Повелители волшебства

Часть 2, глава 1

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

Солнечный луч, пробившись через листву, ослепил Дэвида. Дэвид поморщился, попытался перевернуться на другой бок, обнаружил вместо подушки траву и сухие ветки и резко сел. Вокруг был лес. Почему он спит в лесу, а не в своей комнате? Он что, вчера так угулялся, что пришлось заночевать на свежем воздухе?.. Миг мучительного раздумья — и он все вспомнил: и бой с «саранчой», и уход из замка, и путешествие на Остров Мира. Путешествие, которое закончилось, не успев начаться. Кто-то напал на него в тот момент, когда он заснул в самолете, летящем в Лос-Анджелес. Кто-то, разбирающийся в Искусстве на порядок лучше бывшего оруженосца Лорда Лэйкила.

Дэвид судорожно огляделся, но вокруг никого не просматривалось. Он был совершенно один. Почему он еще жив? Почему он не связан, не пленен, а оставлен на свободе? Даже амулет ему оставили... пусть и бесполезный после недавней атаки, но ведь его нетрудно починить... Дэвид сунул руку в карман. Второй камень никуда не делся, но когда колдун-подмастерье попытался связаться со своим бывшим учителем, оказалось, что камень девственно чист — заклятие связи было полностью уничтожено.

— Ч-черт...

В другом кармане куртки обнаружился носовой платок и жетон для игрового автомата; в заднем кармане брюк — пачка денег и билет. Когда Дэвид садился в самолет, багажа у него не было, если не считать спортивной сумки, где лежала смена белья и кое-какие мелочи, которые он захватил из Тинуэта. Дэвид огляделся еще раз. Как и следовало ожидать, сумки поблизости не наблюдалось. Какими бы мотивами ни руководствовался тот негодяй, который напал на него в самолете, о личном имуществе землянина он заботиться не стал.

Дэвид вздохнул. Ладно. Надо выбираться отсюда. Наугад выбрав направление, он зашагал по лесу.

Интересно, почему его все-таки не убили? Неужели тот, неизвестный чужак, который оплел своей паутиной всю Землю, настолько в себе уверен? Если это так, проявление столь неожиданного гуманизма выглядит довольно странно. Этот «мистер икс» (сам Роберт Каннинхейм или тот, кто мог стоять за ним) за время своей власти натворил таких дел, которые и не снились ни одному из диктаторов прошлого. Чего стоит один только Остров Мира! По вине этого палача погибли — и продолжают умирать — миллионы, а своего самого опасного врага он почему-то оставляет в живых.

«Может быть, я и не слишком умен, — думал Дэвид, — но ведь я тоже колдун. Пусть недоученный. Пусть в одиночку я не могу справиться даже с одной «саранчой». Все это так. Но я хотя бы знаю, что происходит. Я могу вернуться и начать все сначала. В другом месте. Неужели Роберт Каннинхейм этого не понимает?.. Сколько я пробыл без сознания? Может быть, только одну ночь, а может быть, и больше. Роберт Каннинхейм в сто раз лучше меня разбирается в волшебстве. Пока я лежал в отключке, ему ничего не стоило заглянуть в мой разум... Он должен был понять, что я не откажусь от попыток спасти свой мир. И, тем не менее...»

Дэвид замедлил шаг. Ужасная мысль посетила его. Что, если Роберт не только заглядывал в его разум? Что, если он также снабдил Дэвида какой-нибудь скрытой ментальной программой, которая в том случае, если Дэвиду и в самом деле удастся всерьез подкопаться под диктатора, заставит Брендома сложить оружие и сдаться на милость победителя? Дэвид быстро сотворил несколько проверяющих заклинаний. Минута томительного ожидания, пока заклятья производили необходимые тесты... Нет, никаких следов постороннего вмешательства.

«Это ни о чем не говорит, — продолжал рассуждать Дэвид, снова пускаясь в путь. — Он мог хорошо скрыть эту программу... Спасибо, что хотя бы «сиреневую сферу» в меня не подсадил... И все равно я ни черта не понимаю. Даже если Роберт снабдил меня подобным скрытым «вирусом», зачем ему такие сложности? Куда проще убить... или сделать из моего гэемона этого... как там Лэйкил сказал?.. Призрачного стража?»

При воспоминании о бывшем учителе мысли Дэвида пошли по другому пути. Интересно, что он сейчас поделывает? Как скоро Лэйкил и Лайла обеспокоятся тем, что от Дэвида нет никаких вестей? Конечно, формально они ничем друг другу не обязаны, но ведь они по-прежнему друзья, правильно?

«А может быть, — вдруг сообразил он, — в этом-то все и дело?.. Если Роберт копался в моем разуме, он должен был узнать, у кого я учился, в чьем замке жил два года и кто в принципе может попытаться за меня отомстить. С графом кен Апреем ему так же просто, как со мной, справиться не удастся. Может быть, он попросту не захотел начинать ссоры между семьями?»

Мысль о том, что он остался в живых только благодаря авторитету учителя, болезненно кольнула его самолюбие. Но это было единственное правдоподобное объяснение тому, почему он до сих пор жив.

...За такими невеселыми мыслями он и сам не заметил, как оказался на проселочной дороге. Лес постепенно редел. Солнце, неторопливо поднимавшееся все выше, слепило глаза. Выйдя на опушку, Дэвид увидел стадо коров, мирно пасущихся невдалеке. Поднявшись не очередной пригорок, он, к своей радости, обнаружил поселок. Наконец-то можно выяснить, где он находится!..

Только вот...

Только вот не окружают в Винланде поселения тыном из грубоотесанных, заостренных наверху бревен. Не делают из таких же бревен дома, не покрывают их крыши соломой.

— Проклятие... — оторопело пробормотал Дэвид. То, что это не Нимриан, ему стало ясно еще в первые минуты пробуждения — стоило только взглянуть на голубое небо. А теперь оказывается, что это еще и не Земля.

— Где же я? — вслух спросил он.

И сам же ответил на свой вопрос:

— В глубокой жопе.

***

Поначалу поселяне таращились на странного чужеземца во все глаза. Это были обычные люди — разве что ростом чуть пониже, чем Дэвид. Вся разница заключалась в одежде. То, что носили местные жители, вполне соответствовало незатейливой архитектуре их жилищ — рубахи и штаны из грубой некрашеной холстины. Только у двух или трех женщин юбки имели некоторую претензию на роскошь, выделяясь яркими красками на фоне унылых грязно-серых одежд соотечественников — синего и красного цвета соответственно. Языка, на котором общались эти люди, Дэвид не понимал. Такие названия, как «Винланд», «Лос-Анджелес», «Нимриан» и «Хеллаэн», не вызвали у них решительно никаких эмоций — чего, впрочем, и следовало ожидать.

На странного чужеземца, лопочущего что-то невразумительное, поселяне поглядели, поглядели, да и махнули рукой. И вернулись к своим делам. На единственной деревенской улице Дэвид остался в гордом одиночестве. Иногда мимо проходил кто-нибудь из местных, но внимания странному пришельцу больше никто не уделял. Дэвид почувствовал себя лишним. Он уж совсем собрался двигаться дальше, да тут перед ним возник логичный вопрос: А КУДА ДАЛЬШЕ? Не вызывало сомнений, что, проявив определенное упорство, через известное время он доберется до следующей деревни. Там на него тоже посмотрят, посмотрят, а потом перестанут обращать внимание. И что делать тогда?

Надо было решать проблему общения здесь и сейчас.

Дэвид подошел к частоколу, выбрал тихое, укромное местечко и сел прямо на землю. Отогнал собаку, пытавшуюся его обнюхать, и стал мучительно вспоминать урок полугодовой давности, посвященный лингвистическим заклятьям. Минут через тридцать ему, наконец, удалось соорудить нечто, отдаленно напоминающее ту строгую и изящную конструкцию, которую когда-то ему демонстрировал Лэйкил. Убедившись еще раз, что за ним никто не наблюдает, Дэвид произвел заключительные пассы, «нацепил» конструкцию себе на голову и завершил заклинание. Теперь он будет понимать все, что услышит. Самостоятельно говорить на новом языке Дэвид сможет не сразу — сначала нужно накопить минимальную разговорную базу. Запоминать услышанное он также будет с первого раза. Собственно говоря, все люди помнят то, что когда-либо видели или слышали — заклятие всего лишь позволяло Дэвиду переводить эту информацию из глубинной памяти в рабочую часть сознания.

Теперь нужно было покрутиться среди людей и послушать их разговоры. Для этой цели Дэвид подошел к первому попавшемуся дому, постучался, а когда дверь открылась, показал на рот, потер живот и сделал горестное выражение лица. Хозяйка сунула ему в руки миску с едва теплой похлебкой, но в дом не пустила. Дэвид устроился во дворе, прислушиваясь и присматриваясь ко всему, что происходило вокруг. Старшая дочка затеяла с матерью спор о каких-то тряпках, которые должна была постирать. Два брата-близнеца (на двоих им было лет четырнадцать, не больше) обсуждали свое блестящее будущее: каждый из них собирался стать солдатом местного барона, а может быть, даже и королевским рыцарем, и каждый с большим сомнением относился к подобным потугам другого. Обсуждение закончилось дракой, а драка была прекращена появлением отца семейства. По адресу Дэвида коренастый бородатый поселянин выдал нечто язвительное, что в самом лучшем случае можно было бы перевести как «шут гороховый». Дэвид это тоже запомнил. Гнать со двора «шута горохового» хозяин, впрочем, не стал.

Вероятно, недоучившийся чародей составил заклинание не совсем точно, поскольку работало оно с перебоями, и уже через час вызвало такую головную боль, что хотелось выть и лезть на стенку. С тоской и завистью вспоминал Дэвид те дни, когда он ходил по Тинуэту под схожим заклятием — с той лишь разницей, что заклятие накладывал сам господин граф. Тогда изучение нового языка было похоже на вкусный и сытный обед, сейчас же эта процедура напоминала избиение — как будто бы кто-то невидимый взял невидимую же дубинку и сосредоточенно стал дубасить Дэвида по голове, вколачивая в него знание чужой речи. Под вечер Дэвид не выдержал и прекратил пытку. Впрочем, он уже выучил достаточно, чтобы худо-бедно суметь попроситься на ночь. Посмеявшись над тем, как он произносит слова, бородатый хозяин разрешил ему заночевать на сеновале. Рано утром его разбудили, сунули в руки миску с горячей кашей и определенно намекнули, что пора бы и честь знать. Дэвид предпринял попытку выяснить, наконец, где же он находится, но хозяин спешил на поле и долго точить лясы с ним не пожелал. Из его короткой, но выразительной речи стало ясно только то, что дальше по дороге есть еще одно поселение, большего размера. Туда Дэвид, в конце концов, и направился.

Вторая деревня и в самом деле оказалась больше первой. Там было целых две улицы, а не одна, и имелся даже постоялый двор. Поскольку попрошайничать дальше никакого желания у Дэвида не было, он попытался найти какую-нибудь работу. Владелец постоялого двора такую работу Дэвиду дал — не потому, что ему и в самом деле срочно необходим был новый работник, а скорее из-за необычного вида чужестранца.

Тут Дэвид и остался на некоторое время. Работа у него была нехитрая и большого ума не требующая — подай-принеси, дров наколи, лошадь почисти, двор подмети. В обмен на пачку красивых бумажек с изображением Роберта Каннинхейма Дэвид приобрел плохонький нож и деревянную ложку. Конюх, с которым Дэвид произвел обмен, хранил винландские доллары в укромном месте, доставал их как минимум два раза в день, внимательно разглядывал, дивясь мастерству неизвестного искусника, изобразившего такую красотищу, и иногда давал поглядеть своим товарищам.

Дэвид не собирался оставаться в этом «большом поселке» (который, кстати, так и назывался — Большой Поселок) на всю жизнь, но прежде чем решать, что делать дальше, нужно было выяснить, куда он попал, что это за страна, есть ли тут колдуны и кто тут, собственно, держит всех остальных за яйца. Узнать удалось следующее: мир этот именуется Хешот («Земля» — на местном наречье), страна называется Гоимгозар («Страна Холмов» — на местном), колдуны есть, но их мало, а где живут — черт их, колдунов, знает, а за яйца тут всех, по идее, должен держать король, но делает он это плохо, и посему каждый феодал старается по-своему, так, как подсказывают ему честь, ум и совесть — часто, кстати, отсутствующие.

Новости были, прямо скажем, невеселые. Роберт Каннинхейм устранил Дэвида с игрового поля, не убивая: отправил в мир, из которого собственными силами колдун-недоучка выбраться не сможет.

«Ну это мы еще посмотрим, — подумал Дэвид, с яростью раскалывая надвое очередное полено. — Мы еще посмотрим!...»

Дэвид собирался пожить в деревне месяц-другой, поднакопить деньжат на дорогу, а где-нибудь в середине лета тронуться с места — в сторону столицы. В столице людей больше, жизнь идет бойчее, может, хоть там удастся узнать, где в Хешоте обитают господа колдователи. Найти среди них мастера экстра-класса, умеющего открывать врата между мирами — задача в глухом провинциальном мирке почти безнадежная, но это — единственный шанс Дэвида Брендома убраться отсюда. Оставалась еще, конечно, призрачная надежда на появление всемогущего учителя, но надежда эта была, прямо скажем, невелика. Если «мистер икс» использовал при переброске Дэвида вторичное маскирующее заклинание (а он наверняка использовал), то шансы у Лэйкила найти своего блудного ученика примерно такие же, как отыскать место, в которое отправился Лорд Ролег три года тому назад.

Но спокойно дожить до середины лета у Дэвида не получилось. Прежде всего, виноваты в этом были бандиты.

Бандиты появились в поселке посреди бела дня. Отряд из пятнадцати человек. Спокойно заняли главную улицу, вломились в самый большой дом (это был трактир), избили (очевидно, для профилактики) двух самых здоровых мужиков, которые подвернулись им под руку, потребовали от хозяина немедленно сдать всю наличность, а пока он думал, что дороже — жизнь или деньги, принялись методично освобождать кладовую от лишних продуктов.

Поначалу, наблюдая всю эту картину, Дэвид ждал, что деревенские вот-вот опомнятся, соберутся всем миром и устроят побоище. Само собой, он не собирался оставаться в стороне и даже подобрал подходящую дубину. Но ничего не происходило. Никто не вооружался, никто не нападал на разбойников. Бандиты грабили трактир и уже присматривались к следующему богатому дому, а вся древня молча наблюдала за происходящим. Кто мог, тот попрятался по домам. Завизжала женщина — ее собрались обесчестить, а мужа, чтобы не мешал, ткнули мечом в брюхо. Услышав визг, деревенские немного обеспокоились, скрипнули зубами (у кого они были), заворчали, но с места не сдвинулись. Все это шло как-то чересчур обыденно, вяло и оттого мерзко вдвойне. Дэвиду стало ясно, что если он и дальше будет ждать неизвестно чего, бандиты так же спокойно уедут, как и приехали, и никто им слова поперек не скажет. Он крутанул дубинку в руках и шагнул вперед...

Успел уложить троих, прежде чем банда опомнилась и окружила одного-единственного человека, который вздумал оказать им сопротивление. Даже те четверо, которые собрались насиловать женщину, оставили забаву на потом. В отличие от деревенских, в действиях бандитов была хоть какая-то организация.

Дэвид оказался в кольце, которое неторопливо сжималось. Он уже успел сменить дубинку на меч, отобранный у первого же врага, отправленного в нокаут, и уже успел выяснить, что, как ни странно, владеет клинком не так уж плохо — по сравнению со своими туповатыми противниками. Сказывались тренировки под руководством графа кен Апрея. Но для победы этого было, мягко говоря, недостаточно. Пока бандиты медлили, пытаясь сообразить: что это за фрукт им сегодня попался? — надо было что-то делать, потому как местные по-прежнему бездействовали, а кольцо потихоньку сжималось... Дэвид вытянул вперед левую руку и вызвал стихию Огня.

Человек, на которого он направил заклинание, хотя и не превратился в пылающий факел —

все-таки это был живой человек, а не иссохший труп из подземелья — упал на землю, получив страшнейшие ожоги лица. Кричать он не мог — только выл и корчился в судорогах боли. Отвратительно завоняло паленым мясом.

— Это ж колдун, етить твою мать!.. — ошеломленно заорал кто-то.

Дэвид вызвал новый поток пламени, но следующий разбойник успел упасть на спину и остался невредимым. Заметив краем глаза какое-то движение, Брендом оглянулся, хлестнул огненной плетью по тем двум героям, которые подбирались к нему сзади. Задел одного, второй успел отпрыгнуть. Работа с Огнем, тем более без предварительной подготовки, отнимала огромное количество энергии. Дэвид чувствовал, что надолго его не хватит.

Хлопнула тетива. Что-то стремительно пронеслось совсем рядом, ожгло огнем щеку и, продолжая полет, воткнулось в стену за его спиной. Ситуация становилась критической.

Дэвид бросил меч, закрыл глаза правой рукой, поднял вверх левую и вызвал самую мощную вспышку света, на какую только был способен. Вспышка получилась что надо — даже сквозь сомкнутые веки и ладонь мир на мгновение окрасился алым, а о том, что произошло с глазами людей, которые ничего подобного не ожидали, и думать не хотелось. Некоторые бандиты выпустили из рук оружие, другие, ничего не видя и почти ничего не соображая, попадали на землю, третьи бестолково вертелись на месте, пытаясь понять, что происходит. Почти все закрывали глаза руками и ругались на чем свет стоит.

Прекрасно понимая, что времени у него немного, Дэвид взял в каждую руку по полену, вообразил, что перед ним — барабаны и исполнил на черепах грабителей импровизацию в стиле быстрого джаза. К концу его представления некоторые члены банды слегка прозрели и стали размахивать оружием более осмысленно, так что в итоге «барабанные палочки» все-таки пришлось отложить и снова переключиться на стихию Огня.

Впрочем, даже и те, кого он просто оглушил, прожили недолго. Местные, проморгавшись и немного оправившись от шока, без всяких затей прирезали их, выкопали яму где-то за кладбищем и свалили туда всех незваных гостей одной кучей. Оружие у бандитов было дрянное — в основном дубины и охотничьи копья. Сняв металлические наконечники, почти все оружие побросали туда же, в общую могилу. В качестве военной добычи Дэвид взял себе меч, принадлежавший, судя по всему, предводителю отряда.

На Дэвида, к которому и раньше относились как к подозрительному чужаку, теперь стали смотреть с откровенным страхом. Кланялись в ноги, благодаря за спасение.

— Свиньи! — в сердцах сказал им на это Дэвид. — А если бы я не был колдуном? Меня бы прирезали на ваших глазах, а вы бы дальше молча стояли и сопли жевали. Засуньте себе в жопу свою благодарность.

Крестьяне не возражали, продолжали кланяться и благодарить. Похоже, они даже не пытались понять смысл его слов — они чувствовали, что странный колдун злится, и полагали, что сейчас самое лучшее — переждать: кланяться пониже и благодарить погромче. Дэвид в сердцах сплюнул и ушел чистить лошадь.

Собственно говоря, с этого дня он мог больше не работать — даже напротив, хозяин трактира теперь поручал его работу другим людям, а когда Дэвид пытался выяснить, что надо сделать по хозяйству, ему говорили: ничего не нужно, все уже сделано. Трактирщик боялся колдуна и не смел поручать ему что-либо (мало ли что может взбрести колдуну на ум?), но, с другой стороны, боялся прогнать. Дэвида такое положение вещей бесило — он не хотел есть дармовой хлеб, но и поделать ничего не мог.

Однажды к нему принесли мальчика, терзаемою какой-то хворью — кожа ребенка горела как огонь, губы потрескались, краешки глаз гноились. Вылечи, мол. Дэвид попытался, но потерпел неудачу. То ли болезнь была запущена, то ли целитель из него был хреновый — а, скорее всего, и то и другое. Лэйкил учил его по большей части боевому волшебству, лечебные заклинания они изучали только вскользь, собираясь всерьез приступить к ним позже, когда Дэвид будет инициирован Жизнью. Не владея данной стихией, говорил граф, практиковаться в целительных заклинаниях почти то же самое, что заниматься любовью при отсутствии для того соответствующего органа.

Так или иначе, но у Дэвида ничего не вышло, и мальчик умер. Отношение в деревне к колдуну стало меняться. Оправдания Дэвида никого не интересовали. Всем казалось очевидным, что могущественный маг, управившийся с целой бандой грабителей, мог бы без труда исцелить ребенка. А если не исцелил — значит, не захотел. Если раньше его считали просто чудным колдуном, то теперь — злым и капризным.

Он уже начал подумывать — не пора ли сбежать куда подальше, пока добрые поселяне не растеряли остатки своей благодарности и не сожгли его к чертовой бабушке, — когда в поселок заявилась довольно странная компания. Впереди верхом на пони ехали шесть толстых бородатых человечков; за ними на лошадях трусили трое мужчин нормального роста и одна женщина в мужской одежде.

Все, и женщина в том числе, были прекрасно вооружены. В деревне повисло напряженное молчание.

«Если это еще одна банда, — подумал Дэвид, — вмешиваться ни во что не буду. Пусть делают что хотят. Мне тут что, больше всех надо?»

Однако приезжие повели себя миролюбиво.

— Эй, трактирщик! — крикнул коротышка, который ехал первым. — Че у тя такое брюхо? Пиво, что ли, все свое выпил? Или еще осталось маленько?

Трактирщик осклабился.

— Осталось.

— Тады зайдем, — подвел черту коротышка, и вся веселая компания, поручив лошадей и пони конюхам, гурьбой устремилась в общий зал.

— Что это за наглые маленькие люди? — спросил Дэвид у ближайшего конюха.

— Какие ж это люди? — буркнул тот. — Это ж натуральное гномье...

У Дэвида отвалилась челюсть. «Может, и эльфы тут живут?» — подумалось ему.

Но поскольку эльфов этот странный мир демонстрировать ему не собирался — по крайней мере, сегодня — грех было не пойти и не глянуть еще раз на гномов. Благо работы по хозяйству (как всегда в последнее время) не было.

В общем зале, заняв один из двух больших столов, бравая компания готовилась культурно отдохнуть. Стол уже ломился от всевозможных блюд и выпивки, но служанки не уставали нести из погреба кувшины, бутыли, горшки и кубышки... Трактирщик вертелся рядом и отвечал на вопросы новоприбывших. Когда в общий зал зашел Дэвид, трактирщик, заметив его, что-то сказал важному гному, борода которого была заплетена в три толстых косички, Гном тоже оглянулся. У Дэвида возникло подозрение, что разговор шел о нем.

Трактирщик торопливо направился к колдуну.

— Господин Брендом... — негромко сказал хозяин заведения. — Тут вами интересуются... Вот... Не хотите ли...

— На предмет?

Трактирщик насколько мог высоко вздернул плечи, развел руками в стороны и сделал крайне недоуменное выражение лица:

— Не признаются.

Дэвид отодвинул трактирщика и подошел к столу. Вся компания, не переставая жевать, с интересом разглядывала его, наверное, секунд десять.

— Ты, что ли, колдун? — наконец произнес гном с тремя косичками. Очевидно, он здесь был за старшего.

Дэвид не стал отпираться:

— Я.

— Садись.

Дэвид сел.

— Алабирк, налей-ка господину колдователю чего-нть...

Перед Дэвидом появилась полная кружка медового эля. Гном с тремя косичками приподнял свою собственную кружку и произнес:

— Ну, значит, за знакомство... Меня Родерик зовут. Это, — махнул кружкой в сторону сидящего слева, — Дравнир. Это, — обратный мах в правую сторону, — Мелимон. Эти два перца, значит, — кивок в сторону двух гномов, занимавших места напротив, — Филлер и Дубалин. А этот вскормыш ненашенский, который тебе эля налил, — Алабирк, значит. Ну а человеки пусть сами представляются.

— Я — Сеорид, — сказал седоволосый воин, из-за плеча которого выглядывала рукоять меча. — Янган, — чуть повернул голову в сторону веселого черноусого молодца, — Эттиль, — положил руку на плечо молодому пареньку с волосами, похожими на солому. — А нашу даму зовут Талеминка.

Дама на секунду перестала забавляться с кинжалом и подмигнула Дэвиду.

— А я... — начал, было, Дэвид, но Родерик прервал его:

— Знаем мы, как тебя зовут. Ну, твое здоровье, господин колдователь Дэвид Брендом.

Выпили.

«Какого черта им от меня надо?» — Подумал Дэвид.

Родерик неспешно отер усы и сказал:

— Наслышаны мы о тебе, Дэвид Брендом. Вот, к примеру, сказывают, что будто бы ты своей магией-шмагией две дюжины головорезов за раз на тот свет отправил. Правда это или брешут?

— Брешут, — сказал Дэвид. — Во-первых, их было не две дюжины, а от силы человек пятнадцать, и не головорезов, а каких-то заторможенных гопников. А во-вторых, я никого не убивал! Это крестьяне их поубивали.

— Вот это да! — разинул рот Дравнир. — А нам сказали, что ты.

— Я их только ослепил и оглушил.

Родерик важно кивнул. Похоже, такой ответ его вполне устроил.

— Скромен, как девственник, — буркнул Дравнир.

— А нам показать ты че-нть можешь? — встрял черноволосый Мелимон. У этого гнома были такие густые брови, что, собственно говоря, переставали уже быть «бровями», превращаясь в одну сплошную мохнатую линию. — Только слепить никого не надо. Че-нть попроще. Фокус, там какой или еще че-нть?

Дэвид нахмурился. «За кого они меня держат?» — подумал он.

— Фокусы вам пусть фокусники показывают. А я, — он сделал паузу, — не фокусник.

Родерик примирительно махнул рукой, в которой сжимал баранью ногу.

— Да ты не кипятись! Мы тя, можбыть, не просто так просим. Мы, можбыть, тя с умыслом просим. Вон, к примеру, вишь как Талеминка ловко с ножом управляется. Потому всякому умному человеку заранее видно, что к такой Талеминке с умыслом каким-нть неблагородным лучше и не подходить.

Талеминка, смущенная похвалой, отвлеклась и едва успела подхватить кинжал. Раздалось шипение и вполголоса несколько слов, которых едва ли можно было ожидать от дамы.

— А у тебя, сам понимаешь, — продолжал Родерик, — на лбу не написано, что ты колдователь. Потому Мелимон тя и просит по-хорошему, по-человечески. А ты обижаешься. Зря.

Дэвид пожал плечами. Затем щелкнул пальцами — и над левой ладонью повис шар из чистого пламени. Поддерживать его горение было нелегко, но Дэвид сделал вид, что для него это — плевое дело. Не отпуская шар, выпил все, что еще оставалось в его кружке. Посмотрел на Алабирка. Молодой гном правильно понял намек и тут же налил колдуну еще.

За столом притихли — во все глаза разглядывали шарик. Собственно говоря, притих весь трактир, и лишь пузатый хозяин заведения недовольно пробормотал: «Пожара нам тут еще не хватало». Но на его слова никто не обратил внимания.

Мелимон вскочил, обежал стол, закружился вокруг Дэвида — вернее, не вокруг Дэвида, а вокруг огненного шарика. И с этой стороны на него посмотрел, и с другой, и даже пальцем потыкал. Обжегся, взвыл, сунул палец в рот.

— Жжет, — пожаловался.

Дэвид пресек поток энергии, питавшей огненный шар, и «выключил» заклинание.

— Еще б не жгло! — рявкнул Родерик. — Ты что ж, дурень, куда не надо руки суешь? Это ж натуральный огонь... Правильно говорю? — Это уже к Давиду.

— Правильно, — ответил тот, пряча улыбку.

— Во! Натуральный колдовской огонь. Это ж понимать надо! — Родерик со значением поднял вверх указательный палец.

— Я страсть как чудеса люблю, — виновато попытался оправдаться Мелимон, но его не стали слушать, усадили обратно и посоветовали сунуть обожженную руку в эль «чтобы побыстрее зажило».

— Ловко у тебя выходит, — жуя пучок петрушки, сказал Дэвиду Дравнир. — А вот дом, к примеру, поджечь сможешь?

Дэвиду вопрос не понравился. Гномы это или не гномы — дело второе, а то, что его собираются втянуть в какую-то неясную историю, было очевидно.

— А зачем? — спросил он, глядя в глаза Дравниру.

Тот не ответил. Дожевал петрушку, подхватил кусок мяса, запил пивом.

— Ты слышал че-нть о том, что в столице... — оживленно начал Мелимон, но Родерик его немедленно перебил:

— А ну цыть! Забыл, кто тут старший?..

Мелимон посмотрел на Дэвида и развел руками. Извини, мол, но свои же слова сказать прежде времени не дают. Дэвид перевел взгляд на Родерика.

— Так зачем я вам нужен? — спросил он в лоб.

Родерик вытер усы и неторопливо ответил:

— Может, и не нужен. Не знаю еще. А может, мы тебе не нужны... — После этой загадочной фразы он сделал значительную паузу, как бы давая Дэвиду обдумать смысл его слов, а потом продолжил: — Вот ты, к примеру, сказывают, что не местный. Пришел откуда-то, у трактирщика в простых работниках ходишь, а сам, — Родерик сделал задумчиво-удивленное выражение лица, — колдун! Что ж ты в этой деревне забыл такого-то, а?

Дэвид пожал плечами:

— Честно говоря, ничего.

Испытующее выражение не сходило с лица Родерика. На мгновение Дэвид увидел ситуацию глазами гнома: могущественный колдун, способный шутя справиться с отрядом бандитов, чистит лошадей в каком-то захудалом трактире. Действительно странно. Требовались пояснения.

Похоже, Родерик сейчас тоже делал какой-то выбор. Его желание получить как можно больше информации в данном случае было совершенно понятно, но Дэвид ничем не мог ему помочь. Он не собирался выкладывать свою подлинную историю вот так, сразу, первому встречному... пусть даже и гному!

— Я как раз собирался уезжать, — сказал он.

— А куда? — быстро спросил Янган. — Если это, конечно, не тайна.

Родерик нахмурился, но промолчал. Дэвид пожал плечами:

— Нет, не тайна. Я и сам еще не определился... Может, в столицу, может еще куда-нибудь подамся.

Сидящие за столом немедленно оживились. Похоже, такой ответ всем понравился.

— Так может, нам по дороге? — спросил Дубалин. Его низкий голос напоминал гудение большого колокола.

— Не знаю пока, — честно ответил Дэвид. — А вы куда направляетесь?

Ему уже хотели ответить, когда немедленное «цыть!» осадило самых болтливых.

Родерик снова не спеша вытер усы и, не сводя глаз с Дэвида, молвил:

— И мы в столицу. Слыхал, небось, что там случилось?

— Нет. — Дэвид покачал головой. — А что случилось-то?

— Неужели не слыхал? — Родерик в первый раз за все время беседы непритворно удивился. — Прынцессу поперли. Прям из королевского дворца.

***

...Это действительно напоминало какую-то полузабытую сказку. Отряд гномов и людей призывает на помощь колдуна, чтобы спасти принцессу. Да и прозвание у негодяя, похитившего королевскую дочь, было вполне подходящее — Черный Герцог. В подробности Дэвида никто посвящать не стал — да, похоже, и не были они известны честной компании. Очевидно было одно: король за освобождение своей дочурки отвалит немеряно денег. Именно это прежде всего интересовало собравшихся.

Они путешествовали по дорогам Хешота уже не один год, ввязывались во всевозможные неприятности, участвовали, чуть ли не в каждой подходящей войне (главное — чтобы платили хорошо), однако самостоятельное освобождение «прынцессы» было им не по зубам. Черный Герцог являлся самым могущественным феодалом в королевстве, и даже король, созывая своих вассалов на войну, делал это очень вяло и неохотно, прекрасно понимая, что соотношение сил явно не в его пользу. В общем, прямо воевать Черного Герцога было большой глупостью, и наемный отряд «Последний союз» (как они сами себя называли) только облизывался, размышляя о размерах вознаграждения, но, не видя никакой реальной возможности оное заполучить. И вот тут-то бравые вояки и услышали о странном чужеземном колдуне, работающем трактирным конюхом в соседней деревне. Эту возможность ни в коем случае нельзя было упускать.

— Вместе мы — во! — Мелимон показал Дэвиду два крепких волосатых кулака, каждый размером с небольшую дыню. — Сила!.. Добудем эту принцеску, поделим денежки и будем жить припеваючи до глубокой старости.

— И как вы с моей помощью рассчитываете ее «добыть»? — полюбопытствовал Дэвид. — Я ведь не всемогущ и против армии...

— Хитростью, как же еще! — рявкнул Дравнир. — Хитростью, етить твою за бок! На кой нам с армией-то сражаться? И без нас охотники посражаться найдутся!..

Раскрыв свои планы, члены «Самого последнего союза» терпеливо ждали от колдуна ответа.

«Авантюра, — подумал Дэвид. — Авантюра и бред... Но это мой шанс. Да и все равно я ведь пока не знаю, как выбраться из этого мира... А так — хотя бы денег заработаю и друзьями обзаведусь».

Он улыбнулся и сказал:

— Я согласен. Вместе будет веселее землю топтать.

Отряд принял это заявление на «ура!», огласив вступление нового члена в «Последний союз» громкими воплями и стуком сдвигаемых кружек. Главный вопрос был решен к удовольствию и выгоде обеих сторон, и теперь можно было полностью расслабиться. Поминутно произносились тосты, грянуло несколько коротких боевых песен — особенно надсаживали глотки гномы, ни голосом, ни слухом от природы не одаренные. От этих песен трактир, казалось, вздрагивал от погреба до чердака.

Походя разрешилось и несколько организационных затруднений. Когда Дэвид заикнулся о том, что у него нет лошади, порядком выпившие гномы устроили настоящую бузу. Перепуганный трактирщик был выдернут из-за стойки и подвергнут допросу. Почему это вы, мил человек, ничем такого хорошего колдуна не наградили за то, что он вашу деревню спас? А? Защищая мировую справедливость, гномы орали и лезли драться, трактирщик отнекивался и оправдывался как мог. Призывы Дэвида успокоиться и не устраивать скандала потонули в шуме и ругани. В конечном итоге зажатый в угол трактирщик клятвенно пообещал снабдить Дэвида лошадью, а также всем необходимым в дороге, начиная от фляги и заканчивая одеялом. Слегка утихомирившиеся гномы уселись обратно, не переставая, впрочем, ворчать и критиковать людскую неблагодарность.

У Дэвида, впрочем, были свои представления о справедливости. Уже глубокой ночью, когда члены «Последнего союза» громко храпели на лавках, он отыскал на кухне своего бывшего работодателя. Тот собирал обещанное вознаграждение. Новая дорожная сумка была уже наполовину заполнена едой и хозяйственными принадлежностями.

— Дай какой-нибудь кувшин, — попросил Дэвид. Трактирщик безропотно подчинился. Колдуна трактирщик и раньше опасался, но теперь, когда его «крышевала» банда боевых гномов, и вовсе слова поперек сказать не смел.

Дэвид колдовал долго, вложив в заклятие много энергии и труда. По его мысли, создаваемый сейчас артефакт должен был проработать если не всю оставшуюся вечность, то, по крайней мере, очень и очень долго — пока не развалится сам кувшин. Заклятие, наделявшее обычную медную посудину магическими свойствами, было целиком основано на стихии Света. Закончив чародейство, он заглянул внутрь кувшина и тут же был вынужден прищуриться от яркого блеска. Дэвид поднял кувшин, встряхнул. Сияние вытекло из горловины, и, собравшись над кувшином в шар, осветило всю комнату не хуже двухсот ваттной электрической лампы.

Трактирщик, до этого момента с большим спасением следивший за колдовскими пассами Дэвида, испуганно отступил, закрывая лицо руками от яркого света. Дэвид встряхнул кувшин еще раз — свечение перетекло обратно внутрь кувшина.

— Это тебе, — сказал колдун. — Если сумеешь на ярмарке продать, наверняка больше заработаешь, чем лошадь стоит и все это, — он показал на полусобранную сумку, — добро. Встряхнешь кувшин один раз — будет светить, еще раз — перестанет. Если со временем свет станет слабеть — поставь кувшин на солнце. Он дневной свет поймает и доверху им наполнится. В принципе, если бережно обращаться, не одну сотню лет можно этим фонариком пользоваться... Ну, бывай, хозяин. Спасибо за хлеб и за кров.