Рюрикович 5

Глава 11

Князя мы аккуратно вынесли из тлеющего храма. Я старался не смотреть в искаженное страданием лицо. Как будто родственник в свои последние моменты жизни смотрел на то, как умирают его люди и с ужасом погружался в глубины отчаяния от осознания своей глубочайшей ошибки.

Эх, ничему история людей не учит. Вот вроде бы всё на виду, всё известно и всё ясно, но нет — с упорством самоубийцы лезут в пасть к Бездне и надеются, что с ними-то всё будет иначе. Что на этот раз пронесёт или они смогут обдурить эту демоническую сущность.

А вот не пронесёт! И не обдурят! И каждый раз будут наступать на одни и те же грабли!

Возможно, в этом сама сущность людская? Возможно, в нашем генетическом коде заложена страсть к самоуничтожению? И в самом деле мы дети Бездны, если стремимся уничтожить всё вокруг?

Эх, я шел и неторопливо рассуждал сам с собой. Пытался докопаться до истины своего создания. Ведь создали меня как раз для борьбы с Бездной, а люди, вместо того, чтобы объединится против всего плохого, с радостью прыгают в объятия этой самой мерзости.

Может быть я бы и понял их, если бы сам был обычным человеком и не помнил свои прошлые жизни и смерти. Ведь быть плохим и злым гораздо легче, чем добрым и всепрощающим. Для доброты нужно сделать огромное усилие в первую очередь над собой, для зла достаточно всего лишь желания и чуть-чуть действия…

В Александровской слободе меня встретили настороженно. Люди видели, что произошло с воинами князя и смотрели на меня, как на чернокнижника. Похоже, они все эти смерти записали на мой счёт. На князя же Андрея взирали с жалостью, как на мученика.

Твою же дивизию! Ну что же за люди? Ведь только что к стенам подошли сотни вооруженных людей, готовых по княжескому приказу разнести тут всё в пыль, а сейчас слуги смотрят с жалостью на труп почти врага…

Мне вряд ли когда удастся познать истинную человеческую сущность!

В обеденной зале сидели царица, Оболенский, ещё несколько бояр и воевод. Они все уставились на меня с опаской, как на вернувшегося из леса пса — вдруг заразился бешенством и сейчас кинется кусать?

— Иван Васильевич, могу вас поздравить! — с довольной улыбкой проговорил Оболенский. — Это было нечто невообразимое! Как вы одолели врагов! Это же надо — каждого вмяло внутрь доспехов! Что это за колдовство такое? Неужели вы так и с татарами сможете?

Я тяжело вздохнул:

— Вы ошибаетесь, Иван Фёдорович. Не моё это колдовство, а происки Бездны. Князь Андрей связался с Бездной и… впрочем, вы сами всё видели. Бездна выслала одного из своих ближайших подручных и мне не удалось спасти князя от его рук.

— Одного из подручных? Так это не вы его… Иван Васильевич? — спросила Елена Васильевна.

Я покачал головой. Бояре смотрели на меня всё с той же опаской. Задымленный, местами в порванной одежде, я казался чужеродным телом в этом украшенном позолотой зале. На дорогом паркете остались следы от моих кроссовок. Я внутренне даже усмехнулся — после боя один из них вообще просил каши, оголяя рваные носки.

И вместе с тем, мне ни на миг не было стыдно за свой внешний вид. Главное, что живой, а уж как я выгляжу… Это дело десятое.

Если людям в богатой одежде стыдно за мой внешний вид, то пусть бы выходили сами на разговор с князем Старицким!

— Матушка-царица, ответь на один вопрос — почему князь Андрей впал в такую немилость, и ты его лишила земель вотчинных? — спросил я прямо.

А чего мне стесняться? Не хороводы же водить вокруг да около. Это всё дело вон, бояр и дворян, они мастера интриги плести и словесные кружева по ушам развешивать. Мне же захотелось докопаться до правды. Захотелось узнать — как же так люди сами по себе в объятья Бездны бросаются?

Царица хмуро посмотрела на меня, а потом взглянула на бояр, настороживших уши:

— Покиньте нас покуда…

— Но, матушка-царица… — заикнулся было один из сидевших, но под её взглядом тут же заткнулся и резко заторопился на выход.

Остальные гуськом потрусили следом. Как только за последним закрылась дверь, в обеденной зале остались только мы трое: я, царица и Оболенский. Царица вздохнула и начала говорить:

— Ну, помню я Андрея еще со времен мужа, Василия Ивановича. Типичный карьерист, жаждущий власти больше всего на свете. После смерти мужа и… кхм… неприятностей со старшими сыновьями, только ты один и остался, кто мог сесть на трон. Тут Андрей понял, что появился очень хороший шанс пробиться к трону.

— Прямо выступать против Белого царя, конечно, опасно — весь народ осудит. Тогда он начал осторожно раскручивать интригу: сначала пустил слух, что матушка — плохая правительница, затем пытался переманить сильных бояр обещаниями высокого положения и выгод. Параллельно стал искать поддержку за границей, договариваясь с европейскими странами, — проговорил Оболенский, когда царица подняла бокал и сделала глоток.

— Меня не проведешь — поняла, что назревают серьезные неприятности. Начала собирать вокруг себя надежных людей, укреплять позиции и следить за ситуацией. А когда князь потребовал себе земли, то стало очевидно, что без прямого столкновения не обойтись, — вздохнула царица. — Поэтому я и отобрала кусок вотчины, чтобы образумить дурня, чтобы показать, что не надо лезть, куда не следует, а он… Вон как поступил…

— Вцепился в руку, которая против шерсти погладила? — хмыкнул я в ответ.

— Может быть и так. Да только как не погладь — всё одно я плохая буду, — поджала губы Елена Васильевна. — Чужая я здесь. Не верят до конца, что я отошла от царства Литовского и только Россию стараюсь спасти. Отчасти поэтому начала тот разговор, который так громко прервали…

Тот разговор. Тот самый разговор, после которого всё закрутилось, завертелось, понеслось по кочкам. И ведь я помнил содержание того разговора и предложение занять трон. Вот только тогда я был не особо согласен, а теперь?

А что теперь? Теперь вижу, что борьба за власть идёт полным ходом, и матушка-царица не справляется с этой борьбой. Оболенский поддерживает её, но кто он такой? Всего лишь один человек из дворянского рода? Другие дворяне тоже могут претендовать на место рядом с царицей, поближе к царскому трону. Поэтому будут продолжать строить козни и делать всякие пакости.

— Да уж, России не так страшна внешняя угроза, как угроза внутренняя, — покачал я головой. — И если не взять дворян и бояр в укорот, то разметают всё к чертям собачьим. Снова захотят по княжествам разбиться, чтобы в своём княжестве себя царём чувствовать. А ведь у нас только в единстве сила! Как бы пафосно это не звучало, но это так…

Елена Васильевна пристально взглянула на меня:

— Ты совершенно прав, Ваня, твои слова мудры и справедливы. Только вот примешь моё предложение, то придется тебе теперь разбираться с кучей серьезных проблем, а, судя по твоему виду, сил у тебя совсем немного осталось…

Подошла ко мне ближе, словно хотела лично удостовериться в моем состоянии:

— Подумай серьезно, дорогой царевич! Ты фактически пожертвовал жизнью ради спасения страны. Можно ли считать нормальным, что наследник престола постоянно подвергает себя смертельной опасности всякий раз, когда стране грозит беда?

Иван Фёдорович Оболенский сразу поддержал:

— Совершенно верно сказано, государыня! Давно пора задуматься о преемнике, который продолжит начатое царём дело! А матушка отойдёт от дел и будет помогать только мудрым советом. Ну и я помогу, чем смогу…

Ну да, куда уж без тебя! Если матушка-царица оставит тебя одного, то тут же остальные дворянские пасти сожрут и не подавятся. Всё припомнят, каждое слово и каждый недовольный взгляд. У них это не заржавеет!

Я помотал головой:

— Пока я жив, я намерен твердо стоять на страже нашей земли.

— Так стой, Иван Васильевич! Стой! Но точечными ударами ты мало что сможешь. Пусть твои верные бойцы сильны, быстры и точны, но на долго ли их хватит? У татар народа в разы больше, и они просто мясом задавят. А с Бездной? Как разбираться ещё и с Бездной? Тоже будешь шапками закидывать?

Я вздохнул, глядя в потолок, и почувствовал, как тяжесть слов давит на плечи.

— Бездна — это не просто враг, которого можно закидать шапками или разрубить мечом. Это тень, что прячется в глубинах наших душ, — произнес я тихо. — И если мы не научимся бороться с ней внутри себя, никакая армия не спасет нас от разрушения.

Елена Васильевна кивнула с пониманием:

— Именно так, Ваня. Внутренние враги — самые опасные. Они разъедают изнутри, подрывают нашу веру и единство. И если ты хочешь победить их, нужно не только мечом махать, но и людьми повелевать так, чтобы они выходили за тебя биться. Чтобы доверяли тебе и видели, что твой путь — единственно верный!

Я вздохнул. Как ни крути, а царица права. И рано или поздно, но от моего отряда в самом деле ничего не останется, какими бы крутыми они не были. И я сам один много не навоюю.

А Марфа Васильевна? Всё-таки какой бы не обладала она способностью лечить, но всё одно — рано или поздно её муж не вернётся из боя. И она не успеет ничего с этим сделать. Станет вдовой, а если ещё и с ребёнком, то…

Никому не захочется, чтобы отпрыск Рюриковича мог претендовать на престол в будущем. Как бы ни любил народ Белого царя, но вот правящая элита меня не очень любит. Некоторые даже ненавидят за прямоту и откровенность высказываний.

И если что случится, то…

Сколько у Бездны Патриархов? На каком из них я споткнусь?

Кто тогда позаботится о родных и близких? Ермак? Годунов?

Да без меня их тоже сожрут и не подавятся. Причём Ермаку сразу же вспомнят и работу на «Ночных Ножей», а Годунову приплетут оскорбления дворянских детей. И пойдут они оба на плаху, если не пристрелят сразу, как бешеных собак.

И плевать будет дворянам, что все мы защищали Родину. Все дворяне и бояре защищают только свой род, только свой клан… И при случае не брезгуют отправлять детей заграницу, чтобы те могли пересидеть сложные времена.

Нет, так дальше быть не должно! Ведь не зря же в народе ходит поговорка: «Где родился, там и пригодился!» И это всё нужно брать под сильную руку.

Царица права. Если оставить всё как есть, то её запросто могут отравить и тогда начнётся распад Руси. Те же Шуйские славятся как мастера поднести нужную чарку. А если сесть на престол, то…

То придётся взвалить на свои плечи ответственность за судьбу миллионов!

И ведь нужно будет не забывать, что для всех хорошим не будешь. И что нынешние битвы будут всего лишь вознёй в детской песочнице по сравнению с тем, что придётся выдержать в дальнейшем. Сейчас я отвечаю за полсотни бойцов, а потом…

Но с другой стороны, я смогу дать бой Бездне. Смогу мобилизовать ведарей, дать укорот татарам, набуцкать литовцам от души и… Пока что надо остановиться на одном пункте, а не распыляться на многие. Если уж начал с татар, то надо бы с ними решить раз и навсегда. А для этого…

Я вздохнул и произнёс, глядя в глаза царице:

— Елена Васильевна, я взвалю на себя этот груз! И после коронации сразу же возьму Казань! Даю честное царское слово!