Тайновидец. Том 4: Обратное течение

Глава 23

Зотов был в бешенстве.

— Вы понимаете, что чуть не стали причиной гибели девушки? — шипел он в лицо Прудникову. — Как вам могло прийти в голову на слово поверить подозреваемой?

Прудников вытянулся по струнке. Его глаза испуганно моргали за круглыми очками. Кажется, от страха Степан Богданович забыл, как дышать.

— Сколько раз вы встречались с Екатериной Антоновной Молчановой? — прорычал Зотов. — Ну?

— Три раза, — сиплым голосом ответил Прудников.

— Что она вам говорила? Вспоминайте! Важна любая мелочь, любая деталь!

— Я отправил Екатерине Антоновне сообщение о том, что на ее падчерицу напали. Она приехала в столицу и пришла ко мне.

Язык Прудникова заплетался. Следователь машинально отводил взгляд в сторону. Но, спохватившись, снова смотрел в глаза Никиты Михайловича.

— Дальше, — резко сказал Зотов. — Что мне, клещами из вас все тянуть?

— Мы вместе поехали к графу Воронцову. Но он не позволил Екатерине Антоновне встретиться с падчерицей.

— Это вас не насторожило? Вы не подумали, что Александр Васильевич ничего не делает просто так?

— Подумал, — сознался Прудников. — Я решил, что граф Воронцов и падчерица Молчановой затевают что-то незаконное. И поставил полицейского следить за домом Воронцова.

— Да не поэтому вы полицейского оставили. Боялись, что Александр Васильевич обойдет вас в расследовании?

Зотов бросил быстрый взгляд на меня

— С кем приходится работать, а? — пожаловался он и снова впился глазами в круглое лицо Прудникова.

— О чем вы говорили с Молчановой после встречи с графом Воронцовым?

— Екатерина Антоновна была очень зла. Она сказала, что так этого не оставит. У нее есть покровитель. То есть, был покровитель…

— Кто он? Имя она вам назвала?

— Граф Мясоедов. Он был знаком с мужем Екатерины Антоновны.

— Что? Черт!

Зотов резко повернулся ко мне.

— Господин Тайновидец, вы понимаете, что это значит?

В этот момент Прудников попытался тихо улизнуть. Но Зотов мгновенно пресек его попытку.

— Стоять! До конца следствия вы отправляетесь под домашний арест. Я запрещаю вам выходить из дома, появляться на службе и узнавать что-либо о ходе следствия.

— Что? — пролепетал Прудников. — Вы не имеете права.

Кровь отхлынула от его лица, он стал бледным как призрак.

— Что слышали. Если попытаетесь нарушить запрет, пеняйте на себя.

— Но господин полицмейстер…

— Господина полицмейстера я предупрежу сам. Вы в камеру захотели?

— Нет…

— Тогда марш отсюда!

Прудников повернулся неловко, словно манекен, и спотыкаясь, побрел вдоль канала.

Когда он скрылся за поворотом, Никита Михайлович устало потер лицо руками.

— Ничего не понимаю, — пожаловался он. — Зачем убивать Екатерину Молчанову? Или он решил продолжить ритуал? Бред какой-то! Она совершенно не похожа на других жертв.

Зотов взглянул на Мишу Кожемяко.

— Свидетели происшествия есть?

— Нет, — ответил Миша. — Никто ничего не видел и не слышал.

— Как и во всех остальных случаях. Ну, и что теперь делать? Ни одной зацепки, ни единого доказательства. Я вообще не понимаю, кто убил Молчанову и зачем.

— У меня есть версия, которая все объясняет, — негромко сказал я.

Зотов мгновенно повернулся ко мне.

— Слушаю, Александр Васильевич.

— Екатерину Молчанову убили, потому что она чуть не сорвала ритуал, — сказал я. — Чтобы закончить его, преступник должен сам убить Елизавету Федоровну. А Екатерина Антоновна могла его опередить. Вот он ее и остановил.

— И вы считаете, что это граф Мясоедов?

— У графа больше шансов оказаться нашим подозреваемым, — кивнул я. — У него огромные возможности, связи и деньги.

— Допустим. А журналист Михайлов? Почему убили его?

— Думаю, он не по своему желанию ухаживал за Елизаветой Федоровной. Его об этом попросили. Возможно, заплатили за то, чтобы он втерся к девушке в доверие, а потом ее бросил. Михайлов мог рассказать, кто именно все это затеял.

— Логично, — согласился Никита Михайлович. — Но как мы докажем, что все это придумал Мясоедов?

— Не может быть, чтобы не осталось свидетелей, — сказал Миша. — Кто-нибудь мог видеть, как Мясоедов встречался с Михайловым.

— Это ничего не даст, — поморщился Зотов. — Мало ли, кто с кем встречался! Это даже не косвенные улики.

— Может быть, обратиться за помощью к менталистам? — предложил Миша.

— Нет, — отрезал Зотов. — Даже я не могу просто арестовать Мясоедова и разрешить менталисту копаться в его голове. Точнее, я могу. Но его величество это не одобрит. А если Мясоедов здесь ни при чем? Мы еще не нашли пропавшего аптекаря. Нужен другой выход.

— Нужно спровоцировать убийцу, — сказал я. — Дать ему возможность закончить ритуал. И взять с поличным.

— Как? — резко спросил Зотов. — Вы предлагаете рискнуть жизнью Елизаветы Федоровны?

— Ни в коем случае. Я сыграю ее роль.

Никита Михайлович окинул меня недоверчивым взглядом.

— Вы не слишком-то на нее похожи, — заметил он.

— Это можно исправить, — рассмеялся я. — У меня есть знакомые специалисты. Но сначала нужно убедить Мясоедова в том, что мы перестали его подозревать.

— И как вы это сделаете?

— Назначу графу встречу и поговорю с ним.

— А если он вам не поверит?

— У него нет выбора. Время уходит, и убийца чувствует себя все неуютнее. Он ухватится за любую возможность.

— Почему просто не подождать? В конце концов, время выйдет.

— Потому что в отчаянии он может убить кого-нибудь еще.

— А если это не Мясоедов?

— Тогда мы просто потеряем время. Нужно рисковать.

В конце концов, мне удалось убедить Зотова. К этому времени тело Екатерины Антоновны Молчановой уже достали из воды и увезли.

Неторопливо шагая вдоль канала, я постарался расслабиться и ни о чем не тревожиться. Даже улыбнулся погожему летнему дню. И в этом хорошем настроении послал зов графу Мясоедову:

— Добрый день, ваше сиятельство. Это Александр Воронцов.

— Здравствуйте, — настороженно отозвался Мясоедов.

— Мне нужно с вами поговорить.

— Слушаю вас.

— Я прошу о личной встрече. Есть вещи, о которых можно говорить только с глазу на глаз.

— И где вы предлагаете увидеться? — помолчав, спросил Мясоедов.

— Я мог бы приехать к вам, прямо сейчас. Я неподалеку от вашего дома.

— Вы будете один?

— Да.

— Хорошо, приезжайте, — согласился Мясоедов.

— Благодарю вас, — вежливо ответил я.

До особняка Мясоедова я дошел пешком. Прогулялся, а заодно прокрутил в голове предстоящий разговор с графом.

Хмурый охранник со шрамом на левой щеке молча открыл калитку и впустил меня. Наверняка, он послал Мясоедову зов, потому что хозяин встретил меня на крыльце.

Здороваясь, я уловил его эмоции. Мясоедов был встревожен и удивлен. А еще в нем чувствовалась злая решимость.

— О чем вы хотели со мной поговорить? — спросил Мясоедов.

— Я хочу принести вам свои извинения, ваше сиятельство, — с легким поклоном ответил я. — Прошу простить мои нелепые подозрения в отношении вас.

— Что? — удивился Мясоедов.

— Мы проверили аптекаря, о котором вы упомянули. Он сбежал, и мы до сих пор не можем его найти. Но в его аптеке мы обнаружили вещественные доказательства. Обрывок старого документа с описанием ритуала. Аптекарь сжег его, но не до конца. Теперь мы твердо уверены, что именно Сергей Тобольцев виновен в убийствах.

— Неожиданно, — сказал Мясоедов.

— Да, ваше сиятельство, — кивнул я. — Ошибки случаются. Мне очень жаль, что из-за ошибки была задета ваша честь. Еще раз прошу меня простить.

Я снова поклонился и сделал вид, что собираюсь уйти. По моим расчетам, граф Мясоедов не должен был так просто меня отпустить. И я не ошибся.

— Подождите, Александр Васильевич, — сказал Мясоедов. — Давайте, пройдем в дом. Разумеется, я на вас не сержусь. Ошибиться может каждый. Хотите кофе? Прошу вас, я не приму отказа.

— Благодарю вас, — кивнул я. — С удовольствием.

По знакомой лестнице из красного мрамора мы поднялись в гостиную. Мясоедов позвонил в небольшой бронзовый колокольчик.

— Принеси кофе, — сказал он слуге, который явился на зов.

Слуга молча кивнул и исчез. Я заметил, что прислуга в доме Мясоедова не отличается разговорчивостью.

— Присаживайтесь, Александр Васильевич.

Мясоедов показал на удобные кресла с резными ножками в виде львиных лап.

— Благодарю, Николай Дмитриевич.

— Так вы уверены, что это аптекарь?

— Посудите сами, — сказал я. — Он вместе с вашим дядей ездил в экспедиции. Точно знал одну из девушек — она служила в его аптеке. Мог знать и остальных, через вашего дядю. Уверен, что полиция это установит. Он очень вовремя исчез, а в его аптеке мы нашли обрывок документа. Мало того — вчера вечером мерзавец попытался напасть на Елизавету Федоровну прямо в госпитале.

— Не может быть, — нахмурился Мясоедов.

— Представьте себе, — кивнул я. — Оказалось, что он маг-анималист. Подбросил в палату к девушке змею.

— Вы уверены, что это Тобольцев?

— А кто же еще? По счастью, в столице не так часто появляются сумасшедшие убийцы. А когда его затея со змеей провалилась, то негодяй убил мачеху Елизаветы Федоровны. Если хотите знать мое мнение, этот Тобольцев окончательно спятил.

Я не рискнул спрашивать Мясоедова, был ли он знаком с Екатериной Антоновной. Вопрос мог его насторожить. Но Мясоедов сам пошел мне навстречу.

— Екатерина Антоновна убита? — воскликнул он.

— В двух шагах от вашего дома, — подтвердил я. — Прохожие нашли ее в Слепом канале. И снова никто ничего не видел. Тобольцев определенно связался с запрещенной магией. Ничем другим его поступки не объяснить. А вы знали Екатерину Антоновну?

— Нет, в том-то и дело. Когда-то я вел торговые дела с ее покойным мужем, но совершенно об этом забыл. Знали бы вы, Александр Васильевич, с каким количеством людей я веду торговлю! Спросите хоть вашего деда, он вам расскажет. Но пару месяцев назад Екатерина Антоновна мне написала. Наверное, нашла адрес в бумагах супруга. Она просила отыскать ее падчерицу.

Мясоедов смущенно улыбнулся.

— Это было через несколько дней после истории с той статьей. Понимаете, в какое неловкое положение я попал?

— Не мне вас судить, — тактично сказал я.

— Я вежливо ответил Молчановой, что постараюсь ей помочь. Потом сжег ее письмо и забыл о ее существовании. Вот и все наше знакомство.

Мясоедов откинулся в кресле и вытянул длинные ноги. Молчаливый слуга поставил на столик между нами поднос с чашками, кофейником и печеньем.

— Попробуйте печенье, Александр Васильевич, — предложил Мясоедов, пока слуга разливал кофе. — Моя кухарка изумительно его делает.

— Благодарю вас, — улыбнулся я.

Печенье и в самом деле оказалось очень вкусным. Рассыпчатое песочное тесто таяло во рту, его вкус прекрасно сочетался с кофе.

— Да, задал вам задачку этот Тобольцев, — заметил Мясоедов.

— И не говорите, — согласился я.

Мне было понятно, чего ждет граф. Он хотел понять наши дальнейшие планы. Поэтому он поил меня кофе, вел со мной светские беседы. И даже рассказал о письме Екатерины Антоновны.

— И что же вы собираетесь делать дальше? — спросил Мясоедов. — Или я не вправе задавать такой вопрос?

— Ну, отчего же, — улыбнулся я, беря из вазочки еще одно печенье. — Отчасти, мои планы касаются и вас. Вы ведь хотели навестить Елизавету Федоровну?

— И сейчас хочу, — подтвердил граф. — Честно говоря, я чувствую вину перед девушкой. Из-за меня она лишилась службы. А теперь и ее близкий человек погиб. Как знать, если бы я написал Екатерине Антоновне, что знаком с ее падчерицей, сейчас женщина была бы жива.

— В гибели Екатерины Антоновны виноват только ее убийца, — сказал я. — Но я вас понимаю. Я собираюсь забрать Елизавету Федоровну из госпиталя. Девушке опасно оставаться в столице. Думаю, ей нужно уехать подальше отсюда.

— Куда? — спросил Мясоедов.

— Хотя бы, в свое имение. Там она будет в безопасности. Тем более, теперь ей предстоят хлопоты с наследством.

Я наклонился ближе к Мясоедову и понизил голос:

— Мы убеждены, что убийца проводит магический ритуал. А его имеет смысл проводить только в Месте Силы. Поэтому нужно как можно скорее увезти Елизавету Федоровну из столицы. Разумеется, под надежной охраной.

— Это разумно, — согласился Мясоедов.

Его напряжение заметно возросло. Мне показалось, что даже воздух в комнате сгустился.

— Завтра вечером я заберу Елизавету Федоровну из госпиталя, — добавил я. — Пару дней она поживет у меня, пока мы не подготовим ее отъезд. В моем доме она будет полностью защищена. Магия дома не впустит посторонних, даже мышь не проскочит.

Я взял еще одно печенье.

— Ваше сиятельство, я приглашаю вас в гости. Скажем, послезавтра. Вам будет удобно? Вы сможете без помех поговорить с Елизаветой Федоровной.

— Вы очень добры, Александр Васильевич, — улыбнулся Мясоедов.

В его улыбке мне почудилось торжество.

— Ну, что вы, — серьезно ответил я. — Я в долгу перед вами. Надеюсь, это приглашение загладит мою вину.

— Я непременно приеду, — пообещал Мясоедов.

Я буквально почувствовал, как его огромное напряжение внезапно растаяло без следа. Кажется, оно сменилось предвкушением.

Граф дружески подмигнул:

— Может, по рюмочке, Александр Васильевич? В знак того, что недоразумение между нами улажено. У меня есть отличный коньяк.

— С удовольствием, но не сегодня, Николай Дмитриевич, — ответил я. — Слишком много дел. Я и так вас заболтал, простите.

Я поставил чашку и поднялся из кресла.

Мясоедов тоже встал. Когда мы спускались по лестнице, он несколько бесцеремонно спросил:

— Почему вы занимаетесь этими расследованиями? Неужели Игорь Владимирович не смог бы подыскать для вас другое занятие?

Я развел руками.

— Такой уж у меня Путь. Порой я сам не знаю, куда он меня заведет. А к торговым делам у меня совершенно нет способностей. Помните, вы говорили про инженера Изюмова? Вчера я имел неосторожность дать ему денег, и с тех пор от него ни слуху, ни духу. Начинаю думать, что вы и здесь оказались правы.

— Вы еще очень молоды, Александр Васильевич, — снисходительно усмехнулся Мясоедов. — С возрастом наберетесь опыта и научитесь разбираться в людях.

— А у вас какой путь, Николай Дмитриевич? — с любопытством спросил я.

— Мне в свое время выпала Монета, — ответил Мясоедов. — Вот и занимаюсь торговлей. Денежка к денежке, получается капитал.

— Вам повезло, — кивнул я.

Мясоедов сам открыл передо мной дверь и дружески протянул руку.

— До встречи, Александр Васильевич, — улыбнулся он. — Благодарю, что заглянули.

Его рукопожатие было крепким и сильным. А светлые глаза очень похожи на кусочки льда.

Это был оценивающий взгляд убийцы.

Охранник молча открыл передо мной калитку. Выйдя на улицу, я почувствовал, что от напряжения по моей спине течет струйка холодного пота.

Отойдя подальше от графского особняка, я послал зов Никите Михайловичу:

— Разговор прошел отлично. Думаю, Мясоедов клюнул.

— Ну, и что будем делать дальше? — нетерпеливо спросил Зотов.

— Вы еще на Слепом канале?

— Что мне там делать? Сижу в своем кабинете, разбираюсь с бумагами.

— Ваш кабинет — отличное место для заговора, — одобрил я. — Предупредите охрану, чтобы меня пропустили к вам. И Мишу Кожемяко тоже вызовите, он нам понадобится.

— А этот ваш человек, который должен сделать вас похожим на Елизавету Федоровну? — спросил Зотов. — Он приедет?

— Надеюсь, — сказал я. — Кажется, репетиция в Старом театре уже закончилась, а до вечернего спектакля далеко.

— Вы собираетесь воспользоваться помощью артиста? — изумился Зотов.

— Разумеется, — невозмутимо ответил я. — Нам ведь нужен специалист.

— Только артистов мне в управлении не хватало, — вздохнул Никита Михайлович. — Ладно, жду.

Я отыскал свой мобиль там же, где его оставил — у парапета Слепого канала. Машинально взглянул вниз, через перила — на темной воде сверкала радужная пленка. Почему-то она напомнила мне невидимую границу магического пространства.

— Ваша милость! — услышал я детский голос. — Ваша милость!

Затем кто-то бесцеремонно дернул меня за полу пиджака.

Повернувшись, я увидел девочку лет семи. Ее светлые волосы были заплетены в две тугие косички. Девочка внимательно и серьезно смотрела на меня.

— Что случилось, барышня? — с улыбкой спросил я.

— Вы не видели моего пса? Я оставила его здесь и отошла по очень важному делу. А теперь его нет.

— Вы его привязали?

— Нет. Я никогда не привязываю Пирата. Я просто сказала ему сидеть, и все.

— А что это за важное дело, по которому вы отошли? — спросил я.

— Об этом не говорят в приличном обществе, — серьезно ответила девочка.

Я не сдержал улыбку.

— Может быть, и ваш пес отошел по очень важному делу?

— Зачем? — удивилась юная собаковладелица. — Он же пес.

— Какого размера ваш Пират? — спросил я.

— Примерно вот такой.

Девочка подняла ладонь вровень со своей макушкой.

— Ладно, — согласился я. — Давайте поищем его.

Я огляделся по сторонам. Ни одной собаки поблизости не было. Зато на другой стороне улицы я увидел мясную лавку.

— Ваш Пират любит мясо?

Девочка снисходительно посмотрела на меня.

— Конечно.

— Тогда предлагаю заглянуть вот в тот магазинчик.

Дверь мясной лавки была приоткрыта. Изнутри слышались глухие ритмичные удары.

Плечистый мясник, широко расставив ноги, рубил мясо на толстой деревянной колоде. Его широкий тесак с блестящим лезвием мерно поднимался и падал.

Перед мясником неподвижно сидел большой лохматый пес. Он не сводил с мясника взгляда печальных глаз.

— Пират! — строго спросила девочка. — Ты почему ушел без разрешения?

Пес грустно вздохнул и с упреком посмотрел на нас.

Девочка сердито нахмурилась и топнула ногой.

— Иди сюда.

Еще один тяжелый вздох. Затем пес поднялся и подошел к хозяйке. Он и в самом деле, был с нее ростом.

— Благодарю вас, ваша милость, — вежливо сказала девочка. — Идем, Пират.

Я слышал, как она объясняла псу:

— Ты не должен уходить без разрешения. Так и потеряться недолго.

Я кивнул мяснику и тоже вышел на улицу. Усевшись на сиденье мобиля, запустил мотор и послал зов Спиридону Ковшину:

— Господин артист, это Александр Воронцов. Мне нужна ваша помощь.