Системный Кузнец III

Глава 3

После того как Брик убежал, я собирался приняться за ручник. Стоял и прикидывал: удастся ли сделать в одиночку? В углу, как памятник прерванным планам, валялись тяги для новых мехов, которые начали делать с Гуннаром. Там оставалось доделать последние штрихи, но впереди предстояло сковать ещё приличное количество деталей для всей конструкции, и было очевидно — первоочередная задача — хороший инструмент.

Мысленно обратился к Системе, допытывая, как лучше оптимизировать работу над ручником в одиночку и на какие нюансы стоит обратить внимание. Мне был нужен не просто кусок железа на палке, а инструмент, который станет продолжением руки — достаточно лёгкий для долгой работы, но с весом, сосредоточенным в бойке для мощного удара. Удобный в хвате и идеально сбалансированный. Казалось, что это и есть главное качество отличного молота — любой мастер захотел бы себе именно такой.

Из огромного пласта информации, который выдала Система, главным было вот что.

Во-первых, она подтвердила догадки о балансе — центр тяжести молота должен находиться как можно ближе к бойку, значит, что рукоять у самого основания должна быть тонкой, а к концу — слегка расширяться, играя роль противовеса и обеспечивая надёжный хват.

Во-вторых, проушина — отверстие для рукояти. Система показала гениальную в своей простоте вещь — вместо того, чтобы пробивать цилиндрическое отверстие, его нужно делать коническим, сужающимся к центру с обеих сторон как песочные часы, а рукоять, выточенную под эту форму, расклинить с торца. Такая конструкция создаёт двойной замок: рукоять не вылетит ни вперёд, ни назад.

В-третьих, сам боёк — тот не должен быть плоским. Система показала, что грани бойка нужно сделать слегка выпуклыми, почти незаметно. Это предотвратит появление на металле острых следов и сделает удары более мягкими. А клиновидную часть нужно сделать не острой, а закруглённой, чтоб он не резал, а тянул металл.

И, наконец, самое важное для работы в одиночку — технология «малой крови». Не нужно пытаться отковать весь молот из огромного куска за раз — это потребует адских усилий и помощи молотобойца. Вместо этого, Система предложила сварить боёк из нескольких частей. Взять полосу из мягкого железа, согнуть вокруг оправки, формируя проушину, а затем кузнечной сваркой приварить к ней «щёки» и бойки из твёрдой стали. Это была ювелирная работа, но она может оказаться мне по силам.

Первым делом заскочил к Свену — мастерская плотника была островком порядка в охваченной тревогой деревне. Застал мужчину за работой — тот чинил рассохшуюся телегу. Обменявшись несколькими скупыми словами о реквизиции и о том, что теперь кузня осталась на мне, перешёл к делу.

Попросил его сделать идеальную рукоять для будущего молота — из самого лучшего ясеня, что у есть. Прочную, но в то же время текучую, способную гасить вибрацию, чтобы при сильных нагрузках не сломалась, а пружинила.

Свен высоко оценил подход — начать с хорошего инструмента — это признак мастера. Впрочем, несмотря на то, что мужчина всегда относился ко мне благосклонно и верил в талант, в этот раз в глазах играла тревога. Плотник смотрел на меня, и я видел, о чём тот думает — перед ним стоял пацан, на чьи худые плечи свалилась деревенская кузня. Понял, что тот по-отечески переживает: справлюсь ли я с такой нагрузкой? Не сломаюсь ли, как молодое деревце под ураганным ветром?

Постарался успокоить рыжего, зарядив оптимизмом, убедив, что у меня огромное количество и сил, и мотивации.

— За рукоять, — сказал ему, — сделаю для вас всё, что попросите.

Свен отложил рубанок и посмотрел очень серьёзно.

— Хорошо, Кай. Мне не нужно многого — у моей старухи, Марты, совсем плохие ножи на кухне остались — старые, от Гуннара ещё. Она постоянно жалуется, что руки от них болят. Сделай ей один лёгкий кухонный нож, чтобы в руке лежал удобно и резал как по маслу. Сможешь?

Дело сдвинулось с мёртвой точки. Вернулся в кузню, ощущая, что с помощью Системы, новых связей и собственных мозгов здесь вполне можно не просто выжить, а вести дела. До конца дня оставалось не так много времени. Решил начать с самого важного — с бойка для нового молота.

Первым делом порылся в углу с металлоломом — выбор пал на массивный обломок старой оси от телеги из плотной стали.

Затем принялся за розжиг — зачистил очаг, уложил растопку, подсыпал угля. Работая мехами, отчётливо чувствовал, как выросла сила, весь процесс разгона жара, хоть и потребовал приличных усилий, так что даже пришлось скинуть рубаху, но прошёл на удивление легко. Мышцы наливались тяжестью, но уже не забивались так быстро, а спина не ломилась от боли — приятное чувство окрепшего тела. При каждом вдохе старался втягивать Огненную Ци, не теряя времени даром.

Когда горн был готов и полыхал раскалёнными углями, взял большие клещи, сунул массивный кусок оси в самое сердце.

Первая задача — отрубить кусок нужного размера. Нагрел до ярко-оранжевого, вытащил и положил на наковальню. Взял тяжёлое горячее зубило и тут же столкнулся с первой проблемой — чтобы отрубить такой толстый кусок, нужно держать зубило в одной руке, а бить по нему кувалдой в другой, но кувалда была слишком тяжела для одной руки.

Пришлось импровизировать — зажал зубило в тисках лезвием вверх, затем, удерживая раскалённую ось двумя руками, с силой навалился на неё, насаживая на лезвие, затем повторил несколько раз, поворачивая ось. Наконец, на ней образовалась глубокая борозда. Положив ось на край наковальни, несколькими ударами ручника отломил нужный кусок. Получилось грубо, с рваными краями, но получилось.

Усталость уже начала подступать.

Следующий этап — пробивка проушины. Снова нагрел заготовку, на этот раз до светло-жёлтого цвета и положил на наковальню. Взял в левую руку пробойник, в правую — молот. И тут начался ад.

Нужно было одновременно крепко держать тяжёлую и раскалённую заготовку клещами, точно устанавливать пробойник, наносить сильные и точные удары молотом.

Рук не хватало, а мозг разрывался на части.

Ударил, пробойник соскользнул, оставив на металле уродливую вмятину. Ещё удар. Чуть лучше. Третий пришёлся вскользь по затыльнику пробойника, и тот, звякнув, вылетел из пальцев, оставив на руке ожог.

— Чёрт! — выругался, отскакивая.

Снова нагрел заготовку. Снова и снова пытался пробить проклятое отверстие. Пот заливал глаза. Руки, державшие клещи и молот, дрожали от напряжения. Постоянно бегал от наковальни к мехам, чтобы поддержать жар, потом обратно. Голова кружилась от жара и усталости.

Наконец, с десятой попытки, удалось пробить кривое отверстие, но заготовка остыла. Сунул её в горн, качнул мехи и, оперевшись на рычаг, попытался перевести дух. Мышцы горели, а спина всё-таки начала ныть.

И в этот момент понял, что охренел от этой работы в одиночку. Можно быть трижды гением с Системой в голове, но у меня есть всего две руки.

Всё, что казалось простым и логичным в теории, на практике превращалось в невыполнимую задачу. Ковка — это парный танец, один держит, другой бьёт. Один куёт, другой качает мехи.

Вытащил почти уродливую заготовку с кривой дыркой и швырнул в тёмный угол — та с грохотом ударилась о стену.

Всё пошло к чертям собачьим.

Рухнул на табурет, тяжело дыша и глядя на покрытые сажей и ожогами руки. Один по-любому не справлюсь — нужен помощник. Молотобоец. Прямо сейчас, или как можно скорее.

Тяжело дышал, глядя на руки — пальцы мелко подрагивали, как в первые дни. Как бы там ни было, хоть силы и прибавилось, кузнечное дело — адская работа, требующая не только выносливости быка, но и точности ювелира. Размял гудящие кисти.

Ощущение было двояким — в принципе, мог бы проработать так весь день, но к вечеру буду полностью вымотан, без сил на тренировку или планирование. Нужно продолжать «Закалку», что-то подсказывало, что на третьей ступени смогу гораздо меньше думать об усталости.

Ну и самое главное — партнёр, молотобоец.

Бросил взгляд в сторону двери с тоскливой надеждой, что вот-вот появится Брик, ведущий крепкого парня, но дверь была неподвижна. А ведь человека нужно будет ещё и обучать… Начал в полной мере осознавать то огромное количество задач и сложностей, которые нужно решить, чтобы наладить работу в кузне. А ведь от меня уже ждали: нож для жены Свена, иглы и ножницы для Гретты, целая куча деталей для новых мехов…

Да уж, нужно просто набраться терпения, работать и поменьше рефлексии.

Встал и открыл дверь, чтобы впустить в душное помещение немного свежего воздуха. И замер. Солнце почти скрылось за тёмной громадой Драконьих Зубов. Наступала ночь, заливая мир синими чернилами. Налетел порыв холодного ветра — к вечеру стало совсем зябко.

Захотелось есть. Решил, что хватит пока походов в таверну, нужно готовить самому, экономить каждый медяк.

Посмотрел по сторонам, ища глазами маленькую фигурку Брика, но мальчишки нигде не было. Сердце ёкнуло, а не сдаст ли сирота меня Боргу, испугавшись или соблазнившись лишней монетой?

Вздохнул, бросил последний взгляд на проваленную работу и решил на сегодня прекратить. Убрал испорченную поковку в ящик с металлоломом, затушил угли в горне.

Напоследок проверил тайник за ящиком с инструментами — мешочек с монетами был на месте, лучше перенести их в дом и спрятать в сундук Гуннара. Так надёжнее.

Взяв мешочек, запер кузню на засов и направился в дом.

Первым делом припрятал всё своё добро. Крышка сундука со скрипом поднялась, я опустил мешочек с монетами на самое дно, под стопку шерстяных одеял, и с глухим стуком закрыл, повернув ключ в замке.

Затем принялся за еду. Сначала — огонь, подошёл к очагу, уложил поленьи, чиркнув огнивом, поджёг растопку — пламя заплясало, бросая отблески на стены.

Пока очаг разгорался, провёл ревизию запасов. В одном из мешков нашлась перловая крупа, в другом — сушёный горох. На полке стоял глиняный горшочек с солью — настоящая роскошь — и связка лука. Главной находкой оказался кусок копчёной свиной грудинки, завёрнутый в тряпицу и подвешенный к потолочной балке.

План родился сам собой.

Налил в котелок воды из ведра, которое принёс утром, и подвесил над огнём. Пока вода закипала, отрезал от грудинки несколько ломтей, мелко нарезал и бросил в котелок. По комнате поплыл мясной аромат.

Пока жир вытапливался, наполняя воду золотистым бульоном, почистил пару луковиц и бросил туда же. Затем — по паре горстей перловки, гороха и щепотку соли.

Сидел на табурете у огня, помешивая варево. За стенами выл ветер, а здесь было тепло и пахло едой. Наконец-таки словил то самое ощущение дома.

Когда каша загустела, снял котелок с огня и наложил полную миску. Кусочки мяса, разварившийся горох, мягкая перловка, и всё это в наваристом бульоне.

В дверь судорожно застучали, я вздрогнул. Мысли зашевелились — кто бы это мог быть в поздний час? Может, Брик?

Встал, подошёл к двери и отодвинул тяжёлый засов. Открыл, на пороге стоял тот, кого и предполагал увидеть, но не один.

Рядом с низеньким силуэтом пацанёнка возвышалась фигура — парень, на вид лет двадцати, по местным меркам — взрослый мужчина. Но что-то в лице и ничего не выражающих глазах выдавало в нём скорее большого ребёнка. Светлые усики над пухлой верхней губой и растрёпанные, мокрые волосы, прилипшие ко лбу. Широкое лицо и складки на бычьей шее. Огромного пуза не было, но вся фигура очень плотная и коренастая. Мышц под мокрой рубахой не было видно, но очевидно, что руки огромны.

Парень смотрел, наклонив голову, а рот был приоткрыт так, будто паренек завис где-то в мыслях, пытаясь осознать что-то очень сложное. Взгляд был устремлён прямо на меня, немигающий и пустой, и от этого становилось не по себе.

— А, привет, Брик, — сказал мальчишке, но буравил глазами этого здорового детину.

— Вот, Кай! Это Ульф! — хвастливо и гордо заявил малец, показывая на гигантского спутника.

— Привет, Ульф. Я Кай, — протянул руку.

Тот медленно перевёл взгляд на ладонь, посмотрел на так, будто видел человеческую руку впервые в жизни, и никак не отреагировал. Затем уставился на меня изучающим взглядом.

— Я так понял, ты нашёл мне помощника, да, Брик? — спросил у пацанёнка, в глубине души надеясь, что ошибся.

— Да! — ещё более задорно выкрикнул Брик. — Правда, огромный⁈ И силы у него — во! — Мальчик показал худой кулачок. — Повезло, что его в ополчение не забрали!

Да, этот Ульф и вправду казался крепким — казалось, был создан для того, чтобы спать с молотом в обнимку. Вот только какой-то странный, и честно говоря, немного пугал. Неизвестно, чего от такого можно ожидать. Я кивнул.

— Ну… проходите внутрь. Познакомимся. Заодно и каши поедите, как раз сварганил.

Сделал шаг в сторону, пропуская гостей внутрь. Глазёнки Брика, едва тот увидел дымящийся на очаге котелок, чуть не вылезли из орбит. Казалось, только страх и остатки воспитания сдерживали его от того, чтобы тут же не наброситься на еду. Пацанчик прошмыгнул внутрь, с восторгом осматривая убранство дома, задержал восхищённый взгляд на висящем на стене топоре, а затем плюхнулся на один из трёх табуретов и шумно и нетерпеливо вздохнул.

А Ульф всё ещё стоял на пороге и глазел на меня. Заметил, как тонкая струйка слюны стекла из уголка его приоткрытого рта прямо на подбородок. Но то была слюна не от аппетита.

— Ульф, не стесняйся, проходи тоже, — чуть настойчивее сказал громиле.

— Ульф! Он хороший, не бойся! — ободряюще крикнул Брик из глубины комнаты.

Парень посмотрел на меня чуть внимательнее и неуклюже шагнул внутрь. Движения неповоротливые, словно двигался квадратный шкаф на ножках. Ульф прошёл в комнату и, как и Брик, остановился у топора, разглядывая тот в упор.

Я закрыл дверь, взял с полки ещё две глиняные миски, зачерпнул из котелка полную миску для мальчишки, который, казалось, сейчас проглотит ложку от нетерпения. Для детины наложил порцию побольше и, расставив миски на столе, кивнул:

— Угощайтесь.

Пацан набросился на еду, причмокивая при каждом глотании, не в силах сдержать восторга. Глаза бегали то от миски к моему лицу, то к Ульфу, с азартом ожидая, как будет развиваться сцена. Мальчишка был безумно горд собой.

Ульф же сидел почти неподвижно, по-прежнему с приоткрытым ртом. «Уж не придётся ли его с ложки кормить,» — пробежала в голове злая мысль.

Взял ложку и решил опробовать то, что удалось наварганить — горячая каша обожгла язык. Насыщенный вкус разваренной перловки, сладость лука и, солёный аромат копчёной грудинки. Еда немного подняла настроение после дневного провала в кузне и появления такого вот кандидата.

— Ульф, ты чего не ешь? — спросил, пытаясь наладить контакт.

Парень, казалось, воспринял мои слова как команду, пустые глаза забегали. После чего тот очень медленно, почти церемонно, взял ложку и так же медитативно принялся есть. Так, словно ему дали первое в жизни ответственное задание — уже маленькая победа.

Так мы и ели в тишине несколько минут, под аккомпанемент жадного чавканья Брика. Съев половину своей порции, я вытер рот рукавом, как заправский босяк — всё равно рубаху не жалко. От меня разило, как от чёрта. Вдруг вспомнил, что сменка висит в лачуге, необходимо срочно туда сходить и забрать, а эту — застирать и повесить сушиться у очага. Ждать новых вещей от Гретты придётся ещё пару дней.

Снова взглянул на Ульфа.

— Ульф, смотри. Дело в том,

что… — замолчал, подбирая слова. — … чтобы нам с тобой «сварить кашу», — усмехнулся собственной игре слов, — нужно, чтобы ты хоть как-то начал говорить. Понимаешь? Без этого будет очень трудно.

Детина продолжал есть.

— Ну так что? Готов к разговору? — посмотрел на него внимательно, но внутри уже готовился к отказу. Честно говоря, уже почти решил, что скажу «нет» и попрощаюсь. Понятно, что парень сильный, но если туго соображает, это будет проблема посерьёзнее, чем недостаток силы в руках.

— Да, — ответил тот абсолютно безэмоционально, на секунду оторвавшись от ложки.

А затем снова принялся есть, будто ничего не произошло.

Брик уже доедал свою порцию, с усердием вылизывая миску до блеска. Атмосфера была странной. Я сидел за столом с мальчишкой-шпионом, которого только что нанял, и молчаливым гигантом, который, возможно, был гением, а возможно — слабоумным.

Решил предпринять ещё попытку.

— Расскажи о себе, Ульф. Как Брик тебя нашёл? Почему хочешь быть молотобойцем?

Ульф доел очередную ложку и медленно прожевал. Затем парень отложил ложку, вытер рот тыльной стороной ладони и посмотрел пустым взглядом. Наступила долгая пауза. Уже решил, что ответа не будет.

— Мать умерла. Отец ушёл с Грифонами, — сказал тот ровно, без эмоций. Не жаловался, просто озвучивал всё как есть. — Еды нет. Брик сказал, ты даёшь еду и медяки.

Снова сделал паузу, словно обдумывая следующую фразу.

— Я сильный. В детстве помогал отцу в лесу валить деревья. Он бил топором, я — бил кувалдой по клину. Бить умею. Долго и сильно.

Замолчал, взялся за ложку и опять уставился в миску.

Я замер, переваривая услышанное. Детина заговорил, да ещё чётко и вразумительно. Да, говорил со своими особенностями — медленно и без эмоций — но парень не глуп. Своеобразен — да, но определённо смышлён. Пришёл сюда по делу, потому что у него была сила и, судя по всему, опыт точных ударов. Картина в голове перевернулась, и я почувствовал воодушевление.

Вот только одна мысль не давала покоя — почему его не забрали в ополчение, если паренек такой крепкий? Почему никто не взял его в подмастерья?

Помолчал немного, а затем обратился к Ульфу.

— Слушай, это правда очень мне подходит. Вижу, ты крепкий парень. — Говорил с ним так, будто был старше. Во-первых, по сути, я и был старше. А во-вторых, ощущение, что этот здоровяк был ребёнком в душе, не покидало ни на секунду. — Вот только никак в толк не возьму… почему ты остался без дела? Такой крепкий мужик много где мог бы сгодиться. И если отца забрали… почему ты остался? Неужели не призвали?

Парень отложил ложку и уставился куда-то перед собой, глаза забегали, словно пытаясь поймать ускользающую мысль. Ульф завис на десяток-другую секунд.

И тогда вмешался Брик.

— Да он умный! — горячо выпалил мальчишка. — С ним очень интересно, всегда поможет! Просто некоторые считают, что глупый! «Тугодумом» называют! — Брик презрительно фыркнул. — Так и говорят: «Ульф-Молчун» или «Ульф-Тугодум». Да просто они дальше своего грязного носа не видят, вот и всё! А я вижу! Мы с Ульфом давно дружим, ещё когда мне годов пять было, уже тогда вместе вдоль частокола ходили, червяков да ракушек искали! Кажется просто, что он не в себе, а если поговорить с ним, так сразу всё поймёшь! Вон как выложил всё! Как на духу!

Мальчик говорил страстно, как настоящий адвокат единственного друга.

— Ясно, — сказал сухо. — Значит, не взяли, потому что считают местным дурачком.

Вырвалось тихо — скорее подумал вслух, чем сказал, но, кажется, это никого не смутило. Брик лишь энергично закивал, а выражение лица Ульфа ничуть не изменилось.

— Ну хорошо, Ульф, — перевёл на него взгляд. — Прежде чем возьму тебя молото… — на мгновение задумался. — … вернее, не просто молотобойцем, а полноценным помощником, нужно провести испытательный срок. Пару дней поработаем вместе в кузне. Поглядим, на что ты годишься и как быстро схватывашь. А там уже решу.

Посмотрел на детину вопросительно. Тот смотрел перед собой в пустоту.

— Хорошо, — сказал тот глухим голосом и снова взялся за ложку.