Осколки мира. Том 4. Шут

Глава 9 Высший свет и высокие отношения

Я стоял перед зеркалом, почти не узнавая себя.

В заведении, куда Данилевский доставил меня в добровольно-принудительном порядке, процесс преображения был поставлен на широкую ногу. Увидев клиента настолько беспросветной степени запущенности, в глазах сотрудников сразу вспыхнул адский огонь неугасимого профессионального интереса. Своим видом я бросал вызов их возможностям.

И теперь после часа совместных стараний целого штата парикмахеров, медиков, визажистов и стилистов у меня было гладко выбритое лицо без изъянов и ссадин, зеленовато-серый костюм-тройка сидел, как влитой, туфли отчаянно жали и так же отчаянно блестели. Волосы мне обработали специальным ароматным гелем, от чего они закудрявились на концах больше обычного, и зачесали назад. На запястье Данилевский дал часы из какого-то новомодного пластика и белого золота. Чтобы я не выглядел совсем уж дремучим и отсталым на фоне других горожан, активных и современных, в зажим для галстука был встроен крошечный переговорник, а в ухе поблескивал серебристый наушник. В нагрузку к этому комплекту шел новый смартфон, но вот его демонстрировать на людях мне категорически запретили.

Такому Монголу место было не в рифтах, а на обложке какого-нибудь журнала.

Данилевский критически осмотрел меня с головы до ног и удовлетворенно кивнул.

— Годится.

— Уверен? — усмехнулся я. — Думаю, в таком виде меня даже банковская система не опознает. Я же все-таки только что вернулся из крутого замеса, жертва оговора и соратник Крестоносца. А выгляжу, будто на свадьбу собрался.

— Страдания, друг мой, это, конечно всегда интересно, — сказал Ян. — но лишь до тех пор, пока оно эстетично и имеет художественную ценность. Реальные раны скверно пахнут, Монгол. Так что здесь они никому не интересны. А теперь поехали, у нас много дел.

И мы опять помчались по Москве на лимузине. И пока машина плавно перестраивалась из ряда в ряд, притормаживала перед светофорами и снова скользила вперед, Ян принялся меня инструктировать.

— Первым делом нам придется навестить Анатолия Петровича Калинина. Это серьезный человек из администрации президента, курирует некоторые вопросы национальной безопасности.

— Так это его люди хотели забрать меня в аэропорту?

Данилевский хмыкнул.

— Если бы на тебя претендовал Калинин, я бы предпочел тебя бросить.

Я возмущенно приподнял брови.

— Что?..

— Шутка, — уголком рта улыбнулся Ян, скосив на меня взгляд. — На тебя претендовала дипломатическая ассоциация под эгидой Министерства иностранных дел. А Калинин — это личный советник президента. С ним уважительно здороваются за руку такие титаны, как Ладыженский, Ким Ин и Кристиан Баджо. Фигура сильная и неоднозначная. Скандалы предпочитает устранять сразу вместе со скандалистами.

— Это прямо то, что мне сейчас нужно, да? — мрачно усмехнулся я.

— Именно, — на полном серьезе ответил Ян. — Мы должны приложить все силы, чтобы получить у него неофициальную индульгенцию, пусть даже с очень ограниченным сроком действия. Слушай внимательно, говори мало, без воды, и только по делу. Естественно, никаких лишних деталей. Акцентируй внимание на Денисе Алексеевиче. Упомяни невзначай, что знаешь Крестоносца давно, но во время поездки он вел себя не как обычно. Как-нибудь мимоходом вверни, что этот самый Денис Алексеевич общался с Вэй Шэном наедине, в чем-то убеждал или спорил. Не отрицай очевидное. Крестоносец действительно проявил агрессию, но после словесной провокации со стороны его родственника. А ты вообще просто рядом стоял и защищал Анну.

Я задумчиво потер ладонью подбородок.

— Но с таким контекстом он может сделать вывод, что Биосад вовсе не жертва сложившейся ситуации, а скорее соучастник.

Ян кивнул.

— Приятно иметь дело с умным человеком. Да, именно так он и должен подумать. Видишь ли, Калинина не интересует Китай. А вот угроза второго «Шутера» — совсем другое дело. Представь себе, что Биосад имеет некие воинственные планы. А может, даже не Биосад, а кто-то из его партнеров, осознавший в прошлый раз свою собственную силу и одновременно слабость и несостоятельность госструктур. И нужен лишь благовидный предлог, чтобы начать все снова. Такой как, например, бездействие правительства перед лицом иностранного террора и оставление граждан страны в опасности.

Я нахмурился.

— И зачем ты хочешь подставить «Биосад»?

Ян откинулся на спинку сидения.

— Я хочу, чтобы Калинин задумался над тем, что случившееся могло быть спланированной провокацией. А руководство «Биосада», в свою очередь, задумалось над тем, что Калинин может задуматься над тем, что случившееся было спланированной провокацией. Понимаешь, к чему я клоню?

Я озадаченно пожал плечами.

— Нет, если честно.

— С тем раскладом, который имеется сейчас, вы все сейчас — расходный материал. В имеющемся контексте и властям, и корпорациям выгодней объявить Анну Селиверстову жертвой обстоятельств, Николая Свиридова — агрессором по причине психического нездоровья и благополучно забыть эту неприятную историю. Кроме, разве что, Биосада, но один против всех, без поддержки, он не станет ничего предпринимать. Поэтому ситуации нужно придать дополнительный вес. Каждый игрок должен увидеть свое второе дно и свои причины вмешаться в ход событий.

Здание, к которому мы подъехали, было современным, стеклянным и абсолютно безликим. Нас провели через серию сканеров, оставили на пятнадцать минут поскучать в лаконичной приемной и, наконец, ввели в кабинет на самом верхнем этаже с панорамным видом на Москву.

За широким пустым столом из светлого дерева сидел уже немолодой человек с интеллигентным усталым лицом. Он выглядел скорее как профессор латыни в университете, чем как хладнокровный устранитель проблем государственного масштаба.

— А-а, Данилевский. Добрый день, — его голос был тихим и абсолютно ровным.

— Здравствуйте, Анатолий Петрович, — приветственно кивнул Ян с улыбкой вежливости на лице. — Благодарю за предоставленную возможность встретиться с вами.

— Честно говоря, даже не знаю, чем бы мог вам быть полезен, — с добрым укором проговорил он, но присесть так и не предложил. — Огорчили вы нашего Прилуцкого. Прямо сказать, обидели. Забрали у него своего подопечного, подвели под выговор полковника Стародубцева… А это, надо полагать, и есть тот самый Марат Басаргин? — перевел он рассеянный взгляд на меня.

— Так точно, — отозвался я. — Старший сотрудник ЦИР, временно исполняю обязанности начальника личной безопасности Анны Сергеевны Селиверстовой, а также курирую ее восстановительную программу.

Калинин почти безразлично рассматривал меня поверх стильных очков без диоптрий, сложив пальцы домиком. Его взгляд был тяжелым и проницательным, словно он видел не отглаженный костюм и уложенные гелем волосы, а ту самую пропахшую кровью одежду, в которой я сошел с трапа самолета.

— И вы привели его ко мне, чтобы все остальные интересующиеся, узнав об этом визите, решили, что ваш подопечный находится под моей защитой? — спросил он у Данилевского.

— Я привел его к вам, поскольку доклад господина Басаргина показался мне небезынтересным для вас, — сохраняя уверенную невозмутимость во всем своем облике, возразил Ян.

Калинин вздохнул.

— Хорошо. У вас есть десять минут, — сказал он, поднимаясь со своего места.

Я набрал в грудь побольше воздуха, и, строго следуя указаниям Данилевского касательно отсутствия воды и лишних деталей, выдал Калинину отчет по случившемуся. С ненавязчивыми нужными акцентами.

Я уложился в восемь минут.

Анатолий Петрович смотрел на меня уже с интересом. И когда я замолчал, проговорил:

— Вы излагаете очень… последовательно. Редкая выдержка для человека, только что избежавшего одной неприятной ситуации и очутившегося в другой, потенциально куда более опасной… — Его глаза были усталыми и невероятно острыми. — Это следствие хорошей подготовки или особого склада характера?

— Просто работа такая, — отозвался я.

Калинин задумчиво кивнул. Вернулся на свое рабочее место и указал на кресла, выставленные в ряд перед его столом.

— Присядьте.

Он снял очки, размял переносицу.

— Благодарю вас обоих за предоставленную информацию. Она будет принята к сведению. И я полностью согласен с тем, что до прояснения всех обстоятельств дела свидетелю лучше оставаться под защитой ЦИР, чем оказаться под давлением того же Стародубцева, чьи симпатии в сторону Биосада ни для кого не являются секретом. Любые контакты с представителями данной корпорации в данный момент я считаю для вас опасными и недопустимыми. Все вопросы, связанные с вашей временной неприкосновенностью, я решу сам сразу же после вашего ухода. Но ситуация в самом деле очень сложная. И если она усложнится еще больше, я… готов полностью взять на себя заботу по обеспечению безопасности Басаргина. А это очень даже может быть, так что будьте готовы. Дело в том, что мои… друзья на китайской стороне пару часов назад прислали мне несколько фрагментов того видео, которое сейчас готовят для официальной демонстрации. И должен отметить, наш свидетель Басаргин выглядит на этих кадрах чуть ли не как главный террорист, в то время как опасность для госпожи Селиверстовой совершенно не очевидна. Думаю, они планируют сделать ставку на посттравматический синдром или конфликт мутаций. Другими словами, за сутки вам было бы неплохо подготовить доказательную базу профпригодности Басаргина, экспертизу его мутационного комплекса, психоневрологическое заключение и подробную биографическую справку, — спокойным и доброжелательным тоном сказал Калинин. — Чтобы предоставить их по требованию в любой момент. На этом предлагаю пока попрощаться.

— Спасибо за ваше время, Анатолий Петрович, — сказал Данилевский с вежливой улыбкой, поднимаясь.

Я последовал за ним.

Покинув кабинет, мы в полном молчании прошли по коридору, спустились на лифте и вышли к ждущему лимузину.

И только когда машина тронулась, я решился спросить:

— И что теперь? Похоже, он поверил, так что в этом смысле план удался. Но наша встреча с Биосадом отменяется, а еще он хочет мои данные…

Ян шумно выдохнул и провел рукой по лицу.

— Все плохо, Монгол. На самом деле его не особенно волнует ни Селиверстова, ни Биосад… Не понял? Ему нужен ты! Ситуация напрямую никак не касается Калинина и не относится к сфере его интересов, но за два часа до нашего визита он уже успел ознакомиться с какими-то кадрами, скопированными из еще не подготовленного официального видео! Вот и думай, откуда что растет. Или видео произвело на его шпионов неизгладимое впечатление — настолько, что они сразу поспешили поделиться находкой со своим хозяином. Или тебя взяли под наблюдение раньше. Например, после участия вместе с Селиверстовой в переговорах со Штайнером… — он задумчиво нахмурился. — Вероятно, Калинин уже попытался копнуть твое прошлое, чтобы понять, откуда ты такой взялся. И наткнулся на стену, которой я окружил тебя в информационном поле. А теперь у него появился благовидный предлог запросить эти данные напрямую… «Полностью взять на себя заботу» — это не защита, Монгол. Это мягкая, вежливая формулировка для изоляции. Лагеря с повышенным комфортом еще никто не отменял.

У меня внутри все похолодело.

— И… что теперь?

— Что касается ситуации в целом, теперь он начнет копать в сторону Биосада и его людей. А Биосад, почувствовав интерес со стороны Калинин, наверняка начнет нервничать и совершать ошибки. По крайней мере, я на это надеюсь. А что касается подробных сведений о твоей персоне… — он погладил кончиками пальцев инфономик над бровью. — То эта гильотина — сразу на две головы. Твою и мою. Придется, видимо, использовать все доступные ресурсы…

— Например?..

— Семья, — коротко ответил Данилевский. — Не думал, что когда-нибудь придется прибегнуть к этому унизительному способу. Но живая собака лучше мертвого льва. Так что готовься. Сегодня вечером познакомлю тебя с Данилевским-старшим.

— Твоим отцом?

На лице Яна застыла маска напряженной сосредоточенности.

— Моим дедом.

Дальше мы ехали молча.

Данилевский думал о чем-то своем.

А я — о том, что прямо сейчас нам только этого хитрого геморроя и не хватало. Со всякими многоходовочками, недомолвками и скрытыми мотивами. Вроде все культурно, спокойно, и пахнет хорошо. А на деле — гремучий котел змей, готовых сожрать друг друга.

Но я искренне верил в способности Яна и его влияние. Не сомневался, что так или иначе мы выкрутимся. Вот только это может занять немало времени, а между тем где-то на той стороне Шанхайского рифта неопытным и слабым игроком со звучным именем «Императрица» была активирована некая цивилизация. И как они все там сейчас выкручиваются, без оружия и без меня, я не знал. А еще меня беспокоило, не пошлет ли Вэй Шэн в Жемчужину своих монахов. Хотя по идее они все, ну или как минимум большинство, уже должны были побывать там. А повторно в рифт войти невозможно…

Когда лимузин наконец свернул на ту улицу, где располагался головной офис ЦИР, Ян вдруг вздрогнул, отвлекаясь от своих мыслей. Коснулся инфономика.

— Да, София, я вас слушаю, — сказал он строгим деловым тоном. Несколько секунд помолчал, и тут я увидел, как бледнеет и вытягивается его всегда невозмутимое лицо. — Что вы сказали?.. Никого не впускать до моего прибытия! Это приказ! Хотя нет. Это все обострит. Пустите их в экономический отдел. И спокойно, без нервов, как будто мы только их и ждали. Нет, в отдел кадров без моего присутствия ни в коем случае! — вспылил он. — Вы меня слышали? Коммерческий отдел! Через десять минут я буду уже на месте.

Он сбросил вызов. Звериные желтые глаза сузились от злости, руки на мгновение сжались в кулаки — и медленно разжались.

— Что там случилось-то⁈ — не выдержал я.

— Госбезопасность и спонсорская комиссия только что явились в головной офис для проверки, — медленно выговаривая слова, ответил он, глядя сквозь меня.

Я тихо выругался.

Нас обложили со всех сторон.

— Ты все еще уверен, что копают под меня? — спросил я Данилевского. — Больше похоже, что это под тебя копают.

Ян провел ладонью по лицу.

— Может, и так. В шахматах это называется «вилкой». Когда атакуют одну фигуру, чтобы взять другую… Мы уже почти приехали.

Площадка перед входом в офис все еще не до конца была отремонтирована после недавних событий. Так что рабочие машины суетились вокруг нее, люди в оранжевых робах, перекрикивая шум вокруг, пытались докричаться друг до друга. Запахло гудроном и паленой резиной.

А напротив центрального входа на парковке стояло три черных микроавтобуса и четыре машины с метками СБ.

Лимузин остановился рядом с ними, и как только дверь распахнулась, нам навстречу бросилась белая, как снег, София. Как всегда, в строгом костюме и с ярко-красной помадой на губах.

— Ян, нас… нас… — она задохнулась от волнения и запнулась, увидев меня.

— Прекратите панику, — угрожающим тоном заявил Данилевский, глядя на нее с таким выражением лица, будто хотел придушить. — У нас вся документация, все отчеты в полном порядке! Что за истерика, София?..

— Они не хотят коммерческий отдел, Ян, выдохнула женщина. — Они запросили персонально все твои служебные командировки за три года, все утвержденные тобой сметы на операционные расходы, все договоры с подрядчиками, которых ты лично рекомендовал. И… личные дела всех сотрудников.

Ледяная тишина на мгновение повисла между ними. Потом Ян кивнул.

— Ну что же, — проговорил он, стараясь придать своему лицу обычный невозмутимый вид. — Идем. Будем разбираться, кто там и чего хочет. И с чьего разрешения.

И в этот момент пришло оповещение системы:

Император прислал вам личное сообщение.

«Прочитай», — мысленно приказал я.

«Насколько я могу судить, у тебя сейчас большие проблемы, Отшельник. И не только у тебя. Если ты готов принять мою помощь, напиши „Да“ в ответном сообщении и приезжай к 17.00 на угол Троицкой и Кораблестроителей. Я считаю, нам пора встретиться,» — раздражающе радостным голосом прочитал мне помощник.