Ронин

Глава 18

Февраль 1994 года.

Деревня Журавлевка.

— Мне надо дом твой… ваш осмотреть! — напомнил о своем присутствии участковый.

— Бумагу показывай и осматривай. — пожал я плечами: — Можешь даже обыскивать, только с бумагой и понятыми.

— Так я на предмет пожарной безопасности, на наличие бочки с водой, багра и топора… — видимо участковый тоже когда-то смотрел старый фильм с Михаилом Ефремовым.

— Бочка вон, в огороде стоит, вернее лежит, потому как нельзя ее с водой зимой держать, топор у меня в сарае, только в красный цвет не покрашен, но имеется, а вот багра нет, врать не буду. И ни у кого в деревне багра я не видел, поэтому, если ты меня оштрафуешь, а другие дома проверять не будешь, я на тебя, младший лейтенант, такую телегу в прокуратуру и твоему начальству накатаю, что тебя даже в тюрьму не возьмут. Не тем ты, участковый занимаешься, не тем.

— Ну-ну, поучи меня еще. — участковый сплюнул на снег вязкую слюну: — До хрена вас таких учителей.

— Так легко. — я задумался на секунду: — Тебе сейчас судьба шанс дает, чтобы с бандой Михалыча разобраться, раз и навсегда. Ты пойми, если этот момент упустишь, то потом уже ничего не сделаешь. У него сейчас сколько человек осталось? Пятеро? Правильно? А через несколько дней еще двоих выпустят, только как с ними дальше будет, неизвестно…

— Ты на что намекаешь?

— Я тебе не намекаю, лейтенант, я тебе открытым текстом говорю — завтра я привезу сюда товар, какой еще не знаю, но ценный, сгружу его в этот дом, а сам ночевать в город уеду. Как ты думаешь, клюнет Михалыч на эту наживку?

— Ни хрена. Он ни разу не дебил, а если у тебя что здесь пропадет, то первым делом к нему придут. Поэтому, к тебе в дом здесь он точно не полезет.

— Ну не знаю. — я задумался: — Мне кажется он жадный до предела, а, кроме того, если его парни товар хорошо спрячут, то получится, как прошлый раз — его в милиции помурыжат несколько часов, а потом отпустят… Я бы на месте вашего председателя рискнул бы…

— Слушай, а ты, вообще, кто такой? — участковый уставился на меня.

— Ну ты подумай, кто я такой есть и зачем мне это вообще надо… — неопределенно ответил я.

— Ну а это — дома, беженцы?

— Дома и беженцы — все настоящее, мы же должны вести какую-то деятельность, прибыли получать.

— Я все понял. — участковый достал картонку с позолотой и российским флагом: — Если что-то надо, сразу сообщите я, чем могу — помогу. До свидания, товарищ…

— Просто товарищ… — я пожал протянутую руку и убрал визитку в бумажник и проводил гостя до калитки. Не знаю, что уж что там напридумывал себе молодой милиционер и куда он меня записал, в «Белую стрелу» или «Русский легион», но его убежденность я буду использовать в своей работе.

Первые дни я ничего не делал, вернее, наоборот делал — собрав по домам и сараям инструменты, потихоньку приводил дома, которые собирался приобрести себя, в относительный порядок, а по вечерам, прихватив каких-то дешевых лакомств, типа свежих пряников «Лимонные» или «Мятных», а также, чибик хорошего чаю, ходил в гости к соседям, в основном, одиноким старушкам, охмуряя их потихонечку..

Ко мне пока никто не лез, лишь чувствовал я злые взгляды в спину, но это было нормально. Мне же, для осуществления моего плана, нужна была теплая погода.

Пропавших парней никто не искал. Милиция «выставив» их в розыск, логично посчитала, что ребята, совершив преступление против меня, пустились в бега и, рано или поздно, все равно попадутся. Родители их, как и соседи, вздохнули спокойно, так как нрав ребята имели буйный, родню свою глубоко и активно презирали, как не сумевших устроится в новой жизни, и помощи со своих, преступных доходов, родне не оказывали. Поэтому, большинство жителей деревни от пропажи после исчезновения трех молодых ребят, вздохнули с облегчением.

Тот же день, ранний вечер.

Честно говоря, в деревне зимой жить совсем невесело, тем более, при отсутствии электричества. Дрова у меня были, снег откидывать с дорожки до будки в огороде и во дворе я выходил через раз, предпочитая надеть высокие валенки и протаптывать себе проход. Регулярно я чистил только участок у ворот, чтобы машина, в любой момент, могла покинуть двор. Мне повезло, что мимо моего дома проходил путь от фермы к городу, поэтому этот проезд Михалыч держал образцовом состоянии, по необходимости прогоняя по маршруту трактор с ковшом. Все мои шесть домов, как в фильме «Тимур и его команда», были украшены опознавательными знаками, только не пятиугольными звездами, а пластиковыми постерами, что данное домостроение застраховано в единственной в Российской Федерации страховой компании с государственным участием. Конечно, это было неправда, но звучало солидно и внушало уважение.

Даже посуды у меня было мало — ложка, миска и небольшая кастрюлька, в которой я, раз в двое суток, варил суп из пакетов. Свою миску Пират чистил самостоятельно, с помощью шустрого языка и зачастую его посуда выглядела несравнимо чище моей. Поэтому. С наступлением сумерек главным моим занятием, становилась борьба со сном, которую я неизменно проигрывал. Вот и сегодня, я подбросил дров в печь, упал на панцирную кровать и уставился в потолок, на котором я знал наизусть уже каждую трещинку. Идти к бабкам — соседкам и вести с ними длинные разговоры о том, что они могут продать мне свои домики. Получив какую-то денежку и продолжать жить в них до самого своего ухода, под мое, честное — благородное, слово, мне уже надоело — доводы были озвучены все, и аргументы сторон звучали уже по третьему кругу.

От образа Веры Никитичны, одинокой старушки, с которой я вчера долго чаевничал, мои мысли перескочили к другой особе женского пола. С темно-зелеными глазами и сильными бедрами. Я нервно вскочил и достал из кармана куртки бумажник, в котором лежал календарь. Чёрт-чёрт, я чуть не пролетел мимо долгожданного свидания. Ирина в прошлый раз что-то говорила о пересмене, но я, расслабленный после ее ласк, просто тупо кивал, любуясь ее спиной и поджарой попой, облегаемой тончайшей тканью домашнего халатика.

Я торопливо начал одеваться, Пират, после ужина завалившийся у печки на свою подстилку, вскочил на короткие лапки и заскулил, предчувствуя расставание с временным хозяином. Извини брат, но три собаки в квартире — это перебор по-любому, поэтому ты остаёшься на хозяйстве. Я навалил в глубокую миску четвероногого двойную порцию импортного колбасного фарша, а в поилку добавил воды из бака, после чего, накинув куртку, вышел на крыльцо. У умного песеля хватало ума не съедать двойную пайку за раз, да еще и после плотного ужина, поэтому, до послезавтрашнего утра животное было снабжено всем необходимым. Я уже учел свою первую отлучку, поэтому выпилил в дверях маленькие дверцы, которые вывесил на петли и закрепил пружинами. Небольшой «двортерьер» спокойно перемещался из дома на улицу и обратно, а пружины возвращали дверки в закрытое положение, поэтому конфуза с туалетом Пирата больше не происходило. Если я задержусь, то у меня есть договоренность с той же Верой Никитичной Плотниковой, что она покормит моего пса, если он оголодает и прибежит в ее двор.

Я завел машину, оставив ее греться, дошёл до Веры Никитичны, предупредив ее о своем отъезде, получил благословение на «дело молодое», и отбыл из Журавлевки в сторону города.

Слава богам, как ни торопился поскорее насладиться женской красотой, вспомнил и заехал в хороший гастроном, откуда вышел с бутылкой итальянского сладкого шампанского в одной руке и букетом роз в другом. Шампанское сунул в багажник, пусть охлаждается, цветы положил на сиденье, рядом с собой — пусть греются от печки.

Лифт в подъезде долго катался между этажей, поэтому я не стал дожидаться приезда кабины, а побежал галопом на третий этаж, на несколько секунд встав у двери квартиры, чтобы восстановить дыхание.

После моего звонка стеклышко дверного глазка на мгновение потемнело, после чего я оказался в кольце нежных рук доктора Кросовской.

Не успел с моих губ испариться сладость Ириной помады, как мне вручили поводки, изнемогающих от радости, псов и вытолкали за дверь, на лестничную площадку. Честно признаюсь, первым моим желанием было вернуться в квартиру и проверить шкаф и лоджию на наличие отсутствие конкурента, но я не стал обижать подругу таким явным подозрением и поплелся на улицу, с трудом удерживая в узде двух расшалившихся овчарок.

Обижать Иру я не хотел, но, в качестве места для выгула животинок, выбрал дальнюю часть просторного двора, откуда мне открывался прекрасный вид, как на выход из подъезда, так и лестницы, и площадки, прекрасно просматриваемые через широкие окна. К моему облегчению, дверь нашей с Ирой квартирой, не открылась и никакая подозрительная тень в подъезд не выскользнула.

— Ну привет, гулёна. — на пороге комнаты появилась девушка, на которой был надет короткий фартучек… Да больше ничего на ней надето не было…

— Привет. — сухо буркнул я, хватая Герду за холку и протирая ей лапы после прогулки специальной тряпкой, одновременно придерживая коленом Демона, чтобы тот не проскочил в комнаты, без обязательной гигиенической процедуры.

Шах и мат. Не такой реакции ожидала от меня специалист по мужской физиологии доктор Красовская, совсем не такой. А краем взгляда вижу, как широкая и искренняя улыбка сползает с лица девушки, в глазах грусть и недоумение, она поворачивается, чтобы уйти в комнату и в это время я прыгаю, хватаю ее в охапку и, не обращая внимание на радостный визг и попытки освободиться, волоку свою добычу в спальню, половину которой занимает прекрасная итальянская кровать, о которой я мечтал столько унылых вечеров.

Часом позже.

— А я думала, что сегодня ты не приедешь. — Ира, запрокинув бокал, поймала язычком последнюю каплю шампанского и устало откинулась на подушку.

— Как я мог⁈ — почти искренне возмутился я: — Уже несколько дней ждал этого вечера, помнил. Что ты поменялась там с кем-то дежурствами.

— Молодец, ты мой герой… — Ира согнула, красиво очерченную ногу, но, когда я жадно потянулся к совершенному бедру, оно мгновенно спряталось под одеялом, а мне показали остренький кончик языка.

— Хватит на сегодня… — одеяло натянули до подбородка: — и я есть хочу, очень — очень.

— Ну, пойдем есть… — тяжко вздохнул я: — Но прошу внести в протокол, я предлагал!

— Ладно, ладно. Ты супермачо! — захихикала девушка, после чего включила режим «доктор» и потребовала, чтобы я показал ей следы побоев.

За прошедшее время мои синяки пожелтели, кроме одной, темно-фиолетовой гематомы на плече, что не ускользнуло от внимания девушки.

— Надо дренировать, иначе будет хуже. — голая доктор сидела на моей спине и больно тыкала пальчиком в мой опухший синяк. От того, что ее действия назывались научным словом пальпация, мне легче не становилось.

— Что значит — дренировать? — осторожно переспросил я, безуспешно пытаясь схватить доктора за всякие интересные выпуклости.

— Малюсенькую дырочку здесь проколют и всю свернувшуюся кровь вычистят. — меня снова ткнули пальчиком в плечо, одновременно шлепая по шаловливой ладони.

— Нет, так не пойдет. Мне некогда. — тут же ушел я в глухую оборону: — У меня совсем нет времени несколько часов проторчать в травмпункте и не говори мне, что это быстро, я все не хуже тебя знаю.

— Но ты же понимаешь, что это может вызвать начало загноения, потом руку…

— Стоп, не накаркай. — рыкнул я: — Хочешь — сама вскрывай, я только тебе доверяю, ни к кому другому не пойду.

— Где, здесь? — Ира иронично обвела красивыми руками окружающую нас обстановку — разбросанную мужскую одежду и смятую постель.

— Можно на кухне. — пожал я плечами: — Не, если ты занятия по полевой хирургии прогуливала, дырку в своем плече я и сам могу сделать. Сейчас ножик продезинфицирую в водке и пламени. Потом ткну себя… где ты там показывала? Здесь? А ты уже почистишь…

— Господи! Ну почему с вами, мужчинами, так тяжело… — Ира прижала ладони к груди и возвела глаза к потолку: — Что только не придумаете, лишь бы не лечится…

— Слушай, а я, разве, отказываюсь? — возмутился я: — ты настоящий доктор. Я готов у тебя лечиться, даже яду из твоих рук принять — это, во-первых, а во-вторых, пойдем кушать, а то у меня уже спазмы в желудке начинаются.

Конечно, меня покормили, и о посещении врача, на сегодня, тоже забыли, а еще попросили быть завтра готовым и при параде, потому, что вечером мы идем в гости к брату Иры. Про Ирининого брата я знал только то, что его звали Олегом, он занимался мелкой коммерцией и еще, что у него очень плохое мнение об органах милиции.

Брат жил в съемной квартире в центре, в десяти минутах ходьбы от дома, в котором проживала сейчас Ира с собаками, поэтому я оставил машину на приколе, во дворе подстанции «скорой помощи», а до квартиры брата мы дошли пешком, благо погода установилась довольно таки теплая, всего тринадцать градусов.

Что можно сказать про день рождения? Все было весело, как бывает весело и беззаботно только в молодости. Компания подобралась ровная, никто не выбивался из нее, так что, развлекались мы от души, порвали три баяна и выпили все запасы спиртного. Брат Иры, услышав, что я юрист, несколько раз пытался завести со мной «серьезный разговор», от которого я ловко уклонялся, пояснив Олегу, что это будет «пьяный базар» и в таком состоянии я важные вещи не обсуждаю. Правда пришлось пообещать, что в течении недели, начиная с сегодняшнего вечера, я обязательно найду время для встречи с Олегом.

— Ты что такой серьезный? — мы возвращались в нашу квартиру, Ирина тихонечко что-то напевала, терлась носом о меховой воротник моей «парадной» кожанки и вопросительно заглядывала мне в глаза.

— Да мысль одна интересная появилась. Скажи. А у твоего брата я в кладовой видео целый стеллаж коробок из-под импортной бытовой техники. Это у него откуда?

— Так он же ремонтом занимается «видиков» разных, телевизоров, телефонов, короче, всякой лабуды. Ему из магазинов привозят, а он, что может — чинит. Вот у него много коробок остается. У него мастерская возле метро, так там их еще больше.

— И куда он их потом девает? — продолжал я опрос.

— Раньше знаю, сдавал в киоск специальный, а теперь киоски эти закрыли, и он их просто, время от времени, на помойку относит подальше, потому, что дворник, который двор возле мастерской убирает, с братом постоянно из-за коробок ругается, денег требует за лишний мусор. Поэтому Олег, когда допоздна работает, коробки набирает в мешок и несёт во двор, что подальше, и там оставляет, пока никто не видит.

— Ириша, ты завтра позвони Олегу и скажи, что я готов у него целые, немятые коробки забрать, столько, сколько в машину влезет, и вывезти, а заодно и поговорю с ним насчет его проблем, постараюсь что-то посоветовать. Хорошо?

— Паша, а зачем тебе новые и целые коробки от импортной бытовой техники? — Смерив меня чуть-чуть тревожным взглядом, задала резонный вопрос девушка: — Я надеюсь, что ты не…

— Нет, милая, я тебе даю слово, что я не мошенник и ни один честный человек от моих действий сегодня не пострадает. — я поцеловал девушку в холодные губы: — Мне просто надо в одном месте дополнительный антураж создать…

Город. Центральный район.

Утром следующего дня я был в мастерской у Олега, что расположилась в небольшом подвальчике у старого агентства «Аэрофлота». Историю брата моей подруги я выслушал, немного подивился, но, пообещал попробовать разрешить ситуацию примерно, через неделю, как разберусь со срочными и неотложными делами. Потом мы с Олегом выволокли кучу разнообразных коробок из подвала к моей машине, я заметил неодобрительную реакцию Олега на мою побитую «копейку», спокойно объяснив, что эта развалюха у меня для души, а вообще я вполне себе респектабельный гражданин и судьба его сестры в надежных руках. Весь день я готовился к поездке в Журавлевку, вечер провел с Ирой, занимаясь тихими семейными играми, а утром, проводив доктора на смену, покатил в сторону Журавлевки, где по приезду узнал, что предшествующей ночью умерла одна из моих потенциальных продавцов домов, Аркадия Евгеньевна, с которой четыре дня назад я пил вечерний чай с шоколадными пряниками.