Разлом 7: Два мира

Глава 19

Сила слова.

Пока летел, глянул налево. В городке суета, заключенных с кандалами на руках и ногах спешно заводят в бараки. Из пещеры выскакивают солдаты, бегут к стенам.

Я налетел на вышку и точно так же ударной волной разнес ее в щепки и сбросил лучника.

Тем временем после очередного удара огненными шарами часть стены обрушилась, появились бреши, в которые тут же вломились рыцари смерти. Если бы противник был готов к нападению, то у образовавшихся брешей тут же появились бы бойцы и не дали рыцарям смерти пройти дальше, но этого не произошло. Поэтому рыцари, объединившись, стали быстро расправляться с одинокими бойцами. У противника видна полная дезорганизация. Неготовность к подобному сражению проявляется во всех действиях, как командования, так и солдат. Рыцари дружно нападают толпой на одиночек, быстро изрубая их. Попытки нескольких бойцов объединиться и дать отпор ни к чему не привели, ибо действовали они недружно, не понимая действий друг друга, тогда как у рыцарей смерти с взаимопониманием проблем не было. Тем временем в прорыв влетели Ласка и Шестерня, а следом за ними личи, Чума и, конечно же, пятеро предводителей повстанцев. Как я и просил Чуму, они, взбежав на стену, начали размахивать мечами, вставать в пафосные позы и выкрикивать команды, создавая впечатление, что именно они командуют всей атакой.

Группу серафимов зажали пятеро рыцарей смерти. Те, прижавшись к стене и выстроившись полукругом, держат оборону. Я завис над ними и выставил перчатку. Черные шарики вылетели вниз как из пулемета. Серафимы почувствовали опасность, вскинули головы, но уклониться не могут — стоят толпой и со всех сторон зажаты рыцарями смерти. Заклинания сработали одно за другим, раздались жуткие хрусты: у противников лопаются головы, кожа на теле, из которой выплескивается кровь, изгибаются руки, кости прорывают кожу. Через несколько мгновений внизу осталось лишь что-то наподобие мясного фарша, залитого зеленкой.

Получив очки опыта, я взглядом нашел Ласку. Та дерется на стене с серафимом. Взгляд ее горит, широкая улыбка блестит рядом белых зубов, топоры обрушиваются на противника с феноменальной скоростью, заставляя того задействовать для защиты не только меч, но и щупальца.

Я направил черный шарик за спину противнику, и когда тот оказался рядом, отправил сообщение Ласке и атаковал.

Девушка отпрыгнула на шаг, черный шарик врезался в спину противнику, пространство исказилось, серафим выгнулся, изо рта вырвался крик, но тут же превратился в бульканье, и он откашлял кровь, что фонтанчиком ударила вверх. Ласка тут же прыгнула вперед, топор с силой ударил в открытое горло, вновь брызнула кровь, серафим свалился со стены, ударился о землю и задрыгался. Кровь толчками выплескивается из раны. Он попытался остановить кровь, зажав рану руками, но безуспешно. Через несколько мгновений серафим замер, а мне пришло сообщение о смерти.

Девушка тем временем рванула дальше.

Зашедшие личи направили посохи в сторону центра города. Оттуда как раз, загнав заключенных в бараки, бегут в нашу сторону несколько десятков солдат под предводительством крупного воина, облаченного в цельный доспех — такое вижу впервые.

— Добивайте тех, кто на стене, я этих задержу, — прокричала Чума.

Вперед выступили десять рыцарей смерти. Сомкнув щиты, они перекрыли центральную дорогу. Личи стали выпускать один огненный шар за другим, те по дуге обрушились на спешащих в нашу сторону серафимов.

Оживленные Чумой лидеры повстанцев тем временем помогают и Ласке, и Шестерне. Как сказала Чума, сила зомби также зависит и от силы существа, из которого оно создано. Да, они все же слабее, чем живые, но зато и убить их сложнее. Так что, нападая на живых серафимов вдвоем на одного, они способны справиться. И это хорошо, потому что было бы плохо, если бы кто-то из освобождаемых сейчас повстанцев задумался над тем, почему их лидеры настолько слабы, что не принимают участие в бою. А так заметить слабость очень трудно, да и если заметят, что лидеры немного слабее обычных воинов, все это можно будет списать на годы пыток, которые, естественно, сказались на физической силе. Я, как какой-нибудь бомбардировщик, продолжил летать над стенами и помогать то Ласке, то Шестерне, сбрасывая вниз заклинания.

Шестерня, зарубив с моей помощью серафима, разогнулся, устало выдохнул и на миг оглянулся в сторону городка, чтобы оценить обстановку и посмотреть, как там рыцари смерти с Чумой держатся.

«Тим, смотри!»

Я оглянулся. Двери бараков сорвало с петель, из них вылетели несколько серафимов с мечами, а затем толпа, закованная в цепи. Заключенные, видя нападение и то, что стража не выдерживает нашего давления, решили, что это их шанс, которым надо воспользоваться. Охранников осталось минимальное количество, потому они подняли бунт. Толпа быстро забила охрану, после чего, похватав оружие, рванула в сторону сражающихся с рыцарями смерти серафимов. Те три десятка воинов, что отчаянно пытаются пробиться через плотно стоящий ряд из десяти рыцарей смерти, которых поддерживает десяток личей и Чума, насылающая проклинающие и ослабляющие заклинания, быстро оказались в критическом состоянии. Сотни серафимов, пусть и закованных в цепи, атаковали со спины.

«Похоже, победа будет за нами без особых проблем», — написал я.

' Хорошо, тогда продолжаем зачищать стены!'

Шестерня, Ласка, Вишня, я и двое рыцарей смерти двинулись по стене в одну сторону, а отряд из трех рыцарей смерти и пяти личей — в другую. Организованного сопротивления не осталось, потому выскакивающие на нас по одному-двум серафимы убиваются мгновенно.

Я вздохнул. Похоже, тут проблем не возникнет, и мы и правда одержим победу. Надеюсь, хоть где-то все пройдет гладко.

В воздухе застыло напряжение. Я готовлюсь в любой момент рвануть вверх, схватив Ласку и Вишню, — Шестерня телепортируется к нам с помощью навыка, полученного от того, что женился на Вишне. Что там будет с Чумой — справится как-нибудь сама.

Мою нервозность можно понять, потому что перед нами застыло чуть больше девяти сотен серафимов. Смотрят исподлобья на рыцарей смерти, иногда поднимают взгляд на стоящих на стене глав повстанцев.

— Ужг, зачем ты опять пришел? Зачем напал на место нашего заключения? И кого ты с собой привел?

Спрятавшаяся за рыцарем смерти Чума зашевелила губами, и управляемая ей марионетка, которой стал после поднятия из мёртвых предводитель повстанцев, громко заговорила:

— Слушайте и внемлите, мы вновь пойдем в бой…

— Зачем?

— К чему это?

— Мы ведь уже проиграли один раз.

— Уж лучше такая жизнь, чем умереть…

Крики в толпе нарастают. Это пока не приобрело всеобщий масштаб, но по мрачным лицам серафимов видно, что они не горят энтузиазмом.

— Лучше собраться и сбежать, чем идти и самоубиваться об столицу!

Чума нахмурилась, пожевала губами, но сказать ей нечего, девушка оглянулась на меня, словно ища помощи.

Я сжал зубы, сделал шаг.

— Можешь сделать так, чтобы я говорил его губами? — спросил я.

— Ну, теоретически можно.

— Хорошо, давай.

Палец коснулся горла, я почувствовал, словно туда вкололи ледяную иглу, губы похолодели, я даже перестал их чувствовать, словно они отмерли.

— Можешь говорить.

Я глянул в сторону серафимов, ропот нарастает.

— Это правда то, чего вы хотите⁈ — резко прокричал Ужг. — После всех тех лет унижений, после всего того, что с вами и вашими семьями сделали? Вы забыли, почему мы взяли в руки оружие? Мы же хотели сделать этот мир лучше!

На миг ропот утих, вперед вышел грузный серафим, глянул исподлобья и спросил.

— Да, мы хотели, но проиграли и вдоволь натерпелись. И коль уж у нас появился шанс освободиться, то почему мы должны опять идти сражаться?

Я сжал челюсти, сделал вдох и выдох. Нужно найти какие-то подходящие для них слова.

— Посмотрите на себя! Унижены, разбиты и растоптаны. Разве такими мы были? Вспомните все, что было раньше. Вспомните, какими мы были. Как от нас дрожали от страха, как мы чувствовали, что готовы свернуть горы. Вспомните, как мы мечтали о лучшем будущем. Неужели мы все это хотим предать? Вы хотите сказать, что все это было зря?

Я сжал кулаки. Чувствую себя, как будто и правда являюсь этим самым серафимом, которому досадно видеть отчаявшихся и сломленных товарищей.

— Разве вас не злит, что с вами сделали? Разве вы считаете справедливым то, что мы наказаны, растоптаны и унижены за то, что пытались сделать мир лучше? Вы готовы просто встать на колени перед тираном и признать его волю после всего, что он сделал в прошлом и после того, что он сделал с нами⁈ Разве вы не желаете отомстить?

На лицах некоторых появилось замешательство, кто-то опустил голову.

— Души наших павших товарищей смотрят на нас. Что мы ответим им? Что они умерли зря? Мы готовы позорно склонить голову? А как после смерти мы посмотрим им в глаза? Я ВАС СПРАШИВАЮ⁈

Крик Ужга пронесся над затихшей площадью.

— Наша честь и наша гордость, смерти наших товарищей — все это тот груз, который лежит на нас. Мы не можем просто так сбросить его! Не можем встать на колени! Мы обязаны взять волю в кулак и сражаться вновь. Жизнь прячущихся от тирана крыс — не для нас! То, что мы опять свободны — это ЗНАК СУДЬБЫ! Мы прошли это испытание болью и унижением, не сломились и теперь судьба дает нам шанс на победу! МЫ СМОЖЕМ ЭТО СДЕЛАТЬ, ИБО САМА СУДЬБА НА НАШЕЙ СТОРОНЕ!

Во взглядах серафимов зажегся огонь, кто-то поднял вверх сжатые кулаки.

— Отомстим тирану и свергнем его! — взревел один из глав повстанцев, стоящих рядом с Ужгом.

Я глянул на Чуму, та ухмыльнулась и чуть кивнула.

— МЕСТЬ И ЧЕСТЬ! — взревел управляемый мной Ужг.

Этот клич разом подхватили десятки человек. Затем я вновь выкрикнул эту фразу и вторили мне уже сотни. На третий крик вся округа заполнилась мощным единым кличем, от которого, кажется, сотряслись здания вокруг, а у меня даже побежали мурашки:

— МЕСТЬ И ЧЕСТЬ!

В тюремном шахтерском городке слышен звон. Местные кузни работают в полную силу, с помощью магии и особых магических камней разогревая адамантиевую руду и ударами молота превращая ее в клинки. Также сюда было переправлено все оружие, что мы добыли в тюрьме.

Нас восприняли с настороженностью, но в целом нормально, а особенно когда я сварил укрепляющих зелий, то ко мне как к алхимику и зельевару отнеслись даже с уважением. Я представил нас губами Ужга как союзников с других этажей, наплел с три короба про то, что Вак — местный глава серафимов и, по-видимому, хозяин этажа — стал посылать экспедиции на верхние этажи, наткнулся на наше место проживания и теперь грозит нам уничтожением. Потому мы пришли помочь повстанцам свергнуть Вака и установить крепкий мир.

— Ужг, но я все равно не доверяю этим иноэтажцам, — произнес тот здоровяк, что был на площади главным моим оппонентом, а сейчас возглавляет приданную ему сотню бойцов.

На миг в комнате для совещаний повисла тишина, даже огонь в лампе чуть поутих и словно сжался от страха.

— Не беспокойся, мы просто их используем. Как только победим — необязательно исполнять их условия и договор.

Когда я это произнес, находясь при этом физически в другом здании, но благодаря Чуме видя глазами Ужга, слыша его ушами и имея возможность говорить его ртом, то заметил, как остальные воины осклабились.

— Что ж, прости. Просто мы уже засомневались, а не стал ли ты марионеткой.

— Я, марионеткой⁈ — театрально взревел я.

Серафим отпрянул, тут же поднял руки и щупальца вверх, демонстрируя полное смирение и сожаление.

— Прости, я не хотел тебя оскорбить.

Я несколько секунд смотрел на него, потом выдохнул и произнес:

— Ладно. Прощаю, потому что понимаю, что ты… да и все вы слегка нервничаете из-за столь резкой смены событий. Еще какие-то вопросы?

— Нет.

— Тогда идите, готовьте подразделения. Через пять часов выступаем.

— А стоит ли торопиться, многим бойцам нужно отдохнуть, да и прийти в норму?

— Не беспокойся. За отдых ответит человек. Он сварит бодрящие и восстанавливающие зелья. А что до остального, то Вак пока не знает о случившемся. И это наш шанс на внезапную атаку, когда противник не готов. В прошлый раз мы подняли пожар восстания, но дали Ваку время подготовиться, что и привело к разгрому. Сейчас же наша атака будет внезапной.

Примерно всё так и произошло. Так что теперь я доваривал очередной чан. Вообще все оказалось намного проще, чем я ожидал. Достаточно было сварить зелье лечения, но из аналогичных ингредиентов, просто без удаления из них хаоса, и это подействовало. Выпив порцию, уставшие и израненные от постоянных побоев кнутами и металлическими прутьями серафимы распрямлялись, вдыхали полной грудью.

Пять часов — это не так уж и много для подготовки и отдыха, но это не важно. Главное — направить серафимов на столицу, атаковать и отвлечь большую часть сил, а самим напасть и прорваться на следующий этаж, а дальше будь что будет.

Доготовив зелья, я отошел к бараку и уселся на небольшую лавочку.

Впереди проходят воины. Десятки серафимов уже стоят уже на стенах, часть проломов спешно залатали. Так что, если кто подойдет к городку, не поймет, что тут произошло нападение, и заключенные освободились. Точнее говоря, поймут, но только уже когда войдут внутрь, но тут уж мы их не отпустим. Так что о том, что в тюремном шахтерском городке произошел бунт, еще долго не узнают.

После того как мы обчистили еще и местный арсенал, то у нас набралось оружия на семь сотен бойцов — конечно, все оно разнообразное. Кому-то досталось копье, кому-то меч, а кто-то взял в руки лук. И все по одному экземпляру, хотя обычно на одного воина полагается минимум по паре мечей — вдруг один сломается. Но мы-то идем не в долгий поход, а в единственный штурм.

— Умеешь ты мотивировать, — раздался шепот.

Я оглянулся. Чума подошла ко мне справа, переставляя ноги так, что бедра виляют из стороны в сторону.

— Не совсем. Кое-какие ключевые слова и подсказки я получил благодаря чипу.

— Чипу?

— Да. У меня встроенный в надбровную дугу чип, и после определенных событий он словно стал частью меня. Я часто им пользуюсь, чтобы залезть в сеть и узнать всякие новости или какие-нибудь технические характеристики тех или иных предметов и многое другое. Но из-за постоянного подавления я на всякий случай скачал большую базу данных прямо в него. История, философия и прочее. А встроенные ИИ алгоритмы помогли мне с речью. Проанализировав уровень развития серафимов, ИИ нашел в истории аналогичный уровень развития человечества и составил примерный психологический портрет воина: что ему чуждо, что привлекательно, какие темы и слова найдут в нем отклик. Вот на основе этого я и создал речь. Ну и ключевая фраза «месть и честь» — довольно крутая и емкая кричалка. Как раз для таких масс. С этими словами они пойдут в бой. Чума усмехнулась и покачала головой.

— Да. Конечно, удобная вещь. Впрочем, это просто удобный инструмент, который лишь подсказал и указал направление, а все остальное продумал и произнес ты.

— Ну да.

Я, прищурившись, глянул на нее.

— К чему ты клонишь?

— Просто ты все так вдохновенно и искренне произнес. Меня это заворожило. Я словно увидела короля. Его умение подобрать слова, чтобы зажечь сердца, и в то же время холодный расчет и жестокость.

— Жестокость? — переспросил я.

— Да, или скрытую безразличность и расчетливость. Постой, неужели ты сам этого не заметил.

— Не заметил чего? — спросил я, почувствовав, как холодок прошелся по спине.

— Ну как же. Ведь мы собираемся бросить этих серафимов на столицу в самоубийственную атаку, чтобы отвлечь силы врага. Они борются за честь, борются за павших товарищей, за светлое будущее, и ты все это сказал в своей речи, вдохновил их так, будто сам в это веришь и сам участвуешь. Но тебе же плевать. Главное — воодушевить их и отправить на убой ради своих личных целей, никак не связанных с их светлым будущим. Именно такое жесткое и холодное желание под маской страстной и благородной цели восхитило меня. Ты и король и правда словно один и тот же человек.

Она развернулась и ушла, оставив меня в смятении. Голова чуть закружилась, а почва ушла из-под ног. Ведь я действительно совершаю однозначно злодейский поступок. Причем сделал это спокойно, без каких-либо угрызений совести, словно так оно и надо. Неужели и правда я Люцифер просто с памятью погибшего человека по имени Тим?

Я поднялся, хотел было пройтись, но тут заметил справа движение. Оглянувшись, только и успел увидеть, как шагах в тридцати незнакомая девушка шмыгнула в переулок. Поглядев по сторонам, я понял, что никто этого не заметил.

Встав на доску, я использовал телекинез и быстро полетел к переулку. Заглянул за угол. Небольшой переулок заканчивается тупиком, и там в темноте, стоя ко мне спиной, застыла незнакомка.

Я осторожно влетел, но она, тут же почувствовав мое присутствие, обернулась. У меня по телу пробежал жар, а чувство опасности буквально завопило. У девушки черные волосы, подстриженные под каре, небольшие аккуратные рожки выступают изо лба. Большие алого цвета глаза с черными вытянутыми зрачками обрамлены длинными ресницами. Аккуратный носик и небольшие губки. Одета она в черное платье, стянутое поясом на талии, подчеркивающим ее узость. Золотые сережки и кольца блестят даже в полумраке переулка. Кожа бледновата для демона хаоса, пальцы заканчиваются черными коготками, что заменяют ногти.

— А я думала, меня никто не заметил, — произнесла она обвораживающим и донельзя знакомым голосом, что, проникнув в уши, словно волной распространился по телу и кольнул в сердце.

В горле у меня мгновенно пересохло. Я понял, кто передо мной. И система, словно отвечая на мою догадку, высветила над головой незнакомки надпись красным:

Лорд-демон хаоса первого круга(?). Лилит.