Это вызвало больше споров, но Хельга, заранее подготовившаяся к такой реакции, выступила с речью, напомнив о выдающихся женщинах разных племён — мудрых правительницах, успешных торговках, хранительницах знаний. Её аргументы были настолько убедительны, что даже самые консервативные старейшины начали задумываться.

Виктор наблюдал за дискуссией с тихой гордостью. Рюрик не просто создавал государство, основанное на силе меча, — он закладывал основы правовой системы, которая могла пережить его самого, создавал механизмы, способные функционировать без личного присутствия правителя.

Обсуждение продолжалось весь день — говорили о границах полномочий Совета, о процедуре выбора его членов, о частоте и месте собраний. К вечеру основные положения были согласованы и записаны на пергаменте — первый письменный закон молодой державы, первый шаг от обычного права к государственному устройству.

Когда собрание закончилось, и большинство участников разошлось, Рюрик, Хельга и Виктор остались в зале одни. Они сидели у огня, глядя на пламя, каждый погружённый в свои мысли.

— Сегодня мы сделали то, чего не делал никто на этих землях, — наконец сказал Рюрик. — Создали основу для державы, которая может пережить не только нас, но и многие поколения после нас.

Хельга кивнула:

— И самое важное — эта держава построена не на страхе, а на участии, не на подавлении, а на сотрудничестве. Это делает её прочнее любой империи, созданной мечом.

Виктор молча смотрел на них — на правителя, выросшего из мальчика, которого он когда-то спас, на мудрую женщину, ставшую идеальной спутницей для такого мужчины. Его сердце переполнялось гордостью и... щемящим чувством завершения.

— Я ухожу завтра, — тихо сказал он.

Рюрик и Хельга повернулись к нему. Они знали, что этот момент близок, но его неожиданное наступление всё равно застало их врасплох.

— Так скоро? — спросил Рюрик, не пытаясь скрыть разочарование в голосе.

— Самое подходящее время, — ответил Виктор. — Зимние дороги ещё проходимы, но весеннее тепло уже чувствуется в воздухе. Лучшее время для долгого путешествия на восток.

Он посмотрел на своего ученика:

— И потом, моя работа здесь завершена. Ты стал тем, кем должен был стать, — сильным и мудрым правителем. У тебя есть достойная жена, верные соратники, прочная основа власти. Тебе больше не нужен наставник, указывающий путь.

Рюрик хотел возразить, сказать, что Виктор всегда будет нужен, всегда будет желанным гостем в его доме, что его мудрость никогда не станет лишней. Но он видел решимость в глазах своего учителя и понимал — это решение окончательно.

— Я никогда не смогу отплатить тебе за всё, что ты сделал для меня, — вместо этого сказал он. — За спасение, за воспитание, за знания, за веру в меня даже тогда, когда я сам не верил.

Виктор покачал головой:

— Ты уже отплатил мне — тем, что стал достойным человеком и правителем. Тем, что создаёшь нечто значимое, что переживёт нас всех.

Он повернулся к Хельге:

— А ты продолжай быть его опорой, его советчицей, его другом. Напоминай ему, что власть — не цель, а средство для создания лучшего мира.

Хельга кивнула, её глаза блестели от непролитых слёз:

— Я буду помнить твои уроки, Виктор. И передам их нашим детям, чтобы они тоже знали о человеке, который сделал возможным всё это.

Они сидели в молчании, глядя на огонь, каждый понимая — это последний вечер, который они проводят вместе. Завтра Виктор уйдёт на восток, как уходил бесчисленное количество раз из других мест, от других людей. А они останутся здесь, продолжая строить то, что он помог им начать.

Утром, когда первые лучи солнца коснулись стен Ладоги, Виктор был уже готов к дороге. Небольшая сумка с самым необходимым, крепкий посох, тёплый плащ — вот и всё его имущество. Человек, живущий тысячелетиями, не привязывается к вещам, зная их мимолётность.

Рюрик и Хельга вышли проводить его. Князь подарил своему наставнику коня — сильного, выносливого жеребца, способного преодолеть длинный путь на восток. Хельга вручила мешочек с лечебными травами и амулет веси — символ защиты путника в дороге.

— Ты всегда будешь желанным гостем в наших землях, — сказал Рюрик, крепко обнимая своего учителя. — Если судьба когда-нибудь вновь приведёт тебя в эти края...

— Кто знает, — с лёгкой улыбкой ответил Виктор. — Может быть, когда-нибудь, через много лет, я вернусь, чтобы увидеть, что стало с семенем, которое мы посадили.

Хельга тоже обняла его, не стесняясь слёз:

— Спасибо, что доверил нам своё дело. Мы постараемся быть достойными этого доверия.

Виктор кивнул, затем поднял глаза к небу, проверяя погоду, и неожиданно рассмеялся — открыто, искренне, как не смеялся уже давно:

— Знаете, я видел рождение и падение империй, восхождение и крах великих правителей. Но редко встречал людей, которым мог бы доверить будущее так, как доверяю вам.

Он поправил сумку на плече, проверил седло коня:

— Прощайте. И помните — не власть делает правителя великим, а то, как он использует её для блага своего народа.

С этими словами он сел на коня и направил его к воротам крепости. Рюрик и Хельга стояли, держась за руки, и смотрели, как фигура их наставника и друга постепенно удаляется, становится всё меньше, пока наконец не исчезает за поворотом дороги, уводящей на восток.

— Думаешь, мы когда-нибудь увидим его снова? — тихо спросила Хельга.

Рюрик задумчиво посмотрел вдаль:

— Не знаю. Может быть, да. Может быть, нет. Но я знаю точно — он всегда будет частью нас, частью того, что мы создаём здесь.

Они повернулись и медленно пошли обратно в крепость, где их ждали обязанности правителей, заботы о растущей державе, планы на будущее. Впереди был долгий путь создания государства, которому суждено было стать одним из величайших в истории. Путь, который они только начали, но который уже был ясно виден — благодаря мудрости бессмертного, указавшего им направление.

### ЭПИЛОГ

Годы спустя, когда на холме за Новгородом уже стояло каменное здание Совета, когда маленький сын Рюрика и Хельги делал первые шаги по дворцу, когда торговые пути из варяг в греки и с запада на восток были прочно установлены и защищены, когда держава Рюрика уже признавалась соседями как серьёзная сила — одинокий путник с седой бородой и молодыми голубыми глазами остановился на далёком холме, глядя на раскинувшийся внизу город.

Новгород рос и процветал. Деревянные стены сменились каменными, на реке толпились торговые суда из разных стран, на рынках звучала речь десятка народов. Это был уже не просто опорный пункт варяжского князя, а настоящая столица молодого, но сильного государства.

Путник долго смотрел на город, на реку, на окрестные леса и поля. Его взгляд был взглядом человека, видевшего слишком много, чтобы удивляться, но всё ещё способного радоваться росту и процветанию.

— Они справились, — тихо сказал он сам себе. — Они создали нечто большее, чем просто княжество или союз племён. Они заложили основу цивилизации, которая продолжит жить и развиваться даже после них.

Он повернулся и посмотрел на восток, туда, где за горизонтом лежали земли, в которых он провёл последние годы. Земли древних культур, мудрых учений, экзотических товаров. Земли, о которых здесь пока только начинали узнавать через редких купцов и путешественников.

— Когда-нибудь эти миры встретятся, — проговорил он задумчиво. — Запад и Восток, Север и Юг. И тогда начнётся новая эпоха, новый виток истории.

Он ещё раз взглянул на город, словно прощаясь, затем развернулся и пошёл прочь, туда, где садилось солнце. Его ждал новый путь, новые люди, новые задачи. Ведь такова была его судьба — приходить, когда в нём нуждались, и уходить, когда его работа была завершена.

А за его спиной продолжала расти и крепнуть держава Рюрика — будущая Русь, раскинувшаяся от моря до моря, объединившая десятки народов под единой властью, создавшая уникальную культуру на стыке разных миров. Держава, в фундаменте которой лежали не только кровь и железо, но и мудрость бессмертного, указавшего путь её основателям.

**КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ**

Если вам зашло, то подписывайтесь на цикл, и напишу ещё книги 4 по Руси. Ну а если нет, то Крид найдёт место и в другой стороне, ибо всё равно лишь хроники Куси и того, что было до Царя. Также можете почитать и другие мои работы.

Подписывайтесь на ТГ автора с анонсами, треками и прочим контентом, давая всегда держать ухо востро.

https://t.me/GRAYSONINFERNO

Всем спасибо за лайки и комментарии. Обнял.