Рысюхин и пятнадцать бочек джина

Глава 2

Первым делом Маша сообщила самое главное: все живы, здоровы, Ромка и Катя — особенно, и все скучают по уехавшему неведомо куда папе и муже. Потом уже перешла к подробностям и новостям, так сказать, экономическим.

Запущенный нами со Старокомельским ещё в начале лета маховик поиска людей в дружину оказался штукой весьма инертной. Если сперва он долго раскручивался, не давая результата, то сейчас не сразу остановился. Так, за последнюю декаду, уже в моё отсутствие, в имение прибыло полтора десятка кандидатов на вступление в моё небольшое войско. Супруга, по моему указанию, приняла их всех именно как кандидатов в дружинники на испытательный срок. При этом, как сама призналась, общению с отставными военными очень способствовало пошитое ею чуть ли не в порядке шутки мундирное платье с боевым орденом на нём. Более того, она для пущей солидности ещё и ранговое кольцо заказала. Я такого не носил, да и вообще в наших краях подобное украшение редко встречалось, но кое-где носилось массово. А в той же Европе и вовсе — едва ли не в обязательном порядке.

Речь о перстне, зачарованном, разумеется, показывающем стихию, которой владеет носитель, и уровень силы. Существовала целая система кодировки, в деталях и нюансах которой требовалось разбираться отдельно, но основные правила знали если не все, то большинство подданных Империи. Чтобы не путать с простым украшением, этот «знак различия» имел регламентированные рекомендации относительно фасона и носился на определённом пальце руки, главным же был тип и размер камня, например, у Маши — светло-голубой, светящийся от наложенных чар, топаз размером где-то шесть на шесть миллиметров, над которым при подаче в него силы проецировалась в воздухе прозрачно-голубая четвёрка. Правда, эту регалию Маша ещё не получила в руки, посылка из Минска ожидалась со дня на день.

Так вот, прибыло пятнадцать кандидатов в дружину, но с тремя пришлось расстаться, причём именно по причине той самой субординации. Нет-нет, попыток как-то игнорировать Машины приказы или ставить под сомнение её авторитет не было, самоубийцы к нам не вербовались, а вот выбрыки во взаимоотношениях с «ополченцами» и теми «условными дружинниками» из числа шоферов и экспедиторов, которых я не взял с собой — были. В первую очередь в пробных выездах «на природу», то есть, на сопровождение и охрану сборщиков ягод. И если двое оказались просто неуживчивыми типами с раздутым самомнением, которое вылезло в первую очередь из-за отсутствия над ними офицеров, от которых удалось избавиться без проблем, то третий так увлёкся самоутверждением, что его пришлось выдворять при помощи полиции и гвардейцев. Ничего особо опасного, но нервов попортил, особенно когда с одним из червеньских однодворцев сцепился, а главное — чуть было не сорвал дневную работу на Изнанке.

Работы эти, кстати говоря, набирали обороты. Пик сезона пряной голубики был ещё впереди, но сбор на разведанных ещё в прошлом году ранних участках уже шёл полным ходом. И двенадцать новых кандидатов, среди которых нашлось даже двое одарённых, неплохо усилили собой как патрули, так и охрану строительства моста, например.

Егор Фомич опять увлёкся изготовлением новых сортов выпивки, устроив своего рода заочное соревнование с бригадой в Викентьевке, которую возглавил бывших норвежский подданный, а нынче российский дворянин Клим Беляков. Авторские сорта джина ещё дозревали или дорабатывались, а вот первые пятнадцать двухсотлитровых бочек ординарного, названного «Водка можжевеловая особая Рысюхинская» были готовы к розливу, ждали только доставки из Шклова специальных квадратных в сечении полуштофов и этикеток от Пырейникова. С этикетками проблема возникла по нашей вине: очень уж долго спорили о том, что на них должно быть изображено и написано, а также о том, как это всё оформлять. Однако Беляковы хором клялись, что все вопросы решены, все проблемы улажены и к концу месяца новый продукт будет уже в трактирах и лавках. Более того, грозились отгрузить пару ящиков на пробу в Скандинавию. Вообще груз туда должен был уйти двадцать четвёртого сентября, но я уже почти не надеялся вернуться к этому времени домой, даже если бросить дружину и рвануть на полной скорости. Если вспомнить прошлогодние учения, то мы тут можем застрять на добрый месяц, чего, конечно, не хотелось бы. С другой стороны, один раз демарш на тему давних законов о сроках призыва вассалов мы уже устраивали, такое должны запомнить и до Нового года держать точно не будут.

При этом в производственных новостях отдельно порадовало то, что двенадцать бочек было изготовлено на новом заводе в Рысюхино! А там стояли ректификационные колонны новой конструкции, каскадные, да ещё со специально предусмотренными местами для установки джин-корзин, то есть — оборудование, которое требовалось не только смонтировать и настроить, но и научиться им пользоваться. И придумать, как грамотно загрузить, и тут производство ароматизированных спиртов просто напрашивалось. Так сказать, плавало на поверхности, да.

Артельщики на Щучьих Разливах — так обозвали «болотную страну» в верхней части реки Щучьей — придумали новый способ ловли черепах, на мой взгляд, так слишком рискованный. Они сооружали бревенчатый плот с болтающимися в воде «ластами», который имитировал заплывшего на чужую территорию Хватателя и провоцировал местных обитателей на реакцию по защите угодий. Тащили его на буксире, но с берега это делать удавалось не везде, так что использовали небольшую лодочку. Пока атак на буксир не было, поскольку он сильно меньше плота, но то пока. Тем временем две артели, работая посменно, за декаду добыли шестнадцать «зачётных» макров для моряков! И уже задумались о том, чтобы начать придерживать часть добычи на зиму, чтобы не создавать перебоев и не сбить спрос избытком предложения. А заодно вышли с предложением построить новый острог, на стыке края леса и края болота. И я, пожалуй, соглашусь — там на одних черепахах всё окупится очень быстро, а ещё и дары леса, как уже добываемые, так и, возможно, новые. Пока туда только из Панцирного ходят набегами сборщики грибов — тех самых переполненных стихией Жизни. А чем плохо: нашёл полтора десятка «грибных шишек» и получил пару сотен рублей чистого дохода, за вычетом налога и оплаты накладных расходов. Сезон этих грибов длится с конца местного июня до конца октября, то есть, уже две недели, как начался. То есть, четыре месяца, если повезёт — то четыре с половиной и, делая даже один выход в лес за неделю сборщики за сезон спокойно зарабатывают порядка трёх тысяч! Доход на уровне, например, начальника цеха на хорошем заводе или управляющего доходным имением. Понятное дело, что грибные места скрываются и обихаживаются, у каждой артели сложился свой маршрут и свои угодья, которые бдительно охраняются от «посторонних».

Если лесные артельщики смогут опираться в своих выходах не только на Панцирный, но и на новый острог, то количество и сборщиков, и угодий, и урожая может как минимум даже не удвоиться, а утроиться! Что алхимики воспримут с чистым восторгом: они эти грибочки очень «распробовали», так что ценник на них даже вырос чуть ли не на четверть по сравнению с первыми партиями. Что именно варят из этих грибочков, они не говорят, только просят дать побольше сырья. Слухи, конечно, ходят, в том числе и на уровне вполне обоснованных догадок, но предположения они и есть предположения.

Рыбаки, упёршись в потолок продаж, связанный со сложностью доставки продукции на большое расстояние и полным покрытием спроса в зоне досягаемости, начали экспериментировать с копчением, засолкой и вялением рыбы. Тут им стал мешать недостаток места под куполом, пришлось ставить цеха снаружи и обеспечивать безопасность работников, а также сохранность продуктов. Мелкие ящерки стали, неожиданно, главной проблемой. Они оказались большими любителями солёной рыбки, проникали к бочкам и в бочки через такие щели куда, казалось бы, и мышь не пролезет. А вот выбраться из бочки получалось не всегда, порой эти воришки тонули в рассоле. И именно в этом таился корень бед, точнее, в том, что ящерки были ошеломительно ядовиты и после гибели охотно отдавали отраву в окружающую среду. Пусть меня рядом не было, но пробовать рыбу из бочки с утопленницей никто не рискнул, просто закопали рыбу метрах в ста пятидесяти с подветренной стороны. А дня через три кто-то это захоронение разрыл и выброшенную рыбу сожрал, кто именно — неведомо, вероятно, те самые стайные падальщики.

Но вернёмся из родных далей на полигон.

Пока я общался с родными и подчинёнными, мои офицеры тоже времени не теряли и получили как вводные, так и информацию. Не стану утомлять подробностями о том, что, как и у кого узнавал, ограничусь только результатом. Как оказалось, организаторы всего действа не стали слишком усложнять себе жизнь. Просто взяли ближайший пехотный полк и поручили вязать чучела, такие же, что и год назад, видимо, армейский стандарт. А потом выделили из состава полка две команды в размере усиленного батальона и отправили изображать две условных пехотных части. Минус этого подхода в том, что полковые тылы, на которые призывали закладываться все те, кто старались урезать штат, остались в большинстве своём в месте постоянной дислокации полка, с собой команде было выделено только то, что абсолютно необходимо и что смогли утащить, за исключением чучел, которых возили больше недели.

Хорошо, что у нас всё с собой! Точнее, почти всё: палаток изначально не было, кроме столовой, госпитальной и офицерской, а передвижные казармы остались там же, где и всё «лишнее» относительно указанного в бумагах полного штата отдельной миномётной батареи. Ну, и с баней тоже беда: пехотинцы собираются поротно мотаться для мытья и стирки в полк, а что делать нам, точнее — моей дружине, от которой меня отстранили, вообще не представляю. Даже если бы сделали предлагаемый дедом полевой душ, запитанный от прицепной бочки для технической воды и её насоса, он бы тоже остался «где-то там», с прочим сверхштатным имуществом.

Но, если представить, как сейчас мается вторая, минимального штата батарея, понимаешь: наши проблемы из серии «жемчуг мелок», а не «щи пусты». Тем более, что вопрос размещения Вишенков свалил на наших сапёров, придав им в усиление всех «ездовых». Про ездовых — отдельная история, короткая, но поучительная. В это звание Старокомельский, рассвирепев, разжаловал всех наших шоферов, которые вздумали было чваниться и отлынивать от работ по обустройству лагеря ещё на прежнем месте размещения. Это они, не подумав, набрались от «местных», что привыкли держать себя чуть ли не особой кастой, но, как говорит дед, «здесь вам не тут» и мой командир дружины быстро решил проблему. Так вот, сапёры с «ездовыми» выкопали землянки для размещения и батарейцев, и тылов. Конечно, сводить лес на нормальные перекрытия нам бы никто не позволил, так что пришлось сооружать крыши из нарубленного в округе топорника и лапника, но в итоге получилось приемлемо.

Разумеется, землянками занялись после того, как обустроили позиции: миномётные, отсечные, капониры для бронетехники, а также склады для боеприпасов. Точнее сказать, «первые позиции», потому что потом Старокомельский с Нюськиным оторвались по полной, бойцы рыли землю, казалось, всё то время, что не спали и не стреляли. Кроме основных позиций обустроили две запасные, плюс ложные, плюс укрытия. Ходы сообщения. Траншеи — в общем, настоящий укрепрайон вырыли, даже жалко будет всё это бросать. Хм, а ведь кому-то придётся все эти художества потом закапывать. Задача, с учётом того, что Алесь как маг тверди укрепил всё, что мог, не сказать, чтобы более простая, чем выкопать.

Мне с бытом проще всех: фургон, который взял с собой вместо «Жабыча», изначально придумывался именно как передвижное жильё, у меня даже свой душ был! Пусть уличный, и пусть осеннее солнце не особо прогревало воду в баке на крыше, но возможность вечером, отгородившись от мира занавеской, ополоснуться летней водичкой, а потом сидеть на кресле в тепле с чашкой свежезаваренного чая сама по себе дорогого, как оказалось, стоит! Устроился даже лучше, чем прочие наблюдатели, размещение которых взвалили на принимающую сторону. Я приглашал подполковника погостить у меня, больше из вежливости, чем на самом деле будучи готовым разделить с ним жильё, но тот с сожалением отказался: мол, обязан быть со вверенной ему командой. Мне же легче, если честно, а приличия соблюдены.

Кстати, ещё польза от такой организации учений: все как-то разом вспомнили, поняли и осознали, что миномёты мои называются батальонными, а не полковыми, и потому изначально не стоило рассчитывать на то, чтобы присоседиться к тыловому обеспечению усиливаемого полка! Тылы батальона — вот предел того, на что можно рассчитывать, а их как таковых почти и нет! Потому что в пехоте все подразделения обеспечения находятся именно что на полковом уровне, и таких батарей к ним будет пытаться пристроиться либо четыре штатных, батальонных, либо — приданный полку отдельный дивизион. Как говорится, опаньки! Подвела, скорее всего, инерция мышления, поскольку до этого артиллерия в пехоте была только полковая — та самая батарея, в которой служили «рыбные братья». Думаю, по результатам этого вот меро… РРРР!!! этого действа у многих и многое в голове поменяется, и в подходе к формированию штата. Но это будет потом.

Да, есть подозрение, что учение пройдёт быстрее, чем прошлогоднее, потому что задачи сыплются быстрее, а обсчёт результатов проходит быстрее, или вовсе обработка данных откладывается на потом. Даже пока миномётчики обустраивали позиции, им дважды поступали вводные на «помощь в отражении атаки противника»! Хорошо хоть, в первую ночь поспать дали с дороги: на вторые сутки пришлось «отражать ночную атаку», осветительные мины тут пришлись просто изумительно к месту, хорошо, что не поленились взять с собой, и жаль, что маловато, приходилось экономить. И о том, чтобы «профилактически» подсвечивать нейтральную полосу по ночам речи, увы, не шло. Возникла даже мысль заказать пару сотен мин из дому, но потом подумали, что пока оно приедет — уже надо будет домой собираться. Во всяком случае, надеюсь, что будем собираться: и дел дома много, и печки мы с собой не брали. Пока что в наших полуземлянках-полушалашах удавалось поддерживать приемлемые условия жизни, но, хоть осень здесь и сейчас выдалась сухая и тёплая, уровень приемлемости грозил вскоре сильно снизиться. Если дней за пять ничего не решится, буду добывать печки: в конце концов, если не по штату, то по Уставу палатки должны быть с печками, в соответствующем разделе это чётко сказано.

Да, были и попытки «противника» осуществить «обходы с фланга», эти вводные по задумке должны были быть неожиданными, но… Но недаром у нас в штате есть разведывательно-дозорные автомобили, и они не просто именно так называются! А у офицеров дружины уже выработалась привычка использовать их по назначению, и мобилетная связь, пусть и работающая здесь немного неустойчиво, им помогала. Так что ни одна «атака» внезапной и неожиданной не оказалась: разведчики своевременно докладывали о суете с установкой чучел. Это, безусловно, вызывало досаду у организаторов, но куда деваться: РДА с их оснащением и оснащением чётко прописаны в моём штате, и именно штатно они использовались, хе-хе.

Единственное, что напрягало всерьёз — это расход боеприпасов. Стоимость их я сумею компенсировать, Наследник Цесаревич известен своей повышенной щепетильностью, а руководит процессом именно он, но деньгами стрелять не станешь. Однако дело даже не в этом, мины заканчиваются здесь и сейчас. Но не успели начать переживать всерьёз, как поступила вводная: выделить команду для получения боеприпасов на железнодорожной станции. Количество привезённых мин не назвали, но Старокомельский преодолел жадность, и отправил в путь под началом Вишенкова все грузовики, кроме штатных миномётных тягачей. Просто опасался, чтобы за время отсутствия транспорта не пришла вводная на перемещение. Возможно, это уже паранойя, но через полтора часа после ухода грузовиков, на позициях появились наблюдатели и, увидев пикапы в их капонирах, поморщились. С другой стороны, приказа на смену позиции так и не поступило. Может, именно поэтому?