Шутки Богов. Смена позиций

Свет Дня Состязаний

Обитель Пяти Пиков Бессмертных наполнилась редким и почти тревожным гулом оживления. Энергия предстоящего Состязания Молодых Мастеров, которое должно было пройти уже через два оборота луны, пронизывала каждый угол древних залов, каждую трещину в камнях ступеней и каждую глиняную плиту, выложенную руками мастеров сотни лет назад. Но в этот раз почему-то в секте началась масштабная подготовка, какой не видели здесь со времён последнего Великий Испытания.

В зале с нефритовыми дверьми, где хранились официальные таблички с именами родов, старейшины и писари сутками составляли списки приглашённых. Переплетённые красной нитью свитки-рулоны, пропитанные тонким благовонием, аккуратно складывались в лакированные футляры с печатями секты. Каждый футляр сопровождался знаком уважения – крохотной пилюлей третьего ранга для поддержания ясности сознания или восстановления духовных сил.

Посланники секты – молодые, опрятные ученики в чистых одеждах с вышитым знаком "Пяти Пиков" на груди – один за другим отправлялись по тракту к резиденциям благородных домов, что окружали границы владений секты. Семьи Квон… Юн… Хваджон… Мин… Сонг… И многих других, включая даже малоизвестные, но амбициозные роды, что надеялись оказаться в нужное время в нужном месте.

В каждом письме указывался ранг мероприятия, регламент состязаний, список дисциплин, а также приглашение посетить праздничный ужин, что состоится после состязаний в Зале Яшмового Пламени.

В это время обитель становилась как храм чистоты и силы. Секта преобразовывалась. По стенам залов, где проводились занятия по каллиграфии и внутреннему дыханию, протягивали свежие шёлковые полотнища с изображениями древних мастеров. Курильницы в форме драконов и тигров, сделанные из редчайшего чёрного железа, вновь были наполнены благовониями из лотосов Бессонной Гавани и сухого мха с плато Чхоннён.

Учеников, чьи дежурства совпали с подготовкой, заставляли до блеска вычищать каждый камень на пути к Церемониальной арене, тщательно промывали каналы для очищающей воды и подновляли уличные фонари с лампами из жемчужного стекла.

У подножия Центрального Пика поднимали особую Духовную Арку, украшенную нефритовыми резами с изображениями феникса и дракона – символов гармонии силы и просветления. На ней вырезали имена всех старейшин, что благословили состязание своим присутствием.

Сами ученики не отдыхали ни на миг. На тренировочных площадках гремели удары, рассыпались искры от столкновений магических плетений. Группы, разбитые по рангу, оттачивали боевые искусства. Техника Каменной Луны, Удар Пылающего Пера, Дыхание Пяти Волн и даже Танец Восьми Клинков, требующий не только точности, но и невероятной выносливости ядра. Ученики и даже молодые мастера уровня Доу Ши первой звезды уже тренировались в особом изолированном зале, пропитанном духовной энергией. Им разрешалось использовать магические плетения двойного уровня, сражаться в парных поединках и пробовать объединённые техники. Ведь для победы нужно было не просто быть сильным, но удивить.

Были даже заявлены награды победителям. Пилюли истинного ранга. В алхимическом крыле обители, где царил старейшина Йонг Мин, работа шла не менее напряжённо. Десятки трав уже томились в огненных котлах, в воздухе витал аромат сушёного лотоса, дикого женьшеня и капель дождя, собранных с листьев Божественного Бамбука. Лично выбранные мастером котлы третьего и четвёртого рангов переливались багряным от накалённого духовного пламени. В качестве призов для победителей готовились пилюли пятого и четвёртого ранга. Пилюля Уплотнённого Духа – для усиления ядра и прояснения сознания во время следующей стадии культивации. Пилюля Очищения Крови – восстанавливает жизненные каналы и укрепляет тело. Пилюля Поглощения Пламени – ускоряет восстановление после сражений.

А для абсолютного победителя – во всю шло приготовление Пилюли Пяти Звёзд, позволяющей при удачном встраивании пробиться сквозь бутылочное горлышко в культивации и перейти к следующей ступени Дао Цзы. Каждая из пилюль хранилась в нефритовом ларце, на котором были выгравированы иероглифы защиты и чистоты, чтобы не допустить утечки энергии.

Секта, словно пробуждённый зверь, готовилась – не только к зрелищу, но и к политическому перелому, который мог произойти в любой момент. Ведь каждый победитель – это не только новый мастер, но и залог власти, влияния, нового союза, или… грядущей войны.

День, о котором говорили с благоговением и предвкушением целую луну, наконец наступил. С первыми лучами солнца, едва осветившими резные кровли павильонов и склоны покрытых туманом гор, обитель Пяти Пиков Бессмертных проснулась в особом напряжении. Ведь в это день начиналось то самое ежегодное состязание Молодых Мастеров, и с самого рассвета в обители чувствовался запах… Ожидания.

Флагштоки, возвышающиеся над стенами, были украшены новыми знамёнами с золотыми шёлковыми лентами, медленно трепещущими на утреннем ветру. Над каждым павильоном, над каждым балконом развевались символы секты. Пять горных вершин, переплетённые единым сиянием – символ стремления к совершенству и бессмертию. По каменным дорожкам, выложенным тысячелетиями назад, уже бегали юные ученики, выполняя поручения старших наставников. Кто-то нёс корзины с фруктами и чаем для гостей… Кто-то расставлял подушки и ширмы в смотровом павильоне для представителей благородных родов… Над гладью озёр застыли рыбаки с сетями из лунного шёлка – им велели отловить самых красивых духовных карпов для блюда, которое подавали только в дни великого праздника…

Седьмой час дня стал началом шествия прибытия. Первыми прибыли гости из близлежащих благородных домов. Их сопровождали слуги, охранники и даже личные алхимики. Повозки с золотыми гербами, украшенные нефритовыми и яшмовыми драконами, медленно поднимались по вымощенной дороге к Вратам Лотоса. Дом Мин прибыл с вуалями на лицах женщин и юных культиваторов, сопровождаемых слугами в изумрудных одеяниях. За ними следовали представители рода Сонг, их свита была менее многочисленной, но более громкой – они прибыли на летающих зверях. Как минимум пара ястребов с лазурными перьями, точно имелась. И чуть позже прибыли два младших княжеских дома, чьи представители не получили официального приглашения, но сослались на “необходимость укрепления связей” и были, по сути, допущены из дипломатической вежливости.

Но не только знать потянулась в обитель Пяти Пиков Бессмертных. Рынок у северной стены, куда обычно привозили товары раз в неделю, в этот день наполнился лавками, повозками и коврами купцов из самых отдалённых земель. Продавцы редких благовоний из Западной Песчаной Долины… Разносчики пилюль низкого ранга… Ремесленники, предлагавшие медальоны с гравировкой фамилии или имени на удачу… Торговцы едой – пирожки с грибами девяти ароматов, жареный рис в лотосовых листьях, сладкие плоды слезы дракона… Слуги секты не стали выгонять их – мудрые старейшины понимали, что где торгуют – туда приходят слухи, а где слухи – там и сила узнавания. А в этот день всё, даже капля внимания публики, могла решить судьбу того или иного юного бойца.

Особую тревогу вызвало вполне ожидаемое появление разведчиков и представителей других сект. Они были немногословны, в нейтральных одеяниях и под масками вежливости таили острые взгляды. Особенно заметны были. Двое старших учеников из секты Пылающего Дракона – секты с не слишком дружелюбной репутацией, специализирующейся на разрушении и подавлении ядра противников. Мастер-убийца из маленькой, но весьма опасной секты Песчаной Тени, который вовсе не скрывал, что прибыл, чтобы лично взглянуть на “молодую кровь” потенциальных врагов. И, что особенно удивительно, женщина в одежде школы Лунного Лотоса, личная ученица старейшины Со Ёнгука, та самая уже известная в определённых Соль Хва. Её присутствие могло означать лишь одно – интерес к одному конкретному участнику.

С третьим ударом Небесного Гонга, который звучал только в особые дни, по центральному двору начали собираться зрители. Простые ученики секторы – в чётком строю. Представители родов – в навесах, обитых шёлком. Старейшины – в ложах, откуда открывался полный обзор на Церемониальную арену, выложенную из белого мрамора, на которой были выгравированы древние круги печатей – Кольца Чистой Воли.

Когда над ареной всплыли пять золотых фонарей, символизирующих Пять Пиков, и под небом пропел белый журавль – священный зверь секты, всё стало ясно. Состязание начинается. И среди сотен глаз, смотрящих на участников… Сегодня были и те, кто искал немого юношу, чей прогресс оборачивался угрозой и для родов, и для самих сект. Но пока он был всего лишь тенью среди множества, молчаливой фигурой в толпе – той самой “пушинкой”, которая могла обрушить гору.

Над Церемониальной ареной, где мраморные круги печатей казались выжженными на поверхности земли самим солнцем, царила почти священная тишина. Все места в ложах уже были заняты – и старейшины секты, и представители благородных домов, и даже те, кого не приглашали официально, но которых никто не осмелился выгнать. Каменные скамьи для обычных гостей заполнились плотной толпой, чьи взгляды неотрывно были устремлены на центр площадки.

И тогда, точно по ритму заранее отмеренного времени, один из старейшин секты Пяти Пиков Бессмертных – высокий седовласый мужчина в одежде из небесно-синего шёлка, украшенной нитями золота, поднялся на возвышение у северной стороны арены. Он стоял прямо перед Кольцом Истинного Призвания – кругом, где обычно проходила церемония допуска учеников к продвинутым уровням обучения. Старейшина был хорошо известен в секте как Се Хоён – хранитель древней дисциплины Внутреннего Пламени и один из самых строгих представителей Совета Старейшин. Его голос был чист, глубок и раскатист, как вода, падающая с горного утёса.

– Да услышат все собравшиеся! Начато Ежегодное Состязание Молодых Мастеров и Учеников Пяти Пиков Бессмертных! – Провозгласил он, и его голос, усиленный тонкой магической плетью звука, прокатился над ареной. – Пусть выйдут те, чьи сердца горят стремлением, чьё ядро наполнено духом прогресса, и чья воля не сломлена страхом поражения!

Под звуки барабанов и звон гонга с разных сторон арены начали выходить ученики и молодые мастера, одетые в лучшие тренировочные мантии своих дворов. Многие из них были потомками благородных семей, и их боевые одежды были украшены узорами, символизирующими их происхождение. Золотые нити в форме фениксов… Вышитые лотосы… Волны и драконьи когти… У каждого имелось и личное оружие, амулеты, защитные обереги. Они выстроились в организованные группы, каждая с гордой осанкой, словно отдельная фаланга. Но вдруг, когда уже почти весь первый поток участников занял свои места на отведённой части арены, внимание многих гостей, особенно из лож, привлекла странная фигура.

Немного в стороне от основной массы, у самого края начерченного на камне круга, уже стоял молодой парень. Он был одет в не свежую мантию официального ученика, а в потёртую, заметно заштопанную одежду – ту, что выдавали ученикам низшего ранга или помощникам мастеров. Его наряд не выделялся ничем. Даже наоборот – выглядел почти бедно по сравнению с богато украшенными боевыми одеяниями других. Но что по-настоящему выделяло его – это реакция остальных участников. Все стояли так, словно вокруг него была невидимая черта. И у всех наблюдающих за этим, возникло стойкое впечатление, что все участники инстинктивно держались от этого парня на расстоянии, как будто его присутствие само по себе нарушало привычный порядок. Некоторые украдкой косились в его сторону. Кто-то – шептался с соседом, едва заметно указывая на него подбородком.

При виде этой странности, в ложах благородных домов поднялся легкий шорох. Глава семьи Хваджон, сидящий в украшенном нефритом кресле в центральной ложе, не сводил взгляда с этой одинокой фигуры. Рядом с ним слегка ёрзал на стуле Хваджон Мунджэ, его внук, который уже нетерпеливо подпрыгивал, узнав знакомый силуэт. В ложах по соседству переглядывались.

– Это он? Тот самый немой? – Шепнул один из представителей дома Ён.

– Тот самый, что был принят старейшиной Йонг Мином под покровительство?

– Глупости. Просто жалкий слуга, наверное. Почему он здесь вообще стоит? Кто его туда пустил?

– Погоди… Если он стоит там… Значит, он допущен к состязанию…

И в этот момент настороженность усилилась. А старейшина Се Хоён, казалось, тоже заметив этого странного участника, на мгновение оборвал свой голос, и его тёмные глаза резко сузились. Но затем он продолжил, с чуть более напряжённой интонацией:

– Пусть же каждый, кто вступит в бой, покажет не только силу плоти и духа, но и чистоту воли. И пусть судит арена – беспристрастно и справедливо.

Когда барабаны стихли и ветер сорвал с неба пару лепестков цветущей вишни, всё затихло. И на краю этого безмолвия стоял тот, кого одни ждали, другие боялись, а третьи – не хотели замечать. Он был один, как и прежде. Но в его тишине уже слышался гул грядущей бури.

Как только последний аккорд гонга стих в воздухе, старейшина Се Хоён медленно поднял правую руку, и золотой свет, сотканный из духовной энергии, вспыхнул между его пальцами. Сверкающие нити сплелись в печать начала, и тут же центральный дуэльный круг, вырезанный на земле в виде сложной гексаграммы с вписанными в неё рунами и символами Дао, засветился мягким бело-серебристым светом.

– Первая пара – в круг! – Гулко прозвучал голос ещё одного судьи, пожилого мастера в мантии с серебряными облаками.

Из строя учеников выступили два молодых бойца. Один – стройный юноша с изящным лицом и медными волосами, по имени Чо Ёнха, представитель рода с давними связями в секте. Его боевое одеяние из плотного лососево-серого шелка украшал символ тигра на груди – знак родового духа-защитника. Он был известен как очень дисциплинированный и техничный маг-боец. Вторым вышел Пэк Вонъиль – угловатый, широкоплечий, с резкими чертами лица и запоминающимся шрамом над бровью. Его происхождение было скромным, но за упорство и выносливость наставники дали ему шанс. Он держал руки сжатыми в кулаки, в которых уже вспыхивали огненные волны духовной силы.

Оба вошли в круг, преклонили колени перед символами Дао в центре круга, и, поднявшись, одновременно приложили ладони к сердцу и низко поклонились судьям и друг другу.

– Дао призывает – начинайте! – Резкий хлопок ладони судьи по плоскому барабану стал сигналом. Чо Ёнха начал первым. Его пальцы чертили в воздухе плетение из семи линий, каждая из которых источала мягкий золотистый свет. Это был "Стиль Ветра и Охоты" – техника, сочетающая резкие перемещения с точечными выпадами энергетических кинжалов. Почти неуловимо для глаза он сделал шаг вперёд, и в ту же секунду три кинжала из чистой духовной энергии метнулись в грудь противника.

Пэк Вонъиль прибег к земле. Он резко ударил по печати под ногами, и из земли тут же вырос щит из спрессованного огненного туфа, блокируя летящие в него кинжалы. Пыль и пепел закружились в воздухе.

– Хм… хорошо контролирует элемент Земли. – Тут же прошептал один из мастеров в ложе старейшин.

Чо, не давая противнику времени, скользнул вбок, оставляя за собой след из светящейся энергии – его техника движения была основана на Духе Небесного Журавля, позволяющей менять направление в одно касание. Он исчез из поля зрения и появился у левого плеча Пэка, одновременно нанося удар кулаком, наполненным сжатыми волнами Ветра.

Но Пэк ожидал подвоха. Его ладони вспыхнули оранжевым, и он с силой ударил в сторону, выпуская огненный взрыв – почти как импульсное поле, отбрасывающее всё в радиусе нескольких шагов. Чо отлетел назад, но в воздухе его тело, окружённое плащом золотистых перьев, резко замедлило падение, словно он действительно стал лёгок, как птица.

Он опустился на землю почти беззвучно, и теперь оба бойца тяжело дышали. Их тела уже были испачканы пылью, а мантии порваны в нескольких местах. Но огонь в глазах горел сильнее, чем в начале.

Зрители не отрывали глаз от всего происходящего на этой своеобразной арене. Многие молодые ученики сжимали кулаки, узнавая в техниках приёмы, которые сами ещё не могли повторить. И решающим моментом стал синхронный рывок обоих. Чо собрал в ладони энергию ветра, усиливая свою технику “Песнь Стального Пера”, которая формировала клинок из концентрированной воздушной энергии. Пэк же использовал Технику Огненного Копья, усиленного сердцем огня из собственного ядра.

Два бойца ринулись друг на друга, оставляя за собой вспышки света, словно кометы на столкновении орбит. Их удары встретились в самом центре круга, и от соприкосновения раздался гром, а из дуэльной зоны вырвался импульс духа, от которого вздрогнули даже барьерные печати, охранявшие зрителей.

А когда пыль улеглась, оба стояли друг напротив друга, тяжело дыша, оружие из энергии начало рассыпаться на искры. Через мгновение Пэк рухнул на колени, а Чо с трудом удержался на ногах. Судья немедленно поднял руку:

– Победитель… Чо Ёнха из Дома Чо. Ученик первой ступени школы Ветра и Света.

И тут же по арене прокатились волной аплодисменты. Но даже в этом звуке некоторые взгляды вновь обратились к фигуре в старом наряде – к тому, кто ещё не выходил, но стоял на границе круга, как безмолвное напоминание, что настоящий бой ещё впереди.

Глава семьи Хваджон, старый и седовласый Ёнсан, сидел в специально отведённой ложи для почётных гостей, откуда открывался идеальный обзор на весь дуэльный круг и прилегающие к нему секции для участников. Сейчас он был один. Так как его внук уже сбежал к своим товарищам по занятиям. Его мантия с золотыми драконами и белыми журавлями на чернильно-синем шёлке мерцала в солнечном свете, но сам старик был сосредоточен не на бою, что только что закончился, и не на бурно обсуждающих его зрителях, а на одной-единственной фигуре – той, что стояла в тени ближайшего столба с вырезанными печатями.

Он уже много раз участвовал в подобных мероприятиях. Он видел, как дрожали руки даже у отпрысков знатнейших родов, как вспотевшие ладони юных мастеров вытирались о расшитые мантии, как судорожно выдыхали они, прежде чем сделать шаг в круг. Но сейчас его внимание приковал немой слуга, по-прежнему называемый “просто Андом Реем” – парень, который не должен был здесь находиться. По мнению большинства. Слуга. Ущербный. Немой. Простолюдин.

И всё же, он стоял в стороне, будто наблюдал за чем-то, что его совершенно не касалось. Его одежда была простой, изношенной, выцветшей, явно не из числа тех мантии, что полагались участникам подобных состязаний. Но он даже не пытался выглядеть значимее, не старался расправить плечи, не бросал вызов взглядами. Напротив – в его облике читалась полная отрешённость, будто всё происходящее вокруг не стоило ни капли его внимания. И это настораживало.

Подумав об этом, глава семьи Хваджон медленно прищурился, опираясь на потёртое деревянное подлокотник кресла. Он уловил взглядом, как один из участников, проходя мимо, пренебрежительно задел плечом Анда Рея, бросив в его сторону фразу, сопровождаемую усмешками нескольких других юных мастеров. Но тот не отреагировал вовсе. Ни едва заметным поворотом головы, ни движением рук, ни хотя бы напряжением тела. Ни злобы, ни страха, ни нервозности – лишь безмолвная тень спокойствия, в которой утопал он сам.

Старик наблюдал за этим с возрастающим вниманием. Всё это – безмолвие, собранность, полная невозмутимость – сейчас вызывало у него странное ощущение, как если бы перед ним стоял не ученик, не слуга, и даже не воин, а… Нечто иное. Нечто, что привыкло быть в эпицентре бури, но оставаться в её глазу – в тишине.

– …Пугающе хладнокровен… – Глухо пробормотал он себе под нос.

– Простите, господин? – Тут же наклонился один из слуг, стоящих позади.

Ёнсан лишь отмахнулся. Ему не нужно было объяснять, что чувствует человек, что видел десятки боёв, сражений, даже войн, и научился отличать пустую браваду от истинного спокойствия. Именно в этот момент в его памяти всплыли воспоминания о тех старых мастерах, что ушли в легенды. Все они в юности обладали такой же чертой – ледяным самообладанием.

Потом он перевёл взгляд на остальных участников – юноши и девушки, некоторые поглядывали в сторону Анда Рея, кто-то хмуро, кто-то с высокомерным прищуром, а кто-то даже с завистливым выражением. Их нервозность легко читалась в том, как они переминались с ноги на ногу, сжимали кулаки, то и дело поправляли воротники или перчатки. А он… всё ещё стоял как монолитная скала. Ни единого движения. Ни одного лишнего вдоха.

“Если этот мальчишка действительно таков, как говорит мой внук… – подумал старик. – То он может быть способен перевернуть расстановку сил… даже в масштабах не только семьи Хваджон. Но и далеко за её пределами.”

Он всё также задумчиво откинулся назад, не отрывая взгляда от фигуры в простом, потёртом одеянии.

– Вот только… – Его губы дрогнули в тонкой усмешке. – Вот только кто же ты на самом деле, Анд Рей?

Пламя факелов, выстроенных вдоль гранитного круга арены, колебалось в такт дуновению ветра, разнося запах палёной пыли и травяных пилюль, которыми пользовались бойцы. В воздухе царила напряжённая тишина, нарушаемая лишь короткими выкриками комментаторов и шелестом одежды зрителей на деревянных скамьях.

На арене уже прошло три напряжённых поединка, в которых молодые мастера первой звезды ступали друг против друга, демонстрируя приёмы боевого искусства, усиленные магическими плетениями. Сражения были красивыми, энергичными, хотя ни один из них пока не привёл в восторг знающих гостей. Победители гордо покидали круг, проигравшие сдержанно склоняли головы, унося на себе не только раны, но и уроки. И всё шло по привычному, выверенному сценарию… Пока один из старейшин секты – худой, с резко очерченным лицом, в мантии с вышивкой пяти горных пиков, не вышел на край арены, подняв руку и подавая знак тишины.

– Следующий бой… – Произнёс он с заметной усталостью и странной ноткой холодной иронии в голосе. – Состоится между учеником внешнего круга – Андом Реем… и старшим учеником внутреннего круга – Хан Доули.

Гул прокатился по трибунам. Некоторым зрителям даже пришлось переспрашивать у соседей – не ослышались ли они. Другие лишь удивлённо переглянулись. Кто это вообще – Анд Рей? Простое, безродное имя. Не звучит. Не весит. Не запоминается.

А в манере, с которой старейшина произнёс это имя – особенно вкупе с почти демонстративной незаинтересованностью – чувствовалось то самое отношение, будто этот бой добавили для галочки, чтобы закрыть формальности. И… Не более того… Из ложи благородных семей раздались сдержанные смешки, а кто-то из сидящих ближе к арене с усмешкой бросил:

– А, это тот самый слуга, что с мечами изображал кунг-фу перед садом лекарственных трав.

На дуэльной площадке, скрипя сандалиями по каменному полу, появился Хан Доул. Высокий, плечистый, с ярко-красным шарфом, как носили старшие ученики боевого зала внутреннего круга. Он был красив, его лицо излучало уверенность, а движения – силу, отточенную в сотнях тренировок. Он встал в центр круга и огляделся, а наглая ухмылка уже кривила его губы.

– Это шутка? – Громко проговорил он, повернувшись в сторону старейшины. – Вы уверены, что не перепутали? Я пришёл на состязание, а не на уборку кухонных котлов!

Толпа участников снова зашевелилась. Кто-то прыснул от смеха, кто-то хмыкнул, а кто-то явно с интересом уставился в сторону фигуры, что медленно, спокойно, без суеты вышла из тени столба. Анд Рей. В поношенной мантии, без рода, без имени, без громких фанфар. Его шаги были лёгкими, почти неслышимыми. Ни один мускул на лице не дрогнул. Ни один взгляд не был отведён в сторону.

Он просто шёл – и в этой походке было нечто, что не понимал никто, кроме тех, кто хоть раз стоял на границе жизни и смерти. Собранность. Готовность. Принятие. Хан Доул рассмеялся громче:

– Если я его сейчас ненароком задену, меня не обвинят в жестокости к… этому?

Старейшина, стоявший сбоку, не отреагировал. Он лишь кивнул, подавая знак. Начинайте. И в этот миг множество взглядов, что секунду назад были устремлены в сторону зала, где раздавали закуски, в сторону обсуждений среди знати, шуток, разговоров – плавно, один за другим, обратились к краю дуэльного круга. К тому, кто вышел без приглашений, без имени, но с каким-то странным, тревожащим спокойствием в глазах.

– Пусть это будет быстро. – Пробормотал кто-то.

Но в глубине ложи глава семьи Хваджон не моргнул. Он лишь медленно сжал подлокотник, а в уголках его глаз мелькнуло что-то острое и внимательное, будто он начал вглядываться не просто в бой – а в грядущий водораздел.

Раздался удар сигнального гонга. Тяжёлый звук, словно удар колокола в храме, прокатился над ареной, пронзая воздух и заставляя даже самых рассеянных зрителей повернуть головы к дуэльному кругу. Он ознаменовал начало поединка, но никто – никто – не ожидал, что бой продлится дольше нескольких мгновений. По крайней мере, не в пользу того, кто стоял в поношенной, потёртой мантии ученика внешнего круга. Не в пользу того, кто вышел без крика, без духа, без поддержки.

Анд Рей стоял спокойно. Без лишних движений. Он даже слегка поклонился – уважительно, как того требовал ритуал. В этом поклоне не было страха. Ни страха, ни колебаний. Только сдержанная собранность. Его противник, Хан Доул, лишь расхохотался. Громко, язвительно, демонстративно. Глядя не на Анда Рея, а – на зрителей.

– Посмотрите на него! Он ещё и кланяется! Молится, наверное, чтоб я его не покалечил… Ха-ха! Расслабься, слуга. Я не стану тратить на тебя магию. Просто забью тебя ногами, как ты заслужил!

Толпа отреагировала по-разному. Кто-то снова захихикал, кто-то – напрягся. Но сам Анд Рей всё ещё не двигался. Он просто смотрел – прямо в лицо противника. Взгляд был спокойным. Почти безэмоциональным. Таким взглядом смотрят те, кто уже прошёл через боль, и знает, чего бояться стоит, а чего – нет. И вот, Хан Доул двинулся. Мощно. Быстро. Прямолинейно.

– Хаааах! – Прорычал он, срываясь с места и бросаясь в атаку, словно хищник, решивший добить ослабленную добычу. Его шаги грохотали по каменному полу, он собирался ударить ногой в грудь, намереваясь выбросить немого парня с арены одним ударом. Но он не успел.

Его встретило… Простое движение руки… Медленное. Почти ленивое. Но в то же мгновение в воздухе вспыхнуло магическое сплетение – символ, изломанный узор, формируемый энергией. И на этом узоре засияло плетение магического меча, сформированный с поразительной точностью и скоростью. Он появился без крика, без призыва, без жеста угрозы. Просто… Он уже был. И в следующую долю мгновения – выстрелил вперёд.

– Что за…? – Только и выдохнул Хан Доул, уже на полпути, и только успел заметить, как прямо на него летит магический меч, созданный не “слабым слугой”, а тем, кто знал, как бить точно.

Удар. Магический клинок не пронзил тело, но сотряс духовную оболочку противника. Сгусток силы ударил точно в грудь, подняв Хан Доула в воздух, развернув его в воздухе, будто куклу. Он отлетел назад, как мешок с зерном, и перелетел через черту арены, с глухим стуком врезавшись в плоский каменный пол вне круга.

Зрители онемели. Все. Старейшина, наблюдавший бой, в первые секунды даже не понял того, что произошло. Он медленно опустил взгляд с пульсирующего в воздухе магического следа – туда, где в центре круга стоял Анд Рей, так и не сдвинувшийся с места. Его лицо не выражало ни ликования, ни злобы, ни даже мимолётной удовлетворённости. Он просто смотрел туда, где его противник пытался подняться, пошатываясь, с пеплом на груди. Толпа зашепталась. Кто-то вскрикнул. В ложах благородных – тишина. Один из торговцев, державший чашку с чаем, роняет её, не отводя взгляда от каменного круга. В одном из углов, младшие ученики переглядываются с круглым от изумления глазами. Кто-то шепчет:

– Но он ведь даже… не двигался…

Старейшина, тот самый судья поединка, тяжело сглотнул и, не веря собственным глазам, поднял руку.

– Победитель – ученик внешнего круга, Анд Рей.

И трибуны взорвались. Но не в виде аплодисментов. Пока ещё – шок. Неверие. Вопросы. Только один человек, сидящий в главной ложе с гербом семьи Хваджон, медленно кивнул. И это был Хваджон Ёнсан.

– Вот теперь вы понимаете, почему он мне интересен… – Прошептал он себе под нос, усмехнувшись только уголками своих тонких губ. А сам Андрей всё ещё стоял на месте. Спокойный. Безмолвный. Будто ожидал, что это только начало.

Хваджон Ёнсан всё ещё сидел в своей специально выделенной ложе, сплетённой из чёрного дерева, украшенной алыми узорами фениксов и символами благородного дома Хваджон. Он не двигался, но взгляд его, как у опытного охотника, скользил по аренe, не теряя ни одной детали. Он видел всё. Первым делом – сияющее лицо его внука, Хваджона Мунджэ, который, несмотря на строгий этикет, не мог сдержать восторга. Мальчишка радостно махал руками, подпрыгивал, шептал что-то своим новым друзьям, с энтузиазмом тыкая в сторону арены:

– Видели? Видели, как он его просто вынес? – С трудом сдерживая голос, восхищённо лепетал он. – Это же Анд Рей! Мой слуга! Он же настоящий мастер!

И в этот раз слово “слуга” прозвучало как вызов. Не издёвка, не принижение, а гордость. И старик Хваджон заметил это. Он даже чуть склонил голову, как будто про себя отметил. Хорошо. Мальчишка понял, что значит верность. Но радость внука была лишь первой нотой. Вторая была глубже, мрачнее, резче. И это было напряжение. Он перевёл взгляд на помост, где сидели старейшины секты Пяти Пиков Бессмертных, и, как опытный читатель лиц и тел, мгновенно понял. Там что-то произошло.

Раньше они выглядели сдержанными, но спокойными. Сейчас же в их поведении появилось едва уловимое – но яркое для тех, кто умеет видеть – напряжение. Старейшина с острыми скулами, в одежде цвета пепла, медленно склонился к сидевшему по левую сторону мастеру с сединой, и что-то негромко сказал, почти не двигая губами. Тот чуть дёрнул бровью, и, не отрывая взгляда от арены, и медленно, но весьма показательно, сжал кулаки на подлокотниках. Старший мастер Йонг Мин сидел прямо, но было заметно, как его дыхание чуть сбилось. Он будто ожидал чего-то, и получил это – но с оттенком тревоги.

И тогда глава семьи Хваджон понял. У этих старейшин был какой-то свой спор. Внутренний конфликт, скрытый от посторонних, но обнажившийся в миг, когда этот немой, “ущербный” парень уничтожил одного из старших учеников секты. Причём не просто одолел – сделал это с лёгкостью, с которой опытный мечник рубит сухую ветку.

“Вот оно…” – Промелькнуло в сознании Хваджона Ёнсана.

Он глубоко вдохнул, медленно откинулся в кресле, сцепил пальцы в замок на животе и внимательно посмотрел на стоявшего посреди арены Анда Рея. Парень по-прежнему стоял один, спокойный, с непроницаемым лицом. Словно чужой в этом торжестве гордости и эго.

“Так значит, – думал старик, – и среди них были те, кто считал его пустышкой. Ущербным. И проиграли.”

Он мог только догадываться, как остро сейчас скребёт по самолюбию этих мастеров поражение их ученика. И какой скрытый урон это нанесло всей внутренней иерархии секты. Ведь если пришлый, молчаливый, да ещё и безродный, так легко побеждает старшего ученика… Что это говорит о системе, которую они строили десятилетиями?

Йонсан усмехнулся. Тихо. Едва заметно. Идеальный момент, чтобы вложиться в этого парня. Вложиться и крепко привязать его к семье Хваджон. Пока они ещё не осознали, кого приняли в ряды своей секты.

В этот раз он даже не стал отвлекаться на следующий поединок. Всё его внимание было приковано к происходящему за сценой. Внутри душ. В скрытых взглядах и сжатых губах старейшин. Там, где за искрами боёв начинала полыхать настоящая война – война за влияние. И Анд Рей… Уже стал её центром.

Бои шли один за другим, и в зале царило напряжённое, почти электрическое ожидание. С каждым новым поединком атмосфера сгущалась – слишком уж многое теперь было поставлено на карту. Представители знатных домов, мастера других сект, торговцы, духовные наблюдатели – все они понимали, что нынешнее состязание уже не было просто игрой молодых учеников. Оно стало ареной, где зарождалась новая расстановка сил. И когда старейшина-судья, в одежде цвета запёкшейся крови, снова поднялся на помост и голосом, звучащим, словно удар в бронзовый гонг, произнёс:

– Анд Рей против Чжин Мо! – Присутствующие на трибунах зрители тотчас же притихли. Чжин Мо был не просто сильнее первого соперника. Он был серьёзным претендентом на попадание в тройку лучших. Ученик старшего наставника по боевой магии. Известный своим суровым нравом, хладнокровием и жёстким подходом к тренировкам. Его называли “тройной клинок” – за весьма хорошую способность формировать три боевых плетения магического меча почти без задержки. И он, в отличие от предыдущего насмешника, не недооценивал своего нового противника.

Анд Рей спокойно вышел на арену. Тот же самый – молчаливый, почти невзрачный, в поношенной форме, со спокойным и отрешённым лицом. В этот раз он уже не кланялся. Лишь едва наклонил голову в знак признания противника. И в этот момент Чжин Мо чуть напрягся. Его глаза сузились. Он чувствовал, что перед ним стоит не пустое имя.

Снова раздался удар гонга. Это был чистый, протяжный звук, запустивший второй бой немого участника. Чжин Мо действовал мгновенно. Без крика, без пауз. Три движения пальцами – и три боевых плетения вспыхнули в воздухе, как три сверкающих клинка. Они закружились, будто рои света, и рванулись к Андрею, идущими дугами с разных направлений. Удары были рассчитаны на то, чтобы не оставить цели ни шанса на уклонение. Это была стратегия подавления – быстрая и прямая. Работала почти всегда.

Почти. Потому что Анд Рей не отступил. Он даже не сдвинулся с места. Его правая рука сделала одно лёгкое движение, почти как взмах кистью на уроке каллиграфии. И точно так же, с почти ленивой грацией, три плетения магического меча вырвались из воздуха перед ним. Тонкие, но плотные по структуре, чёткие по линиям – будто вырезанные из чистого света. Они встретили клинки Чжин Мо в полёте. Раздались три коротких хлопка – как раскаты сухого грома – когда их потоки магии столкнулись, слились и рассыпались искрами на полукруге арены.

Толпа зрителей тут же ахнула. Но Чжин Мо уже настраивал новую серию, готовый действовать на опережение – как вдруг вспышка. Он даже не понял, когда Андрей оказался рядом. Один прыжок – неестественно стремительный, нарушающий саму динамику боя. Его тело почти скользнуло по воздуху, и даже самые опытные зрители, следившие за движением энергии, едва уловили вспышку спиральных потоков в меридианах Андрея. Это не был простой прыжок – это было идеально скоординированное движение, подкреплённое духовной энергией и мощью ядра.

– Это… боевая техника меридианного ускорения? – Внезапно раздалось удивлённое шипение с одной из лож.

И тут же последовал удар. Не магический. А… Простой удар ногой в корпус противника. Но настолько точный и насыщенный силой, что Чжин Мо – несмотря на щитовую защиту и крепкое телосложение – взлетел в воздух и, потеряв контроль над дыханием, перелетел через край арены, с глухим звуком упав на землю за её пределами. Тишина. Абсолютная. Только спустя несколько секунд кто-то из судей чуть приподнялся и, замедлившись, произнёс:

– Победитель – Анд Рей.

Трибуны снова взорвались. Кто-то ахнул. Кто-то зашептался. В ложах вспыхнули разговоры. А в ложах благородных семей началось настоящее вскипание эмоций. Хваджон Ёнсан, не двигаясь, наблюдал за ареной. Его лицо всё ещё оставалось непроницаемым, но в глубине глаз мерцало пламя удовлетворения.

“Не просто сильный. Уверенный. Готовый. Уже сейчас – мастер. Что же будет через год?..”

И лишь один человек всё ещё стоял на арене. Анд Рей. Спокойный. Без эмоций. И всё так же – один.

А состязание продолжалось. Солнце уже начало приближаться к зениту, и белокаменные плиты арены обители Пяти Пиков Бессмертных начали нагреваться, источая едва заметное колебание воздуха. Весь центральный двор был обрамлён флагами секты и благородных семей, а над ареной колыхалась плотная пелена духовной энергии, оставшаяся после ярких боёв.

Один за другим выходили фавориты. Те, чьи имена уже не первый год звучали в списках перспективных мастеров. Они были дети старейшин, потомки великих родов, ученики прославленных наставников. Их движения были выверены, удары точны, их духовные мечи сияли чистыми и мощными потоками Ци. Толпа восторженно аплодировала им, ибо в этих молодых людях зрители уже видели будущее секты.

– Вот, смотрите, Чжин Мэнлюй из Дома Белого Пламени! Его магический клинок способен обжигать душу!

– А вон – Шэнь Яо, использует две плетёнки лунного резонанса. Таких и в старших рядах немного!

– Цуй Ханэр – ученица старейшины с Пика Туманного Лотоса. Уже третий бой побеждает без единой царапины!

Соревнование оживлялось. Бои становились зрелищнее, жёстче, интенсивнее. Но всё же что-то изменилось в атмосфере состязаний. На заднем фоне этого великолепия, как тень, как небрежно оставленная черта тушью на белом свитке, всё время маячила одна фигура – Анд Рей. Парень, не произнёсший ни слова. Парень, не показавший ни одной из ярких техник. Парень, одетый в выцветшую и поношенную форму, стоял на краю группы и просто наблюдал.

Однако именно его теперь искали глазами. Даже в перерывах между боями взгляды всё чаще обращались к нему. Уже никто не позволял себе бросать в его сторону насмешки. Более того, даже те, кто не воспринимал его всерьёз, теперь отводили глаза, если их взгляд случайно пересекался с его спокойным и пустым выражением лица. А те, кто уже вылетел из состязания, особенно те двое, что проиграли именно ему, теперь сидели на галерее, съёжившись и отводя взгляд, когда кто-то рядом начинал шептаться:

– Это ведь тебя он…

– Три меча в лоб. Без подготовки. Без задержки…

– Ты что, не поставил щит? Или не успел?

Эти шепотки звучали мучительно тихо, но колко. Побеждённые молчали. Они уже не пытались отговорками оправдывать своё поражение. И всё же настоящая тревога нарастала не среди проигравших, а среди тех, кто ещё оставался в списке участников. Особенно – в числе фаворитов. Они уже смотрели на Анда Рея немного иначе. Не как на насмешку. А как на угрозу. Невидимую, непредсказуемую. Которая именно этим была страшнее. Его невзрачность теперь казалась маской. Его молчание – спокойствием силы. Его отсутствие жестов – признаком превосходства, когда в бою не нужно ничего лишнего. Особенно это чувствовали те, кто уже должен был выйти против него в следующих этапах.

Один из таких – Юн Хао – сидел в тени павильона, крепко сжимая чашу с духовным чаем. Его пальцы дрожали. Он украдкой глядел на поле, где стоял тот самый немой. И понимал, что теперь ему предстоит не просто бой. А испытание. Настоящее. На прочность не только ядра, но и духа. Он прошептал, больше себе, чем кому-то:

– …если он сломал Мо и выбил Сынъёна, просто взмахом… Тогда кто он вообще такой?

В этот момент на арене вспыхнули новые плетения. Бой продолжался. Но глаза толпы уже всё чаще скользили в сторону Анд Рея. Никто больше не называл его “ущербным”. Теперь он стал вопросом. А вопросы – самое страшное, что может быть на состязании.

Глава семьи Хваджон, Хваджон Ёнсан, сидел в одной из возвышенных лож, под навесом из шёлка, на котором вилась изящная вышивка в виде золотого феникса – знака его рода. Его спина оставалась прямой, взгляд был сосредоточен, и лишь лёгкий наклон головы выдавал то, что он наблюдает не просто за боем, а за куда более тонкими и опасными вещами – отношениями, влиянием и силой, что прячется за чужими действиями. Очередной молодой мастер, один из тех, кого назвали фаворитами ещё накануне, тяжело упал за пределами круга, отброшенный резким, как удар хлыста, выбросом духовной энергии от магического меча, сотканного немым юношей – Андом Реем.

– Очередной? – Сдержанно подумал старик, не проронив ни слова. – Он опять ни на мгновение не потерял хладнокровия…

И именно в этот момент его осторожный, выученный взгляд дипломата и стратега зацепился за фигуру на дальнем краю платформы для старейшин. Тот самый старейшина, облачённый в тёмные одежды с багрово-золотыми швами и печатями алхимика, стоял, опираясь на резную чёрную трость с головой дракона. На лице его играла тонкая, почти злая усмешка. Не открытая – нет. Она была чуть приподнята одним уголком губ, глаза слегка прищурены, словно он только что вытащил редчайшую духовную траву из грядки и смотрел на своих коллег с выражением: “А вы-то не верили”.

Хваджон Ёнсан сразу всё понял. Это точно была его работа. Он разглядел парня. Он взял его под своё крыло. И, скорее всего, пошёл на это в одиночку, сквозь презрение других старейшин, которые наверняка восприняли этого “немого” как очередную обузу. Старик медленно перевёл взгляд обратно на арену, где Анд Рей уже спокойно отступал к краю поля, даже не смотря на поверженного противника.

“Ты сделал ставку… – подумал Ёнсан, снова косо глянув на алхимика. – …и теперь с каждым ударом этого мальчишки по чужим амбициям ты её выигрываешь. Сполна.”

Он знал этот тип людей. Старые, хитрые мастера и интриганы, способные молчать десятилетиями, пока не появится момент, когда одним ходом можно опрокинуть десяток соперников. И всё равно сидеть в стороне, с тем же вежливым выражением лица, будто ничего не произошло.

Ёнсан почувствовал неудобное напряжение в груди. Это была не зависть… Нет… Это было осознание того, что у молодого немого появился первый настоящий покровитель. А значит, влияние семьи Хваджон теперь не единственное, пусть даже их семья уже заявила о своём покровительстве официально.

Он понимал, как это работает. Тот, кто первым увидел талант, кто вытянул из грязи и превратил его в мастера, тот и оставляет след в человеке. Это не приказ, не клятва. Это тихая благодарность, инстинктивное уважение. Особенно если этот старик был с ним не ради выгоды, а потому что поверил тогда, когда никто не верил. И подумав об этом глава семьи Хваджон невольно сжал кулак, прикрытый длинным рукавом.

“Нужно действовать быстрее… – подумал он. – Пока он не стал ближе к нему, чем семья. Пока парень не выбрал, кому он действительно обязан своей судьбой.”

Потому что если этот старик решит сделать из Анда Рея своего прямого ученика, тогда даже официальная опека Хваджон потеряет вес. А если это произойдёт – политический актив, на который старик Ёнсан только-только начал рассчитывать, может обернуться для него упущенной возможностью. Или даже угрозой. Взглянув на своего внука, радостно жестикулирующего в стороне, Ёнсан чуть склонился вперёд.

– Всё зависит от следующего поединка… – Тихо прошептал он. – Покажет ли он себя… или раскроется полностью?

А где-то на той же платформе алхимик по-прежнему молчал. Но улыбался. Так, как улыбаются те, кто знал. И те, кто ещё ничего не сказал, но уже выиграл.

Солнце, стоявшее высоко над ареной, переливалось в искрах духовной энергии, что сверкала над дуэльным кругом, будто вся платформа превратилась в сосуд, наполненный бушующей молнией. Очищенный камень арены уже хранил следы десятков боёв, но то, что происходило сейчас, заставило буквально всё пространство вокруг затаить дыхание.

– Следующий бой – молодой мастер Доу Ши первой звезды, Хо Гёнму против ученика Анда Рея… – раздался голос судьи.

Шепот пронёсся по трибунам, будто лёгкий ветер перед бурей. Имя Хо Гёнму было хорошо известно. Потомок старейшины Хо, обладатель одной из самых стабильных культивационных основ, одарённый техник в плетениях, он с юности демонстрировал исключительное мастерство. И вот теперь он выходит против… Немого ученика, пришедшего в секту всего несколько месяцев назад.

Глава семьи Хваджон немного нахмурился, слегка опустив веки, будто для себя, и вновь взглянул на арену. Его сердце билось немного быстрее, чем он привык. Немой парень снова стоял чуть в стороне, сохраняя то же странное спокойствие, что стало его визитной карточкой. Он не смотрел по сторонам, не отвечал на шёпот толпы и даже не реагировал на откровенно презрительный взгляд противника, который почти лениво шагнул на арену, покручивая на пальце серебряное кольцо с печатью семьи Хо. Хо Гёнму недовольно фыркнул:

– Печально, что мне приходится тратить силы на… Это… – Он указал пальцем в сторону немого, словно обозначая не человека, а ошибку расписания. Но Анд Рей, как и прежде, вежливо поклонился в знак уважения. И больше ничего. Ни слова. Ни эмоции. И именно эта тишина заставила кое-кого в толпе снова напрячься.

Снова раздался гонг. Поле разом вспыхнуло. Хо Гёнму не стал тянуть. Он резко выбросил вперёд обе руки, ладони полыхнули, и пять сверкающих энергией магических плетений начали формироваться в воздухе с поразительной скоростью, каждое отличалось точно выгравированной структурой, будто меч выкован в небесной кузнице. Плетения материализовались в духовные клинки, что с воем бросились вперёд, стремительно рассекая воздух. Толпа взорвалась восхищением – ведь даже среди мастеров далеко не каждый мог управлять сразу пятью плетениями. Это был уровень, достойный хвастовства, силы и уважения.

Но… Немой не отступил. Наоборот – его правая рука медленно поднялась, а затем всего одним, почти ленивым жестом он сложил печать. И вспышка света разорвала пространство перед ним. Словно зеркальное отражение атаки Гёнму, пять магических плетений вырвались из пустоты и засияли небесным пламенем. Словно пять белых лотосов, мечи вспорхнули в воздух, и с точностью до мгновения встретили клинки Хо Гёнму.

БАХ! Первый удар сотряс поле. Второй оставил на камне сверкающий шрам. Третий взметнул вихрь пыли и света. Четвёртый и пятый слились в единый взрыв, от которого зрители инстинктивно отпрянули назад.

– Он… отражает их… идеально! – Вырвалось у одного из старших учеников, наблюдающих с края поля. Но бой не завершился. Магические мечи закружили в неистовом танце. Каждое из плетений двигалось не как тупой удар, а как часть мыслящего механизма, отзываясь на малейшие движения их создателей. Словно за каждым стоял отдельный мастер-мечник, управляемый волей творца.

Хо Гёнму морщился, шептал заклятия, швырял команды, но его мечи всё чаще сталкивались с неким невидимым барьером, словно воля его противника уже пронизывала всё поле. Анд Рей по-прежнему молчал. Не шевелился. Только его глаза, внезапно потемневшие, и сосредоточенные – наблюдали за полем боя. Он не тратил лишней энергии. Он контролировал. Глава семьи Хваджон, сжав подлокотник, подумал:

“Он не просто готовился. Он ждал этого боя. Показывает не силу… а уровень школы. В нём не просто есть потенциал – он уже его раскрывает.”

В то же самое время на трибунах воцарилась мертвая тишина. Даже старейшины прекратили переговариваться, внимательно наблюдая, как плеть за плетью, движение за движением немой паренёк ведёт бой на уровне мастера. Внезапно, словно по команде, все мечи Андрея свернулись в один. Сгустились. Уточнились. Стали одной, ослепительной вспышкой. И пока Гёнму, удивлённый, попытался переформировать свои плетения, чтобы отразить эту атаку, этот меч уже ринулся вперёд. Банально снося по пути все попытки противника заблокировать его атаку. Глухой удар. Звон металла. Разорванный воздух.

И Хо Гёнму, с откинутыми назад руками, вылетел за пределы поля, шлёпнувшись на землю, как разбитая кукла. Он был ошарашен. Да. Жив. Но побеждён. И над полем воцарилась… Тишина… А затем – взрыв голосов… Восхищённых… Потрясённых… Испуганных… Но Анд Рей… Всё так же спокойно поклонился, даже не взглянув на поражённого противника. А потом ушёл с поля, словно всё это – ничего не значило…

………

Ослепительное солнце стояло уже высоко в небе, когда последние бои полуфинала подошли к концу. В воздухе ещё витала напряжённость от столкновений магических плетений, но на арене остались лишь четыре фигуры. Тех, кто сумел пройти через всё состязание, круг за кругом, выбив с поля десятки противников.

Это были те самые три фаворита секты. Каждого из них знала половина зала по имени, технике и родословной. Потомок семьи Чжин, Чжин Мэнлюй, внук одного из трёх Великих Старейшин… Цуй Ханэр, дочь главного надзирателя секты, и боевой вундеркинд из рода Яо – Шэнь Яо, чья семья всегда являлась сторонниками секты Пяти Пиков Бессмертных.

И… Один незнакомец. Немой. Скромно стоящий чуть в стороне. Анд Рей. Одетый всё в ту же выцветшую одежду ученика начального уровня, с опущенными глазами и руками за спиной. Он ничего не делал, не двигался, не говорил. Просто стоял. Но именно его присутствие в этой четвёрке словно разорвал ткань привычного мира. Шепот стал громче. И постепенно перешёл в открытое негодование. И звучащие голоса были злыми, громкими, требовательными:

– Невозможно! Это ошибка!

– Никто не знает, кто он вообще!

– Надо проверить, не скрытый ли он культиватор от каких-нибудь изгнанных сект!

– Он даже не из благородного рода! Как это вообще может быть возможно?

– Он… слуга!

Среди сидящих в высоких ложах уже вскипали страсти. Кто-то из старших представителей семей, чьи наследники проиграли, уже открыто спорил с мастерами секты, требуя пересмотра результатов. И вот, когда судья, старейшина в одежде боевого мастера, переглянувшись с другими старейшинами, уже было шагнул вперёд и громко объявил:

– По решению Совета Старейшин, в связи с возникшими подозрениями о несоответствии…

Но именно в этот момент раздался звук, что прервал всё. Щелчок. Лёгкий, едва уловимый… И этот звук пронёсся сквозь напряжённую тишину, как острый нож, сквозь тонкую ткань. А затем – ещё один. И ещё… И это были весьма тяжёлые шаги. Это был Хваджон Ёнсан. Сам глава благородной семьи Хваджон встал с места и направился к арене, на которой как раз и разворачивались все эти события. Его высокий силуэт, одетый в сдержанные, но изысканные одежды главы благородного и одного из древнейших кланов, пересёк ложу и, словно не замечая удивлённых взглядов, спокойно подошёл к краю трибуны, в сторону арены.

В его руке показательно был зажат свиток, заключённый в нефритовый тубус, украшенный золотой витиеватой резьбой. Он поднял его над головой, и даже не говоря ни слова, передал его одному из слуг секты, что поспешно подбежал. Слуга, не зная, как поступить, лишь взглянул на тубус – и побледнел. Золотая печать рода Хваджон. И… Сияющая, сияющая фиолетово-серебристым свечением печать князя Чхона Ёнгджу. Такой свиток было просто невозможно подделать. Его аура уважения, власти и силы чувствовалась даже тем, кто не имел дара к культивации.

– Срочно передайте это судье. – Ровным, хрипловатым голосом сказал старик. – Пока он не сделал серьёзной ошибки!

Судья, получив тубус, открыл его. Внимательно прочитал. И… Замер. Он вдруг будто осунулся, словно слова, запечатлённые в свитке, ударили по нему больше, чем боевая магия высшего ранга. Он медленно поднял голову и… Его голос завучал уже по-другому.

– По решению семьи Хваджон, официально закреплённому печатью князя Чхона Ёнгджу, юноша, известный как Анд Рей, был принят под покровительство благородного рода Хваджон…

И над ареной снова воцарилась звенящая тишина.

– …а значит, он имеет право участвовать в состязании на равных правах с представителями других благородных домов. Все обвинения против него признаны безосновательными. Продолжение состязаний разрешено.

Некоторые из зрителей просто и откровенно ахнули. Другие – вскочили с мест. Представители семьи Тан и Хо побледнели, и лишь представители семьи Хваджон с достоинством склонили головы, как будто всё это было предрешено.

А сам немой парень? Он просто молча поклонился судье, и снова занял свою прежнюю позицию – на краю арены. Без тени эмоций. Но в этом поклоне было больше спокойного достоинства, чем в десятках тостов, речей и поклонов, что звучали до этого дня. И теперь все собравшиеся в этом месте понимали, что финал явно будет другим. Потому что против трёх признанных гениев стоял теперь тот, кто не сказал ни слова… но уже заставил замолчать всех.

Когда солнце подошло к зениту, золотые лучи, отскакивая от полированных камней боевой арены, словно подчеркивали торжественность момента – начинался финал состязания молодых мастеров. Шум и говор гостей стих, когда судья, старейшина Пяти Пиков Бессмертных, с достоинством поднялся и возвысил голос, словно клинок, рассекший напряжённую тишину:

– Первый бой финала! Анд Рей против Шэнь Яо из рода Шень!

В толпе зрителей пронёсся ропот. Имя Шэнь Яо было знакомо многим – сын военного советника, известный своими жёсткими приёмами и мастерством сочетания боевых искусств с магией плетений. Он уже не раз участвовал в региональных дуэлях, а однажды даже одержал победу в состязаниях юных мастеров в соседней провинции

Но сейчас против него вышел весьма непонятный противник. Тот самый немой. Невзрачный. Без родословной. Но теперь – под знаменем семьи Хваджон. Когда оба бойца вышли на арену, поле засветилось мягким золотистым сиянием – активировались охранные печати, не позволяющие бою выйти за пределы магической защиты.

Шэнь Яо зло ухмыльнулся, легко вращая запястьем, на котором уже начали пульсировать линии магии.

– Поклонись своему будущему проигранному бою. – Бросил он с явной издевкой. Анд Рей же, как всегда, молча поклонился, проявив уважение, и встал в боевую стойку – руки свободно опущены, центр тяжести немного смещён вперёд, а на лице… Снова нет ничего. Ни страха… Ни злобы… Словно он даже не заметил всего того яда, который попытался выплеснуть на него противник.

Гонг… Вспышка… Порыв ветра… И бой начался. Оба бойца практически синхронно взмыли вперёд, словно тени, охваченные пламенем. Их магические меридианы вспыхнули – по три плетения магического меча проявились у каждого. Мечи закружились вокруг хозяев, как живые охранники, блокируя удары и отвлекая противника.

Шэнь Яо первым атаковал – серия прямых ударов кулаками, усиленных духовной энергией, затем резкий разворот и магический толчок волны, сгенерированной вращающимся плетением. Пол арены пошёл волной, а каменная пыль поднялась вверх, затрудняя видимость.

Анд Рей сразу ушёл в сторону, приземлился на одно колено, скользя по поверхности, и отразил удар магического лезвия щитом из второго плетения. Ответный удар ушёл вбок… Потом молниеносный пинок, и удар по ребру противника, но тот парировал опасность, перекатившись в сторону.

Воздух буквально вибрировал от плотности энергии. Плетения свистели, сталкиваясь друг с другом, вызывая магические искры. Противники метались по полю, то вспрыгивая в воздух, то отталкиваясь от защитных преград, используя плоскости плетений как опорные платформы, от которых отскакивали, как воины, что танцуют в шторме.

Каждый удар, каждый блок – на грани. Каждое движение – словно вырезанное лезвием в воздухе. Толпа ревела. Кто-то вскрикивал. Даже старейшины, прежде сохранявшие холодное достоинство, пригнулись вперёд, не желая пропустить ни единого момента. Но внезапно…

Мгновение… В самый пик очередного столкновения, когда Шэнь Яо, полагаясь на свой опыт, выполнил двойной выпад, пытаясь продавить защиту противника, Анд Рей резко ушёл вниз, прокрутился в подкате между ног противника, схватил его бедро и… Взметнулся вверх!

– Что он…

– Он летит!

Прямо в воздухе немой резко перевернулся, сомкнув ноги вокруг шеи противника словно острые ножницы, затем, используя собственный вес и инерцию, прокрутился и перекинул противника через себя, с силой бросив Шэнь Яо в сторону края арены. И тот полетел как мешок, с застывшим выражением лица, и… Грохнулся точно на гравий за пределами дуэльного круга. Охранные печати вспыхнули багровым… Это было… Поражение.

Толпа зрителей… Замерла… Тишина… Даже магические мечи, что всё ещё плавали в воздухе, растворились в воздухе, как будто признали такой исход. А затем началась настоящая буря.

– Невероятно!

– Что это был за приём?

– Он что, и боевым искусствам обучен?

Старейшины перешёптывались, кто-то вскочил с места, а алхимик Йонг Мин, сидящий в тени, ехидно приподнял уголок губ, не скрывая своего довольства.

Анд Рей же… Просто встал, поправил рукав, чуть склонил голову в знак уважения, уже бессознательному сопернику, и вернулся на место. Молча. Без торжества. И в этом молчании теперь слышался голос силы.

Когда тело побеждённого противника было вынесено за пределы дуэльного круга, а охранные печати снова затухли, тишина ещё на мгновение держалась над ареной, словно сама духовная энергия мира затаила дыхание. Но затем…

Хваджон Ёнсан, глава семьи Хваджон, разразился негромким, но очень довольным смехом. Его глаза прищурились, морщины на лбу разгладились, и даже руки, которые прежде сжимали подлокотники кресла, теперь спокойно лежали на коленях, чуть дрожащие от внутреннего возбуждения.

– Хорошо. Очень хорошо… – Пробормотал он, будто сам себе, но так, чтобы слышали сопровождающие его помощники. Он впервые за долгое время чувствовал не просто удовлетворение, а истинную гордость. Парень, которого они поначалу не замечали, тот самый немой слуга, “нашедшийся” словно случайно… Теперь стоял на арене как воин, как мастер, способный соревноваться наравне с теми, кого готовили годами, с вложением сотен ресурсов, с личными наставниками и покровителями.

Тем временем среди противников в финале царило напряжённое молчание. Двое оставшихся из числа фаворитов стояли в стороне, переглядываясь. Один – сын главы клана Чжин, другая – племянница наследника семьи Цуй. Они оба видели, как чисто и решительно Анд Рей завершил бой. И не просто магией, а боевой техникой, которую никто из них даже не узнал. А значит, противник был не только культиватором, но и бойцом с собственным стилем.

– Ты видел, как он двигался? Его контроль над телом, над меридианами… – прошептал Чжин Мэнлюй.

– Да. У него что-то вроде внутренней школы. Или личного учителя. Он не обычный. Надо быть осторожным… – тут же ответила ему Цуй Ханэр.

В это время на возвышении, где сидели представители благородных семейств, царило напряжённое молчание, перемежающееся с осторожными, шепчущими голосами. Улыбки исчезли, брови сдвинулись. Множество острых глаз теперь следили не за самими боями, а за одним-единственным юношей – стоящим чуть поодаль, всё ещё невозмутимым, будто не он только что выбросил одного из фаворитов с арены.

– Он молчит, но это молчание пугает… – Прошептала одна из дам из дома Ли, прикрыв веером губы.

– Он слишком… Спокоен и уравновешен. Ни радости, ни гнева. Что за чудовище воспитывает семья Хваджон?

– Не Хваджон. Старик Йонг Мин. Это он, старый мастер – алхимик. Он вытянул его с самого дна. Но теперь… кто из них кого держит на поводке, уже неясно.

А некоторые, особенно представительницы родов, или дочери знати, вдруг начали замечать то, что прежде было невидимо. Спокойная осанка, чёткие движения, странная внутренняя сила, исходящая от парня даже сквозь его молчание. Он не говорил ни слова, но его молчание теперь звучало громче любых речей.

– Он… Странно притягателен…

– В этом молчании – сила. А может, трагедия. Или какая-то жуткая тайна.

И это новое очарование, пугающее и манящее одновременно, разожгло любопытство. Одни захотели узнать его историю. Другие – раскрыть его тайны. А самые опасные – использовать его. Но сам Анд Рей, стоявший в тени, под покровом собственных мыслей, даже не смотрел на зрителей. Он явно чувствовал, что внимание к нему больше не скрыть. А значит, время притворства подходит к концу. И нужно быть готовым – следующий бой будет не просто поединком, а сражением за право существовать в этом мире не как оружие, а как сила, с которой считаются.

На арене стало чуть тише. Судья, старейшина в тёмных одеждах с серебряной вышивкой, вышел вперёд, и его голос, усиленный духовной техникой, прогремел над ареной:

– Следующий бой… Цуй Ханэр из дома Цуй против Чжин Мэнлюй из клана Чжин!

Медленно, грациозно, девушка в светло-серых одеждах, украшенных нежным узором в виде лунных лепестков, вышла на арену. Её движения были мягки, почти текучи, словно она скользила по воздуху. За ней будто тянулась едва уловимая пелена энергии – лёгкое мерцание серо-серебристого тумана, будто отражение лунного света в прохладной воде.

На противоположной стороне арены её соперник шагал уверенно, плечи прямые, лицо серьёзное. Чжин Мэнлюй был известен как твердый, надёжный и техничный боец, ученик, что не блистал изяществом, но слыл мастером классического пути пяти плетений магического меча. За ним стояли годы упорных тренировок, строгая дисциплина, и множество выигранных спаррингов.

Гонг ударил. И Чжин Мэнлюй не стал тянуть. Он сразу поднял руку, и перед ним, один за другим, сформировались пять плетений магического меча. Они были ровными, стабильными, без изысков, но в их чёткости ощущалась грозная мощь дисциплины. Он тут же направил их на противницу, пуская по арене клинки энергии, которые со звоном резали воздух.

Но Цуй Ханэр… Она лишь взмахнула запястьем, и её духовная энергия закружилась. Магия вокруг неё словно приняла форму кружения облаков, лёгких, но плотных. И среди этой завесы, появились три плетения, и все – странной, изогнутой формы. Они двигались как будто в танце, не по прямой, а по волнистым, ускользающим траекториям.

Это был “Танец Лунного Облака”. Та самая техника, передаваемая по женской линии в семье Цуй. И вот он начался. Настоящий танец. Цуй Ханеэр двигалась не спеша, описывая вихрями спирали. Казалось, что её энергия не сопротивляется атаке, а поглощает её, рассекает под мягкими дугами. Её плетения магических мечей скользили, поворачивались, уходили в сторону, и при этом раз за разом перехватывали клинки противника, ломая траектории атак Мэнлюя.

Чжин Мэнлюй напрягся, прибавил скорость, и попытался атаковать с трёх сторон одновременно, но именно в этот момент девушка вспорхнула в воздух, опираясь на магическое усиление. Вращаясь в пируэте, она выпустила новую волну энергии, и её плетения, соединившись, стали единым спиральным мечом, который с трепещущим свистом разрубил три клинка противника сразу. Мэнлюй оказался загнан в угол.

Он резко бросился вперёд, активируя вторичную духовную печать – тонкий слой энергии, покрывший его тело подобно кольчужной броне. Он уже был готов пойти врукопашную. Магические плетения вращались вокруг него в защитном кольце.

Но Цуй Ханэр, не прерывая танца, погрузилась в свой стиль ещё глубже. Её движения стали почти невидимыми, как лунный свет сквозь туман. Её тело скользнуло между ударами, и её единственный материальный клинок, покрытый тонким слоем серебряной энергии, легонько ударил в центр его груди – прямо по печати. Треск. Магическая броня раскололась. Чжин Мэнлюй отлетел на несколько шагов, а затем упал на колено, ловя воздух раскрытым ртом. Судья тут же вскинул руку.

– Победа – Цуй Ханер!

Аплодисменты раздались не сразу. Все были зачарованы этим выступлением. Легкость, точность, грация и одновременно убийственная эффективность стиля девушки просто поражала. Да и сама Цуй Ханэр даже не выглядела уставшей. Она словно станцевала лёгкий этюд, а не провела один из самых ярких боёв финала. Глава семьи Ццй, сидевший на почётной трибуне, не скрывал довольной улыбки, а рядом многие зрители переглядывались:

– Вот это сила. Не зря её называли фавориткой этих состязаний…

– Если она сразится с немым, то наверняка будет красиво. Даже слишком…

– Танец против безмолвия… Возможно, это будет бой, который войдёт в летописи…

И в самом центре арены, спокойно и безмятежно, Цуй Ханэр снова склонила голову в почтительном поклоне – сначала судье, затем зрителям, затем… В сторону будущего соперника. В сторону того самого Анда Рея, всё также стоявшего с опущенными руками, всё в той же поношенной одежде, с лицом, на котором не дрогнул ни один мускул. Финал начинал дышать напряжением…