Письма солдат

Глава 11 Карибское море

27 июля 1941. Кирилл.

Смельчакам везет, но не всем и не во всём. Коммандер Гомер Граф буквально на днях получил полные права командира крейсера. Потому относился к кораблю, как к новой машине. Во все совал нос, сам ежедневно обходил крейсер от юта до бака, заглядывал во все щели.

Корабль пусть и не новый, но какое это имеет значение, когда ты наконец-то стал полноценным настоящим властителем стальной боевой машины? Может быть это одна из причин, по которой коммандер Граф встречал утро 27 июля на мостике.

Рассвет. Солнце величественно встает над горизонтом, по волнам бегут дорожки. Легкий ветерок освежает, несет прохладу. Для энергичного умеющего радоваться жизни человека, прекрасное время.

Гомер Граф насвистывал мотив модного шлягера и глядел на волны с мостика. Коммандер в очередной раз вспомнил недобрым словом корабелов и проектировщиков. Характерная черта старых американских кораблей — отсутствующие или закрытые мостики. Иногда это мешает, причем сильно. Через стекло не так хорошо видно, как с открытой площадки, а в субтропиках добавляется проблема вентиляции. Нет того чувства, ощущения свободы и власти над кораблем и стихией, когда тебе в лицо летят брызги, ветер в лицо, а над головой чайки.

— Кофе на мостик, — командир глянул на ссутулившегося рулевого и открыто зевающего вахтенного офицера. — Три кофе!

— И бутерброды, — живо отреагировал лейтенант Хорст Буххольц.

— Есть что на горизонте?

— Никак нет, командир. Только «Джервис» по правому борту болтается.

— Пусть, — вообще-то эсминец и должен был находиться именно там, где сейчас шел.

Крейсер «Цинциннати» в сопровождении торпедного дивизиона патрулировал ближние подступы к Панамскому каналу. Работа нервная, но терпимая. Пусть джери и рашен так далеко не забегали, по слухам, им всыпали в боях за Наветренные острова, но на подходах к каналу частенько появлялись вражеские подлодки. Немало судов погибло пока командование наконец-то не наладило работу патрулей и поисково-ударных групп.

Корабль держал ход 16 узлов, курс чистый ост. Шесть эсминцев разбежались сетью в поисках подвсплывших для зарядки аккумуляторов субмарин. Два корабля несли сонары, их Граф поставил на флангах. Так больше шансов кого-нибудь загрести.

— На горизонте! Два румба право!

Два больших корабля на границе неба и моря. Характерные для крейсеров надстройки и трубы. Нет, противника здесь быть не может, далеко слишком до вражеских баз. Даже рейдеры никогда не рисковали забираться в драконову пасть. Но и своим взяться неоткуда. Гомер Граф распорядился дать точное опознание. Неизвестные корабли держат больше двадцати узлов. Силуэты сливаются с океанской волной, но архитектура незнакома. Один вроде трехбашенный, с двумя трубами как «Чикаго» или «Аугуста». Второй почему-то с четырьмя башнями.

— Позвоните в машинное, мне нужен полный ход, — бросил командир, опуская бинокль.

Команда прозвучала как нельзя вовремя. Через тридцать секунд с командно-дальномерного поста доложили, что наблюдают немецкий тяжелый крейсер и русский «вашингтонец». На «Цинциннати» успели заложить крутую циркуляцию и дать полный ход. Этим маневром командир американского крейсера испортил всю игру командирам «Громобоя» и «Блюхера». За американцем следили на радиодальномерах, но открыть огонь не успели.

— Боевая тревога! — лейтенант Буххольц вдавил кнопку оповещения.

— Немедля, предупреждение всем кораблям дивизиона, — коммандер Граф чувствовал, как под ногами подрагивает настил мостика.

Корабль хоть и старый, но турбины и котлы в прекрасном состоянии. «Цинциннати» изначально строился как скаут и лидер эсминцев. Корпус с большим коэффициентом удлинения, мощная силовая установка. Хороший ходок.

Следующие полчаса машинная команда превзошла саму себя. Выжали из турбин и котлов все. И еще немного. За одиноким крейсером гналась пара тяжелых бронированных волкодавов. Американец потерял скорость и дистанцию на циркуляции, но сейчас уверенно отрывался от противников.

Первым шел «Блюхер», на короткой дистанции он держал больший ход чем русский напарник. Шансы у него были. Однако, после того как патрульная пара «Бакланов» заметила и атаковала американский эсминец, на крейсера прилетел грозный окрик с авианосцев. Море в этом районе слишком оживленно чтоб отвлекать эскорт на гонки за одиноким бродягой.

Капитан трампа «Гермес» мог считать себя счастливчиком. Быстрокрылый бог коммерсантов явно покровительствовал одноименному судну. «Гермес» успешно избежал атаки «волчьей» стаи у Флориды, капитан вовремя изменил курс, обходя горячий район по большой дуге вдоль мексиканского побережья. Вблизи Панамы можно выдохнуть. Еще немного. Пройти шлюзами. Дальше будет легче. Выгрузить трюмы в Вальпараисо, принять селитру и можно будет думать об обратном пути. К тому времени все изменится. Может даже агент договорится и «Гермес» уйдет в Сан-Франциско.

Два больших одномоторных самолета быстро приближались с кормовых углов. Патруль, наверное. Старший помощник помахал с мостика летунам. Вот теперь точно не о чем беспокоится.

Один «Баклан» вдруг сделал горку и перешел в крутое пикирование. На «Гермесе» не успели ничего сообразить. Все прошло слишком быстро. Самолет с ревом падает прямо на бак, от него отделяются три капли, над самой мачтой машина выравнивается и отворачивает. Две бомбы легли точно в палубу за трубой. Третья ударила у борта, подбросив трамп взрывом. Капитал и по совместительству хозяин судна выскочил из каюты в одних подштанниках, он что-то орал, но его вопли перекрывал гул пламени из трюма.

Старший помощник, выглянул из-за наркоуза компаса — одного взгляда хватило чтоб понять, пора спускать шлюпки. Человек метнулся к трапу, его обогнал рулевой. В этот момент «Гермес» содрогнулся от внутреннего взрыва и повалился на борт. Увы, запас удачи исчерпан дочиста. Судно продержалось на поверхности считанные минуты. Спасшихся не было. Кому-то посчастливилось выпрыгнуть за борт, но что это изменило? Все равно никто так и не узнал, на сколько они пережили своих захлебнувшихся в отсеках товарищей.

Вылет прошел удачно. Кирилл Никифоров садился на авианосец после тройки своих ребят. Как он помнил, штабс-капитан Оффенберг всегда так делал, Боря Сафонов тоже. Тех командиров звеньев, что садились первыми обычно не уважали.

— Все в порядке? — Кирилл хлопнул по плечу своего ведомого.

Покинув машины, летчики собирались на палубе у трубы. Ребята негромко переговаривались, делились впечатлениями. Многих впечатлило черное облако над шлюзами. Столб дыма виден издалека. Не все сразу поняли, что там такое взорвалось.

— Хорошо, командир, — отозвался Марченко. — я весь обратный путь прислушивался к мотору. Ровно поет. Ни намека на фальшивую ноту.

— За приборами и компасом над следить, — нахмурился Кирилл.

— Мне формуляр дали. Заполнять?

— Всем заполнять. Все что касается машины, писать четко, подробно, как на исповеди, — командир звена нахмурился.

Он сам на палубе взял бланк у механика, сложил в карман, да так и забыл.

Вернулись все. Теперь осталось самое сложное. До безопасной зоны, плотно прикрытой базовой авиацией больше тысячи миль. Только у берегов Гайаны можно чувствовать себя в относительной безопасности. Эти мили еще надо пройти. А вражеские базы не так далеко, как того хотелось бы.

С «Цинциннати» сразу дали радио с рапортом об инциденте. Пока корабль уносил винты, вокруг рвались снаряды, с антенн срывались тревожные сигналы. Попавшие под удар по шлюзам и аэродромам военные, капитаны и офицеры судов хоть и пережили весьма неприятные минуты, но тоже четко опознали одномоторные ударные самолеты и характерные силуэты истребителей со сдвинутыми к хвосту кабинами.

Разумеется, оставался шанс, что русские и немцы использовали аэродром подскока в джунглях Колумбии, но давайте быть реалистами. Атаковали палубные самолеты. В море как раз в радиусе выпуска самолетов обнаружены крейсера противника. Все остальные версии разом отметаются. Тем более командование обороны Карибского бассейна давало себе отчет, что местонахождение тяжелых кораблей европейцев в текущий момент времени есть величина вероятностная.

Приказ бросить все силы на перехват родился мгновенно. Увы, приказать легче чем исполнить. Единственный полноценный авианосец под звездно-полосатым принимал пополнение в Майами. Стычки с русскими истребителями проредили корабельное авиакрыло. Два крейсерских отряда вышли с Эспаньолы, но командиры и старшие офицеры очень надеялись на шторм. Летом 41-го все хорошо знали, появляться в хорошую погоду в радиусе действия вражеских палубных самолетов вредно для здоровья. Да и бой с тяжелыми крейсерами та еще рулетка.

Ах да, на поиск палуб близ южноамериканского побережья бросили все свободные борта патрульно-поисковых авиакрыльев. Один такой самолет и обнаружил два авианосца к северу от Венесуэльского залива. Экипаж «Каталины» сумел не только правильно опознать цели, но и летчику хватило ума вовремя дать форсаж моторам. Это и спасло летающую лодку от пристального внимания пары «Сапсанов». Точнее говоря, перехватчики взлетели слишком поздно и долго набирали высоту. Девица Фортуна любит моряков и летчиков, они совершенно случайно попали в «окно», когда одни патрульные истребители садились или вырабатывали последние литры бензина, а другие только готовили к взлёту.

— Через сколько ждать гостей? — каперанг Кожин адресовал вопрос штурманам.

— От десяти минут до пяти часов, — последовал незамедлительный ответ.

— Полковника Черепова на мостик! А вот вы и сами Константин Александрович, распорядитесь готовить всех к вылету.

— Уточните задачу. Нас атакуют?

— Еще нет. Только разведчик.

— Тогда и волноваться рано, — командир корабельного авиаотряда, аккуратно оттеснил Кожина в сторону и тихо молвил: — Не спешим, Евгений Павлович. Мы можем поднять самолеты на палубу и приготовиться к немедленному старту, но тогда придется отозвать патруль.

— Спасибо, Константин Александрович, упустил момент.

Капитан первого ранга мотнул головой чувствуя, как щеки наливаются багрянцем. Чуть было не спорол глупость как молодой мичман, чуть-чуть не угробил два авианосца.

— Передача с «Гинденбурга».

— Зачитывайте.

Контр-адмирал Гельмут Бринкманн успел просчитать варианты, но пришел к совсем другим выводам. Он хоть, как и Кожин, принял авианосное соединение после крейсера, но внимательно изучил опыт боев на «Цепеллине».

Соединение уносило винты со скоростью 24 узла, запас топлива позволял такую роскошь. После того как «Каталина» исчезла с радаров, авианосцы круто повернули на норд-норд-ост и увеличили ход до 30-и узлов. Крейсер «Громобой» занял место на правом крыле, «Блюхер» и «Леший» прикрыли левый фланг. Именно с этого направления и наличествовал риск массированной атаки.

На «Выборге» давали себе отчет, в набег не случайно выделили легкий авианосец с георгиевским авиакрылом. Командование нашей эскадрой не отличается расточительной щедростью, за дорогие подарки и задатки приходится платить. Двум здоровенным лисам еще предстояло благополучно выбраться из Карибского моря после учиненного переполоха в курятнике.

Оповещение о режиме «повышенной готовности» Кирилл Никифоров встретил в кубрике. Первым его желанием было подскочить и бежать выяснять задачу, затем вспомнил, что офицеру не пристало вести себя как безусый доброволец. Единственное, он набросил летную куртку, проверил обмундирование и пошел к кубрикам унтеров, больше даже не проверить, а ободрить своих ребят.

Новых команд не поступало, по вибрации палубы и низкому гулу чувствовалось, авианосец держит полный ход. В иллюминатор виден пенящий волны крейсер. Башни «Громобоя» в походном положении, но стволы зениток задраны вверх.

Делать нечего, соседи по кубрику ушли в столовую, где поручику Оболенскому пожелалось петь под гитару. Голос у Сергея Павловича сильный приятный, но подводит любовь к слишком уж грустным песням.

Кирилл устроился на стуле и вытащил из планшета последние письма от родных. Сверху серый конверт со штампами полевой почты. Появилось настроение перечитать. Отчим писал редко. Больше о нем и за него рассказывала мама. А вот поди ж последнее письмо догнало на Азорских островах.

«Здравствуй, Кирилл! Владислав, передал, ты закончил Гатчинскую школу. Поздравляю! Ты всегда стремился быть лучшим. Рад за тебя. Сразу скажу, офицерских погон ты достоин, потому и носи их с гордостью, не роняй честь….»

Это все не интересно. Хотя, задевает определенные нотки. Капитан Удалов кадровый военный, пусть и из крестьян. Кирилл помнил, как отчим буквально светился, провожая мальчишек в летное училище. Для него такой выбор естественен, Владислав вон с голоногого детства знал, что будет служить как папа. Только не в бронеходчики пошел, а заразился от сводного брата мечтой о небе.

Дальше интереснее. Антип Власьевич во Франции попал в госпиталь, лечился уже в России. Где его угораздило, куда ранило, или чем заболел, умалчивал. Мама знала, но тоже не писала. Выздоравливал седовласый офицер дома под Черниговом. А сейчас пишет с берегов Урала.

'Места хорошие. Люди неплохие, простые и честные. Я как и прежде командую ротой. Принимаю и осваиваю новую технику. Опять приходится учиться, сидеть с инструкциями, зубрить наставления. Много дают по тактике. Приходится старое выбрасывать, новое вливать в старые меха. Не жалуюсь. Зато каждый день вспоминаю молодость.

Живем в поле. Ну тебе это знакомо. Регулярно на торг приезжают киргизы, привозят копченое и вяленое, кумыс. Продают весьма добротные одеяла верблюжьей шерсти. По-русски говорят плохо, но денежный счет знают хорошо'.

Кирилл улыбнулся этим строкам. Эх дядя Антип. Скромняга. Мама ведь писала, что отчим постоянно подарки домой посылает. Никуда от крестьянской тяги «все в дом» не деться. Впитано с молоком матери.

Отчим во Франции раздобыл большой старинный сервиз на дюжину персон предметов. Столовое серебро. Хорошо упаковал, переслал. И в военном лагере между Донгузом и Уралом покупал шерстяные вещи, тонкие пуховые шали, меха, баловства ради посылал орехи и сушёные фрукты. Это чтоб маленькую Марину утешать. Маму больше всего порадовала пуховая шаль. Зимой даже на берегах Днепра бывает холодно. А пух хорошей вязки греет как шерсть.

Прапорщик подпер голову кулаком и уставил взгляд в подволок. Цензура у нас до сих пор работает плохо. Однако умные люди стараются лишнего не писать. Умный человек поймет несказанное. Первый мехкорпус ныне частью во Франции, частью перебрасывается в Америку. Полигонов и лагерей на Урале у него нет. Корпус формировался в Малороссии, там у него и квартиры. Киевская мехдивизия вся чисто русская из тамошних уроженцев.

Получается, отчима перевели в другую часть, и он принимает новую технику. Даже интересно. Вспомнилось, дядя Ваня упоминал переброску дивизий третьего механизированного за Оренбург. С изучением новой техники тоже интересно. Что именно писать нельзя, но мысли есть. Офицер обязан разбираться не только в своей узкой специфике. Обзор по состоянию армии в Гатчине курсантам давали, Отставной генерал-майор Слащев спрашивал строго, требовал пехотную структуру учить как «Отче наш».

Так что там у нас сейчас недавно на вооружение принято, да такое, что людей переучивать приходится? Антип Власьевич, штурмовыми «осликами» и «бычками» командовал, значит, не самоходки он получил.