Смерть с обложки

12

Виктор специально выждал время. Он мог пойти к Толику еще вчера вечером. Он даже мог встретить друга на вокзале, самолично привезти домой и… рассказать новости. Но полицейский этого не сделал. Лишняя спокойная ночь, без боли потери. И передышка для самого Виктора. Это «семейное дело» угнетало. Пусть сам он в команде Олега недавно, но… отдел стал уже домом родным, и все коллеги – друзьями. Без Мышки все стало другим… Ее отсутствие слишком заметно.

А теперь о смерти Нади узнает еще один человек, которому она была дорога…

Толик открыл дверь не сразу, а только с третьего звонка, заспанный и взлохмаченный. В нем было почти два метра роста, как говорится, косая сажень в плечах. Распахнув дверь, он почти полностью заполнил проем.

– Витька? – удивился Толик. – Ты работу прогуливаешь?

– К сожалению, нет, – сухо отреагировал полицейский, даже не пытаясь улыбнуться в ответ другу.

Толик тут же нахмурился, почувствовав неладное.

– Заходи, – распорядился он. – Что случилось?..

Хель стояла у калитки небольшого частного дома. Не коттеджа, не таун-хауса, а самого простого домишки. Правда, довольно аккуратненького, свежепокрашенного, с целым и не покосившимся забором. Последний частный дом, куда ей довелось наведаться, привел писательницу в состояние шока и омерзения. Но ту хибару, где когда-то жила парочка психов, убивших невесту Олега, сейчас даже вспоминать было несправедливо. Здесь все намного приличнее, пусть Хель в принципе не любит частные дома. Но не суть, главное, чтобы тут люди хорошие жили.

А жить здесь должна была некая Лёля. Та самая, чей номер телефона был в смартфоне Надюшки. Еще одна девушка из центра «Феникс». Только в отличие от остальных знакомых Мышки эта Лёля появилась в списке погибшей не полгода назад, а давно. И это что-то да значило. По крайней мере, для Хель.

Девушка ожидала от этой встречи многого, потому решительно нажала на кнопку звонка, приделанного к калитке, заранее распрощавшись с тонкими шпильками своих сапожек. Позвонила и стала ждать, спокойно осматриваясь по сторонам.

Калитку открыли быстро, будто хозяева кого-то ждали. Хотя… только это и могло навести на подобную мысль. Выражение лица появившейся перед Хель молодой женщины скорее свидетельствовало об обратном. Лёля была ровесницей своей гостьи, выше ее на полголовы, худенькая, немного нескладная. И очень взвинченная. А еще… заплаканная. Последний факт писательницу насторожил.

– Что? – с вызовом, нервным, если не сказать истеричным, осведомилась Лёля, откидывая назад копну рыжеватых волос. – Еще один психолог?

– Не дай бог! – выдала Алиса, даже обидевшись на такое предположение.

Ее ответ Лёлю почти рассмешил. Вернее, в других обстоятельствах рассмешил бы точно, но… Сейчас девушка только хмыкнула и чуть отступила назад, пропуская Алису во двор.

– А вы нуждаетесь в помощи психолога? – с легким намеком на иронию осведомилась гостья, следуя по тропинке к резной веранде, украшающей дом.

– Не уверена. – Это прозвучало даже несколько агрессивно. – Проходите на кухню.

Хель послушно отправилась туда, чуть стуча каблучками по деревянному полу. Вообще, в доме было чисто, светло и уютно. Нормально, хотя частный дом все равно не заслуживал у писательницы полного доверия и расположения.

– И что хотел от вас психолог? – полюбопытствовала писательница.

– Не спросила, – стервозным тоном отозвалась Лёля. – Это просто одна дура, которая думала, что я ее не помню. Но ее ждал сюрприз. Особенно когда она сама вспомнила меня!

Хозяйка дома зло усмехнулась, а потом сменила тему.

– Если не психолог, то кто? – поинтересовалась она у гостьи. – Из полиции?

– Не совсем, – честно призналась Алиса. – Хотя я вроде как у них консультант. В отделе, где работала Надюша. Важнее, что я ее подруга.

– Ты Хель, – с облегчением выдала Лёля. – Надя о тебе говорила. Я даже брала у нее пару твоих книг. Мне понравились.

– Спасибо, – рассеянно поблагодарила писательница. – Откуда ты узнала? И когда?

Уточнять, о чем она спрашивает, не имело смысла. На глазах хозяйки дома тут же выступили слезы. Девушка резко отвернулась и зло вытерла их рукой.

– Вчера вечером позвонила Ольга, – глухо произнесла она. – И сказала… что убили… Тело пока не отдают… Даже не сказала как…

Хель очень хотелось уточнить, так ли важно, как конкретно убили Надюху, но сдержалась.

– Пока идет следствие, подробности не разглашаются. – Слова прозвучали слишком формально, и Алиса поморщилась. – Извини… Просто… Я ее видела, после… И…

– Ты меня извини. – Лёля наконец-то справилась с собой. – Я поняла. Это тот же, кто остальных девочек, да?

– В каком-то смысле, к счастью, нет, – нехотя выдала Алиса. – Так, значит, ты в курсе Надюхиного расследования?

– Это наше с ней расследование, – уточнила Лёля. – Было… И… Да какое там!

Она вдруг взмахнула руками.

– Никакого расследования, по сути, и не было, – сказала она грустно. – Мы просто хотели найти всех и предупредить. О нем… Но если это не он, то кто? И тогда за что?

– Пока никто не знает, – осторожно заметила Алиса. – А можно подробнее? Почему вы вообще во все это ввязались?

– Из-за Лизы, – чуть помолчав, неохотно стала рассказывать Лёля. – Точнее, из-за того, что ее не стало. В этот раз мы ее не уберегли…

Олег уже не первый раз видел такое: когда люди стареют буквально у тебя на глазах. Он бы не признался, но в тот момент, когда сидящая напротив него сильная, уверенная и в целом, несмотря на возраст, красивая женщина под гнетом горя вдруг теряет весь свой лоск, сгибается от свалившейся на нее потери, начальник управления растерялся. Это было слишком. Как-то… несправедливо, угнетающе, неправильно.

– Она же мне обещала, – закрывая лицо ладонями, сказала Людмила Владимировна. – Что не будет никаких расследований. Что при малейшей опасности она пойдет к вам!

Ее голос сорвался. Олег нахмурился. Его снова охватило раздражение, даже злость. На Надюху и на себя. Она должна была прийти к нему, тогда осталась бы жива. Или хотя бы позвонить… Как он ненавидел это чувство беспомощности и вины! Наверное, так же сильно, как эта женщина.

– Они обе клялись, что не полезут искать его самостоятельно, – сказала руководитель центра. – Лёля… простите. Елена Сергеевна Давлатова и… и Надя. Они хотели только найти всех девочек, кому может грозить опасность, и предупредить.

– Отлично, – сухо отреагировал полицейский. – Только вопрос: откуда Надя и Лёля сами об этой опасности узнали? Предполагаю, это ваша заслуга.

– Нет. – Она постаралась перейти на ровный деловой тон. – Я бы никогда никого из моих выпускниц не попросила о таких услугах. Я их лечу, я… учу их жить заново. И делаю все, чтобы их мир хоть немного стал похож на нормальный. Они пришли ко мне с этим… – она болезненно поморщилась, – после похорон Лизы…

– Как так-то? – скорбно вопрошал Толик. На его большом круглом лице было почти детское выражение скорби и горечи от несправедливости… жизни. – Надюшка… Понимаешь, я бы что угодно принял бы, но… Надюха… Как это случилось? Перестрелка? Или она спасала кого-то? Как такое возможно?

Виктор тяжело вздохнул. Сколько раз за эти два дня они в отделе произносили эту же фразу: кто угодно, но никак не Надюха. И все же не стало именно ее.

– Я не могу рассказать подробности, – ответил он другу. – Извини. Но дело не в этом. Мы предполагаем, что ее убийство связано с неким частным расследованием, которое Надя вела.

– Да брось! – всплеснул руками Толик. – Какое там расследование! Так… название громкое… Черт!

Он ударил кулаком по столу.

– Лёлька! – еще больше расстроился пожарный. – Как я ей скажу? Или она уже знает?

Толик достал с полки над столом свой телефон, посмотрел на экран и болезненно поморщился.

– Знает, – тоскливо решил он. – 17 неотвеченных вызовов. Вот я дурак…

Он посмотрел на Виктора. Тот пытался сохранить соболезнующее выражение лица, хотя в данный момент мало что понимал.

– Ехал я вчера препаскудно, – сообщил Толик. – Промерз и устал как собака. Вечером бросил телефон на беззвучном режиме, хватанул соточку и спать. Ты же меня знаешь…

Полицейский кивнул. Да, он хорошо знал Толика. Именно благодаря очередной «соточке» они и познакомились лет десять назад. Приятелю вообще нельзя пить. Малейшей дозы хватало, чтобы он полностью расклеился и потерял человеческий облик. Тогда у Толика умерла сестра. Приняв эту самую дозу спиртного, он пошел в ближайший магазин и устроил погром. Виктор его задержал, но не посадил. Он понял Толика. Конечно, потом парень отрабатывал и возмещал ущерб. Полицейский уговорил хозяйку магазина не подавать заявление. Так и познакомились…

– А кто такая Лёля? – спросил Виктор.

– Так она же подруга Надюшки, – удивился его вопросу приятель. – Вы знать должны. Они вместе этим, как ты говоришь, расследованием и занимались. А еще Лёля – моя девушка. И у нас все серьезно.

– Вообще, – осторожно заметил полицейский, – я думал, что у тебя серьезно как раз с Надюхой.

Толик чуть хмыкнул.

– Ну… не срослось, – заметил он. – Понимаешь… Я поначалу и не против был. Мы как-то сразу сошлись… Но вот… Она так на Ируську похожа… Чем-то. Такая же светлая. В чем-то как ребенок. Добрая, милая…

Виктор помнил, что Ирусик – это погибшая сестра Толика.

– Да и оказалось, что Надюха уже занята, – продолжал приятель. – Там любовь. А ведь она мне уже историю свою рассказала тогда. Я понимал ее. И рад был. А потом она познакомила меня как-то с Лёлькой. И все! С первого взгляда. Знаешь, как это бывает…

Лёля начала объяснять издалека. Со своей личной истории. Хель не слишком желала знать эти подробности. Но хозяйка дома говорила спокойно, как-то даже отрешенно, без вызова, без злости. Она просто считала нужным начать так. Возможно, Лёле самой было необходимо рассказывать о своем прошлом спокойно.

– Мой последний отчим появился в нашем доме, когда мне было 12, – сообщила она. – И сначала вроде бы он даже был ничего. Трезвее предыдущих. Большую часть дня. Но когда напивался… Спасайся кто может. Поначалу он просто бил меня и мать. А потом, когда мне исполнилось 15, понял, что меня можно не только бить… Я ему была интереснее, чем мать. Живее, как он говорил.

– В смысле? – Алиса не хотела подробностей. Просто сама фраза была такой… странной…

– В прямом. – Лёля чуть пожала плечами. – Мать напивалась быстро. И все, как колода. А я не пила, да еще и сопротивлялась, всегда. Это его и зажигало. А в тот последний раз… Я даже успела огреть его сковородкой. Горячей, между прочим. Но мало… Он озверел и… Так я попала сначала в больницу, потом в центр.

– Сколько тебе было? – уточнила Хель.

– Почти двадцать, – легко ответила девушка. – Да-да. Я знаю. Пять лет всего этого. А куда идти? И… я же другого ничего не видела. Плюс мать… Не чужая все-таки. Уйди я, он бы ее убил быстро. Или она сама спилась бы. В какой-то момент… не то чтобы привыкаешь, этого я так и не смогла. Просто выхода не видишь, и все. Но выход нашелся. Добрые люди все же существуют. Отчима посадили, мать принудительно лечили. А я… Мне тогда уже было наплевать. Вообще, первые месяцы в центре мне на все было наплевать. Выжила, и славно. Кормят-поят, хорошо. Какая-то апатия…

Она снова нервно откинула волосы с лица.

– Тогда я их и встретила, – продолжала девушка. – Ночью. Я не спала. Ходила, гуляла. Тихо везде, а я любила тишину. Непривычно и очень хорошо. А тут крики, шум… В палате. Я и заглянула. А там одна девчонка, чуть моложе меня, на окно лезет, как заведенная. А другая, примерно как она по возрасту, ее оттаскивает. Тоже упрямая. Знаешь, я сначала просто стояла и смотрела на них, как в телевизор. До меня не то чтобы не доходило, что происходит, просто… снова было наплевать. А тут Надька, а оттаскивала именно она, с остервенением, возьми и выдай. «Ты что? – говорит. – Хочешь чтобы они победили? Ты умрешь, а они только посмеются? Ты этого хочешь? Это они дохнуть должны. А мы жить. Всем назло!».

Лёля недобро усмехнулась.

– Вот не поверишь, – призналась она Алисе. – Меня тогда это пробрало. Вроде и звучит по-детски. Но… Надька так уверенно это сказала… И меня взвело. А правда, пусть они дохнут! И я рванула к ней. Мы вдвоем Лизку от окна и оттащили. Потом всю ночь ей мозги чистили. Орали, как две дуры заведенные. А потом ревели все втроем. И выжили. С тех пор и дружим. Дружили…

Она опять отвернулась, смаргивая слезы.

– Вы знаете, сколько женщин способны пережить насилие и вернуться к полноценной жизни после этого? – спросила Людмила Владимировна у Олега.

– Ноль, – честно и жестко выдал он. – Я не Станиславский, но – не верю.

– И правильно, – совершенно спокойно подтвердила она. – Таких нет. Но есть те, кто пытаются. Хоть как-то. И у некоторых это получается. Нет, все равно что-то остается. Надлом. Мои девочки не как все. Но они могут быть счастливы, пусть… частично, с оглядкой, но могут, если захотят.

– Надюха хотела, – признал начальник отдела.

– Да. – Руководитель центра снова вся будто съежилась. – Одна из многих. Она, Лёлька, Катя… Они все приходили сюда, как школьники в родную школу после выпускного. А я все ждала, когда их визиты прекратятся.

– Когда они смогут жить сами? – уточнил Олег. Он понимал эту женщину. Она была из той же породы, что и Хель, а значит, и он сам.

Людмила Владимировна кивнула и даже попробовала улыбнуться.

– Обойдусь без лирики, – пообещала она. – Надя и Лёля практически прекратили свое волонтерство. А тут смерть Лизы. Да еще такая… Надя узнала. Она же работает в полиции. Видела отчеты и дело. И они пришли.

– Сдается мне, – предположил полицейский, – что моя подчиненная заподозрила: убийца как-то связан с центром. Она быстро и легко училась в отделе.

– Сдается мне, – насмешливо повторила за ним женщина, – для того, чтобы сделать столь простой вывод, даже не надо быть полицейским. Меня тоже насторожило… – она чуть сбилась, – сходство ситуаций. С Лизой. Тогда и… в этот раз.

Она тяжело и в то же время раздраженно вздохнула.

– Я же сказала: пережившие насилие женщины не совсем обычны. – Людмила Владимировна наградила собеседника саркастичной ухмылкой, слабой копией его любимой насмешки. – У нас это навсегда. Мы чуем опасность. Холкой. Всегда.

Она причисляла себя к пациенткам. Начальник отдела прекрасно понял намек. Но прошлые ужасы из жизни руководительницы центра его не касались. Сейчас его интересовало только преступление, совершенное в настоящем.

– Так, значит, расследование все-таки было, – сделал вывод Олег.

– Вот тогда и было, – согласилась руководитель центра. – Только очень короткое. Потому что круг подозреваемых не сложился. Мы все понимаем: преступник – мужчина. А в моем центре нет ни одного представителя сильного пола. От слова «совсем». Потому что… тут мир без мужчин. А значит, без опасности. Для моих девочек.

– Могу без кофейной гущи рассказать, что на это ответила Надюха. – Теперь уже начальник отдела позволил себе холодно-надменную ухмылку. – В самом центре, может, и нет. Среди врачей, психологов, даже младшего медицинского персонала. А санитары? Водители? Грузчики? Даже в женском царстве кто-то должен выполнять тяжелые работы.

– Санитарки, водители-женщины и техника вместо грузчиков, – возразила Людмила Владимировна. – У нас даже службу безопасности возглавляет женщина. О чем, кстати, Надя знала. Ни одного мужчины. Спокойствие пациенток дороже. В прямом и переносном смысле.

– Хорошо, – суховато согласился полицейский. – Только даже у вашего персонала есть семьи.

– Всего в центре работает 27 человек, – сообщила хозяйка «Феникса». – Из них семьи у 11. У 6 из этого числа – не полные. Дети-подростки. А остальные одинокие женщины.

– Которым всегда нужен мужчина, – цинично заявил Олег.

– И что? – не поняла, причем искренне, Людмила Владимировна.

– А то, что получить помощь от таких женщин намного легче, – легко объяснил полицейский. – Особенно если у тебя не самые добрые намерения, немного хитрости и дара убеждения.

– Но мой персонал… – Руководитель центра смутилась. – Извините. Это было наивно. И… эту версию мы не проверяли. А вы сможете?

Начальник отдела кивнул.

– Сначала мне необходимо будет получить постановление. – Он тут же досадливо поморщился, так как ненавидел бумажные дела. – А пока вернемся к Наде. Она это не проверила.

– Мы эту версию не проверили. – Людмила Владимировна защищала своих девочек даже после их смерти. – Но вот семейных стали проверять… Только спустя два месяца после Лизы погибла и Люда…

И снова это мгновенное старение. Олег начал серьезно беспокоиться за то, как бы их беседа не закончилась для руководителя центра проблемами со здоровьем.

– Когда мы узнали… – все же продолжала хозяйка «Феникса». – И Надя выяснила подробности… Я им запретила. Все! Никаких поисков и расследований! Это уже слишком серьезно. Только предупредить остальных… Я взяла с них слово…

Лёля более-менее успокоилась. Перестала плакать, говорила быстрее и увереннее.

– Мы послушались Людмилу Владимировну, – призналась она. – Только надо было как-то… ну, точнее девчонкам объяснить, чего ждать и опасаться. Надя посмотрела оба дела, а дальше сложить два и два было просто. Составить какой-то портрет этого урода. И его… методы, что ли.

– Он находил выпускниц центра, кто смог вернуться к нормальной жизни и у кого складывались прочные отношения с мужчинами? – уточнила Хель.

– Ага, – подтвердила Лёля. – Надя это быстро заметила. Ведь Лиза уже подала со своим женихом заявление в ЗАГС, перед тем как это с ней случилось… А Люда только-только переехала к новому парню. Еще Надя говорила с их близкими. Правда, очень осторожно. Она это умела…

Девушка запнулась. Алиса грустно и понимающе улыбнулась. Мышка была лучшим переговорщиком в управлении.

– Короче, она узнавала, не было ли угроз, – продолжила Лёля. – И еще… не говорили ли девчонки чего-то странного. Ну, может, слежку почувствовали… Они могли… Это так всегда. Даже если одна возвращаешься домой вечером. Спиной чуешь, если что. Я так сама пару раз от ограбления спаслась.

Хель снова кивнула. Такая паранойя у выпускниц «Феникса» ее не удивляла.

– Но там ничего не было, – с сожалением признала Лёля. – Или они не говорили родным. Это тоже норма… скрывать. Мы так привыкли… Но главное, все же о личной жизни подробность. Ну, уж потом мы стали искать и предупреждать всех.

– Не всех, как я думаю, – уточнила писательница. – Ведь была и еще одна особенность. Он выбирает тех, кто пережил нападение. Одно, но жестокое. А не как…

Она вовремя замолчала.

– Не как у меня или Нади, – довольно спокойно согласилась девушка. – Мы это тоже знаем. Надя говорила, что преступник считает таких девушек… нечистыми, запятнанными. Типа они сами… виноваты. Это его пунктик.

– Это не пунктик, а моральное уродство, – искренне и с явной брезгливостью уточнила Алиса. – Вы многих нашли?

– Нам казалось, всех, – уныло пожала плечами Лёля. – Больше Надюха. Она упрямая. А я… Мне эту корову поднимать. – Она обвела широким жестом кухню. – И работа посменно. А потом Надя познакомила меня с Толиком… И стало немного не до того…

Хель не слишком стремилась уговаривать свою собеседницу или успокаивать ее совесть.

– Лучше скажи, как вы находили девочек?

– Кое-кого знали лично, кого-то подсказала Людмила Владимировна, – перечисляла Лёля. – И Галька все списки подняла. Она же возглавляет охрану в центре…

Валька смотрела на Галину со смесью сочувствия и неожиданного веселья. Подруга Мышки оказалась миниатюрной, складной брюнеткой. Только по ее движениям было видно, что дамочка не так проста и мила, как могло показаться.

– Какая-нибудь борьба, да? – спросила она с простым любопытством, не относящимся к делу.

– Восточные единоборства, – уточнила Галина.

Оперативница кивнула. Ну да, вот откуда эти плавные, но выверенные движения. Но ни они, ни милая внешность никак не совмещались с несколько мужскими замашками и… бутылкой водки на столе. Практически пустой.

– Ты… так давно? – уже более осторожно поинтересовалась Валька.

– Только вчера, – коротко и смущенно пояснила Галина. – Как узнала про Надю, сразу написала начальнице, что не выйду пару дней. И напилась.

Фразы были короткими, но давали очень много информации.

– А ты начальнице про Надю сказала? – продолжала расспрашивать Валька. – И откуда сама узнала?

– Ольга сказала, – тоскливо отозвалась Галина и посмотрела на остатки водки как-то… обреченно. – Заходила она вчера. Мы же рядом живем. Вон их дом, отсюда видать.

Девушка указала в окно, куда-то вправо. Оперативница увидела сразу несколько домов. Там ведь целый поселок. Но уточнять, где конкретно дом сестры Надюхи, она не стала. Ей это сейчас было не нужно.

– А Людмиле Владимировне я не сказала, – продолжала Галина. – Не смогла. Я сообщение-то с трудом набрала. Рыдала как проклятая. Мы же с Надькой с детства. Я одна ее и не бросила тогда. Ну, после Георга. Ты же знаешь обо всем этом?

– Знаю, – коротко согласилась оперативница. – Но как ты сама-то в центр попала?

– Так тоже из-за Надьки, – пожала девушка плечами с таким видом, будто ее ответ очевиден. – Когда поняла, что такое у нас может происходить… Как с Надей. Или с другими… Да еще и навещала ее там. А я мастер спорта, соревнования, турниры… И работа всегда такая. Я же и телохранителем была. Вот и решила туда пойти. Я там нужна. Хоть кого-то уберегу…

Она тут же вспомнила, что подругу сберечь не смогла.

– Не уберегли нескольких, – не слишком тактично напомнила Валька. – Кроме Надюхи…

Ей самой эта тема давалась с трудом.

– Расследование? – быстро, даже с какой-то надеждой, переспросила Галина. Будто это был хоть какой-то повод отвлечься. – Я знала об этом. И помогала, конечно. Пока Надя этим занималась.

– А что? – удивилась оперативница. – Разве Надюха прекратила это?

– Вряд ли, – подумав, решила Галина. – Но… в общем, сначала они с Лёлей проверяли персонал центра. Конечно, руководство было в курсе. Людмила Владимировна сама меня попросила помочь. Да, у нас работают только женщины. Но как заметила Надька, у них есть семьи. И не всем могло понравиться, что их мать или жена занимается с такими… жертвами насилия. Вот их мы и проверяли. Особенно после второй смерти. Но… потом Надя сказала, что нужно искать в другом месте.

– В каком? – тут же уцепилась Валька за новую информацию.

– Она так и не сказала, – с сожалением заметила подруга Мышки. – Она знаешь какая бывала скрытная? Слова не вытянешь. Когда я спрашивала, она всегда отговаривалась. Типа… девочки бывали не только в центре. И тут же просила помочь найти тех, кто еще мог пострадать. А где-то месяца два с половиной назад вообще перестала что-то говорить о своих поисках. Но вот прекратила ли она их на самом деле…

Галина развела руками.

– Вообще, – подумав, сообщил другу Толик. – Лёлька не сильно во всем этом участвовала. Надюшка больше. У нее там какие-то свои полицейские источники были и способы, как она говорила.

– И какие же? – удивился Виктор.

– Понятия не имею, – честно признал его приятель. – Больше она работала с девочками. Ты же сам понимаешь. Тут нельзя взять и просто так позвонить. Что скажешь? Ты в прошлом была избита и изнасилована и потом проходила реабилитацию в центре «Феникс». Так вот, теперь какой-то маньяк охотится за такими, как ты, и снова… – Он не стал договаривать. – Тут нужен подход, осторожность. Эти девушки, они такие… закрытые. Да как сама Надюха или Лёлька.

Виктор кивнул. Он снова подумал о том, как много они в отделе не знали о Мышке.

– Вот Надя с ними умела разговаривать, – продолжал Толик. – Осторожно так. Сначала заводила знакомство, разведывала ситуацию. Ты же знаешь, он не на всех подряд кидается. А кто…

– Знаю, – заверил его полицейский. – Благодаря Мышке. А она точно его не искала сама?

– Кто же теперь разберет, – снова расстроился его приятель. – Но… думаю, все же нет.

– Странно, – подумав, заметил Виктор. – А ведь кажется, что расследование было серьезным. Ведь ради этого дела Надюха даже переехала из родного дома.

Впервые Толик усмехнулся почти весело.

– Да брось! – заметил он чуть снисходительно. – Я тоже так думал. Но она как-то призналась, что на самом деле это было лишь предлогом, чтобы съехать. Там все-таки семья, двое детей. Девчонки подрастают. Им места мало, а тут еще тетка. Вот Надюха и уехала. Хотя… – Он немного помялся. – Мое мнение: просто ей давно пришло время жить по-настоящему. Самой. Вот она и нашла повод… Кстати это вышло. И личную жизнь себе в результате нашла. Ведь у нее любовь была.

– А ты его видел? – поинтересовался полицейский.

– Нет, – помотал головой Толик. – И даже не любопытствовал. Надька будто сглазить боялась. Да и так я понял, что у него какая-то работа серьезная. Видятся они редко… Виделись… Только все созванивались. Она прямо расцветала на глазах. Я знаю, вы в отделе ее Мышкой звали. Но во время его звонков никто бы ее таким прозвищем не окрестил. А! Чуть не забыл!

Он засуетился, стал что-то искать все на той же полке над столом.

– Тут же у меня ее вещь! Он ей подарил. Цепочка порвалась, а я сделал…

– А как ты думаешь, кто ей квартиру нашел? – невесело усмехнулась Галина. – Я. Это квартира принадлежит моему крестному. Он и разрешил Надюхе там пожить. За минимальную плату. У него таких несколько. Крохотные, но… Не важно. Надя не хотела ничего своим рассказывать. Да и вообще… Она как-то сказала, что ей до свободы не хватает только поймать этого преступника.

– Вот как? – Валька насторожилась. – Значит, все-таки…

– Не думай об этом, – тут же предупредила подруга убитой. – Это было до… него. Но… я даже не знаю, кто он. Хотя зацепило мою подружку крепко. И знаешь… Как-то верилось, причем искренне, что там все по-настоящему. Он ей звонил, и они говорили часами. Она мне рассказывала иногда…

Галина тяжело вздохнула.

– Звонила… – Вальку этот момент удивил. – Стоп! Но в ее смартфоне нет его номера! Кстати, как и твоего. У нее был еще один телефон?

– Нет, – искренне удивилась девушка. – С чего? Она, конечно, параноик, но не до такого… А! Так я у нее записана как «Центр Приемная».

– Почему? – не поняла оперативница.

– Потому что моя конторка как раз за ресепшен, – усмехнулась Галина. – Незаметный закуток с кучей мониторов. Надюха смеялась, что это я принимаю гостей. И четко веду от входа до выхода. А вообще, созванивались мы редко. Родные ее живут рядом, дворами до меня две минуты. Даже в последнее время она заезжала к ним, а потом все равно бежала ко мне…

Смартфон Галины начал противно гудеть и вибрировать, чуть ли не прыгая по столу. Девушка нахмурилась, видя незнакомый номер.

– Рискнешь? – насмешливо предложила Валька. – Куча сотрудников кредитных отделов банков не в курсе наших проблем.

Галина выдавила улыбку и нажала на кнопку приема.

– Да, – резко и даже несколько угрожающе сказала она, послушала, и ее брови удивленно поползли вверх. – Кто?

В тоне девушки был просто арктический холод. А потом… Галина выдала в трубку такой поток мата, что Валька не знала, как поступить: задержать ее за преступление против русского языка, граничащее еще и с жестким оскорблением неизвестной личности, или просто постараться запомнить на будущее пару особо витиеватых оборотов, ведь может пригодиться…

Соколиный Глаз осматривался в доме родных Мышки с интересом, хотя старался делать это незаметно. Тут было чистенько, опрятно, но… тесно. Обычный деревенский дом. Всего, по сути, одно помещение. Ну, полтора: кухня и большая комната, а за тонкой перегородкой спальня девочек. Прямо дом-студия какой-то. Где же тут для Надюхи-то место?

– Вы вовремя, – немного ворчливо заметила Ольга. Она что-то стряпала – нарезала овощи, стоя к гостю спиной. – Скоро старшая из школы вернется, а там и за младшей в садик идти. У меня есть полчаса.

– Я вас не задержу, – торопливо успокоил ее детектив. – К сожалению, пока тело Нади мы выдать не можем… Но как только разберемся с уликами, я сразу вам сообщу.

Ольга тяжело вздохнула и нехотя обернулась.

– Может, так даже лучше? – Соколиный Глаз решил, что вопрос риторический. – Я ведь дочкам-то еще и сказать не смогла, что их любимой тетки больше нет…

Она снова вернулась к нарезке овощей.

– Да и денег пока на похороны нет, – уже совсем другим тоном выдала сестра Мышки. – Еще искать. И все эти хлопоты…

Детектив несколько не ожидал такого перехода. Он смутился, но решил виду не подавать, а просто закончить разговор как можно быстрее.

– А Надя тоже ведь была к племянницам здорово привязана, – заметил он. – Она и фото их показывала, и забавные истории рассказывала.

– Это да. – Тон Ольги потеплел. – У меня дом, хозяйство. Прибери-приготовь. Надюшка очень выручала. Она с ними и гуляла, и занималась. Мне хоть немного отдыху. Но это вечерами, когда с работы приходила, и то, если не задерживалась.

В ее голосе снова появились ворчливые и укоряющие нотки.

– Когда она тут жила? – быстренько уточнил детектив.

– Ага, – меланхолично сообщила женщина, скидывая овощи ножом в кастрюлю. – И приспичило же ей съехать…

– Да. – Соколиный Глаз стойко удерживал ее от ворчанья. – Вы говорили Алисе, что Надя уехала, потому что якобы от той квартиры ближе до работы. И еще надо сделать что-то для центра.

– Говорила. – Она замерла над кастрюлей, а потом вдруг резко развернулась. В глазах уже стояли слезы, губы предательски задрожали. – Да только я не глупая. Просто… просто выросла моя девочка. Пора ей было… С нами тесно. Дети, мы с Вадимом. Она нас любила очень, но… Спать за ширмой у девочек… Давно ей пора было… Только зря я ее отпустила…

Детектив понимал женскую логику хуже, чем Хель, потому растерялся от такой резкой смены настроения.

– Но ведь она вас не забыла, – заботливо напомнил он. – Надюшка же приезжала! Часто наверняка. Когда она была тут в последний раз?

– За день до… – Ольга не закончила фразу. Она сердито утирала слезы. – Приехала после работы, уже ближе к восьми. Только с девочками успела повозиться да со мной парой фраз перекинулась. Я знала, что следующий день у нее выходной. И она мне была здесь нужна. На огороде помочь, продукты из магазина приволочь… Надюшка обещала прийти к четырем… Но…

Она отвернулась к кастрюле и остервенело стала мешать овощи.

– Понимаю, – сочувственно произнес Соколиный Глаз. – Вы ей звонили несколько раз… А не искали?

– Куда там! – Ворчливый тон тут же вернулся. – Мне пришлось одной торчать в огороде почти полдня, а потом с детьми в магазин тащиться. Вадим же на работе допоздна. Одна весь день! Я злая на сестру была. Даже к Гальке сходила, к подруге ее.

– А… – Детектив немного не понял логики. – Зачем? Галина вам помогает, когда Нади нет?

– Бывает. – Женщина пожала плечами. – Но я сестру искала! Знаю же: как Надька снова с этим своим центром связалась, она и к нам-то приезжала, чтобы потом к Гальке сбежать…