Там, где поют деревья

Глава 1, в которой говорится о празднике солнцестояния, сказе менестреля и предупреждении рыцаря

Каждый год накануне зимнего солнцестояния король собирал дворян в замке Нормон, чтобы отметить годовщину коронации.

Так было всегда, с тех пор как она себя помнила. Все короли Нортии вступали на престол в день зимнего солнцестояния независимо от того, когда умирали их предшественники: летом ли, зимой ли, осенью или весной. Со временем праздник все больше утрачивал свою торжественность и становился веселее год от года. Днем устраивались рыцарские турниры, а вечером пиры с музыкой и танцами. Бароны, вассалы короля, съезжались на торжество вместе с семьями и слугами, и пару дней замок гудел как пчелиный улей.

Атмосфера в городе тоже была особенной. Со всех сторон в Нормон съезжались торговцы, и вокруг замка разворачивалась пестрая, шумная и бойкая ярмарка.

Виана и ее отец, герцог Корвен де Рокагрис, ни разу не пропустили праздник зимнего солнцестояния, даже в год смерти герцогини, когда они пребывали в глубоком трауре. Много времени прошло с тех пор, скорбные воспоминания остались позади, и сейчас Виана приехала в Нормон полная мечтаний. Она знала, что весной, когда ее глаза вновь увидят башни замка за поворотом, она выйдет замуж за своего возлюбленного Робиана.

Оба родились в один и тот же день, но на этом их сходство и заканчивалось. Виана де Рокагрис, едва успев открыть глазки, увидела свет утренней зари. Глаза у новорожденной были серые, под стать предрассветному небу, а волосы имели чудесный медовый оттенок. Однако факт рождения, похоже, не слишком занимал малышку: она проспала весь день. Виана росла спокойным, послушным ребенком и радостно улыбалась всем вокруг. Робиан де Кастельмар, напротив, появился на свет несколько часов спустя, когда на землю опустилась ночь, и часто беспокойно плакал. Буйная, неукротимая шевелюра со временем превратилась в каштановые кудри, красиво обрамлявшие приветливое, миловидное лицо юноши. Отцы обоих, не раз сражаясь с варварами плечом к плечу, крепко сдружились на поле брани, но даже после смерти матери Вианы речь о свадьбе детей не заводили, хотя и считали это само собой разумеющимся.

В тот день зимнего солнцестояния Корвен де Рокагрис вместе с Вианой прибыл ко двору в траурном одеянии и признался, что не сможет жениться снова, потому что ни одна из дам не заменит ему его горячо любимую Сиделию. Сыновей у герцога не было, и коль скоро обзаводиться наследником с другой женой он не собирался, разумней всего было обручить Виану с юным Робианом, объединив тем самым владения обоих семейств.

Виана до сих пор помнила мгновение, когда король Радис дал высочайшее согласие на их помолвку. Она взглядом отыскала Робиана, гордо стоящего рядом с родителями на другом конце зала, и посмотрела ему в глаза. Заметив ее взгляд, юноша ласково улыбнулся в ответ, и Виана покраснела до корней волос, почувствовав, как сотни бабочек разом запорхали в ее груди, касаясь сердца своими ярко сияющими крыльями.

И это несмотря на то, что встреча их была не первой. Они были близки с детства: вместе играли, смеялись и делились самыми сокровенными секретами. При любых других обстоятельствах подобная искренность между юношей и девушкой была бы неуместна, но родители всячески поддерживали их отношения, рассчитывая, что со временем тесная дружба перерастет в нечто большее.

Виану не смущало, что их с Робианом будущий брак был устроен родителями. Напротив, она была невероятно счастлива. Ее подружка Белисия, дочь графа Вальневадо, часто подшучивала над ней, предсказывая, что пока Виана будет нежиться в ласках молодого красавца-мужа, она выйдет замуж за старого дворянина с подагрой. Виана могла лишь посмеяться вместе с ней. Молодые люди горячо любили друг друга, и Робиан не раз признавался, что если бы их не обручили родители, он сам похитил бы Виану и женился на ней.

Девушка улыбнулась, вспомнив чудесные минуты, проведенные вместе с любимым. Когда ее покладистая лошадка вошла в ворота замка Нормон, сердце девушки, гадавшей прибыла ли семья Робиана в замок или нет, учащенно забилось. Однако Виана держалась с подобающим великосветской даме учтиво-ледяным достоинством, когда они с отцом, спешившись во дворе замка, в окружении ближайших слуг направились в тронный зал, чтобы выразить свое почтение королю. Отдав дань почтения августейшему семейству, они присоединились к остальным дворянам, собравшимся на эспланаде, где неизменно устраивались рыцарские турниры. Площадь выглядела великолепно: всё, от торговых лавок до зрительских лож, говорило о богатстве и процветании Нортии. А далее, за площадью тянулись к горизонту ярмарочные ряды; Виане не разрешалось гулять среди простонародья, но как-то раз они с Белисией втайне от всех побывали там, и девушка была потрясена совершенно другим миром. Однако сейчас ее совсем не интересовали ни столбики дыма, ни дурманящие ароматы, ни разноцветные балаганы. Виана взглядом обшаривала толпу, ища Робиана, но увидела подбежавшую к ней Белисию, глаза которой лучились радостью. [1]

— Виана! Виана! — ликующе воскликнула та и взмахнула руками. — Как я рада тебя видеть! Ты уже видела принца Бериака? Он сегодня такой красивый!

Виана улыбнулась. В детстве они с Белисией частенько мечтали о прекрасном будущем: Виана выйдет замуж за своего возлюбленного Робиана, а Белисия станет избранницей принца Бериака, которую тот сделает сначала принцессой, а затем и королевой.

Обе понимали, что этому никогда не бывать, что Бериак женится на дочери какого-нибудь заморского короля, но втайне продолжали называть принца «будущим мужем Белисии». Виана подозревала, что подружка и в самом деле влюблена в Бериака, хотя и знала, что тот никогда не ответит ей взаимностью.

Виана восхищалась стойкостью Белисии и тем, как она умеет притворяться, делая вид, что это всего лишь игра.

— И будет участвовать в турнире! — продолжала щебетать Белисия. — В этом году принц точно попросит у меня какую-нибудь вещицу. «О, дама сердца моего, своим залогом окажите милость, чтоб одержать победу мог я в Вашу честь», — церемонно произнесла она, подражая голосу Бериака. — «О, рыцарь мой, я Вас благословляю, вот мой залог», — продолжала дурачиться Белисия и в довершение речи вытянула вперед руку с платком, словно вручая его невидимому поклоннику.

Виана весело рассмеялась, и подружки крепко обнялись, радуясь, что они снова вместе. Родовые поместья их семей находились слишком далеко друг от друга, чтобы девушки могли часто видеться, а гонцы доставляли письма не так быстро, как хотелось бы. Несмотря на то, что Белисия все лето гостила в Рокагрисе, девушкам казалось, что они не виделись слишком долго.

— Я видела Робиана на переднем дворе, — сообщила Белисия и лукаво улыбнулась. — Он шел к конюшням.

Сердце в груди Вианы забилось ретивым скакуном.

— Ступай к нему, — подбодрила ее подруга, — увидимся позже, в ложе.

Виана бросилась к конюшне под осуждающие покачивания головой почтенных дам и под одобрительный взгляд отца.

Она столкнулась с Робианом, когда тот выходил из конюшни, и буквально бросилась в его объятия. Юноша обхватил ее за талию и поднял в воздух под восторженный крик Вианы. Опустив девушку на землю, он взял ее за руку и потащил за угол конюшни, подальше от любопытных глаз.

— Виана, я так скучал по тебе! — воскликнул он, сияя от счастья.

— Я тоже, — прошептала та.

Их губы слились в долгом и сладостном поцелуе. Чтобы добраться до замка, Робиан проделал долгий путь, и от него пахло потом и лошадьми, но Виана этого не замечала.

— Забавно, — промолвила Виана, — мне кажется, что больше времени мы проводили вместе, когда были детьми, а не теперь, когда обручены.

— Тогда все было проще, — тяжело вздохнув, ответил Робиан. — Я дворянин, почти что рыцарь, и в ответе за Кастельмар. Когда-нибудь он станет моим, и мне нужно учиться управлять поместьем.

— Двумя, — поправила Виана, сияя от счастья при мысли об их будущей совместной жизни.

Робиан улыбнулся, соглашаясь с невестой.

— Но после свадьбы мы всегда будем вместе, — пообещал он.

Девушка погрузила пальцы в курчавые волосы Робиана и, не сумев побороть искушение, снова его поцеловала. Пораженный смелостью невесты, Робиан засмеялся и ответил на поцелуй.

В эту минуту трубы громко возвестили о начале турнира. Робиан с неохотой оторвался от девичьих губ и недовольно поморщился.

— Ступай, — подтолкнула нареченного Виана, — Это твой шанс доказать всем, что ты заслуживаешь чести быть рыцарем.

Юноша усмехнулся. Оба знали — на турнире нужно выступить из рук вон плохо, чтобы король передумал совершать обряд. Этим вечером принц Бериак пройдет посвящение и получит оружие вместе с остальными юношами, в числе которых был и Робиан.

Поцеловав жениха напоследок, Виана присоединилась к Белисии, уже сидевшей в ложе. Она учтиво раскланялась со своей будущей свекровью, герцогиней де Кастельмар, и ее шестилетней дочерью Ринией, с нетерпением ожидающих начала состязаний, в которых участвовали Робиан и его отец, герцог Ландан де Кастельмар.

Долго ждать не пришлось, турнир начался. Робиан попросил у нареченной залог, и Виана, повязав платок на древко его копья, смотрела ему вслед, восхищаясь тем, как красиво и уверенно он держится в седле.

К величайшему неудовольствию Белисии Бериак попросил залог у королевы.

— Это не так уж и плохо, — шепнула Виана на ухо огорченной подруге, — она же мать, а не какая-нибудь принцесса.

Обе так и прыснули со смеху.

Все были в восторге от этого дня. Робиан сражался выше всяких похвал; в последнем поединке ему даже удалось поразить копьем принца. Да что там, сам король взял оружие в руки, чтобы скрестить копья с сыном. Победителем турнира стал один из герцогов с юга, но молодежь тоже не ударила в грязь лицом. Личико Вианы светилось от гордости за Робиана, и, глядя на него, девушка неустанно повторяла как она счастлива.

— Да, славный был турнир. Лучший со времен графа Уртека, — заметил герцог де Рокагрис.

— А кто такой граф Уртек? — с живейшим любопытством спросила у отца Виана.

— Это был величайший воин, самый лучший в Нортии, — ответил тот, довольный интересом дочери. — Он учил короля ратному делу и стал его правой рукой во время войны с варварами. Много лет с тех пор прошло. В ту пору наш король был очень молод, и кто знает, что стало бы с ним, не будь рядом Уртека де Монтеферро, который направлял его в то смутное время, — добавил герцог, слегка понизив голос.

— О, боже, — ахнула девушка, впечатленная рассказом отца. — А что потом стало с графом Уртеком?

— Умер, — просто сказал герцог, но в голосе его была такая горечь, что Виана не решилась расспрашивать дальше.

Празднество продолжилось внутри замка. С наступлением вечера принц Бериак и юные дворяне были торжественно посвящены в рыцари. Виана неотрывно смотрела на Робиана, который, прикрепив к поясу принадлежавший деду меч, склонился перед королем, чтобы получить благословение. Это был еще один шаг на пути к счастливому будущему: Робиан теперь официально стал мужчиной и мог жениться.

Виана знала, что не сможет подойти к суженому до начала бала, а это будет лишь после ужина, на котором дамы располагались в одной части зала, а рыцари в другой.

Виана села рядом с Белисией и ее матерью. Вскоре стали накрывать столы. Пока слуги разносили блюда, приглашенные королем гости весело обсуждали события дня. Вино лилось рекой, столы ломились от всевозможных яств: пироги с бобами, гороховый суп, маринованные перепела, жареные поросята, барашек в меду… К тому времени как подали тушеную говядину, Виана уже наелась до отвала и, не обращая внимания на новое блюдо, принялась болтать с Белисией. Девушки исподтишка поглядывали на юных рыцарей, делая вид, что полностью увлечены музыкой, несколько оживляющей утомительный вечер.

Робиан и Виана нежно переглянулись между собой, и теперь им приходилось терпеть добродушные дружеские подшучивания соседей. Впрочем, им было не до того. Оба сгорали от желания побыть вместе и потанцевать.

В эту минуту в зал вошел какой-то странный человек в рваной одежде и диковинной шляпе с десятком бубенчиков на полях, мелодично звеневших при каждом шаге. Человечек остановился перед королем и отвесил ему глубокий поклон, едва не коснувшись кончиком носа земли.

— Мое почтение, ваше величество, владыка и правитель северных земель, — церемонно обратился он к королю с достоинством, не вязавшимся с его необычным одеянием.

Однако никто не засмеялся над чудаком. Напротив, дворяне отнеслись к странному человечку уважительно, чествуя его одобрительными возгласами и хлопками. Виана тоже восторженно хлопала в ладоши вместе со всеми.

От мала до велика все знали и глубоко уважали менестреля Оки, потому что, несмотря на нелепый, смехотворный вид и высокопарные манеры, никто не знал столько баллад и легенд, сколько знал он, и не было равных ему в умении проникновенно петь и говорить. Оки не состоял при дворе короля Радиса и не входил в свиту иных величеств и высочеств. Он жил сам по себе и был далек от нелепых шутов, развлекавших монархов своими глупыми выходками. Оки был вольной душой, странствующей по стране и изучающей легенды; было в нем что-то от плута и комедианта, что-то от бродяги и ведуна, а что-то от торговца. Кое-кто поговаривал даже, что маленький рост и живые глазки указывают, что в его жилах течет эльфийская кровь, но никто не мог с уверенностью сказать, правда это или вымысел, навеянный легендами, о которых он сам же и повествовал.

Оки никогда и не перед кем не отчитывался и никогда не пропускал празднование по случаю зимнего солнцестояния.

— Расскажите нам о битвах за Холодные Камни, Оки! — крикнул один из воинов.

— Нет, лучше спойте гимн о герое Лоргуде и семи его храбрых товарищах! — возразил другой.

— В этом году исполните балладу о любви, Оки, — не без лукавства предложила Белисия. — Поведайте нам об отважном принце Эймоне и милой девушке Галдрид!

Громкий хохот поддержал просьбу Белисии, и Виана почувствовала, что краснеет: все знали, что история Эймона и Галдрид была весьма пикантной.

Оки поднял руку, и тут же наступила тишина.

— Благородные господа, — начал он и, галантно поклонившись королеве и прочим дамам, добавил, — и прекрасные дамы, сегодня новолуние, ночь призраков, ведьм и чудес. История, которую я расскажу вам сегодня не о любви и не о битвах.

Он глубоко вздохнул, нахлобучил обратно на голову шляпу и картинно поднял свой посох. Даже король внимал каждому сказанному менестрелем слову.

— Пришло время, — продолжил Оки, — поведать тайны Дремучего Леса.

Среди пирующих пронесся ропот страха. Виана подавила невольную дрожь.

Дремучий Лес занимал всю западную часть Нортии, простираясь до самых границ подобно океану, протянувшемуся вдоль восточных рубежей королевства. На картах он выглядел огромным темным пятном. Было известно, откуда лес начинается, но сказать, где он заканчивается, никто не мог: ни один из смельчаков, отважившихся исследовать те места, обратно не вернулся. Согласно легендам, по тамошним сумрачным тропам бродили разные чудовища и прочая нежить. По слухам Дремучий Лес был убежищем троллей и гоблинов, магов и кодунов, фей и эльфов, духов и призраков. Лес молчаливой, грозной тенью парил на горизонте Нортии, и сменявшие друг друга на троне монархи все как один поворачивались спиной к неизведанному, внушающему ужас месту, делая вид, что его не существует, словно лес был непреодолимой горной цепью. О Дремучем Лесе лишний раз не говорили, разве что пугали страшной сказкой детей при свете костра. В детстве все мальчишки похвалялись, что войдут в лес и разгадают его тайны, но никто не дерзнул зайти дальше третьего ряда деревьев. Лес был слишком густым и непроходимым.

— Что вы хотите рассказать нам о Дремучем Лесе? — спросил менестреля король Радис, и голос его прозвучал резче обычного.

Оки загадочно улыбнулся, нимало не смущенный грозным тоном короля.

— Это сказание возникло на заре времен, ваше величество, когда еще не было ни королей, ни королев, а большие города были всего лишь крохотными деревушками, утопавшими в грязи.

Радис слегка расслабился и откинулся на спинку трона, полагая, что столь древняя легенда не затронет ни его самого, ни время его правления.

— В ту пору, — спокойно продолжил Оки, и Виане показалось, что менестрель продолжил бы свой рассказ и без молчаливого согласия короля, — Нортии как таковой еще не было и в помине, а Дремучий Лес уже был Дремучим Лесом, просто люди его не знали, потому что не дошли до него. Тогда они жили намного южнее, в благодатных землях, где лето было длинным, а зимы мягкими.

Но однажды на исходе осени некий странник впервые переплыл через реку Холодных Камней и ступил на бескрайние равнины, образующие сейчас ваше королевство. Все его родичи погибли, в живых остался он один, последний представитель рода и наследник. Враги искали бы его до самой смерти, и потому ему пришлось бежать в неизведанные места, подальше от границы, обозначенной на картах. Туда, где его не смогут найти. Впереди была неизвестность, а позади верная смерть, потому странник, не колеблясь, переплыл реку и продолжил путь в суровый, неприветливый край, поджидавшей его на другом берегу.

Беглец бесспорно был человеком отважным, но не глупцом. Остановившись у опушки Дремучего Леса, он с опаской поглядывал на кроны высоких деревьев, на причудливые тени, пляшущие в чаще, на лабиринт извилистых тропинок, теряющихся в темноте. Он не осмелился войти в чащобу, хотя догадывался, что врагам никогда не найти его там. Напротив, он решил пройти на север, обогнув Дремучий Лес, и попытать счастья в северных землях. Возможно, он был первым человеком, давшим лесу название.

А между тем путник решил сделать привал на опушке, стараясь не обращать внимания на странные, пугающие звуки, доносящиеся из чащи. Он проглотил свой немудреный ужин, обработал раны на сбитых долгой ходьбой ногах и собрался немного поспать перед тем, как продолжить путь… но тут из темноты возникла какая-то согбенная фигура и направилась к нему.

Тревожный шепоток пробежал по залу. Оки немного помолчал, подогревая интерес слушателей к таинственному пришельцу, а потом продолжил, мастерски подражая голосам персонажей:

— Кто тут?

— Несчастная старушка, господин, я заплутала.

— Откуда ты?

— Из здешних мест… Но я продрогла и голодна. Не приютите ли меня на ночь, мой господин? Подайте мне кусочек хлебца и позвольте согреться у вашего огня.

Беглец сильно усомнился в словах старухи, подозревая, что никакой деревни поблизости нет, но из сострадания подвинулся, освобождая место у огня, и протянул незваной гостье ломоть черствого хлеба и оставшийся кусочек сыра. Он так долго пробыл в одиночестве, что теперь был рад обществу даже этой противной старухи.

А старуха, и впрямь, была несказанно уродлива, мои благородные друзья, — в подтверждение своих слов Оки скорчил немыслимо страшную гримасу, — ее изборожденное морщинами лицо было усыпано бородавками, крючковатый нос был покрыт волосами, и вдобавок на одном глазу было бельмо. На голове красовался пучок жиденьких седых волос, а сухонькое, скрюченное тело было скукоженным как изюм.

— Жизнь меня не балует, мой господин, — пояснила старуха, увидев отвращение на лице своего благодетеля, и усмехнулась, обнажив четыре последних оставшихся зуба. — Не сочтите за назойливость, если я, видя ваше гостеприимство, попрошу дозволения переночевать сегодня вместе с вами…

— Да это же самая настоящая любовная история! — залилась смехом Белисия, напрочь позабыв, что Оки не терпел, чтобы его прерывали, и тут же осеклась под испепеляющим взглядом менестреля.

— … если я попрошу дозволения переночевать сегодня вместе с вами, — продолжил свой рассказ Оки, когда смех затих, — мои бедные косточки ломит от стужи.

Путник хотел было отказать старухе, но снова почувствовал к ней сострадание.

— Оставайся, если хочешь, — ответил он и растянулся возле огня, укрывшись плащом.

Вскоре старуха тесно прижалась к его спине: беглец слышал ее тяжелое дыхание, чувствовал, как волосы старухи щекочут ему затылок, и ощущал противный запах из ее рта, но терпеливо молчал. Он зажмурил глаза, еще сильнее закутался в плащ и попытался уснуть. Сделать это было трудно, потому что старуха всю ночь храпела, кашляла и кряхтела. Однако наш усталый путник не осмеливался прогнать ее прочь, поскольку ночь и вправду выдалась очень холодной. Уснул он незадолго до рассвета.

Когда поутру усталый и окоченевший от холода путник проснулся, старухи нигде не было. Слегка озадаченный, он быстро собрал свои вещички и пошел к реке, чтобы умыться. Удивлению беглеца не было предела, когда он, глянув в воду, вместо своего отражения увидел лицо ласково улыбавшейся ему красавицы.

— Кто вы, прекрасная дама, и что делаете в воде? Может, вы видение или горячечный бред уставшего ума?

— Я — старуха, которую вы так любезно приютили прошлой ночью, — ответила девушка.

Пирующие не могли сдержать изумленных возгласов. Виана же, напротив, ожидала подобного финала. В детстве мама рассказывала ей много народных сказок, в которых зачастую феи представали перед героем в весьма неприглядном виде, чтобы проверить доброту и благородство его души. «Теперь она вознаградит его за доброту и сострадание», — подумала Виана.

— Путник не мог поверить словам красавицы, — продолжил Оки.

— Но разве можно столь сильно измениться всего лишь за ночь? — спросил он.

— Не все таковы, какими кажутся, мой добрый друг, — звонко рассмеялась девушка подобно ручейку, стекающему с высоких гор. — Особенно те, кто появляется из самой чащи этого леса. Вы доказали свою доброту и умение держать слово, и в награду я дам подарок, который поможет вам освободиться от врагов, что преследуют вас.

Наш странник быстро сообразил, что дама, умеющая столь удивительно менять свой облик, несомненно, должна обладать умением знать то, о чем ей не говорили. Возможно, это фея или колдунья. Сама мысль о том пугала, но путник был так очарован зелеными глазами девушки, что не испытывал ни малейшего страха.

— Хотел бы я знать, как это сделать.

Глаза незнакомки немного потемнели, а лицо вмиг стало серьезным, поскольку она собиралась открыть одну из самых заветных тайн Дремучего Леса.

— Наберитесь храбрости, — ответила она, — и идите прямо в чащу леса, туда, где поют деревья, и куда не ступала нога человека. Там вы отыщите сказочный родник вечной молодости. Испейте воды из этого родника, и станете навек неуязвимым.

— Но, госпожа, откуда мне знать, что это правда? — пораженно и в то же время недоверчиво спросил путник. — Вы же сами сказали, что это сказка.

— Поверьте на слово, мой добрый друг, — ответила она, — поверьте и запомните: не все вещи такие, какими кажутся.

С этими словами девушка исчезла.

Внезапно Оки умолк, и на минуту в зале воцарилась тишина, а потом король нетерпеливо спросил:

— А что было дальше? Чем все закончилось?

— Я хочу знать, что стало с путником, — поддержал отца принц Бериак. — Нашел он источник вечной молодости?

— Этого никто не знает, ваше высочество, — с едва заметной улыбкой ответил менестрель. — С тех пор его следы затерялись. Легенда гласит, что врагам так и не удалось подкараулить его, но не уточняет почему: то ли путник действительно стал неуязвимым, то ли, наоборот, сгинул в чаще Дремучего Леса.

— Значит, та дама обманула его, толкнув на неверный путь? — набравшись смелости, робко поинтересовалась Виана.

Маленькие глазки Оки испытующе посмотрели на девушку.

— Возможно, — признал он наконец, — ведь хорошо известно: не стоит доверять подаркам фей, ибо в них яд.

Король недовольно пробурчал что-то себе под нос и снова откинулся на спинку трона. Было ясно, что конец истории разочаровал монарха, но даже он не осмеливался спорить с великим Оки. Кивнув головой менестрелю, он благосклонно похлопал в ладоши. Остальные дворяне последовали примеру суверена, а Оки склонился перед ними в почтительном поклоне, благодаря за внимание.

— Садитесь за стол, Оки, и разделите с нами трапезу, — пригласил менестреля король, как делал это все прежние годы.

Оки, в свою очередь, так же как и прежде, вежливо отклонил приглашение.

— Это большая честь для меня, ваше величество, но с вашего позволения я пообедал бы со слугами.

Король не рассердился. Еще его отец год за годом приглашал Оки к столу, но ответ сказителя всегда был неизменным. По правде говоря, он первым удивился бы, согласись Оки на его предложение.

— Ступай с нашего благословения, — промолвил король. — Проси на кухне, что понадобится, дружище Оки, ты заслужил это сполна.

Это тоже было частью ритуала, но Виана почувствовала, что сегодня слова короля шли не от сердца.

Оки еще раз поклонился дворянам и вышел из зала под одобрительные возгласы пирующих. Виана с горечью подумала, что снова увидит Оки не раньше следующего года.

— А теперь, продолжим праздник, — громко объявил король, когда звон бубенцов на шляпе менестреля затих, и хлопнул ладонью по столу. — Музыку!

— Нет! — донесся от дверей чей-то грубый, хриплый голос. — Не до музыки теперь!

Сотрапезники дружно повернулись к двери, с изумлением глядя на вошедшего в зал мужчину с резко очерченным, будто каменным лицом, черными волосами, уже посеребренными на висках сединой, и ястребиным взором. Виана с удивлением рассматривала вошедшего, гадая, кто же это. Она не помнила, чтобы когда-либо видела его при дворе. Девушка вздрогнула, заметив, что у мужчины нет одного уха; должно быть, памятка о каком-нибудь сражении. Держался незнакомец как благородный дворянин, гордо и с достоинством, но одежда у него была из кожи, как у охотников или лесничих. На боку он носил меч, а на плече висели лук и колчан со стрелами.

— Как ты смеешь прерывать праздник солнцестояния, Волк! — рявкнул разгневанный Радис.

Виана покосилась на Робиана, но тот, как и все прочие, во все глаза смотрел на вошедшего.

— Я слышала разговоры о нем, — шепнула на ухо подруге Белисия. — Он владеет бесплодной землей у подножья Белых Гор и живет в крепостной башне, похожей на гнездо ворона. Ходят слухи, что это ворон откусил у него левое ухо.

— А почему он живет именно там? — поинтересовалась Виана.

Ответить Белисия не успела, потому что ничуть не смущенный монаршьим гневом Волк решительно сказал:

— У нас нет времени праздновать, мой король. Недобрые вести принес я с северных границ. Племена дикарей собираются у Белых Гор.

В зале то тут, то там стали раздаваться встревоженные голоса людей. Виана побледнела; она мало что знала о варварах. Девушка еще не появилась на свет, когда во время последней войны дикарей окончательно изгнали из Нортии, но ей было известно, что во многих поколениях у королевства не было врагов страшнее.

— Пусть собираются, если хотят, — гордо заявил Радис. — Мы снова разобьем их и вышвырнем отсюда как шелудивых псов. Это не повод портить нам праздник, Волк.

Мужчина, которого прозвали Волком, горько усмехнулся.

— Не обольщайтесь отголоском былой славы, владыка. Сейчас все по-другому. У них новый вождь, которого они тоже называют королем, и который, судя по слухам, не проиграл ни одного сражения. Все больше и больше племен приходит из ледяных степей, чтобы присоединиться к нему. Они образовали могущественную и грозную силу. Ходят слухи, что их новый повелитель не собирается задерживаться здесь; он пообещал людям, что, завоевав ваше королевство, пойдет дальше на юг, за Холодные Камни, чтобы подчинить себе тамошние земли. В предгорьях Белых Гор земля уже трясется в преддверии войны; прислушайтесь, ваше величество, и вы услышите отсюда этот грохот.

Подданные короля выражали свое мнение клятвами, гневной руганью и проклятьями в адрес дикарей, но голос королевы перекрыл весь этот гам.

— Прекратите, господа, здесь дамы!

Мужчины кипели от злости, но языки попридержали.

— Нельзя позволить дикарям перейти через горы!

— Мы и не позволим, во имя чести Нортии!

— Во имя чести Нортии! — громко подхватили все.

Виана обессилено опустилась в кресло. Робиан с той же решимостью, что и другие королевские воины, поклялся бороться с врагом. Зародившийся на донышке девичьего сердца черный страх не успел проявиться, король опередил его:

— Итак, господа, все решено, — объявил он. — Когда закончится праздник солнцестояния, все вы вернетесь по домам, чтобы набрать людей. К весне у нас будет войско, способное дать отпор варварам.

Дворяне радостно зашумели, выражая согласие. Виана же думала только о свадьбе и возможных переменах. Она почти не почувствовала, как рука Белисии легонько коснулась ее плеча.

— Мне очень жаль, — еле слышно сказала подруга, и Виана вдруг поняла, что никакой свадьбы весной не будет… потому что Робиана только что посвятили в рыцари, и он вместе с отцом должен идти на войну, как и все дворяне, присягнувшие на верность королю Нортии.

— Но… — начала Виана и осеклась на полуслове, потому что по залу эхом прокатился громкий голос Волка:

— Весной будет слишком поздно! У нас нет времени на подготовку и празднования! Нужно выступать в поход прямо сейчас, тогда, возможно, мы сумеем остановить дикарей до того, как они перейдут через горы!

Кое-кто из дворян засмеялся, услышав предложение Волка. Виана покосилась на отца и увидела, что он, в отличие от прочих, был очень серьезен.

— Разве ты не знаешь, какой сегодня день, Волк? — воскликнул отец Робиана, и многие дворяне громко расхохотались над тем, что было очевидно. — Скоро на землю ляжет первый снег, а всем хорошо известно, что зима не время для войн.

— Дикарям снег не преграда, Ландан де Кастельмар! — угрюмо возразил Волк. — Они живут на земле вечных льдов. Зима их не остановит.

— В это время года им ни за что не перейти через Белые Горы, — веско сказал король Радис. — Не каркай как ворона, Волк, и возвращайся в свой замок. Знаешь, ты здесь незваный гость, но раз пришел, оставайся, если хочешь, и поешь перед обратной дорогой. А весной ты увидишь, как наше войско пойдет на север, поймешь, что твои опасения были напрасны, и тогда пожалеешь, что испортил сегодняшний праздник.

Волк покачал головой.

— Ты еще пожалеешь об этом, Радис, — пробормотал он, — горько пожалеешь.

Виана была поражена подобной наглостью. Как он смеет тыкать королю? Радис крепко стиснул зубы, но ничего не ответил. Волк развернулся и пошел прочь, что-то ворча себе под нос, а дворяне злобно смотрели ему вслед.

— Теперь ты понимаешь, почему он живет вдали от двора? — спросила Виану Белисия, когда Волк вышел из зала. — Он сумасшедший, это же ясно.

Виане было жаль Волка, и в то же время ее грызла тревога. А что, если он прав, и сдерживать варваров весной будет слишком поздно? Она попыталась выбросить мрачные мысли из головы. Возможно, слухи, о которых говорил Волк, всего лишь слухи, и королевским рыцарям не придется весной идти на войну. В любом случае, пока еще не ясно, придется ли воевать Робиану.

Вскоре снова зазвучала музыка, и слуги стали подавать на стол новые блюда. Однако, танцуя с Робианом, Виана заметила, что ее жених был серьезнее обычного. В перерыве между танцами они сели рядышком, и Виана спросила его о войне с дикарями.

— Тебе придется воевать?

Юноша кивнул.

— Конечно, теперь я рыцарь, Виана. Я присягнул на верность королю, и мой меч должен служить ему верой и правдой там, где потребуется.

Виана сглотнула. Увидев расстроенное лицо девушки, Робиан ласково улыбнулся.

— Не бойся за меня, — подбодрил он невесту. — Мы и раньше громили дикарей, разобьем и теперь. Посмотри, сколько воинов у Нортии, простых людей и дворян. Мы сильнее их; у нас лучше оружие, и ратному делу нас обучают с детства. У нас сильное войско. Дикарям нас вовек не одолеть.

Виана улыбнулась в ответ, слегка приободренная уверенностью жениха. Робиан протянул ей руку, приглашая на танец.

Виана танцевала без устали, позабыв легенду Оки о Дремучем Лесе, и предостережение Волка об угрозе с севера.

Той ночью она спала в королевском замке, и ей приснились дикари и древние колдуньи. Виана проснулась от холода и посмотрела в окно. На землю Нормона падал снег.

Черный ворон кружил над горами, и Виана вздрогнула от страха, это показалось ей дурным предзнаменованием.

Глава 2, в которой говорится о вторжении варваров в Нортию, о приглашении Вианы к королевскому двору и о том, что случилось потом

Празднества в честь зимнего солнцестояния подошли к концу, и дворяне разъезжались по своим поместьям. Виана грустила: не скоро она вновь увидится с Белисией и Робианом, вдобавок еще и отцу по приезде домой предстоит собрать всех своих воинов, чтобы весной присоединиться к войску короля. По пути домой Виана попыталась выудить из отца хоть что-то, но ответы герцога были уклончивы, и это тревожило девушку еще больше. Корвен де Рокагрис полностью погрузился в свои мысли, и его лицо выражало глубокую обеспокоенность. Неужели он всерьез воспринимал предостережения Волка?

Необычайно суровая зима пришла в этом году, принеся с собой дикий холод, и задержалась во владениях де Рокагриса. Виана не находила себе места. Девушка сидела у окна и вышивала, подготавливая приданое, а иногда брала в руки лютню и медленно перебирала струны, наигрывая что-то печальное. Ей оставалось только ждать, и ничего другого. Робиан пообещал заглянуть к ней до весны, но Виану терзали мрачные предчувствия, что он не приедет. Отец выполнил приказ короля и теперь муштровал солдат, готовя их к тяжелой битве. Зловещие предсказания Волка наложили на жизнь в поместье свой отпечаток; настроение у всех было гнетущим.

В разгар зимы в Рокагрис прибыл королевский гонец. Он скакал во весь опор по заледенелой дороге, рискуя сломать себе шею, ибо дело не терпело отлагательства. Новости, привезенные всадником, были сквернее некуда.

— Дикари перешли через горы, — выпалил он, задыхаясь от бешеной скачки. — Перевалы были завалены снегом, но это им не помешало. Караульные отряды тоже не смогли остановить их. Варвары сравняли с землей заставы, стоявшие на их пути. Они напали неожиданно и перебили всех воинов.

В ответ герцог лишь покачал головой, словно ждал подобных известий. Не говоря ни слова, он пошел готовиться к походу.

Виана помогала отцу собираться, а на сердце была тоска. Когда отец вместе с отрядом покинет замок, под ее началом окажется лишь горстка защитников. Виана знала — таков порядок вещей: мужчины идут воевать, а женщины остаются в поместье главными до их возвращения. Вот только росла она в мирное время, и теперь впервые останется в замке одна. Почувствовав на своем плече руку Дореи, девушка немного успокоилась. Дорея была ее кормилицей, а позже стала для нее второй матерью. И теперь она всегда будет рядом, не отходя ни на шаг, до возвращения герцога.

Виана вместе с Дореей вышла во двор, чтобы проводить воинов в поход. Она смутно сознавала, что, возможно, видит отца в последний раз, но старалась не думать об этом. Да, варвары напали на Нортию, но Робиан уверял, что войско короля Радиса намного сильнее.

Робиан… Он ведь тоже идет на войну. Робиан молод и силен, он искусный воин, но у него нет опыта. С той ночи солнцестояния Виане часто снились кошмары о великанах-варварах, волосатых и свирепых как дикие звери, убивающих то ее отца, то жениха, а иногда и обоих.

Но сейчас, за миг до прощания с отцом, все это казалось ей необычайно далеким, почти иллюзорным, как утренний туман, поднявшийся над ручьем. Мужчины уйдут на войну, будут сражаться и вернутся с победой. По-другому и быть не может; Виана цеплялась за эту надежду как за соломинку.

Герцог наклонился к дочери и поцеловал ее в лоб.

— Будь сильной, Виана, — сказал он. — Уверен, ты сможешь позаботиться о замке. Если все пойдет хорошо, к весне мы вернемся.

— Если все пойдет хорошо… — тихо повторила Виана.

Герцог с минуту смотрел на дочь.

— Мы вернемся, — твердо сказал он. — Клянусь, мы вернемся.

Виана лишь молча кивнула в ответ, считая, что воину не подобает давать такие обещания.

Герцог подошел к лошади и уже сунул ногу в стремя, когда его окликнула Виана:

— Подождите, отец. Прошу вас, скажите Робиану, что… — ее голос дрогнул и сорвался, но Корвен де Рокагрис понял дочь и без слов.

— Не беспокойся, Виана, он и сам это знает.

Виана снова лишь молча кивнула.

Наконец герцог вместе со своим отрядом двинулся в путь, а Виана стояла и смотрела ему вслед, пока он не исчез за поворотом, окутанный облаком снежной пыли. Тогда она горестно вздохнула и, опустив голову, медленно побрела обратно к замку.

Дорея шла рядом. Стараясь утешить Виану, она взяла ее руку в свои, но успокаивать уверениями о непременном возвращении отца и жениха не стала, отлично зная, что такое война. В отличие от герцога, кормилица считала, что давать ложные надежды бессмысленно.

После отъезда герцога в замке Рокагрис стало холодно и тихо. Виана по-хозяйски управлялась с домашними делами, ожидая вестей с войны и всей душой желая, чтобы у Робиана и отца все было хорошо. Она старалась не думать о войне, а если все же решалась, то наивно полагала, что поля сражений это нечто вроде рыцарских турниров, разве что крови чуть больше.

Дни текли неторопливо и лениво как воды реки, орошающей герцогские земли, до тех пор, пока в замок не прибыл гонец. Несколько дней он скакал без сна и отдыха по всем уголкам Нортии, спеша предупредить об опасности. Загнанный всадником, несчастный конь умер у ворот подъемного моста, не добравшись до конюшни.

Виана встретила гонца со всем радушием, но он остановился лишь для того, чтобы выпить воды и наскоро проглотить миску рагу. Пока ему седлали лошадь на герцогской конюшне, он успел сообщить ужасную новость.

Войско короля было разгромлено, а сам король, как и принц Бериак, погиб в сражении. Варвары добрались до центра королевства, оставив за собой следы ужаса и разрушений. Они захватили Нормон вместе с королевским замком, и вождь дикарей по имени Арак провозгласил себя новым королем Нортии.

Виана в страхе слушала посланца.

— Этого не может быть! — воскликнула она, дослушав гостя. — Ведь войско короля непобедимо!

— Нет, госпожа, вовсе нет, — гонец устало усмехнулся. — Спасайтесь, пока еще можно. Бегите отсюда, пока не поздно. А мне пора в путь, нужно ехать дальше.

— Подождите, — остановила его Виана. — А что с моим отцом? И что с Робианом, сыном герцога Ландана де Кастельмар?

Но на эти вопросы гонец ответить не смог.

Едва он выехал из замка, Виана почувствовала такую слабость, что ей пришлось опереться на Дорею, чтобы не упасть.

— Не может быть, — прошептала она, — дикари…

— Девочка моя, вам нужно ехать, — сказала Дорея. — Послушайтесь совета гонца, уезжайте отсюда как можно дальше, чтобы дикари не добрались до вас.

— Нет, Дорея, — девушка судорожно сглотнула и помотала головой. — Я обещала отцу заботиться о замке, пока его нет, и сдержу слово. К тому же, мы не знаем, может, отец и Робиан живы и вернутся сюда, так что я останусь здесь.

Дорея ничего не ответила, но потом не раз пыталась уговорить Виану не ждать герцога, убеждая, что он был бы счастлив знать, что его дочь в безопасности. Виана же стояла на своем; она была слишком чиста и наивна, чтобы предполагать, что варвары могут сделать с ней что-то плохое. Конечно, она знала истории об изнасилованных захватчиками девушках, но считала, что подобное случается лишь с крестьянками; она же как дама благородная заслуживает лучшей участи, и варвары, зная об этом, ее не тронут.

И в некотором смысле, она оказалась права.

Пять дней спустя, у подъемного моста замка оказались двое мужчин.

Длинноволосые, широкоплечие, коренастые, они не были уроженцами Нортии; в глаза бросалась и их грубая одежда, смастеренная из невыделанной кожи и шкур. Они не смахивали на тех обезьян, что снились Виане. Оба держались важно, даже торжественно, что слегка облагораживало их грубый внешний вид.

— Король Арак приветствует хозяйку замка и велит ей через три дня быть в Нормоне!

Пришедший говорил по-нортийски, хотя и с сильным гортанным акцентом, выдававшим в нем чужака. Виана, исподтишка наблюдавшая в окно за посланцами Арака, почувствовала, что нужно ответить, и вышла на балкон прежде, чем Дорея успела ее задержать. Стоя на балконе, девушка внимательно рассматривала дикарей. Один из них мог похвастаться длинными усами и заплетенными в косу волосами. Второй, повыше ростом, с гривой нечесаных волос и густой бородой, скрывавшей лицо, был весьма свиреп с виду.

Усач постарался отвесить галантный поклон, но его попытка оказалась неудачной, ибо грацией и изяществом он не дотягивал даже до самых неуклюжих нортийских рыцарей. И все же Виана по достоинству оценила его усилия, особенно принимая во внимание, что второй дикарь угрюмо молчал, стоя как истукан.

— Вы дочь владельца этих земель или его жена? — поинтересовался посланец.

— Где мой отец? — вопросом на вопрос ответила Виана и осеклась, поняв, что ненароком проговорилась.

— Не знаю, госпожа, мне неизвестна судьба всех людей Радиса, что дрались с нами. Приезжайте ко двору, как велел мой король, там и узнаете.

— Зачем твой господин хочет меня видеть? — спросила Виана и покрепче стиснула зубы.

— Новый король Нортии хочет знать своих подданных. Он разослал гонцов во все владения и созывает всех дворян и их наследников, чтобы заново переделить их земли.

Виане не понравились последние слова усача.

— А если я не приму его приглашение?

Дикарь равнодушно пожал плечами.

— Это не приглашение, госпожа, это приказ. Если вы ослушаетесь, он сочтет вас мятежницей, восставшей против воли короля, и пошлет своих воинов, чтобы взять замок силой.

Виана молчала, делая вид, что угроза ничуть ее не задела. Она не знала, что ответить. Должна ли она ехать ко двору по приказу вождя дикарей, величающего себя «новым королем Нортии», или же, наоборот, от нее ждали открытого неповиновения и отказа подчиняться узурпатору?

— Решайте, у вас есть время до рассвета, — сказал варвар, заметив ее колебания. — Завтра утром мы вернемся за ответом. Если вы подчинитесь повелению короля Арака, мы проводим вас до Нормона, чтобы быть уверенными в вашей безопасности, а потому другая охрана вам не понадобится. Таковы указания нашего владыки.

Виана молча кивнула. Варвары наклонили головы в знак прощания, развернулись и пошли прочь от замка. Сердце девушки продолжало бешено биться, пока гонцы не скрылись за поворотом.

— Что же мне делать? — в отчаянии прошептала она.

— Бегите отсюда, госпожа, бегите скорее! — торопила Виану бледная как призрак Дорея. — Вдвоем эти дикари не смогут захватить замок. У вас есть время бежать, пока не подоспели остальные!

— И отдать им Рокагрис? — Виана покачала головой. — Я не могу так поступить. Я должна сохранить родовое поместье до возвращения отца и буду сражаться.

— Но, девочка моя, а вдруг он не вернется? — еле слышно выдавила кормилица.

— Тогда… — Виана нервно сглотнула, — я стану наследницей, и это еще больший повод защищать свои земли. Хотя… — девушка запнулась на секунду, а затем продолжила, — пожалуй, мне следует поехать ко двору и узнать, что с отцом…

— Нет, госпожа, ни за что на свете! Вы окажетесь в руках дикарей!

— Мне кажется, что для дикарей они весьма учтивы и галантны, — ответила Виана. — У меня нет выбора, Дорея. Если я сбегу, дикари без боя захватят владения отца, а если я не последую призыву этого Арака, меня сочтут бунтаркой и нападут на замок… а я… я не смогу его отстоять. Как знать… может… может, при дворе я смогу разузнать свое истинное положение. Может, мне оставят владения до возвращения отца, или… даже если он не вернется.

Дорея ничего не ответила, лишь беспокойно кусала губы.

— Король Радис и принц Бериак погибли, — продолжала Виана, — но что будет с королевой и принцем Элимом?

— Госпожа моя, принц Элим слишком мал, чтобы стать королем Нортии, но он — наследник, — размышляла вслух Дорея, — и любому, кто захочет носить корону, придется перешагнуть через него, хотя это не так уж трудно, ведь ему всего семь лет.

— Ты хочешь сказать, что принца могут… — Виана осеклась на полуслове, подозревая недоброе.

Не сказав ни слова, Дорея скорбно покачала головой.

Той ночью Виане не спалось. Она ворочалась в кровати, размышляя, что же делать. С одной стороны, ей хотелось последовать совету кормилицы и, бросив поместье на произвол судьбы, бежать на край света, где дикарям ее вовек не найти. С другой стороны, она хотела убедиться, что с отцом и Робианом все в порядке.

Страстное желание избавиться от сомнений, узнать, что стало с любимыми людьми, подняло девушку с постели задолго до рассвета. Она решила последовать призыву варвара Арака. Дорея подавила стон ужаса, когда бледная, с залегшими под глазами синяками, Виана велела собираться в дорогу, однако отговаривать хозяйку не посмела.

— Перед отъездом мне нужно кое-что сделать, — припомнила Виана.

Пошарив по дну сундука, девушка достала черную бархатную шкатулку.

— Драгоценности вашей матушки, — благоговейно прошептала Дорея, узнав коробочку.

Виана приподняла крышку. Внутри, сверкая и переливаясь при мерцающем свете свечей, лежали самые разные украшения: ожерелья, серьги, кольца. По сравнению с драгоценностями других придворных дам это было не бог весть какое богатство, но в роду Вианы украшения переходили от матери к дочери из поколения в поколение и потому были дороги ей как память.

— Я не могу оставить их здесь, — промолвила Виана, — на замок могут напасть, пока мы в отлучке. Но и везти их с собой ко двору, где полно дикарей, тоже не могу. Посоветуй, как мне быть?

Дорея на мгновение задумалась, глядя на украшения, а потом подбежала к кровати и отодвинула ее чуть в сторону. Ничего не понимая, девушка растерянно смотрела на кормилицу.

— Поглядите, госпожа, вот эту плиту можно приподнять и спрятать драгоценности под ней, — пояснила добросердечная служанка. — Я давно ее приметила, когда пол мыла.

Виана опустилась на колени и при помощи Дореи с большим трудом приподняла над полом каменную плиту, под которой обнаружилось довольно просторное углубление. Положив туда шкатулку, они снова прикрыли ямку плитой. Разглядеть тайник было почти невозможно.

— Тут они и полежат до нашего приезда, — удовлетворенно заявила Виана.

Однако терять время попусту было нельзя. Солнце едва показалось над горизонтом, а оба посланца нового короля Нортии уже стояли у подъемного моста.

— Хозяйка! — гаркнул один из гонцов. — Мы вернулись за ответом. Что вы решили?

Вместо того чтобы выйти на балкон и ответить, Виана велела опустить подъемный мост. К тому времени ее белая лошадка и два мула были оседланы; один из мулов вез на спине поклажу, а второй Дорею.

Увидев подъехавших к воротам двух женщин, варвар качнул головой, но ничего не сказал, зато его мрачный спутник, до этого не проронивший ни слова, открыл рот и, ткнув пальцем в сторону Дореи, что-то грозно проворчал на непонятном обеим языке. Его товарищ ответил на том же грубом и гортанном наречии; несколько минут они ожесточенно спорили о чем-то, пока угрюмец не сдался, недовольно тряся головой. Тот, что пониже ростом, снова повернулся к дамам.

— В путь, — обронил он коротко, — если поспешим, завтра к вечеру доберемся до города.

Только сейчас Виана осознала, что всю ночь они проведут в дороге, находясь во власти этих двух мужчин. Девушка замялась, но поворачивать обратно было уже поздно, а потому она слегка пришпорила свою лошадку и проехала через ворота. Дорея потрусила следом.

Перед тем как уехать, Виана повернула голову назад и посмотрела на слуг, собравшихся во дворе, чтобы проводить их. Она наказала им следить за хозяйством, пока ее не будет, и, если придется, защищать Рокагрис даже ценой своих жизней. Однако все понимали, что в случае нападения варваров продержатся они недолго, если герцог не вернется домой вместе с войском. Увидев встревоженные и испуганные лица людей, Виана улыбнулась, стараясь вселить в них храбрость, от которой и сама была далека.

— Я вернусь, — твердо пообещала она.

Виана глубоко вдохнула и двинулась следом за своими провожатыми, не зная, что выполнит обещание очень и очень нескоро.

Поездка до Нормона казалась нескончаемой. И Виана, и Дорея были обеспокоены, несмотря на то, что варвары не давали повода для волнений. Оба держались почтительно и по большей части не обращали на них внимания.

Ехали они довольно быстро, не останавливаясь ни на минуту, чтобы отдохнуть или поесть; дикари на ходу сунули дамам по куску солонины, ломтю черствого хлеба и бурдюк, наполненный крепким, темным пивом. Виана ни к чему не притронулась, ее мутило при одном только виде еды. Скупой на слова, угрюмый проводник взирал на девушку с презрением, другой же был более любезен.

— В замке Нормон отдохнете, госпожа, — заметил он с легкой усмешкой, — да и ужин там будет побогаче обеда.

Виана не ответила, с трудом подавив вздох разочарования, поскольку в город они приедут не раньше завтрашнего дня. Неужели их заставят ехать всю ночь напролет? Сама мысль об этом пугала, хотя, пожалуй, лучше так, чем ночевать вместе с дикарями, ведь ехали они налегке, и у варваров, вероятно, был всего один шатер. Неужели им придется спать всем вместе? А что, если… Виана не решилась спросить, и не осмелилась додумать остальное.

За поворотом дороги один из варваров резко осадил коня и велел остальным остановиться.

Что… — начала было Виана, но второй дикарь грубым жестом оборвал ее.

Виана послушно умолкла; от испуга сердце девушки ушло в пятки. Дикари вглядывались в чащу леса, как гончие, учуявшие добычу.

— За Рокагрис! — громкий клич внезапно разорвал тишину.

— За Рокагрис! — дружно подхватили призыв чьи-то голоса.

Из-за деревьев на дорогу высыпал небольшой отряд вооруженных людей и с яростной решимостью напал на варваров. Поначалу Виана испугалась, но вскоре узнала в нападавших стражников замка. Верные гвардейцы так и не смирились с решением госпожи ехать ко двору и не смогли оставить ее в руках дикарей, а потому пришли на помощь. Стражников было не меньше дюжины, так что они наверняка расправятся с врагами и доведут ее до дома. Дрожа всем телом, девушка направила лошадь к Дорее, и дамы отъехали подальше от сражающихся. Начитавшись своих любимых романов, Виана ждала скорого и легкого освобождения, но ее постигло горькое разочарование.

Несмотря на численное превосходство, нортианцы были разгромлены. Безжалостные, свирепые варвары обнажили мечи, по сравнению с которыми шпаги рокагрисских гвардейцев выглядели игрушечными, и наотмашь рубили противника, лишая их рук и ног. Прежде чем Виана успела осознать происходящее, ее бездыханные вассалы уже лежали на земле в лужах крови подобно сломанным куклам.

Виана в ужасе закричала; ей никогда не доводилось видеть прежде столь жестокие сцены. Дорея пыталась удержать девушку, но та продолжала биться в истерике и кричать, не отрывая глаз от беззаветно преданных ей, погибших людей, не имея возможности вырваться из этого кошмара.

Дикари с ледяным безразличием почистили мечи и вложили их в ножны; подобная мясорубка была для них обычным, повседневным делом. Бородач прикрикнул на Виану, но она вряд ли услышала его.

— Заставь свою хозяйку замолчать, женщина, — велел другой, обращаясь к Дорее. — Нам нужно ехать дальше.

Виана перестала кричать, но громко зарыдала. Кормилица утешала ее, как могла, заставив отвернуться от мрачного зрелища.

— Идем, девочка, — прошептала Дорея, — им уже ничем не поможешь.

Виана закрывала лицо руками, пока варвары стаскивали тела убитых на обочину. Освободив дорогу, дикари вынудили женщин ехать дальше. Девушка продолжала дрожать, хотя место стычки осталось позади.

Виана потеряла счет времени. Ей казалось, что она плывет в каком-то странном и ужасном сне. Время от времени она говорила себе, что нужно проснуться, машинально двигаясь между тем навстречу своей неведомой судьбе.

Дикари остановились на привал, лишь когда солнце полностью скрылось за горизонтом; к тому времени девушка так устала, что еле держалась в седле. Когда Виане помогли слезть с коня, она пришла в себя и изо всех сил старалась держаться настороже. На полянке, неподалеку от дороги, варвары развели костер и, протянув дамам парочку грубых одеял, предложили устроиться поудобнее прямо на земле. Виана поняла, что никаких шатров варвары с собой не возили. Один из дикарей куда-то ушел и вскоре вернулся с куропаткой и кроликом, которых тут же зажарили на костре. Виана так проголодалась, что, не заботясь о хороших манерах, с жадностью набросилась на еду, но, внезапно вспомнив об убитых гвардейцах, больше не смогла проглотить ни кусочка. Желудок скрутило, и один лишь вид мяса вызывал тошноту.

— Отдыхайте, дамы, — посоветовал варвар, — завтрашний день будет долгим.

Несмотря на ужасную усталость, Виана не могла уснуть. Один из провожатых уже спал крепким сном, а угрюмец сидел у костра, не сводя с женщин взгляда, и в зрачках его стальных глаз отражалось зловещее пламя. Дорея присела рядом с девушкой и бдительно следила, чтобы мужчины держались поодаль.

В конце концов Виана задремала, но сон ее был мучительно-тревожным.

Почувствовав прикосновение к плечу, девушка мигом очнулась и, пронзительно вскрикнув, отшатнулась назад. Она увидела перед собой глумливо ухмыляющегося чернобородого дикаря, который невразумительно лопотал что-то на своем непостижимом языке, тыча пальцем в розоватое от занимавшейся зари небо.

Виана поняла, что пора отправляться в дорогу и быстро встала. Когда варвар отвернулся, девушка, все еще дрожа, быстро осмотрела в порядке ли одежда, виня себя за то, что уснула.

— Все хорошо, девочка моя, все хорошо, — еле слышно прошептала Дорея.

Немного успокоившись, Виана стала лишь пуще корить себя за беспечность, понимая, что кормилица просидела рядом с ней всю ночь, не смыкая глаз.

Провожатые разрешили дамам пойти к ручью, чтобы умыться, после чего все четверо наскоро перекусили и тронулись в путь. У Вианы болело все тело, зато на душе было чуть спокойнее. Скоро они прибудут ко двору, где она, возможно, встретится с кем-либо из подруг.

Ближе к вечеру они и впрямь увидели стены Нормона.

Глядя на башни замка, Виана вспомнила, как ехала по этой же дороге на празднества в честь зимнего солнцестояния, мечтая о будущей свадьбе с Робианом. Теперь же ей пришлось приехать ко двору гораздо раньше, чем намечалось, и при обстоятельствах, которые она и представить не могла. А Робиан…

Все происходящее просто не укладывалось в голове. Виана не допускала даже мысли о возможной гибели жениха, а потому и не плакала о нем. Она таила надежду, что встретится с ним здесь или где-то еще. По дороге в замок она представляла отряд продолжавших сражаться с дикарями королевских рыцарей, среди которых были Робиан и ее отец.

Подъехав к воротам Нормона, девушка часто-часто заморгала, сдерживая слезы: сколько потерь и перемен за столь короткий срок…

Пустынные улицы еще хранили следы былых сражений варваров с защитниками города, но в целом выглядели неплохо. Вопреки обычаям, дикари не сожгли дома и, кажется, не тронули жителей: на площади горели лишь тела воинов. Однако горожане попрятались в своих жилищах, и лишь немногие из них рискнули высунуть из окон свои носы, чтобы с любопытством поглазеть на проезжающих.

«Дикари ничего не разрушили, значит, Арак действительно хочет стать королем, — рассудила Виана. — Бессмысленно разорять земли, которыми намерен владеть». Надежда вспыхнула с новой силой: Робиан и отец, конечно же, живы. В сопровождении немногочисленной свиты Виана въехала в ворота замка и с тоской вспомнила последний праздник солнцестояния: даже в самых радужных мечтах она не могла представить, что все когда-нибудь вернется на круги своя.

Во дворе варвары помогли дамам спешиться. Виана опасливо оглядывала окружавших ее мужчин. Даже мальчишка-коновод, отводивший лошадей в денники, выглядел свирепым дикарем, хотя на вид ему было не больше тринадцати лет. Виана содрогнулась от отвращения.

Под охраной все тех же двух варваров она вместе с Дореей шла по тихим и безлюдным, но почти неповрежденным галереям замка. Порванные кое-где гардины, пятна крови на стене и разбитые окна — знаки недавней борьбы — можно было легко привести в порядок, если бы кто-то озаботился уборкой. Было ясно, что варвары не злобствовали, поскольку Арак окончательно вознамерился поселиться в замке Нормон.

Но что стало с королевой и принцем?

К большому облегчению Вианы и Дореи варвары наконец-то оставили их в большом зале, где находилось множество дам и девиц. Бледные и испуганные, они, тем не менее, были целы и невредимы.

— Ждите здесь, вас позовут, — коротко велел варвар и ушел, накрепко заперев дверь.

Виану заинтересовало, для чего ее заперли в этой ловушке вместе с дочерьми и женами дворян всех рангов и сословий? Мужчины во главе с королем Радисом ушли воевать, а что будет с ними? Для чего дикари собрали здесь всех женщин?

— Виана! Виана! — окликнули ее с другого конца зала.

Увидев Белисию, девушка бросилась ей навстречу, плача от счастья. Подруги крепко обнялись.

— Какой ужас, Виана, какой ужас! — горестно воскликнула Белисия. — Кто нам теперь поможет?

— Но что здесь происходит?

Белисия вздохнула, окинув быстрым взглядом вновь прибывших.

— Вы выглядите очень уставшими, — сказала она, беря себя в руки. — Идемте в дальний угол зала, сядем у окошка. Там есть и стол с едой; думается мне, вы ужасно голодны.

Виана горячо поблагодарила подругу, с жадностью набросившись на питье и миндальные пирожные с медом. Когда они с Дореей утолили голод, Белисия приступила к рассказу:

— Этот самый Арак разослал своих людей по владениям Нортии и велел всем благородным дамам и девицам явиться к нему. Мы с мамой приехали сегодня утром, и до сих пор с нами неплохо обращались… Нам дали выспаться и отдохнуть с дороги. Еда здесь тоже отменная, поскольку королевским поварам позволили работать… Вот только неизвестно, зачем мы здесь. Некоторые дамы боятся, что нас всех обесчестят, и едва не лишились рассудка от страха. Мама сейчас с маркизой Арминдой, которая тронулась умом и лишилась чувств сразу по приезде.

— А что с королевой и наследным принцем?

— Понимаешь… — Белисия замялась с ответом; прежде чем продолжить, она взяла Виану за руку и крепко стиснула ладонь девушки, стараясь хоть немного подбодрить. — Городские гвардейцы стойко сражались с дикарями, и воины в замке оборонялись, сколько могли, не давая им войти, но все было напрасно. Арак добрался до тронного зала, в котором заперлась королева, и вышиб дверь. Говорят, королева держалась храбро и с достоинством, она велела дикарю убираться туда, откуда он пришел, но Арак заявил, что теперь он — король Нортии, его место на троне, а она — его законная жена. Он принес корону короля Радиса и положил перед ней, словно даруя этим жестом все права, — с горечью закончила Белисия свой рассказ.

— И что ответила королева? — спросила Виана, затаив дыхание.

— Сказала, что после смерти Радиса и принца Бериака… — Белисия осеклась и тихонько вздохнула, вспомнив о потерянной любви; Виана понимала, как тяжело подруге говорить, и терпеливо ждала, когда девушка справится с собой, — она сказала, что после смерти Бериака корона по праву рождения принадлежит принцу Элиму. И еще до того как дикари ворвались в город, королева, вроде бы, велела своим преданным гвардейцам вывести принца потайным ходом подальше отсюда, чтобы он был в безопасности. Во всяком случае, она надеялась, что сыну удастся сбежать, но… — Белисия нервно сглотнула и еле слышно закончила, — Арак поднял висевший на поясе мешок и вытащил оттуда голову принца Элима.

Виана и Дорея в отчаянии вскрикнули.

— Он показал ее королеве и заявил, — со слезами на глазах продолжила Белисия, — что вправе сам носить корону, поскольку на такой голове она не удержится.

Виана заплакала, представив эту сцену, а Белисия, утерев слезы, повела дальше свой рассказ:

— Но королева… королева не пала духом! Говорят, она побледнела как полотно, увидев останки принца Элима, но не зарыдала и не лишилась чувств, а лишь с глубоким презрением смотрела на Арака. А тот настаивал на своем желании жениться на ней и привел какого-то колдуна или кто там у них в племени, чтобы заключить брак по своим дикарским законам.

— И королева согласилась? — ужаснулась Виана.

— Во время ритуала она не произнесла ни слова, да ее согласия никто и не спрашивал. По обычаям варваров мужчина берет себе жену, а женщина не может отказаться, если ее отец согласен. А у королевы нет отца, чтобы он мог говорить за нее.

После обряда королева удалилась в свои покои, а дикари пили и буянили в столовой, отмечая свадьбу короля… А потом Арак пошел в спальню, чтобы выполнить супружеский долг… и увидел, что королева мертва: она лишила себя жизни при помощи стилета.

Дорея и Виана снова приглушенно вскрикнули.

— Не может быть! — сумела вымолвить девушка. — Ты хочешь сказать, что вся королевская семья мертва? Что не осталось никого, кто мог бы оспорить трон у Арака?

Белисия отрицательно помотала головой.

— Он уже позаботился о том, чтобы уничтожить всех дворян, кто мог претендовать на трон. Тех, кто выжил в битве и не присягнул на верность, казнили. Наши отцы… — Белинда разрыдалась не в силах продолжать рассказ.

Виана почувствовала, как что-то сжалось у нее в груди. Она не решилась расспрашивать о судьбе графа Вальневадо, о Робиане и своем отце, поскольку просто не была готова признать, что с ними могло случиться нечто настолько ужасное. Несмотря на жуткую сцену, свидетелем которой она стала во время поездки, Виана все же надеялась, что с вождем дикарей можно договориться, однако от рассказа Белисии девушку бросило в дрожь. Какого милосердия можно ждать от человека, который обезглавил семилетнего ребенка, а потом спокойно показывал эту голову несчастной матери? Виана также не могла забыть стражников Рокагриса, которые погибли, пытаясь ее спасти, и глубоко скорбела о них. Казалось, что все осмелившиеся дать отпор дикарям, были обречены.

— Что с нами будет? — спросила Виана и крепко обняла столь же напуганную Белисию. — Зачем они привезли нас сюда?

— Неужели вам непонятно? — Молчавшая до сих пор Дорея сокрушенно покачала головой. — Королева мертва и не может рожать узурпатору потомство. Он ищет себе новую жену, это очевидно.

Мир Вианы рухнул в одночасье при мысли, что она может стать женой этого ужасного дикаря, вместо того, чтобы выйти замуж за Робиана, как она мечтала с детства. Нет, все эти беды и несчастья всего лишь сон, страшный, кошмарный сон. Виана уткнулась лицом в ладони и горько заплакала. Опечаленная Белисия крепче сжала подругу в своих объятиях.

— Мужайтесь, девочки мои, — только и вымолвила Дорея, не находя иных слов утешения.

Немного погодя, в салон вошли несколько воинов-дикарей и повели дам в тронный зал. Виана шла, крепко вцепившись в руку подруги, словно обеим грозил смертный приговор. Вскоре к девушкам присоединилась и мать Белисии, поспешив выразить Виане свои соболезнования. Графиня смотрела на нее с глубокой жалостью, хоть Виана и сказала, что у нее нет подтверждения о гибели отца и жениха.

Дамы боязливо вошли в двери. На троне, где обычно сидел король Радис, теперь восседал какой-то громила с грубыми чертами лица и острым, проницательным взглядом, водрузивший на голову корону нортийских королей. В отличие от большинства своих воинов, Арак не носил бороды, но в выражении его гладко выбритого лица было что-то устрашающее, и это внушало гораздо больший ужас, чем вид его подданных. Глаза узурпатора оценивающе скользили по толпе стоявших перед ним испуганных дам. Наиболее отважные прикрывали дочерей собой, пряча их от взгляда кровожадного дикаря.

Виана не могла даже шевельнуться. Она стояла, застыв на месте и не сводя глаз с варвара, словно мышь перед змеей, собирающейся ее съесть.

Когда Арак поднялся, Виана с изумлением осознала, что он был гораздо выше и ужаснее, чем показался ей вначале.

— Добро пожаловать в мою скромную обитель, милые дамы, — ухмыльнулся Арак, приветствуя дам, но ему никто не ответил. — Надеюсь, поездка была приятной. Я выбрал в посланцы людей, которым хорошо известны обычаи вашей страны, чтобы вы не испытывали неловкости в их обществе. Уверен, они относились к вам с должным уважением, которого вы заслуживаете.

Виана вспомнила двух варваров, которые увезли ее из замка, и опять внутри нее все сжалось. Они и вправду проявили некоторую галантность, пусть и неуклюжую, но потом, наткнувшись на засаду, доказали, что под налетом цивилизованности по-прежнему оставались дикарями.

— Я позвал вас, — продолжал Арак, — чтобы вы оказали дань уважения вашему новому королю и повелителю. И, как вам должно быть известно, любому королю нужна королева.

Виана невольно устремила взгляд на опустевший трон королевы, где покоилась ее диадема, ожидавшая теперь новую хозяйку.

При других обстоятельствах, в спокойные времена, когда оба принца были живы, половина нортийских девиц жаждала в будущем носить эту диадему и править королевством вместе с красавцем Бериаком, но сейчас ни одна не шагнула вперед, а некоторые даже попятились назад, стараясь остаться незамеченными.

Издав короткий, лающий смешок, Арак снова откинулся на завоеванный силой трон.

— Тройлас! — гаркнул он. — Пора.

Бледный, дрожащий человечек бросился к нему и склонил голову в знак покорности; в руках он нес старую увесистую книгу, на обложке которой красовался герб нортийских королей: на голубом фоне парящий над серебристым замком орел.

— Это королевский писарь, — шепнула Белисия. — Как и многие слуги Радиса, он испугался за свою жизнь и присягнул на верность дикарю.

Виана кивнула; она знала в лицо этого человека, хотя до сей поры не знала ни его имени, ни должности при дворе. А еще она не понимала, зачем Араку понадобились королевские слуги.

Впрочем, это тут же стало ясно. Резким, пронзительным голосом Тройлас стал по очереди вызывать дам, одну за другой. Особо сопротивляющихся люди Арака подталкивали в спину, так что в конечном счете все названные оказались возле трона. Тройлас называл имя дамы, ее титул, родословную и имущество, а Арак под испуганно-затравленными взглядами прочих женщин изучающе осматривал ее и затем передавал одному из своих приспешников. Виана быстро догадалась, что женщины были наградой воинам за храбрость и преданность. Вождям племен доставались наиболее родовитые дамы. При выборе красота не имела никакого значения; предводитель варваров дарил им земли, поместья и дворянский титул. У вождей от этих дам и девиц родятся сыновья, принадлежащие к дворянскому сословию. Унаследовав состояния в различных областях Нортии, они через пару поколений станут полноправными хозяевами всего королевства, и уже никто и никогда не сможет выгнать их отсюда.

Виана стояла неподвижно, как обреченная корова, которую вот-вот поведут на бойню. Она знала, что рано или поздно очередь дойдет и до нее, но никак не могла придумать что-то, чтобы выкрутиться.

— Аналиса де Бельросаль! — выкрикнул Тройлас.

Девчушка лет девяти-десяти, дрожа от страха, шагнула вперед и пошла вдоль зала. Мать с жутким криком бросилась за ней и встала между Араком и своей малышкой.

— Сжальтесь, господин! — взмолилась она. — Аналиса совсем еще ребенок. Возьмите меня вместо нее.

По толпе женщин пробежал невнятный ропот.

— Маркиза Бельросаль — сестра покойной королевы и кузина короля Радиса, — пояснила Белисия, хотя Виана и сама это знала. — По королевской линии она родня с обеих сторон.

Арак ничего не ответил. Маркиза стояла перед ним, крепко обняв Аналису, а Тройлас зачитывал длинный список титулов девочки.

— Аналиса станет нашей новой королевой, — объявил наконец предводитель дикарей.

Он повторил это на своем родном языке, чтобы его поняли все соплеменники, и дикари радостно взвыли. Маркиза умоляла Арака изменить решение, но ее доводы обернулись против нее.

— Вы уже стары для этого, маркиза, — с кривой ухмылкой пояснил Арак. — Аналиса пока еще ребенок, но дети растут. Впереди у нее уйма времени, чтобы родить здоровых и крепких детей.

Вскрикнув, маркиза в отчаянии заломила руки, но была бессильна изменить судьбу своей дочери. Тем не менее, ей было обещано, что она останется при дворе и будет заботиться о дочери на правах фрейлины.

Виане было очень жаль бедняжку Аналису; она вспомнила Ринию, младшую сестру Робиана и с тяжелым сердцем подумала, не выдадут ли замуж и ее тоже. Однако ни самой Ринии, ни ее матери, герцогини Кастельмар, Виана нигде не видела и потому подумала, что это, возможно, добрый знак. На миг в ее душе вспыхнула надежда, что теперь, когда Арак нашел себе королеву, остальные женщины смогут вернуться домой.

Надежды оказались тщетны. Виана почувствовала слабость, услышав, что Тройлас назвал ее имя.

Девушка попыталась собраться с духом. Арак выслушал маркизу, хотя и не выполнил ее просьбу. Так, может, ей удастся убедить его. Виана мягко высвободилась из рук пытавшихся удержать ее Дореи и Белисии и пошла вперед, опустив глаза и не смея взглянуть на ужасного дикаря.

— Виана — дочь павшего в бою герцога Корвена де Рокагриса, — говорил меж тем Тройлас. — Других детей у герцога нет, так что она единственная наследница его владений.

Девушка едва слышала, как писарь подробно перечислял ее титулы и наследство. Новость о гибели отца обрушилась на нее тяжелой кувалдой. Конечно, она с самого начала знала, что у герцога слишком мало шансов выжить в бою, и все же в душе теплилась искорка надежды увидеть его снова. Чтобы сдержать слезы, Виана закрыла глаза и едва не лишилась чувств, но голос Арака вернул ее к жизни.

— Хорошо, она будет славной женой для Олдара.

Огромный дикарь с курчавой рыжей бородой и висящим за спиной топором восторженно гикнул в честь короля, и одноплеменники радостно поддержали своего вождя.

Виана была в ужасе. Ее собираются выдать замуж за это чудовище? И отпрыски этого Олдара будут наследниками Рокагриса? Не бывать этому!

— Господин, — осмелилась заговорить Виана, — я не могу выйти замуж за этого человека.

Арак изумленно и слегка обеспокоено посмотрел на нее. До сих пор только маркиза де Бельросаль осмелилась возражать ему, но это было понятно: она защищала дочь, и в ней текла королевская кровь. Дикари встретили заявление Вианы дружным хохотом, но Арак повелительно махнул рукой, и смех мигом стих. Арак подался чуть вперед и, не моргая, уставился на девушку своими стальными глазами. Неожиданно Виана почувствовала себя крошечной пылинкой, но ее душа вдруг взбунтовалась. Каким бы впечатляющим не казался этот человек, он был всего лишь дикарем-узурпатором. Собравшись с силами, Виана гордо вскинула голову и выдержала взгляд Арака. Тот нахмурился.

— Как смеешь ты перечить моей воле? — прорычал он.

— Я… — голос Вианы дрогнул, но девушка справилась с ним и продолжила. — Прошу меня простить, но я давно обручена с другим. Так решили наши отцы, — добавила она, вспомнив слова Белисии о том, что в свадебных делах дикари считаются с мнением отца девушки.

Арак посмотрел на Тройласа, нервно перелистывавшего книгу.

— Здесь нет такой записи, господин, — наконец промямлил писарь.

— Значит, девчонка врет?

— Я бы так не сказал. Безусловно, она говорит правду, но даже будучи одобренным королем, брачный союз не имеет силы, пока он не записан в этой книге.

— Ты хочешь сказать, что они еще не женаты?

— Именно так, господин.

Арак снова повернулся к Виане.

— А тебе известно, что твой жених, вполне возможно, погиб на войне? — изрек он.

Виана кивнула.

— Надеюсь, что он жив, господин, — ответила она, стараясь скрыть дрожь в ногах.

— Можно узнать, кто этот счастливчик?

— Робиан де Кастельмар, сын герцога Ландана.

С каждым произнесенным словом уверенность Вианы крепла.

— Робиан? — приподняв бровь, повторил Арак и усмехнулся.

Виана не понимала, что так развеселило дикаря. Она кивнула и почувствовала, как покраснели ее щеки. Она ждала, что Тройлас сверится с книгой, а потом сообщит своему новому владыке, что представляет собой Робиан де Кастельмар, но тот даже не удосужился открыть свой фолиант. И Виана быстро узнала, почему.

— Робиан де Кастельмар, сын Ландана! — ко всеобщему веселью громко произнес Арак.

Все повернулись в сторону зала, которую Виана не успела рассмотреть. Там, в самом углу, сидело несколько нортианских рыцарей. Завоеватели выглядели такими большими и шумными, что на их фоне рыцари оставались незамеченными, тем более что они и сами не желали привлекать к себе внимание. Они смущенно держались в тени, стараясь избегать женских глаз.

— Робиан! — снова позвал Арак. — Здесь какая-то девица спрашивает о тебе!

Кто-то из нортианских дворян пошевелился, и сердце Вианы радостно екнуло. Неужели это правда? Неужели Робиан жив?

Вскоре она увидела, как Робиан, тяжело ступая, направился к своему новому королю. Виана подавила радостный вопль. Это и впрямь был Робиан, ее Робиан! В том не было сомнений. Он выглядел уставшим и более серьезным, его волосы свалялись, а одежда была забрызгана кровью, но он был цел и невредим.

Виана едва удержалась, чтобы не броситься в его объятия; ее лицо светилось счастьем. Она подумала, что правильно сделала, сохранив надежду и сказав Араку о помолвке. Робиан спасет ее от брака с тем ужасным дикарем. Виана одарила Робиана лучезарной улыбкой, но, к ее изумлению, тот даже не взглянул на нее.

— Мой господин… — промолвил Робиан, склонившись перед Араком.

— После смерти своего отца ты наследник Кастельмара, но сохранил свои владения лишь потому, что предпочел жить и служить мне, а не умереть от моей руки. Так?

— Так, мой господин, — безучастно подтвердил юноша.

Виана смотрела на эту сцену, не зная как к этому отнестись. Робиан оказался предателем и трусом, но он был жив.

Желала бы она, чтобы ее жених погиб героем, как отец, которого она больше никогда не увидит?

— Ты поклялся смириться с тем, что всегда будешь на положении новобранца, — продолжил варвар, — и оно будет ниже, чем у моих людей. И прав у тебя будет меньше, чем у них.

— Я помню, — еле слышно ответил Робиан.

— Я пообещал моему славному Олдару отдать ему в жены эту девушку. Она молода, богата и из знатного рода. Со своей стороны, Олдар отличный воин, храбрый и верный, он вождь одного из самых могущественных среди степных народов племен. Ты же просто жалкий изменник. Я считаю, что ты не достоин жениться на этой девушке. Ты со мной согласен?

— Конечно, мой господин, — кусая губы, ответил Робиан. — Вождь Олдар будет отличным мужем для Вианы.

Девушка в ужасе закричала, не поверив своим ушам.

— Кажется, она не тебе верит, — Арак ухмыльнулся. — Ты отказываешься быть ее мужем, Робиан де Кастельмар? Подтверди это прямо здесь и сейчас.

Юный рыцарь выпрямился и посмотрел на Виану, но тут же опустил голову, не смея выдержать умоляющий взгляд ее глаз.

— Я отрекаюсь от нее, мой король. Помолвка, совершенная нашими отцами, расторгнута.

— Хорошо, — удовлетворенно хмыкнул Арак. — Очень хорошо.

Виана в отчаянии позвала Робиана, но тот не поднял глаз. Ее отдадут дикарю Олдару, а жених не станет этому мешать.

Отбор жен для вождей племен продолжался до глубокой ночи. А затем появился какой-то коротышка. Несмотря на хилое телосложение и малый рост, он пользовался всеобщим уважением. Пока он шел через зал, прочие дикари почтительно молчали. Виана с некоторой опаской исподтишка наблюдала за пришедшим. Ее поразили длинные седые волосы, аккуратно заплетенные в косичку, и разноцветные узоры, украшавшие лицо коротышки. Ничего подобного она прежде не видела.

— Колдун, — шепнул кто-то, и Виана невольно вздрогнула всем телом.

Виана догадалась, что этот человек был наделен властью заключать браки независимо от того, владел он магической силой, приписываемой ему прочими дикарями, или нет. Сначала он торжественно соединил узами брака Арака и несчастную, непрестанно рыдавшую Аналису, а следом и остальных, не слушая возражения женщин. Теперь королем был Арак, и он издавал свои законы, а посему, согласно обычаям его народа, эти браки были абсолютно законны.

Виане должна была ехать вместе со своим новоиспеченным мужем, и у нее не было времени попрощаться с кем-либо. Белисию тоже выдали замуж за какого-то вождя. Виане довелось увидеть, как подруга надерзила мужу, и тот влепил ей увесистую оплеуху, чтобы поставить на место. Задрожав от страха, Виана бросила последний умоляющий взгляд на Робиана, но тот упорно старался ее не замечать.

«Возможно, он вынашивает план, как одолеть Арака, — подумала Виана, — и сейчас мне нужно пустить все на самотек. Вскоре он наверняка придет, чтобы спасти меня».

Той ночью они с Дореей спали в королевском замке, в маленькой комнатке для гостей, но Робиан не пришел повидаться с ней. Новый муж, к счастью, тоже не пришел, но Виана не питала на этот счет никаких иллюзий, отлично понимая, что тот не замедлит потребовать от нее исполнения супружеского долга.

На следующий день Олдар велел отправляться в одно из его поместий, подаренных королем. Виана на своей смирной кобылке грустно трусила следом за супругом к новой жизни, по ее догадкам, полной горя и лишений.

До последнего она смотрела по сторонам, выискивая Робиана, возможно, машущего ей рукой с зубчатой стены или из какого-нибудь окна королевского замка, возможно, скрывающегося среди людей, толпившихся на главной площади Нормона, или, вполне возможно, притаившегося в чаще леса у дороги и устроившего там засаду, чтобы спасти свою девушку. Виана твердо верила, что так или иначе Робиан ее спасет, не осмеливаясь думать, что будет, если победят дикари и перебьют всех, как перебили гвардейцев Рокагриса. В сердце девушки еще теплилась надежда. К вечеру они добрались до места, а Робиан так и не пришел ей на помощь.

Внезапно Виана поняла, что он не станет ее спасать.

Робиан оставил ее в лапах дикаря. Она была одна.

Ее мечты обратились в прах.

Глава 3, в которой говорится о замужней жизни и о превратностях семейных потасовок

Виана рассчитывала, что новоиспеченный супруг отвезет ее обратно домой, поскольку Арак передал ему Рокагрис и все земли герцога Корвена, но Олдар заполучил права и на другие владения, в том числе и на замок Торреспино, имевший надежные, крепкие стены и расположенный на самой вершине труднодоступного утеса неподалеку от границ Дремучего Леса. Именно там, в конце концов, и решил поселиться Олдар. Конечно, жить в Рокагрисе было бы не в пример удобнее, учитывая, что семья герцога бо́льшую часть времени проводила именно здесь, но в случае нападения этот замок был гораздо уязвимее Торреспино. Виана сразу поняла, что для мужа оборонительная мощь жилища гораздо ценнее удобств и опечаленно вздохнула, увидев, что она будет делить с ним просторную, но сырую и холодную комнату на вершине ощетинившейся шипами башни, давшей название этому месту.

Олдар почти не разговаривал с женой, разве что коротко отдавал какой-нибудь приказ. Да он и не мог вести с ней долгие беседы, поскольку на нортийском языке знал всего лишь несколько слов. Когда Виана попросила его оставить Дорею служанкой, он невнятно пробурчал что-то и пожал плечами, словно давая понять, что ему совершенно безразлично, поедет ли кормилица с ней или нет. Всю дорогу Олдар вместе со своими людьми пил хмельное пиво и во всю глотку распевал на грубом, непонятном языке либо похабные песенки, как предположила Виана по громкому хохоту, либо баллады о битвах, либо то и другое. Как бы то ни было, она была только рада, что не может понять их содержание.

С другой стороны, мужчины почти не обращали внимания на них с Дореей, словно считали их дурнушками, и к Виане вернулась надежда. Правда, ненадолго; с тяжелым сердцем она едва успела мельком оглядеть свое новое жилище, как Олдар отрывисто бросил:

— Ты… вниз. Есть.

Виана видела состояние, в котором находились Олдар и его воины, и ничуть не сомневалась, что этот ужин будет похож на ужин в королевском замке после того, как Арак выдал всех нортийских дам замуж за своих грубых вояк. Она не желала участвовать в празднике.

— Нет, нет, — твердила она. — Я… у меня болит голова. Я устала от дороги, — несколько раз повторила Виана, сопровождая свои слова красноречивыми жестами, чтобы Олдар сумел ее понять.

— Слабая женщина, — пренебрежительно фыркнул тот.

Виана не поняла, счел ли он слабыми и хрупкими всех женщин в целом, или только ее, впрочем, какая разница. Дикарь развернулся и пошел прочь. Девушка вздохнула почти с облегчением, но Олдар, стоя у двери, снова обернулся, будто вспомнил что-то, и посмотрел на нее:

— Приду потом, — утробно рыкнул он и сделал непристойный жест, смысл которого был понятен даже невинной девице.

От ужаса Виана не смогла даже ответить. Когда дикарь ушел, захлопнув за собою дверь, девушка бросилась на кровать и безутешно зарыдала. Что она могла? Ей никогда не вырваться отсюда. Олдар не запер ее на ключ, но в замке полно дикарей, и она не сможет выбежать во двор незаметно. Вылезти из окна тоже не получится — башня была очень высокой. И тем не менее, Виана не собиралась покоряться судьбе. Хватит ли у нее мужества по примеру королевы покончить с собой, чтобы не лишиться чести? Однако кинжала под рукой тоже не было, и Виана задумалась, сможет ли она повеситься на поясном шнуре…

Нет, на это она никогда не решится. Слишком страшно умирать.

Виана долго лежала на кровати, горько оплакивая свою судьбу и гадая, что делать, пока в полном изнеможении не забылась тяжким сном.

Она проснулась от грохота распахнувшейся двери. В мгновение ока Виана оценила свое положение: она находилась в башне уединенного, мрачного замка, в спальне мужа, в стельку пьяного дикаря, стоявшего в освещенном проеме двери. Девушка вскочила с постели и в ужасе попятилась к стене. Олдар с побагровевшим от вина лицом, дыхнув перегаром, забормотал что-то непонятное на своем сорочьем языке и, пошатываясь, двинулся к ней. Виана намеревалась быть сильной и стоически переносить уготованную ей судьбу, но страх победил, и она продолжала отступать, пока не уперлась спиной в стену. Дикарь расхохотался во весь голос и потянулся к ней… но споткнулся и рухнул на пол.

Виана стояла, затаив дыхание, однако Олдар не вставал, и девушка отважилась на робкий шажок, но тут же вздрогнула и замерла на месте, когда муж, громко рыгнув, оглушительно захрапел. Виана подождала еще немного; сердце бешено колотилось в груди. Олдар не шевелился, и она, тихонько ступая и стараясь не задеть валяющегося на полу громилу, пошла к двери. Добравшись до выхода, девушка снова остановилась. Куда теперь идти? И что делать? А вдруг Олдар проснется и не найдет ее в спальне? Вдруг он рассвирипеет и побьет ее, как поколотил Белисию ее муж-дикарь? Виана с тревогой посмотрела на Олдара. Тот, казалось, даже не дышал. Может, он умер?

Виана подошла поближе к варвару и ткнула его ногой. Он даже не пошевелился.

Пожалуй, он и в самом деле умер! Виана плохо понимала, что произошло, но мысли в голове сложились как пасьянс. Если Олдар мертв, то она свободна. Как вдова, она сможет вернуть свои владения и возвратиться в Рокагрис, если пожелает. Да, но если король-узурпатор, выдаст ее замуж за другого дикаря? Нет-нет, это недопустимо… Пожалуй, отсюда можно сбежать, если муж умер… или спит… или лежит без чувств. Вот только все его люди внизу, и они уже видели ее. Как объяснить им, что с Олдаром? А вдруг они решат, что это она его убила? Хотя, если немного повезет, то все они напьются допьяна и уснут, а значит, ничего не заметят.

«Нужно выбраться отсюда, пока меня не хватились», — решила Виана, бросаясь к выходу. Неожиданно дверь открылась, и девушка вскрикнула от страха.

— Тише, госпожа, не бойтесь, это я! — шикнула Дорея, протискиваясь в спальню.

Девушка немного успокоилась. Едва приехав в Торреспино, Олдар заявил, что замужней женщине не нужен никто, кроме мужа, и отослал Дорею к прочим слугам.

Виана очень сильно скучала по кормилице.

— Дорея! — воскликнула она, и в голосе девушки были слышны нотки былой паники. — Олдар едва не… он потерял сознание… Думаю, он умер!

Ничуть не удивившись, кормилица оценивающе взглянула на распростертое тело дикаря.

— Не беспокойтесь, госпожа, ложитесь спать. У нас мало времени. Я помогу вам раздеться.

— Что ты говоришь, Дорея? После того, что было, я не смогу уснуть!

Славная женщина лишь покачала головой и стала развязывать шнурки на платье госпожи. Виана, расстроенная событиями последних дней, безропотно подчинилась, однако удивлению девушки не было предела, когда она увидела, как Дорея небрежно отшвырнула платье в угол и вдобавок разорвала на ней рубашку, обнажив тем самым грудь.

— Что ты делаешь? — воскликнула Виана и постаралась как могла прикрыть наготу.

— Успокойтесь, девочка моя, это для вашего же блага. И помогите мне дотащить вашего мужа до кровати.

— Да ты только посмотри на меня!.. А если он проснется?

— Поверьте, он не проснется до самого утра.

Тихий и ласковый голос Дореи успокоил Виану. Они вдвоем кое-как доволокли дикаря-громилу до кровати и с трудом затащили его на ложе, но Олдар даже не шевельнулся.

— Ты уверена, что он не умер? — с опаской спросила Виана.

— Я налила в кубок сонного зелья, и он крепко уснул, госпожа, — Дорея помотала головой, — но, проснувшись, дикарь должен поверить, что брачная ночь была, иначе он снова попытается исполнить супружеский долг.

Поняв замысел кормилицы, Виана крепко обняла ее и разрыдалась от благодарности и облегчения.

— Ох, Дорея, что бы я делала без тебя?

— Мы еще не закончили, девочка моя, — кормилица осторожно, но решительно отстранилась от воспитанницы.

Виана придушенно вскрикнула, заметив в руке Дореи кухонный нож, но та не вонзила его в дикаря, а чиркнула себя лезвием по пальцу. Несколько капель крови упали на простыню.

— Это послужит доказательством, что вы уже не девушка, — объяснила она. Виана ошеломленно смотрела на красные пятна.

— Но все подумают, что он…

— Пусть лучше думают, чем это будет на самом деле, девочка.

Виана признала ее правоту, хотя еще и не оправилась полностью от потрясения.

— Ты столько сделала для меня, — благодарно шептала она, перевязывая палец кормилицы своим носовым платком. — Это я должна была порезать себе…

— Вот уж нет, — прервала ее Дорея. — Олдар не так глуп, как кажется. Порез на вашей нежной ручке привлек бы его внимание, а то, что старая служанка случайно поранилась кухонным ножом, нарезая овощи для рагу, — обычное дело.

— Спасибо тебе, спасибо, — Виана вновь обняла Дорею. — Я никогда этого не забуду.

Дорея усмехнулась.

— Чтобы муж не пытался снова лезть к вам, я каждый вечер буду давать ему сонное зелье, — пояснила она, — но вскоре он может что-нибудь заподозрить, так что лучше вам к тому времени быть на сносях.

— На сносях? — встревожено переспросила Виана.

— Не взаправду, конечно, — успокоила ее Дорея. — Это будет еще одна из наших нынешних уловок. Цель дикаря — заполучить от вас наследника и, если он поверит, что добился своего, возможно, потеряет к вам интерес. Мы скажем, что в вашем положении нужно соблюдать покой, и несколько месяцев ему придется держаться от вас подальше.

— А что потом?

— Там видно будет, — пожала плечами Дорея.

Это решение пусть и не полностью, но хотя бы частично избавляло Виану от неприятности делить постель с Олдаром.

— Вам придется спать рядом с ним, госпожа, чтобы он ничего не заподозрил, — заметила Дорея, — но не волнуйтесь, среди ночи он не проснется, а утром ему будет так плохо, что он даже руку на вас положить не сможет.

Виану замутило от одной только мысли, что ей придется провести ночь рядом с громилой, от которого воняло вином и потом, но она полностью доверяла кормилице и была готова делать все, что та ни скажет, а посему легла в постель, отодвинувшись как можно дальше от Олдара и повернувшись к нему спиной. Напоследок Дорея внимательно оглядела комнату и, убедившись, что все в порядке, ободряюще улыбнулась Виане и вышла, прикрыв за собой дверь.

Оставшись наедине с мужем, девушка испытывала неимоверный ужас, но изо всех сил старалась лежать неподвижно и уснуть. Она провела так несколько часов, не решаясь шевельнуться, в то время как Олдар спал столь крепко, что, вероятно, не проснулся бы, даже если Виана стала бы прыгать на кровати. Лишь около полудня дикарь дернулся во сне и что-то пролопотал на своем языке. Внезапно пробудившись от собственного храпа, он резко повернулся на кровати и уставился на девушку осоловелыми глазами.

Виана со страхом смотрела на дикаря, съежившись на другом конце кровати. Все ее тело болело от напряжения, но Олдар, одурманенный подмешанным в вино зельем, этого не замечал. Слегка приподнявшись, он озадаченно хлопал глазами, стараясь понять происходящее. Казалось, он растерялся, увидев Виану в своей постели, возможно, потому, что не помнил, как сюда добрался. Затем он заметил, что рубашка на девушке была разорвана, а смятые простыни сбиты в кучу. На простыне были отчетливо видны уже подсохшие пятна крови.

Удовлетворенная ухмылка осветила лицо Олдара; он издал торжествующий вопль и вскочил на ноги, но тут же был вынужден прислониться к стене, чувствуя легкое недомогание. Виана прикрылась простыней и испуганно смотрела на мужа, но тот лишь окинул ее презрительным взглядом и нетвердой походкой, пошатываясь и спотыкаясь, вышел из комнаты.

Виана подождала немного, но когда стало ясно, что Олдар не вернется, вдохнула полной грудью, словно гора свалилась с плеч.

Дорея была права: зелье еще действовало, но дикарь явно припишет это похмелью после вчерашнего перепоя. С другой стороны, она, похоже, совершенно его не интересовала. Олдару нужна была всего лишь жена, которая родит ему наследников земель, завоеванных Араком. Возможно, он оставит ее в покое, как только решит, что она беременна.

Виана медленно дышала, стараясь привести в порядок мысли. Ночью план Дореи казался ей безумным, и она согласилась на него лишь от страха, не зная, что еще сделать. Однако сейчас, при утреннем свете, хорошенько всё обдумав, девушка решила, что он может сработать…

Остаток дня она старалась не попадаться мужу на глаза, найдя убежище на кухне подле Дореи. Сюда Олдар не вошел бы ни за что в жизни, считая кухню чисто женскими владениями. К тому же бо́льшая часть слуг, работавших там, были уроженцами Нортии, которых заставили прислуживать дикарям, и они испытывали глубокую симпатию к своей новой госпоже, от души сожалея о ее судьбе.

И тем не менее, ни Дорея, ни Виана ни с кем не делились своим планом. Чтобы задумка удалась, обеим следовало быть крайне осмотрительными и осторожными.

Тем же утром Олдар с гордостью продемонстрировал своим людям запятнанную кровью простыню, похваляясь перед ними тем, чего на самом деле даже вспомнить не смог. Весь этот день, а также следующий, дикари предавались безделью, постоянно требуя у слуг то выпивки, то еды. До спальни Олдар добрался уже глубокой ночью. На этот раз ему удалось донести дрожащую от страха Виану до постели, но он уснул мертвецким сном, едва коснувшись простыни.

На следующую ночь Олдар не выдержал: поднимаясь в спальню, он мешком рухнул прямо на лестнице, и Виане пришлось тащить его до кровати при помощи двух слуг.

Девушка считала дни, мечтая, чтобы скорее наступило время притворяться беременной; она боялась, что однажды сон-трава одолеет Олдара слишком поздно.

Для верности Дорея с каждым разом увеличивала дозу, и в последующие ночи дикарь самостоятельно даже из-за стола встать не мог.

Все это время Виана продолжала делать вид, что мужу удается исполнять свой супружеский долг, хоть он этого и не помнил. Впрочем, заговорщицы отлично понимали, что этот фарс не может длиться долго.

Развязка наступила раньше, чем они рассчитывали.

Оказалось, что разгульные пиршества с песнями и реками хмельного вина были у варваров не повседневным делом, а частью праздничных торжеств по случаю завоевания Нортии. Наступил момент, когда Олдар решил — конец безделью, пришла пора брать всех в ежовые рукавицы. И сразу же дикари начали патрулировать окрестности Торреспино дабы усмирить народ, подавить в зародыше малейший намек на мятеж и убедиться, что крестьяне знают о новом господине. Весь день Олдар проводил, объезжая свои земли и проверяя каждую деревню, каждую дорогу и каждое распаханное поле. Единственным местом, к которому он не приближался, был Дремучий Лес, но в этом не было ничего странного: к нему никто не приближался.

Теперь дикари стали больше походить на грозных воинов, разгромивших нортианскую армию, а не на толпу пьянчуг последних дней. Олдар стал приходить в себя и начал поглядывать на Виану с неким подозрением.

К счастью для нее, вскоре после свадьбы из-за Белых Гор стали прибывать и другие варвары, включая женщин.

Увидев дикарок, Виана поняла, почему грубые воины не считали нортианских дам привлекательными. С загорелой на солнце кожей, с распущенными, непослушными волосами варварши были такими же грубыми, сильными и мускулистыми, как и они сами. Лишь немногие из них собирали свои длинные волосы в некое подобие косиц, да и те почти всегда были наполовину распущены. Широкие вырезы и вульгарные манеры делали их похожими больше на трактирных девок, нежели на изящных благородных дам. Рядом с ними Виана выглядела хилой, мягкотелой, жеманной девицей с бледным, круглым и нежным личиком. Тепличный цветок, не разжигающий страсть дикарей, в отличие от их сильных и горячих женщин.

Постепенно Олдар потерял интерес к Виане после того, как в замке поселились северные девицы: некоторые стали служанками, а некоторые вышли замуж за воинов Олдара. Считая своим долгом обзавестись наследником, Олдар по-прежнему приходил по ночам в свою спальню, но это, казалось, его раздражало, особенно если учесть, что по какой-то странной причине он никак не мог вспомнить подробности этих самых брачных ночей.

Тогда Дорея наконец решила воплотить в жизнь притворную беременность Вианы.

— А если он не поверит? — встревожилась девушка. — В последние дни он наводил порядок во владениях, но я знаю, что мои дела для него не завершены, он это так не оставит. Должно быть, он и так считает странным, что спит непробудным сном, особенно теперь, когда пьет уже не так, как раньше.

— Предоставьте это мне, госпожа, — ответила кормилица. — Если все пойдет хорошо, эта ночь на долгое время станет последней, проведенной в постели мужа.

Подбодренная этими словами, Виана легла спать раньше обычного. Она проснулась, когда Олдар, шатаясь, вошел в спальню и как подкошенный рухнул возле кровати. Виана не стала поднимать его с пола. Забрезжившая возможность долгое время держаться подальше от этого человека придавала ей сил и наполняла надеждой.

На рассвете Дорея вошла в спальню, неся в руках чашку с какой-то дымящейся жидкостью.

— Проснитесь, госпожа, — кормилица бесцеремонно перешагнула через Олдара и легонько потрясла Виану за плечо.

— Что это? — осведомилась та.

— Питье поможет вам притвориться беременной, вызвав легкое недомогание, свойственное дамам в интересном положении. Только вначале помогите мне положить на кровать вашего мужа.

Женщины с трудом затащили Олдара на брачнное ложе. Не дав девушке даже отдышаться, Дорея заставила ее выпить настой.

— Пейте, у нас мало времени, — шепнула она. — Пейте до дна, это очень важно.

Девушка послушно глотала ужасно горькое, еще не остывшее варево; она так торопилась, что даже обожгла себе язык. Затем по совету кормилицы она вернулась в кровать и легла рядом с мужем. Дорея ушла, прикрыв за собой дверь, и Виане ничего не оставалось, кроме как ждать.

Олдар проснулся, чуть погодя. Он постепенно привыкал к сонному зелью Дореи и с каждым днем вставал все раньше и не таким рассеянным.

— Жена, — бормотнул он, увидев Виану.

Девушка слегка привстала, готовая спрыгнуть с постели, если потребуется. Внезапно ее замутило, а желудок скрутило от боли. Кое-как Виана сползла с кровати и шагнула к окну, где стояла ночная ваза. Там ее и вырвало.

Олдар растерянно смотрел на жену. У Вианы закружилась голова, и она едва не упала, успев прислониться к стене. Она попыталась что-то сказать и шагнула к двери, чтобы пойти искать Дорею, но не смогла: перед глазами все закружилось, и девушка лишилась чувств.

Очнулась она уже на другой кровати и в другой комнате, поменьше прежней, зато солнечной и хорошо проветренной. Дорея сидела рядом с ней.

— Простите меня, моя малышка, но так было нужно, — одними губами вымолвила Дорея и отерла пот со лба Вианы.

— Значит это из-за отвара, что ты дала, — едва слышно отозвалась та, но Дорея прижала палец к губам, веля ей молчать, и Виана догадалась, что в комнате они не одни.

Одним из визитеров был муж; он стоял, привалившись к стене, и чувствовал себя весьма неловко. Вторым был варвар, которого Виана знала только в лицо, и он был одним из немногих, кто хоть как-то мог изъясниться по-нортиански.

— Женщина больна? — спросил толмач. — Что с ней?

— Госпожа на сносях и стала мучиться от тягот своего положения, — пояснила Дорея. — Можешь поздравить своего господина — скоро его жена произведет на свет ребенка.

Виана содрогнулась при одной только мысли, что это может стать правдой.

— На сносях? Ты хочешь сказать, она пузата? — Варвар недоверчиво, с презрением и глубоким отвращением посмотрел на Виану. — Моя жена родила пятерых детей и никогда не валялась в кровати. Она работала до последнего. Таковы женщины нашего рода, — злобно и с вызовом заключил он.

Но Дорея не дрогнула.

— И что же? Твой господин выбрал себе в жены не женщину вашего рода, а благородную даму из Нортии. И дамы отличаются от ваших женщин, они более нежные и хрупкие. К тому же мне не совсем нравится, как протекает эта беременность. Возможно, госпоже потребуется покой, пока она не родит.

— Покой? Ты хочешь сказать, что она весь день будет валяться в постели?

— Или потеряет ребенка, — кивнула головой Дорея.

Дикарь насупил брови и с мрачным видом сообщил новость Олдару, едва понявшему лишь пару-тройку слов из разговора. Скорое отцовство, похоже, обрадовало Олдара, но в то же время он был безмерно раздражен, как и его товарищ, хилостью и болезненностью жены. Впрочем, Олдар был уверен, что нортианские женщины слабы от природы, и Дорее, упорно стоящей на своем, не составило труда убедить его, что жизнь ребенка под угрозой, а потому Виана нуждается в отдыхе.

В конце концов Олдар безразлично пожал плечами и вышел из спальни вместе с другим дикарем. Он не стал препираться с Дореей: особого интереса к жене Олдар не испытывал и вряд ли стал бы скучать по ней, а вот сын ему был нужен.

Для вида Виана еще несколько дней пролежала в постели, а Дорея продолжала подсыпать Олдару сонное зелье по вечерам, чтобы избежать ненужных подозрений по поводу неожиданно крепкого сна. Виана регулярно пила отвары, приготовленные кормилицей. Некоторые их них скручивали желудок, вызывая приступы рвоты и помогая притворяться беременной, а один, приготовляемый с особой осторожностью, приходилось принимать каждый день.

— Он избавляет от ежемесячных тягот, — шепотом пояснила Дорея.

Виана с еще бо́льшим уважением посмотрела на кормилицу.

— А почему ты не давала его раньше? — поинтересовалась она.

— Нельзя играть такими вещами, — Дорея строго посмотрела на воспитанницу и покачала головой. — Этот отвар очень сильный. Если пить его очень часто или много, можно навсегда лишиться способности зачать.

Вскоре Виане стало так плохо, что никому и голову бы не пришла мысль об обмане. Девушка и сама поклялась себе, что два раза подумает, прежде чем терпеть еще одну беременность, неважно настоящую или притворную.

В первые дни Олдар часто навещал жену, но она догадывалась, что его визиты вызваны лишь опасением за жизнь наследника. Постепенно Дорея уменьшала крепость отваров, и девушке немного полегчало, хотя она была еще бледна и вяла, а голова начинала кружиться, если она подолгу оставалась на ногах. Видя, что беременность идет своим чередом, Олдар перестал обращать на жену внимание и начал заниматься другими делами. Жизнь Вианы стала более спокойной. Когда мужа не было дома, девушка совершала короткие прогулки по замку, а в солнечные дни даже выходила во двор. Много времени она проводила на кухне с Дореей и другими служанками, которые изо всех сил заботились о ней.

Виане разрешили спать в комнате кормилицы, и спалось ей там гораздо лучше.

За это время девушка смогла как следует поразмыслить над тем, что случилось.

Безусловно, ее жизнь никогда не станет прежней. Отец убит, дикари захватили владения и лишили титула, а Робиан предал ее, оставив в руках злодея, едва умеющего связать два слова на нортианском языке. Она уже не будет Вианой де Рокагрис. Скорее всего, ей даже не позволят называться Вианой де Торреспино. Она обречена быть всего лишь женой Олдара… и это навсегда.

Первое время Виана много плакала, сознавая, сколь она несчастна. Сидя у окна и глядя вдаль, она мечтала, что скоро придет Робиан и спасет ее; она представляла, что он притворялся, поклявшись в верности Араку, точно так же, как она притворялась беременной, и что рано или поздно он отыщет способ добраться до своей невесты. Однако время шло, а новостей от Робиана не было.

Зима выдалась суровой во всей Нортии, но Виане она казалась особенно длинной и тяжелой. По ночам, слушая лишь посвист ветра да волчий вой, девушка вспоминала прошлые счастливые времена, и чувствовала себя жертвой кошмара, от которого невозможно пробудиться. Боль и горе угнетали душу точно так же, как шипы душили башню замка, в которой она старалась уснуть студеными ночами.

Наконец наступила весна, но лучше не стало. Минул год с того дня, как она могла бы стать женой Робиана, если бы не нападение дикарей, а вместе с ним испарились и последние надежды. Виана часто плакала, недоумевая, чем заслужила подобную судьбу. Она вспоминала все минуты, проведенные вместе с Робианом: их детские игры, мечты о будущем, поцелуи тайком. Было трудно представить, что чудесный Робиан, которого она знала, оказался тем же человеком, который бросил ее на произвол судьбы. Снова и снова Виана переживала ту минуту, когда он отдал ее дикарям, пересматривая каждый жест, каждое слово, стараясь отыскать хоть что-то, порождающее новые надежды, но всегда находила одно и то же: Робиан отказался бороться за нее.

Робиан любил ее не так сильно, как она думала, и гораздо меньше чем она его. Если вообще любил, в чем Виана уже начала сомневаться.

Мало-помалу она свыкалась с мыслью, что история любви навсегда завершена. По мере роста накладного живота и груди, которые приладила Дорея, слезы высыхали, а в душе вспыхивало пламя, зажженное искрой ярости и ненависти.

Вначале Виана сожалела, что она не мужчина, чтобы сражаться на войне и постараться вернуть утраченное. Будь она на месте Робиана, то боролась бы до последнего вздоха, как ее отец, а не вступила бы в ряды предателей и трусов. А потом девушка задумалась: на самом ли деле ей хватит мужества дать отпор. Она понимала, что всегда была безвольной, шла у всех на поводу и даже незначительным своим бунтом — притворной беременностью — обязана Дорее. Не будь кормилицы, возможно, и беременность сейчас была бы настоящей. Виана вспомнила, что не сумела даже жизни себя лишить, подобно королеве, и осознала, что дикари правы, считая ее малодушной и слабой.

И тогда в сердце девушки зародилось желание стать другой. Виана начала исподтишка наблюдать за дикарками, живущими в замке, и хоть ей не нравилось их бессовестное поведение, девушка восхищалась их живостью и силой.

Шли месяцы, лето добралось уже до самых дальних уголков Нортии, и Виана поняла, что к осени, когда придет срок родов, и Олдар обнаружит, что никакого ребенка нет и в помине, ей понадобится толика дикарской силы, чтобы дать отпор. Девушка подолгу обсуждала это с Дореей. Славная женщина считала, что лучше всего инсценировать трудные роды и сказать, что ребенок родился мертвым. Они постараются уговорить Олдара дать жене поправиться, а потом вновь станут опаивать его зельем, делать вид, что Виана делила с ним постель, и через какое-то время опять скажут, что она в положении. Правда, девушка сомневалась, что эта уловка сработает и во второй раз. Во-первых, дикарю уже давно перестали подмешивать в питье сонное зелье, и если неожиданно к нему вернется тяжелый сон и смутные воспоминания о супружеских ночах, Олдар быстро заподозрит что-то неладное. Во-вторых, Виана не была уверена, что всю оставшуюся жизнь сможет разыгрывать одну беременность за другой. Должно же быть и другое решение.

Но оно никак не находилось.

Чтобы рассеять опасения Олдара, что жена произведет на свет болезненного ребенка, Дорея не скупилась, увеличивая накладку сообразно сроку фальшивой беременности, и уже спустя полгода живот Вианы выглядел таким огромным, будто она вот-вот родит. Олдара же Дорея водила за нос, уверяя, что ребенок, скорее всего, будет просто великаном, ибо статью пошел в отца. При этом кормилица осторожно намекала, что Виане грозит опасность не дожить до родов, поскольку ребенок до последнего высасывает силенки своей хилой матери. Подобные намеки не на шутку встревожили Олдара и укрепили в мысли пока что оставить жену в покое.

Тем временем Виана, как ей и следовало, отдыхала: лежала в постели, как привидение бродила по замку или сидела у окна. Однако, несмотря на унылый и болезненный вид в голове кипели мысли. Времени на раздумья было достаточно, а дикари, привыкшие к ее молчаливому присутствию, давали массу возможностей слушать их разговоры. Со временем она выучила кое-какие слова из языка захватчиков. Уразумев, что дикари часто обсуждают положение в королевстве, девушка изо всех сил старалась понять, о чем они говорят. Вскоре Виана узнала, что Нортия полностью подчинена. Все дворянские владения теперь находились в руках вождей дикарских племен, а рыцарям короля Радиса, присягнувшим на верность Араку, оставили часть их прежних земель. «Робиану», — подумала Виана.

Дела у дикарей шли хорошо, но Виана чувствовала, что они слегка растеряны. Девушка понимала, что им не хватает активных действий: войн, сражений, борьбы… Они соскучились по восторженной радости новых завоеваний. Насколько Виана знала, Арак намеревался совершить новый поход на юг, к реке Холодных Камней, но дни шли, а король дикарей не собирал свою рать. Виана слушала… и размышляла.

День ото дня дикари Олдара становились все беспокойнее. Теперь их набеги на владения сводились к устрашению крестьян, поджогам сараюшек и похищению деревенских девок. В этом вопросе Арак, насколько было известно Виане, придерживался четкой позиции: его люди должны уважать своих новых подданных, поскольку теперь они за них в ответе, и те являются частью их наследства. Однако во владениях Олдара и в некоторых других этот закон не соблюдался.

Виана кипела от гнева, хотя прежде никогда не заботилась о положении крестьян, зная, что многие из них живут в нищете и в неурожайные годы голодают. Но ее отец никогда не был так жесток и не сеял ужас в деревнях.

И все же до поры до времени Виана не осмеливалась оказывать мужу сопротивление, даже намека на это не было… пока не представился походящий случай, и она его не упустила.

Это произошло в конце лета, за пару месяцев до предполагаемого рождения ребенка Олдара и Вианы. Девушка тогда почти не выходила из своей спальни, но в тот вечер разразилась страшная буря, настолько сильная, что люди Олдара не выезжали из замка.

Особенностью дикарей было то, что они не боялись непогоды и могли ездить верхом в снег и ветер, в жару и ледяную стужу, но дождь очень сильно досаждал им. Разумеется, они не перестали бы сражаться только потому, что на них обрушился ливень, но сейчас у них не было особых дел, а мучить крестьян поднадоело. Дикари решили устроить в замке славную пирушку, как в первые дни завоеваний. Олдар, невзирая на состояние беременной жены, велел ей следить, как идут приготовления к застолью, ибо это было ее обязанностью, так что Виана, тяжело вздохнув, спустилась на кухню, чтобы убедиться, что все в порядке.

Поначалу все шло гладко. Виана так долго притворялась измотанной беременностью, что привыкла почти всегда сидеть. Вот и теперь она тяжело опустилась на скамью возле стола, словно несла непосильную ношу, и начала давать указания. Еще несколько месяцев назад она и понятия не имела, сколько времени нужно держать жаркое на огне, или насколько хрустящим должен быть хлеб, или сколько овощей нужно резать для супа. Но Виана столько времени провела на кухне, разговаривая с Дореей и прочими служанками, что и сама заинтересовалась происходящим.

В тот вечер приготовили жареного поросенка, фаршированного яблоками, источавшими нежнейший, сладковатый аромат. Это было любимое блюдо Олдара.

Оставалось только подрумянить поросенка в печи, когда на кухню из двери, ведущей во двор, вошел один из стражников. Следом за ним шла какая-то оборванка, окруженная ребятишками. Виана насчитала шестеро детей, самый младший был еще грудным. Они промокли и тряслись от холода.

— Они пришли за объедками, — грубо сказал стражник. — Дайте им похлебки и пусть убираются отсюда.

В обычае нортийских дворян было делиться едой с самыми бедными во владении крестьянами. Как правило, это происходило по большим праздникам, когда оставалось много еды, и, как правило, этим занимались именно дамы. Виана тоже раздавала еду, когда жила с отцом, но Олдар косо смотрел на подобные дела. Ни для кого не было тайной, что дикари презирали нищих и всех, кто не мог заработать себе на хлеб.

Со временем Олдар разрешил Виане открывать ворота Торреспино для нищих, но с условием, что им станут подавать лишь самое необходимое: хлебные корки, остатки сыра, миску пустой похлебки. И никакого мяса, которое предназначалось лишь настоящим мужчинам, воинам. Мясо поддерживало не только их могучие тела, но и свирепость в бою. Не стоило тратить его на хиляков, которые не будут воевать.

Виана вздохнула и велела усадить пришельцев поближе к огню и налить всем похлебки. Затем она тоже подсела к столу, поскольку ее глубоко растрогал беспомощный вид женщины.

— Они все твои? — спросила она, имея в виду детей.

— Нет, госпожа, моих четверо. Двое других — племянники; они потеряли родителей в последнюю зиму.

Виана подумала о великодушии женщины, приютившей чужих ребятишек в то время, когда она и своих-то вряд ли могла прокормить.

— У тебя нет мужа? — поинтересовалась она.

Женщина опасливо огляделась, прежде чем ответить еле слышно:

— Нет, госпожа. Он погиб во время последнего набега на деревню.

— Набег? Кто на вас напал? — спросила Виана, подспудно догадываясь, кто это был. Она содрогнулась от страха, не решаясь дать ответ.

Самое большое поселение в здешних владениях под названием Кампоэспино, находилось под боком от замка, и воины Олдара терзали его чаще других.

— Это были люди моего мужа, верно?

Женщина низко опустила голову и молчала, боясь, что ее накажут, если она обвинит воинов Олдара. Она покрепче обняла ребенка и прижала к себе головки двух малышей, сидящих рядом с ней, страшась, что кто-то может их ударить.

Впрочем, отвечать не было необходимости. Виана и сама знала, что именно муж виновен в несчастьях этих людей.

Девушка почувствовала, как внутри вскипает гнев, когда она сравнила только что вынутое из печи жаркое с постной похлебкой, которую ела сидящая перед ней семья.

— Альда, — окликнула она кухарку, — разрежь на куски часть окорока и раздай его гостям.

— Гостям? — недоуменно переспросила та и ахнула, поняв, что хозяйка говорит о нищих. — Вы уверены, госпожа? — добавила она и снова ахнула, представив последствия этого приказа.

— Делай, что говорят, — подтвердила Виана.

Девушка так разъярилась, что ей было все равно, что скажет Олдар, увидев обкромсанную свиную тушу. На самом деле в глубине души она хотела испортить ему ужин.

Если бы Дорея была на кухне, она, несомненно, вытащила бы из головы воспитанницы эту идею. Но Дорея в тот момент набирала в бадьи колодезную воду и не могла вмешаться.

Альда и еще одна из кухарок нерешительно разрезали окорок на части и подали голодающей семье, смотревшей на него так, словно он волшебным образом появился здесь по велению одной из фей Дремучего Леса.

— Ешьте, ешьте, — подбодрила их Виана.

Мать семейства колебалась, нутром чуя, что хозяйка из-за этого попадет в беду, но оставить малышей голодными тоже не могла, а потому горячо поблагодарила Виану и начала раздавать мясо детям.

— Что нам делать с мясом? — отважилась спросить Альда.

— Несите в зал.

— Прямо так?

— Да, прямо так.

Кухарки тихо перешептывались между собой, но наконец Альда набралась смелости и взяла блюдо с остатками жаркого.

Прошло несколько томительных минут, в течение которых на кухне царила тишина, если не считать потрескивания огня в очаге да причмокивания уплетающих мясо детишек.

А потом из зала донесся грохот упавшего на пол железного предмета и крик. Виана испугалась, что Олдар ударил Альду, и начала сожалеть о своем маленьком бунте, но в этот миг на кухню ворвался разъяренный муж, волочивший за руку кухарку. Олдар обезумел от гнева; на медно-красном, под цвет бороды, лице бешено вращались глаза в поисках виновного. В углу он заметил съежившихся от страха крестьянку и малышей. От ужина осталась лишь обглоданная кость, но этого оказалось достаточно, чтобы Олдар взревел и бросился к ним…

…И наткнулся на Виану, с вызывающим спокойствием вставшую перед ним.

— Стой, — твердо сказала она мужу, — это я дала им окорок, чтобы они поели.

Виана ожидала, что муж разозлится и станет кричать, выясняя причину столь дерзкой выходки, но Олдар был человеком немногословным и залепил жене звучную оплеуху. Девушка ударилась о стол, чей острый край глубоко впился в ее ребра.

Никто и никогда не поднимал на Виану руку, тем более не бил с такой жестокостью. У девушки перехватило дыхание, и несколько секунд она старалась понять, что произошло.

Она обессилено соскользнула на пол, и тоненькая струйка крови засочилась из разбитой губы. От резкой боли, охватившей все тело, Виана задохнулась и не могла кричать, а лишь испуганно застонала.

— Госпожа!

Все служанки бросились к Виане, но самая молоденькая девушка подбежала первой и опустилась на колени рядом с ней. Виана не успела остановить служанку, и та быстро принялась ощупывать ее огромный живот, чтобы убедиться, что с ребенком все в порядке. Девушка растерялась, обнаружив накладку, и на ее лице отразилось изумление. Она озадаченно посмотрела на хозяйку и тут же постаралась скрыть свое замешательство, увидев испуганный взгляд Вианы, но было слишком поздно. Как и предупреждала Дорея, Олдар был далеко не глуп, хоть часто вел себя подобно дикому медведю. Смекнув, что тут что-то не чисто, он оттолкнул служанку, наклонился к жене и ощупал ее живот своей огромной ручищей. Виана приглушенно вскрикнула, почувствовав, как второй рукой муж залез ей под юбку и достал накладку.

Лицо дикаря перекосилось от гнева, и девушка поняла: пришел конец.

Вернувшаяся в эту минуту со двора Дорея громко вскрикнула от страха, выронила из рук бадью с водой, и та с грохотом покатилась по полу, расплескивая содержимое.

Олдар повернулся на шум, а Виана, пользуясь моментом, схватила кочергу и изо всех сил ударила его по голове. Она сделала это чисто машинально, не задумываясь, вложив в удар всю силу своего страха и отчаяния и отлично понимая, что иначе ей не увидеть нового рассвета.

Неожиданный удар был недостаточно силен, чтобы свалить Олдара с ног и привести в беспамятство, но, тем не менее, дикарь пошатнулся и, на свою беду, споткнулся о бадью, поскользнулся и упал навзничь, ударившись головой о каменную приступку очага.

Раздался жуткий хруст, и дикарь погрузился в забытье. Под его головой быстро образовалась лужа крови. Виана с трудом поднялась на ноги.

— Что… что это? — в ужасе пролепетала она, словно очнувшись от сна.

— Вы убили мужа, госпожа, — пискнула Альда, но Дорея поспешно прикрыла ей рот своей рукой.

— Тише ты! Дай мне подумать.

Дорея склонилась над громилой-дикарем, чтобы убедиться, что он действительно мертв. Виана же не могла отвести глаз от его неподвижного тела. Она не хотела его убивать… Или хотела? В самые горькие минуты она, и впрямь, мечтала его убить, но никогда не задумывалась об этом всерьез, считая невозможным. И вот теперь… Олдар мертв.

— Девочка моя, вы должны бежать отсюда, бежать, не медля ни минуты, — сказала Дорея, с трудом выпрямляя спину. — Живей ступайте на конюшню, седлайте лошадь и прочь из замка как можно дальше.

Виана помотала головой.

— Как сбежать, если меня увидит стража? И куда? Да и тебя я не могу оставить здесь!

— Дождь льет как из ведра, госпожа, — кормилица тряхнула головой, — ни одного стражника на посту не сыскать. Все укрылись под навесом, даже ворота не закрыли, чтобы двор не затопило. Если бежать прямо сейчас, они и не спохватятся. Скачите куда глаза глядят, какая разница. Скоро сюда явятся люди Олдара, и увидят, что произошло… А обо мне не беспокойтесь. Я найду способ присоединиться к вам.

— Но…

— Бегите, бегите скорей, — торопила Дорея, подталкивая Виану к выходу.

— Бегите, пока можно, госпожа, — подстегнула девушку Альда, — по дикарским законам, для женщины, убившей мужа, наказание одно — смерть.

Виана шагнула к двери, но прежде чем выйти, обернулась и в последний раз осмотрела кухню. Ее взгляд задержался на семье, ставшей причиной несчастья. Испуганная мать крепко прижимала к себе не менее напуганных, дрожащих ребятишек, и лишь самый старший из них, одиннадцати-двенадцатилетний мальчуган, смотрел на Виану с восхищением.

— Позаботься о них, Дорея, — попросила та. — Не позволяй, чтобы их заставили страдать, они ни в чем не виноваты.

Кормилица кивнула в знак согласия.

— А теперь бегите, девочка моя. Скорее.

Виана выбежала во двор. Избавившись от неудобных накладок и обретя прежнюю легкость и проворность, девушка под проливным дождем стремглав помчалась к конюшне. Она боялась за Дорею и остальных, но также понимала: если побег окажется удачным, люди Олдара первым делом бросятся за ней в погоню, и у остальных будет время покинуть замок.

В темной конюшне, Виана не стала тратить время на поиски своей смирной кобылки, а взнуздала первого попавшегося, нервного с виду, гнедого жеребца и быстро вскочила ему на спину. Конь едва не сбросил ее на землю, но Виана не могла позволить норовистому животному помешать ее побегу, а потому покрепче сжала поводья, и вонзила пятки в бока жеребца, хотя впервые в жизни сидела верхом на лошади как мужчина. Жеребец встал на дыбы и пулей вылетел из конюшни, так что Виана сумела удержаться на его спине только чудом.

Вцепившись в поводья, девушка старалась направить коня к воротам замка. Вдвоем они пронеслись мимо покинувших свои посты и укрывшихся под навесом от дождя стражников. Отчаявшаяся, испуганная и все еще испытывающая боль Виана услышала за спиной мужские голоса и поняла, что стражники с минуты на минуту бросятся в погоню. Управлять жеребцом она не могла, а потому старалась лишь удержаться на нем, предоставив тому скакать, куда он пожелает.

После бешеной скачки под проливным дождем, показавшейся Виане вечностью, жеребец добрался до чащи леса, но девушка не заметила этого даже тогда, когда сырые сучья стали хлестать и царапать ее нежную кожу. Лошадь замедлила ход и Виана, вконец обессилев, соскользнула с ее спины и упала в промокшие насквозь кусты. Она попыталась подняться, но не смогла. Лишившись чувств, Виана погрузилась в темноту.

Глава 4, в которой говорится о том, что делала Виана после побега из замка и кого встретила на опушке Дремучего Леса

Виана не знала, сколько времени пролежала в кустах под дождем, но ей почудилось, что меж деревьев послышался шорох. Девушка моргнула и приоткрыла глаза, но увидела во тьме лишь человеческую тень и услышала сухой смешок и голос, отчего-то показавшийся ей знакомым:

— Вот тебе на… Кто это здесь?

Девушка попыталась встать, чтобы убежать, но тело было непослушным, и ей стоило немалых усилий не рухнуть без чувств. Незнакомец наклонился к ней, Виана в отчаянии ударила его из последних сил и снова потеряла сознание.

Девушка несколько раз приходила в себя, но вряд ли сознавала это. Она смутно помнила лишь переменчивый свет, шум дождя, ароматы леса и горячего супа, прикосновение грубого одеяла, наброшенного на нее, и силуэт спасителя, четко выделявшийся на фоне бревенчатой стены… Обрывочные картины, навечно отпечатавшиеся в памяти Вианы, хотя девушка и не могла собрать их воедино, чтобы нарисовать полноценный холст.

Виана не знала, прошли часы или, возможно, дни, пока, однажды очнувшись, она не увидела, что наступил рассвет, дождь прекратился, и солнечные лучи, пробившиеся через окошко, играли с ее медово-янтарными волосами. Девушка растерянно моргнула, подняла руку и осторожно коснулась разбитой губы, отметив, что она уже не кровоточит, хотя все еще болит. Для полного исцеления от грубого удара Олдара требовалось время. Впрочем, следов запекшейся крови на коже тоже не было, и Виана поняла, что кто-то промыл рану и смазал ее снадобьем.

Девушка осмотрелась. Она находилась в какой-то хижине. У дальней стены, в очаге догорали поленья, а в небольшом котелке что-то варилось. Она лежала на единственном в комнатушке топчане. Девушка опасливо приподнялась на локте. На вбитых в стену крюках висела одежда, явно принадлежавшая мужчине: плащ из дубленой кожи и старый хубон. Кто и зачем принес ее в этот дом? И что происходило, пока она была в беспамятстве?.. Неужели с ней что-то случилось? Страх усилился, когда Виана обнаружила, что на ней только сорочка. Она поискала взглядом одежду; платье лежало возле очага. Возможно, спаситель положил его там, чтобы оно просохло. И все же это не гарантировало… [2]

Размышления девушки грубо прервал скрип открывшейся двери. Виана вскочила с кровати; от резкого движения у нее закружилась голова, но девушка, приложив все силы, устояла на ногах и, дрожа, попятилась к стене.

Вошедший мужчина был жилист и высок. За спиной у него висел лук и колчан со стрелами, а на поясе болталась пара убитых кроликов. Незнакомец стоял против света, так что Виана не могла отчетливо разглядеть черты его лица, тем более что нахлобученный на голову капюшон не облегчал дела.

— Ну что, сурок, самое время просыпаться, — сказал он.

Виана не ответила. Девушка была слишком напугана, чтобы обижаться; не поднимая глаз, она неподвижно стояла, прижавшись спиной к стене.

— Ты ведь дочка Корвена, верно? — спросил мужчина. — Та самая девушка, которую выдали за дикаря Олдара.

Виана гордо выпрямилась, рассерженная тем, что незнакомец обращался к ней не так уважительно, как заслуживало ее положение.

— Откуда вам это известно? — с вызывом ответила Виана, постаравшись придать голосу известную твердость, но из-за распухшей губы вышло невнятное бормотание.

Мужчина шагнул вперед, и свет, струившийся из окна, осветил его лицо. Виана сразу же узнала его и едва сдержалась, чтобы не закричать от изумления: это был Волк, человек, ворвавшийся в замок Нормон, чтобы предупредить о том, что дикари уже в пути. Казалось, с тех пор минул не один десяток лет.

— Я видел тебя на празднике солнцестояния, хотя и не знал тогда, кто ты, — ответил Волк. — До меня дошли слухи о твоей свадьбе с Олдаром, и мы неподалеку от Торреспино, так что нужно было всего лишь связать одно с другим. А также я узнал, что ты беременна, — он окинул девушку оценивающим взглядом и добавил, — должно быть, этот маленький ублюдок совсем заморыш.

Виана залилась краской, но горделиво вздернула подбородок, стараясь казаться безразличной к тому, что стоит перед мужчиной в одной сорочке.

— Я не в положении, — отрубила она, — а только притворялась, чтобы Олдар оставил меня в покое.

Казалось, Волк был неподдельно удивлен.

— А сейчас ты сбежала, верно? — он шагнул к девушке, и та мигом сжалась как пружина. — Не бойся его, здесь ты в безопасности, — успокоил ее Волк.

Девушку возмутил его снисходительный тон.

— Я не боюсь Олдара, потому что он мертв, — заявила Виана. — Я сама его убила.

Волк нахмурился, и Виана с удовлетворением отметила, что ее слова произвели на него впечатление. Мужчина кивнул и предложил:

— Вот что, расскажи мне обо всем спокойно и подробно. Присаживайся сюда и…

— Я не собираюсь рассиживаться с вами, господин любезный, — отрезала Виана с ледяной горделивостью, — до тех пор, пока вы, по крайней мере, не станете обращаться ко мне сообразно моему положению, а главное, не соблаговолите вернуть мне то, что отобрали.

Волк был немало озадачен, стараясь понять, что Виана имела в виду, а, догадавшись, что речь шла о лежавшем перед очагом платье, расхохотался и кинул его девушке, чтобы та поймала его на лету.

— Как пожелаете, госпожа, — насмешливо ответил он, — только вам следует уяснить, что «вашего положения» больше нет, равно как и моего. Оно исчезло в тот день, когда дикари захватили Нортию. Теперь они — короли, герцоги и графы, а у нас лишь два пути: прислуживать им или сражаться.

Поступок Волка не на шутку рассердил Виану, и девушка, раскрасневшись от гнева, принялась торопливо натягивать платье. Однако последние слова мужчины заставили ее задуматься. Виана размышляла, на чьей стороне хочет быть, попутно воюя с непослушными шнурками, завязывавшимися на спине, поскольку обычно ей помогала одеваться по утрам Дорея. Путь покорности, которой ждали от подобных ей девиц, она уже испробовала на себе, и он ей не понравился. Возвращаться в Торреспино, рискуя жизнью из-за за убийства Олдара, она не хотела. Как сказала Альда, наказанием была смерть. С другой стороны, если бы Арак ее не казнил, то наверняка выдал бы замуж за другого вождя дикарей. Виану пугала одна только мысль провести остаток жизни, производя на свет отпрысков от захватчиков.

Возвращаться нельзя. Но и бороться, как намекал Волк, она тоже не сможет, ведь она женщина, и у нее нет ни достаточной силы, ни отваги, чтобы дать отпор дикарям.

Но в ту же минуту Виана вспомнила, как боролась с Олдаром и ударила его, защищаясь от лютой злобы. И теперь этот дикарь мертв. Она оказалась не так беззащитна, как ей казалось, да и он был не столь непобедим. Виана растерянно качала головой. Конечно, существовал и третий путь — бежать и укрыться там, где дикари ее никогда не отыщут. Это будет не сильно отличаться от выбора Робиана, но от девушки никто не ждет отваги.

Волк заметил колебания Вианы и улыбнулся.

— Думаю, нам нужно спокойно поговорить, — сказал он. — Мне очень интересно знать, как ты убила Олдара, если это действительно так, и как ты здесь очутилась.

Сейчас для Вианы не имело значения, что ее спаситель снова разговаривает с ней как с маленькой девчонкой. Нужно было разобраться с десятками мыслей, вертевшихся в голове, и потому она присела рядом с Волком подле очага.

Пока тот разжигал в очаге огонь, подвешивал котелок с водой, разделывал кроличьи тушки, резал их на куски и чистил овощи, чтобы приготовить рагу, Виана поведала ему о своих злоключениях с того дня, как гонцы короля Арака появились у ворот Рокагриса. Девушка говорила медленно и часто умолкала, но Волк не перебил ее ни разу. Он помрачнел лицом, когда Виана рассказывала о сонном зелье и своей мнимой беременности, а потом снова о случае с жарким. Виана решила, что гостеприимный хозяин явно не одобрял ее поведения, но когда Волк, дослушав до конца рассказ, снова заговорил, он выглядел не рассерженным, а задумчивым.

— Кто бы мог подумать, но ты очень храбрая девушка. Все знатные дамы подходящего возраста были обручены с воинами дикарей. Арак раздал их племенным вождям, словно они были головами побежденных. И, насколько мне известно, ты единственная имела наглость противиться выбранной для тебя судьбе. Чего нельзя сказать о некоторых рыцарях Радиса.

Виана ответила не сразу. О Робиане она упомянула вскользь, поскольку эта тема оставалась слишком болезненной, но не думать о нем сейчас было невозможно. Внезапно девушка вспомнила слова Белисии. Если то, что говорила ей подруга, правда, то Волк тоже был королевским рыцарем.

— А вы? Вы не сражались с дикарями? — спросила она. — Что вы делаете здесь?

Волк болезненно поморщился.

— Я был одним из первых, кто встретил дикарей, потому что мои владения находятся… находились у подножия Белых Гор. Я увидел их приход. Услышал бой их барабанов, их воинственные кличи, с высоты своей башни я почти ощутил их вонючее дыхание. Я собрал всех, кого сумел, и попытался задержать дикарей… Но их было слишком много, а королевское войско подошло слишком поздно. Мне посчастливилось остаться в живых и бежать, потому что после ранения в бок на меня упала лошадь, и дикари сочли, что я мертв. Им так не терпелось заполучить столь желанную главную награду, что они не удосужились проверить, дышу я или нет. Они разоряли все, что встречалось на пути, но нигде не задерживались надолго, потому что целью Арака было сердце Нортии — замок Нормон и корона короля Радиса. Когда я очнулся, то увидел, что все мои воины мертвы, а дом сожжен дотла. Я добрался до леса, чтобы укрыться там и как старый пес зализать свои раны. А когда я был готов вернуться в строй, стало слишком поздно. По крайней мере, я так думал, — добавил Волк, искоса посмотрев на девушку взглядом, значения которого она не сумела понять.

— Но ведь и в самом деле было слишком поздно, — подхватила Виана. — Мы ничего не могли сделать, чтобы вернуть Нортию, правда?

— Не могли, и все же одна жеманная девица, которую воспитывали быть идеальной женой доблестного рыцаря и не учили военному искусству, сумела одолеть вождя одного из самых грозных степных племен.

Виана зарделась, сама не понимая, от стыда или от счастья.

— Это вышло ненамеренно, — заверила она, — несчастный случай. При иных обстоятельствах я бы не смогла так поступить.

— Пусть так, но ты отважилась бороться, и это стоит учитывать. Видишь ли, я много думал о том времени, размышлял, что бы сделал, будь под моим началом горстка храбрых людей и сумей я создать армию…

— Я вас не понимаю.

Волк задумчиво посмотрел на Виану.

— Неважно, — наконец ответил он. — Пожалуй, я слишком тороплюсь.

Волк замолчал.

— Где мы? — поспешила спросить Виана.

— В Дремучем Лесу, — ответил Волк.

От изумления девушка вскочила с места.

— Не бойся, — быстро добавил он, заметив ее испуг. — Мы же не в чаще леса, а на его окраине, неподалеку от жилых земель.

— И что с того? Ведь это же Дремучий Лес! — воскликнула Виана. — Разве вы не слышали, что о нем говорят? Нужно быстрее уходить отсюда!

— Успокойся, я хорошо знаю здешние места, и могу уверить, что со мной ты будешь в безопасности, — продолжил Волк. — Если здесь и живут ведьмы или лесовики, то я их не видел. К тому же, дикари никогда сюда не сунутся. Не осмелятся.

«И у них на то веские причины», — подумала Виана, но вслух ничего не сказала, почувствовав облегчение в глубине души.

Волк положил в миску кипевшее на огне кроличье рагу и протянул его Виане. Девушка с благодарностью приняла угощение. Виана принялась за еду, а Волк меж тем поднялся и потянулся за плащом.

— Куда-то уходишь? — спросила Виана, неосознанно перейдя на «ты».

— Нужно наведаться в Кампоэспино. Жди меня здесь и постарайся отдохнуть. К вечеру вернусь.

Виана кивнула, не говоря ни слова. Волк тоже помолчал немного, а затем проворчал что-то на прощание и ушел, захлопнув дверь.

Весь день девушка не выходила из хижины. Несмотря на уверения Волка о том, что на окраине Дремучего Леса ей ничто не угрожает, за четырьмя стенами Виана чувствовала себя в большей безопасности.

Как и обещал, Волк вернулся, когда по лесным изгибам стали извиваться первые сумеречные тени. Время он провел не зря. Ощипывая двух подстреленных на охоте куропаток, мужчина сообщил, что в замке неспокойно. Лишившись своего вождя, дикари не знали, что им делать. В конце концов, они отправили ко двору гонца, чтобы тот сообщил Араку о случившемся. Остальные продолжали повсюду искать Виану, чтобы отплатить ей за смерть Олдара.

— А что с Дореей? — спросила Виана, тревожась за кормилицу. — И с остальными, оставшимися в замке?

— Похоже на то, что они воспользовались всеобщим замешательством и незаметно сбежали. Когда люди Олдара спохватились и бросились их искать, было поздно. Теперь они ищут не только тебя, но и твою служанку, и крестьянскую семью, которую вы принимали. Словом, задала ты им головную боль, девочка, — усмехнулся Волк.

— Не может быть, — пролепетала Виана. — Дорея может беспокоиться о себе, но та женщина и дети ни в чем не виноваты. Они были голодны и зашли в замок, чтобы попросить остатки еды. Что с ними будет, если их найдут?

— Если повезет, скоро их перестанут искать. Ведь это ты убила Олдара, а они оказались там случайно.

— Мне было бы гораздо спокойнее, если бы я знала, что они в полной безопасности.

— Да уж, — согласился Волк. — Ладно, через несколько дней я снова наведаюсь в деревню, чтобы узнать побольше.

Виана устремила на него взгляд, исполненный благодарности.

Дни пролетали незаметно. Вскоре Виана полностью оправилась от столкновения с Олдаром и отчаянного бегства под проливным дождем. Убедившись, что в доме Волка ей ничто не угрожает, она полюбила это место. Как истинный рыцарь Волк уступил ей свой топчан, и через пару ночей Виана стала крепче спать и с аппетитом есть. Она даже отваживалась немного побродить возле избушки, но отходить слишком далеко пока не решалась.

Еще через несколько дней Волк снова отправился за новостями, и принесенные им известия оказались не слишком обнадеживающими.

Король Арак, узнав о дерзкой выходке Вианы, назначил за ее голову немалую награду. Цена была высокой не потому, что Виану считали действительно опасной (она же девица и только), а потому, что она не смирилась с тем, что заняла свое законное место, и бросила вызов власти захватчиков. Преступление было совершено не только против Олдара, но и против всего варварского народа, и, следовательно, против самого короля Арака.

— Вообще-то, — задумчиво начал Волк, — я считаю, отношение к этому было бы лучше, будь ты рыцарем. Возможно, тогда Арак принародно восхвалил бы твою силу и отвагу и подарил бы какой-нибудь замок. Хоть бы и Торреспино. С этими дикарями никогда не угадаешь.

Виана подняла голову и с надеждой посмотрела на него.

— Возможно, я смогла бы вернуть Рокагрис, доказав, что я… Нет, забудь, — закончила она, поняв всю абсурдность своих стремлений.

— Не надейся на прощение Арака, — предупредил Волк. — Он счел твой поступок смертельным оскорблением, и теперь тебя ищут все, чтобы поднести ему твою голову на серебряном блюде.

Виана содрогнулась от ужаса.

— Выходит, я должна бежать отсюда, — пробормотала она с сожалением.

— И куда, по-твоему, нужно податься, чтобы тебя не схватили? — саркастически поинтересовался Волк.

— Попытаюсь добраться до юга…

— Даже если тебе удастся пересечь всю Нортию, южане боятся могущества Арака. Тамошние короли уже пытаются с ним договориться, потому что знают: они — его следующая цель. Трусы, — Волк презрительно сплюнул.

Виана окаменела.

— Им нужно собирать войска, чтобы сражаться с Араком, а не улещать его! — с жаром воскликнула она.

— Именно так я и думаю, — пробурчал Волк. — Так же считал и король Радис, и посмотри, чем закончилось, — с горечью напомнил он. — Властители способны на все, чтобы сохранить, что имеют.

Виана вспомнила о Робиане и с грустью подумала, что Волк во многом прав.

— Так что же мне делать? Может, спрятаться в какой-нибудь деревне и выдать себя за крестьянку?

Мужчина от души расхохотался.

— Не смеши меня, Виана. Ты никогда не сумеешь выдать себя за селянку. Сама посуди: у тебя светлая кожа, как у того, кто никогда не трудился под солнцем, твои руки нежные и тонкие, — Волк лукаво оглядел девушку с головы до ног и добавил, — и, понятное дело, ты никогда не голодала.

Виана почувствовала себя оскорбленной и покраснела от обиды. Она была признанной красавицей: светлая кожа, округлое лицо и пышные формы свидетельствовали о красоте и здоровье. Очевидно же, что худышки были такими, потому что мало ели, так что намеки Волка были ей непонятны.

— И что во мне не так? — огрызнулась Виана. — Даже зная, что я обручена с Робианом, десятки юных рыцарей сватались ко мне и слагали много песен, восхваляя мою красоту, — пояснила она.

— И они не лгали, — примирительно ответил Волк, — тебя выдает твой внешний вид: твоя жизнь была праздной, ты никогда не работала и не сможешь слиться с крестьянами. В поле ты будешь бросаться в глаза так же, как дикарь на дворцовом балу. Я имел в виду прежний двор.

— Значит, мне никогда не выйти из этого леса, — подавленно прошептала Виана, чувствуя себя очень несчастной. — Здесь я и останусь, пока меня не найдут дикари. Сейчас они не решаются переступить границы леса, но скоро кто-нибудь из них перешагнет черту… и поймет, что бояться здесь нечего… он пройдет чуть дальше, а потом еще дальше, пока не наткнется на хижину. Они такие, Волк. Никогда не позволяют чему-то пугать их слишком долго.

— Поэтому нужно тебя подготовить, — ответил тот, решительно вставая. — Завтра же я начну с тобой заниматься.

— Заниматься? — переспросила Виана, ничего не понимая.

Волк кивнул в ответ.

— До сих пор тебе крупно везло, но, боюсь, чтобы выжить в мире дикарей, с этой минуты тебе понадобится нечто большее, чем зелье и накладки. Я научу тебя сражаться.

— Сражаться? Но ведь я девушка! — возмутилась Виана.

— Тем более. Видишь это? — Волк указал на изувеченное ухо. Знаешь, как я его потерял? В юности мне пришлось провожать одну даму до замка ее дядюшки. По дороге на нас напали разбойники; вояки они были так себе, но сумели меня ранить, потому что я считал своей обязанностью защищать даму. В тот день я усвоил нечто очень важное: сражаться гораздо легче, если не нужно защищать кого-нибудь другого, и… женщины приносят массу неприятностей.

— Вот еще, — недовольно буркнула Виана.

— А еще я научу тебя передвигаться по лесу, идти по следу, охотиться… Или ты считаешь, что можешь и дальше жить в праздности? Здесь не отцовский замок, где все пеклись о тебе. Теперь ты перестанешь бить баклуши и будешь учиться стоять за себя.

— Но я всего лишь девушка! — упрямо твердила Виана.

— Нет, Виана, — Волк отрицательно покачал головой, — теперь ты преступница.

Девушку бросило в дрожь. Преступники были злодеями: отвратительными людьми, живущими как дикари в лесах, ведущими себя как звери и вонявшими еще хуже них.

— Это означает, что ты вне закона, — пояснил Волк, неправильно истолковав выражение ее лица.

— Спасибо большое, я знаю, что это означает, — набросилась на Волка Виана, — и это по-прежнему ужасно.

Волк презрительно хмыкнул.

— Если речь о законе Арака, то нет. Подумай хорошенько, — коротко отчеканил он, не добавив больше ни слова.

По сути, Виана и сама много думала. О том, что не раз хотела быть мужчиной, чтобы защищать свои права. О том, что после гибели отца, люто возненавидела дикарей. О том, что убежала от выбранной для нее Араком судьбы, и о том, что Волк прав: она была всего лишь девушкой, но сумела убить одного из самых доблестных вождей. И она не единственная, кто дал отпор захватчикам: во многом в борьбе с Олдаром ей помогала Дорея. А ведь она тоже была женщиной.

На следующее утро Виана проснулась в крайнем возбуждении. Ночью она почти не сомкнула глаз, думая о предложении Волка. Научится ли она охотиться как егерь? Сражаться как воин? Ездить верхом как мужчины? Владеть мечом? Бороться с дикарями?

Неожиданно, всего за несколько дней, ее желания круто изменились. Виана уже не представляла себя бедной, несчастной дамочкой, не мечтала о свадьбе (воспоминания о Робиане вызывали скорее гнев, чем боль). Теперь она видела себя героиней, сражающейся с Араком и мстящей за отца.

Однако Волк разрушил на корню все чаяния, швырнув ей ворох старой одежды.

— Что это? — вскрикнула Виана.

— Мужская одежда, — ответил Волк. — Или ты думала разгуливать по лесу в этом платье?

— Не в этом, — обиделась девушка; она носила те же вещи, в которых сбежала из Торреспино, и давно мечтала переодеться. — Когда ты сказал, что принесешь одежду, я не думала, что она будет такой.

Вместо ответа она услышала сухой смешок. Возмущение Вианы угасло, когда девушка осознала правоту Волка: если она хочет вершить дела мужчин, то и одеваться следует как они.

Виана вернулась в хижину, чтобы переодеться. Это оказалось гораздо труднее, чем она предполагала. Снова выйдя на улицу, девушка сгорала от стыда, думая, что, надев штаны в обтяжку, она выставляет свои ноги напоказ.

— Не смотри на меня так, — буркнула Виана, пытаясь прикрыться руками от пытливого взора Волка.

— Ты рубашку не так надела, — ответил тот и подошел к ней, чтобы исправить ошибку.

— Она слишком короткая! — посетовала девушка.

— Она же мужская. Послушай, а где твой хубон?

— Он плохо на мне сидит, — ляпнула Виана в оправдание и покраснела, потому что на самом деле она попросту не знала, как его надеть.

— Ушам своим не верю, — Волк покачал головой и скрипнул зубами. — Хватит привередничать, здесь тебя никто не видит.

— Ты видишь!

Мужчина закатил глаза и тяжело вздохнул.

— Ты хочешь, чтобы я стал твоим учителем? Да или нет?

— Хочу, — немного помявшись, согласилась Виана.

— Ладно, тогда ступай за мной, — приказал Волк.

Он повернулся и пошел вперед быстрым шагом, так что девушка едва поспевала за ним. В новой одежде она чувствовала себя довольно странно, словно была полуголой. Впрочем, очень скоро Виана свыклась с ней и стала думать о другом.

Во-первых, она с удивлением отметила, что без обычных, тяжеленных юбок двигаться было гораздо легче, а посему быстро позабыла о приличии, точнее, о его отсутствии, и думала лишь о том, чтобы не отстать от Волка в лесной глуши. Это оказалось труднее, чем она представляла: несмотря на обретенную легкость, Виана спотыкалась о каждый корень, ее волосы цеплялись за ветки, а кусты царапали нежную кожу. Но ни единая жалоба не слетела с ее губ.

В глубине души девушка понимала, что решение Волка было разумным и оправданным, хотя отчаянно спорила с ним. Несмотря на то, что забыть заученные с детства привычки было нелегко, Виана была готова стать его ученицей, а потому, наступив на горло своей гордости и глотая подступающие к глазам слезы, изо всех сил старалась доказать, что не ударит в грязь лицом.

Неожиданно Волк остановился и, подняв голову, стал к чему-то прислушиваться. Довольно быстро Виана поравнялась с ним.

— Тише, — шикнул он, но после быстрой ходьбы девушка никак не могла отдышаться и жадно хватала воздух ртом. Бросив на нее сердитый взгляд, Волк наложил стрелу на лук, медленно натянул тетиву и, молниеносно повернувшись, выстрелил.

В зарослях послышался писк, и Виана успела заметить убегающее прочь серое пятно. Волк от души выругался.

— Проклятье! Ты его спугнула, растяпа неуклюжая. От тебя столько шума, что я диву даюсь, как мы умудрились подобраться к нему так близко. Жаль, славная была добыча.

— Прости, — пролепетала Виана, не имевшая ни малейшего понятия какого зверька собирался подстрелить Волк, но спросить его не решилась.

Мужчина посмотрел на Виану долгим взглядом.

— Ладно, для первого раза неплохо, — подбодрил он девушку, немного смягчившись.

— Ты, правда, так думаешь? — Виана недоверчиво покосилась на спутника, убежденная, что он издевается над ней, но тот выглядел абсолютно искренним.

— Ты сумела дойти сюда, не отстав от меня, — похвалил Волк, — а я обгонял многих бывалых людей. К счастью для нас обоих, ты дьявольски упряма.

Виана не знала ликовать ей или огорчаться и решила не отвечать, тем более что она безумно устала и была рада даже минутной передышке. Меж тем как Волк, пригнувшись пониже к земле, разглядывал абсолютно незаметный для Вианы след, девушка старалась кое-как привести в порядок спутавшиеся волосы и вытащить застрявшие в них мелкие сухие ветки. Подняв голову, она заметила, что Волк с веселым любопытством наблюдает за ней.

— Нет, ни за что на свете, — воскликнула Виана, прочитав его мысли.

— Боюсь, придется, дорогая моя девочка, — ласково улыбнулся Волк.

Утром Виана вышла из дома, еле передвигая ноги, словно шла на собственную казнь. Она оделась без стонов и жалоб, но с большим трудом, потому что после вчерашней прогулки у нее ломило все тело.

Волк уже поджидал ее на улице, натачивая нож. Виана нервно сглотнула.

— Обожаю делать это перед завтраком, — сообщил он.

Виана вздохнула и села на пенек, повернувшись к Волку спиной. Она почувствовала, как его руки коснулись ее длинных медово-янтарных волос и зажмурилась.

— Ты точно решила? — Волк остановился.

Виана снова открыла глаза. Она подумала об Араке и его заносчивости. Об Олдаре с его грубыми манерами. И еще она подумала о Робиане, о том, что он отрекся от нее именно тогда, когда был очень нужен. Виана зло прищурила глаза и стиснула зубы.

— Да, — твердо ответила она. — Начинай.

— Ладно. Тогда не двигайся. Знаешь, как я потерял ухо? Из-за одного брадобрея, у которого слишком сильно тряслись руки. В тот день я выучил две истины: не брать в руки ничего острого после попойки и не доверять брадобреям.

Виана сдержала улыбку, но ничего не ответила. Она молча смотрела, как одна за другой падают на землю пряди ее волос. Каждая из них уносила с собой частичку ее прежней жизни, и эта жизнь, как решила Виана, навсегда осталась в прошлом.

Когда Волк закончил, Виана помотала головой и ощутила какую-то удивительную свежесть и легкость. И вновь, как и тогда, когда она впервые оделась в мужскую одежду, девушка смутилась, почувствовав себя обнаженной.

— Ну как? — спросила она, повернувшись к Волку.

Прежде чем ответить учитель растерянно поскреб затылок.

— Не знаю… Ты какая-то другая.

— Другая, — эхом отозвалась девушка, смакуя это слово, и повторила еще раз, — другая.

Она тряхнула головой, отметив, как оставшиеся пряди падают на лицо, свободные и дикие.

Возможно, внешне она выглядит иначе, но и внутренне она стала другой. Часть ее противилась переменам, желая оставаться все той же чопорной девицей. Но другая Виана, более сильная и смелая, изо всех сил стремилась вырваться из осколков прежней жизни, безвозвратно оставшейся в прошлом. Обновленная Виана родилась и росла в тени варварского вторжения и вытекающих из этого последствий. Внезапно новая Виана поняла, что готова бороться.

Она вскочила с пенька, стараясь не морщиться от боли, и в упор посмотрела на Волка.

— Я готова, — заявила она решительно. — Надеюсь, сегодня у меня получится лучше, чем вчера.

— Ничуть не сомневаюсь, — улыбнулся Волк, и Виана улыбнулась в ответ.

Глава 5, в которой говорится о празднике цветения, отмечавшемся в Кампоэспино, и о том, что произошло, когда Виана на свой страх и риск попыталась спасти королевство

Навострив уши, Виана бесшумной тенью скользила в густых зарослях леса. Ни звука, кроме шелеста листвы на деревьях.

Девушка потянула носом воздух; ветерок донес до нее знакомый запах. Она закрыла глаза и прислушалась. Наверняка он там. Едва слышное постукивание маленьких копыт по земле. «Попался, дружок», — подумала Виана. Она открыла глаза и, натянув тетиву лука, направила стрелу в ту сторону, откуда доносился слабый звук. Виане не нужно было видеть свою добычу, чтобы знать, что она здесь, хотя слабое покачивание листвы, замеченное ею, могло быть вызвано ветром. Теперь она умела читать тайные знаки, которые лес открывал лишь самым опытным и наблюдательным.

Девушка выжидала, стоя неподвижно и бесшумно как статуя, а когда заросли снова шевельнулись, спустила тетиву лука. Стрела попала в цель. Виана услышала визг и поспешила снова наложить стрелу. Она увидела, как из кустов выскочил и помчался прямо на нее разъяренный и обезумевший от боли кабан. Он был не очень крупным, как и думала Виана, идя за ним по следу. Первая стрела попала кабану в заднюю ногу и лишь ранила его, но девушка не испугалась и выпущенная ею вторая стрела угодила прямо в жизенно важную точку. Сделав вперед еще пару шагов, кабан замертво рухнул на землю.

Виана мысленно присвистнула. Кабаниной они ужинали редко. Вот уж Волк порадуется.

Стянув веревкой задние ноги кабана, девушка довольно легко взвалила добычу себе на спину, даже не запыхавшись при этом. Виана улыбнулась, подумав, что несколько месяцев назад не сумела бы поднять в одиночку этакую тушу и уж тем более завалить ее всего с двух стрел.

За это время она сильно изменилась. Стала сильной и мускулистой, а ее тонкая белая кожа от жизни на свежем воздухе загорела и обветрела как у парнишки. Виана часто скучала по прошлой жизни в Рокагрисе, потому что занятия с Волком были тяжелы и трудны, а зима выдалась необычайно студеной. Но сейчас снова наступила весна, и Дремучий Лес наполнился жизнью. Найти добычу для похлебки стало гораздо легче, и Виана с радостью охотилась в лесной чащобе.

Однако, несмотря ни на что, кабан был тяжелой ношей, и девушка остановилась передохнуть возле ручья. Ополоснув лицо, она посмотрела на свое отражение в воде.

Короткие как у мужчины волосы и мужская одежда, настолько удобная, что странной казалась даже мысль о том, что когда-то она носила тесные девичьи платья. Виана нахмурилась, заметив рассыпанные по щекам веснушки. Вылитый парнишка, ни дать ни взять.

Впрочем, это не было новостью.

Как-то раз, на исходе зимы, Виана отважилась наведаться в Кампоэспино, ближайшее к лесу селение. В тот день изрядно моросило, и не было ничего странного, что девушка укуталась в теплый, плотный войлочный плащ и накинула на голову капюшон.

Она робко ступила на поселковую площадь. Из-за скверной погоды там было малолюдно, хотя день был торговый. Виана захватила с собой парочку зайцев для обмена и крутилась среди прилавков. Все принимали ее за парнишку, и никто не связывал ее с девицей, несколько месяцев назад сбежавшей в грозовую ночь из замка Торреспино. Даже двое громогласных дикарей, торговавшихся с кузнецом, лишь слегка покосились на нее с полным безразличием.

Волк же тогда нещадно отругал ее за подобное безрассудство.

— О чем ты думала? — рявкнул он. — Кто-нибудь мог тебя узнать!

В душе Виана ликовала от счастья, и пропустила выговор мимо ушей. Ей нравилось жить в лесу; она научилась передвигаться по нему как все тамошние четвероногие обитатели, но порой скучала по человеческому общению. По-своему девушка даже полюбила Волка; при данных обстоятельствах он стал для нее важным ориентиром и самым близким в жизни человеком, хоть и не мог заменить отца. Виана искренне привязалась к Волку, привыкнув к его грубости и частым спорам с ним.

Но этого было мало.

И теперь, зная, что можно без всякого риска бродить по деревне и даже болтать с сельчанами, изменив свой голос, Виана не собиралась лишать себя этого удовольствия, как бы ни злился Волк.

Тем не менее, она прислушалась к его совету и с тех пор побывала в деревне не больше двух раз. Вероятно, ее место было все же в лесу.

Виана задумчиво глядела на бегущий ручей. С той стороны лес становился гуще и темней. Здесь проходила граница, пересечь которую не осмеливался даже Волк. За этой чертой лес был выжидающе непредсказуем. Ходили слухи, что много странного творилось там. Никто и никогда оттуда не вернулся.

Как-то раз Виана высказала Волку свои сомнения по поводу данных небылиц, заявив, что такой опытный следопыт как он, к примеру, запросто сможет дойти до середины Дремучего Леса и вернуться оттуда невредимым, а то и вовсе пройти его от края до края, узнав, насколько велик этот лес.

Волк разгневался не на шутку, как в тот раз, когда она без спросу, на свой страх и риск, пошла в деревню.

Словом, Виана и к людям вернуться не могла, и в земли за ручьем совать свой нос не должна была. Обжитая Волком территория поначалу казалась девушке устрашающе огромной, но теперь ей стало тесно здесь. С тех пор, как она оказалась в лесу, каждый день ставил перед ней новые задачи. Было очень трудно учиться идти по следу и охотиться, как того хотел Волк, и, словно этого было мало, зима наступила именно тогда, когда занятия стали приносить свои плоды. Во время снегопадов и метелей дичи в лесу было мало, и оба отшельника отчаянно боролись за жизнь.

Трясясь от холода, с обмороженными ногами Виана впервые в жизни проводила ночи напролет, свернувшись калачиком возле очага с тлеющими углями, пытаясь согреться. От ледяного ветра губы девушки растрескались и уже не были такими пухлыми и мягкими как раньше.

Но Виана сумела выстоять и гордилась этим больше, чем званием одной из первых красавиц Нортии, если верить придворным поэтам.

С приходом весны жить стало проще. Звери вылезли из нор и как безумные стали размножаться. Выследить их было очень легко, и охота уже не вызывала прежнего азарта. Виана быстро поняла, что зима закалила ее, и еще больше стала гордиться навыками, полученными от занятий с Волком.

Но, несмотря на это, девушка не могла не думать, что же делать дальше. Нужны были новые задачи и горизонты для исследований. Земли Волка она знала как свои пять пальцев: каждое деревце, каждый камень, каждую излучину ручья. Она мечтала идти дальше. Ее одинаково манили и Кампоэспино и чаща Дремучего Леса. Ее устроило бы и то и другое, но приходилось скрываться и жить меж двух миров. Вскоре она снова стала чувствовать себя пленницей, как при жизни с Олдаром.

Виана вздохнула и бросила взгляд на солнечные лучи, просачивающиеся сквозь листвяное сито. Пора возвращаться домой. Она раздумывала о вылазке в деревню, чтобы повеселиться на празднике цветения, когда услышала шум, заставивший ее насторожиться. Вне всякого сомнения, это были человеческие шаги. Но Волк всегда двигался по лесу бесшумно.

Виана подхватила кабана и скрылась в кустах. Ничто не указывало, что еще минуту назад она сидела на берегу ручья.

Вскоре девушка услышала голоса и от ярости стиснула зубы: говорили на грубом гортанном наречии дикарей. Виана выжидала, сдерживая гнев. Интересно, что делали дикари в Дремучем Лесу?

Их было трое, и они с трудом пробирались через густые заросли. Обнаружив поляну возле ручья, дикари заметно повеселели и остановились, чтобы напиться и немного передохнуть.

Виана знала, что земля, из которой пришли дикари, состояла в основном из обширных промерзших равнин, лежащих между горными хребтами; лесов там было мало. В мире варваров царила вечная зима, слишком холодная для густых лесов. Неудивительно, что дикари передвигались по чаще с грациозностью слона, застрявшего в посудной лавке.

Но как они сюда попали? Зачем забрались в Дремучий Лес? Виана испугалась, потому что дикари находились недалеко от хижины, где жили они с Волком.

Девушка старалась понять, о чем был разговор. За несколько месяцев замужества она научилась понимать, что ей говорят, но теперь потеряла навыки. Поначалу Виана могла уловить лишь отдельные слова, но затем дело пошло на лад, и она с удивлением и некоторым опасением поняла, что речь шла о ней.

— Не понимаю, какого черта мы продолжаем искать эту девку? — недовольно пробурчал один из дикарей. — Она, должно быть, давно уже сдохла.

— Арак сказал, что будет считать ее живой до тех пор, пока к его ногам не швырнут ее труп, — ответил другой.

Первый хмыкнул и ехидно добавил:

— Все твердят, что она убежала в сторону леса, но никто не видел, чтобы она оттуда вышла. Быть того не может, чтобы эта нежная как садовый цветок дамочка пережила зиму.

— Кое-кто говорит, что ее видели возле деревни, — заметил третий.

На секунду сердце девушки остановилось.

— Да какое там, сказали только, что видели кого-то, похожего на нее. Возможно, брата или какого другого родственника… Видели, как он в торговый день слонялся по рыночной площади. Никто не знает, где он живет и откуда притащил славную дичь, но раздобыть такую можно только здесь.

— Выходит, мы ищем этого парня или девку, которая убила Олдара? Имея заботливого братца, она могла и выжить.

— Не могла, — заупрямился первый дикарь, — но, возможно, этот парень хочет отомстить за нее. Как бы то ни было, Арак не желает, чтобы люди шлялись по лесу. Кто знает, сколько мятежников скрывается здесь среди деревьев?

Виана навострила уши. Она слышала разговоры о «мятежниках», предположительно обосновавшихся в Дремучем Лесу, но никогда их не видела, а посему подозревала, что это всего лишь слух, скорее всего нарочно пущенный Волком. Девушка мысленно улыбнулась.

— Тут им дом родной, — отозвался другой. — Это место вгоняет меня в дрожь. Помнишь отряд, посланный Араком на поиски девчонки еще до прихода зимы? Они ведь так и не вернулись.

Первый дикарь проворчал что-то непонятное.

— Ладно, пошли отсюда, — предложил второй. — Скажем, что никого не нашли, и баста. Если этот парень — бунтарь, деревенские нам скажут.

— Ты так считаешь? — усомнился третий. — Ходит слушок, что некоторые восхищаются этой глупой девкой, потому что она убила Олдара. Если они и слышали о ней что-нибудь, то выведать это будет трудно.

Второй дикарь пожал плечами.

— Нам известно, что старуха-служанка прячется в одном из домов в Кампоэспино. Она нам и расскажет. В деревне готовятся к празднику цветения, и найти ее там будет легко. Стоит им только заслышать музыку, как все они вылезают из своих нор, будто голодные шавки, почуявшие запах жаркого.

Виана подавила крик. Дикари говорили о Дорее!

— И то правда, — удовлетворенно выдохнул второй. — Пошли в замок.

Дикари отправились обратно в долину, а Виана еще долго стояла в своем укрытии, обдумывая услышанное.

Волк оказался прав. Кто-то видел ее в деревне и сообщил дикарям. Виана думала, что Арак перестал ее искать, а Ундад, в прошлом правая рука Олдара, а теперь, после его смерти, управляющий Торреспино имел дела поважнее, чем заниматься навязчивой идеей короля… особенно учитывая, что вождем племени он стал, именно благодаря ей.

Она явно недооценила дикарей и была неосторожна. Если Дорея впрямь оставалась до сих пор в деревне и ее схватят, то…

Виана вскочила на ноги, быстро взвалила кабана на плечо и поспешила к хижине. Там ее встретил монотонный стук молотка: Волк уже несколько дней приводил в порядок жилище. Изначально он собирался починить протекавшую после зимних снегопадов и дождей крышу, а потом решил пристроить к дому еще одну комнатку для Вианы.

Увидев девушку, Волк отложил молоток.

— Черт побери, да это же кабан! — радостно воскликнул он. — Славная добыча, малышка! Мы можем зажарить его на вертеле и… что случилось, Виана? Почему у тебя такое лицо?

Девушка опустилась на тот же пенек, на котором сидела несколько месяцев назад, когда ее учитель отстригал ей волосы, и начала рассказ. Волк внимательно выслушал ее и нахмурился.

— Я должна идти на праздник цветения, чтобы найти Дорею раньше них, — возбужденно заключила Виана.

Волк покачал головой.

— Даже не думай. Никуда ты не пойдешь.

— Почему? — вспылила Виана. — Дорея попала в эту переделку только из-за меня!

— Не стану спорить — так и есть, но не усложняй все еще больше, ладно? Ясно же, что я оказался прав; тебе нельзя идти в деревню, это слишком опасно. Я рассказывал, как потерял левое ухо? Это произошло в бою, из которого я вовремя не вышел. Нас окружали со всех сторон, и король приказал отступать, но я подумал, что успею прикончить еще парочку врагов… и мне отрезали путь к отступлению. Я чудом вырвался… живым, но одноухим. В тот день я понял две вещи: слишком запальчивый воин — мертвый воин, и не все короли так глупы, как кажутся.

Виана подумала, не имел ли он в виду покойного короля Радиса. Волк выглядел старше него и, возможно, сражался под началом прежнего короля, но в данную минуту у нее не было желания уточнять это.

— Дело не только во мне, — стояла на своем Виана. — Что будет, если Дорею схватят?

— Ничего. Она не знает, где ты, и потому не сможет тебя выдать.

Девушка даже рот открыла.

— По-твоему, именно это меня волнует? — Виана почти кричала. — Я хочу удостовериться, что эти звери до нее не добрались!

— Знаю, малышка, но ты должна понять, что не всегда мы получаем, что хотим.

— Что ты предлагаешь? — Виана зло прищурилась. — Поступать так, будто я ничего не знаю, и забыть свою кормилицу? Мне все равно, что ты думаешь, я не собираюсь бросать Дорею на произвол судьбы!

Разъярившись не на шутку, оба сверлили друг друга гневными взглядами, а потом Волк глубоко вздохнул и буркнул:

— Ты, Виана, как чирей на заднице. Как тебя защищать, если ты то и дело рискуешь.

— А может, мне и не нужно, чтобы ты меня так оберегал, — запальчиво возразила девушка.

— Я спас тебе жизнь в ту ночь, когда ты убила Олдара, забыла? И если бы не я, ты бы до сих пор оставалась глупой и совершенно бесполезной дамочкой.

Виану ничуть не задели обидные слова. Она уже давно не обращала внимания на скверные манеры учителя. Но кое-что беспокоило ее гораздо больше, чем все слова, что мог сказать ей Волк.

— И это дает тебе право решать за меня, как мне жить? Все на свете считают, что им известно, как будет лучше для меня, а мне это до смерти надоело, так и знай! Я уже была обручена с одним и побывала замужем за другим, а мне всего шестнадцать! Даже те, кто спас меня от несчастного будущего, сделал это, не спросив для начала меня!

— Ладно, ладно, согласен! — Волк обиженно поднял руки. — Нужно было оставить тебя гнить под дождем, чтобы тебя нашли отправленные на поиски дикари, да? Счастлив это знать!

Виана открыла рот, чтобы ответить, но внезапно до нее дошел смысл сказанного.

— Дикари приходили меня искать? Когда?

— Через пару дней после твоего побега, — уже спокойнее сказал Волк. — В поисках тебя они прочесывали лес, но… скажем так, я о них позаботился.

Виана живо представила, как Волк, спрятавшись в кустах, выпускает в дикарей меткие, смертоносные стрелы. Она вспомнила разговор трех варваров, встреченных недавно у ручья: Арак послал в лес отряд, и никто не вернулся обратно.

— Теперь ты знаешь все, что я сделал ради тебя, — закончил Волк. — Доверься мне, Виана, и послушай моего совета: не ходи на праздник цветения. Так будет лучше для тебя.

Волк вдруг как-то сразу постарел и выглядел уставшим. Он машинально взял молоток и посмотрел на него невидящим взглядом.

Виана тоже почувствовала себя вымотанной до предела.

— Отложи работу до завтра, — сказала она. — Возможно эта троица все еще бродит где-то здесь, а от молотка слишком много шума.

— Ты права, — согласился Волк. — Пойду окажу честь кабану, хотя запах жареной свинины может привлечь их сюда быстрее любого шума.

Виана рассмеялась и следом за Волком вошла в хижину. В тот день они больше не спорили и к этой теме не возвращались. Похоже, девушка вняла увещеваниям Волка и была готова следовать его указаниям. Но это было только видимостью.

На самом же деле она ни за что на свете не пропустила бы праздник цветения. Дикари были правы: во время праздника в Кампоэспино приезжали даже люди из других владений, включая и некоторых нормонских торговцев. Если Дорея по-прежнему оставалась здесь, это был самый лучший момент, чтобы снова встретиться с ней. Упускать такой шанс было нельзя.

Виана сделала вид, что распрощалась с мыслью вновь пойти в селение, чтобы Волк ничего не заподозрил о ее истинных намерениях.

Зато в день праздника девушка немало огорчилась, когда, проснувшись на рассвете, с удивлением обнаружила, что Волк уже ушел в лес, а ее запер в хижине. Виана от души чертыхнулась, забористо, весьма неженственно выругалась, пнула дверь ногой, а затем принялась яростно дергать ее, но та не открылась. Прежде Волк никогда не запирал ее в доме, и девушка поняла, что он раскусил ее замыслы.

Виана не собиралась уступать. Она внимательно осматривала дверь, стараясь успокоиться и мыслить трезво. Дверь была надежно заперта, и сбежать через нее не было никакой возможности. Тогда Виана огляделась по сторонам, ища другой выход.

И нашла — два маленьких, узких слуховых оконца, почти всегда открытых для проветривания избушки, но они находились слишком высоко, и Виана не могла до них дотянуться.

Однако девушка не сдалась. Она подтащила к стене топчан и залезла на него. Ноги слегка проваливались в солому, но тем не менее ей удалось подтянуться до оконца. Сначала она бросила наружу лук, колчан со стрелами и охотничью сумку, а затем и сама стала протискиваться в узкое отверстие. На короткий миг девушке показалось, что она застряла, и ее охватила паника, но почти тут же ей удалось вырваться на свободу.

Упав на землю, Виана подавила болезненный стон и медленно встала на ноги. Она опасливо шагнула раз, другой и, убедившись, что отделалась парой синяков, собрала свои вещи и побежала по лесу, чувствуя себя легкой как перышко.

Она перехитрила Волка! Виана очень ценила повидавшего виды воина, научившего ее всему, что она теперь умела, и в то же время была рада, что ей удалось обвести его вокруг пальца. К тому же девушка еще злилась на Волка за то, что тот возомнил себя хозяином ее жизни. Проведя с ним в лесу почти полгода, Виана поняла, что такое настоящая свобода. Теперь, заблудись она и окажись одна, девушка смогла бы выжить и в одиночку; впервые Виана почувствовала себя ни от кого не зависящей и не собиралась терять приобретенную свободу, позволив учителю командовать собой, несмотря на то, что была перед ним в долгу.

Когда она добралась до деревни, праздник был уже в разгаре. На рыночной площади жизнь кипела и бурлила; менестрели и шуты выступали чуть не на каждом уголке.

Виана вспомнила Оки. Казалось, минули века с тех пор, как этот странный человек поведал им историю путника, устроившего привал на опушке Дремучего Леса. Девушка мысленно улыбнулась. За все это время она ни разу не встретила необычную старуху, впоследствии превратившуюся в девушку неземной красоты. Она никогда не замечала в лесу ничего сверхъестественного, а потому решила, что рассказы о Дремучем Лесе всего лишь сказки, страшилки для детей.

Виана тряхнула головой, чтобы прогнать никчемные мысли и сосредоточиться на поисках Дореи в толпе людей. Стараясь остаться незамеченной, она натянула капюшон.

Вскоре ее подхватил и понес разноцветный прилив, затопивший селенье. Музыка неслась прямо к ясному, сияющему небу.

Дикари тоже веселились на празднике. Следовало признать, что для захватчиков они довольно сносно приспособились к обычаям Нортии… особенно если эти обычаи касались плясок, выпивки и женщин.

Вскоре Виана позабыла, зачем пришла в Кампоэспино. Здесь было на что посмотреть, а у нее в последнее время не было возможности повеселиться… ни когда она жила с Олдаром, ни теперь, когда стала преступницей. Виана ходила с места на место, останавливаясь у каждого прилавка, слушая песни, но не решаясь принять участие в плясках на главной площади. Там молоденькие сельчанки с цветочными венками на головах заигрывали с парнями, зазывая их присоединиться к зажигательному танцу.

Однако Виана заметила, что многие девушки танцуют в одиночку, и догадалась, что в Кампоэспино осталось мало мужчин. Многие из них погибли, сражаясь с захватчиками. Иные сбежали в южные королевства в поисках лучшего будущего. Оглядев площадь внимательнее, она поняла, что всеобщее веселье было показным. Нортианцы не забыли, что отмечают тысячелетний праздник цветения лишь с позволения дикарей. В вымученном веселье слышалась нотка печали.

И все же Виане понравился буйный, удалой перепляс; он напомнил ей о балах тех дней, когда она еще была дворянкой. В бальных танцах все шаги были строго рассчитаны, равно как и расстояние, на котором молодые люди должны были находиться друг от друга, а также допустимые правилами приличия жесты и позы. Крестьянские пляски показались ей более живыми, выражающими истинные чувства танцоров. Музыка была яркой и зажигательной; Виана представила себя в крестьянской одежде с цветами в волосах и задумалась, кого бы пригласила танцевать.

Девушка подумала о Робиане, и печаль осиным жалом кольнула в сердце. Виана уже давно не вспоминала о нем. Была занята другими делами — пережить в лесу зиму, к примеру, — и времени думать о том, что она сделает или скажет, если снова встретится с ним, попросту не было. Давняя обида, когда-то испытанная Вианой, казалось, растаяла с первыми лучами весеннего солнца.

Девушка спросила себя, сможет ли она теперь, став старше и мудрее, понять причины предательства Робиана. Она должна была поговорить об этом с Волком. Девушка знала, что он глубоко презирал предателей, но был рыцарем, имевшим владения, за которые отвечал. Робиан унаследовал Кастельмар в одночасье и, возможно, счел бы себя никчемным неудачником, не сумей сохранить родовое гнездо даже на день. Может, поэтому он и решил сдаться дикарям.

Но что бы выбрал герцог Ландан? Потерять владения, сохранив честь, или сохранить земли путем предательства?

Виана была девушкой и выбора не имела, но что ждал бы от нее отец, родись она мужчиной?

Виана вздохнула, с сожалением отошла от площади, где плясала молодежь, и принялась бродить по сельским улочкам, стараясь сосредоточится на поисках Дореи. Внезапно ее осенило, с чего нужно начинать, и она направилась к башмачнику.

— Прошу меня простить, — обратилась к нему Виана, — но не будете ли вы столь любезны подсказать, где я могу найти травника?

Мужчина дернулся и как-то странно посмотрел на нее. Виана призадумалась, что сделала не так и поняла, что вспоминая прошлое, вернулась к придворным манерам.

Она забыла, что нужно говорить мужским голосом, но решила держаться уверенно и потому, ожидая ответа, выдержала растерянный взгляд башмачника.

— Травник, — бормотнул он и прокашлялся, уже оправившись от изумления. — Ну да, травник. На следующем углу надо повернуть налево, в конце улицы его и найдете.

— Спасибо, — слегка наклонив голову, поблагодарила Виана и поспешила прочь, встревоженная странным поведением башмачника. Вдруг он ее узнал?

Неожиданно Виана сообразила, что не надела плащ. Погода стояла жаркая, и девушка уже давно не носила его, забыв, что он нужен не только для тепла, но и для того, чтобы скрыть фигуру. В суете побега она упустила это из вида, и теперь ее женственные формы легко угадывались под одеждой.

Виана едва сдержалась, чтобы не выругаться. Следовало признать, Волк был недалек от истины, упрекая, что своей излишней самоуверенностью и беспечностью она подвергает себя опасности.

К счастью, на улицах было много народа и масса развлечений. Тем не менее, Виана натянула капюшон поглубже.

Вскоре она увидела лавчонку травника, и сердце подпрыгнуло в груди: Дорея торговалась с хозяином за пучок сухих трав. Виана привстала на цыпочки, чтобы получше разглядеть ее в толпе. Дорея выглядела немного постаревшей и усталой, но это была она.

В ту же минуту, словно почувствовав на себе чей-то взгляд, Дорея подняла голову, и ее глаза встретились с глазами Вианы.

Девушка хотела окликнуть кормилицу, но голос пропал. Тут какой-то проходивший мимо человек нечаянно толкнул Виану, и она на секунду потеряла Дорею из вида, а когда снова посмотрела в сторону лавчонки, кормилицы там уже не было.

Виана пыталась пробиться сквозь толпу, но добраться до травника ей не удалось. Она налетела на какого-то мальчишку по виду одиннадцати-двенадцати лет. Девушка на ходу извинилась, но мальчишка приглушенно вскрикнул, и та вернулась, чтобы убедиться, что не ушибла его или не отдавила ногу.

Парнишка выглядел вполне здоровым, только смотрел на нее во все глаза, будто увидел призрак.

— Это вы! — прошептал он. — Вы вернулись!

Виана растерялась и не знала, что ответить.

— Ты меня с кем-то спутал, — она постаралась сделать голос погрубее, но мальчишка замотал головой.

— Не ходи туда! — предупредил он, вцепившись в рукав ее хубона. — Это ловушка!

Виана снова посмотрела на лавчонку травника и заметила парочку слоняющихся там без дела дикарей. Девушка вспомнила выражение лица Дореи в тот краткий миг, когда встретились их взгляды. Кажется, она хотела предупредить ее.

Может, поэтому она так быстро исчезла? Может, дикарям известно, что она здесь, и они использовали Дорею как приманку?

Вопросов было слишком много, и растерянная Виана послушно шла за мальчишкой. Тот привел ее в какой-то тихий и пустынный проулок.

— Постой! Куда ты меня тащишь? — Виана решительно высвободила руку из цепких пальцев парнишки, поняв, что тот ведет ее к дому. — Почему ты мне помогаешь?

Мальчишка остановился и в упор посмотрел на нее. Он был явно деревенским, как и остальные: в потрепанной шерстяной одежде, которую летом заменят на льняную, с грязными, нечесаными волосами. Черные глаза на чумазом личике сверкали решимостью.

Лицо парнишки показалось Виане знакомым.

— Потому что я знаю, кто вы, — дрожащим от волнения голосом ответил он. — Я обязан вам жизнью.

Виана наклонила голову и долго смотрела на мальчугана. Наконец она его узнала.

Это был один из ребятишек той несчастной женщины, что ненастной ночью в начале осени зашла в замок в поисках еды для своей семьи.

— Это ты! — воскликнула Виана. — Я тебя помню. Как твоя мама и братья?

Парнишка, казалось, был горд тем, что Виана его узнала. Он быстро заморгал, и Виана догадалась, что он старается сдержать слезы.

— Все живы и здоровы, госпожа… вот только самый младший этой зимой помер.

— Как горько это слышать, — смутилась Виана, но мальчишка лишь пожал плечами.

— Жутко холодно было, — скупо пояснил он и с воодушевлением добавил, — но вы вернулись в Кампоэспино. Я всегда говорил, что вы вернетесь, чтобы прикончить Арака.

Виана растерялась.

— Прикончить Арака? — переспросила она, словно не расслышав слова мальчишки. — И как мне это сделать?

— Не знаю… Вы убили этого проклятого Олдара, спрятались в Дремучем Лесу и остались живы… Вы не побоялись сразиться с дикарями, я видел, как отважно вы дрались с вашим мужем, хотя он был гораздо больше и сильнее, — пацаненок с беспредельным восхищением посмотрел на Виану.

Девушка понимала логику парнишки: если она сумела убить вождя дикарей, то и со вторым легко справится.

Так ли это? Сможет ли она одолеть Арака?

В душе Вианы разразилась буря. Девушка отлично помнила, с каким пренебрежением обошелся с ней варварский король, отдав ее одному из своих людей, словно она была ценным имущетвом: замком, мельницей или чистокровным жеребцом. Она была лишь средством для того, чтобы плодить захватчикам наследников нортийских владений. Виана вскипала от гнева, стоило вспомнить унизительную церемонию, когда благородных дам королевства раздавали вождям как скот на торгах. Ни к чему отрицать — она действительно мечтала заставить Арака заплатить за все, вонзая в него стрелу за стрелой, пока ежи Дремучего Леса не примут его за своего сородича.

Сможет ли она это сделать? Именно она?

Размышления девушки были прерваны словами ее спутника:

— Госпожа, так вы пришли на праздник, чтобы убить короля Арака?

Виана повернулась к мальчишке.

— Ты хочешь сказать, что Арак здесь?

Парнишка недоверчиво посмотрел на свою героиню, недоумевая, как она может не знать таких важных вещей.

— Конечно, он приехал два дня назад и остановился в Торреспино, у Ундада. Теперь он новый вождь, — пояснил паренек.

— Я знаю, кто такой Ундад, — ответила Виана. — Значит, Арак здесь? На празднике цветения?

Мальчишка быстро кивнул.

— Говорят, он приехал проверить владения, но я думаю, все это — западня, он хочет изловить бунтарей.

Виана отлично знала, что никаких бунтарей не существует и подумала, что Арак не похож на человека, который верит слухам и сплетням. Но, если он и вправду приготовил ловушку, то наверняка для нее.

— Я правду говорю, — упорствовал паренек. — Неужели вы не понимаете? Чтобы поймать их, он даже приманку приготовил.

— Приманку! — повторила Виана. — Дорею!

— Дорею? Я не знаю, кто это, — мальчишка помотал головой. — Нет, госпожа, приманка это сам король Арак, — заявил он и, секунду поколебавшись, неуверенно добавил, — или тот рыцарь, что приехал с ним. Я точно не знаю.

В эту минуту Виана осознала правоту Волка: не следовало приходить на праздник цветения, потому что ее здесь ждали. Что это означало? Арак видит в ней угрозу? Или просто считает ее высоко замахнувшейся несчастной мечтательницей и потому не боится оказаться перед ней. Как бы то ни было, он хочет наказать ее за убийство Олдара.

Но раздумывать над этим Виане было некогда, у нее имелись более срочные дела.

— Как тебя зовут? — спросила она парнишку.

— Айрик, госпожа, — ответил тот и неуклюже поклонился.

— Хорошо, Айрик. Знаешь, где я могу найти Арака?

— Конечно, госпожа, — парнишка с радостью и восхищением посмотрел на Виану. — Думаю, в полдень он вместе с Ундадом приедет на площадь, чтобы деревенские старосты оказали ему почести.

Виана посмотрела на солнце, стоявшее почти в зените, затем украдкой покосилась на улочку, где видела Дорею. Свободна ли она еще, или дикари уже схватили ее, чтобы сделать приманкой? Где ловушка: с Дореей у прилавка травника, или на площади, куда прибудет Арак?

Виана попыталась связать концы с концами. Если приманкой была Дорея, то ловушка оказалась бесполезной. Если же Арак ждал, что Виана нападет на него впрямую, тогда Дорея была вне опасности и не имела никакого отношения к подготовленной дикарями западне.

Девушка вспомнила, как однажды Волк сказал ей о захватчиках: «Их нужно застать врасплох, они всегда ждут атаки в лоб, потому что сами так воюют».

Возможно, шанс еще есть.

— Нужно отыскать рядом с площадью местечко повыше. — Виана схватила Айрика за плечо. — Поможешь?

Парнишка задумался, явно удивленный просьбой Вианы.

— Дом кузнеца, — сказал он наконец. — Двухэтажный, прямо на площади. У него семья большая, да и по карману ему такая громадина.

— Подойдет! — одобрила Виана. — Веди меня туда!

Заразившись воодушевлением девушки, Айрик быстро повел ее по узким темным улочкам, стараясь обходить торговые места.

— Мы войдем через заднюю дверь, — пояснял на ходу мальчуган. — В кузнице так жарко, что дверь всегда открыта, чтобы свежий воздух гулял по дому.

— А не закроет ли он кузницу по случаю праздника?

— Закрыть кузницу сегодня, когда в селе столько воинов? — Айрик залился смехом. — Сразу видно, что ты не знаешь Хилрада.

— Ладно, хорошо, что ты знаешь, — огрызнулась Виана. — И что, нас вот так запросто пустят в дом?

— Я дружу с одним из его сыновей, — ответил Айрик, внося ясность.

Юный спутник Вианы оказался прав. Дверь кузницы была открыта, а сам кузнец трудился в поте лица, не обращая внимания на праздничное гулянье.

— Доброго дня, Хилрад, — поздоровался с кузнецом Айрик. — Пейтан дома?

— Почем я знаю, — не отрываясь от работы и не глядя на паренька, проворчал кузнец, но его голос был столь силен, что без труда перекрывал грохот от ударов молота по наковальне. — Думаю, нет, но поднимись сам и посмотри.

— Спасибо.

Айрик стал быстро подниматься по лестнице, и Виана молча поспешила за ним, дивясь хитрости и нахальству парнишки.

Они поднялись на второй этаж, никого не встретив по дороге; вероятно, все домочадцы веселились на празднике. Айрик довел свою спутницу до чердака. Оба выглянули в слуховое окошко, находящееся прямо под крышей. Площадь отсюда была видна как на ладони.

Пляски уже давно закончились. Плотник доделывал помост с деревянным королевским троном для Арака. Неподалеку от помоста стояли сельские старосты, в волнении ожидая минуты, когда придется чествовать военачальника дикарей.

И вот сельчане расступились, давая дорогу королевской процессии. Виана бросила взгляд на небо: почти полдень. Она поспешно подготовила свой лук и достала из колчана пару стрел.

— Что вы делаете, госпожа? — встревожился Айрик.

— Буду мстить за обиду, — Виана одарила паренька лучезарной улыбкой.

Девушка натянула тетиву лука и прицелилась.

Она увидела, как дикари въезжают на площадь. Первым ехал Ундад, новый правитель Торреспино, вместе с одним из своих воинов. За ним — король Арак. Виана прицелилась получше и ждала подходящего момента.

Неожиданно ее внимание привлек юноша, ехавший рядом с королем: это был нортийский рыцарь, не дикарь. На нем была кольчуга и плащ с гербом: на красном фоне золотой меч среди серебрстистых и голубых волн. Этот отличительный знак был очень хорошо знаком Виане. Герб Кастельмаров.

С сильно бьющимся сердцем Виана опустила лук. Не может быть. Наверняка это кто-то другой.

Приглядевшись внимательней к спутнику Арака, девушка убедилась, что ее худшие опасения подтвердились. Это действительно был Робиан. Он выглядел старше, взрослее и серьезнее. Скорбная улыбка портила его красивое лицо, но это, без сомнения, был он, мальчик, вместе с которым Виана выросла и которому поклялась в вечной любви.

Девушка глубоко вздохнула. Робиан был частью прошлого, казалось, полностью пережитого, и вот он снова явился, чтобы мучить ее.

— Что с вами, госпожа? — обеспокоенно спросил Айрик.

Виана постаралась сосредоточиться. Парнишка предполагал, что Робиан мог быть приманкой, заготовленной Араком. Она покраснела. Неужели сельчане были так хорошо осведомлены об их отношениях? Затем девушка сообразила, что с точки зрения предполагаемых мятежников-северян Робиан был предателем, которому, вне всякого сомнения, придется дорого заплатить за решение служить дикарям. Не все вращается вокруг нее, напомнила себе Виана.

— Ничего, абсолютно ничего, — ответила она.

Девушка снова прицелилась, задержав на секунду взгляд на Робиане. Было бы так легко выпустить в него стрелу…

Но нельзя позволять чувствам вмешиваться в дело, которое она собиралась довести до конца. С другой стороны, часть ее и не желала видеть Робиана мертвым. Виану беспокоила мысль, что она все еще к нему неравнодушна, но девушка не стала раздумывать над этим, а прицелилась точнехонько в сердце королю дикарей.

Не теряя цели, она подождала, пока венценосный варвар ступит на площадь, а когда пришло время, спустила тетиву.

Со смертоносным свистом стрела рассекла воздух… и вонзилась в сердце Арака.

— Вы сделали это, госпожа! — ликующе воскликнул Айрик.

Чрезвычайно гордая собой, Виана опустила лук. Внизу, на площади, воцарился хаос. Арак покачнулся в седле, и его сбитые с толку люди растерянно озирались по сторонам, выискивая стрелка. Сейчас, когда Арак был мертв, Виану не волновало, что ее увидят.

— Смотрите, госпожа, — вдруг прошептал Айрик, и в голосе его сквозил ужас.

Виана и сама увидела это, но не могла поверить своим глазам.

Арак не рухнул с лошади, напротив, он вырвал стрелу из груди и, яростно рыча, высоко поднял ее.

— Не может быть, — оторопело простонала девушка, судорожно ища хоть какое-то объяснение увиденному.

Она была уверена, что попала точно в сердце, да и вырванная из груди стрела была окровавлена, и это означало, что Арака не защитила никакая кольчуга или что-то вроде нее.

Дикарь должен был валяться мертвым, но он был жив.

— Госпожа, он дьявол, он дьявол, госпожа, — бормотал Айрик.

Но Виана не слушала его, потому что Арак, заметив их в окне, снова злобно взревел, натравливая на них своих людей.

Глава 6, в которой говорится о королевском гневе и слухах о коронованном дикаре

Виана стояла как вкопанная. Айрик оттащил ее от окна как раз в ту минуту, когда маленький топорик с силой вонзился в оконную раму, содрогнувшуюся от удара.

— Нужно бежать отсюда, госпожа! Скорее! — торопил он Виану, но та не обращала на него внимания и лишь бормотала:

— Он должен был умереть. Почему он не умер?

Снизу послышался грохот. Люди Арака ворвались в кузницу и столкнулись с Хилрадом, который пытался понять, из-за чего такая суматоха.

— По одному, господа, не все сразу! — гремел он. — Для всех открыта моя лавка, а не дом!

— У нас мало времени, — напомнил Айрик.

Виана поискала взглядом путь к спасению. Вернуться тем же путем, что и пришли, было нельзя: дикари мигом перекроют узкую лестницу. Виана заметила еще одно окошко с противоположной стороны чердака.

Айрик тоже увидел его. Они подбежали к окну и посмотрели вниз почти одновременно.

Окно выходило в проулок столь узкий, что верхняя часть кузницы почти касалась фасада стоящего напротив дома, на втором этаже которого тоже имелось окно. Одна створка противоположного окна была открыта.

— Они уже идут! — вскрикнул парнишка.

Девушка старалась сохранять хладнокровие, как учил ее Волк. Она вскочила на подоконник и, держась за раму, прикидывала шансы, удастся ли ей перепрыгнуть на ту сторону и добраться до окна, не упав на землю.

— Ну же, прыгайте скорее, — поторопил Айрик, поняв замысел Вианы. — Если мы останемся здесь, нас убьют.

Виана поглубже вдохнула и прыгнула вперед.

Она без особого труда уцепилась за распахнутую створку, но от удара та перекосилась, и девушка врезалась в стену. Виане повезло, она успела подтянуться и вскарабкаться на окно прежде, чем створка окончательно отломилась и полетела вниз. Задыхаясь, девушка повалилась на пол, но тут же вскочила и, не теряя времени распахнула оставшуюся створку, чтобы Айрику было легче. Когда парнишка прыгнул, она протянула ему руку и помогла залезть в окно. Айрик оказался в комнате как раз в ту минуту, когда дикари ворвались на только что покинутый ими чердак.

— Бежим быстрее, пока они не перекрыли путь! — приказала Виана. — Сюда дикари не станут прыгать, но до входа доберутся быстро.

Преследователи теряли драгоценное время, выглядывая в окно и костеря беглецов на чем свет стоит, так что когда Виана и Айрик спустились вниз, улица была еще свободна. Они пулей промчались по комнате мимо стоявшей у окна старухи, оторопело таращившейся на них как на призраков.

Выбежав на улицу, Айрик и Виана остановились лишь на миг, чтобы оценить обстановку. С площади доносились яростные вопли бросившихся в погоню дикарей.

— Сюда! — предложил парнишка.

Виана понеслась за ним по узенькому проулку, который был еще теснее прежнего. Добежав почти до окраины деревни и оказавшись на широкой улице, оба резко остановились, едва не угодив под копыта лошади.

— Вот дура! — не церемонясь, выругался всадник.

Виана подняла голову и увидела Волка; глаза его метали искры. Девушка открыла рот, чтобы ответить, но тот не дал ей времени.

— Садись на лошадь, — велел он. — Может, еще удастся исправить последствия твоего безрассудства.

— А как же Айрик? — возразила Виана.

— Бегите без меня, госпожа, — тряхнул головой мальчуган, — я сумею выкрутиться.

Виана хотела возразить, но Айрик попятился назад и исчез в тени узкого прохода между домами. Волк помог ученице забраться на круп лошади, и они с места рванули в галоп как раз в ту минуту, когда люди Арака повернули за угол.

Кампоэспино остался позади, но охота на этом не закончилась. Дикари увидели скачущую лошадь и бросились вдогонку. Возле переброшенного через ручей моста Виана оглянулась назад и заметила несущихся за ними во весь опор преследователей.

— Быстрее, — поторопила она Волка, — за нами гонятся!

Тот чертыхнулся и еще сильнее пришпорил скакуна.

Мало того, что лошадь Волка везла на себе двоих всадников, кони варваров были сильными и мускулистыми, так что к немалой тревоге Вианы дикари постепенно настигали их. Девушка слышала за спиной вопли преследователей и даже свист выпущенной из лука и, к счастью, не долетевшей до них стрелы.

Но вот наконец беглецы добрались до опушки Дремучего Леса. Отлично знавший эту местность Волк направил скакуна на скрытую в гуще зарослей тропинку, но избавиться от дикарей ему так и не удалось. Тогда он повернул коня к ручью и поскакал вверх по течению.

— Что ты делаешь? — запротестовала Виана. — Так мы скачем еще медленнее!

— Закрой рот и, когда скажу, прыгай!

— Что?

— Прыгай! Ну же!

Разум Вианы противился, но тело привыкло подчиняться любым приказам учителя, особенно отданным в подобном тоне. Не сознавая того, девушка прыгнула с лошади и шлепнулась в воду. Она даже посетовать не успела, а Волк уже вытащил ее на берег. Оба спрятались в кустах, а лошадь, освободившаяся от тяжелой ноши, размашистым галопом помчалась дальше, вверх по ручью.

Замерев и затаив дыхание, беглецы наблюдали из зарослей, как отряд преследователей, не заметив их, проскакал мимо. Когда голоса дикарей стали затихать вдали, Волк поднялся на ноги и, едва посмотрев на спутницу, коротко бросил:

— Пошли домой, у нас куча дел.

Виана безропотно встала и пошла за ним, понимая, что заслужила хорошую взбучку, однако учитель всю дорогу хранил молчание.

— Собирай вещи, — велел он уже на подходе к хижине.

— Что, прости?

— Вещи собирай, или оглохла? Постой-постой… конечно, оглохла, причем давно. Ты же не слышала, что я просил тебя остаться дома. Я думал, до тебя дойдут мои слова, когда ты обнаружишь запертую дверь. Послушай, Виана, что непонятного в словах «не ходи на праздник цветения»?

У Вианы заметно полегчало на душе. Совладать с гневом Волка было проще, чем с его безразличием.

— Мне нужно было найти Дорею, — попыталась оправдаться она. — К тому же ты не имеешь никакого права держать меня взаперти.

— Отлично, — отозвался Волк, — теперь, благодаря тебе и твоим правам, мы лишились дома.

Виана приготовилась ответить, но ее остановили последние слова.

— Почему? С какой стати?

Потеряв терпение, Волк с тяжелым вздохом втолкнул девушку в хижину.

— Дикарям известно, что ты жива, — медленно, с расстановкой, будто несмышленышу, втолковывал он. — Ты пустила стрелу в грудь их короля, дикари видели, как ты ускакала в лес, и теперь ты считаешь, что они спустят это дело с рук?

Виану будто обухом по голове ударили.

— Нет, конечно, нет, — согласилась она, — думаю, в поисках нас они прочешут весь лес.

— Не весь, — уточнил Волк, — а ближайшую к деревне полоску, где и стоит наш дом, так что не стой столбом как дура, а собирай вещи. Да пошевеливай задницей, у нас мало времени.

Виана послушно принялась за дело. Она удивилась, поняв, что у нее есть вещи, которые хотелось бы сохранить. В лес она пришла с пустыми руками, но за это время сумела накопить кое-что поважнее оставленных в Рокагрисе платьев и драгоценностей: меховую куртку, охотничий нож, лук и колчан, сапоги из мягкой кожи, деревянную плошку, трут и кремень для разжигания костра, веревку для силков. Закончив сборы, девушка закинула на плечо почти невесомую котомку, с изумлением отметив, что с ее содержимым можно идти хоть на край света.

Виана вспомнила о своей потере — бархатной шкатулке, спрятанной под кроватью незадолго до отъезда в Нормон, где она встретила Арака. «Верну ли я ее когда-нибудь?» — спросила она себя. Драгоценности были памятью о матери, и Виана не хотела их потерять.

Девушка постаралась отбросить эти мысли прочь и вышла из хижины. Волк уже поджидал ее, готовый отправляться в путь.

— Куда пойдем? — поинтересовалась Виана.

— Сама увидишь, — буркнул он и с грустью посмотрел на хижину в последний раз.

Виана шла по лесу следом за Волком, смирившись с тем, что тот будто воды в рот набрал. Было очевидно, что учитель не в духе; уход из дома дался ему тяжелее, чем он хотел признать, и девушка чувствовала свою вину. И в самом деле, Волк запретил ей появляться на празднике и даже запер в хижине, а она навела в деревне большой переполох и подвергла себя ненужной опасности. Волк уже дважды спас ее от дикарей. Она же дважды сбежала, бросив человека, который мог дорого заплатить за связь с ней. Виана подумала об Айрике и его родных. Из-за нее они снова в опасности? И что там с Дореей? «Вот дура, — мысленно обругала себя Виана. — Волк прав: мое тщеславие едва не стоило нам жизни. О чем я только думала, выпуская стрелу? Заразилась пылом Айрика, что такая простая девчонка как я, сможет одолеть короля дикарей!»

Внезапно она вспомнила, что идея-то была не столь безумна. Выстрел был отличным. Стрела вонзилась Араку прямо в сердце. Когда дикарь выдернул стрелу, она была окровавлена.

В голове завертелись миллионы вопросов.

— Волк, — робко позвала Виана не в силах молчать и дальше.

— Что еще? — ворчливо отозвался тот.

— Ты же знаешь, что я стреляла в Арака из окна, правда?

— Все только об этом и судачат. Раз уж рисковала бестолково, так хоть бы прицелилась путно.

— Послушай, я вот что хотела сказать. Я ведь в него попала.

— Что? — Волк резко крутанулся на месте, и Виана едва не врезалась в него.

— Я попала ему прямо в сердце. Когда Арак вытащил стрелу из груди, она была вся в крови.

Волк хмыкнул и, не говоря ни слова, пошел дальше.

— Ты слышал, что я сказала? — не унималась Виана.

— Слышал. А теперь закрой рот и шагай, иначе мы до ночи не доберемся.

Продолжая себя винить, Виана поборола любопытство и удержалась от дальнейших расспросов о своей судьбе. Неудача на празднике цветения преподнесла девушке изрядную порцию смирения. Она молча шла за Волком по уже неведомому ей густому, почти непроходимому лесу, в котором не было тропинок. С тревогой и возбуждением Виана гадала, доберутся ли они до чащи, где, согласно народной мудрости и словам Оки, таятся большие опасности и непостижимые секреты. Но поразмыслить об этом серьезно девушка не могла; нужно было поспевать за Волком, а передвигаться по густым зарослям, несмотря на всю сноровку, было очень тяжело.

Когда стало смеркаться, лес поредел, открывая взору широкую поляну, усеянную кострами. Виана опасливо попятилась назад, но тотчас же поняла, что отдыхавшие возле костров полуголодные, косматые мужчины в потрепанной меховой и кожаной одежде — не дикари. У подножия деревьев стояло несколько лачуг, возле которых валялось кое-какое оружие и доспехи: шлемы, хубоны, щиты, копья, булавы, кольчуги, рукавицы и мечи.

Было очевидно, что Волк с людьми знаком. Ни капли не боясь, он вышел на поляну, и мужчины поздоровались с ним, ничуть не удивляясь его появлению, хотя и поглядывали на Виану с неким любопытством.

— Кто эти люди? — шепнула она.

— Остатки армии короля Радиса, — ответил Волк.

Виана подавила изумленный возглас и снова по очереди оглядела мужчин. Ни одного знакомого лица, никого из друзей отца здесь не было. Похоже, в битве с дикарями выжили лишь простые солдаты. Королевским баронам пришлось выбирать между служением Араку и смертью, а простолюдины, к счастью для них, были не столь важны.

— Почему они не вернулись к себе домой? — поинтересовалась Виана.

— Многим некуда было возвращаться, домов не осталось, — пояснил Волк и добавил, указав рукой в глубь лагеря, — впрочем, кое-кто привел сюда семьи.

Присмотревшись, Виана заметила нескольких женщин и кучку молчаливых ребятишек, тихо игравших возле лачуги чуть больше прочих. Она уловила аромат тушившейся в огромном котле крольчатины.

— Здесь не так уж плохо, — сказал Волк, — со временем привыкнешь.

Виана собиралась засыпать спутника вопросами, но промолчала, потому что двое мужчин направились прямиком к ним. Один из них был высок, светловолос и худощав; другой — коренастый, с густой и нечесаной темной бородой.

— Не ждали тебя так рано, Волк, — сказал бородач. — Кого привел?

— Мы с вами поживем, если местечко для двоих найдется, — ответил Волк. — Пропитание мы с ней и сами добудем, так что обузой не станем.

Мужчины с явным интересом уставились на Виану, и она поняла, что до этой минуты они и не догадывались, что перед ними женщина.

— Ты пришел, чтобы остаться? — изумился белобрысый. — Почему?

— Захотелось, — огрызнулся Волк. — Из-за этой дамочки мы в опасности, вот и пришлось покинуть дом родной.

Виана почувствовала, как ее лицо заливается краской. Она хотела уточнить, что в деревне едва не освободила Нортию от деспота-короля, но промолчала, отчасти потому, что не понимала, как могло случиться, что Арак все еще жив, хотя должен был замертво свалиться с лошади.

— Не пойти ли нам к огню, — предложил Волк, — там она спокойно все расскажет.

Виана не испытывала ни малейшего желания быть центром внимания. Она метнула в Волка испепеляющий взгляд, но тот лишь язвительно усмехнулся в ответ, и девушка поняла, что это было наказанием за непослушание.

Когда все уселись вокруг костра, хозяева подали гостям миски с тушеной крольчатиной и пару небольших бурдюков с крепким пивом. Виане, привыкшей пить воду из ручья, пиво не понравилось, но из вежливости она время о времени пригубливала горький напиток.

— Вот что я вам скажу, друзья, — расправившись с угощением и утолив свой голод, начал Волк, — эта девушка — дочь герцога Корвена де Рокагриса, погибшего, как вам известно, в сражении с Араком. Многие из вас слышали, что ее как и прочих знатных нортийских дам выдали замуж за вождя одного из дикарских племен. Так вот, прошлой осенью она убила мужа, сбежала из Торреспино и укрылась в лесу. Там она и жила все это время. Результат налицо, — озорно добавил он.

Виана снова покраснела, заметив, что все разглядывают ее мужскую одежду и коротко стриженные волосы.

— Так это ты прикончила Олдара? — спросил один из мужчин.

Девушка кивнула, не желая затрагивать эту тему.

— Это вышло случайно, — неохотно пояснила она. — Мы боролись, он упал навзничь и…

— Олдара она прикончила, — оборвал Виану Волк, — а теперь вбила себе в голову, что может убить короля дикарей.

Среди сидящих у костра людей послышались перешептывания, хмыканье и сдержанные смешки. Волк настаивал, чтобы подопечная подробно рассказала о своей выходке на празднике цветения, и Виана, запинаясь и умирая от стыда, поведала, как она, ослушавшись учителя, сбежала из хижины и почти открыто разгуливала по деревне. Потом она рассказала, как встретилась с Айриком и вместе с ним забралась на чердак кузницы, как натянула тетиву лука и выжидала подходящего момента, увидев приезд короля Арака со своей свитой. О том, что среди людей Арака находился и Робиан, девушка умолчала.

— Я не промахнулась и уверена, что стрела угодила прямо в сердце, но Арак не умер. Он выдернул стрелу из груди и послал за мной своих людей.

Возле костра повисла тягостная тишина. Девушка пожалела о своих словах. Нужно было соврать, что она промахнулась, все равно никто ей не поверит. Виана подняла голову и вгляделась в лица солдат. К ее удивлению, в глазах мужчин не было и намека на насмешку или недоверие. Напротив, всех их, казалось, охватил какой-то странный, благоговейный ужас.

— А я вам говорил, говорил, что это правда, — нарушил молчание кто-то из солдат.

— Выходит, слухи не врут? — неуверенно переспросил второй.

— Люди всякое болтают, — ответил Волк, недовольно качнув головой. — Может, это и не просто суеверие, но все же…

— Почему ты не хочешь поверить в это, Волк? — выпалил встретивший пришельцев светловолосый мужчина. — Все об этом знают, но ты, старый упрямец, продолжаешь отрицать очевидное!

Волк осадил ретивца одним лишь взглядом.

— Ты еще не понял, Гаррид? — прикрикнул он. — Вера в подобные слухи означает признание нашего поражения.

Солдаты угрюмо молчали.

— Кто сказал, что мы побеждены? — неожиданно вмешалась в разговор какая-то смуглянка.

Несмотря на растрепанные волосы и обветренную кожу, Виана с удивлением признала в дерзкой спорщице Альду, торреспинскую кухарку. Альда приветственно улыбнулась Виане и грозно ткнула в сторону Волка деревянным черпаком.

— Ты парней моих не путай, — упрекнула она Волка. — Можно и слухам этим верить, и на освобождение Нортии надежду питать.

— Может, оно и так, — согласился Волк, поглаживая бороду, — но я так не считаю.

— Простите, — робко вмешалась Виана, — о каких слухах речь?

Все присутствующие недоуменно переглянулись.

— Госпожа, поговаривают, что Арак заколдован, — ответил наконец Гаррид.

— И что он заключил договор с дьяволом, — подхватил другой.

— А я слышал, что он сам и есть дьявол.

— Мне говорили, что он — сын ведьмы.

— И никто не может к нему прикоснуться.

— Говорят, у него и вовсе сердца нет.

— Потому что он отдал его дьяволу, чтобы стать непобедимым.

— Что вы имеете в виду? — окончательно растерявшись, спросила Виана.

— Что это исчадие ада неуязвимо, — сердито выдохнул Волк и качнул головой. — Раны заживают сами по себе, яды его не берут, и болезни к нему не липнут.

Виана призадумалась.

— Выходит, поэтому стрела его и не убила.

— Может быть, и так, девочка, но точно мы не знаем. Правда это или глупое суеверие, но Араку выгодно, чтобы его считали несокрушимым. Это лишь усиливает ужас простых людей.

— Предположим, что все эти слухи — правда, — не сдаваясь, размышляла вслух Виана, — тогда нужно отрубить Араку голову. Не думаю, что она так просто прирастет обратно.

— А я что говорила, Волк? Госпожа находчивей всех вас, вместе взятых.

Виана зарделась от удовольствия, но учитель мигом опустил ее с небес на землю.

— Может, и так, — фыркнул Волк, — но сначала нужно найти того, кто сможет подобраться к Араку достаточно близко, чтобы перерезать ему глотку.

Девушка удрученно кивнула, и Волк слегка оттаял, видя ее уныние.

— Забудь и не думай об этом, — мягко сказал он. — Ты совершила ошибку, но осталась в живых, малышка. Не каждый может этим похвастаться. Зачастую первый промах становится последним.

— Но я не промахнулась, Волк, клянусь, — Виана упрямо тряхнула головой.

— Иногда стрелы ведут себя очень странно. Я рассказывал, как потерял свое ухо? Мы осаждали замок мятежного барона. На стенах замка находились умелые лучники. Они разом выпускали в воздух все свои стрелы, и те падали на нас смертоносным дождем. Нам было достаточно просто прикрыться щитами, но нужно было выполнять приказ. Учитывая мастерство лучников, нам приходилось туго. Король повел отряд на штурм ворот, а я с небольшой группой солдат пытался забраться на менее охраняемую стену. В пылу сражения я потерял свой шлем, а надеть другой не озаботился, и лучник заметил, что я отличная мишень.

После мне рассказали, как он прицелился мне между глаз. Тот парень редко промахивался с такого расстояния, и я запросто мог погибнуть тем вечером… но то ли легкий ветерок, то ли искривленная стрела спасла мне жизнь… Хотя ухо оторвала.

В тот день я уяснил две вещи: случай капризен, а шлем нужно всегда крепко застегивать. Ты поняла, что я сказал?

Виана молча кивнула, хотя и не со всем была согласна. Хотелось бы ей верить, что она промахнулась, но это не так.

Волк похлопал девушку по плечу и отошел, чтобы поговорить с другими. Виана осталась у костра одна и крепко задумалась. Солдат, которого Волк назвал Гарридо, присел рядом с ней.

— Не придавайте значения всему, что наговорил этот упрямец, госпожа.

— Зовите меня просто Вианой, — попросила девушка, давно почувствовав, что не заслуживает подобного обращения.

— Хорошо… Виана, — с трудом вымолвил Гаррид.

Виана мысленно улыбнулась и тут же вспомнила, что, по словам Белисии, Волк тоже был хоть и опальным, но дворянином. Тем не менее, жившие в лагере люди вели себя с ним запросто, по-свойски.

— Я тебе верю, — продолжил Гаррид. — Думаю, Арак и впрямь непобедим. Видишь вон того солдата? — добавил он, указав подбородком на сидевшего неподалеку угрюмого мужчину, сердито натачивавшего свой нож. — Это мой боевой товарищ, мы вместе сражались с дикарями. Представь себе, силен как бык. Боевой топор всегда был при нем, и как-то раз ему выпал случай метнуть его в Арака, когда тот вырвался вперед. Виана, я видел своими глазами, как топор вонзился в спину проклятого дикаря, а тот как ни в чем не бывало поскакал дальше. Знаешь, у дикарей нет доспехов. Арак даже хубон не надел. Бросился в бой с открытой грудью, и все подумали, что он сошел с ума или слишком возгордился. Словом, топор друга угодил ему прямиком в середину спины и должен был сломать хребет.

— Этого не может быть, — прошептала Виана, побледнев как полотно.

— Может или нет, но было именно так. Я сам это видел. Тут отыщется немало людей, кто может рассказать подобные истории. Но Волк никогда этого не признает.

— Почему?

— Как бы это сказать, — Гаррид помялся, подыскивая подходящие слова, и, усевшись поудобнее, продолжил. — Видишь людей, собравшихся здесь? Кто мы, по-твоему?

— Оставшиеся в живых солдаты, — ответила Виана. — Так сказал Волк.

— Для него мы больше, чем просто солдаты: мы — зародыш новой армии, которая будет сражаться с дикарями и победит.

Виана снова оглядела лагерь и не смогла сдержать улыбку.

— Знаю, на победителей мы не похожи, — без тени обиды продолжил Гаррид, — наверняка большинство из нас ни за что в жизни не пойдет сражаться с варварами снова, но Волк не сдается. С другой стороны, постепенно к нам приходит все больше народа, и скоро мы сможем смелее нападать на дикарей.

— Так вы и есть те самые «мятежники», о которых все говорят! — внезапно осенило Виану.

— Пытаемся стать, — скромно ответил Гаррид и улыбнулся. — Пока ничего серьезного не сделали, так, по мелочи: устроили засаду на дороге, напали на сторожевые посты. Даже пощекотать их толком не сумели, но, возможно, со временем окрепнем настолько, что дадим настоящий отпор. Волк, по крайней мере, именно на это и надеется.

— Я понимаю, он не в силах поддержать моральный дух людей на высоте, если ходят слухи, что Арака нельзя убить, — признала Виана.

— Ты это уже поняла, — ответил Гаррид, — а за Волка не переживай. В конце концов, он смирится с реальностью и поймет, что мы проиграли.

Остаток вечера девушка постоянно думала об этом деле, хотя больше и словом о нем не обмолвилась.

Несколько следующих дней Виана обживалась на новом месте, ставшем для нее домашним очагом. Ей уступили место в самой просторной хижине, где спали вдовы с осиротевшими малышами, и, хотя новое жилище было гораздо хуже прежнего, в котором они жили с Волком несколько месяцев, девушка благодарила судьбу за общение с другими людьми. Виана подружилась с Альдой; теперь они уже не были госпожой и служанкой и больше доверяли друг другу. К обеду Виана часто приносила Альде кроликов или куропаток, а та в благодарность учила ее готовить вкусное рагу. На самом деле Виану интересовала не столько готовка Альды, сколько ее компания. Девушка скучала по Дорее, а также частенько думала об Айрике. Она рассказала Волку о парнишке и о том, что дважды бросила его, но тот ничего не ответил. Рано утром учитель куда-то ушел, а вернулся лишь несколько дней спустя в компании каких-то мужчин, женщин и ребятишек.

Жители лагеря встретили пришельцев с любопытством. Вскоре они узнали, что это были кампоэспинские крестьяне и ремесленники, решившие покинуть свои дома, чтобы спастись от гнета дикарей. Заметив Айрика и его семью, Виана радостно бросилась к ним, чтобы поздороваться. На глаза матери навернулись слезы, когда она узнала девушку. Бедная женщина хотела облобызать ей руки, но Виана не позволила.

— Вы ничего мне не должны, — мягко сказала она, — это я подвергла вас большой опасности.

— Вы дали нам еду, когда мы сильно голодали, госпожа, и я никогда этого не забуду, — ответила та.

— Я использовала вас, чтобы бросить вызов мужу, — возразила Виана, — но теперь, когда вы здесь, я смогу угостить вас не только жареной свиной ногой. Я умею охотиться, могу раздобыть в лесу дичь и приготовить еду. А если получится невкусно, — шутливо продолжила она, — вы всегда можете пойти к Волку или Альде, они готовят гораздо лучше.

Мать Айрика растерянно смотрела на Виану, смущенная столь непринужденным обращением.

Виана глазами поискала Волка, чтобы поблагодарить его за безопасность семьи, и увидела, что он разговаривает с хорошо знакомой ей женщиной средних лет.

На секунду у нее перехватило дыхание.

— Дорея! — Виана с ликующим криком подбежала к кормилице и, смеясь от счастья, едва не задушила ее в своих объятиях.

— Девочка! Девочка моя! — торопливо и радостно бормотала та, и жгучие слезы ручьем текли по ее щекам.

Они стояли, обнявшись, и плакали как дурочки. Наконец Дорея мягко отстранилась и с глубокой любовью посмотрела на девушку.

— Вы теперь совсем другая, госпожа, — прошептала Дорея. — Вы уже совсем женщина… хоть и в мужской одежде, — попеняла она с укором.

— Я уже не твоя госпожа, — ответила Виана. — Я давно перестала быть знатной дамой. Теперь я обычная девушка.

Дорея покачала головой.

— Для меня вы всегда будете знатной дамой, — возразила она и ласково улыбнулась, снова прижав Виану к своей груди.

Глава 7, в которой говорится о судьбе Рокагриса, о том, что произошло с Вианой в лесной хижине и о принятом той ночью решении

Позже, во время ужина, Волк рассказал, о чем судачат в деревеньке.

— После выходки Вианы на празднике цветения, все бросились на ее поиски. Арак счел нападение кровным оскорблением и потребовал за это голову обидчика, назначив за нее большую цену. — Волк обвел взглядом сидевших у костра людей, словно стараясь определить, не окажется ли часом среди них предатель, а затем продолжил. — Хуже того, многие своими глазами видели, что король не умер от стрелы, пронзившей грудь, и потому слухи о его мнимом бессмертии обрели новую силу. Это ему только на руку. Если люди будут думать, что его нельзя убить, никто не посмеет бунтовать.

Гаррид, вроде, тоже хотел что-то сказать, но Волк метнул в него столь грозный взгляд, что солдат снова закрыл рот, не произнеся ни слова.

— Однако, во владении не так все просто, — пояснил Волк, — а теперь, когда оно перешло в другие руки, положение еще больше осложнится.

— В каком смысле перешло в другие руки? — переспросила Виана, резко вскинув голову. — О чем ты?

— Очевидно, Арак считает, что Ундад не справляется с обязанностями, — Волк сухо хохотнул. — Он не только не сумел схватить тебя, но и позволил принародно напасть на него. Короче говоря, он отдал Торреспино другому.

— А что с Рокагрисом, моим родовым поместьем? — спросила Виана. — Кто теперь там живет?

Пока Олдар был жив, Виана почти не вспоминала о замке герцога Корвена, теперь же хотела вернуться туда, чтобы взглянуть на него хоть одним глазком, и в то же время боялась того, что может увидеть. Возможно, заброшенный Рокагрис превратился в гнездовье ворон или в логово дикарей.

— Забавно, что ты о нем упомянула, — ответил Волк. — Насколько мне известно, новый владелец хотел поселиться в древнем замке твоего отца, но Арак не разрешил до тех пор, пока тот не выполнит поставленную перед ним задачу.

— И какова задача? — поинтересовалась Виана.

— Схватить тебя, само собой. Живой или мертвой. А поскольку ему известно, что ты скрываешься в здешнем лесу, вполне разумно расположиться где-нибудь поблизости. Когда он выполнит свой долг, король передаст ему все твое имущество.

— Пусть попытается, если сможет, — презрительно фыркнула Виана. — У меня уже есть опыт обращения с дикарями.

— Это не дикарь. Арак передал владения твоего отца одному из рыцарей-отступников. Думаю, он тебе знаком, и зовут его Робиан де Кастельмар.

Сердце Вианы екнуло и забилось как бешеное. Волк заметил, что девушка побледнела.

— Послушай, Виана, только не говори, что ты еще любишь эту предательскую крысу. Порви с ним разом, слышишь?

— Я его не люблю, — яростно выпалила девушка, и голос ее задрожал от гнева, — я его ненавижу. Поверить не могу: мало того, что он бросил меня, отдал дикарям, так теперь еще имеет наглость охотиться за мной, чтобы прибрать к рукам мое родовое поместье.

Волк пожал плечами.

— Взгляни на это с другой стороны: если бы вы поженились, эти земли, так или иначе, стали бы его.

— Но он на мне не женился, так что прав на них не имеет, — с жаром возразила девушка, распалившись еще больше. — Послушай, почему никто, кроме меня, не видит нелепость этой ситуации?

Виана огляделась и увидела на лицах окружавших ее людей лишь растерянность и недоумение. Негодующе крякнув, она вскочила на ноги и отошла к противоположной стороне лагеря, чтобы хорошенько все обдумать.

Никто не пошел за ней, возможно, понимая сердцем, что за яростью и гневом девушки скрывается глубокая печаль.

Виана давно перестала понимать решения и поступки Робиана. С огромным трудом ей удалось простить его, решив, что предал он из чувства долга, считая себя обязанным сохранить родовые земли. Но сейчас… это было бессмысленно. Неужели он отдаст ее Араку только для того, чтобы завладеть Рокагрисом и остатками имущества?

Возможно, его заставили так поступить. А может, он только притворялся, завоевывал доверие короля дикарей, чтобы…

Девушка тряхнула головой. Уже давно она решила не пытаться и дальше оправдывать Робиана, видеть в нем героя, который выслеживал врага, чтобы нанести ему смертельный удар, когда тот совсем его не ожидает. Тем не менее, если бы можно было…

— Даже не думай об этом, — неожиданно раздавшийся над ухом голос Волка напугал Виану.

— О чем ты?

— Я знаю, что у тебя в голове, Виана. Даже не думай встречаться с ним. Если понадобится, я привяжу тебя к дереву, лишь бы ты не натворила глупостей.

Виана невольно покраснела.

— Я и не собиралась, — возмутилась она.

— Лгунья.

— Послушай, Робиан оставил меня в руках Арака и его людей. Он и пальцем не шевельнул, чтобы помочь мне, так с какой стати мне с ним встречаться?

— Чтобы потребовать объяснений, к примеру. Вещь вполне понятная. Но, с другой стороны, вы не просто расставшиеся, не дойдя до алтаря, жених с невестой. Дело в том, Виана, что ты — преступница, а ему приказали тебя схватить.

— Да знаю я, знаю, — сердито буркнула девушка. — Но почему Арак выбрал именно его? Насколько мне известно, дикари не настолько хитроумны.

— Может, он подумал, что Робиан в ответе за тебя, вы же были помолвлены, — предположил Волк. — Должен же кто-то заботиться о тебе и держать в ежовых рукавицах, раз отец и муж мертвы. Не исключено, впрочем, что у Арака коварная душонка, и он выбрал Робиана только для того, чтобы сделать тебе больно.

По-прежнему расстроенная, Виана ничего не ответила Волку.

— Именно поэтому ты не должна раскисать и совершать глупости, — продолжил тот. — Ты не должна появляться в деревне и встречаться с ним. У тебя нет никакого повода идти туда, послушайся меня хотя бы раз.

Виана ничего не ответила, лишь глубоко вздохнула.

Той ночью после долгого перерыва ей снова приснился Робиан, и утром она встала с постели опечаленная и задумчивая. На охоте все валилось из рук — и силок Виана поставила неправильно, и в оленя не попала, — за что и получила нагоняй от Волка, который вряд ли услышала. Позже она остановилась возле ручья, чтобы напиться, и по привычке засмотрелась на его кристально-чистую водную гладь. Впервые за много месяцев Виана загрустила о прежнем облике и жизни. Вспомнив девичьи мечты, она закрыла глаза и представила, какой была бы ее жизнь с Робианом, если бы дикари не захватили Нортию. Разум подсказывал: оно и к лучшему, что истинное лицо жениха удалось узнать до свадьбы. Но в глубине души Виана не могла свыкнуться с мыслью, каким оказался Робиан на самом деле. Они вместе выросли и еще в детстве поклялись друг другу в вечной любви. Вероятно, его поступку есть какое-то объяснение.

Однако девушка отлично понимала, что Волк прав: ей больше нельзя показываться в деревне.

Несколько дней Виана изо всех сил старалась сосредоточиться на нуждах новых товарищей. Она охотилась, помогала Альде на кухне и даже училась у Гаррида владению мечом, хотя Волк считал, что это ей не пригодится и лучше упражняться с луком. На самом деле Виана не испытывала особого интереса к освоению новых навыков, просто ей нужно было постоянно чем-то занять себя.

И все же, бродя по лесу, незаметно для себя Виана забиралась все дальше и дальше, пока однажды не вышла к хижине, которую они с Волком спешно покинули несколько недель назад.

Место выглядело безлюдным, и, немного поколебавшись, девушка стала медленно приближаться к лачуге, словно боясь, что та бесследно растает в воздухе как детские мечты. Но хижина не растворилась, а прочно стояла на своем месте, и Виана машинально толкнула дверь.

Войдя внутрь, девушка приглушенно вскрикнула, увидев, что все вещи в хижине были перевернуты вверх дном, будто тут побывала армия, шедшая в бой. Виана поняла, что дикари приходили сюда искать ее, и Волк поступил очень мудро, заставив убраться подальше после неудавшегося покушения на Арака. Девушка ласково провела рукой по слегка запылившейся заслонке очага. В лагере ей жилось неплохо, но было жаль времени, проведенного здесь с Волком. Виана осознала, как она соскучилась по жизни в отцовском замке, и, конечно по отцу. И по Белисии.

И по Робиану.

Девушка невольно вздохнула.

Неожиданно она услышала его голос, будто принесенный ветром. Поначалу Виана не придала этому значения; она была убеждена, что память сыграла с ней злую шутку, но, услышав другой голос, насторожилась.

— Мы уже побывали здесь, господин, и дикари тщательно обыскали всю хижину. Зачем мы вернулись?

— Потому что не знаем, где ее искать, — спокойно ответил Робиан. — К тому же, мы запросто могли что-нибудь проглядеть.

Виана проклинала себя за глупость. Не следовало ей терять бдительность. Всегда нужно быть настороже. Волк, должно быть, знатно отчитает ее за беспечность.

Если узнает, конечно. Возможно, она попросту не выйдет отсюда живой, или ее схватят и отдадут Араку, и тогда ей вовек в лес не вернуться.

Ну уж нет, не бывать такому. Виана молнией метнулась к выходу и затаила дыхание, потому что дверь распахнулась, прикрыв собой девушку, и в хижину вошел один из пришедших.

Виана видела вошедшего со спины, но узнала бы его фигуру отовсюду. Эти красиво вьющиеся на затылке темные волосы, эти широкие плечи с изящно наброшенным на них плащом. Робиан.

Однако Виана не могла позволить себе роскошь любоваться бывшим возлюбленным. Она бесшумно вытащила из ножен охотничий нож и стала ждать подходящего момента.

Дверь захлопнулась, но, поглощенный делом, Робиан не заметил стоявшую за спиной девушку. Оглядев комнатенку, он наклонился и подобрал с пола одеяло, которым Виана укрывалась холодными, зимними ночами. Она ошарашено смотрела, как Робиан поднес одеяло к лицу и потянул носом воздух, вдыхая его аромат. Совершенно растерявшись, Виана не знала, что и думать.

— Ах, Виана, — прошептал он, и девушка застыла на месте, боясь, что Робиан ее заметит, — ну куда же ты ушла?

Девушка чуть слышно вздохнула, и Робиан вмиг насторожился, поняв, что в хижине есть кто-то еще. Он потянулся рукой к мечу, но Виана оказалась проворней. Остановившись в двух шагах от юноши, она приставила к его шее острие кинжала.

— Одно движение — и ты умрешь, — прошипела Виана прямо в ухо бывшего жениха.

— Виана, это ты? Ты даже не знаешь, что…

— И знать не желаю, так что заткнись, — обрезала она и сильнее надавила на кинжал. — Какого черта ты здесь делаешь? Пришел охотиться за мной, ведь ты теперь один из псов Арака?

Робиан изумленно склонил голову набок, услышав, что Виана чертыхнулась.

— Значит, ты знаешь, — сокрушенно промямлил он, — но на деле все не так, Виана.

— Рассказывай, — потребовала девушка, не убирая кинжал от шеи юноши, но слегка ослабив нажим. — Надеюсь, для твоего же блага оправдание окажется веским.

— Я не хотел ловить тебя, правда, не хотел, — защищался Робиан. — Мне сказали, что раньше ты жила здесь, а потом сбежала, и я стал кружить по окрестностям, чтобы дать тебе больше времени. Арак велел мне выполнить особое поручение — схватить тебя. Я не хотел, но у меня не было выбора. Что я мог сделать?

Виана прищурилась.

— Отказаться, например.

— Он мой законный господин, я не могу его ослушаться.

— Ты не должен был присягать ему на верность. И, если уж на то пошло, не должен был отказываться от меня, как сделал ты: «Вождь Олдар будет отличным мужем для Вианы», — тоненьким голоском передразнила Робиана девушка и презрительно сплюнула. — Предатель.

— У меня не было выбора, Виана! — повторил Робиан. — И что было бы, если бы я стал бороться как мой отец? Я был бы мертв, а мои земли оказались бы в руках дикарей.

— Уж лучше быть погибшим героем, чем живым трусом, — выпалила девушка. — А что касается твоих земель, как я понимаю, ты заинтересован расширить их. Верно, что Арак пообещал тебе мои родовые владения, если ты отдашь меня ему? Ноги твоей не будет в Рокагрисе, я не позволю. Ты шагнешь туда только через мой труп.

— Было и еще кое-что, — продолжал Робиан, пропустив насмешку мимо ушей, — мать и сестра. Я сохранил свой титул, и они по-прежнему под моей защитой. Арак не выдаст их замуж без моего согласия.

Задумавшись, Виана слегка отодвинула кинжал от шеи Робиана. Она и вправду не видела на позорной раздаче девиц дикарям ни герцогиню, ни ее дочь, малышку Ринию.

Виана всем сердцем любила обаятельную, смешливую девчушку и никоим образом не хотела видеть ее в лапах дикарей.

— Это можно понять, — неохотно признала Виана и с горечью добавила, — а как же я? Ты мог бы немного побороться и за меня, разве нет? Если бы ты сказал Араку, что хочешь жениться на мне… потому что мы были помолвлены… возможно, он…

— Ничего не вышло бы, Виана, — покачал головой Робиан. — Ты была отличной партией, и они не отдали бы тебя предателю. И не верь, что я не скучал по тебе. Я думал о тебе каждый день, каждый час. Все это время я продолжал любить тебя.

В словах его сквозила такая печаль, что девушке стало не по себе. Она ничего не сделала, ни когда Робиан повернулся к ней лицом, чтобы посмотреть в глаза, ни когда он медленно наклонился, чтобы поцеловать ее.

Виана растворилась в поцелуе, и весь мир для нее перестал существовать. Память унесла ее в лучшие времена, заставив на мгновение поверить, что всё будет как прежде, а если изменится, то самую малость.

— Робиан-Робиан, — выдохнула она, положив голову ему на грудь, — ну почему все вышло именно так?

— Тише, тише, успокойся, — приговаривал юноша, мягко поглаживая ее волосы. — Я понимаю, как тяжко тебе пришлось, поэтому очень обрадовался, узнав, что ты сбежала от Олдара. К тому же, люди говорили, что ты не только не была в положении, но он даже не осквернил твою честь. Это правда?

«Для тебя только это и важно?» — подумала Виана, чувствуя, как в душе снова закипает гнев. Она была так зла, что даже не ответила на вопрос.

— К счастью, все это уже позади, — как ни в чем не бывало продолжал Робиан, не замечая злость девушки и приписывая ее молчание стыдливости. — Однако я заметил, что ты жила здесь с другим мужчиной, — с легким укором закончил он.

Прежняя Виана сердито выпалила бы: «Это не твое дело», или что-то подобное, заалев при этом как маков цвет, но новая многому научилась за время жизни с Волком. Она резко отстранилась от Робиана и, стараясь скрыть разочарование, насмешливо посмотрела ему в глаза.

— Да, мы с ним распутничали каждый день, — ответила девушка и с издевкой уточнила, — везде и не раз. Жаль, тебя не было, а то присоединился бы к веселью. Хотя свой шанс ты упустил, решив, что грубый, вонючий дикарь будет мне хорошим мужем.

Робиан открыл рот, собираясь ответить, но, потрясенный манерами девушки, не сумел вымолвить ни слова. Виана мысленно усмехнулась, довольная тем, что лишила его дара речи, хотя и испытывала в душе неловкость и досаду оттого, что тот был способен хоть на минуту представить ее в любовной связи с Волком. Прежде чем Робиан успел прийти в себя, девушка снова приставила к его горлу кинжал и заставила развернуться.

— Пошли, — сказала она и легонько подтолкнула его к двери. — Мне пора убираться отсюда, а ты будешь моим заложником.

— Виана, я не хочу с тобой бороться.

— Слишком поздно, Робиан, — ответила она, стараясь не выказать словами горечь, все еще бившуюся в сердце.

Юноша дернулся, пытаясь вытащить меч, но Виана вонзила нож чуть глубже, и из пореза по шее потекла тонкая ниточка крови.

— Думаешь, я шучу? — прошипела она. — Лучше не играй со мной, Робиан.

— Что с тобой стало? — растерянно спросил тот, направляясь, как было велено, к двери. Казалось, он и впрямь был испуган.

— Что со мной стало? — повторила Виана. — Да как ты смеешь спрашивать об этом?

— Конечно, я понимаю, — торопливо ответил Робиан, — тебе пришлось очень туго, и…

— Закрой рот, — процедила девушка сквозь зубы и снова подтолкнула Робиана в спину.

Они вышли из хижины и остановились возле двери. Виана огляделась по сторонам в поисках второго мужчины. Девушка хотела убедиться, что тот понимает, в каком незавидном положении находится его товарищ, и ему грозит смерть в случае любого мало-мальски подозрительного движения. Однако оба были несказанно удивлены, заметив поблизости четвертого человека. Рядом с напарником Робиана, бросившим меч на землю и стоявшим с поднятыми вверх руками, находился Волк. Он натянул тетиву лука, готовый выпустить стрелу, опасно торчавшую между лопаток незадачливого пришельца.

— Неплохо, совсем неплохо, Виана, — одобрительно хмыкнул Волк. — Лестно сознавать, что ты чему-то научилась на моих уроках.

— Вы?! — воскликнул Робиан, узнав Волка, и, немного поразмыслив, добавил, — Виана, только не говори мне, что вы с ним…

— Это не твое дело, — отрезала девушка и на этот раз покраснела, возможно, потому, что ей не понравилось, как Робиан при всех напомнил, что не так давно он имел право вмешиваться в ее личную жизнь.

Глаза Волка весело блеснули.

— А, Робиан, предательский крысеныш, — сказал он. — Тебе говорили, что я знал твоего отца? Мы вместе сражались во многих битвах. В одной из них я потерял ухо, защищая его задницу, но это не значит, что Ландан де Кастельмар был трусом. Он до конца храбро боролся с дикарями. Жаль, что у его сына кишка тонка. Не знаю, что сказал бы он, увидев тебя сейчас.

На этот раз залился краской Робиан и, тем не менее, ответил:

— Он наверняка был бы счастлив, увидев, что я сохранил его владения.

— Да уж наверняка, — усмехнулся Волк. — Пожалуй, он предпочел бы идти на войну с Вианой, а не с тобой, потому что мужчина скорее она, чем ты.

Виана подавила смешок, увидев, что Робиан затрясся от возмущения.

— Должен заметить, впрочем, — продолжал Волк, — что ей тоже не хватает одного качества, которое делало ее отца великим воином: герцог Корвен был предусмотрительным и очень осторожным. Он никогда не оставил бы противника вооруженным, сколь бы безобидным тот ни казался.

Виана поняла намек и кивнула, соглашаясь с тем, что упрек был справедливым, и тут же в голову ей пришла забавная идея. Девушка улыбнулась.

Она быстро поднесла кинжал к бедру Робиана и одним махом перерезала ремень. Вместе с мечом юноши на землю упали и его штаны.

— Эй, малый, — расхохотался Волк, — по-моему, это отлично знаменует твое поведение после вторжения дикарей.

Сгорая от стыда, Робиан принялся торопливо натягивать штаны обратно. Услышав за спиной смех Вианы, он повернулся к ней, но девушка уже ушла.

Волк и Виана поспешно углублялись в лес, оставив врагов далеко позади. Робиану понадобится время, чтобы привести одежду в порядок, так что они не смогут их догнать, и все же соратники не сбавляли шаг.

— Тебе следовало убить эту предательскую крысу, — проворчал Волк, — хотя ты поднесла нож так близко, что запросто могла бы отрезать ему я…

— Давай без подробностей, — прервала собеседника Виана.

— Ладно, думаю, их у него и так нет, — продолжал разглагольствовать Волк. — Он потерял их в день вторжения дикарей.

— Я не хочу и дальше говорить об этом, благодарю покорно.

К большому облегчению Вианы, Волк перестал рассуждать о предательских крысах и мужских достоинствах. Он также не стал отчитывать ученицу за возвращение в хижину, хотя это было опасно. Кажется, концовка встречи с Робианом оправдала девушку в его глазах. Виана догадалась, что Волк счел такой поступок с ее стороны окончательным разрывом всех романтических связей с Робианом.

Но для нее самой все было не так просто и понятно. Она еще злилась на Робиана и не жалела, что выставила его в смешном виде перед слугой, но, с другой стороны, не могла не размышлять о причинах, толкнувших его на предательство, и пыталась встать на его место. «Если бы мой отец сдался дикарям, как это сделал Робиан, — думала Виана, — меня не выдали бы замуж за Олдара, так что матери и сестре с ним гораздо спокойнее».

Виана не хотела, чтобы Волк заметил, какая сумятица у нее в голове, а потому сосредоточенно шагала за своим спутником, более не возвращаясь к мыслям о бывшем женихе.

Перед тем как направиться к лагерю, Волк умело запутал след, сделав огромный крюк и оставив на пути ложные следы.

До стоянки они добрались ближе к ночи.

— Со всей этой заварухой мы ничего не принесли к ужину, — сокрушался Волк. — Вот увидишь, Альда нам за это все уши прожужжит.

Но никто не упрекнул Волка и Виану за то, что они явились с пустыми руками. Все собрались у костра и с таким упоением слушали какого-то рассказчика, что даже не заметили их прихода.

— Что тут происходит? Охотников больше не встречают как надо? — шутливо посетовал Волк и осекся, узнав сгорбившегося у костра человека.

Когда тот, опершись на узкий посох, поднял голову и пристально посмотрел на пришедших, сердце Вианы отчаянно забилось.

Это был менестрель Оки.

Девушка не видела его с той праздничной ночи зимнего солнцестояния, когда он рассказал удивительную легенду о Дремучем Лесе. И никто не слышал о нем с тех самых пор, а потому его нежданное появление в лагере было очень странным.

Волк, похоже, тоже задумался об этом.

«Какого черта он сюда пришел?» — вопросил он.

Ответа у Вианы не было, и она промолчала. Оба направились к костру, и Виана с удивлением заметила, что ее спутник идет вперед с излишней осторожностью. Оки рассказывал какую-то историю, и даже Волк испытывал безмерное уважение к чудаковатому сказителю.

Они уселись у костра и вместе с остальными унеслись куда-то, очарованные магией слов.

Ночь напролет Оки рассказывал легенды, читал на память длинные былины и пел прекрасные баллады о любви. Все забыли про сон и про еду, хотя вино и пиво лились рекой, чтобы старый менестрель мог промочить горло.

Когда же на заре первые солнечные лучи окрасили ночную тьму причудливым светом, Оки встал и сообщил, что должен уходить.

Люди наперебой уговаривали его остаться, но он наотрез отказался.

Виана продолжала сидеть, задумавшись о рассказанных ночью легендах… и о нерассказанной.

Когда менестрель уже покидал поляну, девушка вскочила и побежала за ним.

— Учитель Оки, — окликнула она менестреля, гадая, правильно ли к нему обратилась.

Сказитель обернулся и в упор посмотрел на нее своими черными, проницательными глазками. Замечаний он не сделал, и Виана решила, что Оки готов ее выслушать.

— Я думала, — неуверенно начала она и, немного помолчав, продолжила, — я думала о легенде, которую вы рассказали на последнем празднике солнцестояния, на обеде при дворе короля Радиса.

Виана замолчала, давая Оки возможность сказать что-нибудь о вторжении дикарей или конце королевской династии, ежегодно принимавшей его в своем замке, но тот ничего не говорил, просто ждал продолжения.

— Речь о легенде про родник вечной молодости, — пояснила Виана, — который, возможно, скрыт в чащобе Дремучего Леса.

— Так гласит легенда, — спокойно ответил Оки. — И что же?

Виана нервно сглотнула.

— Я знаю, что могу показаться глупой, но… я хотела бы знать, есть ли доля правды в вашей легенде?

Оки сердито покачал головой и пошел прочь, не сказав ни слова. Виана догадалась, что обидела менестреля, но не понимала, чем.

— Подождите! — в отчаянии крикнула она. — Простите меня за невежество… только ходят слухи, что Арак, король дикарей, неуязвим. Или даже бессмертен.

— Вот как, — Оки остановился и загадочно улыбнулся девушке. — Любопытная связь.

Ободренная словами менестреля, Виана с жаром продолжила:

— Я подумала, что если родник существует, отряд повстанцев может напиться из него, сразиться с Араком и освободить королевство.

Виана и сама удивилась тому, что сказала, подумав, что «отряд повстанцев» был всего лишь кучкой бродяг-оборванцев.

— И что же? — повторил вопрос Оки.

— Что, что же? — озадаченно переспросила Виана, сбитая с толку поведением менестреля.

— Что ты хотела спросить?

— Это же и так понятно… Я хотела узнать, возможно ли это?

— Что такое легенды, если не сказки? — Оки рассмеялся, но смех его был странным, похожим на шелест сорной травы под ветром.

— Значит, все это неправда? — Виана упрямо пыталась добиться ответа.

— Чтобы узнать, тебе нужно самой пойти в чащу леса, — Оки устремил на девушку строгий взгляд.

Виана вздрогнула. Она не раз наблюдала, как Оки рассказывает легенды, и знала, что у него к ним особое отношение. И всякий раз кто-то считал их пустой выдумкой, а кто-то слепо верил. Оки же считал, что неправы и те, и другие. Легенды не были истиной, но и вымыслом не были. Виана призадумалась. Она всегда восторгалась сказками и относилась к тем, кто мечтает о прекрасных феях и шаловливых эльфах, о свирепых драконах и могущественных колдунах. Однако она никогда не видела подобных существ и не знала никого, кто встречался бы с ними.

Оки не дал прямого ответа. Может, потому, что сам его не знал, может, потому, что не считал необходимым.

— О Дремучем Лесе многое говорят, — тихо заметила Виана.

Оки кивнул; его глаза сияли, выдавая страсть сказителя к легендам, и девушка поняла, что сейчас они говорили на одном языке.

— Можно верить легендам, можно не верить, — неуверенно добавила она, — думаю, важно не это, верно?

— Верно, не это важно, — Оки покачал головой, и его темные, густые волосы колыхнулись под шляпой. — Суть в самой легенде.

— Я поняла, — решительно сказала Виана.

Девушка и правда поняла мысль Оки, но это не развеяло ее сомнений, и она не знала, как еще раз спросить менестреля, не обидев его.

— Ты хочешь знать, стоит ли рисковать, идя на встречу с легендой, правда? — неожиданно для нее спросил Оки.

— Да, очень, — Виана благодарно кивнула.

— Быть может, ты раскроешь тайну, а быть может, найдешь верную смерть. Кто знает? Вот что я тебе скажу, девочка: мир полон легенд. У каждого человека и у каждой вещи есть своя история, которую можно рассказать. Одни доходят до людей через сказителей, которые рассказывают их, чтобы они не были забыты. Зато другие… проживаются. Понимаешь?

Виана снова кивнула, хотя и сомневалась, все ли поняла.

— А теперь только тебе решать, — заключил Оки, — останешься ли ты слушательницей или, напротив, отправишься на поиски своей истории.

— Будет ли она связана с родником вечной молодости?

— Она будет связана с поиском родника, — поправил менестрель. — Решившись прожить ее, ты сама узнаешь, чем она закончится, а если не отважишься, то будешь ждать, когда кто-то другой проживет ее вместо тебя, и тогда узнаешь конец от кого-нибудь вроде меня.

На этот раз Виана решительно тряхнула головой.

— Я поняла вас, учитель, — сказала она. — Я могу быть зрителем, а могу стать исполнителем истории, но это опасно.

— Именно так, девочка, именно так. — Оки улыбнулся, и сотни маленьких морщинок появились на его лице.

Он снова покачал головой и тронулся в путь. Виана бросилась за ним.

— Учитель Оки! Куда вы идете? И встретимся ли мы снова?

— Кто знает? — Оки загадочно улыбнулся. — Я ухожу и прихожу, странствую туда-сюда по свету, как бродяга-ветер, то вверх, то вниз, как величавые волны. И никогда не останавливаюсь. Так было с тех пор, как твои предки пришли на эти земли, и так будет, когда твои потомки сочинят свою собственную легенду. Но кто может сказать, чем закончится твоя? Я не могу. По крайней мере, пока не могу… Но, может быть, когда-нибудь… однажды…

Голос сказителя затерялся в шелесте деревьев, и Виана не расслышала его последние слова. Как бы то ни было, девушка не поняла, что он имел в виду. Возможно, подумала она, учитель Оки начал бредить в силу своих преклонных лет.

Виана вдохнула полной грудью и почувствовала, что ей стало лучше. Она не получила желаемый ответ, но получила тот, что был ей нужен, и сумела понять его.

Девушка стояла и смотрела вслед маленькой, удаляющейся фигурке, опиравшейся на посох, до тех пор, пока Оки не слился с тенью, а звон бубенчиков на его шляпе не заглушили лесные шепотки.

Как Виана и думала, Волку ее идея по душе не пришлась.

— Родник вечной молодости? — переспросил он с издевкой. — Очнись, Виана. У каждого леса есть о том своя легенда, но это просто сказки.

— Но Оки сказал…

— Оки сказал тебе, что ты отыщешь этот источник, если отправишься в чащу Дремучего Леса?

— Нет, — нехотя призналась Виана.

— Потому что его не существует, понимаешь? Оки всего лишь сказитель, Виана. Знаешь, что это означает? Сказитель — это сказочник, — повторил Волк, — а сказки это вымысел.

— Я знаю, что такое сказки, — с жаром выпалила Виана. — Но даже если так, неужели тебе ничуть не интересно, почему Арак…

— Об этом больше ни слова.

Виана не настаивала. Она уже приняла решение, и на этот раз Волк не стал ее удерживать.

Возможно, он попросту не верил, что Виана осуществит свою затею. Никто не углублялся в чащобы Дремучего Леса, потому что никто оттуда не вернулся. Это было всем известно и без сказок и легенд.

Но Виана чувствовала в себе силы выжить в любом лесу. Если наводящие ужас легенды об этом месте — вымысел, то и бояться нечего. А если — правда, тогда есть шанс найти родник, о котором рассказывал Оки в день солнцестояния. И тогда…

Виана непрестанно думала об этом, понимая, что если она сумеет отыскать родник, то Волк изменит свое мнение. Как бы то ни было, с утра пораньше, пользуясь тем, что все легли спать очень поздно, Виана ушла из лагеря якобы на охоту. На самом же деле она отправилась в долгий путь по лесу. Девушка не знала, сколько времени ей понадобится, чтобы добраться до мифического родника, если он вообще существовал. Сказка это или быль, не имело значения. Попытаться отыскать источник все же следовало.

Виана сожалела, что не смогла попрощаться с Волком, Дореей, Альдой, Айриком и всеми остальными, но рисковать и ждать, пока они проснутся, девушка не хотела, боясь, что ее отговорят от намеченной затеи.

С другой стороны, удалившись в глухие леса, она очень долго не увидит Робиана, а ей нужно было побыть одной, чтобы подумать.

Воодушевленная тем, что, впервые в жизни взяв в руки бразды правления своей судьбой, она сама себе указ, Виана направила стопы к самому сердцу леса. У нее не было ни карты, ни примет, да и Оки не дал ей никаких подсказок. Девушка не знала толком, куда идти, но была уверена, что, добравшись до нужного места, непременно его узнает.

Потому что деревья там поют.