Хантер-Киллер. Путь на остров

Глава 3

Суд рассмотрел мое дело в закрытом порядке. Это взбесило журналистов, которые стали яростно поливать мое имя дерьмом. Впрочем, уверен, что если бы они попали на заседание, то делали бы то же самое, только уже с гораздо большим наслаждением. Каждый день я читал в интернет-СМИ о том, какой я отморозок, маньяк и прочее, прочее, прочее. Говорили, что рассмотрели не все эпизоды, говорили, что я купил судью для того, чтобы мне поменяли статьи с умышленных убийств до превышения пределов допустимой самообороны. Последнее, впрочем, было правдой, кроме взяток, конечно. Единственный раз, когда я реально давал взятку — это чтобы моего сына без очереди взяли в детский сад. Нам нужна была работа для жены, особенно если учесть, как работает декрет в России: ты выплачиваешь треть своей месячной зарплаты, а работодатель в обмен придерживает для тебя твое рабочее место. И позволить себе, чтобы жена дольше сидела с ним, мы не могли.

Пожизненного мне не дали, зато влупили самый максимальный срок из возможных: двадцать пять лет. Это вывело журналистов из себя ещё сильнее, они требовали смертной казни: смертельной инъекции, электрического стула, повешения, расстрела. Разве что четвертования и колесования не просили, в чем я, впрочем, совершенно не уверен.

Меня привезли в тюрьму ночью и посадили в одиночную камеру. В блок с самыми отъявленными маньяками-убийцами из тех, кто тут только был. Режим был особым, в столовую и на работу нас водил вооруженный конвой из трёх человек, один из которых был в экзоскелете.

Работа была разнообразной, но простой, не требующей какого-то образования. Впрочем, у меня его и не было, за исключением неполной курса средней школы. Поэтому я отправился на выделку искусственной кожи. Глазомер позволял мне резать ее правильно, координация движений давала возможность наносить нужные узоры. А что до вони, так к ней можно было привыкнуть. Когда выпускаешь кому-нибудь кишки, оно тоже пахнет не то чтобы приятно.

Мне удалили боевые протезы рук и ног, поставили вместо них самые простые. Однако усилие, которое они развивали, было примерно равно силе среднестатистического человека. Это было необходимо, чтобы мы могли выполнять работу. Я к ним быстро привык и инвалидом себя уже не чувствовал.

Убить меня пока не пытались. То ли понимали, что связываться не стоит, то ли ещё что-то. Корпораты из СНТВ тоже пока не связывались. Так что мне оставалось только ждать.

Поклонники выбрали лимит ФСИН-шопа за один день, так что я ни в чем не нуждался, мог бы даже поделиться, если считал бы это нужным. Мне даже планшет прислали, без доступа к общей сети, зато с нормальной библиотекой. Будет не скучно.

Сегодня был пятый день, как я тут. Я листал на планшете книгу про то, как космодесантник участвовал в шоу на выживание на планете-тюрьме. Не то, чтобы я собирался из нее что-то почерпнуть, но было интересно. Работы уже закончились, дело шло к отбою, оставался последний час личного времени. Так что можно было передохнуть, потому что завтра меня снова ждала четырнадцатичасовая смена.

Пискнул замок двери. Я поднял голову, посмотрел в проем и увидел двух ФСИНовцев. Оба при автоматах. И чего это им понадобилось? Или, может быть, корпораты наконец-то сподобились выйти на меня?

— Выходи, Кравцов, — сказал один из них. — По твоим делам новые вводные появились. Допрос будет.

Что? Допрос после того, как я дал все признательные показания? Странно.

Я выключил экран планшета, положил его на кровать, после чего двинулся к выходу из камеры. Когда мне оставался шаг до двери, меня остановили.

— Лицом к стене, руки за голову.

Ну да, обыск.

Обшаривали меня тщательно, пожалуй, что даже слишком. Промежность проверили, а ведь этого обычно не делают.

После чего вытолкали наружу, и я пошел в сторону выхода из блока. Впереди в трёх шагах один ФСИНовец, позади второй. И все это, чтобы я не мог напасть на них и отобрать оружие.

Когда мы дошли до решетки, меня ударом ствола в спину снова заставили встать у стены. А потом я услышал лязг закрывающейся двери.

Недоуменно обернувшись, я посмотрел на то, что оба ФСИНовца находятся за решеткой.

— Эй, — проговорил я. — Какого хрена вообще? Что происходит?

Один из них нажал на кнопку в стене и за моей спиной послышался лязг множества дверей.

Я обернулся и увидел, как из камер выходят преступники. Полтора десятка, ровно столько, сколько тут было помещений для заключённых. И они знают, кто я такой.

— Открой дверь! — сказал я. — Открой дверь, я сказал!

— Удачи тебе, Хантер-Киллер, — с явной издевкой ответил тот.

Твою ж мать! А вот и ожидаемая попытка покушения. Вот только я не ожидал, что все произойдет именно так.

Развернувшись, я с диким ревом рванулся вперёд. Крик — это важно, он оглушает, деморализует. А уж кричать я умею, как никто другой.

Ближайший из заключённых рванулся мне навстречу, но я встретил его ударом с ноги прямо по яйцам. С разбега получилось очень смачно, он такого явно не ожидал. Он отшатнулся в сторону, и тогда я добавил ему ещё раз прямым в челюсть. С «альтерами» я мог бы убить его одним ударом, но и так получилось неплохо. Он отшатнулся, врезался лбом в стену и медленно сполз по ней.

Рядом тут же оказался второй. Он попытался врезать мне в челюсть, но даже без ускорителя рефлексов я был быстрее. Просто за счёт тренировок, а все последние годы я только и делал, что тренировался и убивал. В последний момент я уклонился от удара, пробил левой и тут же добавил правой. Бандит сделал шаг назад, держась за челюсть, а я наоборот рванулся к нему навстречу и добавил с локтя.

Мои руки не были покрыты рилскином, это были самые дешёвые металлические протезы. Металл врезался в плоть, парень рухнул на спину. Я сделал шаг вперёд и опустил ногу в тяжёлом тюремном берце ему на голову. Один раз, второй, во все стороны брызнули ошмётки мозга и раскрошившегося черепа.

И тут мне прилетело в лицо. В глазах сверкнули звезды, а рот наполнился кровью. Кажется, кому-то придется менять зубы.

Меня бросило к стене, и в меня тут же прилетело ещё несколько раз: в грудь и живот. Бил меня маленький азиат, совсем не сильно, но очень быстро. Похоже, что он считал себя мастером боевых искусств.

Я рванулся вперёд, толкнув его плечом, схватил за голову и резким движением прижал к дверному косяку. Схватился за створку, рванул ее на себя так, что она врезалась ему в череп. Дверца крепкая, створка тяжёлая, так что досталось ему порядком. Второй удар лишил бандита сознания, я отпустил его, и он медленно сполз в дверной проем. Я добавил ещё дважды, пока отчётливо не услышал хруст ломающихся костей.

Краем поля зрения я заметил метнувшуюся в мою сторону руку, на инстинктах уклонился. Лезвие царапнуло дверь, возле которой я стоял. Уж не знаю, как, но этому уроду удалось изготовить заточку. И это на особом режиме с постоянными обысками. Даже знать не хочу, где он ее прятал.

Вот только пользоваться ножом парень не умер, он махал им перед собой из стороны в сторону. Рванувшись вперёд, я схватил его левой за руку, а правой ударил в нос. Брызнула кровь. Я добавил ещё раз и ещё, а последним ударом вмял кадык урода в шею. После такого жить ему оставалось две-три минуты.

Вывернул руку и нож выпал мне на руку. Обычное лезвие на рукоятке из зубной щетки. Непонятно только, где он его взял.

Слышались крики, эти уроды жаждали моей крови. И я один, а их ещё два десятка. Пока что мне везло, они не успевали подтянуться в мою сторону, так что я разбирался с ними по одному. Но рано или поздно они догадаются налететь на меня толпой. И тогда мне конец.

На меня налетели сразу двое заключенных. В руках у одного из них была труба. Не удивлюсь, если он отломал ее у себя в камере, прежде чем выйти, и там сейчас хлещет вода. Он махнул ей один раз, и я уклонился. После второго удара, под который я поднырнул, его оружие врезалось в стену и высекло из нее искры. Я вогнал обратную сторону заточки ему в глаз. Послышался дикий крик, который тут же оборвался, когда я добавил коленом ему в солнечное сплетение. Один раз, второй, выдернул заточку и уже лезвием на обратном движении резанул его по сонной артерии. Кровь брызнула всюду: на стены, на пол и на меня. Секунду спустя я оказался с ног до головы покрыт ей.

Второй из заключённых толкнул меня плечом, схватился за руку, в которой я держал заточку. Несколько секунд мы боролись за оружие, но силы оказались примерно равны, потому что протезы у нас стояли одинаковые.

Тогда он схватил меня за горло. Стальные пальцы сжали мою кожу, и мне не оставалось ничего другого, кроме как упереть язык в небо, чтобы не дать себя задушить.

Рванув руку на себя, я сумел вырваться, обхватил его обеими и резким движением бросил на пол. Это не сработало бы, если бы он не поскользнулся бы на разлитой по полу крови. С громким шлепком он рухнул, я бросился на него сверху, обрушивая весь свой вес ему на грудь. Хрустнули кости.

Левой рукой я схватил его за волосы и прижал голову к полу. А правой, в которой была заточка, перерезал горло. Глубоко, так, что не только сонные артерии, но и трахею зацепил. Послышался хрип, и мне в лицо снова брызнула кровь.

Мне в грудь врезался ботинок. Могло бы в лицо, но я в последний момент успел уклониться и подставить менее уязвимую часть тела. Меня отбросило чуть назад, заточка вылетела из руки. Заключённый с победным криком бросился на меня, но я в последний момент подхватил с пола металлическую трубу и, что было сил, ткнул ей ему в колено. Он споткнулся и упал, причем, так стремительно, что я в последний момент успел перекувыркнуться в сторону. Оттолкнулся от земли, бросился ему на спину, завел трубу под подбородок и резко рванул в сторону. Раздался хруст, шея переломилось, тело обмякло. До меня донёсся запах мочи.

В последний момент я успел обернуться и увидел, что на меня лезут ещё трое. Коридор был достаточно узким, так что двое из них столкнулись, сцепились, пытаясь решить, кто будет первым, а ещё один вырвался вперёд. Я рванулся к нему и ткнул трубой ему в живот. Он согнулся воздух со свистом вышел из его лёгких. Встав на ноги, я добавил ему ещё раз, на этот раз по затылку. Брызнула кровь, и он упал лицом вперёд.

Двое наконец-то расцепились, бросились на меня с двух сторон. Один махал заточкой, но на этот раз сделанной из ложки. Я до сих пор не понимал, почему в этой тюрьме не пластиковые ложки. Ведь одну такую можно умыкнуть, украсть, обменять на что-нибудь у охраны, а потом заточить о стену. Бритвы не получится, но пырнуть кого-нибудь в живот вполне можно.

У этого руки были свои. Я ударил его по запястью, ладонь разжалась и столовый прибор, превращенный в оружие, упал на землю. Он махнул второй рукой, но я уклонился, ударил ботинком ему в колено, и когда он рухнул на него, долбанул трубой в висок. Да с такой силой, что она переломилась.

Второй забросил мне на шею наволочку, которую свернул в жгут. В последний момент я успел просунуть между ней и своей шеей руку. Он рванул ее на себя, пытаясь то ли задушить меня, то ли сломать мне шею, но я ударил его локтем в живот. Один раз, второй, чуть повернулся, а потом ткнул пальцем ему в глаз.

Он снова заорал, а я пропихнул его дальше, кроша оптику и электронику. Брызнула кровь, полетели искры. Я согнул палец, пытаясь повредить мозг как можно сильнее, резко выдернул его. Парень завалился на землю, его тело билось в конвульсиях. Этот уже не боец.

Наклонившись над землёй, я подхватил заточку, рванулся навстречу ещё одному из заключённых. Он бежал на меня, без всякого оружия, однако выглядел таким здоровым, что, казалось, при желании сможет переломить меня пополам голыми руками.

Мне оставалось только побежать к нему навстречу. Каким-то чудом мне удалось избежать захвата, я врезался в него всем телом и вогнал заточку ему в живот. Один раз, второй, третий, я бил с частотой головки швейной машинки. Руки снова залило кровью, она же запачкала и мою серую робу. Не знаю, после какого удара, но он упал на землю. Воняло дерьмом, наверняка я превратил его кишки в фарш.

Я посмотрел на заточку в своих руках.

Заключённые уже не торопились лезть на меня. Прошли считанные минуты, а я перебил больше половины из них.

Кажется, драться они больше не собирались. В отличие от меня. Они — преступники, осуждённые на пожизненное. Они — лютые отморозки. Они не имеют права на жизнь.

Я широким шагом двинулся к ним навстречу. Уже не кричал, это было без надобности.

— Стой! — вдруг закричал один из них, тот, что был ближе всех. — Не надо!

Он попытался отшатнуться, но я чуть ускорился, поймал его и прижал к стене. Вогнал свое импровизированное оружие в ямку над ключицей, глубоко, провернул. Послышался свист, хрип, из горла заключённого брызнула кровь. Я оттолкнул его в сторону и двинулся дальше.

Остальные переглянулись, и поняли, что терять им больше нечего. Рванулись ко мне навстречу, все вместе, видимо, считая, что у них есть шансы на успех. Я сместился чуть в сторону, чтобы оказаться напротив одного из них, и когда он замахнулся, поднырнул под удар и вогнал заточку ему в глаз.

Мне прилетело кулаком слева, я отлетел к стене и медленно сполз по ней. Перед глазами все плыло, и я даже не понимал, чья кровь на моем лице: моя или очередного заключённого.

Не знаю, тот ли это был, что ударил меня, или кто-то другой, но он рванулся в мою сторону явно рассчитывая развить успех. Я плохо соображал, что происходит, но на рефлексе долбанул его ногой в колено. Он отшатнулся, я оттолкнулся от стены, попытался встать и мне тут же снова заехали. На этот раз справа.

Я опрокинулся на пол, не расшибся только потому что упал на труп того, которого убил раньше. С радостным воплем враг бросился на меня, но удар, как ни удивительно, привел меня в чувство. Я перекатился в сторону и ударил его локтем в висок. Один раз, второй. Он обмяк, ткнулся лицом в труп своего товарища.

Третий рванулся ко мне, поднимая ногу с явным желанием расплющить мою голову о бетон. Я поднял вверх руки, поймав ее, прокрутился на месте, упёршись в его таз ногами, резким движением выкрутил его конечность из сустава. Снова послышался хруст, и он упал.

И тут время будто остановилось. Последний, из оставшихся на ногах зеков уже бежал ко мне, я увидел, как его ботинок летит мне в лицо. Футбольный удар, да ещё в крепком ботинке…

Губы брызнули кровью, нос хрустнул. Шею мне не сломало только за счёт того, что позвоночник был укреплен стержнями из гиперсплава. Это было необходимое условие для установки протезов рук, и я был, как никогда, счастлив, что выполнил его.

Меня замутило, но от второго удара я успел уклониться и ударил его в пах, от чего он отшатнулся к стене. Поднялся на четвереньки, рванулся вперёд и вцепился зубами в ухо. Рванул на себя, ощущая, как рот наполняется солёной кровью, и как под зубами хрустят хрящи.

Заключённый дико заорал, а я стал бить его кулаком в грудь. Один раз, другой, третий, четвертый.

А потом, рванувшись назад и всё-таки оторвав чертов хрящ, ударил его в лицо. Во все стороны брызнули гнилые зубы, и он медленно сполз по стене.

Я выплюнул изо рта кровавый ошметок, подошёл к тому из зеков, которому вбил в глаз заточку, выдернул ее, а потом резким движением перерезал горло. Двинулся ко второму, вогнал лезвие ему в ухо, вбивая чуть ли не на десяток сантиметров. Добил третьего и четвертого и повернулся на звук открывающихся дверей. Увидел группу людей в экипировке тюремного спецназа. Те, что были дальше, оказались вооружены пистолетами-пулеметами, ближние же — дубинками и щитами.

Позволят они мне сдаться? Черт его знает. А позволю ли я это себе сам, после того, как эти уроды пытались убить меня чужими руками?

Оглашая коридор диким ревом, я рванулся вперёд. Строй щитоносцев разошелся, и вперёд вышел из стрелков. Он спустил курок, и что-то влетело мне в лоб. Мир погрузился в темноту.