Лучший мир: Книга 1. Шестерни песочных часов

Глава 23

Жеребец быстро отдалялся от поля брани, так что вскоре ни Чада, ни всадников видно не было. Эйрик больше не пытался вырваться, он не плакал и не кричал, а молча ехал, потупившись вниз.

Эзоп тоже молчал, изредка подергивая поводья. Его лицо отражало грусть и полнейшее безразличие ко всему происходящему. Внутри этот человек переживал целый фонтан эмоций: опустошение и ярость смешались воедино, сподвигая Эзопа развернуть коня. От глупости торговца отделяло чувство собственной беспомощности. Оно грызло изнутри, пробирая до самых отдаленных уголков души, выедая дыры в мозгах и оставляя нестерпимую боль по всему телу. Глаза застелила злоба, торговец сжал кулаки и закричал изо всех сил, что только у него оставались, кричал, пока в легких не закончился воздух. Слегка отдышавшись, Эзоп повторил процедуру, только на этот раз к нему присоединился и Эйрик. Торговец закашлял, его горло болело, а голос хрипел, каждое движение отдавало болью в пояснице, но все это было уже не важно. Мискарец перестал обращать внимание на физическую боль, на смену ей пришла более коварная — ментальная.

На плечо Эйрика упала одинокая капля воды. Мальчик догадался, что ею был не дождь, и не стал оборачиваться, дабы не смущать спутника.

— Почему все, кого я люблю, меня покидают? — спросил юноша.

Однако ответа так и не получил.

— Ты не помнишь своей прошлой жизни? — неожиданно поинтересовался Эзоп.

— Это какой? — недоумевал мальчик.

— Ну жизни до рождения? Есть верование, в котором утверждается, что нет ада, а есть только наш мир. В нем мы играем свою роль и получаем освобождение, шанс на лучшую жизнь, когда доигрываем ее до конца. В противном случае, нас ждут страдания и вечное заточение здесь, в этом мире.

— И что же в этом плохого?

— Что плохого? Я не понимаю, что мог сделать в прошлой жизни такого, за что сейчас получаю все эти испытания. Поверь, я потерял гораздо больше близких людей, чем ты. И задавался вопросом: “почему”, уже не один десяток раз, — торговец замолчал, обдумывая свои же слова. — В любом случае, я уверен, Чад выполнил свое предназначение. Теперь ему остается только позавидовать.

— Об этом говорил Чад, когда называл тебя сумасшедшим?

— В том числе, — криво улыбнувшись, ответил Эзоп. — Согласен, звучит странно, особенно для людей, не смыслящих в вере. Но мне, как человеку, изучавшему десятки религий, Аодай кажется единственно верным. Я видел нашего Бога, он приходит ко мне во сне.

— Приходит к тебе? — недоверчиво переспросил Эйрик.

— Да, он пришел ко мне во сне и указал путь, после чего я уверовал.

Мальчик промолчал, не найдя что ответить, и оба молча продолжили путь. Состояние торговца заметно ухудшалось: его снова начинало знобить, голова кружилась, а к горлу подступил комок. Мужчина чувствовал сильную слабость, и теперь он с трудом мог поднять даже здоровую руку.

Внезапно сознание покинуло Эзопа и он навалился на Эйрика, постепенно скатываясь вниз. Мальчик мигом поймал его, но удерживать тело взрослого мужчины в таком положении было непросто. Эйрик кричал и тормошил друга, но тот признаков жизни не подавал. Вскоре усталость в руках дала о себе знать и мальчик сбросил Эзопа на землю, придерживая его за руку. Падение оказалось не самым мягким, и торговец сильно приложился спиной. Эйрик тут же спешился и еще раз потрепал спутника, но все оказалось тщетным. Мальчиком постепенно овладевала паника, руки начинали трястись, а мысли беспорядочно путаться.

Юноша поднялся на ноги и быстро огляделся вокруг, ища хоть какой-то выход. Глаза остановились на полупустом бурдюке, свисающем с седла коня, и мозг подсказал решение. Эйрик набрал в рот воды и брызнул в лицо Эзопу. Торговец быстро открыл глаза и недоуменно уставился на мальчика.

— Ты че? — спросил он.

— Я че? Это ты че? Отключился тут, а…

— Что? Я отключился?

— Да, — нервно выкрикнул мальчик.

Эзоп поднялся на локти, но его голова закружилась и он снова приземлился на спину. Он повторил попытку, результат оказался тем же. Все тело будто налилось горячим свинцом и встать самостоятельно у торговца никак не получалось. Эйрик помог приподняться на локти и мискарец приложил руку к пояснице. Она все также жутко болела, а в животе что-то булькало и зудело.

Торговец тяжело вздохнул и поднял глаза на Эйрика. Боковым зрением он увидел человека, неспешно приближающегося к мальчику сзади. Солнце заходило как раз за спиной незнакомца, и рассмотреть все его черты с такого расстояния было невозможно.

— Эйрик, кто-то идет, — обратился торговец к мальчику.

Однако юноша даже не повернул голову, и все также смотрел на Эзопа.

— Эйрик! — снова прикрикнул мискарец.

И снова тишина.

Только сейчас он заметил, что мальчик совсем не двигается, Эйрик просто застыл в одном положении и, казалось, даже не дышал. Обеспокоенный торговец подполз ближе и потрепал юношу за ногу, реакции не последовало. Только сейчас Эзоп заметил, что находится в гробовой тишине. Он осмотрелся, трава, птицы, ветер — все вокруг застыло и не издавало ни звука. Единственное, что нарушало тишину — это приближающиеся шаги незнакомца. Даже на расстоянии двадцати метров Эзоп слышал их более, чем отчетливо.

— Что здесь происходит? — нетерпеливо выкрикнул торговец.

Его голос прозвучал неожиданно громко и явно достиг цели, но ответа не последовало.

— Кто ты такой и что со мной? Я умер? — спросил еще раз Эзоп.

— Ты меня не узнаешь? — задал встречный вопрос мужчина, останавливаясь возле лежащего торговца. — Мы с тобой встречались и, кажется, не раз.

Эзоп внимательно всмотрелся в лицо незнакомца, но никак не мог разобрать его черты. Мужчина обошел жеребца и присел рядом с торговцем так, что теперь лучи как раз падали на его физиономию. От неожиданности Эзоп вскрикнул и отстранился.

— Лиам? — голосом полного ужаса и удивления спросил торговец.

Перед мискарцем сидел уже хорошо знакомый ему человек. Его лицо снова потеряло тот молодой блеск и наивность, на лбу виднелись морщины, а на голове появилась редкая седина. Теперь не осталось и намека на неуверенность и страх, на торговца смотрел взрослый мужчина, проницательный взгляд которого ввергал его в оцепенение.

— Зря ты тогда меня не послушал, — безразлично ответил Лиам.

— Кто ты такой?

— Ты знаешь, если внимательно читал Экзодевент.

— Нет, не знаю.

- “Главной своей целью я вижу спасение этого, обреченного на погибель, мира”

— Писатель? — недоуменно спросил Эзоп.

Лием слегка кивнул головой.

— Но как? Это невозможно, Экзодевент был написан более двухсот лет назад.

Снова ничего не ответив, Писатель задрал правый рукав своего плаща и посмотрел на кисть.

— У нас нет времени трепаться — не думаю, что последние минуты своей никчемной жизни ты хочешь потратить на болтовню.

Эзоп удивленно посмотрел на Лиама, а тот лишь безучастно покачал головой.

— Я умру?

— В точку, у тебя началось сильное внутреннее кровотечение и через тридцать минут тебя не станет. А еще через пять здесь будут законники.

— А как же Эйрик? — поинтересовался торговец, кинув беспокойный взгляд на мальчика.

— Именно ради этого я здесь. Эйрик слишком важен, чтобы дать ему умереть, поэтому я заберу его с собой. Силой или с твоим благословением — зависит только от тебя.

— Ни за что, я не отдам тебе мальчика!

— Боюсь, ты не сможешь на это повлиять.

— Подожди, то есть я сделал свое дело?

Услышав эти слова, Лиам громко рассмеялся.

— Как же ты глуп — ты так ничего и не понял. Предназначение каждого человека — это творить добро и делать мир лучше, заботясь и облегчая жизнь общества, это способствовать плану высшего и стойко выносить все испытания, оставаясь людьми.

— И что это значит?

- “Каждый, кто содеял зло, сотворил несправедливость, будет наказан за это. Ао милосерден, а посему, осознав свою вину и признав ее, каждый имеет и шанс второй”, - процитировал Лиам.

— И? Эйрик жив — я сыграл свою роль, — надменно произнес Эзоп.

Лицо Писателя расплылось в дерзкой улыбке, а глаза буквально загорелись азартом.

— Да, жив, но я не думаю, что убийство старика пошло на пользу обществу.

— Я всего лишь пытался защитить…

— Допустим, — перебил торговца Лиам. — Но ради спасения себя ты убил безоружного, ни в чем неповинного старика. А скольких ты убил солдат? У многих были семьи.

— И что? Мне нужно…

— Нет, ты все сделал верно. Интересно только узнать, как ты оправдаешь смерть своего друга. Он тоже был необходимой жертвой для достижения твоей цели? — задав этот вопрос, Писатель встал и победоносно посмотрел на свою жертву.

Лицо Эзопа выражало полное недоумение, плавно переходящее в отчаяние.

— Чада мне действительно жаль, но в его случае, я даже не мог ничего сделать, — поникшим голосом произнес торговец.

— Мог, — резко отрезал Лиам. — Мог, но не захотел. Посмотри на себя, вот теперь ты действительно потерял все: у тебя больше нет жены, друга, сына, ты беден и никому не нужен. К тому же, ты лежишь и медленно умираешь.

— Для чего ты сейчас это делаешь? Почему ты винишь во всем меня?

— Ну же — не скромничай. Я лишь помогаю тебе выговориться перед смертью. Ты привык, что тебя все жалеют и отрицают твою вину. Должен же быть кто-то, кто это вину подтвердит и отпустит — в лучшую жизнь иначе не попасть. Продолжим, возьмем пример с Ализой, ты до сих пор винишь ее во всех своих бедах?

Пыл Лиама начал утихать, а вскоре и вовсе сошел на нет. Писатель поправил воротник и с высокомерным достоинством принял первоначальное положение. Теперь перед Эзопом снова сидел холодный строгий джентльмен, каждым своим словом вбивающий новый гвоздь в гроб торговца.

— Нет, — слегка подумав, ответил мискарец.

— Я так и думал. Давай на чистоту, она умерла далеко не от чумы и мы оба это знаем. А что будет, если я скажу, что она была верной тебе?

— Ну раз ты все знаешь, то ответить, как иначе она могла заболеть сифилисом?

— Ты ее заразил.

— Я? Но я же…

— Ты был лишь переносчиком. Вина измены, как и вина смерти жены лежит только на тебе. Ах да, и самоубийство сына тоже.

Лицо Эзопа изменилось до неузнаваемости. От ярости мужчина покраснел и попытался подняться, но легкий толчок Писателя тут же опустил его обратно.

— Почему ты злишься на меня?

— Ты…Ты, ответишь за эти слова, — грозно завопил торговец.

— Это вряд ли. К тому же, я просто констатирую факты, ты это знаешь и сам.

Злость Эзопа понемногу утихла, его кулаки все еще были сжаты, но нападать он больше не пытался.

— Продолжим, — все также безучастно произнес Лиам.

— Нет, мы закончили, ты можешь уходить.

— Продолжим! Вспомни, что ты сказал мне, когда я хотел тебе помочь в предыдущий раз? Ты подумал, что я сумасшедший и стал мне угрожать.

— Прости, — тихо сказал Эзоп.

— Ты испугался, я это понимаю. Но мой совет мог решить твою судьбу. Ты сделал неправильный выбор, снова, как и всю жизнь до этого. Может, пришло время сделать правильный?

— Кто ты такой? Ты и есть Ао? Для чего ты добиваешь меня? Если ты и есть Бог, то прошу, дай мне второй шанс — я все исправлю, я больше не допущу таких глупых ошибок, — взмолился торговец.

— Ошибаешься, ты делаешь эти ошибки каждый раз. Каждую секунду ты убиваешь свою семью, угрожаешь мне, теряешь друга и умираешь сам. Как ни странно, это и есть твоя роль, и с ней ты справляешься безупречно. Попрощайся с Эйриком — на этом твой путь будет окончен, ты заслужил покой и лучшую жизнь. И да, это тебе, — сказал Лиам, протягивая торговцу нож. — Вскоре боль станет просто невыносимой — это облегчит твои страдания.

Эзоп, не раздумывая, схватил оружие и спрятал за пазухой.

— На этом все? — спросил он.

— Нет! Еще кое-что, — загадочно добавил Писатель.

Покопавшись в кармане плаща, он протянул Эзопу несколько мятых листов бумаги.

— В твоей книге не хватало страниц, я нашел их ради тебя, в знак твоего прощения Ао. А теперь мне пора, — добавил Писатель и многозначительно посмотрел на собеседника.

По ушам Эзопа неожиданно ударил привычный шум природы — все вокруг ожило. Лиам снова находился сзади Эйрика, как это было до разговора. Услышав шаги, мальчик обернулся и тут же отстранился от удивления.

— Кто вы? — настороженно спросил он.

— Я друг.

— Это мой старый знакомый, — одновременно с Лиамом произнес Эзоп.

— Знакомый?

— Да, он живет неподалеку в горах.

— Меня, кстати, зовут Лиам, — учтиво представился Писатель.

— Я — Эйрик.

— Приятно познакомится, молодой человек. Твои друзья много про тебя рассказывали.

— Рассказывали? — удивился мальчик.

— Писали, точнее сказать. Чад отправлял мне голубей с письмами, в одном из которых поведал про вашу беду. Собственно, поэтому я и здесь.

— Здорово. У вас есть конь, а то втроем на одном мы не поместимся?

Лиам замялся и вопросительно уставился на Эзопа.

— Он странник и привык путешествовать пешком, поэтому коня у него нет. Да он нам и не нужен — одного вполне хватит, — произнес мискарец.

— Ну уж нет, больше я не побегу, — обиженно произнес юноша.

— Тебе и не придется — вы едите вдвоем.

Эйрик недоуменно уставился на торговца, задавая вопрос одним лишь взглядом.

— Я не хочу быть обузой, а потому найду вас позже.

— Нет, нет и еще раз нет. Я не потеряю еще одного близкого человека.

— Не потеряешь — все будет хорошо.

— Ничего не хочу слышать. Если ты не едешь, то и я остаюсь, — начинал кричать мальчик.

— Эйрик, помнишь, что ты мне обещал? Помнишь? — серьезно спросил Эзоп. — Ты пообещал, что оставишь меня, когда это от тебя потребуется. Сейчас как раз этот случай. Я больше не могу продолжать путь, поэтому ты должен пойти с Лиамом.

— Тебя ждет прекрасное будущее, — сказал Писатель, кладя руку на плечо Эйрика.

— Не трогай меня, — прокричал юноша, сбрасывая руку. — Почему я не могу просто пожить нормальной жизнью? Почему мир так несправедлив ко мне?

— Эйрик, не нагнетай — самому тошно. Мы еще встретимся и…

— Ты сам то в это веришь? — задал неожиданный вопрос Эзопу юноша.

Торговец промолчал, не найдя что ответить.

— Хорошо, пусть будет по-твоему. Я уйду, если ты этого хочешь, — произнес мальчик, отворачиваясь от друга.

— Эйрик, постой! Не прощайся со стариком вот так! Прошу, подойди, — взмолился Эзоп.

Но мальчик не обращал внимания на крики друга и просто уходил прочь. Эзоп поднялся на ноги и поковылял следом, все еще умоляя Эйрика остановится. На удивление, он чувствовал себя гораздо лучше, хотя и не замечал этого. Юноша был непреклонен, и с каждой секундой все сильнее отдалялся от торговца. Мимо Эзопа промчался его же конь с Лиамом на спине. Писатель подобрал юношу и помчался вдаль со скоростью, с какой только позволял уставший жеребец. За все это время Эйрик так и не обернулся. Ослабевшие ноги Эзопа подкосились, и он грузно упал на колени. Торговец застыл, наблюдая за всадниками. Их силуэт отчетливо виднелся на фоне алого закате, навевая сильную грусть на и без того опустошенного мужчину.

Внутри мискарца происходил сущий кошмар. Когда он закрывал глаза, фантазия рисовала окровавленные образы Чада, Томаса и Ализы. В ушах слышались их мольбы и крики о помощи. Лица последних двух давно забылись, но воображение все делало за него, дорисовывая образы, несуществующие раны и трупных червей, пожирающих внутренности его любимых людей.

Сердце торговца сейчас билось с неимоверной скоростью, его легкие сжимала тревога и вязкий страх, а в голове тикал маятник, отмеряя последние тридцать минут жизни этого искалеченного тела. Эзоп часто фантазировал на счет этого момента. В его представлении он должен был случиться в красиво обставленной комнате просторного дома, на мягкой кровати в кругу семьи и близких друзей. Реальность же оказалась далеко не такой приятной. Ни рядом, ни во всем мире больше не осталось людей, которым бы действительно была не безразлична гибель старого воина. И эта мысль пронзала насквозь. Эзоп буквально считал секунды до своей кончины, каждый прожитый момент теперь был настоящим мучением.

“Эх, если бы у меня было чуть больше времени. Хотя бы год, да какой год, хотя бы несколько месяцев… Я бы точно смог все исправить” — рассуждал про себя торговец: “А теперь, а что теперь? Какой смысл в этих крохах? У меня больше нет будущего, все что мне осталось — это вспоминать неудачное, позорное прошлое и сожалеть, что не умер раньше”.

Быстрым движением руки Эзоп выхватил из-за пояса нож и приставил его к запястью. Все нутро напряглось, глаза широко раскрылись, бешено бегая в разные стороны, а губы скривились в нервном аскале. Эзоп вдавил лезвие в руку, кончик острия открыл мелкую рану, из которой тонкой струйкой потекла кровь. Жизнелюбивое тело сопротивлялось — оно никак не хотело умирать. Мужчина прикладывал все усилия воли, но рука предательски отказывалась наносить увечья.

Торговец закрыл глаза, представил кромешную тьму и начал отсчет.

— Сто, девяносто девять, девяносто восемь, — тихо шептал он.

Голоса и образы ушли на второй план, уступая место безжалостному счету. Биение сердца заметно поутихло, а лицо приняло умиротворенный вид. Эзоп убрал окровавленное острие от запястья, а вместо него поднес кромку.

— Сорок два, сорок один, — продиктовал охрипший голос.

Неожиданно для самого себя, торговец с силой дернул рукой, проводя лезвием по коже. Из глубокой раны ручьем потекла кровь. По привычке, Эзоп обхватил запястье, закрывая проход красной жидкости. Однако, придя в себя, тут же убрал руку.

Сознание торговца вмиг прояснилось, а в голову молотом ударила новая, непонятно откуда взявшаяся, идея. На секунду Эзоп замер, перебирая в голове события последних пятнадцати минут. После чего резко обхватил поясницу, судорожно ощупывая ее пальцами. Не найдя нужный предмет, мужчина быстрым взглядом окинул дорогу. В паре метрах от него, в траве запутались несколько белых листов бумаги. Эзоп тут же бросился к ним, прочертив животом на земле продолговатый след. Он схватил окровавленными руками мятый пергамент и всмотрелся в текст. Шрифт был довольно крупным, и его можно было рассмотреть даже в таком полумраке.

Не теряя времени, торговец приступил к изучению. На одном из листов жирным шрифтом было выведено название главы: “Баллада о бедовом страннике”. Отсюда Эзоп и начал прочтение. Его глаза быстро поедали строку за строкой, и вскоре первая страница осталась позади.

Кровь заливала руку и пачкала пергамент, из-за чего Эзопу приходилось держать текст над собой. Голова начинала кружиться, а в глазах темнеть, но мужчина даже не замечал этого. Все его внимание было приковано к рукописи. Он не чувствовал боль, забыл про приближающуюся смерть, теперь в этом мире остался только он и этот текст. Так быстро он не читал никогда. Эзоп чувствовал, что в этих буквах скрывается какая-то страшная истина, поэтому, во что бы то ни стало, хотел дочитать до конца.

Вскоре еще одна страница была откинута прочь — оставался последний лист. Теперь темп прочтения сильно упал, разбирать отдельные буквы стало непростой задачей, и торговец пытался угадывать слова целиком. Мысли путались одна с другой, и приходилось проговаривать одно слово по несколько раз, чтобы хоть как-то уловить смысл.

До конца оставалось несколько абзацев, когда из груди торговца вырвался жалобный стон отчаяния. Эзоп мигом обхватил кровоточащую рану, пытаясь остановить поток, но было уже слишком поздно. Рука оказалась невероятно слабой и совсем его не слушалась. Кровь продолжала идти, унося с собой остатки жизни.

На несколько мгновений он снова вернулся в реальность. По щекам потекли две скупых мужских слезы. Боли больше не было ни физической, ни моральной. Она сменилась горечью и злобой. Но и эти эмоции вскоре покинули Эзопа.

Торговец больше не чувствовал своего тела, теперь оно казалось чужим и ненастоящим. С каждой секундой веки становились все тяжелее, глаза закрывались сами собой, взгляд мутнел. У Эзопа больше не было сил сопротивляться неизбежному, он кинул последний взгляд на багровое небо и навсегда закрыл глаза.

В голове началась сущая неразбериха. Сотни образов и тысячи воспоминаний проносились в сознании с огромной скоростью. Мозг присваивал каждому из них отдельные цвета и оттенки, которые смешивались в единую картину. Эзопу показалось, что он даже видит в ней какую-то закономерность или даже очертания, но вмиг отдельные штрихи и узоры смешались воедино, создав полный хаос.

Внезапно все окружение сменилось кровавым побоищем. Сотни воинов, в числе которых был и Эзоп, взмыли в воздух под действием сверхъестественной силы. Мискарец схватился за грудь, пронзаемый нестерпимой болью. Его будто разрывало изнутри, и он ничего не мог с этим поделать. Рагрин в огне яркого пламени стоял на уступе скалы и беспрестанно размахивал руками, произнося заклинания. Жжение внутри Эзопа становилось просто нестерпимым, поэтому воин достал нож и с размаху вонзил в сердце.

Ландшафт снова сменился: торговец стоял в строю, рядом с остальными молодыми новобранцами и слушал нравоучения толстого начальника. Секунда, и он на очередном поле брани размахивает мечом, снося головы неверных.

Каждый из этих трипов казался более чем реальным, и осознание того, что это всего лишь сон приходило только при смене локации. Он постоянно сражался, хотя больше и не хотел этого — рука сама заносила меч над головами врагов.

Звон сотен мечей затих, теперь Эзоп находился в пустыне. Ветер бесновался по открытой равнине, поднимая клубы песка в воздух. Вокруг не было ни души, что показалось мужчине странным. Он огляделся и увидел лишь два силуэта где-то вдали. Они то поднимались над барханами, то спускались вниз. Из-за песчаного ветра рассмотреть их целиком не удавалось, и мужчина интуитивно направился вперед.

С каждой секундой расстояние сокращалось, и вскоре не превышало и двадцати метров. Эзоп остановился, протер глаза от налипшего песка и невольно вскрикнул — картина вызывала у него ощущение дежавю. Парой силуэтов был Эйрик и незнакомец в черном плаще. Сомнений не оставалось — силуэт, который мискарец считал Богом, был дьяволом с именем Лиам. Эзоп издал истошный крик, пытаясь привлечь к себе внимание. Однако никто не обернулся: Писатель все также невозмутимо вел дальше мальчика за руку. Тогда мискарец снова бросился вперед. За несколько секунд он настиг Лиама, и, не помня себя от злости, вонзил в него свой меч, проткнув насквозь. Не издав ни звука, Писатель упал ниц. Эйрик обернулся и, увидев друга, тут же бросился к нему с распростертыми руками. Секунда, и мужчина сжал маленького друга в крепких объятиях.

— Мы должны идти, — произнес мальчик. — Он нас найдет.

— Кто?

— Нет времени объяснять — нужно идти.

Послушав Эйрика, Эзоп тут же направился вперед, схватив его руку. Не замечая барханы, путники продвигались дальше, оставляя километры песка позади. Любые сомнения и страхи покинули голову торговца, рядом с ним был Эйрик, а значит, мужчина сможет преодолеть любые трудности.

— Нам нужно туда, — вдруг произнес мальчик, указывая пальцем направление.

— А что там?

— Там выход.

Сколько бы торговец не всматривался в горизонт, никакого выхода он не видел, но все равно пошел за юношей. Ветер начинал усиливаться, теперь уже серьезно затрудняя продвижение путников. Но за очередным уступом Эзоп все-таки что-то увидел. Сейчас было сложно сказать, что именно, и, не теряя времени, путники отправились дальше. Вдали виднелись какие-то постройки и возвышения, вскоре стало понятно, что неопознанным объектом оказалось какое-то поселение.

Ветер превратился в настоящий ураган, и путники практически стояли на месте. До ближайшего дома оставалось не больше двух десятков метров, как вдруг очередной поток ветра буквально подкинул Эйрика вверх, пытаясь унести за собой. Торговец все еще стоял на ногах, удерживая легкого мальчишку. Постепенно, шаг за шагом, мужчина продвигался вперед, неизбежно приближаясь к спасению.

Наконец, левая рука Эзопа коснулась чего-то твердого — судя по всему, это была стена какого-то дома. Мискарец, хватаясь за неровности, проследовал дальше и вскоре зашел внутрь. Оба без сил рухнули на землю, стряхивая с себя песок. Ветер с силой ударял в дом, пытаясь сломать его, но все старания могучей природы оказались бессильны, и строение выдержало.

Буря прекратилась, и путники вышли из своего убежища. Поселение, представляющее из себя небольшой город, оказалось занесено песком так, что ноги утопали в нем по самые лодыжки. Эзоп шел по широкой улице, изучая местность и всматриваясь в необычную архитектуру здешних домов. Каждый из них кардинально отличался друг от друга, будто они были вырваны из разных городов и собраны в здесь в одном месте. В конце улицы виднелись красивые ворота. Необъяснимым образом мужчину тянуло к ним, он чувствовал, что это и есть выход.

Вдруг, боковым зрением он увидел человека, вышедшего на середину улицы; за ним последовал второй, а потом и третий. Вскоре впереди путников собралась целая толпа жителей, преграждающих проход. Эзоп многозначительно посмотрел на Эйрика, и тот нехотя вынул свой клинок из ножен, правда он почему-то был уже в крови. Торговец улыбнулся и произнес:

— Моя школа, покажем им.

На лицах людей были повязки, которые закрывали все ниже носа. Толпа с безумными взглядами смотрела на путников, явно замыслив что-то неладное. Кто-то скалился, что было видно даже через ткань, кто-то потирал руки, но все держались в куче, боясь нападать первыми. Чем дольше торговец всматривался в их лица, тем больше они казались ему знакомыми. Он явно их где-то видел, но никак не мог вспомнить где.

— Мы не должны этого делать, — вдруг произнес мальчик.

— Чего?

— Все они…

Неожиданно один из сборища все-таки бросился вперед, не дав мальчику договорить. Последовал взмах меча, и голова храбреца отделилась от туловища. За ним последовал второй, но его постигла та же участь.

Почувствовав опасность, толпа расступилась к краю дороги, освободив проход путникам.

— Вот твари, — выругался мискарец.

— Они не твари. Они не причинят тебе зла, — попытался возразить Эйрик. — Остановись!

Но Эзоп его больше не слышал и уверенной поступью последовал дальше. Не успели путники сделать и десятка шагов, как толпа с яростными криками сомкнулась, зажав пару в кольцо. Безоружные люди бросались вперед, размахивая руками и без умолку что-то крича, но отточенные движения мискарца не давали им ни единого шанса. Десятки тел падали замертво в метре от мискарца. Кровь врагов заливала Эзопу лицо, попадая в глаза, и вскоре торговец сражался вслепую, ориентируясь по звукам и касаниям.

Спустя несколько минут количество напирающих противников заметно поубавилось, а вместе с ним затих и шум. Теперь можно было различить некоторые голоса и даже отдельные слова. Оказывается, эти люди разговаривали на центральном, и что-то пытались сказать. Эзоп заметил это только сейчас, и теперь между ударами пытался вслушаться в их речь.

Вскоре противники и вовсе сошли на нет — торговец облегченно выдохнул. Неожиданно до слуха мискарца донесся громкий выкрик где-то поблизости, за ним последовали быстрые приближающиеся шаги. В порыве ярости Эзоп тут же нанес размашистый удар в направлении противника, который, судя по ощущениям, прошелся по касательной. Воин, не раздумывая, выставил руку вперёд, нанося еще один — колющий. Одновременно с этим раздался все тот же голос:

— Остановись! Это же я.

По телу Эзопа прошелся легкий холодок — он точно был ему знаком. Это был голос Чада. Мискарец невольно отшатнулся, пытаясь убрать меч в сторону, но тот уже крепко сидел в теле жертвы. Налитые кровью глаза видели лишь неясные очертания, но когда пелена спала, мискарец издал невольный выкрик. Лезвие меча глубоко вошло в стоящего рядом с ним друга. Чад недоуменным взглядом смотрел прямо на него, и тихо раз за разом задавал вопрос:

— Зачем?

Тело фиазца обмякло, и он рухнул вниз. Эзоп окинул взглядом окружение, и его ноги подкосились. В двух метрах от него лежало изрубленное тело Атана, рядом с которой расположилась и Каиса. Он видел мертвых законников и толстого начальника, а прямо перед ним распластался старикашка, которого он нещадно убил на дороге. Чуть дальше лежали трупы старых друзей и полевого командира, их молодые лица смотрели пустым взглядом на него, молча вопрошая: “зачем?”.

Эзоп прикрыл лицо руками и без сил рухнул на колени. Вдали показалось какое-то движение. Мужчина поднял глаза и увидел невысокую фигуру мальчика, которая медленно поднялась над горами трупов и пошагала к нему. Сердце забилось сильнее — силуэт показался Эзопу очень знакомым. Мискарец быстро встал на ноги и побежал к юноше. Мальчик шатался в разные стороны, хватаясь руками за воздух. Чем больше Эзоп приближался к нему, тем сложнее юноше было стоять. Когда мужчина приблизился почти вплотную, его тело пронзил новый приступ боли.

— Томас! Как ты, мальчик? — быстро выкрикнул он.

Весь живот юноши покрывала красная жидкость, и узнать серьезность ранений было невозможно. На секунду Том застыл на месте, из последних сил пытаясь устоять. Вдруг его руки повисли, ноги обмякли, и маленькое тело беспомощно рухнуло вниз. Вовремя подоспевший отец ловко подхватил сына и бережно прижал к себе.

— Папа, — тихо прошептал ребенок, глядя затуманенными глазами на взволнованного родителя.

— Да, сынок. Это я, — пробормотал Эзоп. — Где болит? Покажи папе.

Однако Томас больше не отвечал, его глаза застыли в одном положении и он затих навсегда.

— Нет, нет, нет. Не уходи, — быстро затараторил сквозь слезы мискарец. — Не бросай меня снова. Прошу, только не бросай…

Тело Томаса начало таять на глазах, просыпаясь песком сквозь пальцы безутешного отца. Эзоп замахал руками, пытаясь схватить останки сына, но все, что находилось у него в ладонях теперь — это желтый песок. Однако и его с молниеносной скоростью подхватывал ветер, унося в беспощадную гладь пустыни.

Мискарец прижал левую ладонь к сердцу, в ней еще находилось немного песка. Он сидел на коленях с закрытыми глазами и шептал себе под нос бессвязные слова, сам не осознавая их смысл.

— Он справедлив, каждый, кто содеял зло, сотворил несправедливость, будет наказан за это. Он милосерден. А посему, осознав свою вину и признав ее, каждый имеет и шанс второй…

На плечо торговца опустилась легкая рука.

— Я пытался тебя остановить… — тихо произнес Эйрик.

Но реакции не последовало.

— Нам нужно идти — ворота снова отдалились.

Услышав эти слова, Эзоп поднялся на ноги и не спеша поплелся рядом с мальчиком. Ворот в конце улицы действительно больше не было, но это теперь было и не важно. Мискарец больше не думал о спасении или о лучшей жизни, в его голове сидел последний взгляд Томаса и вопрос Чада. Он не понимал, почему убил их, и не знал, сможет ли простить себя за это.

Вокруг путников снова были лишь бесконечные пески. На удивление, которые казались Эзопу знакомыми. Барханы, впадины — все это он уже видел, но не придавал этому никакого смысла. Он просто шел вперед, держа Эйрика за руку.

К голосу Чада прибавились вопли десятков других умерших. Они раздавались отовсюду и не было понятно, настоящие ли это голоса или же всего лишь призраки прошлого. Вскоре и на них мискарец перестал обращать хоть какое-то внимание.

Вдруг, сзади себя Эзоп услышал быстрые шаги. Не успел он обернуться, как грудь пронзила сильная боль. Лезвие меча проткнуло его тело насквозь, и быстро скрылось обратно. Торговец без сил упал на живот, схватившись за кровоточащую рану. Только сейчас он обратил внимание на свое одеяние: на нем был черный плащ, который покрывал его с головы до самых ног. Эзоп поднял глаза и недоуменным взглядом посмотрел на Эйрика. Мальчик быстрым движением приблизился к склонившемуся убийце и уже крепко обнимал его. Глаза юноши печально смотрели на умирающего, с них редкими каплями текли слезы.

— Прости, — почти неслышно прошептали сухие губы.

Эзоп попытался закричать, но не смог — его легкие были наполнены кровью. Мискарец тянулся к уходящему вдаль мальчику и страннику в черном плаще, не в силах издать ни звука. Он понял все: понял, кем оказался таинственный незнакомец, понял, кого он убил, понял, что во всех своих бедах виноват только он сам. Понял, но ничего сделать уже не мог.

Сердце жгла едкая горечь бессилия и обиды. Всю свою жизнь, он грезил мечтами о утопичном будущем, веря в высших существ. Думал, что следует воле Богов, делая мир лучше. На самом же деле он следовал лишь собственному эго, разрушая чужие жизни, убивая невинных и близких людей. Никогда раньше он по-настоящему не осознавал этого, и потому принятие реальности сейчас казалось особенно болезненным.

На секунду торговец вспомнил свою первую смерть, перед глазами снова всплыли образы жены и сына, только на этот раз четкие и живые. Такими он не видел их уже очень давно. Сознание тут же начало уносить его куда-то вдаль от этой пустыни и родных лиц. Вокруг больше не было ничего, все пространство заполнила темнота, и торговец окончательно потерялся в ней.