Сын Тишайшего 7

Глава 1

Бесконечно долго можно смотреть не только на горящий огонь или текущую воду. Для меня более приятным зрелищем является действия русской армии. Это моё детище, которым надо гордиться без всякой ложной скромности. Пусть проект подобного масштаба и сжирает более половины бюджета страны. А как иначе? Хочешь доминировать, значит, твои войска должны быть лучшими. Речь не только о выучке личного состава, но и об обеспечении армии всем необходимым и лучшим.

Не зря я назначил главным интендантом Языкова. Всё-таки снабжение является бедой для любой современной армии. Только голландцы, буквально пухнущие от денег, могут позволить себе сопоставимый уровень обеспечения. Хотя до русской полевой медицины всем европейским странам, как до луны раком. Да и логистика у нас попросту лучшая.

Именно поэтому я особо не переживал, когда началась польская кампания. К сожалению, её пришлось перенести на весну 1698 года. В Литве уже шла гражданская война, начавшая разорять регион. Высокородные идиоты стали уничтожать мою землю!

Настроение мне тогда подпортили изрядно. Ведь османы не успокоились и продолжили самоубийственнее атаки. Нам пришлось отбить три нападения на Добруджу, пока магометане не выдохлись. Удивительно, но в этот раз России помогла Австрия. Вернее, принц Савойский, показавший свой талант всей Европе. Всё-таки разбить под Белградом талантливого Мустафу-пашу дорогого стоит. Хоть победа далась цесарцам тяжело, но своего они добились. Османы изгнаны за Дунай, едва сохранив столицу Сербии. Но и австрияки остались без Трансильвании, удовлетворившись большей частью Венгрии и Банатом. Что не принижает достоинств Евгения. Я очень рассчитываю на него в будущем континентальном конфликте. Однако уже можно восхищаться способностями француза на австрийской службе.

Именно этот разгром стал поворотной точкой в, казалось, бесконечной войне. Венеция, Россия и Персия продолжили боевые действия. Пусть мы больше давим басурман на воде, окончательно очистив Чёрное море от вражеского флота. Итальянский союзник тоже сбавил обороты после захвата Эпира и Пелопоннеса. Республике также нужна передышка. А вот Аббас Али останавливаться не собирается. Шах предпринял четвёртую попытку взять Багдад и по традиции потерпел неудачу. В Междуречье вообще весело, и сложно спрогнозировать будущие события.

Думаю, в этом году персы возьмут не только Багдад, но и Мосул. Уж слишком ослабли османы. Надолго ли? Посмотрим. Пока меня устраивает всё происходящее. Порта теряет былую мощь на ровном месте без расходов со стороны России. Лепота!

И причина тому — восстание, охватившее сначала Константинополь, а затем перекинувшееся на другие города. Задачу-минимум Скоморох и русская разведка выполнили. Моим людям удалось устранить наиболее опасных военных и чиновников Оттоманской империи. Гибели смог избежать только везучий и хитрый Бар, а также Мустафа-паша. Впрочем, полководца позже казнили.

После подавления восстания выяснилось, что скончался султан Ахмед II. На престол быстренько возвели его энергичного, но глуповатого брата Мустафу. А вот талантливого тёзку нового повелителя обвинили в поражении австрийцам, повесили на него другие грехи и обезглавили.

Два года назад мне хотелось разорваться. Уж очень в уязвимое положение попала Порта. Но и бросать Речь Посполитую, где заполыхала гражданская война, тоже глупо. Литовский проект готовился тщательно, и всё шло по плану. Османы никуда не убегут. Зато Австрия могла возбудиться, поняв, что у неё под носом возникла новая сила. Никто не хочет видеть Россию за Дунаем. Хоть мы и откусили большую часть Добруджи, пока происходит процесс переваривания.

А вот когда свой ход сделает юный Карл и начнётся война за Испанское наследство, можно заняться басурманами. Плюс сложно постоянно воевать. Я просто устал от этой чёрной дыры, пожирающей людей и ресурсы.

Но есть вещи, которые должен сделать любой русский монарх. Особенно обладающий послезнанием, как ваш покорный слуга. Дикое Поле и Приамурье уже наши. Осталась восстановить историческую справедливость и объединить русские земли. Затем будет один мощный удар по османам. Надеюсь, окончательный.

Но сейчас меня занимает совершенно иное дело. Царь развалился в своём любимом кресле и изволит наблюдать за изумительной картиной под названием «Русская армия штурмует Львов». Что может быть прекраснее?

После известной осады столицы Галиции запорожцами и их крымскими дружками прошло более пятидесяти лет. Если тогда Хмельницкий не смог взять слабо укреплённый город, то со временем ситуация кардинально изменилась. Потеря поляками Подолии в кои веки сподвигла её зажравшуюся знать начать укреплять границу. Надо учитывать и моё влияние на окружающую реальность. Ян Собеский понимал, что Россия будет соблюдать заключённый мирный договор. Однако я настоял на двенадцатилетнем перемирии. Собственно, так и получилось. Русские войска вошли в Литву в 1698 году после окончания действия соглашения. Вот король и начал заранее готовиться.

К моему глубочайшему сожалению, у панов получилось. Они укрепили Львов и ещё десяток городов, но просто не ожидали начала внутренней замятни. А ещё сложно предсказать уровень развития современной фортификационной и артиллерийской науки. С первой наши соседи просчитались, наняв австрийских инженеров, со второй им просто не повезло. Потому что русские артиллеристы сейчас лучшие в мире. Хорошо, пусть мы делим пальму первенства с французами. Хотя столица Галиции обзавелась неплохими укреплениями.

Молодая звезда польской армии по фамилии Сеницкий[1], не учёл элементарного момента. Он понадеялся на форты и оборонительную систему, запершись за стенами. Современная оборона обязана быть активной.

Кстати, молодой генерал попил нам немало крови на другом направлении. Процесс присоединения Литвы шёл весьма спокойно, пока магнаты не догадались, что им больше нет места на собственных землях. Но тогда русской армии помогло подготовленное восстание, спутавшее карты хозяевам края. В открытых сражениях войска Морткина разбили дружины католиков. А началу полномасштабной партизанской войны помешали взбунтовавшиеся крестьяне.

Второй этап завоевания начался через полтора года. Кроме литовских земель остались русские княжества, переданные польской короне. Я не мог пропустить столь важную кампанию. Больше всего меня волновала судьба Волыни, Галиции, Подолии и Прикарпатья, куда и зашла русская армия, как только в Западном крае стало спокойнее.

Восточные воеводства бывшей Речи Посполитой взяты нами малой кровью. Я переименовал возвращённые земли на понятный лад, назначив генерал-губернатором нового региона бывшего главу Минобороны Барятинского.

Приходится до сих пор лавировать, утверждая на важные должности кандидатов Сената, где рулят представители старых родов. Хотя князь Юрий не самый худший кандидат. Дело генерал знает крепко, правда, малость ограничен интеллектуально. Пусть он считает себя гением стратегии и руководителем одной из боярских партий. Группировка родственников — дело полезное, с чем глупо спорить.

— Готово, Василий Дмитриевич? — спрашиваю у застывшего Корчмина.

— Точно так, государь, — с небольшим запозданием произнёс мой лучший артиллерист и конструктор.

Вася, недавно получивший дворянский титул, упросил меня отправить его на войну. Мол, необходимо испытать на деле «малюток», недавно отлитых в Туле. Понятно, что были ещё долгие испытания, но пушки привезли прямо из города русских оружейников.

Виновник этого торжества чуть ли не пританцовывал возле своих творений. Оно и понятно. Мастер обещал мне обеспечить стабильную дальность стрельбы в районе двух тысяч метров, что по нынешним временам впечатляющий показатель. Естественно, добиться точности и кучности пока сложно. Только кто сказал, что мне это нужно? Наши мортиры нужны для ковровой бомбардировки. Фортификационные работы проведены, вылазка гарнизона дважды попала в грамотную засаду, и теперь надо просто обстреливать Львов. Нет, как красиво звучит!

— Приступаем, помолясь, — машу рукой самородку и стоящему за ним капитану осадной артиллерии Брюсу.

Через несколько минут в лагере началась суета, вызвавшая немалый интерес у противника. Ничего! Скоро они поймут причину нашего оживления.

Кладу ноги на стульчик и протягиваю руку, в которую расторопный Епифан вложил подзорную трубу.

Дружно рявкнули двенадцать стволов, заставив меня вздрогнуть. Вот это мощь! Одна из башен Нижнего замка получила прямое попадание, и на землю посыпались камни. В городе зачем-то зазвонили колокола, а наблюдатели на стенах забегали с удвоенной силой. Интересно зачем?

Новый залп уже воспринимался спокойнее. Мной, конечно. Защитники Львова, а по сути — заложники думали иначе.

— Город сдаётся, Ваше Величество. Большая часть жителей готова присягнуть вам на верность уже сейчас. Слёзно молим вас прекратить обстрелы, — бургомистр Львова запнулся и испуганно посмотрел на стоящего рядом Сеницкого. — Также мы просим разрешения королевской армии уйти из Львова, сохранив оружие и знамёна. То же самое должно касаться всех людей, желающих перебраться в Польшу со своим имуществом.

Для приведения поляков в чувство хватило одного дня бомбардировок и отражённой вылазки, где полегло более двух сотен защитников. А ещё командующий войсками противника понял, что штурма не будет. Русская армия просто сровняет город с землёй, о чём мои люди дополнительно донесли всем лицами, принимающим решение. Каменец и Луцк Косагов взял молниеносными ударами, пусть и с ненужными потерями. Нам повезло, что столица Подолии изрядно пострадала от непрекращающейся войны.

Но Львов защищён гораздо лучше. Поэтому горожане и съехавшаяся окрестная знать готовились к штурму. Вряд ли большинство из них планировало умереть. Просто народ хотел посопротивляться для приличия и сдаться на приемлемых условиях.

Думаю, только совсем наивные верили в возможность устоять. Успехи Морткина в Западном крае, когда русские полки с лёгкостью громили не только магнатские дружины, но и королевскую армию, стали настоящим холодным душем для польской верхушки, ещё недавно по праву считавшей себя спасителями Европы и гордившейся своим войском. Только Собеский умер, оставив пустую казну, множество внутренних конфликтов и потерявшую боеспособность армию.

Саксонский курфюрст Август, выбранный королём, оказался дрянным полководцем. Зять разгромил объединённое польско-саксонское войско под Вильно, после чего методично начал зачищать регион. Никакой речи об организованном сопротивлении более не шло.

Новый самодержец также проявил себя отвратительным администратором. За два года дела уже бывшей Речи Посполитой пришли в совершенный хаос. Шутка ли, но крестьяне с кронных земель начали бежать в Литву, когда там ещё гасились очаги восстания. Это до какой степени надо довести собственный народ? А ведь у нас весьма остро стоит религиозный вопрос. Католических попов в Югороссии нет и не предвидится. Именно туда я направляю основной поток переселенцев. Однако сейчас меня волнует иной вопрос.

Перевожу взгляд на третьего участника происходящего спектакля и мысленно ухмыляюсь. Раввин Хаим Раппопорт, стоявший наособицу, интересовал меня гораздо больше бургомистра Доминика Волчека и полковника Криштофа Сеницкого. Эти никуда не денутся. Словно почувствовав будущие неприятности, жид попытался придать себе ещё более униженный вид. Что сильно диссонировало с умным и проницательным взглядом. Товарищ постоянно отводил очи, но мне нынешнему хватает одного мгновения, дабы разобраться в человеке.

— Помнится, пятьдесят два года назад город удачно откупился от войск гетмана Хмельницкого, — наконец нарушаю молчание, не скрывая усмешки. — Это был правильный ход.

Услышав о деньгах, бургомистр и раввин одновременно дёрнулись, поняв, кому предоставят почётное право платить выкуп.

— Казакам вы отдали около двухсот пятидесяти тысяч злотых. Но мы умножим эту сумму на четыре. Всё-таки надо уважить моё царское достоинство. Только вы заплатите настоящими дукатами или сопоставимым количеством серебра. Можете добавить драгоценности. Благо во Львове хватает ювелиров, способных честно оценить любой камень.

Я откровенно глумился, только гостям явно не до смеха. Услышав цифры, бургомистр хотел возразить. Но понял, что сумма больше не в четыре, а в двадцать раз, и его жирное лицо мелко затряслось. Раввин просто побледнел и перестал ломать комедию. Невозмутимый вид сохранил полковник. Скорее всего, он думает, что контрибуция не коснётся шляхты.

— Это ещё не всё, — решаю добить делегатов, — сразу после возвращения вы выдадите епископа Иосифа Шумлянского и митрополита Льва Заленского[2]. Также мне нужны протоархимандрит ордена василиан Кушевич и остальные двенадцать братьев, находящихся в городе. Судьбу военных и гражданских лиц, запятнанных в преступлениях против православных, решит трибунал. Он будет открытым, но быстрым. От ответственности не уйдёт никто, прикрывшись титулом или деньгами.

Последние слова предназначались стоявшему рядом Дунину. Во Львове скрывается князь Ян Острожский. При упоминании этого имени глава ВВ бледнеет, а в его глаза лучше не смотреть. Здесь личная вендетта, уходящая в прошлое. Но сообщать о готовящихся казнях шляхты — весьма глупое занятие. Мы удивим сдавшихся позже.

— Заявляю сразу, что отказываюсь участвовать в этом лицедействе, — Сеницкий первый раз взял слово. — Мои воины готовы капитулировать из милосердия, дабы спасти жизни невинных горожан. Иначе мы будем сражаться до конца. Нас не запугать вашими мортирами.

Зря он показывает шляхетский гонор. Странные люди. Проект длится уже два года, и пора понять его смысл. Плевать я хотел на знать и жидов. Меня интересует строго отторгнутые земли и русские люди. Которых вскоре придётся возвращать в истинную веру. Никаких договоров между Россией и Речью Посполитой сейчас нет. А раз так, то можно начинать любую войну. Хоть на тотальное уничтожение, как бы этому ни возмущались даже русские бояре. Позже потомки скажут мне спасибо. Разумные, конечно.

— Я прикажу вырезать всех людей, находящихся в городе, не обращая внимания на сословную принадлежность или вероисповедание. Вы сами изгнали из Львова православных, облегчив мне задачу. Поверьте, Криштоф, меня мало волнуют жертвы. А башкирам, калмыкам и ногайцам всё равно, кого убивать. Хотя вашей жене может повезти, и она окажется наложницей какого-нибудь степного воина. А дети будут выносить дерьмо за скотом. То же самое касается семей остальных жителей. Кто выживет, поедет на каторгу или в кочевья.

Взбешённый поляк хотел произнести какую-то дерзость, но сдержался, нарвавшись на мой презрительный взгляд. Уж больно опасный противник, и лучше его устранить. Только есть определённые правила игры, и откровенное убийство полковника вызовет недовольство даже моих офицеров. И Сеницкого лучше спровоцировать на нападение или повесить по приговору суда. А вот с городом я могу делать что захочу.

— Простите, но у нас нет таких денег, дабы заплатить за право остаться в городе, — произнёс раввин. — Может…

У него отличный польский, на котором шли переговоры. Думаю, дядя неплохо так интегрировался в местное общество. Придётся его разочаровать:

— Кто вам сказал, что выкуп взимается за право остаться? — с трудом сдерживаю смешок, услышав столь наивный заход. — Вы заплатите за свои жизни. А далее мои чиновники будут решать, кому оставаться во Львове. Законы в новых землях очень простые. Человек, получивший право жить в Западном крае, не должен быть замешан в преступлениях против православных. Остальные обязаны платить общий и дополнительный налоги. Например, униаты будут облагаться десятиной сверх обычных податей, а католики или армяне-григорианцы — пятой частью. То же самое коснётся татар Новогрудка. А вот иудеям придётся делиться половиной доходов. И упаси господь кого-то не платить налоги. В моей державе это одно из самых тяжких преступлений, наравне с убийством и насилием над ребёнком. Понятно, что правило не касается шляхты, которая получит одинаковые права с русским дворянством. Только высокородным панам придётся пройти проверку. Для чего и создан трибунал. Если кого-то не устраивают мои требования, то он может уехать в Польшу или перейти в истинную веру. Я всегда оставляю людям выбор. Лютеран и кальвинистов данное правило не касается. Они редко замышляют пакости против власти и живут среди народа, куда переселились.

Мне с трудом удалось не заржать от вещаемого лицемерия. Зато делегаты загрузились ещё сильнее. Может, русский царь и выглядит смешно, только все знают про обязательное исполнение наших законов. Салтыков-Щедрин сильно бы удивился, увидев, как жёстко я слежу за этим вопросом.

Касательно продвигаемой системы, то нам пришлось немного изменить первоначальные планы. Иудеев, католиков и униатов оказалось слишком много. Весьма затратное занятие — выселять всех насильно. Ещё и лишние потери. Поэтому я решил применить аналог мусульманской джизьи. Хочешь исповедовать чуждые религиозные обряды? Значит, плати! Самое забавное, что крестьяне и купцы Литвы моментально вернулись в православие. Просто мужики особо не чуяли разницы, и ересь ещё не пустила в регионе глубоких корней.

Думаю, на Волыни, в Галиции и Подолье произойдёт похожая картина. Для понимания ситуации надо уточнить, что митрополит Заленский только несколько дней назад утвердил постановление Брестской унии. Причём многие священники сопротивлялись произволу, ибо Львов долгие годы являлся настоящей столицей православия. Здешний народ ещё массово не проникся идеями униатства.

Поэтому я и попросил выдать предателей. Их казнят по старинному обычаю, придуманному для ренегатов. Попов зашьют в мешок и бросят в реку. Такая судьба ждёт монахов-василиан, происходящих из русинов. Измену надо выжигать калёным железом. По идее, лучше сжечь мерзавцев или посадить на кол. Но в этом случае есть вариант героизации казнённых. А так их просто тихо утопят, как котят, и всё. Позорная смерть, кстати.

— Я буду ждать вашего решения до заката. Затем обстрелы продолжатся, а сумма выкупа удвоится. И предупреждаю сразу: если Заленский или протоархимандрит вдруг сбегут или умрут, то я казню по десять человек из каждого сословия и общины. Берегите этих достойных людей. И ступайте, у вас осталось мало времени.

[1] Криштоф Казимир Сеницкий (1671–1711) — великолитовский военный деятель, генерал артиллерии литовской (1706), участник «Домашней войны» в ВКЛ и Северной войны. Третий сын Веспасиана Сеницкого, представителя шляхетского герба Боньча.

Обучался в Кенигсбергском и Лейденском университетах. После избрания короля Августа II (1697) находился в окружении нового короля, в 1700 году назначен хорунжим Новгород-Северского и, возможно, участвовал в битве при Олькениках против Сапег под командованием М. Вишневецкого.

[2] Лев Слюбич-Заленский (по униатскому счислению Лев I; 1648–1708) — митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси Русской униатской церкви.