Шайтан Иван 4

Глава 3

Все в отряде молча приняли моё командование. Дорожный даже подчеркивал своё признание, подавая пример другим.

— Господа офицеры. Надеюсь все понимают в какой неприятной ситуации мы оказались. Подведём итог. Егерский батальон понёс тяжелые потери, штабс-капитан сколько у вас осталось егерей?

— Сто сорок восемь нижних чинов, четыре утера, два фельдфебеля и три офицера, включая меня.

— Командовать батальоном будет полковник Романов, временно. Прошу вас привести егерей в порядок, штабс-капитан, ознакомьте, господина полковника с состоянием дел. Василий Иванович, помоги егерям с лошадьми. Повозки собрать все, которые годны к использованию. Сотник, что с турками?

— Убито четыреста девяносто три башибузука. Сорок семь на счету егерей остальные наши.

— Василий Иванович, твои скольких нарубили?

— Думаю не меньше семи десятков.

— Вы серьёзно? — удивился штабс-капитан.

— Поверьте, господин капитан, пластуны хорошо считают и приписками не занимаются — усмехнулся подполковник Шувалов. Все офицеры оживились. Даже Павел немного пришёл в себя. Всё, господа спать, завтра ранняя побудка. Закончил я совет, глаза просто слипались.

На следующий день мы прибыли к развалинам крепости. В селение, которое находилось примерно в семистах метрах, решил не заходить. Крепость действительно была древней. Остались остатки трёх стен, метр, полтора высотой и контуры стены, где были ворота. Почему-то вспомнился фильм Баязет, в котором наши мучились от нехватки воды. Единственное преимущество развалин, они находились метра на четыре над уровнем долины, небольшая возвышенность в основе крепости. С трёх сторон подходы были плавными и только южная сторона имела более крутой угол наклона.

Нас встретили остатки гарнизона, двадцать восемь солдат, один фельдфебель и прапорщик, лет тридцати пяти, с солдатским крестом и двумя медалями. Он сразу, чутьём старого служаки определил, что я главный. Приняв стойку смирно начал доклад

— Господин есаул, 2 рота, 17 линейного батальона — потом как-то сник.- остатки роты, господин есаул. Утром, два дня назад налетели башибузуки, сколько затрудняюсь сказать. Застали врасплох, с трудом отбились. Они захватили село, треть населения не успела уйти. Что там творилось…, даже думать не хочу.- Он опустил голову. — Решил конец нам, а тут побежал турок мимо нас к границе, потом казаки ваши прибыли, предупредили, что вы идёте. Два года стоим тут, никогда турок не прорывался таким числом, а в этот раз уж больно много.

— Прапорщик, вода у вас есть?

— Да, господин есаул, колодец, мы очистили его, два года пользуем.

— Замечательно, — отпустила меня тревога. Вода всегда больной вопрос для меня, после неприятных случаев, бывших в моей жизни. Облазил всю крепость. Распределил зоны ответственности подразделениям и приказал срочно всем заняться строительством баррикад и укреплений. Мои бойцы знакомые с моими требованиями к гигиене, начали с сооружения отхожих мест, в трёх местах. Всем командирам накрутил хвоста, что бы ускорить работы. Хотя все и без моих накруток, понимали необходимость добротных укрытий. Подошёл к южной стене. Её оборону поручил егерям. Полковник Романов деятельно участвовал в строительстве укреплений раздавая указания, часто помогая, а больше мешая солдатам.

— Павел Николаевич, — позвал я его.- Обратите внимание на то, что основное действие егерей вести меткий огонь из-за укрытия. Никаких атак. Возможность перезарядить оружие не подвергая себя опасности. Штабс-капитан сколько у вас штуцеров?

— Сто двадцать, обещали постепенно перевооружить весь батальон.

— Сколько времени существует батальон?

— Три месяца. Предполагалось, что батальон, пребывая в заслоне, будет проходить подготовку и обучение. Заодно осуществлять прикрытие границы от турок.

— Про обмундирование егерей даже спрашивать не буду. Интенданты развели руками и сказали что материи нет, сапог нет и всего остального нет. Попытки продавить это вопрос провалились с треском. Собрали всё старье и никому не нужное барахло и выдали вам со словами: Радуйтесь тому, что дали в противном случае будете сидеть с голым задом, на пустой желудок.

— Все точно так, господин есаул, вы, как будто стояли со мной у помощника корпусного интенданта. — грустно усмехнулся Валуев.

Этот монолог я выдал специально для Павла стоящего с нами.

— Штуцера собрали?

— Так точно, семьдесят девять исправных. Распределил среди егерей.

— Повреждённые отнесите к нашим оружейникам, может исправят сколько-нибудь.

— Что с съестными припасами?

— Ваш повар, Захар сказал, что крупа порченая, а солонина тухлая. В готовку взять отказался.

— Ладно капитан, решим вопрос с питанием, хоть несколько дней будете кушать, как положено. А ты капитан присматривайся, мотай на ус. Может и пригодится в жизни.

Мы с Павлом, пошли к пункту питания. Две наши полевые кухни работали не останавливаясь. Старшина первой сотни, младший урядник Кривоногов увидев нас доложился.

— Господин есаул, готовим не останавливаясь, благо продуктов хватает, мяса запасли много. Я соли взял два мешка. Крупы только мало, та что армейская, дядька Захар сказал, что даже свиней кормить не можно, потравятся. Пришлось нашу в дело пустить.

— Ладно урядник, не жмись, свои как-никак.

— Оно понятно, командир, только на такую ораву еще на пять дней хватит и всё.

— Ещё раз проверьте запасы армейцев. Паша, а где проводник?

— Он с сыном и пятью солдатами ушли в селение хоронить останки. Сотник разрешил им наши лопаты взять. С ними урядник Пузанов уехал в двумя телегами.

— Ну, ну — посмотрел я с подозрением на Пашу.- Эркен тоже с ними?

— В разведку поехал — кивнул Паша, глядя на меня честными глазами.

— Петр Алексеевич, кухни ваши в сотне сделаны? — спросил Павел.

— Тихон, наш оружейный мастер со своим отцом смастерили. Фургоны, его походная мастерская, всё они. Я к раненым Павел Николаевич, вы со мной?

— Пожалуй нет, пойду контролировать работы.- сказал Павел и быстро пошёл к егерям.

— Пётр Алексеевич, как вы думаете, может нам с полковником вернуться в Эривань? — спросил ротмистр Булавин.

— Думаю идея плохая. Впрочем, если вы берёте на себя ответственность, то можете попробовать.

— Вы усилите нас сотней казаков и мы прорвёмся.

— Максим Сергеевич, у меня точные сведения, что в свободный поиск вглубь нашей территории ушли пять сотен конных башибузуков. Стоит ли рисковать. Уверен до штаба уже дошли сведения о прорыве крупных сил турок на нашем участке. Думаю, что генерал Верников озаботится выслать сюда отряд для вывоза Павла.

— Пожалуй Вы правы.

— Скажу вам больше. В случае нападения на нас мы отобьёмся.

— Почему вы так уверены, Пётр Алексеевич?

— В набег идут грабить, а не героически умирать. Это всё отребье и шваль собранная под обещание свободного грабежа и возможность творить бесчинства с мирным населением. Воевать они не умеют, лишь небольшая их часть отдалённо знают, что такое дисциплина и приказ. Поэтому с нами воевать серьёзно они не будут.

— Тогда может есть смысл всем нам вернуться, кого мы тут прикрываем?

— Опять вы не правы, ротмистр. У нас много раненых. Если нас прихватят на равнине крупными силами мы не устоим.

— Но ведь вы смогли отбиться от такой большой группы кавалерии?

— Мы были не обременены ранеными и егерями с остатками гарнизона. Они не обучены и не смогут дать достойный отпор. К тому же нас атаковали частями, не больше пяти сотен. В обороне, на хорошо укреплённых позициях, нас не взять и стоять мы можем долго. А затевать долгую осаду турки не будут, да и не смогут с этим сбродом. Вот поэтому я требую подойти со всей ответственностью к сооружению укреплений. Идите ротмистр, Павел вроде отошёл, подержите его.

— Да, Пётр Алексеевич, вы правы во всём. Пожалуй довериться вам лучшее в данном положении.- вздохнул ротмистр и пошел к Павлу.

Савва, во время зачистки, нашёл двух раненых. Один был черкес, а второй арнаут (албанец). Он смог разговорить арнаута. На призыв паши откликнулось много желающих пограбить. Собралось около трёх тысяч пехоты и двух тысяч конницы, это на нашем участке. Сколько отрядов в других местах он не знает, но прорыв намечался в трех районах. Они основательно пограбили и разорили семь приграничных селений армян на стороне Турции и три дня назад полторы тысячи всадников пошли в набег. Пять сотен ушли в свободный поиск, остальные напали на крепость и селение Аркалык. Разбили колонну егерей и наткнулись на нас. Когда остальные начнут вторжение он не знает. Черкес подтвердил сведения албанца. Допрашивал их, мой контрразведчик, раздельно. Савва, как всегда, отработал на отлично. Раненые лежали, сидели под навесами фургонов. За ними присматривали назначенные санитары из ездовых и пожилых солдат.

— Скончалось двое, господин есаул. Остальные оклемались, наверно выживут.

Докладывал усатый ефрейтор, помощник погибшего фельдшера. Посмотрев, как я вчера зашивал и обрабатывал раны, он молча стал выполнять все мои распоряжения.

— Как подполковник?

— Вон, уже сидит с подпоручиком.

— Здравствуйте Геннадий Карлович — подошел я к сидящим под навесом фургона офицерам.- Как самочувствие?

— Спасибо, голова только сильно болит и кружится, если пытаюсь встать. Мы знакомы, господин есаул?

— Нет, господин подполковник. Командир отдельной пластунской сотни Иванов Пётр Алексеевич. — сказал я присаживаясь на бурку, которую положил Аслан.

— А что это за мазь, которую вы наложили на рану? Уж больно она… пахучая.- поморщился Мангер.

— Это новейшая моя разработка, поверьте она творит чудеса, опробована на многих раненых, результаты превосходные. У меня её не так много, но для вас не жалко.

Нужно убедить больного, что на него используется эксклюзивное лекарство.

— Подпоручик, как ваша рука?

— Благодарю вас, господин есаул, все благополучно, болит конечно, но вполне терпимо. Удивлен, признаться, вашему умению в лекарском деле. Думается в деле лечения раненых вы бы принесли не меньше пользы.

— Хотите сказать, что командую я много хуже.- рассмеялся я.

— Нет, что вы, я не это имел в виду. Только благодаря вашим умелым действиям мы остались живы. А услышав сколько вы побили турков, мы с господином подполковником до сих пор пребываем в замешательстве.

— Да, господин есаул не могли бы вы рассказать мне, как всё происходило. Мы были так неожиданно атакованы противником, что не смогли организовать достойный отпор. Люди не обучены.- с досадой вздохнул Мангер и поморщился от приступа боли. Коротко рассказал о вчерашнем бое и о подготовке крепости к обороне. Сделал перевязку и дал рекомендации ефрейтору.

— Простите, господа, совершу осмотр раненых и вернусь к вам.

— Интересный человек, этот есаул. Много слышал о его сотне, но встречаться не довелось.- произнес Мангер, когда есаул отошёл к месту под навесом и стал перевязывать раненых.

— Да, Генадий Карлович. Очень много слухов ходит о нем. Один только приказ о его изгнании из армии, с позором чего стоит, а он спокойно продолжает службу.

— А что это за форма на нем и его казаках?

— Мне сказали, что это полевая форма. Надо признать очень удобная и приспособленная для боя и жизни в походных условиях. А полевая кухня, эти фургоны, про оружие говорить не буду. Мне хорунжий Лермонтов позволил осмотреть его ружьё и пистолет. Если они соответствуют тому, что о них рассказал хорунжий, нам останется только мечтать о таком.

— А откуда у них такое оружие и снаряжение, подпоручик?

— Доподлинно мне не известно, господин подполковник. Со слов Лермонтова, есаул изначально, вооружал и оснащал сотню на свои средства.

— Он что, так богат?

— Я не знаю господин подполковник, это только слухи. Как на самом деле обстоят дела, неизвестно. Говорят, сам генерал Галлер благоволит есаулу, отряд, которым командовал его племянник, выстоял благодаря ему. Племянник его погиб при том деле. Много, что говорят о них. Мне хорунжий Лермонтов рассказывал, да и то, он многого не знает, так, как сам недавно поступил на службу в сотню. А изгнание с позором из армии, связанно с дуэлью есаула с графом Вержановским из Преображенского полка. Подробности он не знает, но никогда не поверит в то, что есаул мог поступить подло. Если посмотреть на сотню, в которой он служит, не верится в то, что она прошла трех месячную подготовку и состоит из новичков. Только сотник и унтера из старослужащих. Дисциплина на высочайшем уровне. Сотником у них, князь Долгорукий Андрей Владимирович.

— Да вы что? — удивился Мангер.

— Да, господин подполковник, я сам удивился когда, узнал. Говорят он сам подал прошение о переводе его из гвардии обратно в сотню. Государь лично разрешил ему.

Мангер сидел ошеломленный услышанными слухами и ему очень хотелось пообщаться с этим странным есаулом.